Пролог.
Жить ради других, скрывая собственные чувства крайне трудно, почти не возможно. Но еще труднее жить, когда лишён памяти о прошлом, а все, кроме тебя, знают правду.
Но совсем не легче, когда тебе что-то говорят о твоём прошлом, а ты не веришь... Не можешь поверить, ведь вокруг, с самого детства, тебе только лгали, то и дело, изо дня в день пытаясь убить.
Скоро начнется война. Мне не верят, но она унесёт много жизней не только людей, но и ИХ жизни...
Мне страшно. Я предала "семью" и теперь буду сражаться на "чужой стороне". Моя судьба предрешена, но я продолжаю бороться за призрачное счастье, которого я не достойна.
Глава 1.
Мне шестнадцать лет. Имя мне дали — Эмилия, но близкие ребята с улицы называют Оди.
Пять лет я живу в приёмной семье, которую даже "семьей" назвать трудно. До этой семьи, я была в другой, но меня через месяц прогнали, точнее вернули в детский дом, ведь именно из-за меня пострадал родной ребенок тех родителей.
Все взрослые, возвращая меня в приют, объясняли свое решение тем, что я отличаюсь от нормальных детей, словно у меня шизофрения или растройство личности, иногда я слышала, как меня называют психопаткой.
Может они и правы.
За мое содержание взрослым платили очень хорошую сумму денег, иногда даже слишком хорошую. Люди велись на бумажки, принимая меня в свою "добрую, любящую" семью, но вскоре, получив деньги, желали лишь поскорее избавиться от меня. Я понимаю их. Не каждый захочет, чтобы в их доме находилась малолетняя воровка, да еще и убийца.
Причина, по которой я еще не в тюрьме, моя нынешняя семья. Она не дала меня на "растерзание" полиции, договорившись с ними с помощью денег. Родители заплатили два миллиона, чтобы меня лишь поставили на учёт, никуда не сослав. "Спасибо и на этом моей семейке".
Я никогда не знала своих настоящих родителей, а если и знала, то из-за амнезии больше не помню их. Хотя... у меня даже желания нет их знать, ведь они меня бросили. Единственная вещь, оставшаяся, по слухам, от моих родителей, кулон в форме стрелы. Все!
Они бросили меня выживать в приюте и на улицах нашего города. Холодного, таящего на каждом своем углу смертельную опасность для таких, как я. Брошенных, ненужных, забытых детей.
Лишь благодаря бандитами я могу выживать. Банды учили воровать, кланы — убивать. Так я живу до сих пор, но с "любимой" семьёй.
В нынешней приёмной семье у меня мать, отец, и старший сводный брат. Мама не работает, только и ходит к соседям и жалуется на меня, обузу семьи. Отец — охотник, поэтому нередко ходит в лес со своими коллегами-алкоголиками. А брат, Марк, самый адекватный из всех, если так можно сказать.
Марк иногда может помочь по учебе, притворяясь перед друзьями и соседями заботливым братом, до безумия дорожившим сводной сестрёнкой. Но я же знаю, что за маской заботы кроется холодное безразличие.
Я с Марком одного возраста, но ходим в разные школы, ведь я не должна быть для братца балластом, тянущим ко дну.
Я плохо учусь в школе. Мне она не нравится, и при любой возможности я ее прогуливаю. Родителям все равно на это, как и брату.
В школе я изгой. Отличаясь прошлым, со мной никто не желает общаться. Ежедневная травля стала для меня привычной, как и избиения от одноклассников и одноклассниц.
В классе все из благополучных семей, мы их называем "хорошими". А я из приюта, поэтому меня ненавидят как ученики, так и учителя. А мне все равно, я привыкла.
Снова я вернулась "домой", ожидая худшего еще с момента, как зашла в подъезд.
Открыв тяжёлую, металлическую дверь я протиснулась в прихожую. Сразу увидела брата.
— Эмилия, наконец-то! — Крикнув эти слова, Марк метнулся на кухню к матери.
Я кинула сумку на пол, пнув ее ногой. Как только я это сделала, то сразу услышала недовольный голос мамы, появившейся в коридоре между кухней и прихожей.
— Сначала заработай на вещь, а потом пинай сколько душа пожелает.
В ответ я промолчала, снимая старую ветровку, знатно измазанную в пыли. Мама не удержалась и вновь прокоментировала:
— Хоть на улицу не пускай тебя. Сама вещи будешь свои стирать, раз приходишь домой, словно дворовая собака.
Вновь молчу. Мне нечего сказать этой женщине, ведь меня никто не станет слушать. Слушать, что сегодня меня решили побить ребята со школы, и им это удалось. По пути домой я столкнулась с кланом, и они припомнили мне о старом долге, хорошенько потрепав.
В этой семье я просто вещь, за которую платит детский дом. Потом меня вышвырнут отсюда, как только родителям перестанут начислять деньги за мое содержание.
А я мечтала уйти от этой семьи, ведь я даже не могла ничего сказать в ответ. За не правильное обращение меня могли запросто ударить, так называемые, "родители". Больше всего я боялась Марка. Он был ужасным человеком, но и открытым со мной.
— Сыночек, — ласково позвала мать сына, — Мартюш, прогуляйтесь по улице. У меня дела. — В голосе женщины не было ни капли любви ко мне, только неприязнь да ненависть.
Брат быстро примчался из кухни, толкнув меня к двери. Радостный, от чего-то, Марк пугал сильнее, чем когда у него плохое настроение.
— Хорошо, мама!
Брат вытолкнул меня из квартиры на лестничную площадку, не дав захватить ветровку. А сам надел куртку, гад.
Как только мы вышли из подъезда, в лицо подул, еще теплый, сильный ветер. На дворе стоял конец сентября.
В очередной раз я порадовалась, что всегда ходила в черных брюках и теплой, темно?синейводолазке. Благодаря моей старой, великоватой одежде, закрывающей шрамы и синяки, на улице мне еще было не сильно холодно.
Жаль, что я сняла ветровку.
— Эмилия, в восемь встретимся возле подъезда, если опоздаешь, то ждать не буду. — Серьезно сказал брат, больше не притворяясь добрым.
— Хорошо Марк, я не опоздаю. — Улыбнулась я в ответ, прощаясь с братом.
Марк ушел.
Оглянувшись на пятиэтажку, в которой мы жили, я в сотый раз прокляла это место.
Я направилась к рынку, раздобыть еды. Хорошо что он в квартале от дома, а вокруг много дворов, в которых удобно прятаться от отлова, то есть полиции.
По пути мне неожиданно вспомнилось, как отец и охотники говаривали, что в лесу, находящимся за площадью у реки, живут чудища, которые питаются людьми. Если пойти в лес ночью или вечером, оттуда никогда не вернёшься. Твари пугали и пожирали своих жертв, что даже остатки тел, после трапезы монстров, не находили.
Однако были и те люди, которые смогли вернуться из этого страшно леса. Они рассказывали охотникам увиденное, а охотники уже людям.
По описанию, лесные твари напоминают человека, но вместо лица, жуткая пасть, с острыми клыками, по которым капает кровь. Передвигаются они, подобно собакам, на четвереньках. Но на руках и ногах длинные когти, которыми они раздирают плоть добычи.
Сразу монстры не нападают на людей, а гоняют их по лесу. Человек вкуснее, если адреналин пропитается все его тело. А после погони, наступала мерзкая трапеза...
Фу!
Меня же лес манил своей таинственностью. Казалось, он безобиден и может послужить домом для многих. Хотелось, чтобы меня лес полюбил больше, чем люди. Чтобы кто-то по-настоящему меня полюбил и не предал.
Особых причин идти к лесу нету, поэтому мой поход до сих пор откладывается.
