– А ты когда-нибудь... – Каролина замялась.
– Что? – нетерпеливо поинтересовалась Мэвис. – Выражай свои мысли быстрее!
– Ну, ты и Джеррикко когда-нибудь...
– Ах, это, – Мэвис разочарованно всплеснула руками. – Я-то думала, ты хочешь спросить что-то дельное.
– Мэвис, ну скажи!
– Конечно нет, дорогая! – фыркнула та. – Об этом не может быть и речи.
– Почему? Он видный мужчина. Крас-и-и-вый!
Мэвис снова фыркнула.
– Давай сменим тему. Капитан может войти в любой момент и услышать, как мы его обсуждаем. Это в высшей степени неприлично.
– Мэвис... Ну если ты... Если можно...
– Боже, Каролина! Пока ты родишь только одну мысль, другие за это время выносят и произведут на свет ребенка. Я не собираюсь ждать вечно, и у меня просто не хватает терпения слушать тебя,– раздраженно заметила Мэвис.
Каролина набралась смелости и продолжила:
– Если у тебя не задалось с Джерром, может, я попытаю счастья?
– Нет, Каролина, – усмехнулась Мэвис. – Я запрещаю и близко подходить к капитану Харсу.
– Но почему?
– Во-первых, – строго возразила хозяйка «Галатеи», получая явное удовольствие от нотации, – он тебе никакой ни Джерр, а Джеррико Харс, мой капитан. И я требую к нему уважения. Во-вторых, я против романов на корабле, дорогуша. И, в-третьих, он не нашей породы...
– Он же выглядит как мы, – не сдавалась Каролина.
– Это мы выглядим как он, милая. Общепланетарный стандарт Хомо сапиенс. Все разумные существа обязаны его соблюдать. Первый закон директории Земли. Сама знаешь, что бывает с нарушителями. Джеррико и так человек. А мы с тобою – кольеры с Мари-Кюри. Связь с другим видом просто невозможна. Разная физиология, совершенно разная.
– Ты уверена? – кисло улыбнувшись, пробормотала Каролина.
– Конечно! Если бы ты хоть иногда заглядывала в научный альманах, у нас бы не возникла эта странная беседа.
Каролина заерзала в кресле.
– Наука не моя стихия. А вот искусство! Давай, когда прибудем на Ромнесс, сходим на выставку. Мы давно собирались!
– Да?! Если останется время после закупки провизии и инвентаря. Сначала рынок, потом вернисаж, – отрезала Мэвис и, резко поднявшись, удалилась из гостиной.
Каролина удивленно посмотрела ей вслед и, оставшись одна, задумалась. Кажется, настала пора приводить план в действие.
В капитанской рубке – огромном отсеке на носу космического корабля – стояла тишина. Мерно тикали старинные приборы, составляющие интеллектуальную начинку «Галатеи», дряхлого звездолета, доставшегося Мэвис Стюарт в наследство от деда.
Капитан сидел за приборной доской, напряженно всматриваясь в экран монитора.
– Какие новости? – осведомилась Мэвис, только чтобы начать разговор. Судя по угрюмому взгляду, брошенному в сторону хозяйки, Харс был явно не в духе. Наверное, услышал глупости Каролины.
– Да все те же. – Джеррико потер лицо, зажмурив глаза
– Те же?
– Ничего не меняется, – заметил капитан, откинувшись в кресле. Застиранная фланелевая рубашка плотно обтянула широкие плечи. Харс почесал ежик русых волос и лениво добавил: – Директория Земли ищет убийцу диктатора Рети, а твои соотечественники – сбежавшую кьоце.
Мэвис инстинктивно вскинула брови. Такие разговоры для нее всегда заканчивались слезами. Жертвами одной только особи кьоце, жабы-каннибала с Мари-Кюри, становились десятки кольеров в год. И, как помнил Джеррико, пострадали даже несколько родственников Мэвис. Прожорливые твари тоже рядились в стандартные оболочки, и опознать их сразу было трудно, а потом уже поздно.
– Как, по-твоему, их найдут? – выдохнула она.
– Убийцу Рети, наверное, нет, – устало проговорил Джеррико. –После побега прошло время. Наверняка он уже изменил внешность, отпечатки пальцев и радужку глазного яблока. На Тау Кита много умельцев. И, конечно, справил себе новые документы.
– И внешность?
– Внешность можно сильно не менять, – отмахнулся капитан. – Тут главное – физиологические показатели.
– А кьоце?
– Боишься, что она тебя съест? – Джеррико рассмеялся и пощелкал зубами. – Мэвис! Клац-клац!
Хозяйка посмотрела на него строго, насупившись Такой учительский взгляд явно не вязался с оболочкой томной голубоглазой блондинки.
– Не бойся, леди, поймают вашу страшную жабу. Долго она не сможет прятаться. Хотя, съедая мозг, кьоце приобретает воспоминания жертвы. Но бесконечно это продолжаться не может. Где-то проколется. Всего не предусмотришь.
Мэвис передернула плечами, как будто стряхнула с себя глупое беспокойство.
– Мне это неинтересно. К нам на корабль она точно не проберется, – уверенно заявила она.
– А вдруг кьоце уже на «Галатее»? – пошутил капитан. – Может, это Каролина? Она последней взошла на борт.
– Ерунда! Но ты, вероятно, все слышал, Джеррико?– спросила она прямо.
– Да, и меня чуть не стошнило, – поморщился он.
– Зачем тогда подслушивал?– требовательно воскликнула хозяйка.
– Не мели чушь, Мэв. Я слышал, а не подслушивал! Шел к тебе обговорить закупки на Ромнессе.
– Мы уже утвердили список!
– Нам потребуется еще туррито.
– Зачем? – Мэвис поморщилась. – Я не очень люблю паштет из жуков-камнеедов. А ты и подавно не ешь пищу кольеров. Разве что Каролина любит... Но когда тебя интересовали ее вкусы? Так зачем тебе туррито?
– Это прекрасная замазка. Держит лучше любой смолы, а стоит дешево. Никто, кроме твоих сородичей, не ест эту гадость. Если свежим туррито замазать трещины или сколы, которых полно на «Галатее», то когда засохнет, отодрать будет невозможно. Хватается намертво, превращается в камень.
– Не смеши меня! – Мэвис расхохоталась, отмахнувшись от капитана маленькой ладошкой. Тонкие плечики затряслись от смеха.
– Я серьезно, Мэв. Посмотри, как я зашпаклевал обода иллюминаторов. Теперь держатся, будто новенькие. А раньше отходили от акрилового стекла, палец можно было просунуть. Я все боялся разгерметизации. А глянь, как здорово получилось!
– Вставать неохота, – буркнула Мэвис. Она вытянула руку вперед, пытаясь достать пальцами до рамы иллюминатора и самой убедиться, что та держится крепко. Длины руки явно не хватало. Человеческой руки. И, словно забыв об общепланетарном стандарте, Мэвис потянулась вперед, из ладони показалась гибкая конечность, которая увеличивалась все дальше и дальше, пока не достигла прозрачного носа корабля. Потом появились толстые розовые «пальцы», все восемь штук. Они быстро пробежались вдоль обода, попытались залезть в стык между внутренней панелью и металлическим каркасом. Не получилось.
Тогда она вытянула шею, чтобы лучше разглядеть законопаченные стыки, и тянула ее до тех пор, пока не смогла в упор разглядеть каркас стекла и толстый слой замазки под ним.
– Хорошо, – похвалила Мэвис. Потом начала втягивать части тела обратно. Джеррико внутренне содрогнулся. Он видел этот фокус много раз за те пять земных лет службы на «Галатее», но никак не мог привыкнуть к выходкам хозяйки. Конечно, он никогда не выдаст ее космической службе стандартов, но и смотреть на эту фантасмагорию тоже не нанимался.
Наконец щупальца достигли человеческой ладони и исчезли бесследно. Затем и голова заняла свое привычное место.
– Уговорил, – довольно сказала Мэвис. – Купим пару бочек туррито. Не корабль, а старое решето. Замажем все щели.
– Будет как новенький! – подхватил Джеррико.
– Да, – словно вспомнив о чем-то важном, проговорила Мэвис. – Мы с Каролиной хотим после рынка зайти на выставку. Говорят, там новая художница. Сатурна Мэйт. Очень интересные голограммы и инсталляции. Я слышала в новостях.
Сатурна Мэйт. Имя ничего ему не говорило. Сатурна – так часто называют девочек в галактике Млечного пути. А вот фамилия напомнила... Его бабку звали Мэйт.
Джеррико отогнал прочь надрывающие душу воспоминания и внимательно вгляделся в лобовое стекло. Уже можно было увидеть солнечные батареи и технические отсеки станции. Огромный черный червь стремительно приближался к «Галатее», открывая пасть и засасывая корабль в свое чрево. Стыковка началась. Добро пожаловать на Ромнесс – одну из многочисленных карго-станций, разбросанных по всему необъятному космосу.
Харс кивнул Мэвис. Легче согласиться, на объяснения времени не осталось. Сейчас от капитана требовалась предельная концентрация внимания. А с хозяйкой, ее подругой и выставкой разобраться можно потом.
«Галатея» причалила, и Джеррико, как капитан, покинул корабль первым. Он спокойно подошел к терминалу-опознавателю и, заправив за ухо длинную челку, приложил глаза и обе ладони к специальным окошкам. Считались данные о радужке глаз и отпечатках пальцев. Такие правила, повсеместно установленные директорией. Что только ни делают спецслужбы галактики, чтобы поймать убийцу диктатора. Лет семь назад тирана Жиля Рети, единственного правителя Земли, застрелил собственный пилот. Отомстил за гибель друга, которого каудильо лично забил до смерти. Парня приговорили к смертной казни, но перед самым расстрелом он сбежал. За последние пять лет меры безопасности становились все строже и строже, но найти преступника так и не удалось. И хотя на поиски сразу бросили все силы Солнечной системы, до сих пор у следствия не появилось ни одной зацепки. Человек как в воду канул.
Терминал замигал зелеными лампочками, идентификация завершилась успешно, ворота открылись, пропуская Джеррико на карго-станцию.
Рынок занимал треть площади старой консервной банки с громким названием Ромнесс. Сюда обычно слетались за провиантом жители Ио, Европы и Ганимеда – естественных спутников Юпитера.
«До Земли уже рукой подать», – подумал Джеррико, на мгновение ощутив острый приступ тоски по дому. Харс сразу спустился на нижние этажи рынка. Здесь продавались товары сомнительного качества, зато дешевле, чем в верхних ярусах. Строго по списку он закупал провиант, стараясь не забыть о себе. Парочка ящиков виски уже перекочевала на «Галатею». Хорошо, хоть Мэвис занята покупкой новой стандартной оболочки. Обычно хозяйка облачалась в молоденьких хрупких девушек. Органический силикон творит чудеса, как по волшебству превращая толстую жабу с Мари-Кюри в прекрасную земную нимфу. Что-то утягивает, что-то разглаживает, даже рост увеличивает. Опытного мужика обмануть, конечно, трудно, а вот желторотые юнцы попадают в сети таких «раскрасавиц» постоянно. Сколько анекдотов на эту тему ходит по галактикам! Особенно, если потом поутру наткнуться на дамочку в истинном облике.
Джеррико вспомнилось, как пару раз он видел хозяйку без оболочки. Настоящая розовая жаба с толстыми лапами и выпученными глазами. В болоте недалеко от его родного дома таких водится немерено, только зеленых. Думал ли он, что поступит на службу к их славной родственнице? В страшном сне не привиделось бы такое.
А если б знал, уехал бы на Марс в академию воздухоплавания? Скорее всего, да. Что его могло удержать на Земле? Только Алва! Но и их любви, наверное, вышел срок. Все меняется во вселенной. Переходит из одного состояния в другое. И любовь – эта химера из химер, прорастает сначала равнодушием, а после забвением. Из давнего голосового сообщения, оставленного бабкой на чужом абонентском ящике, Джеррико знал, что Алва покинула родной дом. А ведь обещала дождаться. И он должен был заработать денег и вернуться за ней. Не получилось. Видать, не судьба. А что тогда предначертано свыше? Служить жабе с Мари-Кюри из созвездия Тау Кита и кататься с ней по всем обитаемым галактикам?
Джеррико проверил, как последний бочонок с медом и куль с мукой доставили на корабль. Потом пробежался глазами по списку, не забыл ли чего.
Мэвис давно пристрастилась к земной пище, а о том, чтобы угодить Каролине речи не велось. Команда сплошь состояла из землян. Кроме людей, Джеррико никого не признавал в своей команде. Никаких выходцев с Эпсилона-Эридана или Альфы Центавра.
Капитан поднялся на верхние этажи Ромнесса и нехотя побрел к дамским бутикам в поисках Мэвис. На углу Меридианной улицы и Двадцатой Параллельной он заприметил Каролину, оживленно болтающую с каким-то парнем. Но парочка прошла мимо, даже не глянув на него. Наверное, обознался. Не могла Каролина так быстро найти себе кавалера. Розовая жаба, приходившаяся Мэвис дальней родственницей, красотой и вкусом не отличалась. И всегда выбирала себе самые невзрачные «стандарты». Скорее всего, причина крылась в полной зависимости от хозяйки, а та не отличалась щедростью.
Мэвис он нашел разгневанной.
– Ничего не подходит, представляешь? Какие-то пигмейские «стандарты»! – сокрушалась она и беспомощно разводила руками.
– Может, кто-то пьет на ночь пиво? – ухмыльнулся Джеррико, нимало не обеспокоившись гневом леди Стюарт.
– А ты, кстати, купил? – встревожилась она, не заметив подначивания.
– Да, шесть бочонков! Четыре команде и два тебе.
– Так нечестно! Давай делить поровну, – возмутилась Мэвис. – Три на три.
– То есть ты полагаешь, что три бочонка на двенадцать человек и три тебе одной – это поровну?
– Но оплачиваю все шесть я! – привела Мэвис сокрушительный довод.– Могу все забрать, – пригрозила она, явно пребывая в отвратительном настроении.
Этого Джеррико допустить не мог. Он огляделся вокруг. И, увидев неподалеку синие сверкающие буквы, облегченно вздохнул.
– Ладно, уговорила. Три на три, – произнес он примирительно
И чтобы хозяйка не успела ему возразить, быстро добавил:
– Смотри, выставка еще открыта, ты хотела посетить.
Мэвис отвлеклась от пивного торга и осмотрелась по сторонам.
– Каролина должна быть где-то здесь. Мы договорились встретиться у входа.
– Я с вами не пойду, – пробурчал Джеррико, надеясь, что хозяйка не станет настаивать.
– Ты просто обязан, – требовательно заявила Мэвис, беря капитана под руку. – Иногда и тебе нужно приобщаться к прекрасному.
– Ты совершенно права, дорогая, – согласилась с ней Каролина, внезапно подойдя с другой стороны и цепляясь пальцами за локоть Джеррико. – Пойдемте внутрь, там много интересного.
И капитану Харсу ничего не оставалось, как с двумя жабами на прицепе войти в обитель современного искусства, которое он не понимал и называл мазней.
Внутри царил полумрак. Лишь подсвечивались сами инсталляции или голограммы, плавающие в газовых облаках и разноцветных лучах. Тихо лилась музыка новомодного композитора с Гузели, что-то среднее между скрипом плохо смазанной двери и царапаньем по стеклу.
Джеррико передернуло. Он стряхнул с себя обеих барышень и бросил язвительно:
– Пойду пройдусь. Люблю наслаждаться прекрасным в одиночестве. – И не дожидаясь ответа, сразу шагнул в сторону.
Мэвис не успела ничего возразить, лишь крикнула вдогонку:
– Встречаемся здесь ровно через час!
«Без меня не улетите!» – желчно подумал Джеррико, впадая в тихую ярость.
Он намеревался обойти выставку по периметру и незаметно выскочить на улицу. А там можно, дожидаясь хозяйку, сыграть в соседнем баре на деньги в лончит, полузапрещенную игру, сильно напоминающую лото.
Он рассеянно посмотрел на голограмму «Олимпийские девы», где на огромной, ровной как стол поверхности Олимпа, самой высокой горы Марса, вокруг кратера возлежали голые девицы. Штуки четыре. И занимали всю гору.
«Какого же размера должны быть эти красотки?» – мысленно прикинул капитан Харс. Он в уме произвел нехитрые арифметические подсчеты. Получилось, что габариты каждой из девиц приближаются к размерам «Галатеи».
– Что? – нетерпеливо поинтересовалась Мэвис. – Выражай свои мысли быстрее!
– Ну, ты и Джеррикко когда-нибудь...
– Ах, это, – Мэвис разочарованно всплеснула руками. – Я-то думала, ты хочешь спросить что-то дельное.
– Мэвис, ну скажи!
– Конечно нет, дорогая! – фыркнула та. – Об этом не может быть и речи.
– Почему? Он видный мужчина. Крас-и-и-вый!
Мэвис снова фыркнула.
– Давай сменим тему. Капитан может войти в любой момент и услышать, как мы его обсуждаем. Это в высшей степени неприлично.
– Мэвис... Ну если ты... Если можно...
– Боже, Каролина! Пока ты родишь только одну мысль, другие за это время выносят и произведут на свет ребенка. Я не собираюсь ждать вечно, и у меня просто не хватает терпения слушать тебя,– раздраженно заметила Мэвис.
Каролина набралась смелости и продолжила:
– Если у тебя не задалось с Джерром, может, я попытаю счастья?
– Нет, Каролина, – усмехнулась Мэвис. – Я запрещаю и близко подходить к капитану Харсу.
– Но почему?
– Во-первых, – строго возразила хозяйка «Галатеи», получая явное удовольствие от нотации, – он тебе никакой ни Джерр, а Джеррико Харс, мой капитан. И я требую к нему уважения. Во-вторых, я против романов на корабле, дорогуша. И, в-третьих, он не нашей породы...
– Он же выглядит как мы, – не сдавалась Каролина.
– Это мы выглядим как он, милая. Общепланетарный стандарт Хомо сапиенс. Все разумные существа обязаны его соблюдать. Первый закон директории Земли. Сама знаешь, что бывает с нарушителями. Джеррико и так человек. А мы с тобою – кольеры с Мари-Кюри. Связь с другим видом просто невозможна. Разная физиология, совершенно разная.
– Ты уверена? – кисло улыбнувшись, пробормотала Каролина.
– Конечно! Если бы ты хоть иногда заглядывала в научный альманах, у нас бы не возникла эта странная беседа.
Каролина заерзала в кресле.
– Наука не моя стихия. А вот искусство! Давай, когда прибудем на Ромнесс, сходим на выставку. Мы давно собирались!
– Да?! Если останется время после закупки провизии и инвентаря. Сначала рынок, потом вернисаж, – отрезала Мэвис и, резко поднявшись, удалилась из гостиной.
Каролина удивленно посмотрела ей вслед и, оставшись одна, задумалась. Кажется, настала пора приводить план в действие.
В капитанской рубке – огромном отсеке на носу космического корабля – стояла тишина. Мерно тикали старинные приборы, составляющие интеллектуальную начинку «Галатеи», дряхлого звездолета, доставшегося Мэвис Стюарт в наследство от деда.
Капитан сидел за приборной доской, напряженно всматриваясь в экран монитора.
– Какие новости? – осведомилась Мэвис, только чтобы начать разговор. Судя по угрюмому взгляду, брошенному в сторону хозяйки, Харс был явно не в духе. Наверное, услышал глупости Каролины.
– Да все те же. – Джеррико потер лицо, зажмурив глаза
– Те же?
– Ничего не меняется, – заметил капитан, откинувшись в кресле. Застиранная фланелевая рубашка плотно обтянула широкие плечи. Харс почесал ежик русых волос и лениво добавил: – Директория Земли ищет убийцу диктатора Рети, а твои соотечественники – сбежавшую кьоце.
Мэвис инстинктивно вскинула брови. Такие разговоры для нее всегда заканчивались слезами. Жертвами одной только особи кьоце, жабы-каннибала с Мари-Кюри, становились десятки кольеров в год. И, как помнил Джеррико, пострадали даже несколько родственников Мэвис. Прожорливые твари тоже рядились в стандартные оболочки, и опознать их сразу было трудно, а потом уже поздно.
– Как, по-твоему, их найдут? – выдохнула она.
– Убийцу Рети, наверное, нет, – устало проговорил Джеррико. –После побега прошло время. Наверняка он уже изменил внешность, отпечатки пальцев и радужку глазного яблока. На Тау Кита много умельцев. И, конечно, справил себе новые документы.
– И внешность?
– Внешность можно сильно не менять, – отмахнулся капитан. – Тут главное – физиологические показатели.
– А кьоце?
– Боишься, что она тебя съест? – Джеррико рассмеялся и пощелкал зубами. – Мэвис! Клац-клац!
Хозяйка посмотрела на него строго, насупившись Такой учительский взгляд явно не вязался с оболочкой томной голубоглазой блондинки.
– Не бойся, леди, поймают вашу страшную жабу. Долго она не сможет прятаться. Хотя, съедая мозг, кьоце приобретает воспоминания жертвы. Но бесконечно это продолжаться не может. Где-то проколется. Всего не предусмотришь.
Мэвис передернула плечами, как будто стряхнула с себя глупое беспокойство.
– Мне это неинтересно. К нам на корабль она точно не проберется, – уверенно заявила она.
– А вдруг кьоце уже на «Галатее»? – пошутил капитан. – Может, это Каролина? Она последней взошла на борт.
– Ерунда! Но ты, вероятно, все слышал, Джеррико?– спросила она прямо.
– Да, и меня чуть не стошнило, – поморщился он.
– Зачем тогда подслушивал?– требовательно воскликнула хозяйка.
– Не мели чушь, Мэв. Я слышал, а не подслушивал! Шел к тебе обговорить закупки на Ромнессе.
– Мы уже утвердили список!
– Нам потребуется еще туррито.
– Зачем? – Мэвис поморщилась. – Я не очень люблю паштет из жуков-камнеедов. А ты и подавно не ешь пищу кольеров. Разве что Каролина любит... Но когда тебя интересовали ее вкусы? Так зачем тебе туррито?
– Это прекрасная замазка. Держит лучше любой смолы, а стоит дешево. Никто, кроме твоих сородичей, не ест эту гадость. Если свежим туррито замазать трещины или сколы, которых полно на «Галатее», то когда засохнет, отодрать будет невозможно. Хватается намертво, превращается в камень.
– Не смеши меня! – Мэвис расхохоталась, отмахнувшись от капитана маленькой ладошкой. Тонкие плечики затряслись от смеха.
– Я серьезно, Мэв. Посмотри, как я зашпаклевал обода иллюминаторов. Теперь держатся, будто новенькие. А раньше отходили от акрилового стекла, палец можно было просунуть. Я все боялся разгерметизации. А глянь, как здорово получилось!
– Вставать неохота, – буркнула Мэвис. Она вытянула руку вперед, пытаясь достать пальцами до рамы иллюминатора и самой убедиться, что та держится крепко. Длины руки явно не хватало. Человеческой руки. И, словно забыв об общепланетарном стандарте, Мэвис потянулась вперед, из ладони показалась гибкая конечность, которая увеличивалась все дальше и дальше, пока не достигла прозрачного носа корабля. Потом появились толстые розовые «пальцы», все восемь штук. Они быстро пробежались вдоль обода, попытались залезть в стык между внутренней панелью и металлическим каркасом. Не получилось.
Тогда она вытянула шею, чтобы лучше разглядеть законопаченные стыки, и тянула ее до тех пор, пока не смогла в упор разглядеть каркас стекла и толстый слой замазки под ним.
– Хорошо, – похвалила Мэвис. Потом начала втягивать части тела обратно. Джеррико внутренне содрогнулся. Он видел этот фокус много раз за те пять земных лет службы на «Галатее», но никак не мог привыкнуть к выходкам хозяйки. Конечно, он никогда не выдаст ее космической службе стандартов, но и смотреть на эту фантасмагорию тоже не нанимался.
Наконец щупальца достигли человеческой ладони и исчезли бесследно. Затем и голова заняла свое привычное место.
– Уговорил, – довольно сказала Мэвис. – Купим пару бочек туррито. Не корабль, а старое решето. Замажем все щели.
– Будет как новенький! – подхватил Джеррико.
– Да, – словно вспомнив о чем-то важном, проговорила Мэвис. – Мы с Каролиной хотим после рынка зайти на выставку. Говорят, там новая художница. Сатурна Мэйт. Очень интересные голограммы и инсталляции. Я слышала в новостях.
Сатурна Мэйт. Имя ничего ему не говорило. Сатурна – так часто называют девочек в галактике Млечного пути. А вот фамилия напомнила... Его бабку звали Мэйт.
Джеррико отогнал прочь надрывающие душу воспоминания и внимательно вгляделся в лобовое стекло. Уже можно было увидеть солнечные батареи и технические отсеки станции. Огромный черный червь стремительно приближался к «Галатее», открывая пасть и засасывая корабль в свое чрево. Стыковка началась. Добро пожаловать на Ромнесс – одну из многочисленных карго-станций, разбросанных по всему необъятному космосу.
Харс кивнул Мэвис. Легче согласиться, на объяснения времени не осталось. Сейчас от капитана требовалась предельная концентрация внимания. А с хозяйкой, ее подругой и выставкой разобраться можно потом.
«Галатея» причалила, и Джеррико, как капитан, покинул корабль первым. Он спокойно подошел к терминалу-опознавателю и, заправив за ухо длинную челку, приложил глаза и обе ладони к специальным окошкам. Считались данные о радужке глаз и отпечатках пальцев. Такие правила, повсеместно установленные директорией. Что только ни делают спецслужбы галактики, чтобы поймать убийцу диктатора. Лет семь назад тирана Жиля Рети, единственного правителя Земли, застрелил собственный пилот. Отомстил за гибель друга, которого каудильо лично забил до смерти. Парня приговорили к смертной казни, но перед самым расстрелом он сбежал. За последние пять лет меры безопасности становились все строже и строже, но найти преступника так и не удалось. И хотя на поиски сразу бросили все силы Солнечной системы, до сих пор у следствия не появилось ни одной зацепки. Человек как в воду канул.
Терминал замигал зелеными лампочками, идентификация завершилась успешно, ворота открылись, пропуская Джеррико на карго-станцию.
Рынок занимал треть площади старой консервной банки с громким названием Ромнесс. Сюда обычно слетались за провиантом жители Ио, Европы и Ганимеда – естественных спутников Юпитера.
«До Земли уже рукой подать», – подумал Джеррико, на мгновение ощутив острый приступ тоски по дому. Харс сразу спустился на нижние этажи рынка. Здесь продавались товары сомнительного качества, зато дешевле, чем в верхних ярусах. Строго по списку он закупал провиант, стараясь не забыть о себе. Парочка ящиков виски уже перекочевала на «Галатею». Хорошо, хоть Мэвис занята покупкой новой стандартной оболочки. Обычно хозяйка облачалась в молоденьких хрупких девушек. Органический силикон творит чудеса, как по волшебству превращая толстую жабу с Мари-Кюри в прекрасную земную нимфу. Что-то утягивает, что-то разглаживает, даже рост увеличивает. Опытного мужика обмануть, конечно, трудно, а вот желторотые юнцы попадают в сети таких «раскрасавиц» постоянно. Сколько анекдотов на эту тему ходит по галактикам! Особенно, если потом поутру наткнуться на дамочку в истинном облике.
Джеррико вспомнилось, как пару раз он видел хозяйку без оболочки. Настоящая розовая жаба с толстыми лапами и выпученными глазами. В болоте недалеко от его родного дома таких водится немерено, только зеленых. Думал ли он, что поступит на службу к их славной родственнице? В страшном сне не привиделось бы такое.
А если б знал, уехал бы на Марс в академию воздухоплавания? Скорее всего, да. Что его могло удержать на Земле? Только Алва! Но и их любви, наверное, вышел срок. Все меняется во вселенной. Переходит из одного состояния в другое. И любовь – эта химера из химер, прорастает сначала равнодушием, а после забвением. Из давнего голосового сообщения, оставленного бабкой на чужом абонентском ящике, Джеррико знал, что Алва покинула родной дом. А ведь обещала дождаться. И он должен был заработать денег и вернуться за ней. Не получилось. Видать, не судьба. А что тогда предначертано свыше? Служить жабе с Мари-Кюри из созвездия Тау Кита и кататься с ней по всем обитаемым галактикам?
Джеррико проверил, как последний бочонок с медом и куль с мукой доставили на корабль. Потом пробежался глазами по списку, не забыл ли чего.
Мэвис давно пристрастилась к земной пище, а о том, чтобы угодить Каролине речи не велось. Команда сплошь состояла из землян. Кроме людей, Джеррико никого не признавал в своей команде. Никаких выходцев с Эпсилона-Эридана или Альфы Центавра.
Капитан поднялся на верхние этажи Ромнесса и нехотя побрел к дамским бутикам в поисках Мэвис. На углу Меридианной улицы и Двадцатой Параллельной он заприметил Каролину, оживленно болтающую с каким-то парнем. Но парочка прошла мимо, даже не глянув на него. Наверное, обознался. Не могла Каролина так быстро найти себе кавалера. Розовая жаба, приходившаяся Мэвис дальней родственницей, красотой и вкусом не отличалась. И всегда выбирала себе самые невзрачные «стандарты». Скорее всего, причина крылась в полной зависимости от хозяйки, а та не отличалась щедростью.
Мэвис он нашел разгневанной.
– Ничего не подходит, представляешь? Какие-то пигмейские «стандарты»! – сокрушалась она и беспомощно разводила руками.
– Может, кто-то пьет на ночь пиво? – ухмыльнулся Джеррико, нимало не обеспокоившись гневом леди Стюарт.
– А ты, кстати, купил? – встревожилась она, не заметив подначивания.
– Да, шесть бочонков! Четыре команде и два тебе.
– Так нечестно! Давай делить поровну, – возмутилась Мэвис. – Три на три.
– То есть ты полагаешь, что три бочонка на двенадцать человек и три тебе одной – это поровну?
– Но оплачиваю все шесть я! – привела Мэвис сокрушительный довод.– Могу все забрать, – пригрозила она, явно пребывая в отвратительном настроении.
Этого Джеррико допустить не мог. Он огляделся вокруг. И, увидев неподалеку синие сверкающие буквы, облегченно вздохнул.
– Ладно, уговорила. Три на три, – произнес он примирительно
И чтобы хозяйка не успела ему возразить, быстро добавил:
– Смотри, выставка еще открыта, ты хотела посетить.
Мэвис отвлеклась от пивного торга и осмотрелась по сторонам.
– Каролина должна быть где-то здесь. Мы договорились встретиться у входа.
– Я с вами не пойду, – пробурчал Джеррико, надеясь, что хозяйка не станет настаивать.
– Ты просто обязан, – требовательно заявила Мэвис, беря капитана под руку. – Иногда и тебе нужно приобщаться к прекрасному.
– Ты совершенно права, дорогая, – согласилась с ней Каролина, внезапно подойдя с другой стороны и цепляясь пальцами за локоть Джеррико. – Пойдемте внутрь, там много интересного.
И капитану Харсу ничего не оставалось, как с двумя жабами на прицепе войти в обитель современного искусства, которое он не понимал и называл мазней.
Внутри царил полумрак. Лишь подсвечивались сами инсталляции или голограммы, плавающие в газовых облаках и разноцветных лучах. Тихо лилась музыка новомодного композитора с Гузели, что-то среднее между скрипом плохо смазанной двери и царапаньем по стеклу.
Джеррико передернуло. Он стряхнул с себя обеих барышень и бросил язвительно:
– Пойду пройдусь. Люблю наслаждаться прекрасным в одиночестве. – И не дожидаясь ответа, сразу шагнул в сторону.
Мэвис не успела ничего возразить, лишь крикнула вдогонку:
– Встречаемся здесь ровно через час!
«Без меня не улетите!» – желчно подумал Джеррико, впадая в тихую ярость.
Он намеревался обойти выставку по периметру и незаметно выскочить на улицу. А там можно, дожидаясь хозяйку, сыграть в соседнем баре на деньги в лончит, полузапрещенную игру, сильно напоминающую лото.
Он рассеянно посмотрел на голограмму «Олимпийские девы», где на огромной, ровной как стол поверхности Олимпа, самой высокой горы Марса, вокруг кратера возлежали голые девицы. Штуки четыре. И занимали всю гору.
«Какого же размера должны быть эти красотки?» – мысленно прикинул капитан Харс. Он в уме произвел нехитрые арифметические подсчеты. Получилось, что габариты каждой из девиц приближаются к размерам «Галатеи».
