Отбив деревню у захватчиков, воины собрали всех выживших и отправили в замок. Так девушки оказались младшими помощницами служанок, а потом и сами до этой должности дослужились. А на хозяйственный двор их в наказание сослали, потому что они, убирая зал для торжественных приемов, пыль по углам не вытерли.
— Раиса Сигизмундовна очень строгая, как заметит какой непорядок, так сразу наказывает, — грустно вздыхает одна из девушек, видимо, эти наказания вспоминая.
Кажется, это Снежана. Хотя различать их у меня пока не получается. Возможно, со временем и замечу какие-то различия, но пока сестры для меня обе на одно лицо. Еще и платья у них практически одинаковые, скучные. Ни вышивок, ни других украшений нет.
И я машинально начинаю прикидывать, как же можно подобную одежду индивидуализировать. Ведь в колледж культуры и искусства я по призванию пошла, а не потому, что конкурс невысокий. Вот по вороту и манжетам можно вышивку сделать. Незабудки с мелкими листочками, например. Работа несложная, я бы за пару часов управилось.
Но не время о дизайне одежды думать, когда есть много более важных проблем.
— Снежана, а вы ничего о пропавших от моих покоев стражниках не слышали?
— Госпожа графиня, — виновато отвечает другая девушка, не та, что я Снежаной считала, — Все, кто поисками мог заняться, сейчас на крепостной стене сражаются.
— Но если вы хотите, — тут же подхватывает вторая, — Мы с сестрой могли бы их поискать.
Так кто же из них все-таки Снежана? Неважно. Важно то, что отправлять юных наивных девушек на поиски потенциально опасных мужчин не стоит. Более того, нужно срочно придумать, чем бы их таким занять, чтобы, пытаясь угодить мне, вопреки запрету инициативу не надумали проявить.
А чем надолго можно занять любую девушку? Конечно же нарядами. Хоть я и не «тряпичница», но модели новой коллекции одежды в витринах магазинов могла рассматривать часами.
— Я давно хотела свои платья разобрать. Что сама носить буду, а что отдать кому-нибудь да новые наряды пошить. Вы мне поможете?
Девушки в предвкушении получения новых нарядов (а кому еще я надоевшие туалеты отдам?) с энтузиазмом кинулись к шкафу. Пару минут — и все поверхности в комнате были завалены моими платьями. И зачем мне одной столько? Видимо, положение обязывает, графиня как-никак.
— А почему звуков сражения совсем не слышно? — перебирая платья, между делом интересуюсь я.
Давно меня этот вопрос мучает, но спрашивать об этом сразу я опасалась. Если окружающие ведут себя, словно ничего странного не происходит, то, наверное, так и должно быть?
Девушки недоумевающе переглядываются и синхронно пожимают плечами:
— Так ведь магический щит над замком стоит.
— Он все звуки глушит.
Магический щит? Значит, здесь есть магия? Если бы я не опасалась себя выдать, то столько вопросов сейчас задала. Но спешить с расспросами нельзя, постепенно и так все, что нужно узнаю. И постараюсь у разных людей выведывать, чтобы излишних подозрений ни у кого не вызвать.
Парочка платьев в скором времени сменили хозяев, а вот предложение украсить эти платья вышивкой девушки встречают недоумевающими взглядами. Неужели у них до вышивания не додумались? Оказалось, что вышивкой занимаются где-то на востоке, за морем, и стоят такие наряды баснословно дорого.
По моей просьбе Варвара (или все же Снежана?) сбегала к Раисе Сигизмундовне, которая оказалась не только экономкой, но и счастливой обладательницей вышитой шелком шали. Экономка, видимо, не доверяя моей новоявленной служанке, явилась с шалью сама, долго и обстоятельно рассказывала историю приобретения столь чудесной вещи и горделиво демонстрировала свое сокровище.
Заморская шаль Раисе Сигизмундовне досталась по наследству от скоропостижно скончавшейся тетки, которой такой роскошный подарок сделал муж после рождения сына. Служил муж тети тогда помощником капитана на паруснике, совершавшим рейсы за море.
Раиса Сигизмундовна завораживающе сыпала неизвестными мне названиями, мы внимали ей, едва не раскрыв рот, слушая историям, больше похожие на сказку. А как еще можно воспринимать сражение с трехглавыми монстрами и шестирукими великанами? Не знаю, насколько верили сестрички, но я-то точно уверена: таких существ не бывает, разве что в пьяном угаре кому померещатся.
Наше внимание Раисе Сигизмундовне льстило, и остановить ее красноречие и вернуть рассказ на интересующую меня тему оказалось не так просто. Еле-еле мне удалось выяснить, что ни про саму вышивку, но про то, как и чем ее делают, экономка ничего не ведала.
— А нитки и иглы, которыми одежду шьют, у вас есть? — интересуюсь, устав от бесполезных расспросов.
— Есть, как не быть, — кивает важно Раиса Сигизмундовна.
— А посмотреть можно?
Раиса Сигизмундовна встает, манит за собой одну из девушек, и через какое-то время они возвращаются, груженные разного размера сундучками и шкатулками. В них лежат большие бобины разноцветных ниток и куча самых разных иголок.
Выбрав самые тонкие нить и иглу, я отыскала в одном из сундучков кусок полотна и показала девушкам и экономке, как делать стежки и легко и просто можно вышить листок или цветок. Конечно, до заморских шелковых узоров моему цветику-семицветику (для демонстрации я вышила семь лепестков, и все разного цвета) было далеко, но зрители мои весьма впечатлились.
Теперь уже меня слушают, раскрыв рот, и боялись пропустить что-либо важное. Потом по очереди попробуют повторить вышивку. Как не странно, лучше всего получается у Раисы Сигизмундовны.
— У меня тетка портниха была, — поясняет польщенная нашим удивлением экономка, — я ей, пока замуж за Эразма не вышла, шить помогала.
И немного помолчав, видимо, вспоминая свою далекую молодость, сердито говорит:
— Бесполезное баловство — это ваше вышивание. Невмочно госпоже графине самой рукодельем заниматься.
Варвара и Снежана горестно вздыхают. Они, наверное, уже представляли себя в чудесных расшитых узорами нарядах, а тут категоричное: «невмочно». Но я так просто сдаваться не собираюсь. Что плохого в вышивании?
Любой запрет умеючи обойти можно, а тут и не запрет вовсе, а просто у них так непринято. Чем же тогда благородным дамам заниматься? Книжки читать? Так я пока ни одной здесь что-то не видела.
— А если не графиня вышивать будет, а ее служанкам? — интересуюсь осторожно, — Это же не запрещено?
— Не запрещено, — вдруг лукаво подмигивает мне Раиса Сигизмундовна, — А что рукодельничают они под присмотром графини, так кому какое дело до того?
Варвара и Снежана радостно подскакивают и тараторят дружной скороговоркой:
— Мы будем стараться. Мы всему научимся.
На прощание я протягиваю Раисе Сигизмундовне кусок полотна с нашими совместными вышивками:
— Это вам. На счастье.
Экономка растрогано прижимает к груди лоскут и удаляется по своим делам. Следом уходят и девушки, напомнив мне, что скоро обед.
А завтрак я, выходит, пропустила?
4. Странный сон, лекарь и труп
После обещанного обеда, состоявшего из нескольких, не всегда понято из чего приготовленных блюд, меня охватила непреодолимая сонливость. Заметив мои безуспешные попытки прикрыть некультурные зевки салфеткой, заткнутой за ворот платья, Варвара со Снежаной предложили мне прилечь и отдохнуть:
— Послеобеденный сон зело полезен.
— А вы в такую рань несусветную сегодня поднялись.
Как будто мы с ними каждый день видимся. Хотя, может, и каждый. Только раньше это ведь не я была, поэтому ничего не знаю. Так и не разобралась, как я здесь очутилась, и почему все меня за графиню принимают? Ладно, вот отдохну немного, и обязательно до сути докопаюсь.
Мысли текли лениво, веки тяжелели, и я незаметно для себя задремала. И снилось мне, будто я у зеркала стою и прихорашиваюсь. То воротничок поправлю, то прядь волос заколкой закреплю. Я улыбаюсь, отражение тоже. Показываю ему язык, а оно вдруг грозит мне пальцем.
Вглядываюсь пораженно в прозрачную глубину, а это больше не мое отражение: из зеркала смотрит на меня седая и морщинистая старушка.
— Бабушка? — удивляюсь я.
И тут же понимаю, что это не моя бабушка. Похожа, как бывают похожи только очень близкие родственники, но не она.
— Так вот ты какая, — тянет задумчиво старушка, подслеповато на меня щурясь.
— Вы кто? — считаю своим долгом поинтересоваться.
— Я-то? Твоя прапрабабка.
Что ж, внешнее сходство с бабушкой налицо, это я сразу заметила. Возможно, она и есть та, за кого себя выдает. Интересно, что ей от меня понадобилось?
И пока я пытаюсь причину явления прапрабабки в зеркале выяснить, воздух вокруг меня вдруг сгущается, и дышать становиться невыносимо сложно. Вдох, второй, третий…
— Госпожа графиня, проснитесь! Вы задыхаетесь! — испуганный голосок то ли Снежаны, то ли Варвары заставляет отражение прапрабабки сначала нервно оглянуться, а потом и совсем исчезнуть.
И снова в зеркале лишь мое отражение. С глупо открытым ртом и распахнутыми в изумлении глазами. Неужели я так действительно выгляжу?
— Госпожа графиня, просыпайтесь, — к решительному мужскому голосу, заставившему насторожиться (откуда незнакомый мужчина в моей комнате?), вскоре прибавилось вполне ощутимое потряхивание за плечо.
Я изумленно озираюсь, ведь радом со мной никого нет, а голоса откуда-то доносятся, и прикосновения чувствуются. Потом голоса начинают множиться, становятся громче и навязчивей.
И я, наконец, просыпаюсь и вижу перед собой незнакомого парня, наклонившегося так низко, что своим носом едва меня не задевает. Решительно отстраняю незнакомца и озираюсь в поисках служанок. Пусть объяснят, что происходит.
А вот и они, сидят рядом с кроватью и горько всхлипывают.
— Что случилось? — спрашиваю, тревожась разом и за воинов, что где-то сражаются, и за всех остальных, что в случае поражения пострадать могут.
Девушки живо подскакивают и, размазывая по щекам слезы, бегут ко мне:
— Вы живы!
— А мы подумали…
— Вот и лекаря позвали…
Так значит меня «обнюхивал» лекарь. Смотрю на него требовательно. Он на меня тоже смотрит, пристально так, изучающее, словно ожидая какого-то тайного знака. А где же ставшая уже привычной почтительность во взгляде, или меня с ним какие-то особые отношения связывают? Не хватает до полного счастья еще с любовниками прежней графини разбираться.
И сон еще этот. Говорят, что видеть во сне умершую бабушку, это всегда к чему-то хорошему, а прапрабабушка, получается, к чему-то супер отличному снится? Что-то сомневаюсь.
— Что со мной? — решаюсь первой нарушить столь тягостное молчание, что хочется хоть чем-то его нарушить.
— Вы сначала во сне по кровати метаться начали, — начинают говорить сестрички по очереди.
— А потом задыхаться, словно вас душат.
— Даже синеть начали.
— Вот мы и подумали…
— Глупость подумали, — резко перебивает их словоизлияние лекарь, — Жива и здорова ваша графиня. А дурные сны — от нервного потрясения.
Потом собирает разложенные на прикроватном столике разнокалиберные пузырьки в свой потертый саквояж, поднимается с кресла и быстро идет к двери. Так быстро, словно либо у него куча важных пациентов, либо очень неприятно здесь находиться.
Мне показалось или он действительно бормочет себе под нос: «Значит, у нее все получилось. Значит, получилось»?
Что получилось? И у кого?
Первый порыв — бежать за ним следом и обо всем подробнейшим образом расспросить. Наверняка, лекарю известно многое из того, что меня интересует. Но представив, как это будет выглядеть со стороны, я тут же резко передумала.
Наверняка, будет еще возможность пообщаться с ним подальше от любопытных ушей. А если такой аказии не случится, то придется ее искусственно создать.
— Госпожа графиня, а вас дядька Власий увидеть хотел, — сообщает одна из девушек.
— Позвать? — тут же услужливо предлагает другая.
И когда я научусь их различать? Все время ведь ошибаюсь.
— Зовите, — соглашаюсь сразу, рассчитывая узнать от Власия что-нибудь полезное и новое.
Варвара (или Снежана?) шустро срывается с места, исчезает за дверью, а я решаю воспользоваться редкой возможностью и приватно выяснить кое-что:
— Снежана? — спрашиваю у оставшейся со мной девушки.
Та согласно кивает и ждет продолжения. И я вдруг каким-то седьмым чувством понимаю, что и наивные глазки, и выражение вселенского обожания в них, и даже привычка тараторить на пару с сестрой — все напускное. Маска дурочек-простушек, призванная скрыть ум и наблюдательность. Сироткам, наверняка, не сладко в жизни пришлось, вот и научились так искусно притворяться.
— Что ты думаешь про лекаря? — спрашиваю напрямик, без утайки.
Снежана на минутку задумывается, потом начинает рассказывать:
— В замке он появился вскоре после нас, тоже без родителей остался. Мы с Тимофеем особо не общались, а вот вы, госпожа графиня, с мальчишкой в детстве дружили. Вы даже настояли, чтобы вас обучали вместе, когда выяснилось, что у него дар лекаря.
Дружили и учились вместе. Значит, лекарь — неоценимый кладезь таких нужных мне сведений. Он-то, наверняка, сможет объяснить, каким образом я здесь очутилась. Мне ведь не послышался шепот: «Значит, у нее все получилось»?
Уже по внешнему виду дядьки Власия понятно, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Но расспрашивать его не тороплюсь: раз хотел меня видеть, то сам все расскажет. Может, в расстроенных чувствах что-нибудь лишнее выболтает. Я буквально нутром чувствую, что знает дядька Власий много, но и умалчивает многое. А мне любая информация может пригодиться.
— Госпожа графиня, — обязательный низкий поклон и сокрушенный вздох, — Тех пропавших от ваших покоев стражников так и не нашли, а вот служанка нашлась….
— Что с ней? — все же не утерпела я, забыв про свой коварный план молчать и только слушать.
— Убита.
Варвара со Снежаной одинаково всплеснули руками и испуганно зажали ладошками рты, словно гася зарождавшийся внутри горестный крик. Возможно, себя на ее месте представили или дружили они с ней. Это я ничего о погибшей не знаю, а кому-то она была дорога.
Отсылаю сестричек с каким-то надуманным поручением, предупредив строго-настрого об услышанном ни с кем не болтать, чем зарабатываю укоризненный взгляд Снежаны и обиженный Варвары.
А если присмотреться, они не так уж и похожи. И реагируют немного по-разному.
— Подробности, — дождавшись, когда девушки выйдут, требую у дядьки Власия.
Тот мнется-жмется, пытается отделаться общими фразами, но постепенно начинает рассказывать:
— Тело обнаружили час назад в одном из дальних переходов северной галереи. Туда нечасто кто-либо ходит, только если по делу, поэтому если бы не ваш приказ служанку разыскать, труп бы еще нескоро нашли. Лекарь говорит, что убита несчастная на рассвете. Удушили ее шелковым шарфом. Шарф рядом с телом кинули.
— Шарф принесли?
— Да, вот он, — дядька Власий достает из кармана шарф и протягивает мне.
Беру, ощупываю, разглядываю. Нежнейший шелк и серебристый переливающийся узор. А ведь совсем недавно я похожую вышивку видела. Шаль Раисы Сигизмундовны точь-в-точь таким узором расшита, только цвета другие, более яркие. Но той вещи уже много лет, а как бы мне узнать старинный этот шарф или нет?
Если узор похож, то далеко не факт, что его одна и та же мастерица вышивала. Может, это ее ученица или кто-то просто понравившийся узор скопировал. Значит, заморский узор в поисках убийцы не поможет. Или все же поможет:
— Раиса Сигизмундовна очень строгая, как заметит какой непорядок, так сразу наказывает, — грустно вздыхает одна из девушек, видимо, эти наказания вспоминая.
Кажется, это Снежана. Хотя различать их у меня пока не получается. Возможно, со временем и замечу какие-то различия, но пока сестры для меня обе на одно лицо. Еще и платья у них практически одинаковые, скучные. Ни вышивок, ни других украшений нет.
И я машинально начинаю прикидывать, как же можно подобную одежду индивидуализировать. Ведь в колледж культуры и искусства я по призванию пошла, а не потому, что конкурс невысокий. Вот по вороту и манжетам можно вышивку сделать. Незабудки с мелкими листочками, например. Работа несложная, я бы за пару часов управилось.
Но не время о дизайне одежды думать, когда есть много более важных проблем.
— Снежана, а вы ничего о пропавших от моих покоев стражниках не слышали?
— Госпожа графиня, — виновато отвечает другая девушка, не та, что я Снежаной считала, — Все, кто поисками мог заняться, сейчас на крепостной стене сражаются.
— Но если вы хотите, — тут же подхватывает вторая, — Мы с сестрой могли бы их поискать.
Так кто же из них все-таки Снежана? Неважно. Важно то, что отправлять юных наивных девушек на поиски потенциально опасных мужчин не стоит. Более того, нужно срочно придумать, чем бы их таким занять, чтобы, пытаясь угодить мне, вопреки запрету инициативу не надумали проявить.
А чем надолго можно занять любую девушку? Конечно же нарядами. Хоть я и не «тряпичница», но модели новой коллекции одежды в витринах магазинов могла рассматривать часами.
— Я давно хотела свои платья разобрать. Что сама носить буду, а что отдать кому-нибудь да новые наряды пошить. Вы мне поможете?
Девушки в предвкушении получения новых нарядов (а кому еще я надоевшие туалеты отдам?) с энтузиазмом кинулись к шкафу. Пару минут — и все поверхности в комнате были завалены моими платьями. И зачем мне одной столько? Видимо, положение обязывает, графиня как-никак.
— А почему звуков сражения совсем не слышно? — перебирая платья, между делом интересуюсь я.
Давно меня этот вопрос мучает, но спрашивать об этом сразу я опасалась. Если окружающие ведут себя, словно ничего странного не происходит, то, наверное, так и должно быть?
Девушки недоумевающе переглядываются и синхронно пожимают плечами:
— Так ведь магический щит над замком стоит.
— Он все звуки глушит.
Магический щит? Значит, здесь есть магия? Если бы я не опасалась себя выдать, то столько вопросов сейчас задала. Но спешить с расспросами нельзя, постепенно и так все, что нужно узнаю. И постараюсь у разных людей выведывать, чтобы излишних подозрений ни у кого не вызвать.
Парочка платьев в скором времени сменили хозяев, а вот предложение украсить эти платья вышивкой девушки встречают недоумевающими взглядами. Неужели у них до вышивания не додумались? Оказалось, что вышивкой занимаются где-то на востоке, за морем, и стоят такие наряды баснословно дорого.
По моей просьбе Варвара (или все же Снежана?) сбегала к Раисе Сигизмундовне, которая оказалась не только экономкой, но и счастливой обладательницей вышитой шелком шали. Экономка, видимо, не доверяя моей новоявленной служанке, явилась с шалью сама, долго и обстоятельно рассказывала историю приобретения столь чудесной вещи и горделиво демонстрировала свое сокровище.
Заморская шаль Раисе Сигизмундовне досталась по наследству от скоропостижно скончавшейся тетки, которой такой роскошный подарок сделал муж после рождения сына. Служил муж тети тогда помощником капитана на паруснике, совершавшим рейсы за море.
Раиса Сигизмундовна завораживающе сыпала неизвестными мне названиями, мы внимали ей, едва не раскрыв рот, слушая историям, больше похожие на сказку. А как еще можно воспринимать сражение с трехглавыми монстрами и шестирукими великанами? Не знаю, насколько верили сестрички, но я-то точно уверена: таких существ не бывает, разве что в пьяном угаре кому померещатся.
Наше внимание Раисе Сигизмундовне льстило, и остановить ее красноречие и вернуть рассказ на интересующую меня тему оказалось не так просто. Еле-еле мне удалось выяснить, что ни про саму вышивку, но про то, как и чем ее делают, экономка ничего не ведала.
— А нитки и иглы, которыми одежду шьют, у вас есть? — интересуюсь, устав от бесполезных расспросов.
— Есть, как не быть, — кивает важно Раиса Сигизмундовна.
— А посмотреть можно?
Раиса Сигизмундовна встает, манит за собой одну из девушек, и через какое-то время они возвращаются, груженные разного размера сундучками и шкатулками. В них лежат большие бобины разноцветных ниток и куча самых разных иголок.
Выбрав самые тонкие нить и иглу, я отыскала в одном из сундучков кусок полотна и показала девушкам и экономке, как делать стежки и легко и просто можно вышить листок или цветок. Конечно, до заморских шелковых узоров моему цветику-семицветику (для демонстрации я вышила семь лепестков, и все разного цвета) было далеко, но зрители мои весьма впечатлились.
Теперь уже меня слушают, раскрыв рот, и боялись пропустить что-либо важное. Потом по очереди попробуют повторить вышивку. Как не странно, лучше всего получается у Раисы Сигизмундовны.
— У меня тетка портниха была, — поясняет польщенная нашим удивлением экономка, — я ей, пока замуж за Эразма не вышла, шить помогала.
И немного помолчав, видимо, вспоминая свою далекую молодость, сердито говорит:
— Бесполезное баловство — это ваше вышивание. Невмочно госпоже графине самой рукодельем заниматься.
Варвара и Снежана горестно вздыхают. Они, наверное, уже представляли себя в чудесных расшитых узорами нарядах, а тут категоричное: «невмочно». Но я так просто сдаваться не собираюсь. Что плохого в вышивании?
Любой запрет умеючи обойти можно, а тут и не запрет вовсе, а просто у них так непринято. Чем же тогда благородным дамам заниматься? Книжки читать? Так я пока ни одной здесь что-то не видела.
— А если не графиня вышивать будет, а ее служанкам? — интересуюсь осторожно, — Это же не запрещено?
— Не запрещено, — вдруг лукаво подмигивает мне Раиса Сигизмундовна, — А что рукодельничают они под присмотром графини, так кому какое дело до того?
Варвара и Снежана радостно подскакивают и тараторят дружной скороговоркой:
— Мы будем стараться. Мы всему научимся.
На прощание я протягиваю Раисе Сигизмундовне кусок полотна с нашими совместными вышивками:
— Это вам. На счастье.
Экономка растрогано прижимает к груди лоскут и удаляется по своим делам. Следом уходят и девушки, напомнив мне, что скоро обед.
А завтрак я, выходит, пропустила?
4. Странный сон, лекарь и труп
После обещанного обеда, состоявшего из нескольких, не всегда понято из чего приготовленных блюд, меня охватила непреодолимая сонливость. Заметив мои безуспешные попытки прикрыть некультурные зевки салфеткой, заткнутой за ворот платья, Варвара со Снежаной предложили мне прилечь и отдохнуть:
— Послеобеденный сон зело полезен.
— А вы в такую рань несусветную сегодня поднялись.
Как будто мы с ними каждый день видимся. Хотя, может, и каждый. Только раньше это ведь не я была, поэтому ничего не знаю. Так и не разобралась, как я здесь очутилась, и почему все меня за графиню принимают? Ладно, вот отдохну немного, и обязательно до сути докопаюсь.
Мысли текли лениво, веки тяжелели, и я незаметно для себя задремала. И снилось мне, будто я у зеркала стою и прихорашиваюсь. То воротничок поправлю, то прядь волос заколкой закреплю. Я улыбаюсь, отражение тоже. Показываю ему язык, а оно вдруг грозит мне пальцем.
Вглядываюсь пораженно в прозрачную глубину, а это больше не мое отражение: из зеркала смотрит на меня седая и морщинистая старушка.
— Бабушка? — удивляюсь я.
И тут же понимаю, что это не моя бабушка. Похожа, как бывают похожи только очень близкие родственники, но не она.
— Так вот ты какая, — тянет задумчиво старушка, подслеповато на меня щурясь.
— Вы кто? — считаю своим долгом поинтересоваться.
— Я-то? Твоя прапрабабка.
Что ж, внешнее сходство с бабушкой налицо, это я сразу заметила. Возможно, она и есть та, за кого себя выдает. Интересно, что ей от меня понадобилось?
И пока я пытаюсь причину явления прапрабабки в зеркале выяснить, воздух вокруг меня вдруг сгущается, и дышать становиться невыносимо сложно. Вдох, второй, третий…
— Госпожа графиня, проснитесь! Вы задыхаетесь! — испуганный голосок то ли Снежаны, то ли Варвары заставляет отражение прапрабабки сначала нервно оглянуться, а потом и совсем исчезнуть.
И снова в зеркале лишь мое отражение. С глупо открытым ртом и распахнутыми в изумлении глазами. Неужели я так действительно выгляжу?
— Госпожа графиня, просыпайтесь, — к решительному мужскому голосу, заставившему насторожиться (откуда незнакомый мужчина в моей комнате?), вскоре прибавилось вполне ощутимое потряхивание за плечо.
Я изумленно озираюсь, ведь радом со мной никого нет, а голоса откуда-то доносятся, и прикосновения чувствуются. Потом голоса начинают множиться, становятся громче и навязчивей.
И я, наконец, просыпаюсь и вижу перед собой незнакомого парня, наклонившегося так низко, что своим носом едва меня не задевает. Решительно отстраняю незнакомца и озираюсь в поисках служанок. Пусть объяснят, что происходит.
А вот и они, сидят рядом с кроватью и горько всхлипывают.
— Что случилось? — спрашиваю, тревожась разом и за воинов, что где-то сражаются, и за всех остальных, что в случае поражения пострадать могут.
Девушки живо подскакивают и, размазывая по щекам слезы, бегут ко мне:
— Вы живы!
— А мы подумали…
— Вот и лекаря позвали…
Так значит меня «обнюхивал» лекарь. Смотрю на него требовательно. Он на меня тоже смотрит, пристально так, изучающее, словно ожидая какого-то тайного знака. А где же ставшая уже привычной почтительность во взгляде, или меня с ним какие-то особые отношения связывают? Не хватает до полного счастья еще с любовниками прежней графини разбираться.
И сон еще этот. Говорят, что видеть во сне умершую бабушку, это всегда к чему-то хорошему, а прапрабабушка, получается, к чему-то супер отличному снится? Что-то сомневаюсь.
— Что со мной? — решаюсь первой нарушить столь тягостное молчание, что хочется хоть чем-то его нарушить.
— Вы сначала во сне по кровати метаться начали, — начинают говорить сестрички по очереди.
— А потом задыхаться, словно вас душат.
— Даже синеть начали.
— Вот мы и подумали…
— Глупость подумали, — резко перебивает их словоизлияние лекарь, — Жива и здорова ваша графиня. А дурные сны — от нервного потрясения.
Потом собирает разложенные на прикроватном столике разнокалиберные пузырьки в свой потертый саквояж, поднимается с кресла и быстро идет к двери. Так быстро, словно либо у него куча важных пациентов, либо очень неприятно здесь находиться.
Мне показалось или он действительно бормочет себе под нос: «Значит, у нее все получилось. Значит, получилось»?
Что получилось? И у кого?
Первый порыв — бежать за ним следом и обо всем подробнейшим образом расспросить. Наверняка, лекарю известно многое из того, что меня интересует. Но представив, как это будет выглядеть со стороны, я тут же резко передумала.
Наверняка, будет еще возможность пообщаться с ним подальше от любопытных ушей. А если такой аказии не случится, то придется ее искусственно создать.
— Госпожа графиня, а вас дядька Власий увидеть хотел, — сообщает одна из девушек.
— Позвать? — тут же услужливо предлагает другая.
И когда я научусь их различать? Все время ведь ошибаюсь.
— Зовите, — соглашаюсь сразу, рассчитывая узнать от Власия что-нибудь полезное и новое.
Варвара (или Снежана?) шустро срывается с места, исчезает за дверью, а я решаю воспользоваться редкой возможностью и приватно выяснить кое-что:
— Снежана? — спрашиваю у оставшейся со мной девушки.
Та согласно кивает и ждет продолжения. И я вдруг каким-то седьмым чувством понимаю, что и наивные глазки, и выражение вселенского обожания в них, и даже привычка тараторить на пару с сестрой — все напускное. Маска дурочек-простушек, призванная скрыть ум и наблюдательность. Сироткам, наверняка, не сладко в жизни пришлось, вот и научились так искусно притворяться.
— Что ты думаешь про лекаря? — спрашиваю напрямик, без утайки.
Снежана на минутку задумывается, потом начинает рассказывать:
— В замке он появился вскоре после нас, тоже без родителей остался. Мы с Тимофеем особо не общались, а вот вы, госпожа графиня, с мальчишкой в детстве дружили. Вы даже настояли, чтобы вас обучали вместе, когда выяснилось, что у него дар лекаря.
Дружили и учились вместе. Значит, лекарь — неоценимый кладезь таких нужных мне сведений. Он-то, наверняка, сможет объяснить, каким образом я здесь очутилась. Мне ведь не послышался шепот: «Значит, у нее все получилось»?
Уже по внешнему виду дядьки Власия понятно, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Но расспрашивать его не тороплюсь: раз хотел меня видеть, то сам все расскажет. Может, в расстроенных чувствах что-нибудь лишнее выболтает. Я буквально нутром чувствую, что знает дядька Власий много, но и умалчивает многое. А мне любая информация может пригодиться.
— Госпожа графиня, — обязательный низкий поклон и сокрушенный вздох, — Тех пропавших от ваших покоев стражников так и не нашли, а вот служанка нашлась….
— Что с ней? — все же не утерпела я, забыв про свой коварный план молчать и только слушать.
— Убита.
Варвара со Снежаной одинаково всплеснули руками и испуганно зажали ладошками рты, словно гася зарождавшийся внутри горестный крик. Возможно, себя на ее месте представили или дружили они с ней. Это я ничего о погибшей не знаю, а кому-то она была дорога.
Отсылаю сестричек с каким-то надуманным поручением, предупредив строго-настрого об услышанном ни с кем не болтать, чем зарабатываю укоризненный взгляд Снежаны и обиженный Варвары.
А если присмотреться, они не так уж и похожи. И реагируют немного по-разному.
— Подробности, — дождавшись, когда девушки выйдут, требую у дядьки Власия.
Тот мнется-жмется, пытается отделаться общими фразами, но постепенно начинает рассказывать:
— Тело обнаружили час назад в одном из дальних переходов северной галереи. Туда нечасто кто-либо ходит, только если по делу, поэтому если бы не ваш приказ служанку разыскать, труп бы еще нескоро нашли. Лекарь говорит, что убита несчастная на рассвете. Удушили ее шелковым шарфом. Шарф рядом с телом кинули.
— Шарф принесли?
— Да, вот он, — дядька Власий достает из кармана шарф и протягивает мне.
Беру, ощупываю, разглядываю. Нежнейший шелк и серебристый переливающийся узор. А ведь совсем недавно я похожую вышивку видела. Шаль Раисы Сигизмундовны точь-в-точь таким узором расшита, только цвета другие, более яркие. Но той вещи уже много лет, а как бы мне узнать старинный этот шарф или нет?
Если узор похож, то далеко не факт, что его одна и та же мастерица вышивала. Может, это ее ученица или кто-то просто понравившийся узор скопировал. Значит, заморский узор в поисках убийцы не поможет. Или все же поможет:
