ПРОЛОГ
Тот год запомнился всем жителям округа Ровайон изнурительно-жарким летом и почти непрекращающимися лесными пожарами. Над городом стоял смог, да такой, что люди старались не выходить на улицу, а на окнах развешивали мокрые тряпки. Тряпки чернели спустя полчаса-час, а всезнающие продавщицы в продуктовых лавках потихоньку шептали покупателям о новом ведьмином круге на Клойском болоте. Дескать, горит тот круг потусторонним пламенем, и никто не сможет затушить его, пока не придет из неведомого ниоткуда огненная ведьма.
Но солнце пекло по-прежнему, лес горел, несмотря на все усилия пожарных магов, а ведьма все не приходила. Люди роптали, и, наконец, окружное начальство добилось от верховной власти неких действий. В Ровайоне появились трое Повелителей Огня – магов высшей ступени из самой столичной Магадемии Наук. Они обследовали лес и Клойское болото одним им доступным способом, и заявили возмущенной общественности: никакого ведьминого круга в окрестностях нет. А есть, говоря по-научному, залежи ценного торфа, вот он-то и горит от жары и неосторожного обращения жителей с огнем.
Потом магадемики быстро оформили документы на разработку природного месторождения торфа – Ровайонское начальство было согласно на все, только чтобы округ снова зажил нормальной жизнью – и так же быстро уехали назад, в столицу.
А лес продолжал гореть. Пожарные маги выбивались из сил, ставя заслоны на пути стихии, больницы были переполнены, по всей стране на борьбу с бедствием собирались добровольцы с самым незначительным даром Огня, вокруг горящего леса стояло оцепление из простых селян и горожан. Помочь они особо не могли, но, по крайней мере, следили за работой пожарных магов и даже оттаскивали их, пострадавших или обессилевших, в лекарские палатки.
Той ночью огонь будто бы слегка притих, и робкая надежда поселилась в сердцах огнеборцев. Но потом… пламя загудело с новой силой и понеслось по кронам деревьев. «Верховой пожар! Отходим!» - скрепя сердце устало скомандовал главный пожарный маг. И когда люди, обожженные, измученные, сделали общий шаг назад, земля загорелась под их ногами.
Их вытащили из огня добровольцы. Все двенадцать пожарных магов обгорели, но остались живы. А к утру пошел дождь – кто-то из начальства, наконец, догадался позвать из столицы Повелителей Воды. Но Рик Кодар, придя домой из оцепления, по большому секрету рассказал жене, что за минуту до того, как пошел дождь, огонь погас сам. А через миг прямо перед ним, Риком, показался силуэт огненной ведьмы. Но жена ему не поверила.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Марица ворвалась в перевязочную с радостной вестью – пожар прекратился! Я подняла на нее глаза и даже нашла в себе силы порадоваться. Иногда это помогает – просто улыбнуться и сказать самой себе «все хорошо, все уже хорошо». Но не сегодня. После суток в сердечно-сосудистом пришлось остаться и помогать в перевязочной, просто потому, что пожилая лекарка Аньель попала с кризом в мое же сердечно-сосудистое, а ее сменщица Ола была на дежурстве в оцеплении.
Марица споро принялась за очередного пострадавшего – повезло мужику, отделался ожогами первой степени – продолжая делиться новостями. Я даже не пыталась вникнуть в ее трескотню – что-то про мужа Рика, который видел, якобы, огненную ведьму, выходящую из пожара… Какой он выдумщик, Рик Кодар, надо же… Огненную ведьму! Руки продолжали делать свое дело, и скоро пациент с достоинством покинул кабинет, благодаря и едва не кланяясь.
- …Кендис, ты меня слышишь?! – Марица трясла меня за плечо. – Ты спишь на ходу!
Да, конечно… Что?! Я сплю? А…
- Иди домой, Кендис, - Марица едва не силой вытолкала меня за дверь.
В коридоре все еще была очередь, но подруга права: сейчас я им помочь не смогу. Выложилась до конца, до последней капли силы… Добраться бы до дома… Или остаться и поспать где-нибудь в пустой… Стоп. Пустых палат сейчас в амбулатории нет. Значит, надо переодеться и…
Перед глазами плавали цветные круги, не хватало еще хлопнуться в обморок… На чистой силе воли я вышла на улицу и… безмерно удивилась прохладе и чистоте воздуха: в нем больше не летали огромные хлопья пепла, не было всепроникающего запаха гари, а с неба падали редкие дождевые капли… Всей кожей впитывая энергию своих стихий, я понимала – теперь дойду.
Люди, что попадались мне навстречу, улыбались, и хотелось улыбаться им в ответ. А потом я встретила его. Подросток, почти мальчишка, с очень светлой кожей, одетый в странную одежду… Так выглядели люди с картин старых мастеров: короткие замшевые сапожки, заляпанные грязью, ноги затянуты в трико, длинный коричневый дождевик из бархатистой ткани, белоснежное кружевное нечто на груди, маленькая шапочка с длинным пером на красивых, цвета воронова крыла, длинных локонах… Из-под дождевика выглядывали средних размеров ножны. Короткий меч? Длинный кинжал?
Удивившись, я остановилась, и даже сонливость на время ушла. Парнишка сердито уставился на меня темными, почти черными глазами, и я, чтобы не пялиться на него безо всякого повода, вежливо спросила:
- Привет, помощь нужна?
Он презрительно скривил губы, отчего его правильное лицо тут же приобрело надменное выражение, и в моей голове раздался высокий мальчишеский голос:
- Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.
Да и пожалуйста. Больно ты мне нужен. Я последний раз окинула его взглядом, интерес быстро угас, а усталость взяла свое. Скорее домой, спать… Спать…
Мой дом, к счастью, расположен не так далеко от лекарни. Квартира на втором этаже небольшого флигеля, зато с отдельным входом, что для меня немаловажно. Ухожу я рано или поздно (смотря как посмотреть), прихожу так же, с соседями общаюсь мало, а гости у меня бывают довольно странные, особенно на взгляд простого обывателя.
«Явиласссь», - недовольно прошипел вместо приветствия шатья Лелюгрин, мой фамильяр, домоправитель и иногда, если он в хорошем настроении, собеседник.
Лелюгрин предпочитает показываться мне в образе большого дымчато-серого кота, хотя бабушка, от которой он перешел мне, если так можно выразиться, по наследству, не зря называла его Сереньким Волчком. Шатьи – волшебные существа, способные менять облик. Учебники уверяют, что они – прямые потомки живших под холмами фейри. Вот только фейри, если верить тем же самым учебникам, никогда не служили смертным по собственной воле. А шатьи не могут обходиться без ведьм, им нужна наша энергия, за которую они способны на многое…
- Так и с голодухи недолго откинутьсссся, - продолжал шипеть Лелюгрин. – Где ты опять шлялась вссссю ночь?!
- Подменяла тетушку Аньель в перевязочной, - ответила я, широко зевнув. – Прости, кормить тебя нечем, пока резерв пуст.
- Никак совсем умом тронуласссь, ссссама хоть немного поешшшшь! – в тоне шатьи прорезалось что-то большее, чем простое недовольство. – Ссссколько можно продукты зазря переводить!
Прости, Волчок, есть что-то не хочется. Вот душ – другое дело.
- Мешок мослов да стакан крови, кто такую замуж-то возьмет, - ворчал шатья, подогревая мне воду. – Девица должна быть с формами…
Явные перепевы с бабулиных слов. Есть они у меня, эти формы, а замуж я не тороплюсь. Вешать себе на шею какого-нибудь мужика лишь ради того, чтоб у Серенького появилась новая игрушка? Не-ет, увольте, мне и так времени ни на что не хватает.
Как я не заснула стоя, до сих пор не понимаю. Или Лелюгрин помог? Словом, когда щека соприкоснулась с подушкой, я уже отключилась.
Во сне… снова увидела мальчишку в странной одежде. Правда, в том интерьере она уже не казалась странной. С болезненной ясностью я отметила шелковую обивку стен, сверкающий лаком цветной узор деревянного пола, высокие полуарочные окна с цветными стеклами, диваны и кресла с винно-красными сиденьями обтекаемых форм, вызолоченными подлокотниками и ножками в виде чьих-то лап с тремя огромными когтями.
На столе, в центре которого стояли несколько кубков с потрясающей красоты чеканкой (или это было литье, понятия не имею), вольготно сидел молодой темноволосый мужчина. На нем были высокие ботфорты, узкие черные штаны и черная же, обтягивающая торс, рубашка, ворот и манжеты которой были украшены кружевом. На поясе мужчины, и справа и слева, висели ножны – и длинные и короткие. Рядом валялся черный же плащ, сверху – широкополая шляпа.
Лицо у него было смуглым, в отличие от моего белокожего незнакомца, глаза – пронзительно-светлые. Но манера презрительно кривить рот явно досталась обоим по наследству. Едва взглянув на них двоих, я поняла: это родственники.
Все это время мужчина и мальчишка о чем-то спорили, но я, поглощенная зрительными образами, совсем не вслушивалась в их слова. И вдруг… звук словно взорвал мой мозг.
- …никак ты трусишь, Крей? – насмешливо спросил мужчина.
Какой, однако, приятный голос… Низкий, с бархатными переливами, проникновенный…
- Я не трус, - ответил мальчишка, вскакивая с дивана. – Риата, ты знаешь, я не трус, но вдруг… что-то пойдет не так, и тебе понадобится моя помощь?
- Самой большой помощью от тебя будет на время скрыться и развязать мне руки, - уверенно ответил мужчина. – Крей, пойми, ради тебя я пойду на что угодно. Я должен знать, что ты в безопасности. Ну же, Крей!
- Да, риата, - склонил голову Крей и…
Я проснулась.
Рядом сидел шатья и махал передними лапами, будто пытался взбить воздушную подушку. Еще и шипел тихо «кышш, кышшш, изыди, окаянный». Что с тобой, Волчок?
- Спи, Кендис, ссспи, всссе хорошо.
Я прикрыла глаза, но сон, как назло, не шел. Перед внутренним взором снова и снова вставала картина разговора двух братьев. Надо же, привидится такое! Старший – настоящий красавчик, а уж голос… Откуда возникают эти видения? Не понимаю…
В следующий раз я проснулась от того, что Волчок вскочил мне на живот – его любимый способ побудки. Что снилось, не запомнила, только… звенящий вопль мальчишки «Риата!» так и стоял в ушах…
- Ссколько можно, - возмущался шатья. – Ссовсем эти кошмарны сстрах потеряли!
Кошмарны? Нет, сегодняшние сны ничуть не походили на творения вредных духов-кошмарников. Все было чересчур реально.
Волчок предложил успокоительного, но спать мне больше не хотелось. На работу – только вечером, сейчас бы поесть поплотней и прогуляться… Подышать нормальным свежим воздухом… Энергией воды я резерв заполнила, а вот эфир еще нуждается в подпитке, так что…
Обедоужин, как назвал это Лелюгрин, оказался действительно плотным. Впрочем, по-другому у него не бывает. Если мясное рагу – то мяса там больше, чем всего остального, если пирог – то такой, что одним куском наешься. Наверное, лишь благодаря его кормежке я и выдержала этот почти трехмесячный кошмар, когда поток сердечников в нашей амбулатории вырос из-за пожаров почти втрое…
Мне справляться с последствиями было легче, чем другим, потому что дар Воды почти уравновешен даром Воздуха. Спасибо бабуле и прочим родственникам по материнской линии… С другой стороны, оба дара довольно слабые, поэтому… Поэтому после начальной ведьминской школы я сразу пошла учиться лекарскому делу, не обращая внимания на бессмысленные уговоры родни не предавать высокое предназначение ведьмы.
Опять же благодаря дару Воды мне удается лечение разных болезней кровеносной системы. И как раз из-за слабости этого дара я способна воздействовать на причину болезни точечно. С годами эта способность развилась еще больше, так что моим наставникам стыдиться нечего. В свои почти тридцать лет я стала ведущей лекаркой сердечнососудистого отделения Ровайонской окружной амбулатории.
Работа приносила удовлетворение, хоть и занимала почти все мое время. Лелюгрин в периоды острого недовольства жизнью шипел, что однажды я сильно пожалею, что когда-нибудь спохвачусь, но будет поздно. Лучшие годы уйдут безвозвратно.
Так вот пока они не ушли, пойду-ка… на воздух. Гулять.
Ровайон – не самый большой город и не самый большой округ нашей страны, но зато он славится чистотой, обилием зелени, красивой набережной (Ровайон стоит на левом, высоком, берегу реки Этиенны) и даже прекрасно сохранившимся старинным замком-крепостью Ровайей. Много-много лет назад Ровайя принадлежала кузену короля Бернарда Девятого дюку Эллингтону, впоследствии ставшему королем Жилем Первым.
Сейчас в Ровайе находится музей с одной из лучших в стране коллекцией старинных, под стать замку, картин. Старую крепость давно разобрали, чтобы замок был виден из любой точки города, зато чуть дальше по течению Этиенны есть развалины форта со сторожевой башней, которую прозвали отчего-то Дюковой. Всем известно, что построили ее лет на пятьдесят позже коронации Жиля Первого, но Дюкова башня – такая же достопримечательность Ровайона, как и замок.
К Дюковой башне я и держала путь. На ее верхней площадке эфир охотнее всего восполнял мой резерв. На улицах было многолюдно, все спешили надышаться, как и я, свежестью и прохладой: мамаши с грудными младенцами, школьники, старички и старушки, молодые люди и девицы. И в каждом взгляде была надежда: кошмар закончился. Лес больше не будет гореть.
Спешно выставленные столики летних кафе были заняты сплошь, и, кажется, их хозяева надеялись свести трехмесячные убытки к нулю. Кто-то призывно махал рукой с другой стороны улицы, но я улыбнулась и ускорила шаг. Восполнить резерв сейчас важнее.
Поднимаясь в гору – форт и башня стояли на изрядном возвышении – мимо садов и огородов за крепкими деревянными заборами я снова встретила его. Мальчишку в странной одежде.
Он обогнал меня на хорошей скорости. Почти бежал, и я, конечно, останавливать не стала. Просто пошла следом. Все же я женщина, и я любопытна. Встречаю парня второй раз наяву, и помню целый сюжетный и красочный сон – о нем же! Неспроста это, ой неспроста, как сказал бы Лелюгрин.
Но потом… остановиться все же пришлось. Даже отскочить с дороги, потому как хорошо понимала: не с моими силами заступать путь Призрачным Гончим… Как я их разглядела средь бела дня? Сама не знаю. Может, оттого, что по контуру двух огромных (со среднего теленка) тел пробегали огненные искры? Или от запаха гари, что облаком летел впереди? Словом, сомневаться не приходилось, это были Призрачные Гончие, и шли они по следу моего знакомого незнакомца Крея.
Может, и прав Лелюгрин, однажды я пожалею, но… Осознавала прекрасно, что помочь ничем не смогу. И все равно бросилась вверх, вслед мальчишке и Гончим. Не должны твари с Той Стороны хозяйничать в моем мире! И загонять парня, как дичь, тем более не должны!
Когда я добежала до огромного, с меня ростом, валуна, когда-то обозначавшего границу форта, и увидела, что творится… Мальчишка без напряжения держал двух призрачных псов на расстоянии вытянутой руки, и с каждой оскаленной пасти срывались клочья дымной пены. Гончие стояли спокойно, не рвались к его горлу, не бесновались, но я видела, что это вынужденное спокойствие: от рук парня тянулись жгуты огня. Они обвивали шеи тварей наподобие жутких ошейников.
Кроме того, он что-то говорил. От этих слов контуры Гончих делались ярче, и… вдруг псы запылали, словно два гигантских костра. Запах гари снова заполнил все кругом, я начала задыхаться и привычно вытащила из сумки платок. Закрывать рот и нос этим летом стало жизненно необходимым, так что… движение было, можно сказать, рефлекторным.
