– Расх, прошу вас, не нужно, - я попыталась его поднять, испытывая неловкость и растерянность.
– Нужно, ильза целительница. Не знаю, чего вам стоило ее вернуть, но отныне, моя жизнь принадлежит вам. Я принимаю на себя долг крови и обязуюсь беречь и защищать вас и того, кто вам дорог до последнего вздоха, - Расх поднял на меня взгляд, и я содрогнулась от плескавшихся внутри него чувств. Боль, растерянность, надежда, счастье. Все, что этот человек успел пережить за эти сутки.
– Достаточно простого спасибо и чашки вашего замечательного чая, который вы мне завариваете по утрам, - я улыбнулась, и все-таки с трудом, но подняла этого громилу с пола, - ваша дочь настоящий боец, а со временем станет хорошим целителем. Это цена, которую она заплатит за свое спасение. Вернет долг, исцеляя других.
– Она такая же, как вы? – прошептал удивленно Расх.
– У нее большой потенциал. Если будет учиться, сможет многого достичь.
Я прошла к выходу, Хок не отставал.
– Нужно отдохнуть, когда Дора очнется, вам потребуется много сил.
Расх кивнул, и вернулся на свое место у медэкса. Я вышла из блока, задумчиво бредя по коридору. Хок держался близко, однако, старался своим присутствием не подавлять.
Когда-то давно, еще в детстве я мечтала, что когда-нибудь мой отец, леор Клависсио сент Рейн хотя бы раз взглянет на меня с любовью и нежностью. Я старалась чаще попадаться ему на глаза, ловя проявления хоть какой-то родственной привязанности, не понимая, как же его раздражало мое присутствие в его жизни. От подобных иллюзий меня быстро избавило первое покушение. И я смирилась с тем, что нужна только маме. Лишь ее любовь и забота не давали мне окончательно поверить в собственную ущербность. Почему именно сейчас мне вдруг вспомнилась эта детская, почти забытая потребность в любви отца? Родного отца, который за меня готов был бы отдать жизнь, который защитит и никогда не оставит, не смотря ни на что?
– Хок, а где вы будете ночевать? – отгоняя мысли делающие меня слабой, я переключилась на другую проблему – где разместить моего телохранителя.
– В коридоре, - ответил Пес, - я постараюсь вам не мешать, но при малейшей угрозе буду рядом.
– Но вы не сможете круглые сутки обходиться без сна, - возмутилась я.
– Вы не поверите, без чего я могу обходиться гораздо дольше, - Пес улыбнулся, и я с удивлением осознала, что он гораздо моложе, чем я предполагала. Вполне возможно, что ему нет еще и двадцати.
– Хорошо, но я вынесу вам стул. И плед, - я повела плечами, мне было зябко.
Парень поблагодарил, и, убедившись, что в комнате безопасно, вышел в коридор.
Я повернулась в кресле лицом к экрану, понимая, что отчаянно трушу. Даэль Корр, леор возмездия и справедливости. Столь громкое и пафосное наименование рода говорило лишь о том, что именно на их семью была возложена судебная власть. Они карали и миловали. Чаще, все же, карали. Мы познакомились к Даэлем, когда мне было семнадцать. Он уже тогда подавал большие надежды на поприще правосудия, хотя и в его карьере была пара осечек, которые лишь сделали его более упорным и жестким.
С экрана на меня смотрел улыбающийся мужчина, по виду лет на десять старше меня. Блондин с короткой стрижкой и аккуратной бородкой. Его пронзительные голубые глаза словно ввинчивались в душу, создавая там хаос. Несколько первых встреч он действовал на меня сокрушительно, после всего лишь пугал и тревожил. Главное было перетерпеть действие взгляда поборника справедливости, пока на него не выработается иммунитет. По крайней мере, у меня.
– Котеночек, какая встреча! – протянул он.
– Котеночек? – едва слышно скептически переспросил Клауд.
– О, у нашего разговора есть свидетели? Милая, я решил, что ты, наконец, одумалась, и решила принять мое предложение. И как тяжело осознавать, что тобою движут совсем иные мотивы, чем удовольствие меня лицезреть.
Его манера речи всегда меня напрягала, тем более что я знала – за этой нарочитой веселостью скрывается холодная расчетливая сволочь, не гнушающаяся ничем в достижении своих целей. Но, чего было у этой сволочи не отнять – свое дело он знал, и еще не один преступник от него не ушел. Ну, почти, но здесь и сейчас я не собиралась говорить ни о чем подобном.
Когда я наткнулась на категорический отказ генерала дать разрешение на забор материалов ДНК у высшего командования станции, пришлось искать иные пути. Два предыдущих дня я сбилась с ног, проверяя всех Псов, проживающих на станции. Клауд оказался прав – никто из них не был нашим убийцей. Что возвращало меня к отчету и последующему рапорту, который генерал возмущенно порвал на мелкие кусочки прямо на моих глазах.
– Вы понимаете, чего просите, ильза целительнице? - брызгая слюной, вопрошал он, - высшее командование, аристократы! Да нас раздавят, едва я заикнусь о чем-то подобном.
– Но почему бы тогда не сделать этот тест на добровольной основе? Ведь под подозрением они все. Разве это не бросит тень на их род?
– Дитя, как ты не понимаешь, они выше этого, - генерал упал на кресло, и взъерошил свои короткие седые волосы, - если бы речь шла об аристократке, еще понятно. Виновного бы нашли и казнили на месте. Причем семья той же аристократки. И это произошло бы втайне от всех. И род преступника сам бы с радость выдал виновного, не желая позорить клан. Но девушка вольнонаемная, она, по сути, никто. Даже если Псы воспользуются всей своей властью, я ничего сделать не смогу.
– По станции разгуливает маньяк, убийца. Нелюдь, который посмел поднять руку на беззащитную женщину. Он ее убил.
– Всего лишь удовлетворил естественные мужские потребности. Здесь это происходит слишком часто, и никто никогда из жертв не пытался призвать виновного к ответу. Все решалось полюбовно и с выгодой для женщин.
– До сих пор жертву не сбрасывали в мусоросборник, пытаясь, замести следы, - я смахнула с лица волосы, чувствуя, как сильно устала от бесконечного хождения по кругу. Если мне не удастся убедить генерала, вполне возможно, будет бунт. Сослуживцы Расха уже не скрывали недовольство происходящим, ведь пострадала его дочь, - это убийство, генерал, как бы вы не боялись этого признать. И на суде я буду заявлять именно об убийстве. Не покушении. Убийстве, с отягчающими обстоятельствами и попыткой сокрытия следов. Виновному грозит казнь.
– Какой суд, девочка, ты о чем? – генерал закашлялся, пытаясь вернуть сбившееся дыхание, - оставь эти глупости. Иначе, мне придется связаться с верховным леором и рассказать, что его внучка занимается не своим делом.
Именно после этого разговора, я поняла, что достаточно билась в глухую стену. Нужно было действовать иначе. А как именно иначе, пришло мне в голову на рассвете. Именно тогда, выскочив в коридор в одной пижаме и окончательно вогнав в краску такого непробиваемого до сих пор Хока, я потребовала предоставить мне возможность связаться со столицей. Особой сложностью было найти канал, который бы не прослушивался. В этом мне помог разбуженный и слегка помятый после короткого сна Клауд. Выслушав меня, он быстро собрался, и уже спустя четверть часа я сидела перед экраном, вглядываясь в знакомые черты лица мужчины, с которым не виделась более пяти лет. И кому на предложение руки и сердца я ответила отказом.
Я следила за показателями мэдокса. Очень скоро Дора должна была проснуться. Ее дальнейшее пребывание в коме не имело смысла. Тело полностью исцелилось. Что же до духа – на это потребуется время.
Я сбежала на ночное дежурство после разговора с Даэлем Корром, леором возмездия и справедливости. Никогда не думала, что обычная беседа по головизору отнимет столько сил. Пребывание в медблоке дарило мне уверенность в собственных силах и иллюзию защищенности.
Даэль обещал подумать над моей просьбой о помощи. И я знала, что как только мы завершили разговор, он тут же потребовал поднять все дела сотрудников станции, и гриф секретности его ничуть не смутил. Я уверена, что события в Крепости должны были его заинтересовать. На моей стороне были его азарт и стремление завершить дело и покарать виновного любой ценой. Единственное, что могло бы помешать ему приехать – его личная неприязнь ко мне. Но леор никогда не смешивал работу и частную жизнь. По крайней мере, так было всегда.
Впервые мы встретились десять лет назад. Я проходила второй год обучения в магистериуме Целителей, а он только делала первые шаги в семейном деле. Но уже тогда хорошо чувствовал ложь, видел, казалось, саму суть человека. На тот момент я еще не знала, что поимка виновного для таких как он настолько же важно, как и исцеление больных для целителя. Без жалости и компромиссов. Чистое правосудие. К сожалению, не многие могли позволить себе воспользоваться услугами рода Корр, и на все Содружество их не хватало.
Взгляд снова сместился к мэдоксу. Дора постепенно приходила в себя. Ее ресницы затрепетали, и она широко открыла глаза. До сих пор я не видела их цвет. Теперь же смогла убедиться, что они того же оттенка, что и у Расха – светло-голубые.
– С возвращением, Дора, - мягко произнесла я, дожидаясь, когда девушка окончательно сбросит оковы сна. Специально отправила Расха отдохнуть. Мне не хотелось, чтобы он присутствовал при том, как девушка, еще совсем недавно пребывавшая в мире грез, внезапно вспомнит все, что ей довелось пережить.
– Где я? – она медленно огляделась, и наткнулась взглядом на меня, затем, всхлипнув, съежилась, и обняла себя руками, - почему я жива?
– Потому что тебе рано умирать, - я встала и налила из графина воды в стакан, - думаю, тебе не помешает. После мэдокса ужасная сухость во рту.
– Спасибо, - она машинально протянула руку за стаканом, и я отметила, что мышечные функции полностью восстановлены.
Она пила нервно, захлебываясь каждым глотком, ее руки, с силой сжавшие стакан слегка подрагивали.
– Я просто хотела навестить папу. Я не думала, что так получится. Он говорил, чтобы я не ходила одна. А потом, меня схватили. Я сопротивлялась, и меня ударили… - сквозь всхлипы доносилось до меня. Затем, Дора замолчала, пораженно уставившись на меня.
– Странное ощущение, как будто все это произошло не со мной. Как будто те воспоминания, что лезут в голову не мои, а кого-то чужого.
– Это все, что я смогла для тебя сделать. Ненадолго, чтобы ты могла принять, осознать и жить дальше. Все остальное сделаешь ты сама.
– О чем вы?
– Целители могут отключать эмоции свои и чужие, чтобы наиболее эффективно помогать людям. На короткое время. Но его, обычно хватает, чтобы чувство сострадания или осознание пережитого не свело тебя с ума. В твоем же случае, я научу тебя, как отстраняться от болезненных воспоминаний. Не бежать от них, а принять, пропустить через себя и пережить.
– Ильза целительница, можно мне помыться? – она украдкой изучала свое тело, казалось, боясь обнаружить на нем какие-то следы произошедшего.
– Конечно, - я помогла ей подняться и провела в санитарный блок. Дора долго колебалась, не решаясь снять больничную пижаму. Я отвернулась, предоставляя ее самой себе.
Она вернулась спустя час, застегнутая на все пуговицы, лихорадочно перебирая пальцами у шеи, стягивая на ней и так достаточно тугой воротник.
– Я не хочу говорить о том, что произошло, - она судорожно замотала головой, - к тому же, я не могу вспомнить лицо того… мужчины.
– Я не заставляю. Ты сама решишь, когда будешь готова. Со временем, постепенно привыкая к мысли, что ты жива и в безопасности.
– Но я так не смогу.
– Сможешь. Я же смогла.
Начались дни долгого восстановления и ожидания. Моя пациентка забирала все мое время, к счастью, на станции не требовалось вмешательства целителя и мои ребята справлялись с больными самостоятельно. К присутствию Хока я привыкла. Порой, когда Дора уставала и отправлялась передохнуть, мы устраивались в блоке и он рассказывал забавные и страшные истории из своей службы. Молодой человек оказался приятным в общении и хорошо делал свою работу. За то время, что я почти заперла себя в медсекторе, к нам многие пытались прорваться, но ни у кого это не получилось. Генерал, казалось, о нас забыл. Мои рапорты так и остались не рассмотрены, военные объявили нам негласный бойкот. Псы делали все, чтобы добиться опознания и наказания виновного.
Обстановка накалялась, а от Даэля Корра не поступало никаких известий. До меня начали доходить слухи про стычки, в которых участвовали военные и Псы. Кто был инициатором не выясняли, стараясь не усугублять и без того сложное положение. Несколько дней в карцере, и участников драки выпускали, чтобы тут же занять его другими. Недовольство и ненависть, накапливающаяся годами, достигала критической точки. И если все пустить на самотек, нас ждал взрыв.
Хок признался, что Клауд жестко пресекает любые волнения среди своих людей, однако, провокации со стороны военных участились.
Я ночевала в блоке уже несколько дней, не желая оставлять Дору одну. Она смирилась с присутствием Хока, почти перестав его замечать, а он старался не часто попадаться ей на глаза.
Последний час мы с Дорой сидели на полу напротив друг друга. Я учила ее, как правильно найти свой собственный источник силы и использовать его для своего исцеления. Во время нападения она делала это, не задумываясь, повинуясь инстинкту. Теперь же нужно было обучить девушку правильно применять то, что ей досталось. Знаю, наставник из меня был не очень, да и рано мне еще брать учеников. Однако других вариантов для Доры я пока не видела. К тому же, я не знала, сможет ли она доверять кому-то, так же как и мне. Казалось, пребывание около грани сблизило нас. Хотя осознанно она и не помнила, как стояла у самой черты.
– Знаете, я совсем не помню его лица, - она резко открыла глаза и с какой-то обидой взглянула на меня, - стараюсь изо всех сил, но не могу. Это из-за того, что чувства притупились?
– Не думаю, - я слегка пожала ее руку. Опытным путем поняла, что мои прикосновения ее успокаивают. И вообще, постепенно между нами стала образовываться своего рода привязанность, как было между мною и наставником. Я чувствовала эмоции Доры, ее сомнения и страхи, и всеми силами старалась сдерживать их. Знала, что рано или поздно они прорвутся и захлестнут ее с головой. Вот только к тому времени надеялась, что она сможет ими управлять и не позволит себя погубить. – Возможно, ты не видела его лица, или постаралась загнать воспоминания в самые отдаленные уголки сознания. Твой разум защищает тебя от подобных потрясений.
– Но его найдут? Я не смогу жить, зная, что он где-то рядом.
– Его найдут. И он никому больше не причинит вреда, - я скосила взгляд на поблескивавшую над дверью камеру видеонаблюдения. Не стала ее глушить, потому что на этот раз знала, кто был нашим таинственным соглядатаем. Что же, для поимки убийцы Клауд должен быть в курсе того, что происходит с Дорой. Да и Расх всегда знает, как себя чувствует его дочь. Она никого не хотела видеть, при упоминании отца плакала навзрыд. Одна из проблем жертв – чувство стыда перед своими близкими за то, в чем она не была виновата. Постепенно это пройдет, но я не могла позволить никому беспокоить мою пациентку и испортить все, чего смогла добиться за это время. К сожалению, у девушки не было матери, и иногда мне приходилось выступать перед ней и в роли наставника и советчицы.
– Нужно, ильза целительница. Не знаю, чего вам стоило ее вернуть, но отныне, моя жизнь принадлежит вам. Я принимаю на себя долг крови и обязуюсь беречь и защищать вас и того, кто вам дорог до последнего вздоха, - Расх поднял на меня взгляд, и я содрогнулась от плескавшихся внутри него чувств. Боль, растерянность, надежда, счастье. Все, что этот человек успел пережить за эти сутки.
– Достаточно простого спасибо и чашки вашего замечательного чая, который вы мне завариваете по утрам, - я улыбнулась, и все-таки с трудом, но подняла этого громилу с пола, - ваша дочь настоящий боец, а со временем станет хорошим целителем. Это цена, которую она заплатит за свое спасение. Вернет долг, исцеляя других.
– Она такая же, как вы? – прошептал удивленно Расх.
– У нее большой потенциал. Если будет учиться, сможет многого достичь.
Я прошла к выходу, Хок не отставал.
– Нужно отдохнуть, когда Дора очнется, вам потребуется много сил.
Расх кивнул, и вернулся на свое место у медэкса. Я вышла из блока, задумчиво бредя по коридору. Хок держался близко, однако, старался своим присутствием не подавлять.
Когда-то давно, еще в детстве я мечтала, что когда-нибудь мой отец, леор Клависсио сент Рейн хотя бы раз взглянет на меня с любовью и нежностью. Я старалась чаще попадаться ему на глаза, ловя проявления хоть какой-то родственной привязанности, не понимая, как же его раздражало мое присутствие в его жизни. От подобных иллюзий меня быстро избавило первое покушение. И я смирилась с тем, что нужна только маме. Лишь ее любовь и забота не давали мне окончательно поверить в собственную ущербность. Почему именно сейчас мне вдруг вспомнилась эта детская, почти забытая потребность в любви отца? Родного отца, который за меня готов был бы отдать жизнь, который защитит и никогда не оставит, не смотря ни на что?
– Хок, а где вы будете ночевать? – отгоняя мысли делающие меня слабой, я переключилась на другую проблему – где разместить моего телохранителя.
– В коридоре, - ответил Пес, - я постараюсь вам не мешать, но при малейшей угрозе буду рядом.
– Но вы не сможете круглые сутки обходиться без сна, - возмутилась я.
– Вы не поверите, без чего я могу обходиться гораздо дольше, - Пес улыбнулся, и я с удивлением осознала, что он гораздо моложе, чем я предполагала. Вполне возможно, что ему нет еще и двадцати.
– Хорошо, но я вынесу вам стул. И плед, - я повела плечами, мне было зябко.
Парень поблагодарил, и, убедившись, что в комнате безопасно, вышел в коридор.
***
Я повернулась в кресле лицом к экрану, понимая, что отчаянно трушу. Даэль Корр, леор возмездия и справедливости. Столь громкое и пафосное наименование рода говорило лишь о том, что именно на их семью была возложена судебная власть. Они карали и миловали. Чаще, все же, карали. Мы познакомились к Даэлем, когда мне было семнадцать. Он уже тогда подавал большие надежды на поприще правосудия, хотя и в его карьере была пара осечек, которые лишь сделали его более упорным и жестким.
С экрана на меня смотрел улыбающийся мужчина, по виду лет на десять старше меня. Блондин с короткой стрижкой и аккуратной бородкой. Его пронзительные голубые глаза словно ввинчивались в душу, создавая там хаос. Несколько первых встреч он действовал на меня сокрушительно, после всего лишь пугал и тревожил. Главное было перетерпеть действие взгляда поборника справедливости, пока на него не выработается иммунитет. По крайней мере, у меня.
– Котеночек, какая встреча! – протянул он.
– Котеночек? – едва слышно скептически переспросил Клауд.
– О, у нашего разговора есть свидетели? Милая, я решил, что ты, наконец, одумалась, и решила принять мое предложение. И как тяжело осознавать, что тобою движут совсем иные мотивы, чем удовольствие меня лицезреть.
Его манера речи всегда меня напрягала, тем более что я знала – за этой нарочитой веселостью скрывается холодная расчетливая сволочь, не гнушающаяся ничем в достижении своих целей. Но, чего было у этой сволочи не отнять – свое дело он знал, и еще не один преступник от него не ушел. Ну, почти, но здесь и сейчас я не собиралась говорить ни о чем подобном.
Когда я наткнулась на категорический отказ генерала дать разрешение на забор материалов ДНК у высшего командования станции, пришлось искать иные пути. Два предыдущих дня я сбилась с ног, проверяя всех Псов, проживающих на станции. Клауд оказался прав – никто из них не был нашим убийцей. Что возвращало меня к отчету и последующему рапорту, который генерал возмущенно порвал на мелкие кусочки прямо на моих глазах.
– Вы понимаете, чего просите, ильза целительнице? - брызгая слюной, вопрошал он, - высшее командование, аристократы! Да нас раздавят, едва я заикнусь о чем-то подобном.
– Но почему бы тогда не сделать этот тест на добровольной основе? Ведь под подозрением они все. Разве это не бросит тень на их род?
– Дитя, как ты не понимаешь, они выше этого, - генерал упал на кресло, и взъерошил свои короткие седые волосы, - если бы речь шла об аристократке, еще понятно. Виновного бы нашли и казнили на месте. Причем семья той же аристократки. И это произошло бы втайне от всех. И род преступника сам бы с радость выдал виновного, не желая позорить клан. Но девушка вольнонаемная, она, по сути, никто. Даже если Псы воспользуются всей своей властью, я ничего сделать не смогу.
– По станции разгуливает маньяк, убийца. Нелюдь, который посмел поднять руку на беззащитную женщину. Он ее убил.
– Всего лишь удовлетворил естественные мужские потребности. Здесь это происходит слишком часто, и никто никогда из жертв не пытался призвать виновного к ответу. Все решалось полюбовно и с выгодой для женщин.
– До сих пор жертву не сбрасывали в мусоросборник, пытаясь, замести следы, - я смахнула с лица волосы, чувствуя, как сильно устала от бесконечного хождения по кругу. Если мне не удастся убедить генерала, вполне возможно, будет бунт. Сослуживцы Расха уже не скрывали недовольство происходящим, ведь пострадала его дочь, - это убийство, генерал, как бы вы не боялись этого признать. И на суде я буду заявлять именно об убийстве. Не покушении. Убийстве, с отягчающими обстоятельствами и попыткой сокрытия следов. Виновному грозит казнь.
– Какой суд, девочка, ты о чем? – генерал закашлялся, пытаясь вернуть сбившееся дыхание, - оставь эти глупости. Иначе, мне придется связаться с верховным леором и рассказать, что его внучка занимается не своим делом.
Именно после этого разговора, я поняла, что достаточно билась в глухую стену. Нужно было действовать иначе. А как именно иначе, пришло мне в голову на рассвете. Именно тогда, выскочив в коридор в одной пижаме и окончательно вогнав в краску такого непробиваемого до сих пор Хока, я потребовала предоставить мне возможность связаться со столицей. Особой сложностью было найти канал, который бы не прослушивался. В этом мне помог разбуженный и слегка помятый после короткого сна Клауд. Выслушав меня, он быстро собрался, и уже спустя четверть часа я сидела перед экраном, вглядываясь в знакомые черты лица мужчины, с которым не виделась более пяти лет. И кому на предложение руки и сердца я ответила отказом.
ГЛАВА 8
Я следила за показателями мэдокса. Очень скоро Дора должна была проснуться. Ее дальнейшее пребывание в коме не имело смысла. Тело полностью исцелилось. Что же до духа – на это потребуется время.
Я сбежала на ночное дежурство после разговора с Даэлем Корром, леором возмездия и справедливости. Никогда не думала, что обычная беседа по головизору отнимет столько сил. Пребывание в медблоке дарило мне уверенность в собственных силах и иллюзию защищенности.
Даэль обещал подумать над моей просьбой о помощи. И я знала, что как только мы завершили разговор, он тут же потребовал поднять все дела сотрудников станции, и гриф секретности его ничуть не смутил. Я уверена, что события в Крепости должны были его заинтересовать. На моей стороне были его азарт и стремление завершить дело и покарать виновного любой ценой. Единственное, что могло бы помешать ему приехать – его личная неприязнь ко мне. Но леор никогда не смешивал работу и частную жизнь. По крайней мере, так было всегда.
Впервые мы встретились десять лет назад. Я проходила второй год обучения в магистериуме Целителей, а он только делала первые шаги в семейном деле. Но уже тогда хорошо чувствовал ложь, видел, казалось, саму суть человека. На тот момент я еще не знала, что поимка виновного для таких как он настолько же важно, как и исцеление больных для целителя. Без жалости и компромиссов. Чистое правосудие. К сожалению, не многие могли позволить себе воспользоваться услугами рода Корр, и на все Содружество их не хватало.
Взгляд снова сместился к мэдоксу. Дора постепенно приходила в себя. Ее ресницы затрепетали, и она широко открыла глаза. До сих пор я не видела их цвет. Теперь же смогла убедиться, что они того же оттенка, что и у Расха – светло-голубые.
– С возвращением, Дора, - мягко произнесла я, дожидаясь, когда девушка окончательно сбросит оковы сна. Специально отправила Расха отдохнуть. Мне не хотелось, чтобы он присутствовал при том, как девушка, еще совсем недавно пребывавшая в мире грез, внезапно вспомнит все, что ей довелось пережить.
– Где я? – она медленно огляделась, и наткнулась взглядом на меня, затем, всхлипнув, съежилась, и обняла себя руками, - почему я жива?
– Потому что тебе рано умирать, - я встала и налила из графина воды в стакан, - думаю, тебе не помешает. После мэдокса ужасная сухость во рту.
– Спасибо, - она машинально протянула руку за стаканом, и я отметила, что мышечные функции полностью восстановлены.
Она пила нервно, захлебываясь каждым глотком, ее руки, с силой сжавшие стакан слегка подрагивали.
– Я просто хотела навестить папу. Я не думала, что так получится. Он говорил, чтобы я не ходила одна. А потом, меня схватили. Я сопротивлялась, и меня ударили… - сквозь всхлипы доносилось до меня. Затем, Дора замолчала, пораженно уставившись на меня.
– Странное ощущение, как будто все это произошло не со мной. Как будто те воспоминания, что лезут в голову не мои, а кого-то чужого.
– Это все, что я смогла для тебя сделать. Ненадолго, чтобы ты могла принять, осознать и жить дальше. Все остальное сделаешь ты сама.
– О чем вы?
– Целители могут отключать эмоции свои и чужие, чтобы наиболее эффективно помогать людям. На короткое время. Но его, обычно хватает, чтобы чувство сострадания или осознание пережитого не свело тебя с ума. В твоем же случае, я научу тебя, как отстраняться от болезненных воспоминаний. Не бежать от них, а принять, пропустить через себя и пережить.
– Ильза целительница, можно мне помыться? – она украдкой изучала свое тело, казалось, боясь обнаружить на нем какие-то следы произошедшего.
– Конечно, - я помогла ей подняться и провела в санитарный блок. Дора долго колебалась, не решаясь снять больничную пижаму. Я отвернулась, предоставляя ее самой себе.
Она вернулась спустя час, застегнутая на все пуговицы, лихорадочно перебирая пальцами у шеи, стягивая на ней и так достаточно тугой воротник.
– Я не хочу говорить о том, что произошло, - она судорожно замотала головой, - к тому же, я не могу вспомнить лицо того… мужчины.
– Я не заставляю. Ты сама решишь, когда будешь готова. Со временем, постепенно привыкая к мысли, что ты жива и в безопасности.
– Но я так не смогу.
– Сможешь. Я же смогла.
Начались дни долгого восстановления и ожидания. Моя пациентка забирала все мое время, к счастью, на станции не требовалось вмешательства целителя и мои ребята справлялись с больными самостоятельно. К присутствию Хока я привыкла. Порой, когда Дора уставала и отправлялась передохнуть, мы устраивались в блоке и он рассказывал забавные и страшные истории из своей службы. Молодой человек оказался приятным в общении и хорошо делал свою работу. За то время, что я почти заперла себя в медсекторе, к нам многие пытались прорваться, но ни у кого это не получилось. Генерал, казалось, о нас забыл. Мои рапорты так и остались не рассмотрены, военные объявили нам негласный бойкот. Псы делали все, чтобы добиться опознания и наказания виновного.
Обстановка накалялась, а от Даэля Корра не поступало никаких известий. До меня начали доходить слухи про стычки, в которых участвовали военные и Псы. Кто был инициатором не выясняли, стараясь не усугублять и без того сложное положение. Несколько дней в карцере, и участников драки выпускали, чтобы тут же занять его другими. Недовольство и ненависть, накапливающаяся годами, достигала критической точки. И если все пустить на самотек, нас ждал взрыв.
Хок признался, что Клауд жестко пресекает любые волнения среди своих людей, однако, провокации со стороны военных участились.
Я ночевала в блоке уже несколько дней, не желая оставлять Дору одну. Она смирилась с присутствием Хока, почти перестав его замечать, а он старался не часто попадаться ей на глаза.
Последний час мы с Дорой сидели на полу напротив друг друга. Я учила ее, как правильно найти свой собственный источник силы и использовать его для своего исцеления. Во время нападения она делала это, не задумываясь, повинуясь инстинкту. Теперь же нужно было обучить девушку правильно применять то, что ей досталось. Знаю, наставник из меня был не очень, да и рано мне еще брать учеников. Однако других вариантов для Доры я пока не видела. К тому же, я не знала, сможет ли она доверять кому-то, так же как и мне. Казалось, пребывание около грани сблизило нас. Хотя осознанно она и не помнила, как стояла у самой черты.
– Знаете, я совсем не помню его лица, - она резко открыла глаза и с какой-то обидой взглянула на меня, - стараюсь изо всех сил, но не могу. Это из-за того, что чувства притупились?
– Не думаю, - я слегка пожала ее руку. Опытным путем поняла, что мои прикосновения ее успокаивают. И вообще, постепенно между нами стала образовываться своего рода привязанность, как было между мною и наставником. Я чувствовала эмоции Доры, ее сомнения и страхи, и всеми силами старалась сдерживать их. Знала, что рано или поздно они прорвутся и захлестнут ее с головой. Вот только к тому времени надеялась, что она сможет ими управлять и не позволит себя погубить. – Возможно, ты не видела его лица, или постаралась загнать воспоминания в самые отдаленные уголки сознания. Твой разум защищает тебя от подобных потрясений.
– Но его найдут? Я не смогу жить, зная, что он где-то рядом.
– Его найдут. И он никому больше не причинит вреда, - я скосила взгляд на поблескивавшую над дверью камеру видеонаблюдения. Не стала ее глушить, потому что на этот раз знала, кто был нашим таинственным соглядатаем. Что же, для поимки убийцы Клауд должен быть в курсе того, что происходит с Дорой. Да и Расх всегда знает, как себя чувствует его дочь. Она никого не хотела видеть, при упоминании отца плакала навзрыд. Одна из проблем жертв – чувство стыда перед своими близкими за то, в чем она не была виновата. Постепенно это пройдет, но я не могла позволить никому беспокоить мою пациентку и испортить все, чего смогла добиться за это время. К сожалению, у девушки не было матери, и иногда мне приходилось выступать перед ней и в роли наставника и советчицы.
