Дело о пропавшем скелете
Анастасия Петровна не была детективом. Она была библиотекарем. Не в маленькой районной библиотеке, а в солидном, пахнущем старым деревом и тайнами, фонде редких книг при Музее антропологии. Ее мир состоял из каталогов, инвентарных номеров и тихой, никуда не спешащей мудрости фолиантов.
И вот в этот мир, в среду, около четырех дня, ворвался крик. Не просто возглас, а полный ужаса, дребезжащий визг, от которого по коже побежали мурашки.
Анастасия Петровна отложила в сторону карандаш, которым делала пометки в описи XVIII века, и вышла из своего кабинета. В коридоре, ведущем в анатомический зал, стояла практикантка Катя, белая как стена лабораторного гипса, и трясущейся рукой показывала на стеклянную витрину.
— Он… он исчез! — выдавила она.
В витрине, где еще вчера возлежал с гордым видом полный скелет «Сергея Николаевича» — так его шутя называли сотрудники, — была пустота. Лишь бархатная подушечка, на которой покоился череп, лежала криво, напоминая о недавнем присутствии «хозяина».
Появление участкового Анисимова, молодого и явно озадаченного, ничего не прояснило. Двери были заперты, сигнализация не срабатывала. Витрина закрыта на ключ, и ключ этот висел на поясе у заведующего отделом, Леонида Аркадьевича Громова, который, по счастливой случайности, был в отъезде на конференции в Сочи.
— Может, вам показалось? Может, его на реставрацию увезли? — неуверенно предложил Анисимов.
— Без ведома главного хранителя? И без записи в журнале? — холодно заметила Анастасия Петровна. — У нас, молодой человек, не бардак, а научное учреждение.
Участковый замялся. Дело явно пахло скандалом, а не криминалом, и энтузиазма у него не было.
И тут в Анастасии Петровне что-то щелкнуло. Возможно, сработали годы чтения детективов в перерывах между каталогами. А возможно, ее оскорбила сама мысль, что в ее упорядоченном мире можно безнаказанно нарушить правила. Пропажа скелета — это ведь как украденная глава из истории. Целая жизнь, пусть и давно завершившаяся, была стерта с музейной «полки».
— Хорошо, — тихо сказала она себе. — Давайте разберемся.
Пока Анисимов составлял рапорт, Анастасия Петровна надела белые хлопковые перчатки (привычка хранителя) и подошла к витрине. Она не искала отпечатки пальцев — это было дело полиции. Она искала несоответствие.
И она его нашла.
На бархатной подушке, кроме пыли, лежала крошечная, не больше семечка, соринка ярко-розового цвета. Резиновая стружка. Такую мог оставить ластик от карандаша для рисования.
Возле самой витрины, в щели между паркетными досками, торчал обломок ногтя. Длинный, ухоженный, покрытый бесцветным лаком.
И самое главное. Пыль на стекле витрины была слегка стерта в одном месте, и этот след напоминал не руку, а скорее… прямоугольник с закругленными углами.
Анастасия Петровна выпрямилась и окинула взглядом зал. Ее взгляд упал на стенд с доисторическими орудиями труда. Рядом на стенде висела карта миграций древних людей. И тут ее осенило.
— Катя, — обратилась она к практикантке, — вы не помните, кто вчера вечером засиживался допоздна?
— Да все, пожалуй, — всхлипнула Катя. — Марья Ивановна отчет писала, Виктор Степанович новую экспозицию готовил… Ах да! Илья, наш дизайнер, что-то чертил у себя в кабинете. Для нового буклета.
Илья. Тихий, замкнутый парень, который отвечал за все графические материалы. Он всегда носил с собой планшет для рисования.
Прямоугольник с закругленными углами. След от планшета, прислоненного к стеклу.
Илья сидел за компьютером и с упоением работал над 3D-моделью черепа неандертальца. На столе рядом лежала пачка розовых ластиков для его эскизов.
— Илья, извините за беспокойство, — вежливо начала Анастасия Петровна. — У вас не было случаем заданий по «Сергею Николаевичу»? Новых ракурсов для сайта?
Парень вздрогнул и отрицательно покачал головой.
— Нет, я им не занимался. Слышал, пропал. Дикость какая-то.
Анастасия Петровна заметила, что на указательном пальце его правой руки был свежий, аккуратный маникюр. Ноготь явно подпилен после слома.
Она поблагодарила и вышла. Цепочка выстраивалась, но в ней не хватало главного — мотива. Зачем тихому дизайнеру воровать скелет?
Следующей была Марья Ивановна, сухая, педантичная женщина, главный хранитель. Она была в ярости от произошедшего.
— Это кошмар! Безобразие! После этого инцидента с реконструкцией!
— С какой реконструкцией? — уточнила Анастасия Петровна.
— Да вот, Илья сделал для нее 3D-модель лица «Сергея Николаевича» по черепу. Получился очень симпатичный молодой человек. А Леонид Аркадьевич посмотрел и заявил, что это полная профанация, и запретил использовать! Говорит, наука, а не цирк. Они даже поссорились, Илья был очень расстроен.
Мотив начинал проступать, как фотография в закрепляющем растворе. Обида, желание доказать свою правоту.
Но где скелет? Он не мог просто испариться.
Анастасия Петровна спустилась в гардероб. Пальто Ильи висело на своем месте. Она осторожно провела рукой по карманам. В одном из них что-то твердое и длинное нащупала. Не рискуя вытаскивать, она наклонилась и принюхалась. От кармана исходил слабый, но отчетливый запах… краски и гипса.
И снова щелчок в голове. Она поднялась наверх, к Анисимову, который уже собирался уходить.
— Уважаемый, — сказала она твердо, — прошу вас проследовать за мной. И захватите того молодого человека, дизайнера.
Они стояли в подвале, в мастерской, где хранились запасные экспонаты и материалы для реставрации. В углу, прислоненный к стене, стоял «Сергей Николаевич». Рядом на столе лежали кисти, банки с краской и гипсовая масса.
— Объясните, что это значит? — строго спросил Анисимов.
Илья, бледный, опустил голову.
— Я… я хотел его сфотографировать. При хорошем освещении. Для личного архива. Чтобы сделать свою, правильную реконструкцию. Я знал, что Леонид Аркадьевич будет против, поэтому… взял его тайком. Хотел вернуть сегодня утром, но поднялась паника…
— Вы взяли его тайком? — переспросила Анастасия Петровна. — Через запертую витрину? С помощью планшета и какого-то острого предмета, которым вы поддели замок, сломав при этом ноготь? И несли его через весь музей в кармане пальто? Нет, молодой человек. Вы его не «взяли». Вы его украли, чтобы сделать слепок. Или, может, заменить на подделку, чтобы потом продать подлинник? Запах краски в вашем кармане — это вы красили гипс, чтобы он походил на старую кость. Вы торопились и просыпали стружку от ластика, которым стирали карандашные пометки с витрины.
Илья замер. Его молчание было красноречивее любых признаний.
Анисимов посмотрел на Анастасию Петровну с новым, почтительным интересом.
— Анастасия Петровна, как вы…?
Она сняла белые перчатки и сложила их в сумочку.
— В библиотечном деле, молодой человек, главное — внимание к деталям. Самая маленькая зацепка, будь то опечатка или розовая соринка, может привести вас к разгадке всей истории. Кажется, «Сергей Николаевич» может вернуться на свое законное место. А мне пора дописывать опись. Чай, наверное, совсем остыл.
И, поправив очки, она медленно пошла к себе в кабинет, оставив за спиной изумленного полицейского и разоблаченного вора. Тишина библиотеки снова ждала ее, но теперь в ней чувствовалось удовлетворение от хорошо раскрытой тайны. Возможно, это было только начало.
Дело о пропавшем скелете. Часть вторая.
Казалось бы, дело закрыто. Илья, сломленный уликами и спокойной, неумолимой логикой Анастасии Петровны, во всем признался. Он рассказал, как подделал ключ, используя восковой слепок, сделанный несколько недель назад, когда Громов оставил ключи в лаборатории. Как вынес скелет по частям в дипломате. Как в подвале уже отлил две идеальные гипсовые копии, одну из которых собирался подменить обратно в витрину, а вторую, подлинную, продать через темные интернет-каналы частному коллекционеру.
Участковый Анисимов был счастлив. Дело раскрыто, преступник пойман, статистика улучшена. Он благодарил Анастасию Петровну, называя ее «нашим Музеем Шерлока Холмса».
Но сама Анастасия Петровна, вернувшись к своим каталогам, чувствовала легкую, но настойчивую дисгармонию. Как фальшивую ноту в стройном хоре.
Илья был исполнителем, техническим гением. Но не стратегом. Его мотив — обида и жажда признания — был слишком эмоционален, слишком хаотичен для такого чистого, почти элегантного плана. Подделать ключ? Просчитать время отсутствия Громова? Найти покупателя? Это требовало хладнокровия и связей, которых у замкнутого дизайнера не было.
Кто-то должен был нашептать ему эту идею. Кто-то, кто знал о его обиде на Громова. Кто-то, кто мог получить выгоду от исчезновения «Сергея Николаевича».
Она отложила книгу и взяла блокнот.
Анастасия Петровна провела весь вечер в цифровых архивах музея. Она искала не следы преступления, а его тень. Историю самого скелета.
«Сергей Николаевич» поступил в музей в 1950-х годах из частной коллекции известного антрополога, профессора Воронцова. Документы были скупы: «скелет мужчины, 40-45 лет, европеоид, предположительно из центральных губерний России, XIX век». Никакой особой научной ценности он не представлял, был типичным учебным экспонатом.
Но в одной из смежных папок, касающихся наследия Воронцова, она наткнулась на сканер старого, пожелтевшего письма. Оно было адресовано директору музея от некоего Павла Бестужева, который утверждал, что скелет — это останки его прадеда, купца второй гильдии Никанора Бестужева, пропавшего без вести в 1878 году. Мужчина требовал возврата останков для христианского погребения. Письмо было помечено грифом «Отклонено. Недостаточно доказательств».
Анастасия Петровна замерла. Потомок. Живой человек, заинтересованный в том, чтобы скелет исчез из музея навсегда. Не для продажи, а для перезахоронения. Это был совсем другой мотив. Более глубокий, более личный.
Она нашла в базе данных список всех, кто запрашивал доступ к архивам Воронцова за последний год. Помимо нескольких ученых, там значился... Леонид Аркадьевич Громов. И всего две недели назад — Виктор Степанович, тот самый сотрудник, который готовил новую экспозицию.
Виктор Степанович был полной противоположностью Илье — общительный, немного бесцеремонный, любитель посмеяться и рассказать анекдот. Он был в музее уже лет двадцать и считался «ходячей энциклопедией» по части доисторического периода.
Анастасия Петровна нашла его в кофейне на углу. Она начала с благодарности за помощь в «деле о скелете» и плавно перевела разговор на трудности музейной работы.
— Да уж, — вздохнул Виктор Степанович, — сейчас вообще мода пошла на реституцию. Требуют назад то картины, то останки. Вот, недавно один тип ко мне приставал, про какой-то старый скелет спрашивал. Я ему сказал — иди в архив, документы ищи.
— Какой интересный случай, — заметила Анастасия Петровна, делая вид, что помешивает сахар в чашке. — И что же это был за человек?
— Да кто его знает. Фамилию свою назвал... Бестужев, кажется. Настойчивый такой. Говорил, что готов... «способствовать решению вопроса любыми средствами». Я, конечно, его послал. У нас процедуры, законы.
Он сказал это слишком легко. Слишком небрежно. Словно репетировал фразу.
— Понимаю, — кивнула Анастасия Петровна. — Кстати, а вы не знаете, почему Леонид Аркадьевич так резко выступил против реконструкции Ильи? Мне показалось, это вышло за рамки обычной профессиональной критики.
Виктор Степанович немного смутился.
— Ну, я????, пару слов ему сказал. Что Илья увлекается, мол, фантазирует, что его реконструкция может дать неверное представление и вызвать ненужные вопросы. Леонид Аркадьевич человек принципиальный, он это на свой счет принял.
«Пару слов». Именно так и работает манипулятор. Посеять семя сомнения в одном месте, а затем подтолкнуть к действию в другом.
Анастасия Петровна не пошла к Анисимову. У нее не было доказательств, лишь тонкая паутина подозрений. Вместо этого она дождалась возвращения Леонида Аркадьевича Громова из Сочи и пришла к нему в кабинет с двумя чашками чая.
— Леонид Аркадьевич, я хочу кое-что уточнить по поводу инцидента со скелетом, — начала она, ставя перед ним чашку. — Илья признался, но мне кажется, он был не один. Кто-то подсказал ему идею с подделкой. Кто-то, кто знал о его обиде на вас.
Громов нахмурился.
— Что вы хотите сказать, Анастасия Петровна?
— Я думаю, этот кто-то знал и о другом. О том, что «Сергей Николаевич» — не просто экспонат. Что у него есть живой потомок, который хочет его вернуть. И если бы скелет украли и подменили, а потом он «чудесным образом» нашелся у этого потомка, то и проверять его подлинность уже никто не стал бы. Ведь официально он был бы уже списан как уничтоженный или утерянный. Исчез бы из базы. Исчез бы из поля зрения закона.
Она сделала глоток чая, давая ему понять всю серьезность своих намерений.
— Виктор Степанович, ваш заместитель, недавно интересовался архивом Воронцова. И он же, как я понимаю, намеренно обострил ваш конфликт с Ильей. Он создал идеальные условия для кражи. А потом, я уверена, он бы вышел на этого Бестужева и за солидное вознаграждение «помог» бы вернуть ему прах предка. Без риска, без шума. Илья бы понес наказание, а Виктор Степанович остался бы в тени, получив деньги и решив «благородную», как ему?? кажется, задачу.
Леонид Аркадьевич побледнел. Он молчал почти минуту, глядя в окно.
— Виктор... Он уже лет пять мечтает о моем месте. А эта история с реституцией... Он говорил, что это поднимет его авторитет, если он «уладит» такой щекотливый вопрос. Я не думал, что он зайдет так далеко.
— В детективах, Леонид Аркадьевич, так всегда и бывает, — тихо сказала Анастасия Петровна. — Самые опасные преступления совершаются не из-за денег или мести. А из-за амбиций. И из-за ложного представления о собственной правоте.
Она допила свой чай и встала.
— Теперь, я думаю, это дело для вас и для Анисимова. У меня в отделе ждет неописанная партия книг XIX века. Как раз того времени, когда жил несчастный купец Бестужев. Интересное совпадение, не правда ли?
И, кивнув на прощание, она вышла, оставив заведующего с горькими мыслями и необходимостью принимать тяжелое решение. В ее собственном мире, мире книг и каталогов, снова воцарился порядок. Но теперь она знала, что за стенами библиотеки кипят не менее страстные и сложные сюжеты, чем в старинных фолиантах. И она, Анастасия Петровна, оказалась неплохим их читателем.
Глава первая, в которой Анастасия Петровна пьет чай и слышит крик
Анастасия Петровна не была детективом. Она была библиотекарем. Не в маленькой районной библиотеке, а в солидном, пахнущем старым деревом и тайнами, фонде редких книг при Музее антропологии. Ее мир состоял из каталогов, инвентарных номеров и тихой, никуда не спешащей мудрости фолиантов.
И вот в этот мир, в среду, около четырех дня, ворвался крик. Не просто возглас, а полный ужаса, дребезжащий визг, от которого по коже побежали мурашки.
Анастасия Петровна отложила в сторону карандаш, которым делала пометки в описи XVIII века, и вышла из своего кабинета. В коридоре, ведущем в анатомический зал, стояла практикантка Катя, белая как стена лабораторного гипса, и трясущейся рукой показывала на стеклянную витрину.
— Он… он исчез! — выдавила она.
В витрине, где еще вчера возлежал с гордым видом полный скелет «Сергея Николаевича» — так его шутя называли сотрудники, — была пустота. Лишь бархатная подушечка, на которой покоился череп, лежала криво, напоминая о недавнем присутствии «хозяина».
Появление участкового Анисимова, молодого и явно озадаченного, ничего не прояснило. Двери были заперты, сигнализация не срабатывала. Витрина закрыта на ключ, и ключ этот висел на поясе у заведующего отделом, Леонида Аркадьевича Громова, который, по счастливой случайности, был в отъезде на конференции в Сочи.
— Может, вам показалось? Может, его на реставрацию увезли? — неуверенно предложил Анисимов.
— Без ведома главного хранителя? И без записи в журнале? — холодно заметила Анастасия Петровна. — У нас, молодой человек, не бардак, а научное учреждение.
Участковый замялся. Дело явно пахло скандалом, а не криминалом, и энтузиазма у него не было.
И тут в Анастасии Петровне что-то щелкнуло. Возможно, сработали годы чтения детективов в перерывах между каталогами. А возможно, ее оскорбила сама мысль, что в ее упорядоченном мире можно безнаказанно нарушить правила. Пропажа скелета — это ведь как украденная глава из истории. Целая жизнь, пусть и давно завершившаяся, была стерта с музейной «полки».
— Хорошо, — тихо сказала она себе. — Давайте разберемся.
Глава вторая, в которой находятся странные улики
Пока Анисимов составлял рапорт, Анастасия Петровна надела белые хлопковые перчатки (привычка хранителя) и подошла к витрине. Она не искала отпечатки пальцев — это было дело полиции. Она искала несоответствие.
И она его нашла.
На бархатной подушке, кроме пыли, лежала крошечная, не больше семечка, соринка ярко-розового цвета. Резиновая стружка. Такую мог оставить ластик от карандаша для рисования.
Возле самой витрины, в щели между паркетными досками, торчал обломок ногтя. Длинный, ухоженный, покрытый бесцветным лаком.
И самое главное. Пыль на стекле витрины была слегка стерта в одном месте, и этот след напоминал не руку, а скорее… прямоугольник с закругленными углами.
Анастасия Петровна выпрямилась и окинула взглядом зал. Ее взгляд упал на стенд с доисторическими орудиями труда. Рядом на стенде висела карта миграций древних людей. И тут ее осенило.
— Катя, — обратилась она к практикантке, — вы не помните, кто вчера вечером засиживался допоздна?
— Да все, пожалуй, — всхлипнула Катя. — Марья Ивановна отчет писала, Виктор Степанович новую экспозицию готовил… Ах да! Илья, наш дизайнер, что-то чертил у себя в кабинете. Для нового буклета.
Илья. Тихий, замкнутый парень, который отвечал за все графические материалы. Он всегда носил с собой планшет для рисования.
Прямоугольник с закругленными углами. След от планшета, прислоненного к стеклу.
Глава третья, в которой задают неудобные вопросы
Илья сидел за компьютером и с упоением работал над 3D-моделью черепа неандертальца. На столе рядом лежала пачка розовых ластиков для его эскизов.
— Илья, извините за беспокойство, — вежливо начала Анастасия Петровна. — У вас не было случаем заданий по «Сергею Николаевичу»? Новых ракурсов для сайта?
Парень вздрогнул и отрицательно покачал головой.
— Нет, я им не занимался. Слышал, пропал. Дикость какая-то.
Анастасия Петровна заметила, что на указательном пальце его правой руки был свежий, аккуратный маникюр. Ноготь явно подпилен после слома.
Она поблагодарила и вышла. Цепочка выстраивалась, но в ней не хватало главного — мотива. Зачем тихому дизайнеру воровать скелет?
Следующей была Марья Ивановна, сухая, педантичная женщина, главный хранитель. Она была в ярости от произошедшего.
— Это кошмар! Безобразие! После этого инцидента с реконструкцией!
— С какой реконструкцией? — уточнила Анастасия Петровна.
— Да вот, Илья сделал для нее 3D-модель лица «Сергея Николаевича» по черепу. Получился очень симпатичный молодой человек. А Леонид Аркадьевич посмотрел и заявил, что это полная профанация, и запретил использовать! Говорит, наука, а не цирк. Они даже поссорились, Илья был очень расстроен.
Мотив начинал проступать, как фотография в закрепляющем растворе. Обида, желание доказать свою правоту.
Но где скелет? Он не мог просто испариться.
Анастасия Петровна спустилась в гардероб. Пальто Ильи висело на своем месте. Она осторожно провела рукой по карманам. В одном из них что-то твердое и длинное нащупала. Не рискуя вытаскивать, она наклонилась и принюхалась. От кармана исходил слабый, но отчетливый запах… краски и гипса.
И снова щелчок в голове. Она поднялась наверх, к Анисимову, который уже собирался уходить.
— Уважаемый, — сказала она твердо, — прошу вас проследовать за мной. И захватите того молодого человека, дизайнера.
Глава четвертая, в которой все становится на свои места
Они стояли в подвале, в мастерской, где хранились запасные экспонаты и материалы для реставрации. В углу, прислоненный к стене, стоял «Сергей Николаевич». Рядом на столе лежали кисти, банки с краской и гипсовая масса.
— Объясните, что это значит? — строго спросил Анисимов.
Илья, бледный, опустил голову.
— Я… я хотел его сфотографировать. При хорошем освещении. Для личного архива. Чтобы сделать свою, правильную реконструкцию. Я знал, что Леонид Аркадьевич будет против, поэтому… взял его тайком. Хотел вернуть сегодня утром, но поднялась паника…
— Вы взяли его тайком? — переспросила Анастасия Петровна. — Через запертую витрину? С помощью планшета и какого-то острого предмета, которым вы поддели замок, сломав при этом ноготь? И несли его через весь музей в кармане пальто? Нет, молодой человек. Вы его не «взяли». Вы его украли, чтобы сделать слепок. Или, может, заменить на подделку, чтобы потом продать подлинник? Запах краски в вашем кармане — это вы красили гипс, чтобы он походил на старую кость. Вы торопились и просыпали стружку от ластика, которым стирали карандашные пометки с витрины.
Илья замер. Его молчание было красноречивее любых признаний.
Анисимов посмотрел на Анастасию Петровну с новым, почтительным интересом.
— Анастасия Петровна, как вы…?
Она сняла белые перчатки и сложила их в сумочку.
— В библиотечном деле, молодой человек, главное — внимание к деталям. Самая маленькая зацепка, будь то опечатка или розовая соринка, может привести вас к разгадке всей истории. Кажется, «Сергей Николаевич» может вернуться на свое законное место. А мне пора дописывать опись. Чай, наверное, совсем остыл.
И, поправив очки, она медленно пошла к себе в кабинет, оставив за спиной изумленного полицейского и разоблаченного вора. Тишина библиотеки снова ждала ее, но теперь в ней чувствовалось удовлетворение от хорошо раскрытой тайны. Возможно, это было только начало.
Дело о пропавшем скелете. Часть вторая.
Глава пятая, в которой конферанс превращается в контрапункт
Казалось бы, дело закрыто. Илья, сломленный уликами и спокойной, неумолимой логикой Анастасии Петровны, во всем признался. Он рассказал, как подделал ключ, используя восковой слепок, сделанный несколько недель назад, когда Громов оставил ключи в лаборатории. Как вынес скелет по частям в дипломате. Как в подвале уже отлил две идеальные гипсовые копии, одну из которых собирался подменить обратно в витрину, а вторую, подлинную, продать через темные интернет-каналы частному коллекционеру.
Участковый Анисимов был счастлив. Дело раскрыто, преступник пойман, статистика улучшена. Он благодарил Анастасию Петровну, называя ее «нашим Музеем Шерлока Холмса».
Но сама Анастасия Петровна, вернувшись к своим каталогам, чувствовала легкую, но настойчивую дисгармонию. Как фальшивую ноту в стройном хоре.
Илья был исполнителем, техническим гением. Но не стратегом. Его мотив — обида и жажда признания — был слишком эмоционален, слишком хаотичен для такого чистого, почти элегантного плана. Подделать ключ? Просчитать время отсутствия Громова? Найти покупателя? Это требовало хладнокровия и связей, которых у замкнутого дизайнера не было.
Кто-то должен был нашептать ему эту идею. Кто-то, кто знал о его обиде на Громова. Кто-то, кто мог получить выгоду от исчезновения «Сергея Николаевича».
Она отложила книгу и взяла блокнот.
Глава шестая, в которой призраки прошлого выходят из хранилищ
Анастасия Петровна провела весь вечер в цифровых архивах музея. Она искала не следы преступления, а его тень. Историю самого скелета.
«Сергей Николаевич» поступил в музей в 1950-х годах из частной коллекции известного антрополога, профессора Воронцова. Документы были скупы: «скелет мужчины, 40-45 лет, европеоид, предположительно из центральных губерний России, XIX век». Никакой особой научной ценности он не представлял, был типичным учебным экспонатом.
Но в одной из смежных папок, касающихся наследия Воронцова, она наткнулась на сканер старого, пожелтевшего письма. Оно было адресовано директору музея от некоего Павла Бестужева, который утверждал, что скелет — это останки его прадеда, купца второй гильдии Никанора Бестужева, пропавшего без вести в 1878 году. Мужчина требовал возврата останков для христианского погребения. Письмо было помечено грифом «Отклонено. Недостаточно доказательств».
Анастасия Петровна замерла. Потомок. Живой человек, заинтересованный в том, чтобы скелет исчез из музея навсегда. Не для продажи, а для перезахоронения. Это был совсем другой мотив. Более глубокий, более личный.
Она нашла в базе данных список всех, кто запрашивал доступ к архивам Воронцова за последний год. Помимо нескольких ученых, там значился... Леонид Аркадьевич Громов. И всего две недели назад — Виктор Степанович, тот самый сотрудник, который готовил новую экспозицию.
Глава седьмая, в которой чай пьют с ядом сомнений
Виктор Степанович был полной противоположностью Илье — общительный, немного бесцеремонный, любитель посмеяться и рассказать анекдот. Он был в музее уже лет двадцать и считался «ходячей энциклопедией» по части доисторического периода.
Анастасия Петровна нашла его в кофейне на углу. Она начала с благодарности за помощь в «деле о скелете» и плавно перевела разговор на трудности музейной работы.
— Да уж, — вздохнул Виктор Степанович, — сейчас вообще мода пошла на реституцию. Требуют назад то картины, то останки. Вот, недавно один тип ко мне приставал, про какой-то старый скелет спрашивал. Я ему сказал — иди в архив, документы ищи.
— Какой интересный случай, — заметила Анастасия Петровна, делая вид, что помешивает сахар в чашке. — И что же это был за человек?
— Да кто его знает. Фамилию свою назвал... Бестужев, кажется. Настойчивый такой. Говорил, что готов... «способствовать решению вопроса любыми средствами». Я, конечно, его послал. У нас процедуры, законы.
Он сказал это слишком легко. Слишком небрежно. Словно репетировал фразу.
— Понимаю, — кивнула Анастасия Петровна. — Кстати, а вы не знаете, почему Леонид Аркадьевич так резко выступил против реконструкции Ильи? Мне показалось, это вышло за рамки обычной профессиональной критики.
Виктор Степанович немного смутился.
— Ну, я????, пару слов ему сказал. Что Илья увлекается, мол, фантазирует, что его реконструкция может дать неверное представление и вызвать ненужные вопросы. Леонид Аркадьевич человек принципиальный, он это на свой счет принял.
«Пару слов». Именно так и работает манипулятор. Посеять семя сомнения в одном месте, а затем подтолкнуть к действию в другом.
Глава восьмая, в которой тихая беседа громче крика
Анастасия Петровна не пошла к Анисимову. У нее не было доказательств, лишь тонкая паутина подозрений. Вместо этого она дождалась возвращения Леонида Аркадьевича Громова из Сочи и пришла к нему в кабинет с двумя чашками чая.
— Леонид Аркадьевич, я хочу кое-что уточнить по поводу инцидента со скелетом, — начала она, ставя перед ним чашку. — Илья признался, но мне кажется, он был не один. Кто-то подсказал ему идею с подделкой. Кто-то, кто знал о его обиде на вас.
Громов нахмурился.
— Что вы хотите сказать, Анастасия Петровна?
— Я думаю, этот кто-то знал и о другом. О том, что «Сергей Николаевич» — не просто экспонат. Что у него есть живой потомок, который хочет его вернуть. И если бы скелет украли и подменили, а потом он «чудесным образом» нашелся у этого потомка, то и проверять его подлинность уже никто не стал бы. Ведь официально он был бы уже списан как уничтоженный или утерянный. Исчез бы из базы. Исчез бы из поля зрения закона.
Она сделала глоток чая, давая ему понять всю серьезность своих намерений.
— Виктор Степанович, ваш заместитель, недавно интересовался архивом Воронцова. И он же, как я понимаю, намеренно обострил ваш конфликт с Ильей. Он создал идеальные условия для кражи. А потом, я уверена, он бы вышел на этого Бестужева и за солидное вознаграждение «помог» бы вернуть ему прах предка. Без риска, без шума. Илья бы понес наказание, а Виктор Степанович остался бы в тени, получив деньги и решив «благородную», как ему?? кажется, задачу.
Леонид Аркадьевич побледнел. Он молчал почти минуту, глядя в окно.
— Виктор... Он уже лет пять мечтает о моем месте. А эта история с реституцией... Он говорил, что это поднимет его авторитет, если он «уладит» такой щекотливый вопрос. Я не думал, что он зайдет так далеко.
— В детективах, Леонид Аркадьевич, так всегда и бывает, — тихо сказала Анастасия Петровна. — Самые опасные преступления совершаются не из-за денег или мести. А из-за амбиций. И из-за ложного представления о собственной правоте.
Она допила свой чай и встала.
— Теперь, я думаю, это дело для вас и для Анисимова. У меня в отделе ждет неописанная партия книг XIX века. Как раз того времени, когда жил несчастный купец Бестужев. Интересное совпадение, не правда ли?
И, кивнув на прощание, она вышла, оставив заведующего с горькими мыслями и необходимостью принимать тяжелое решение. В ее собственном мире, мире книг и каталогов, снова воцарился порядок. Но теперь она знала, что за стенами библиотеки кипят не менее страстные и сложные сюжеты, чем в старинных фолиантах. И она, Анастасия Петровна, оказалась неплохим их читателем.
