Глава 1. Алина
— Давай, ну давай! Пожалуйста. Хоть один разочек.
— Нет, — вот уже третий день я отбиваюсь от попыток Василисы вытащить меня за буйки.
Она большая любительница новых ощущений, а купаться вдали от берега для неё очень даже новое ощущение. Ведь раньше на море она ездила только с родителями, а с ними, как любит говорить Василиса, "каши не сваришь" — ей даже до буйков не разрешалось доплывать.
— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — вырывает меня из размышлений подруга с глазами кота из "Шрека". — Один раз, один ма-а-аленький разочек. Тебе понравится, будь уверена! Кому вообще может не понравиться это чувство? Ты и бесконечная вода. Тихо, спокойно, а главное свободно! И кажется, будто нет никого, кроме вас двоих. Соглашайся! Один разок.
— Ты повторяешься. И заставляешь повторяться меня. Нет. Я против. И вообще, зачем тебе я? Ты же хочешь наедине с морем.
— Я хочу с тобой. Тем более надо научиться смотреть страху в глаза, — на последних словах порыв ветра вдруг распахнул форточку в номере.
А я задумалась. Да, я боюсь. Боюсь, когда не чувствую под собой дно, не вижу его. Мне всё время страшно, что из-под воды ко мне может подплыть акула. И до того страшно, что пропало даже извечное детское желание заплыть на глубину, до буйков. Вот уже около пяти лет я, девятнадцатилетняя девица, плаваю только на мелководье и только тогда, когда рядом есть группа людей. Кому рассказать — животы надорвут от смеха. А мне страшно. Представила под собой тёмную толщу воды и содрогнулась под звуки внезапно хлынувшего ливня.
Весь оставшийся день я размышляла о словах Василисы. С одной стороны, она была права, когда говорила, что надо повернуться к страху лицом. Я и сама это понимала. Всё-таки он достаточно отравил мой отдых на море, не давая расслабиться и уплыть-таки хоть раз на глубину. И только сейчас я вдруг осознала, что желание не пропало, а я просто подавила его.
С другой стороны... Страшно. Даже представить страшно. Тут же хочется поджать ноги, чтобы они не болтались внизу, в тёмной воде с невидимыми обитателями.
Дождь всё лил, а я продолжала напряжённо размышлять, взвешивая все "за" и "против".
К вечеру решение было принято:
— Василиса, я согласна. Завтра, пока я не передумала.
И солнце, будто одобряя моё решение, выглянуло наконец из-за туч.
***
Надо ли говорить, как я нервничала следующим утром? Наверное, если бы рядом были злые собаки, они бы даже не смогли напасть, сметённые волной моего страха. Каждые три минуты появлялось желание всё отменить и вообще не ходить сегодня на море. В конце концов, комната с кондиционером в тридцатиградусную жару — тоже неплохо. Лишь усилием воли я загоняла подобные мысли подальше и пыталась успокоиться, ища внутренней тишины. Но тут услужливый мозг любезно подкидывал картинку выплывающего из тёмной глубины монстра, и все начиналось сначала.
И вот мы в воде. Я стараюсь не думать ни о чем. Очень стараюсь! Плыть легко и даже приятно, вода нежно поддерживает меня. Но, как я ни стараюсь, наслаждаться у меня не выходит.
— У тебя такое лицо, будто ты в любой момент готова выскочить из воды и ломануться обратно прямо по морю, — у Василисы, в отличие от меня, с расслаблением было все в порядке.
— Я и готова. Всегда готова, — сухо отозвалась и вновь сосредоточила свой взгляд на поверхности воды.
Иногда я оборачивалась назад, бросая взгляды на пустынный пляж и восхищаясь открывавшейся мощью природы. Это это место мы с Василисой обнаружили вечером первого дня, когда решили прогуляться вдоль берега, и уже со следующего ходили лишь сюда. Найденный пляж выглядел диким, так что мы очень удивились, разглядев в воде большие поплавки, очерчивающие зону купания. Люди здесь, кстати, нам ни разу не встречались. Красота. Наш личный уголок рая.
И сейчас, когда я глядела на него издалека, восхищение ещё больше захватило меня. Восхищение и умиротворение. Огромная скала, у подножия которой располагался мягкий песчаный пляж, возвышалась над морем, поражая воображение своей несокрушимой мощью. Она как будто присматривала за нами, и от этого становилось спокойней.
Море было другим. Оно так же вызывало восхищение своим могуществом и безграничностью. Но казалось менее устойчивым, слишком изменчивым и непонятным, непостоянным. И здесь эти два мира встретились. Сошлись, чтобы помолчать о вечном.
За своими размышлениями я и не заметила, как берег уменьшился вдвое, став для меня почти незаметным.
Я уже открыла рот, чтобы предложить подруге возвращаться, как мой взгляд привлекло что-то в двадцати метрах от нас. Что-то, от чего моё сердце попыталось вырваться из груди, отказываясь принимать участие в происходящем.
— Вася, — тихо окликнув подругу, я старалась сохранять спокойствие, — что это там, справа?
Всё ещё была надежда на ошибку, ведь у меня минус пять, и это мог быть просто блик. Или дельфины. Боже, пусть это будут дельфины, пусть будут дельфины.
Василиса ещё всматривалась, но я уже знала ответ.
Акула.
Хотелось закричать — я даже открыла рот, но горло сжал спазм. Хотелось в истерике молотить руками и ногами, но тело оцепенело. Я слышала свой крик у себя в голове, я видела, как пузырится вода от моих хаотичных движений. Но на деле не произнесла ни звука, не смогла пошевелить и пальцем. Замерло даже сердце. Всего на несколько секунд, а потом застучало с такой скоростью, будто решило убежать отсюда без меня. И я бы пошла ко дну, если бы Василиса не удержала меня.
— Мы попробуем её спугнуть. Надо создать как можно больше шума и пузырей, — она оценила мои способности на данный момент и добавила, — Ты просто держись на плаву, я сама буду шуметь.
Умей я говорить, сказала бы, что это может спровоцировать на нападение, но на тот момент я могла только молчать, следя за приближением акулы.
Даже сквозь создаваемые подругой помехи я видела, как морской монстр начал кружить вокруг нас, постепенно сужая кольцо. Я мало знаю про акул, так как на самом деле никогда не считала возможной встречу с ней, но, кажется, дела наши очень плохи. Никто даже не узнает, как мы погибнем.
Вопреки тому, что обычно говорят, передо мной не проносились картины жизни. Возможно потому что думать я не могла до сих пор. Вообще ничего не могла, кроме как наблюдать за плавником нашей будущей убийцы. Вот она на несколько секунд исчезла и тут же появилась, с огромной скоростью двигаясь в нашу сторону.
А в следующий миг нечто, стремительно пролетев под нами, выскочило из воды и врезалось в атакующую акулу.
А волна от падения двух тяжёлых туш погребла нас, вцепившихся друг в друга, под собой.
Кирилл
"Да твою ж мать!" — я бросился к потерявшим сознание девушкам, на ходу становясь человеком. В другой ситуации я бы обрадовался двум почти голым девушкам, прижатым ко мне, но сейчас было не до этого. Тем более что одна из них порезалась. Нам стоит поскорее убраться отсюда, ведь неизвестно, каким образом в Черном море очутилась большая белая рыба и сколько их таких тут.
"Макс, заканчивай, надо скорее вытащить их из воды".
"Вижу, — отозвался друг, завершая схватку и подплывая к поверхности. — Ты уверен, что удержишь их?"
"А у меня есть выбор? — и хоть такое случалось первый раз, я знал, что имел в виду Макс: если это не единичный случай, с которым еще надо разобраться, то тут скоро будет все неразумное акулье сообщество. И к этому моменту нас здесь быть не должно. — Гони со всей силы. Я удержусь.
С этими словами я, наконец, устроился на спине друга более-менее удобно, не опасаясь потерять кого-нибудь из наших симпатичных пассажирок.
***
— Ну что, как они? — в комнату заглянул Макс.
— Всё ещё спят. Кое-кто даже видит довольно приятные сны, — кивок в сторону кровати, где одна из девушек безмятежно, даже счастливо улыбалась. И, надо сказать, довольно громко сопела. Впрочем, это нисколько не мешало ни Кириллу, ни Максиму, оставшемуся ждать пробуждения незнакомок вместе с другом.
— Прошло уже больше трёх часов.
— Последствия стресса. Они обе сильно перепугались. Кажется, я до сих пор могу различить запах их страха.
— Может, ты и прав, Кир, — Макс устало потёр руками лицо. Он бросил ещё один взгляд на девушек и вдруг застыл. Внезапная волна эмоций захлестнула его. Были там и нежность, и радость, и узнавание, и желание заботиться, оберегать. Последнее удивило Максима больше всего. Он еще никогда и ни к кому не испытывал подобного. Картинка в голове вдруг сложилась.
***
Максим, утро этого дня
Всю ночь Максим не мог уснуть. Ворочался в кровати до рассвета, а потом, не выдержав, отбросил одеяло и пошел в душ. Но даже под упругими струями воды странное чувство нетерпения не отступило. Размышляя о возможных причинах, Макс спустился на кухню.
Подобное состояние возбуждения не было свойственно Максиму. Он всегда оставался спокойным и невозмутимым, и ему не составляло труда сдерживать свои эмоции. Но сегодня что-то пошло не так. Мужчину наполняло чувство предвкушения, смешанного с нетерпением. Он чувствовал себя маленьким ребёнком в преддверии Нового Года. Ребёнком, который скоро получит самый лучший подарок на свете. И будь он на пару десятков лет моложе, Максим нетерпеливо подпрыгивал бы сейчас, пережидая радостное напряжение. Сдерживаться было все труднее, и мужчина отправился в спортзал, надеясь отвлечься хоть так.
Зря надеялся. Несмотря на то, что Макс выложился на все 200%, непонятно откуда возникшее чувство не покидало его. Он промаялся до самого пробуждения Кирилла.
— Ты чего такой дёрганый? Проблемы?
— А хрен его знает, Кир, вот честно. Всю ночь так. И чем дальше, тем сложнее сдерживаться.
Максим чувствовал, что ещё немного и он действительно станет возбуждённо скакать по дому. Что ж, друг оценит. Весь год ржать будет.
— Пошли в море, может, хоть оно успокоит тебя, — сказал Кир и направился к воде.
Кирилл переживал за Максима, ведь он как никто другой знал, на что способен Громов, когда дело касается самоограничения. И то, что ему так трудно сдерживаться, что-то да значит.
Они плавали уже около трёх часов, то переговариваясь, то просто наблюдая за морской жизнью. А иногда резко срываясь с места, играя в обычные догонялки.
Они уже собирались обратно к дому, когда Макс, а затем и Кирилл увидели две маленькие фигурки и явно заинтересовавшуюся ими акулу. Хорошо, что зрение таких, как они, намного лучше обычного акульего, иначе была бы беда. Максим помчался вперёд раньше, чем осознал это. Бросил только Киру: "Подстрахуй их".
Следующее, что Громов осознал, это как почти в последний момент сбил нападавшую рыбу.
Схватка была быстрой, но жестокой: выныривая из-под девушек, Максим задел одну из них, оставив неглубокую, но ранку, и, почуяв кровь, вечно голодный хищник обезумел. К счастью, это был обычный представитель фауны, а они сильно уступали в размерах акулам-оборотням. Поторапливаемый Кириллом, Громов завершил схватку и поднялся к поверхности, ожидая, пока друг устроится на спине. Было бы логичнее доставить девушек к берегу, но Макс, повинуясь неясному порыву, повернул к своему дому.
— Ты как? — поинтересовался Кир, имея в виду странное настроение, мучавшее Максима с ночи.
— Ты знаешь, всё прошло. Наверное, бой сделал своё дело.
О чем Максим не стал упоминать, так это о непонятных чувствах, вызванных ароматом крови. Как оборотень, он не чувствовал дикого голода, какой чувствует в таких ситуациях обычная акула, но сейчас что-то было не так. И именно эти чувства помешали мужчине отпустить девушек.
Из раздумий его вывела усилившаяся возня на спине и крики очнувшихся девушек. Хорошо, что Кир намного больше человеческих мужчин, иначе купаться кому-то сейчас в море, — хмыкнул про себя Максим. Тем временем Кирилл пытался успокоить разошедшихся подруг, не обращая внимания на град сыпавшихся на него ударов. Да, успокаиваться они не хотели. Ни одна, ни вторая. В конце концов, Киру это надоело и он их усыпил.
***
Максим, настоящее время
Всё это промелькнуло у Громова в памяти за несколько секунд. А после он, обойдя кровать, склонился над привлёкшей его девушкой.
Юная. Смуглая кожа, темные волосы, выраженные скулы, курносый нос с горбинкой. Наверняка полукровка — смесь азиатской и европейской крови. Не его идеал, конечно, но достаточно симпатичная.
— Она просыпается, — Кирилл отвлёк Максима, хотя, конечно, последний и сам заметил изменения в дыхании пары.
Спустя несколько секунд девушка медленно открыла глаза.
Такая сонная и мягкая, — умилился Макс. Он хотел одновременно и уберечь её от всего, и не выпускать из спальни как минимум месяц.
Следующую минуту мужчина наблюдал, как расслабленность в её глазах сменяется настороженностью и непониманием. Распознал и момент, когда она что-то вспомнила. А вот следующая её эмоция ему не понравилась. И хотя умом Максим понимал её закономерность и обоснованность, противное чувство горечи обожгло его внутренности. Он с трудом удержался от того, чтобы поморщиться. Громов хотел, чтобы его женщина — а девчонка перед ним уже была его, пусть и не подозревает об этом — доверяла ему так, как он уже готов доверять ей. А она боится. Это оказалось неожиданно больно. Макс отбросил ненужные эмоции, призвав себя к терпению, и принялся наблюдать.
Он видел, как она тщетно пытается подавить подступающую панику. Девушка поспешно встала с кровати и осталась стоять с прижатыми к груди руками. Сейчас было видно, что она едва доставала Максиму до ключиц, а его плечи были в два раза больше её. И вся она была тоненькая, как ивовая веточка. Особенно это заметно на его фоне. "Очень маленькая. Хрупкая. Ещё чуть-чуть, и желание оберегать перевесит желание трахать до умопомрачения", — отметил про себя парень.
— Тише, милая, — Максим использовал свой самый мягкий голос. — Всё хорошо. Ты в безопасности, — ему пришлось повторить это ещё несколько раз, чтобы его веточка услышала. — Я Максим. А ты? Как тебя зовут?
Кажется, работает. Мужчина видел, что под влиянием голоса паника потихоньку начинает отступать. А возможно, она подсознательно чувствует его как пару, как своего защитника.
— А-Алина, — тихо, на грани слышимости. Максим осторожно потянулся за водой для неё. — Спасибо. Где я?
Глава 2. Алина
Это был один из тех вопросов, которые всегда задают в подобных ситуациях. Во всех фильмах, книгах, особенно в книгах, я знаю, читала. Избитый вопрос, после ответа на который многие героини начинают истерить. И как бы он меня ни бесил, не задать я его не могла.
— Мы находимся на острове, что не так далеко от места вашего купания. Что вообще ты помнишь?
Я не могла не задать вопрос, но могу удержаться от истерики и пустых возмущений. Чего не скажешь о Василисе — с её стороны послышался мат. А я вдруг ясно вспомнила нападение, своё оцепенение и пробуждение на огромной страшной рыбине. Наверное, подруга вспомнила то же самое, потому что её голос и сложность матерных конструкций повысились. С противоположной стороны комнаты послышался сдавленный смешок. Обернувшись, я увидела мужчину, в компании которого мы совершали столь пугающую поездку.
— Я прошу прощения, — вежливость помогала мне сдерживаться, — но я помню незабываемую поездку на акуле. И, боюсь, на сон это было не похоже. Быть может, вам известно что-нибудь об этом?
