Скажи, почему парень так ценен? – ожидаемо не дождавшись ответа, я скривилась и угрожающе хмыкнула: – Ох, Ирика, ты же в курсе: мне проще сдохнуть, чем предать вверенное дело. Мы обе знаем: я не сдамся, пока не одержу победу. А значит, притащу тебя в обозначенный пункт, чего бы это ни стоило. Хватит вести нелепые торги.
Фея колебалась. Ввязываться в драку ей не хотелось. Взвешивая все «за и против», она отчаянно оттягивала неизбежное. Хитрая дрянь спасалась не от меня или Верховного Парламента Темных, а от кого-то гораздо ужасней. Она страшилась уезжать из безопасной зоны и от того искала компромисс.
– Никаких договоренностей не будет, – раскусив положение старухи, презрительно рявкнула я.
На краткое мгновение в воздухе повисла тишина. Посерев от ярости, Первосущная напряглась, и, собираясь принять истинный облик, грозно просипела:
– В таком случае, ты умрешь!
– Хватит! – неожиданно прервал ее грубый голос Вильяма. Все, включая меня, ошарашенно уставились на рассвирепевшего парня. До сих пор он был так сдержан, что реакция представлялась как минимум нестандартной. – Вы подлые, гнилые твари, – крепче сжав ЗИГ Зауэр, он витиевато выругался и направил ствол на королеву, – сводили личные счеты. Устроили шахматную партию. Я думал: моя роль быть пешкой, но ничего не мог поделать. Одна мысль о разрыве с подругой сводила с ума. Я готов был выполнить любую прихоть, лишь бы не расставаться, – каждая жилка на лице молодого человека напряглась, и прекрасный принц превратился в опасного зверя. – Но Искушаемая верно рассуждает: я не мелкая фигура, а король, которого все стремятся захватить. Зачем? Кто я?
– Не смей меня оскорблять! Я искренне боготворила тебя, ублюдок! – надорвано взвизгнула матка. Ее щеки задрожали, а тело мелко затряслось. – Но ты не способен питать чувства к кому-то, кроме нее!
– Да плевать на твою любовь! Вы втянули меня в свои интриги. Я, черт подери, стал соучастником страшных убийств. Пусть не людей, но все же невинных душ. Я бы сдал вас обеих, если бы не навязчивое пристрастие к Мелинде. Очень жаль, что у нее не вышло тебя прикончить!
Я остолбенела. Все это время Вильям лгал. По коже пронеслись мелкие мурашки. Смерть фей из союзных кланов не была фантазией Анезки. Как ему удалось обвести меня вокруг пальца? Запереть разум, и скрыть эмоции могли разве что Пограничники, а ублюдок – человек. Треклятая карга злорадствовала не напрасно.
– Люди, нежить, все вы: низкие, ушлые гниды! Умудрились запутать даже меня, – сердито прошипела я, не в силах противостоять гневу. В голове творился вселенский бардак. Никогда прежде я не промахивалась и не теряла контроль над ситуацией. – Ты водил меня за нос, – не отрываясь глядя на подонка, я с трудом перебарывала желание пригвоздить его череп заостренным наконечником косы к ближайшей льдине. – Из-за твоего обмана я пустилась по ложному пути, и теперь велик шанс, что мы все погибнем. Ты так хотел воссоединиться со своей шлюшкой, что, не задумываясь, пожертвовал другими.
– Я не врал! – настойчиво возразил парень, будто его слова могли сменить разочарование на милость. – Да, Мелинда бросила меня, потому что стремилась остаться незамеченной. Я не дурак и изначально это понимал. Как и то, что, если не подруга зарезала Ирику, то старая сука жива и где-то скрывается. Я безумно хотел найти свою женщину, оттого и не раскрылся. Поведай я о домыслах вслух, разве стала бы ты помогать?
– Стоило попробовать. А что насчет преступлений, которые раскопала Анезка? Из каких соображений ты «забыл» упомянуть о них?
– Я не мог потерять единственного союзника, чьей поддержкой заручился. Переживал, ты переметнешься на сторону фей, – протяжно выдохнул Вильям и опустил пистолет. – Не стану отрицать, мы много путешествовали, включая упомянутые места. И да, Мелинда встречалась с какими-то женщинами, но без меня. По возвращении она всегда вела себя вызывающе: кровожадно улюлюкала, проклинала кого-то, обещала добраться и распотрошить. Из обрывочных фраз я догадывался: речь идет о страшных поступках, но закрывал глаза, боясь вникать в суть. Конечно, я подозревал, что и сюда мы приехали не отношения выяснять. Ей нужно было от старухи нечто важное. Овладев этим, подруга, бесспорно, не оставила бы ее в живых. Больше мне добавить нечего. Хочешь – верь, хочешь – нет, о вашем мире и лесном народе я впервые узнал от тебя.
– Какой смысл продолжать изворачиваться? – взъерепенилась Анезка, с силой толкая молодого человека в грудь, и устраивая за моей спиной безответную потасовку.
– Достаточно! – приказала я, заставляя девчонку замолчать и обиженно потупиться. Ее бесило, что я вновь встаю на защиту мерзавца. – Он не врет. Иначе наши дамы не стали бы делить шкуру неубитого медведя, – желчь полилась из меня неудержимым потоком. Язвительно глядя на королеву, я с неприкрытым удовольствием отметила: – Ни я одна была слепа. Ты так привязалась к смертному, что и после злополучного поцелуя не нашла сил с ним расстаться. Мысль о связи подданной с любовником сводила с ума, но ты все же отпустила ее восвояси. Наблюдательность и нюх никогда тебя не подводили: проблема заключалась ни в обычной интрижке. Все было гораздо глубже. Глупышка отправилась по следам гнилой парочки, а ты наблюдала за ее странным путешествием и с нетерпением ждала возвращения. О, ты так хотела заблуждаться. Но судьба-злодейка распорядилась иначе. Полукровка приехала с дурными вестями и, конечно, такая подлая дрянь, как ты, нашла идеальный способ узнать обо всем первой. Копаться в сознании улья было слишком долго, да и голосок у неумехи в общем потоке столь тихий, что едва разобрать. Воспользовавшись наивностью дурочки и лучшим зельем, ты легко развязала ей язык хитростью.
– Я окончательно упустила суть! – взвыла Анезка. – Так я была у Вильяма или нет?
– Думаю, хотела, но, предвидя такую вероятность, матка приказала встретить тебя и доставить в замок. По законам фей, если, входя в покои королевы, предложен напиток, его необходимо испить, – у бедолаги затряслись пальцы. Неясные обрывки воспоминаний зашевелились в мозгах. – Ты осушила кубок до дна, сознание попало в плен, и вот ты уже в доме мужа, – лицо девушки с каждым словом становилось бледней. – Ирика подлила зелье морока. Тебе мерещилось, что ты разговариваешь с супругом. Настоящим собеседником была она. Ведьма выяснила желаемое, но, в отличие от меня, моментально сообразила, кто напарница любовника. Она испугалась, и устроила спектакль с убийством по принципу предыдущих. Гадина рассчитывала спугнуть врага и за выигранное время скрыться, но и парня терять не хотела, потому и выставила крайним. Решив, что во всем виноват Вильям с сообщницей, ты добровольно дала бы показания против бывшего мужа, – понимая, что драки не избежать, я шустро крутанула косой и, скинув верхнюю одежду, приняла боевую стойку. – Не знаю, зачем парень нашей незнакомке, – обратилась я в заключении к Первосущной, – но тебе он нужен в качестве щита. Ты или откупиться им надеялась, или, продолжая строить козни, одержать победу. Но тут объявилась я, и все испортила.
– Относительно последнего спорить сложно! – заметила Ирика, с ненавистью сжимая кулаки, мигом облачившиеся в корявые палки. Она сжала шипы-пальцы так сильно, что проколола древесные ладошки, но даже не пискнула. – Остальное – бред. Но когда ты, tyhma vosu, это поймешь, будет поздно!
Секундой спустя, безжалостно разрывая чудесное белоснежное платье, фея полностью перевоплотилась в чудовище. Бешено размахивая крыльями, она вспорхнула высоко над землей и пулей спикировала вниз.
Следом за маткой преобразилась и свита. Феи не испытывали температурного дискомфорта, были огромны, умели летать, а потому, и без возможности применять сверхъявственные силы, имели очевидные преимущества.
Я не питала глупых надежд и не ждала, что Ирика сдастся добровольно, но все же, до того, как узнала о лжи Вильяма, надеялась на ее благоразумие. Теперь же, понимая, как старухе необходим парень, рассчитывать на честный поединок не приходилось. Нам предстояла бойня.
Отвратительные создания напирали со всех сторон, намереваясь взять численностью. Раскрутив косу до предельной скорости, я без устали сносила головы и рубила конечности. Вильям, встав со мной «спина к спине», умело оборонял и себя, и Анезку. Заботливо впихнув ее между нами, он инстинктивно прикрыл беспомощную девчонку своим телом. Словно бог войны, спустившийся с мифического Олимпа, парень отстреливал несущихся на нас тварей со стопроцентным попаданием. Когда пули, даже после моего щедрого дара, окончательно иссякли, настало время ножей. Как бы ловко не изворачивались гадкие отродья, он метко всаживал клинки четко в переносицу.
Такой прыти и желания помочь, я не ожидала. В промежутке между отсечением крыльев надвигавшейся феи слева, и разделением на две части ужасной башки ее сестры справа, я одобрительно кивнула мерзавцу. В тот миг впервые возникла мысль: ни он сам, ни я, никто другой, не в силах определить, сколь сильно темнота, засевшая внутри его сердца, способна влиять на поступки. Она никому не подчинялась, живя своей жизнью и используя смертного как сосуд. Но были такие вот моменты, когда светлая сторона в нем преобладала, а значит, не все потеряно, и негодяя можно спасти.
Зря я отвлеклась на Вильяма. Мне следовало усмирить ум и сконцентрировать внимание на сражении. Возможно, тогда я не заработала бы новых шрамов. Короткого мгновения хватило, чтобы ко мне вплотную приблизилось с дюжину дьявольских существ. Когтистые лапы жгучей молнией прошлись по телу, оставляя рваные, глубокие следы от подбородка до груди и такие же сбоку, под мышкой. Ощутив запах крови, стервятницы осмелели. Рассвирепев, они принялись ломать кости, и разрывать сухожилия. В какой-то момент, одна из гадюк, незаметно подобравшись сзади, насквозь проткнула мою спину массивными рогами. Потеряв равновесие, я упала на одно колено, однако, сдаваться не собиралась. Со свистом рассекая воздух, коса продолжала сокращать число противников. Боль прожигала каждую клеточку, соленая каша во рту раздражала горло и настойчиво пыталась вырваться наружу, но я по-прежнему не отступала. В итоге раны взяли свое. Кашель сдавил легкие, и белое покрывало под моими ногами окрасилось в багровый цвет. Данное обстоятельство не осталось без внимания всех присутствующих, и, в следующую секунду произошло сразу несколько вещей.
Во-первых, распознав, что основной враг почти повержен, вся стая лесных созданий с торжествующими воплями бросилась меня добивать. Во-вторых, Первосущная, встав перед выбором: прикончить Могильщицу лично или схватить любовника, – не удержалась и направилась ко мне. И, в-третьих, отбившись от очередной атаки, Вильям уже готов был прийти на помощь, как в схватку вступила Анезка. Набравшись смелости, она наконец-то приняла истинный облик и совершила, то, чего никто не ждал. С ледяным спокойствием полукровка перехватила несущегося в мою сторону супруга и, приставив указательный шип к его шее, закрылась мохнатыми крыльями, как щитом.
– Стоять! – громко приказала она, обращаясь ко всем сразу. – Если кто и умрет, так только он! Оставьте Искушаемую в покое, – потребовала девушка, гордо задрав подбородок.
– Идиотка! Ты что творишь?! Как смеешь идти против воли своей королевы? – угрожающе взвившись над нами, истерично заголосила Ирика.
– Я ушла из улья. Так что теперь твои указания – пустой звук. А эта женщина – единственная, кто открыл мне правду. Плюс, она никогда не трахалась с моим мужем.
– Ты не тронешь любимого, – изобразив отверстием-ртом подобие ухмылки, самоуверенно заявила матка.
– Будем проверять или поверишь на слово? – из-под тонкой иголки, чуть сильнее нажавшей на горло молодого человека, выступила жирная красная капля. – Пограничница сказала: он тебе нужен, так что ты не станешь напрасно рисковать. И вот, как мы поступим. Пока Искушаемая на острове, ее силы бесполезны. Она ослабнет и умрет. Чтобы выжить, ей нужно покинуть архипелаг. Мы отплывем от прибрежной зоны и, как только раненой станет лучше, я освобожу желанную игрушку, но в качестве гарантий, ты отправишься вместе с нами, одна. Если я замечу в небе хоть что-то, отдаленно напоминающее тень, то проколю пленнику сонную артерию. А, поскольку нервы у меня не железные и наблюдать, как он дергается в конвульсиях, заливая все вокруг кровью, я не хочу, то тут же покончу и с собой. Ты будешь лишена и козыря, и удовольствия отомстить. Для меня же нет большей радости, чем отправиться на тот свет вместе с возлюбленным.
– А ты попробуй, размазня, – с издевкой произнесла Первосущная. Презрительно уставившись на девчонку, она скрестила руки на груди и, клокоча, захохотала. – Возьми грех на душу. Пореши и себя, и предателя. Мне плевать.
– Давай, не будь слабачкой, – тихо, так, чтобы слышала лишь Анезка, просипел Вильям, – сделай что-нибудь. Раз ввязалась, держись до последнего. Иначе стерва поймет, что ты блефуешь.
Обидной фразы оказалось достаточно, чтобы задеть и без того уязвленное самолюбие наивной, уставшей бедолаги. Безумно тараща глаза, она продолжила начатый порез, твердой рукой ведя по нежной податливой коже. Кровь заструилась сильнее.
– Мне продолжать? – все глубже продавливая древесный коготь, поинтересовалась полукровка.
Королева побледнела. На ее лице отразилась упорная борьба, приведшая к неприятному заключению: кретинке и впрямь нечего терять. Скривившись в ненавистной гримасе, ведьма опустилась на землю и раздраженно выплюнула:
– Хрен с тобой. Я согласна.
Облегченно выдохнув, девушка свободной рукой пригласила главное чудище пойти первой. Стоило Ирике очутиться на несколько шагов впереди, как спасительница отшвырнула мужа и, под звериный рык сородичей, прислонила заостренный палец к глотке новой заложницы. Так ни у кого не возникло бы желания противоречить ее воле. Тем временем, освободившийся Вильям ринулся ко мне. Он успел как раз вовремя, чтобы не дать рухнуть лицом в снег. Даже верное оружие, на которое я опиралась, не уберегло бы от позорного падения. Осторожно подняв мое тело, помощник лукаво улыбнулся и официальным тоном уточнил:
– Не против объятий?
– Тащи уже наши задницы к лодке, если не хочешь хоронить мой труп! – огрызнулась я, устало опуская голову на его широкую грудь, и позволяя себе расслабиться.
Никогда я не чувствовала себя более беспомощной и уставшей. До сих пор раны представлялись чем-то простым, неотъемлемым и мгновенно проходящим. Человеческие пули не причиняли вреда, а прочее запросто лечилось белой или черной магией. Теперь же я понимала страдания живых существ, и, где-то в глубине души, просила прощения у каждого из тех (вплоть до отъявленных негодяев), кого бросила умирать от долгой мучительной смерти. Никто не заслуживал бесконечно длившейся невыносимой боли. Испытывая ее во всей красе, я мечтала об одном: хоть на минуту оказаться в объятьях Морфея. Но выносливое, натренированное тело имело другие планы: отчаянно бороться за ясность ума.
Мир вокруг мерещился пылающим ледяным адом, кошмаром, не желающим отступать. Кровь, не останавливаясь, сочилась везде, где находила выход. Голова кружилась в пьяном танце. К горлу подкатывал обжигающий ком тошноты, вот-вот норовивший запачкать куртку спасителя не только жидкостью алого цвета.
Фея колебалась. Ввязываться в драку ей не хотелось. Взвешивая все «за и против», она отчаянно оттягивала неизбежное. Хитрая дрянь спасалась не от меня или Верховного Парламента Темных, а от кого-то гораздо ужасней. Она страшилась уезжать из безопасной зоны и от того искала компромисс.
– Никаких договоренностей не будет, – раскусив положение старухи, презрительно рявкнула я.
На краткое мгновение в воздухе повисла тишина. Посерев от ярости, Первосущная напряглась, и, собираясь принять истинный облик, грозно просипела:
– В таком случае, ты умрешь!
– Хватит! – неожиданно прервал ее грубый голос Вильяма. Все, включая меня, ошарашенно уставились на рассвирепевшего парня. До сих пор он был так сдержан, что реакция представлялась как минимум нестандартной. – Вы подлые, гнилые твари, – крепче сжав ЗИГ Зауэр, он витиевато выругался и направил ствол на королеву, – сводили личные счеты. Устроили шахматную партию. Я думал: моя роль быть пешкой, но ничего не мог поделать. Одна мысль о разрыве с подругой сводила с ума. Я готов был выполнить любую прихоть, лишь бы не расставаться, – каждая жилка на лице молодого человека напряглась, и прекрасный принц превратился в опасного зверя. – Но Искушаемая верно рассуждает: я не мелкая фигура, а король, которого все стремятся захватить. Зачем? Кто я?
– Не смей меня оскорблять! Я искренне боготворила тебя, ублюдок! – надорвано взвизгнула матка. Ее щеки задрожали, а тело мелко затряслось. – Но ты не способен питать чувства к кому-то, кроме нее!
– Да плевать на твою любовь! Вы втянули меня в свои интриги. Я, черт подери, стал соучастником страшных убийств. Пусть не людей, но все же невинных душ. Я бы сдал вас обеих, если бы не навязчивое пристрастие к Мелинде. Очень жаль, что у нее не вышло тебя прикончить!
Я остолбенела. Все это время Вильям лгал. По коже пронеслись мелкие мурашки. Смерть фей из союзных кланов не была фантазией Анезки. Как ему удалось обвести меня вокруг пальца? Запереть разум, и скрыть эмоции могли разве что Пограничники, а ублюдок – человек. Треклятая карга злорадствовала не напрасно.
– Люди, нежить, все вы: низкие, ушлые гниды! Умудрились запутать даже меня, – сердито прошипела я, не в силах противостоять гневу. В голове творился вселенский бардак. Никогда прежде я не промахивалась и не теряла контроль над ситуацией. – Ты водил меня за нос, – не отрываясь глядя на подонка, я с трудом перебарывала желание пригвоздить его череп заостренным наконечником косы к ближайшей льдине. – Из-за твоего обмана я пустилась по ложному пути, и теперь велик шанс, что мы все погибнем. Ты так хотел воссоединиться со своей шлюшкой, что, не задумываясь, пожертвовал другими.
– Я не врал! – настойчиво возразил парень, будто его слова могли сменить разочарование на милость. – Да, Мелинда бросила меня, потому что стремилась остаться незамеченной. Я не дурак и изначально это понимал. Как и то, что, если не подруга зарезала Ирику, то старая сука жива и где-то скрывается. Я безумно хотел найти свою женщину, оттого и не раскрылся. Поведай я о домыслах вслух, разве стала бы ты помогать?
– Стоило попробовать. А что насчет преступлений, которые раскопала Анезка? Из каких соображений ты «забыл» упомянуть о них?
– Я не мог потерять единственного союзника, чьей поддержкой заручился. Переживал, ты переметнешься на сторону фей, – протяжно выдохнул Вильям и опустил пистолет. – Не стану отрицать, мы много путешествовали, включая упомянутые места. И да, Мелинда встречалась с какими-то женщинами, но без меня. По возвращении она всегда вела себя вызывающе: кровожадно улюлюкала, проклинала кого-то, обещала добраться и распотрошить. Из обрывочных фраз я догадывался: речь идет о страшных поступках, но закрывал глаза, боясь вникать в суть. Конечно, я подозревал, что и сюда мы приехали не отношения выяснять. Ей нужно было от старухи нечто важное. Овладев этим, подруга, бесспорно, не оставила бы ее в живых. Больше мне добавить нечего. Хочешь – верь, хочешь – нет, о вашем мире и лесном народе я впервые узнал от тебя.
– Какой смысл продолжать изворачиваться? – взъерепенилась Анезка, с силой толкая молодого человека в грудь, и устраивая за моей спиной безответную потасовку.
– Достаточно! – приказала я, заставляя девчонку замолчать и обиженно потупиться. Ее бесило, что я вновь встаю на защиту мерзавца. – Он не врет. Иначе наши дамы не стали бы делить шкуру неубитого медведя, – желчь полилась из меня неудержимым потоком. Язвительно глядя на королеву, я с неприкрытым удовольствием отметила: – Ни я одна была слепа. Ты так привязалась к смертному, что и после злополучного поцелуя не нашла сил с ним расстаться. Мысль о связи подданной с любовником сводила с ума, но ты все же отпустила ее восвояси. Наблюдательность и нюх никогда тебя не подводили: проблема заключалась ни в обычной интрижке. Все было гораздо глубже. Глупышка отправилась по следам гнилой парочки, а ты наблюдала за ее странным путешествием и с нетерпением ждала возвращения. О, ты так хотела заблуждаться. Но судьба-злодейка распорядилась иначе. Полукровка приехала с дурными вестями и, конечно, такая подлая дрянь, как ты, нашла идеальный способ узнать обо всем первой. Копаться в сознании улья было слишком долго, да и голосок у неумехи в общем потоке столь тихий, что едва разобрать. Воспользовавшись наивностью дурочки и лучшим зельем, ты легко развязала ей язык хитростью.
– Я окончательно упустила суть! – взвыла Анезка. – Так я была у Вильяма или нет?
– Думаю, хотела, но, предвидя такую вероятность, матка приказала встретить тебя и доставить в замок. По законам фей, если, входя в покои королевы, предложен напиток, его необходимо испить, – у бедолаги затряслись пальцы. Неясные обрывки воспоминаний зашевелились в мозгах. – Ты осушила кубок до дна, сознание попало в плен, и вот ты уже в доме мужа, – лицо девушки с каждым словом становилось бледней. – Ирика подлила зелье морока. Тебе мерещилось, что ты разговариваешь с супругом. Настоящим собеседником была она. Ведьма выяснила желаемое, но, в отличие от меня, моментально сообразила, кто напарница любовника. Она испугалась, и устроила спектакль с убийством по принципу предыдущих. Гадина рассчитывала спугнуть врага и за выигранное время скрыться, но и парня терять не хотела, потому и выставила крайним. Решив, что во всем виноват Вильям с сообщницей, ты добровольно дала бы показания против бывшего мужа, – понимая, что драки не избежать, я шустро крутанула косой и, скинув верхнюю одежду, приняла боевую стойку. – Не знаю, зачем парень нашей незнакомке, – обратилась я в заключении к Первосущной, – но тебе он нужен в качестве щита. Ты или откупиться им надеялась, или, продолжая строить козни, одержать победу. Но тут объявилась я, и все испортила.
– Относительно последнего спорить сложно! – заметила Ирика, с ненавистью сжимая кулаки, мигом облачившиеся в корявые палки. Она сжала шипы-пальцы так сильно, что проколола древесные ладошки, но даже не пискнула. – Остальное – бред. Но когда ты, tyhma vosu, это поймешь, будет поздно!
Секундой спустя, безжалостно разрывая чудесное белоснежное платье, фея полностью перевоплотилась в чудовище. Бешено размахивая крыльями, она вспорхнула высоко над землей и пулей спикировала вниз.
***
Следом за маткой преобразилась и свита. Феи не испытывали температурного дискомфорта, были огромны, умели летать, а потому, и без возможности применять сверхъявственные силы, имели очевидные преимущества.
Я не питала глупых надежд и не ждала, что Ирика сдастся добровольно, но все же, до того, как узнала о лжи Вильяма, надеялась на ее благоразумие. Теперь же, понимая, как старухе необходим парень, рассчитывать на честный поединок не приходилось. Нам предстояла бойня.
Отвратительные создания напирали со всех сторон, намереваясь взять численностью. Раскрутив косу до предельной скорости, я без устали сносила головы и рубила конечности. Вильям, встав со мной «спина к спине», умело оборонял и себя, и Анезку. Заботливо впихнув ее между нами, он инстинктивно прикрыл беспомощную девчонку своим телом. Словно бог войны, спустившийся с мифического Олимпа, парень отстреливал несущихся на нас тварей со стопроцентным попаданием. Когда пули, даже после моего щедрого дара, окончательно иссякли, настало время ножей. Как бы ловко не изворачивались гадкие отродья, он метко всаживал клинки четко в переносицу.
Такой прыти и желания помочь, я не ожидала. В промежутке между отсечением крыльев надвигавшейся феи слева, и разделением на две части ужасной башки ее сестры справа, я одобрительно кивнула мерзавцу. В тот миг впервые возникла мысль: ни он сам, ни я, никто другой, не в силах определить, сколь сильно темнота, засевшая внутри его сердца, способна влиять на поступки. Она никому не подчинялась, живя своей жизнью и используя смертного как сосуд. Но были такие вот моменты, когда светлая сторона в нем преобладала, а значит, не все потеряно, и негодяя можно спасти.
Зря я отвлеклась на Вильяма. Мне следовало усмирить ум и сконцентрировать внимание на сражении. Возможно, тогда я не заработала бы новых шрамов. Короткого мгновения хватило, чтобы ко мне вплотную приблизилось с дюжину дьявольских существ. Когтистые лапы жгучей молнией прошлись по телу, оставляя рваные, глубокие следы от подбородка до груди и такие же сбоку, под мышкой. Ощутив запах крови, стервятницы осмелели. Рассвирепев, они принялись ломать кости, и разрывать сухожилия. В какой-то момент, одна из гадюк, незаметно подобравшись сзади, насквозь проткнула мою спину массивными рогами. Потеряв равновесие, я упала на одно колено, однако, сдаваться не собиралась. Со свистом рассекая воздух, коса продолжала сокращать число противников. Боль прожигала каждую клеточку, соленая каша во рту раздражала горло и настойчиво пыталась вырваться наружу, но я по-прежнему не отступала. В итоге раны взяли свое. Кашель сдавил легкие, и белое покрывало под моими ногами окрасилось в багровый цвет. Данное обстоятельство не осталось без внимания всех присутствующих, и, в следующую секунду произошло сразу несколько вещей.
Во-первых, распознав, что основной враг почти повержен, вся стая лесных созданий с торжествующими воплями бросилась меня добивать. Во-вторых, Первосущная, встав перед выбором: прикончить Могильщицу лично или схватить любовника, – не удержалась и направилась ко мне. И, в-третьих, отбившись от очередной атаки, Вильям уже готов был прийти на помощь, как в схватку вступила Анезка. Набравшись смелости, она наконец-то приняла истинный облик и совершила, то, чего никто не ждал. С ледяным спокойствием полукровка перехватила несущегося в мою сторону супруга и, приставив указательный шип к его шее, закрылась мохнатыми крыльями, как щитом.
– Стоять! – громко приказала она, обращаясь ко всем сразу. – Если кто и умрет, так только он! Оставьте Искушаемую в покое, – потребовала девушка, гордо задрав подбородок.
– Идиотка! Ты что творишь?! Как смеешь идти против воли своей королевы? – угрожающе взвившись над нами, истерично заголосила Ирика.
– Я ушла из улья. Так что теперь твои указания – пустой звук. А эта женщина – единственная, кто открыл мне правду. Плюс, она никогда не трахалась с моим мужем.
– Ты не тронешь любимого, – изобразив отверстием-ртом подобие ухмылки, самоуверенно заявила матка.
– Будем проверять или поверишь на слово? – из-под тонкой иголки, чуть сильнее нажавшей на горло молодого человека, выступила жирная красная капля. – Пограничница сказала: он тебе нужен, так что ты не станешь напрасно рисковать. И вот, как мы поступим. Пока Искушаемая на острове, ее силы бесполезны. Она ослабнет и умрет. Чтобы выжить, ей нужно покинуть архипелаг. Мы отплывем от прибрежной зоны и, как только раненой станет лучше, я освобожу желанную игрушку, но в качестве гарантий, ты отправишься вместе с нами, одна. Если я замечу в небе хоть что-то, отдаленно напоминающее тень, то проколю пленнику сонную артерию. А, поскольку нервы у меня не железные и наблюдать, как он дергается в конвульсиях, заливая все вокруг кровью, я не хочу, то тут же покончу и с собой. Ты будешь лишена и козыря, и удовольствия отомстить. Для меня же нет большей радости, чем отправиться на тот свет вместе с возлюбленным.
– А ты попробуй, размазня, – с издевкой произнесла Первосущная. Презрительно уставившись на девчонку, она скрестила руки на груди и, клокоча, захохотала. – Возьми грех на душу. Пореши и себя, и предателя. Мне плевать.
– Давай, не будь слабачкой, – тихо, так, чтобы слышала лишь Анезка, просипел Вильям, – сделай что-нибудь. Раз ввязалась, держись до последнего. Иначе стерва поймет, что ты блефуешь.
Обидной фразы оказалось достаточно, чтобы задеть и без того уязвленное самолюбие наивной, уставшей бедолаги. Безумно тараща глаза, она продолжила начатый порез, твердой рукой ведя по нежной податливой коже. Кровь заструилась сильнее.
– Мне продолжать? – все глубже продавливая древесный коготь, поинтересовалась полукровка.
Королева побледнела. На ее лице отразилась упорная борьба, приведшая к неприятному заключению: кретинке и впрямь нечего терять. Скривившись в ненавистной гримасе, ведьма опустилась на землю и раздраженно выплюнула:
– Хрен с тобой. Я согласна.
Облегченно выдохнув, девушка свободной рукой пригласила главное чудище пойти первой. Стоило Ирике очутиться на несколько шагов впереди, как спасительница отшвырнула мужа и, под звериный рык сородичей, прислонила заостренный палец к глотке новой заложницы. Так ни у кого не возникло бы желания противоречить ее воле. Тем временем, освободившийся Вильям ринулся ко мне. Он успел как раз вовремя, чтобы не дать рухнуть лицом в снег. Даже верное оружие, на которое я опиралась, не уберегло бы от позорного падения. Осторожно подняв мое тело, помощник лукаво улыбнулся и официальным тоном уточнил:
– Не против объятий?
– Тащи уже наши задницы к лодке, если не хочешь хоронить мой труп! – огрызнулась я, устало опуская голову на его широкую грудь, и позволяя себе расслабиться.
***
Никогда я не чувствовала себя более беспомощной и уставшей. До сих пор раны представлялись чем-то простым, неотъемлемым и мгновенно проходящим. Человеческие пули не причиняли вреда, а прочее запросто лечилось белой или черной магией. Теперь же я понимала страдания живых существ, и, где-то в глубине души, просила прощения у каждого из тех (вплоть до отъявленных негодяев), кого бросила умирать от долгой мучительной смерти. Никто не заслуживал бесконечно длившейся невыносимой боли. Испытывая ее во всей красе, я мечтала об одном: хоть на минуту оказаться в объятьях Морфея. Но выносливое, натренированное тело имело другие планы: отчаянно бороться за ясность ума.
Мир вокруг мерещился пылающим ледяным адом, кошмаром, не желающим отступать. Кровь, не останавливаясь, сочилась везде, где находила выход. Голова кружилась в пьяном танце. К горлу подкатывал обжигающий ком тошноты, вот-вот норовивший запачкать куртку спасителя не только жидкостью алого цвета.
