Виктория Скляр
Бумажные тайны.
Законы Мислэйда
Книга 1
Тайна и ложь — это то, что мы принимаем, став взрослыми.
Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти»
Люди чаще всего употребляют слово «ничего» для того, чтобы скрыть за ним очень важное «нечто».
Грэм Джойс «Зубная фея»
Многие в мире придерживаются мнения, что возвращаться всегда легче, чем уходить. Покидая родные края и место, в котором ты вырос и знал каждый уголок, ты отправляешься в неизвестность, которая, словно зыбучие пески затягивает тебя в свои объятия. Но я была категорически не согласна с таким общепринятым взглядом на жизнь. Возвращение – это всегда тяжело, больно и отчаянно желанно, особенно, когда тебе есть кого вернуть и кого потерять.
Я уехала из родного города пять лет назад, когда поняла, что законы Мислэйда и его жители не способны дать мне справедливость и надежду на счастливое, или хотя бы терпимое будущее.
Мислэйд – это город, погрязший в пороках, боли и тайнах, которые каждый из нас унесет с собой в могилу.
Я сбежала из родительского дома, наплевав на границы дозволенного, интриги, сплетни и сотни сочувствующих и осуждающих взглядов, что словно острые иголки впивались в мою спину, разнося боль по всему телу и выворачивая душу наизнанку.
Для меня вернуться намного тяжелее, чем просто уехать, потому что призраки прошлого в родном доме намного сильнее и злее, чем за тысячи миль…
И сейчас, смотря на бездыханное тело своего старшего брата, в костюме и с серой кожей, я чувствовала лишь вину и боль, что снедали меня изнутри, разрывая на части.
«Это все из-за тебя...», – шептал голос где-то в глубине сознания, отдаваясь эхом и заставляя стиснуть зубы, чтобы прогнать смятение и страх.
– … и, да и упокоится его душа, воспарив к Небесам. Аминь. – Проговорил последние слова пастор Иекен, вырывая меня из раздумий, в которых я погрязла, не желая мириться с тем, что произошло.
Мое плечо с силой сжала Клэр Абер – школьная подруга, которая работала в больнице и делала вскрытие Фокса три дня назад. В ее теплом, карем взгляде я видела заботу и поддержку, которые мне сейчас были необходимы. Кларисса была одной из многих, кто уважал и любил Фокса, ведь он был служителем закона в нашем городе, единственным, кто мог хоть как-то урезонить их.
И теперь его не стало.
Взяв горсть земли, я подошла к черному, блестящему, уже закрытому гробу:
– Прощай, старший братец. Не волнуйся, я позабочусь об Алише и выясню, что произошло, – вернувшись в это Богом забытое место при самых болезненных обстоятельствах, я поклялась, что разберусь с тем, что случилось.
Мой брат не мог покончить с собой, да еще и таким способом – повеситься на телефонном кабеле в собственном доме, когда его могла найти его же дочь. Фокс верил в Бога, черт вас дери, и он последний человек в этом проклятом мире, который бы решился оборвать свою жизнь.
Бросив землю на опустившийся в могилу гроб, я стиснула зубы, чтобы справиться с мыслью о том, что Фокса больше не было в живых. Он мертв. Труп. Бездыханное тело, которое вскоре скроется под слоем земли и станет лишь воспоминанием и именем на могильной плите. Рядом с именами наших почивших родителей.
Боль стиснула грудную клетку, разрывая изнутри и заставляя судорожно вздохнуть и зажмуриться, когда обрывки воспоминаний пятилетней давности набросились на меня, словно свора диких собак.
Тогда все было также – отчаянье, горе, скорбь, но у меня был Фокс. Он был моей опорой и поддержкой, тем, к кому я могла прийти в любое время, принести текилу и рассказать обо всех обидах и проблемах, которые накопились.
А теперь его нет.
И больше не будет.
– Тетя Триш? – услышала я голос маленькой девочки, которая цеплялась за ногу своей матери, и смотрела на меня своими большими, синими, как у Фокса глазами.
Алиша была копией своего отца – кудрявая, жизнерадостная, теплая и эти глаза… Они видели саму дущу, заставляя меня ощущать себя по-настоящему беспомощной и жалкой.
И сейчас, смотря на Алишу, я понимала, насколько сильно сама всегда отличалась от своих близких. Брат был душой компании, жизнерадостный и добрый. Я же на его фоне была совершенно иной – взбалмошная, агрессивная, в вечном протесте близким и всему миру. Даже внешне мы с Фоксом были разными, даже и не скажешь, что родные брат и сестра.
Он – высокий и сильный, с каштановыми кучерявыми волосами и синими глазами, которые видели истинную суть вещей. Я же словно издевка – волосы темные, непослушные, а глаза цвета аквамарина с едва заметными крапинками золота вокруг зрачка. Мы были разными, но, кажется, Судьба вела нас по одному пути закона.
– Да, Тыковка? – мой голос предательски дрогнул, выдавая меня с потрохами, и от Клэр и Софи это не укрылось. Бывшая жена Фокса никогда мне не нравилась – стерва редкостная, но сейчас в ее глазах я видела боль потери. Она действительно любила моего брата, жаль, что они так и не уехали из этого города. Но у Фокса были обязанности, которые теперь легли на мои плечи.
– Ты же придешь на мой день рождения? – с надеждой спросил ребенок, который плохо понимал то, что произошло.
Алише было всего пять, и она до конца не осознавала тот факт, что ее папа навсегда оставил ее, став лишь грудой костей и кожи в металлическом гробу. Не уверена – благословение это или проклятие для нее, но непонимание порой, намного приятнее, чем полное осознание. Мне бы хотелось хоть на мгновение стать маленькой и просто жить, не принимая смерть близко к сердцу.
К сожалению, или к счастью, я стала взрослой слишком рано и вернуться назад уже не получится.
– Обязательно, Тыковка, – натянуто улыбнулась я.
– Начало в субботу в десять. Не опаздывай. – Сообщила Софи, заставляя меня вспомнить, почему я не любила эту женщину. – Заместитель шерифа просил тебе передать документы и ключи от участка, ведь теперь ты наш шериф, – бывшая невестка окинула меня неприятным, колким взглядом, словно обвиняя в том, что я заняла место Фокса. В серых, чуть раскосых глазах мелькнула тень ненависти, которая никогда не покидала взгляд Софи, потому что, откровенно говоря, мы с ней никогда не были подружками. Начать можно хотя бы с того, что Софи в свое время изрядно попортила мне жизнь в старшей школе.
В обычных городах звание шерифа нужно заслужить кропотливой работой и геройскими поступками, у нас же эта должность передавалась по наследству, как какая-нибудь сковородка времен инквизиции. Моя семья была законом Мислэйда, что накладывало не только обязанности, но и создавало ряд проблем, которые мне, если честно, не хотелось никогда решать.
Фокс был надеждой этого города, я же… скорее всего стану его карающим мечом.
– Ты знаешь, что я никогда не хотела этого Софи, – тихо сообщила я женщине, но та лишь закатила глаза и обхватила пальцами тонкое запястье дочери.
– Хотела или нет, но теперь ты наш закон, Патриция. Не уничтожь то, что Фокс и твой отец создавали годами, – развернувшись на высоких каблуках, Софи поправила свое облегающее черное платье и потащила Алишу прочь с кладбища, словно их здесь никогда и не было.
– Что ж, ты всегда была ее любимицей, – задумчиво произнесла Клэр, подходя ко мне ближе и осматривая с ног до головы.
Маленькая шляпка чуть съехала с головы девушки, но макияж ничуть не испортился – черная помада в тему и густо подведенные карандашом глаза делали лицо Клэр бледнее обычного. Черный траурный костюм завершал мрачный образ, который создала подруга. Слева на груди была приколота брошь в форме большого паука.
Ирония заключилась в том, что главный медик и надежда города была готом до мозга костей. Гот-врач, да уж, весело, наверное, у нее приемы в больнице проходят.
– Любимой игрушкой для битья, – поправила я Клэр, закатывая рукава своего темного пиджака и откидывая кончик высокого хвоста на спину.
– Ну, она ни разу тебя не ударила.
– Только потому, что боялась, что я ей зубы выбью и руки переломаю, – хмыкнула я, вспоминая далекие школьные годы.
Я была оторвой, необузданной, дикой и своенравной. Меня боялись трогать лишь потому, что на тот момент мой отец был шерифом города, брат заместителем, а еще фамилия Рау не позволяла, ведь ее носили лишь служители правопорядка. Смешно, конечно.
Софи была королевой школы – умница, красавица и отличница. Мы с ней часто пересекались, потому что та запала на моего брата и капала ядовитой слюной каждый раз, как тот приходил меня проведывать. Проблема заключалась в том, что при попытках Софи со мной «подружиться» я вела себя соответствующе своему характеру и манере поведения, из-за чего девушка обижалась и доставала меня всеми доступными способами.
– Я рада, что ты вернулась, Триш, – широко улыбнулась Клэр и переплела свои пальцы с моими, согревая мои холодные руки своим теплом. – Жаль, правда, что при таких обстоятельствах.
– Мне нужны будут отчеты о вскрытии, которое ты провела. Сможешь достать? – резко перевела я тему, ощущая, что эмоции были готовы захлестнуть меня с головой, погребая под руинами рассудительность и сдержанности.
– Разумеется, – кивнула Клэр. – К тому же, как шериф ты просто можешь запросить их в любой момент.
Мы с девушкой направились к выходу с кладбища Святого Иоанна. Погода была отвратительной в это время года– собачий холод вкупе с мелким, раздражающим дождем и сильным ветром, который сносил все на своем пути. Ледяные, колючие, словно иглы капли больно били по лицу, заставляя морщиться, желая оказаться как можно дальше отсюда – в тепле и уюте. Середина осени в Мислэйде жестче и противнее, чем зима в Северном Полюсе. Там холодрыга хотя бы постоянно.
– А они что здесь забыли? – я среагировала раньше, чем смогла осознать то, что увидела.
Трое мужчин стояли за воротами кладбища, устремив свои темные взгляды исключительно на могилу моего брата. Эти знакомые незнакомцы как один были одеты во все черное с ног до головы, носили солнцезащитные очки, и их кожа была такой же белой, как и полотно в морозную стужу.
Я знала этих мужчин, и они мне не нравились. Проблема была в том, что в связи с новой должностью, мне волей-неволей придется пересекаться с этой частью нашего немногочисленного населения.
Нервно коснувшись рукояти своего пистолета в наплечной кобуре, я хотела было достать оружие, но поняла еще один неприятный факт – пока не займу должность по всем правилам, то не имею права наставлять ствол на жителей. А жаль. На эту троицу я бы еще и патронов не пожалела.
Клэр тоже была озадачена не меньше меня. В ее глазах отразился мыслительный процесс, и я практически слышала, как шестеренки в ее голове крутятся и трещат. Девушка хоть и была готом, но фанатом их не являлась. Вот только в нашем положении ее мнения никто не спрашивал. Она была такой же заложницей традиций и законов Мислэйда как и я.
Проклятый городишка!
– Патриция, – обратился ко мне старший из троицы, выходя чуть вперед и снимая не нужные в такую погоду очки. Он перехватил те за душку и заправил в нагрудный карман на дорогом пиджаке. Теплый бархат голоса должен был действовать успокаивающей лаской, но у меня это вызвало лишь тошноту.
Вампиры. Терпеть их не могу.
– Бенедикт, – кивнула я, пытаясь совладать с агрессией, что прокатилась волной жара по моим венам.
Бенедикт был демоном средней руки, среднего возраста и средней власти, имея над собой влиятельную «крышу» и создателя, который в свое время навел шуму среди смертных в Европе. Инквизиция, слышали? Его рук дело.
Этот высокий и тощий вампир предпочитал исключительно темные цвета в одежде, не особо любил людей, но уважал силу и понимал, что после смерти брата я была единственной, кто сможет потакать и помочь демонам нашего города с проблемами. Может Мислэйд и был пристанищем проклятых и отверженных, но некоторые семьи имели своих покровителей и лучше с нами было не связываться. Мы с Клэр как раз были наследницами основателей, которые закладывали первые кирпичи в мэрию и, следовательно, имели защиту куда более серьезных личностей.
Шаманы были намного круче демонов, даже высших.
Бенедикт окинул меня цепким, внимательным взглядом своих выразительных, темно-вишневых глаз и сдержанно кивнул, собираясь с мыслями.
Бенни был не самым плохим из кровососущих, просто временами он забывался и приходилось напоминать ему серебром о том, что и демона можно прикончить, если он преступит закон.
– Мой создатель и весь наш клан выражают сочувствие в связи со смертью твоего брата, Патриция. Фокс был замечательным шерифом, справедливым и понимающим, – мягкий голос Бенедикта сладкой патокой лился, проходя лаской по моим волосам и плечам, словно вампир гладил меня своими сильными руками. Острые, хищные, но красивые черты лица мужчины создавали таинственный образ, и будь я помоложе, то точно бы купилась на эту магию слов и вампирского магнитизма. Но я выросла и теперь стала менее восприимчивой.
– Передай Николасу, что я принимаю его соболезнования, – кивнула я, понимая, что спорить с Бенедиктом и тем более его создателем себе дороже. К тому же, мне не запрещено принимать слова соболезнования, а ссориться с вампами в первый же день возвращения как-то не хочется. Мне с ними еще общаться.
– Меня просили передать тебе подарок в честь возвращения, – Бенедикт быстрым движением достал из кармана пиджака прямоугольную бархатную коробочку и протянул ее мне.
Двое низших вампов, которым от силы лет сорок со дня превращения стояли словно столбы – высокие, жуткие и молчаливые. Они даже не пытались притворятся живыми – дышать, например. Они просто были – стремные брюнеты, с темными очками и белой, как молоко кожей.
Кто-нибудь научил бы их мимикрировать, что ли, они же всех туристов распугают, какие решат сунуться в Мислэйд в сентябре.
Но были дела и поинтереснее, чем два выделяющихся на фоне остальных кровососа. Подарки от демонов, да еще и вампиров? Черт! Этот день не мог быть еще хуже. И пусть я не видела содержимое коробочки, но что-то мне подсказывало, что этот презент мне не понравится и более того, из-за него у меня могут быть серьезные проблемы.
Вам нечего бояться, если вам нечего скрывать.
Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти»
Правду говорят, если хочешь нажить себе врагов – просто перестань играть на публику.
Я никогда не была тихой и мирной, какой мне полагалось быть. Нет, мне куда интереснее было доставать окружающих, бесить их и играть у демонов на нервах. Наверное, дело было в том, что я чувствовала свою безнаказанность. Меня нельзя было зачаровать, обольстить или обмануть демоническими чарами, что могли себе позволить не все жители города, и к тому же, как у дочери Закона, у меня было больше шансов уйти незамеченной практически от любого проклятого.
Проблема заключалась в том, что ошибки прошлого и замашки пубертата имеют свойство больно бить по тебе, когда ты уже вырос. Вот и сейчас, смотря на красивый платиновый браслет с кроваво-красными рубинами, я задавалась вопросом: «Почему в подростковом возрасте я была такой самоотверженной идиоткой?».
К подарку прилагалась записка, написанная аккуратным, красивым почерком: «Моему Ангелу Правосудия и Справедливости».
– А я тебе говорила, нечего было шастать с этим кровососом, но ты же меня не слушала, – Клэр была категорична как всегда и прекрасно понимала, что подобное внимание к моей персоне от Николаса было не только неправильным, но еще и нездоровым.
Бумажные тайны.
Законы Мислэйда
Книга 1
Тайна и ложь — это то, что мы принимаем, став взрослыми.
Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти»
Глава 1
Люди чаще всего употребляют слово «ничего» для того, чтобы скрыть за ним очень важное «нечто».
Грэм Джойс «Зубная фея»
Многие в мире придерживаются мнения, что возвращаться всегда легче, чем уходить. Покидая родные края и место, в котором ты вырос и знал каждый уголок, ты отправляешься в неизвестность, которая, словно зыбучие пески затягивает тебя в свои объятия. Но я была категорически не согласна с таким общепринятым взглядом на жизнь. Возвращение – это всегда тяжело, больно и отчаянно желанно, особенно, когда тебе есть кого вернуть и кого потерять.
Я уехала из родного города пять лет назад, когда поняла, что законы Мислэйда и его жители не способны дать мне справедливость и надежду на счастливое, или хотя бы терпимое будущее.
Мислэйд – это город, погрязший в пороках, боли и тайнах, которые каждый из нас унесет с собой в могилу.
Я сбежала из родительского дома, наплевав на границы дозволенного, интриги, сплетни и сотни сочувствующих и осуждающих взглядов, что словно острые иголки впивались в мою спину, разнося боль по всему телу и выворачивая душу наизнанку.
Для меня вернуться намного тяжелее, чем просто уехать, потому что призраки прошлого в родном доме намного сильнее и злее, чем за тысячи миль…
И сейчас, смотря на бездыханное тело своего старшего брата, в костюме и с серой кожей, я чувствовала лишь вину и боль, что снедали меня изнутри, разрывая на части.
«Это все из-за тебя...», – шептал голос где-то в глубине сознания, отдаваясь эхом и заставляя стиснуть зубы, чтобы прогнать смятение и страх.
– … и, да и упокоится его душа, воспарив к Небесам. Аминь. – Проговорил последние слова пастор Иекен, вырывая меня из раздумий, в которых я погрязла, не желая мириться с тем, что произошло.
Мое плечо с силой сжала Клэр Абер – школьная подруга, которая работала в больнице и делала вскрытие Фокса три дня назад. В ее теплом, карем взгляде я видела заботу и поддержку, которые мне сейчас были необходимы. Кларисса была одной из многих, кто уважал и любил Фокса, ведь он был служителем закона в нашем городе, единственным, кто мог хоть как-то урезонить их.
И теперь его не стало.
Взяв горсть земли, я подошла к черному, блестящему, уже закрытому гробу:
– Прощай, старший братец. Не волнуйся, я позабочусь об Алише и выясню, что произошло, – вернувшись в это Богом забытое место при самых болезненных обстоятельствах, я поклялась, что разберусь с тем, что случилось.
Мой брат не мог покончить с собой, да еще и таким способом – повеситься на телефонном кабеле в собственном доме, когда его могла найти его же дочь. Фокс верил в Бога, черт вас дери, и он последний человек в этом проклятом мире, который бы решился оборвать свою жизнь.
Бросив землю на опустившийся в могилу гроб, я стиснула зубы, чтобы справиться с мыслью о том, что Фокса больше не было в живых. Он мертв. Труп. Бездыханное тело, которое вскоре скроется под слоем земли и станет лишь воспоминанием и именем на могильной плите. Рядом с именами наших почивших родителей.
Боль стиснула грудную клетку, разрывая изнутри и заставляя судорожно вздохнуть и зажмуриться, когда обрывки воспоминаний пятилетней давности набросились на меня, словно свора диких собак.
Тогда все было также – отчаянье, горе, скорбь, но у меня был Фокс. Он был моей опорой и поддержкой, тем, к кому я могла прийти в любое время, принести текилу и рассказать обо всех обидах и проблемах, которые накопились.
А теперь его нет.
И больше не будет.
– Тетя Триш? – услышала я голос маленькой девочки, которая цеплялась за ногу своей матери, и смотрела на меня своими большими, синими, как у Фокса глазами.
Алиша была копией своего отца – кудрявая, жизнерадостная, теплая и эти глаза… Они видели саму дущу, заставляя меня ощущать себя по-настоящему беспомощной и жалкой.
И сейчас, смотря на Алишу, я понимала, насколько сильно сама всегда отличалась от своих близких. Брат был душой компании, жизнерадостный и добрый. Я же на его фоне была совершенно иной – взбалмошная, агрессивная, в вечном протесте близким и всему миру. Даже внешне мы с Фоксом были разными, даже и не скажешь, что родные брат и сестра.
Он – высокий и сильный, с каштановыми кучерявыми волосами и синими глазами, которые видели истинную суть вещей. Я же словно издевка – волосы темные, непослушные, а глаза цвета аквамарина с едва заметными крапинками золота вокруг зрачка. Мы были разными, но, кажется, Судьба вела нас по одному пути закона.
– Да, Тыковка? – мой голос предательски дрогнул, выдавая меня с потрохами, и от Клэр и Софи это не укрылось. Бывшая жена Фокса никогда мне не нравилась – стерва редкостная, но сейчас в ее глазах я видела боль потери. Она действительно любила моего брата, жаль, что они так и не уехали из этого города. Но у Фокса были обязанности, которые теперь легли на мои плечи.
– Ты же придешь на мой день рождения? – с надеждой спросил ребенок, который плохо понимал то, что произошло.
Алише было всего пять, и она до конца не осознавала тот факт, что ее папа навсегда оставил ее, став лишь грудой костей и кожи в металлическом гробу. Не уверена – благословение это или проклятие для нее, но непонимание порой, намного приятнее, чем полное осознание. Мне бы хотелось хоть на мгновение стать маленькой и просто жить, не принимая смерть близко к сердцу.
К сожалению, или к счастью, я стала взрослой слишком рано и вернуться назад уже не получится.
– Обязательно, Тыковка, – натянуто улыбнулась я.
– Начало в субботу в десять. Не опаздывай. – Сообщила Софи, заставляя меня вспомнить, почему я не любила эту женщину. – Заместитель шерифа просил тебе передать документы и ключи от участка, ведь теперь ты наш шериф, – бывшая невестка окинула меня неприятным, колким взглядом, словно обвиняя в том, что я заняла место Фокса. В серых, чуть раскосых глазах мелькнула тень ненависти, которая никогда не покидала взгляд Софи, потому что, откровенно говоря, мы с ней никогда не были подружками. Начать можно хотя бы с того, что Софи в свое время изрядно попортила мне жизнь в старшей школе.
В обычных городах звание шерифа нужно заслужить кропотливой работой и геройскими поступками, у нас же эта должность передавалась по наследству, как какая-нибудь сковородка времен инквизиции. Моя семья была законом Мислэйда, что накладывало не только обязанности, но и создавало ряд проблем, которые мне, если честно, не хотелось никогда решать.
Фокс был надеждой этого города, я же… скорее всего стану его карающим мечом.
– Ты знаешь, что я никогда не хотела этого Софи, – тихо сообщила я женщине, но та лишь закатила глаза и обхватила пальцами тонкое запястье дочери.
– Хотела или нет, но теперь ты наш закон, Патриция. Не уничтожь то, что Фокс и твой отец создавали годами, – развернувшись на высоких каблуках, Софи поправила свое облегающее черное платье и потащила Алишу прочь с кладбища, словно их здесь никогда и не было.
– Что ж, ты всегда была ее любимицей, – задумчиво произнесла Клэр, подходя ко мне ближе и осматривая с ног до головы.
Маленькая шляпка чуть съехала с головы девушки, но макияж ничуть не испортился – черная помада в тему и густо подведенные карандашом глаза делали лицо Клэр бледнее обычного. Черный траурный костюм завершал мрачный образ, который создала подруга. Слева на груди была приколота брошь в форме большого паука.
Ирония заключилась в том, что главный медик и надежда города была готом до мозга костей. Гот-врач, да уж, весело, наверное, у нее приемы в больнице проходят.
– Любимой игрушкой для битья, – поправила я Клэр, закатывая рукава своего темного пиджака и откидывая кончик высокого хвоста на спину.
– Ну, она ни разу тебя не ударила.
– Только потому, что боялась, что я ей зубы выбью и руки переломаю, – хмыкнула я, вспоминая далекие школьные годы.
Я была оторвой, необузданной, дикой и своенравной. Меня боялись трогать лишь потому, что на тот момент мой отец был шерифом города, брат заместителем, а еще фамилия Рау не позволяла, ведь ее носили лишь служители правопорядка. Смешно, конечно.
Софи была королевой школы – умница, красавица и отличница. Мы с ней часто пересекались, потому что та запала на моего брата и капала ядовитой слюной каждый раз, как тот приходил меня проведывать. Проблема заключалась в том, что при попытках Софи со мной «подружиться» я вела себя соответствующе своему характеру и манере поведения, из-за чего девушка обижалась и доставала меня всеми доступными способами.
– Я рада, что ты вернулась, Триш, – широко улыбнулась Клэр и переплела свои пальцы с моими, согревая мои холодные руки своим теплом. – Жаль, правда, что при таких обстоятельствах.
– Мне нужны будут отчеты о вскрытии, которое ты провела. Сможешь достать? – резко перевела я тему, ощущая, что эмоции были готовы захлестнуть меня с головой, погребая под руинами рассудительность и сдержанности.
– Разумеется, – кивнула Клэр. – К тому же, как шериф ты просто можешь запросить их в любой момент.
Мы с девушкой направились к выходу с кладбища Святого Иоанна. Погода была отвратительной в это время года– собачий холод вкупе с мелким, раздражающим дождем и сильным ветром, который сносил все на своем пути. Ледяные, колючие, словно иглы капли больно били по лицу, заставляя морщиться, желая оказаться как можно дальше отсюда – в тепле и уюте. Середина осени в Мислэйде жестче и противнее, чем зима в Северном Полюсе. Там холодрыга хотя бы постоянно.
– А они что здесь забыли? – я среагировала раньше, чем смогла осознать то, что увидела.
Трое мужчин стояли за воротами кладбища, устремив свои темные взгляды исключительно на могилу моего брата. Эти знакомые незнакомцы как один были одеты во все черное с ног до головы, носили солнцезащитные очки, и их кожа была такой же белой, как и полотно в морозную стужу.
Я знала этих мужчин, и они мне не нравились. Проблема была в том, что в связи с новой должностью, мне волей-неволей придется пересекаться с этой частью нашего немногочисленного населения.
Нервно коснувшись рукояти своего пистолета в наплечной кобуре, я хотела было достать оружие, но поняла еще один неприятный факт – пока не займу должность по всем правилам, то не имею права наставлять ствол на жителей. А жаль. На эту троицу я бы еще и патронов не пожалела.
Клэр тоже была озадачена не меньше меня. В ее глазах отразился мыслительный процесс, и я практически слышала, как шестеренки в ее голове крутятся и трещат. Девушка хоть и была готом, но фанатом их не являлась. Вот только в нашем положении ее мнения никто не спрашивал. Она была такой же заложницей традиций и законов Мислэйда как и я.
Проклятый городишка!
– Патриция, – обратился ко мне старший из троицы, выходя чуть вперед и снимая не нужные в такую погоду очки. Он перехватил те за душку и заправил в нагрудный карман на дорогом пиджаке. Теплый бархат голоса должен был действовать успокаивающей лаской, но у меня это вызвало лишь тошноту.
Вампиры. Терпеть их не могу.
– Бенедикт, – кивнула я, пытаясь совладать с агрессией, что прокатилась волной жара по моим венам.
Бенедикт был демоном средней руки, среднего возраста и средней власти, имея над собой влиятельную «крышу» и создателя, который в свое время навел шуму среди смертных в Европе. Инквизиция, слышали? Его рук дело.
Этот высокий и тощий вампир предпочитал исключительно темные цвета в одежде, не особо любил людей, но уважал силу и понимал, что после смерти брата я была единственной, кто сможет потакать и помочь демонам нашего города с проблемами. Может Мислэйд и был пристанищем проклятых и отверженных, но некоторые семьи имели своих покровителей и лучше с нами было не связываться. Мы с Клэр как раз были наследницами основателей, которые закладывали первые кирпичи в мэрию и, следовательно, имели защиту куда более серьезных личностей.
Шаманы были намного круче демонов, даже высших.
Бенедикт окинул меня цепким, внимательным взглядом своих выразительных, темно-вишневых глаз и сдержанно кивнул, собираясь с мыслями.
Бенни был не самым плохим из кровососущих, просто временами он забывался и приходилось напоминать ему серебром о том, что и демона можно прикончить, если он преступит закон.
– Мой создатель и весь наш клан выражают сочувствие в связи со смертью твоего брата, Патриция. Фокс был замечательным шерифом, справедливым и понимающим, – мягкий голос Бенедикта сладкой патокой лился, проходя лаской по моим волосам и плечам, словно вампир гладил меня своими сильными руками. Острые, хищные, но красивые черты лица мужчины создавали таинственный образ, и будь я помоложе, то точно бы купилась на эту магию слов и вампирского магнитизма. Но я выросла и теперь стала менее восприимчивой.
– Передай Николасу, что я принимаю его соболезнования, – кивнула я, понимая, что спорить с Бенедиктом и тем более его создателем себе дороже. К тому же, мне не запрещено принимать слова соболезнования, а ссориться с вампами в первый же день возвращения как-то не хочется. Мне с ними еще общаться.
– Меня просили передать тебе подарок в честь возвращения, – Бенедикт быстрым движением достал из кармана пиджака прямоугольную бархатную коробочку и протянул ее мне.
Двое низших вампов, которым от силы лет сорок со дня превращения стояли словно столбы – высокие, жуткие и молчаливые. Они даже не пытались притворятся живыми – дышать, например. Они просто были – стремные брюнеты, с темными очками и белой, как молоко кожей.
Кто-нибудь научил бы их мимикрировать, что ли, они же всех туристов распугают, какие решат сунуться в Мислэйд в сентябре.
Но были дела и поинтереснее, чем два выделяющихся на фоне остальных кровососа. Подарки от демонов, да еще и вампиров? Черт! Этот день не мог быть еще хуже. И пусть я не видела содержимое коробочки, но что-то мне подсказывало, что этот презент мне не понравится и более того, из-за него у меня могут быть серьезные проблемы.
Прода от 11.06.2022, 16:33
Глава 2
Вам нечего бояться, если вам нечего скрывать.
Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти»
Правду говорят, если хочешь нажить себе врагов – просто перестань играть на публику.
Я никогда не была тихой и мирной, какой мне полагалось быть. Нет, мне куда интереснее было доставать окружающих, бесить их и играть у демонов на нервах. Наверное, дело было в том, что я чувствовала свою безнаказанность. Меня нельзя было зачаровать, обольстить или обмануть демоническими чарами, что могли себе позволить не все жители города, и к тому же, как у дочери Закона, у меня было больше шансов уйти незамеченной практически от любого проклятого.
Проблема заключалась в том, что ошибки прошлого и замашки пубертата имеют свойство больно бить по тебе, когда ты уже вырос. Вот и сейчас, смотря на красивый платиновый браслет с кроваво-красными рубинами, я задавалась вопросом: «Почему в подростковом возрасте я была такой самоотверженной идиоткой?».
К подарку прилагалась записка, написанная аккуратным, красивым почерком: «Моему Ангелу Правосудия и Справедливости».
– А я тебе говорила, нечего было шастать с этим кровососом, но ты же меня не слушала, – Клэр была категорична как всегда и прекрасно понимала, что подобное внимание к моей персоне от Николаса было не только неправильным, но еще и нездоровым.
