Готовиться к Йолю надо с Имболка, а кто ждёт Семхайна, может не угодить Йольскому Коту.
Сальбьоргская поговорка
Сальбьорг сверкал огнями волшебных фонарей, украшавших каждую дверь и каждое окно. Приближалась самая длинная ночь в году, после которой дней на пять жизнь в городе замрёт. А пока до Йоля ещё оставалось время, все стремились отогнать тьму светом фонарей и привлечь удачу венками из липомеллы, гирляндами из цветных лент, блестящей мишуры и ярких игрушечных фигурок.
Наш магазин тоже был украшен волшебными фонарями, но венки и гирлянды по традиции были сделаны из вязаных шаров, красно-белых и бело-красных. Некоторые из них вязала еще сама бабуля Фьордерин, её птичек на ветке и йольское дерево ни с чем не перепутаешь. Но со временем некоторые вещи, как бережно с ними ни обращайся, приходят в негодность. Поэтому часть шаров, где на белом фоне вывязана йольская звезда, моя и мамина работа.
А белый кораблик на красном шаре для нашего городка мотив совсем не типичный. Это в столице корабли под парусами, лодки, играющие дельфины, киты и просто рыбы – на каждом шагу. Мой отец был моряком, и однажды его корабль не вернулся. Мама едва не умерла от горя, почти перестала разговаривать, и тогда бабуля Фьордерин, не слушая никаких возражений, забрала нас домой, в Сальбьорг.
Я знаю, мама до сих пор ждет папу. Она каждый год вяжет шарики с кораблями и йольскими звёздами, чтобы отец знал, где нас искать. Конечно, наш магазин не просто так украшен вязаными шарами. Мы делаем вещи, в которых людям будет тепло даже в самую длинную ночь в году.
Не помню дня, когда бы бабуля Фьордерин не держала в руках спицы. Не помню дня, когда тетка Эдна бросала свою прялку. А ее муж, дядя Дьюри, подолгу корпел в красильне, создавая новые необычные краски, каких раньше не было – розово-лиловые, нежно-голубые, светло-серые оттенки вместо привычных ярко-карминных, глубоких синих и естественных белых, бежевых и коричневых.
Когда бабуля впервые появилась перед соседками в палантине с голубыми птицами на лиловом фоне, каждая захотела себе такой же. В то лето вязали все, даже мы, дети. Даже дядя Дьюри. А после Семхайна из маленькой лавочки на окраине бабуля Фьордерин перебралась в новый магазин на центральной торговой улице.
Наши свитера, вязаные пальто, тёплые пледы и цветные палантины разбирали, как горячий глёгг на вечеринках. Носки и варежки (самое простое) вязали мы, дети. Зимы в Старвейсе лютые, да и лето теплом не особенно балует, так что иметь про запас пару-другую толстых шерстяных носков и рукавиц хотели все. Мы с кузиной Эгиль ходили в один класс, это было очень удобно: я вязала, она читала заданный урок. Потом менялись.
Теперь мы выросли, а бабуля постарела. Все изменилось, хотя она по-прежнему твёрдо управляла магазином. Эгиль уехала учиться, младшие дети тетки Эдны еще не были способны вязать сложные вещи, поэтому скрепя сердце бабуля наняла столичного мага. Теперь овечья шерсть сама вычесывалась, прялась и окрашивалась, надо было только обновлять заклинание после каждого Семхайна.
Маг был немолодым мужчиной, одетым дорого, но… не по-нашему. Его свитер толстой вязки был холодным даже на вид. Захотелось сделать для него что-то действительно тёплое, но приближался Йоль, времени не было, и я отдала ему только что связанный белый шарф, украшенный традиционной йольской звездой.
Он очень удивился, когда взял мой шарф в руки. Внимательно посмотрел в глаза и спросил, не было ли в нашем роду одарённых. Я уверенно ответила, что одарены мы все. Многие женщины вяжут, но не у каждой так получается. То ли умения не хватает, то ли души. Маг кивнул (больше своим мыслям, чем мне), поблагодарил и ушёл.
Его слова в суматохе перед праздником забылись через пару минут. Лишь спустя два года я вспомнила и поняла, о чём он тогда сказал.
Дверь в магазин открывалась-закрывалась, открывалась-закрывалась, колокольцы звенели как заведённые. За неделю до Йоля у студентов начинались каникулы, так что народу в городке обычно прибавлялось. Наконец-то приехала Эгиль, сдав сложнейший экзамен по цветному рисунку. Так что сегодня после обеда она должна заменить меня в магазине, а я…
- Унна, не стой столбом, покупатели ждут, - в самое ухо рявкнула бабуля.
Я развернулась к стеллажам, где явно не местная дама выбирала себе палантин. Она уже перебрала их все и собиралась на второй круг, когда я вежливо спросила, с каким платьем она планирует его носить. Дама задумалась на пару минут, потом просветлела лицом и определилась с покупкой. Я завернула палантин в бумагу и перевязала шнуром, запечатав узелок нашим фирменным знаком – руной «Фьордерин». Свёрток дама обменяла на сумму, указанную на ценнике, и ушла, довольная сверх меры.
В это время мама рылась под прилавком в поиске подходящей пары варежек для милой девчушки в короткой овчинке. А колокольцы над дверью снова звякнули, и в магазин вошла целая толпа – пять… шесть, нет, семь человек. Один из них – самый старший, с красным лицом и белыми усами, - увидел бабулю и громко завопил:
- Лута Фьордерин!
Бабуля развернулась к нему и, подбоченясь, ответила не менее громко:
- Снульви Ингольдссон! Соскучился по родным местам?
- Всегда скучал! – ответил краснолицый Снульви. – Привёз своих студентов на конкурс, а жену…
Я как раз исподтишка рассматривала его спутников. Теперь было понятно, что они с далёкого юга. Жена, видимо, вон та смуглая дама, с тёмными волосами и глазами, в шубе из струящегося белого меха с металлическим отливом, длинных кожаных перчатках и сапогах с голенищем по середину бедра. Наши рыбаки такие носят, только летом и резиновые. Под шубой на ней был либо длинный красный свитер, либо короткое платье, едва доходящее до края сапог.
Выглядела она почти ровесницей остальным – двум девушкам и трём парням, которые с любопытством глазели на нас с бабулей и магазин, непосредственно делясь мнениями на своём языке:
- Ой, какой симпатичный свитерок с оленями! - девчонка в смешной меховой шапочке с помпончиками уже нацелилась на покупку.
- С оленями оставь для Эмерико, - хмыкнул высокий парень со жгуче-чёрными глазами и толкнул локтем приятеля, стоявшего чуть в стороне.
Тот широко улыбнулся и многозначительно посмотрел на третьего, который рядом с маминым краем прилавка разглядывал лежащие там мелочи – носки, варежки, шапки. На товарищей он внимания не обращал.
- Фффу, олени… - сморщила нос супруга бабулиного знакомца. – Такой толстый трикотаж будет полнить.
- Росалва, - повернувшись к ней, сказал бабулин Снульви, - это традиция, а традиции на пустом месте не родятся.
- Ах, я всё понимаю, здесь жуткие морозы, но нет. Я не хочу плохо выглядеть, - отмахнулась она.
- А мы с Эмерико возьмём, - сердито буркнула под нос самая младшая в этой компании девушка с торчащими из-под шапки задорными кудряшками и схватила оба последних свитера с оленями.
- Джия, - негромко сказал ей тот, третий парень с тёплой улыбкой, - мне кажется, ты выбрала не свой размер. Надо спросить у хозяек.
Он поднял глаза на маму и сказал почти без акцента:
- Высокородная диса, не поможете ли с выбором размера моей сестре-дочери?
- Эмерико! – рявкнул Снульви, отрываясь от беседы с бабулей. - Это устаревшая форма языка! Ты перепутал словари?
Всё верно, «сестра-дочь» - младшая сестра, а высокородные дисы живут в столице при королевском дворе.
- Так веселее, - вступилась «сестра-дочь».
Не дожидаясь бабулиного окрика, я обошла жену Снульви, ужом проскользнула между двух его студентов и добралась, наконец, до сестры Эмерико. Мне было быстрее, чем маме, ей бы пришлось ещё стойку с прилавком огибать.
Снульви махнул рукой и вернулся к разговору с бабулей, а его жена шла за мной по пятам. Другие парни всё-таки подошли к стеллажам, куда их активно подзывала вторая девчонка, а я посмотрела на размер Джии и развела руками:
- Прости, этот свитер действительно будет велик. Могу я предложить тебе вот тот, со снежинками?
Джия с удивлением спросила, откуда я знаю (тут заклинание-переводчик засбоило) ардильсьон, но по смыслу можно было догадаться, что она о своём языке. Я улыбнулась и рассказала, одновременно вынимая из стопки свитеров тот, что ей подойдёт.
- А примерочные у вас есть? – вмешалась супруга Снульви.
Я показала, где примерочные. Она как-то чересчур заботливо вызвалась сходить вместе с Джией. Эмерико тоже пошёл с ними, а я развернулась к оставшимся. Девушка сняла шапку с помпончиками и расстегнула длинную куртку, азартно роясь на полках стеллажей. Высокий черноглазка следил за ней со странным выражением на лице. Второй парень (вот все они, южане, для меня одинаковы) целеустремленно перебирал мужские шарфы, периодически дёргая Снульви за рукав:
- Профессор, а что означает этот орнамент? Вы же говорили, что зооморфные мотивы для вашей культуры редкость?
Бабуля фыркнула и сообщила, что вяжет то, что видит вокруг. Видит птицу – свяжет птицу, видит дерево – свяжет дерево. Парень вытаращился на неё, словно заговорила не хозяйка магазина, а та самая птичка с шарфика.
Снульви наставительно поднял палец и сообщил, что на его родине живут высокообразованные и развитые люди, что нельзя верить досужим сплетням и что он специально привёл сюда студентов, чтобы развенчать все стереотипы о северных женщинах.
Бабуля снова фыркнула, мама опустила взгляд, пряча улыбку, а мне так захотелось узнать про стереотипы, что я едва не упустила новых покупателей. Колокольцы снова звякнули, к нам заглянули две старушки, но, испугавшись толчеи, почти успели уйти. Я бросилась к ним в последний момент.
Профессор Снульви спохватился, что мешает торговле, быстро собрал своих, как он выразился, остолопов и вытолкал их на улицу (девушки уходить не хотели, хотя Джия всё же купила себе свитер со снежинками).
- Мы остановились во «Фьолхольме», - сказал он бабуле, - до Йоля ещё целая неделя, успеем закупиться твоими вещичками.
«Фьолхольм» - популярная водолечебница для стареющих красоток и одновременно гостиница для их сопровождающих - стоит не так далеко от нашего дома. Там есть омолаживающий термальный источник, видимо, Снульви решил постараться для молодой жены.
Я думала, что бабуля пригласит его на праздник к нам, но она только помахала гостю рукой и сама занялась новыми покупательницами.
День катился своим чередом, прибежала Эгиль, доедая купленный по дороге пирог с рыбой, я наскоро рассказала, что у нас сейчас в активе, и, одевшись, заторопилась домой. Мне надо было закончить мужской шарф, шапочку для младшей кузины Хельги и придумать, наконец, подарок для бабули.
Дело было в коте. Нет, не так. Дело было в Йольском Коте, который в самую длинную ночь спускался со скалы своей хозяйки-великанши и лопал нерадивых детишек, не одаривших своих родителей и старших родичей какой-нибудь самостоятельно связанной вещицей. Хоть парой стелек.
Уж как котяра узнавал, кто был хорошим, а кто ленился, оставалось загадкой, но если верить бабуле, не ошибся ни разу. Сказка, конечно, и даже глупая, если на то пошло – ну как можно не сделать на Йоль подарок маме или бабушке? Но была даже поговорка: готовь обновки, или тебя сожрёт Йольский Кот.
Моя фантазия в этом году иссякла. Я дарила бабуле всё, что можно было подарить: шапки, шарфы, варежки, палантины (с учетом того, что со мной соревновались тётка Эдна и кузина Эгиль, палантинов у бабули был уже целый склад). Да и времени в этом году стало ещё меньше, ведь Эгиль помогала в магазине только на каникулах.
Я думала, думала, спеша по привычной дороге вверх, в гору, мимо новых домов, мимо сугробов, засыпанных снегом кустов липомеллы, украшенных гирляндами голых ветвей деревьев… Пока с разгону не влетела в ворота «Фьолхольма». Через территорию парка можно было срезать дорогу, к тому же я знала, как отрывалась задняя калитка.
Вблизи термального источника растительность была пышнее, росли высокие ели, верхушки плакунцов достигали четвертого этажа, а снег лежал таким тонким слоем, что из-под него проглядывала трава. Всё лето тут цвели фиалки, недаром это место назвали фиалковым островком. Тротуар, огибающий главный корпус лечебницы, был выложен плиткой, а рядом стояли дорогие магомобили.
«Фьолхольм» в последние годы полюбили иностранцы. А город полюбил лечебницу, приносившую всем неплохой дополнительный доход. На освещение не скупились, так что за кованым забором действительно сиял островок света в мутно-серой мгле последних коротких дней перед самой длинной ночью.
У источника была и тёмная сторона: он привлекал Ледяных Дис. То ли из-за Равновесия, то ли ещё из-за какой-то сложномагической особенности, но город и тут делал всё, чтобы сохранить доходы и обезопасить гостей и жителей. Каждый год два самых сильных королевских мага обновляли защитные заклинания, а вокруг источника всегда горели свечи с маслом хвои и липомеллы.
Этот аромат настигал сразу, как только ты подходил к дверям лечебницы. Я как раз шла мимо по плиточному тротуару, снова погрузившись в мысли о подарках. Что, если связать бабуле тулупчик на любимую кружку? И на красном фоне – руну «Фьордерин»… А впереди, только что выйдя из двери, вышагивал молодой загорелый мужчина в одних плавках и легких тапочках для бассейна. На плече болтался конец полотенца.
Мысли тут же разлетелись, осталась только одна – как? Ледяные Дисы не могли подойти так близко, но вот мужчина в плавках и тапочках целеустремленно идет куда-то, не обращая внимания на мороз! Наверное, увидел Дису в окне и… пропал.
В моей сумке был недовязанный шарф, пара клубков пряжи, спицы, какая-то мелочь, Земля-Заступница, да где же спички?! Только огонь может отпугнуть Дису… Разговаривать с околдованным без толку, он всё равно будет упорно идти к манящей его ледышке. Спичек не было, вокруг – никого, звать на помощь некогда, но если попробовать закрыть ему глаза, то может быть… если Диса далеко… Я смогу помочь?
Длины шарфа должно хватить, я обежала мужчину и чуть не споткнулась – это был студент-южанин, брат Джии! Я всё-таки сказала ему:
- Стой! Не смотри на неё!
Забыв, что заклинание-переводчик работает только в магазине.
Но он остановился и вежливо спросил, что мне нужно. И нельзя ли обговорить всё по дороге, а то на улице все-таки не лето. Он… не околдован? Я рассердилась.
- И зачем ты идешь голым по улице? Я испугалась до смерти, спичек нет, в сумке только шарф, и тот недовязан!
- Я не хотел никого напугать, я просто поспорил с друзьями, что пройду… пойдем, пожалуйста? – попросил он. – Резерв заканчивается, а бежать как-то неприлично…
Неприлично ходить по улице нагишом! Эти южане все ненормальные! Тут я немного успокоилась и заметила, что от полотенца валит пар, а по смуглой безволосой груди стекают капли воды, сверкая в лучах фонарей, как чешуя радужной форели. Мысленно дав себе тумака (нечего засматриваться на иностранные мужские тела!), я предложила поделиться курткой.
- Мне не холодно, - успокоил он. – Прости, я не представился…
Сальбьоргская поговорка
Сальбьорг сверкал огнями волшебных фонарей, украшавших каждую дверь и каждое окно. Приближалась самая длинная ночь в году, после которой дней на пять жизнь в городе замрёт. А пока до Йоля ещё оставалось время, все стремились отогнать тьму светом фонарей и привлечь удачу венками из липомеллы, гирляндами из цветных лент, блестящей мишуры и ярких игрушечных фигурок.
Наш магазин тоже был украшен волшебными фонарями, но венки и гирлянды по традиции были сделаны из вязаных шаров, красно-белых и бело-красных. Некоторые из них вязала еще сама бабуля Фьордерин, её птичек на ветке и йольское дерево ни с чем не перепутаешь. Но со временем некоторые вещи, как бережно с ними ни обращайся, приходят в негодность. Поэтому часть шаров, где на белом фоне вывязана йольская звезда, моя и мамина работа.
А белый кораблик на красном шаре для нашего городка мотив совсем не типичный. Это в столице корабли под парусами, лодки, играющие дельфины, киты и просто рыбы – на каждом шагу. Мой отец был моряком, и однажды его корабль не вернулся. Мама едва не умерла от горя, почти перестала разговаривать, и тогда бабуля Фьордерин, не слушая никаких возражений, забрала нас домой, в Сальбьорг.
Я знаю, мама до сих пор ждет папу. Она каждый год вяжет шарики с кораблями и йольскими звёздами, чтобы отец знал, где нас искать. Конечно, наш магазин не просто так украшен вязаными шарами. Мы делаем вещи, в которых людям будет тепло даже в самую длинную ночь в году.
Не помню дня, когда бы бабуля Фьордерин не держала в руках спицы. Не помню дня, когда тетка Эдна бросала свою прялку. А ее муж, дядя Дьюри, подолгу корпел в красильне, создавая новые необычные краски, каких раньше не было – розово-лиловые, нежно-голубые, светло-серые оттенки вместо привычных ярко-карминных, глубоких синих и естественных белых, бежевых и коричневых.
Когда бабуля впервые появилась перед соседками в палантине с голубыми птицами на лиловом фоне, каждая захотела себе такой же. В то лето вязали все, даже мы, дети. Даже дядя Дьюри. А после Семхайна из маленькой лавочки на окраине бабуля Фьордерин перебралась в новый магазин на центральной торговой улице.
Наши свитера, вязаные пальто, тёплые пледы и цветные палантины разбирали, как горячий глёгг на вечеринках. Носки и варежки (самое простое) вязали мы, дети. Зимы в Старвейсе лютые, да и лето теплом не особенно балует, так что иметь про запас пару-другую толстых шерстяных носков и рукавиц хотели все. Мы с кузиной Эгиль ходили в один класс, это было очень удобно: я вязала, она читала заданный урок. Потом менялись.
Теперь мы выросли, а бабуля постарела. Все изменилось, хотя она по-прежнему твёрдо управляла магазином. Эгиль уехала учиться, младшие дети тетки Эдны еще не были способны вязать сложные вещи, поэтому скрепя сердце бабуля наняла столичного мага. Теперь овечья шерсть сама вычесывалась, прялась и окрашивалась, надо было только обновлять заклинание после каждого Семхайна.
Маг был немолодым мужчиной, одетым дорого, но… не по-нашему. Его свитер толстой вязки был холодным даже на вид. Захотелось сделать для него что-то действительно тёплое, но приближался Йоль, времени не было, и я отдала ему только что связанный белый шарф, украшенный традиционной йольской звездой.
Он очень удивился, когда взял мой шарф в руки. Внимательно посмотрел в глаза и спросил, не было ли в нашем роду одарённых. Я уверенно ответила, что одарены мы все. Многие женщины вяжут, но не у каждой так получается. То ли умения не хватает, то ли души. Маг кивнул (больше своим мыслям, чем мне), поблагодарил и ушёл.
Его слова в суматохе перед праздником забылись через пару минут. Лишь спустя два года я вспомнила и поняла, о чём он тогда сказал.
***
Дверь в магазин открывалась-закрывалась, открывалась-закрывалась, колокольцы звенели как заведённые. За неделю до Йоля у студентов начинались каникулы, так что народу в городке обычно прибавлялось. Наконец-то приехала Эгиль, сдав сложнейший экзамен по цветному рисунку. Так что сегодня после обеда она должна заменить меня в магазине, а я…
- Унна, не стой столбом, покупатели ждут, - в самое ухо рявкнула бабуля.
Я развернулась к стеллажам, где явно не местная дама выбирала себе палантин. Она уже перебрала их все и собиралась на второй круг, когда я вежливо спросила, с каким платьем она планирует его носить. Дама задумалась на пару минут, потом просветлела лицом и определилась с покупкой. Я завернула палантин в бумагу и перевязала шнуром, запечатав узелок нашим фирменным знаком – руной «Фьордерин». Свёрток дама обменяла на сумму, указанную на ценнике, и ушла, довольная сверх меры.
В это время мама рылась под прилавком в поиске подходящей пары варежек для милой девчушки в короткой овчинке. А колокольцы над дверью снова звякнули, и в магазин вошла целая толпа – пять… шесть, нет, семь человек. Один из них – самый старший, с красным лицом и белыми усами, - увидел бабулю и громко завопил:
- Лута Фьордерин!
Бабуля развернулась к нему и, подбоченясь, ответила не менее громко:
- Снульви Ингольдссон! Соскучился по родным местам?
Прода от 13.12.2020, 15:13
- Всегда скучал! – ответил краснолицый Снульви. – Привёз своих студентов на конкурс, а жену…
Я как раз исподтишка рассматривала его спутников. Теперь было понятно, что они с далёкого юга. Жена, видимо, вон та смуглая дама, с тёмными волосами и глазами, в шубе из струящегося белого меха с металлическим отливом, длинных кожаных перчатках и сапогах с голенищем по середину бедра. Наши рыбаки такие носят, только летом и резиновые. Под шубой на ней был либо длинный красный свитер, либо короткое платье, едва доходящее до края сапог.
Выглядела она почти ровесницей остальным – двум девушкам и трём парням, которые с любопытством глазели на нас с бабулей и магазин, непосредственно делясь мнениями на своём языке:
- Ой, какой симпатичный свитерок с оленями! - девчонка в смешной меховой шапочке с помпончиками уже нацелилась на покупку.
- С оленями оставь для Эмерико, - хмыкнул высокий парень со жгуче-чёрными глазами и толкнул локтем приятеля, стоявшего чуть в стороне.
Тот широко улыбнулся и многозначительно посмотрел на третьего, который рядом с маминым краем прилавка разглядывал лежащие там мелочи – носки, варежки, шапки. На товарищей он внимания не обращал.
- Фффу, олени… - сморщила нос супруга бабулиного знакомца. – Такой толстый трикотаж будет полнить.
- Росалва, - повернувшись к ней, сказал бабулин Снульви, - это традиция, а традиции на пустом месте не родятся.
- Ах, я всё понимаю, здесь жуткие морозы, но нет. Я не хочу плохо выглядеть, - отмахнулась она.
- А мы с Эмерико возьмём, - сердито буркнула под нос самая младшая в этой компании девушка с торчащими из-под шапки задорными кудряшками и схватила оба последних свитера с оленями.
- Джия, - негромко сказал ей тот, третий парень с тёплой улыбкой, - мне кажется, ты выбрала не свой размер. Надо спросить у хозяек.
Он поднял глаза на маму и сказал почти без акцента:
- Высокородная диса, не поможете ли с выбором размера моей сестре-дочери?
- Эмерико! – рявкнул Снульви, отрываясь от беседы с бабулей. - Это устаревшая форма языка! Ты перепутал словари?
Всё верно, «сестра-дочь» - младшая сестра, а высокородные дисы живут в столице при королевском дворе.
- Так веселее, - вступилась «сестра-дочь».
Не дожидаясь бабулиного окрика, я обошла жену Снульви, ужом проскользнула между двух его студентов и добралась, наконец, до сестры Эмерико. Мне было быстрее, чем маме, ей бы пришлось ещё стойку с прилавком огибать.
Снульви махнул рукой и вернулся к разговору с бабулей, а его жена шла за мной по пятам. Другие парни всё-таки подошли к стеллажам, куда их активно подзывала вторая девчонка, а я посмотрела на размер Джии и развела руками:
- Прости, этот свитер действительно будет велик. Могу я предложить тебе вот тот, со снежинками?
Джия с удивлением спросила, откуда я знаю (тут заклинание-переводчик засбоило) ардильсьон, но по смыслу можно было догадаться, что она о своём языке. Я улыбнулась и рассказала, одновременно вынимая из стопки свитеров тот, что ей подойдёт.
- А примерочные у вас есть? – вмешалась супруга Снульви.
Я показала, где примерочные. Она как-то чересчур заботливо вызвалась сходить вместе с Джией. Эмерико тоже пошёл с ними, а я развернулась к оставшимся. Девушка сняла шапку с помпончиками и расстегнула длинную куртку, азартно роясь на полках стеллажей. Высокий черноглазка следил за ней со странным выражением на лице. Второй парень (вот все они, южане, для меня одинаковы) целеустремленно перебирал мужские шарфы, периодически дёргая Снульви за рукав:
- Профессор, а что означает этот орнамент? Вы же говорили, что зооморфные мотивы для вашей культуры редкость?
Бабуля фыркнула и сообщила, что вяжет то, что видит вокруг. Видит птицу – свяжет птицу, видит дерево – свяжет дерево. Парень вытаращился на неё, словно заговорила не хозяйка магазина, а та самая птичка с шарфика.
Снульви наставительно поднял палец и сообщил, что на его родине живут высокообразованные и развитые люди, что нельзя верить досужим сплетням и что он специально привёл сюда студентов, чтобы развенчать все стереотипы о северных женщинах.
Бабуля снова фыркнула, мама опустила взгляд, пряча улыбку, а мне так захотелось узнать про стереотипы, что я едва не упустила новых покупателей. Колокольцы снова звякнули, к нам заглянули две старушки, но, испугавшись толчеи, почти успели уйти. Я бросилась к ним в последний момент.
Профессор Снульви спохватился, что мешает торговле, быстро собрал своих, как он выразился, остолопов и вытолкал их на улицу (девушки уходить не хотели, хотя Джия всё же купила себе свитер со снежинками).
- Мы остановились во «Фьолхольме», - сказал он бабуле, - до Йоля ещё целая неделя, успеем закупиться твоими вещичками.
«Фьолхольм» - популярная водолечебница для стареющих красоток и одновременно гостиница для их сопровождающих - стоит не так далеко от нашего дома. Там есть омолаживающий термальный источник, видимо, Снульви решил постараться для молодой жены.
Прода от 14.12.2020, 22:08
Я думала, что бабуля пригласит его на праздник к нам, но она только помахала гостю рукой и сама занялась новыми покупательницами.
День катился своим чередом, прибежала Эгиль, доедая купленный по дороге пирог с рыбой, я наскоро рассказала, что у нас сейчас в активе, и, одевшись, заторопилась домой. Мне надо было закончить мужской шарф, шапочку для младшей кузины Хельги и придумать, наконец, подарок для бабули.
Дело было в коте. Нет, не так. Дело было в Йольском Коте, который в самую длинную ночь спускался со скалы своей хозяйки-великанши и лопал нерадивых детишек, не одаривших своих родителей и старших родичей какой-нибудь самостоятельно связанной вещицей. Хоть парой стелек.
Уж как котяра узнавал, кто был хорошим, а кто ленился, оставалось загадкой, но если верить бабуле, не ошибся ни разу. Сказка, конечно, и даже глупая, если на то пошло – ну как можно не сделать на Йоль подарок маме или бабушке? Но была даже поговорка: готовь обновки, или тебя сожрёт Йольский Кот.
Моя фантазия в этом году иссякла. Я дарила бабуле всё, что можно было подарить: шапки, шарфы, варежки, палантины (с учетом того, что со мной соревновались тётка Эдна и кузина Эгиль, палантинов у бабули был уже целый склад). Да и времени в этом году стало ещё меньше, ведь Эгиль помогала в магазине только на каникулах.
Я думала, думала, спеша по привычной дороге вверх, в гору, мимо новых домов, мимо сугробов, засыпанных снегом кустов липомеллы, украшенных гирляндами голых ветвей деревьев… Пока с разгону не влетела в ворота «Фьолхольма». Через территорию парка можно было срезать дорогу, к тому же я знала, как отрывалась задняя калитка.
Вблизи термального источника растительность была пышнее, росли высокие ели, верхушки плакунцов достигали четвертого этажа, а снег лежал таким тонким слоем, что из-под него проглядывала трава. Всё лето тут цвели фиалки, недаром это место назвали фиалковым островком. Тротуар, огибающий главный корпус лечебницы, был выложен плиткой, а рядом стояли дорогие магомобили.
«Фьолхольм» в последние годы полюбили иностранцы. А город полюбил лечебницу, приносившую всем неплохой дополнительный доход. На освещение не скупились, так что за кованым забором действительно сиял островок света в мутно-серой мгле последних коротких дней перед самой длинной ночью.
У источника была и тёмная сторона: он привлекал Ледяных Дис. То ли из-за Равновесия, то ли ещё из-за какой-то сложномагической особенности, но город и тут делал всё, чтобы сохранить доходы и обезопасить гостей и жителей. Каждый год два самых сильных королевских мага обновляли защитные заклинания, а вокруг источника всегда горели свечи с маслом хвои и липомеллы.
Этот аромат настигал сразу, как только ты подходил к дверям лечебницы. Я как раз шла мимо по плиточному тротуару, снова погрузившись в мысли о подарках. Что, если связать бабуле тулупчик на любимую кружку? И на красном фоне – руну «Фьордерин»… А впереди, только что выйдя из двери, вышагивал молодой загорелый мужчина в одних плавках и легких тапочках для бассейна. На плече болтался конец полотенца.
Мысли тут же разлетелись, осталась только одна – как? Ледяные Дисы не могли подойти так близко, но вот мужчина в плавках и тапочках целеустремленно идет куда-то, не обращая внимания на мороз! Наверное, увидел Дису в окне и… пропал.
В моей сумке был недовязанный шарф, пара клубков пряжи, спицы, какая-то мелочь, Земля-Заступница, да где же спички?! Только огонь может отпугнуть Дису… Разговаривать с околдованным без толку, он всё равно будет упорно идти к манящей его ледышке. Спичек не было, вокруг – никого, звать на помощь некогда, но если попробовать закрыть ему глаза, то может быть… если Диса далеко… Я смогу помочь?
Прода от 15.12.2020, 23:29
Длины шарфа должно хватить, я обежала мужчину и чуть не споткнулась – это был студент-южанин, брат Джии! Я всё-таки сказала ему:
- Стой! Не смотри на неё!
Забыв, что заклинание-переводчик работает только в магазине.
Но он остановился и вежливо спросил, что мне нужно. И нельзя ли обговорить всё по дороге, а то на улице все-таки не лето. Он… не околдован? Я рассердилась.
- И зачем ты идешь голым по улице? Я испугалась до смерти, спичек нет, в сумке только шарф, и тот недовязан!
- Я не хотел никого напугать, я просто поспорил с друзьями, что пройду… пойдем, пожалуйста? – попросил он. – Резерв заканчивается, а бежать как-то неприлично…
Неприлично ходить по улице нагишом! Эти южане все ненормальные! Тут я немного успокоилась и заметила, что от полотенца валит пар, а по смуглой безволосой груди стекают капли воды, сверкая в лучах фонарей, как чешуя радужной форели. Мысленно дав себе тумака (нечего засматриваться на иностранные мужские тела!), я предложила поделиться курткой.
- Мне не холодно, - успокоил он. – Прости, я не представился…
