Распределяющая шляпа ошиблась, определив ее на Гриффиндор.
Гермионе понадобилось долгих шесть лет и лето в придачу, чтобы это понять. Хотя в глубине души она давно знала. Еще до того, как приключения, а вместе с ними Гарри и Рон, единственные друзья, оставили ее за бортом.
Обучение давалось Гермионе легко. Даже усложненные задания и дополнительная домашняя работа, получить которые помогала Макгонагалл, не меняли дело. Да, они занимали больше времени, но все равно недостаточно.
Гермиона хорошо справлялась с самого начала, а уж когда часов на учебу стало больше и из лучших друзей у нее остались одни только книги — плотно закрепилась в списке лучших.
«Отличная студентка с великолепными результатами», — сказал о ней профессор Дамблдор, вручая кубок лучшего студента четвертый год подряд.
Она улыбалась и все не могла отделаться от мысли, как просто вырваться вперед, если остальные слабее.
Гермиона чувствовала, что она лучшая, и это ее превосходство — нескромное, но такое приятное и заслуженное — передавалось остальным.
Вместо аплодисментов и криков радости, какими бы встретили любого другого гриффиндорца, оказавшегося на этом месте, сокурсники приветствовали ее гробовой тишиной.
— Четвертый год подряд, Грейнджер, серьезно? — спросил тогда Симус Финниган, озвучив то, что мучило сразу всех.
Она только пожала плечами, зная, что любое ее слово, любой жест только сделают хуже. Вызовут ропот и злость, которых она не хотела и боялась где-то глубоко внутри.
За шесть лет жизни бок о бок она так и осталась для всех чужой. Девочкой, что донесла на Гарри Поттера из-за глупой метлы и вмиг потеряла все.
Что ж, пусть так.
Если в «Истории Хогвартса» писали правду и выбор у нее действительно был, Гермионе стоило присоединиться к Когтеврану. Вылепить для себя совсем другую, полную знаний, увлечений и быть может друзей жизнь. Но она ошиблась, выбирала неправильно, а потом снова и снова, пока не оказалась там, где оказалась.
Совсем одна в последний школьный год — желанный и пугающий сразу.
И все же кое-что она способна сделать: например, поговорить с профессором Макгонагалл о дополнительных курсах, которые помогут ей при поступлении. Если анкета на целительский станет чуточку убедительней, Гермиона станет крепче спать по ночам, а это уже немало.
Конечно, анкета уже была хороша — не только по представлениям самой Гермионы, но и со слов учителей, которым она рискнула показать ее в прошлом году — но всегда можно сделать лучше. Ей не хотелось довольствоваться просто хорошим результатом, когда можно рассчитывать на отличный.
Вооружившись сумкой с книгами, свитком с расписанием и брошюрой Академии, Гермиона направилась к кабинету Макгонагалл. Постучала и, дождавшись привычного мелодичного «войдите», несмело прошла внутрь.
Разговор у них вышел долгий, но не такой удачный, как грезилось Гермионе до. Профессор Макгонагалл напоила ее ромашковым чаем и терпеливо выслушала рассказ о скучнейших летних каникулах, самым интересным событием из которых была семейная поездка к двоюродной тете Милдред и ее сыновьям-близнецам.
— Общение с семьей — это важный опыт, мисс Грейнджер, — улыбнулась профессор. — Надеюсь, и после поступления у вас найдется время на общение с близкими.
Гермиона кивнула, представила мать, щебечущую и обнимающую ее при каждом удобном случае, и отца, такого умного, что даже ей со всей магией и чудесами до него далеко, и невольно улыбнулась в ответ.
— Я как раз хотела поговорить с вами о поступлении, — начала она, разворачивая перед профессором Макгонагалл свиток, испещренный пометками из цветных чернил. — Я посмотрела свое расписание и отметила цветом предметы, что больше всего пригодятся при сдаче вступительных экзаменов в Академию. От красного — «жизненно необходимо» до синего — «тоже важно».
Макгонагалл покачала головой скорее одобрительно, чем строго.
— Очень предусмотрительно с вашей стороны.
— Это еще не все, — торопливо добавила Гермиона. — Профессор… могу ли я… Можно мне взять углубленный курс Древних рун и факультатив по Алхимии в этом году?
Макгонагалл внимательно посмотрела на нее. С сочувствием или Гермионе только показалось?
Блеснули стекла очков.
— Боюсь, у вас никак не получится посетить все занятия сразу, — сказала она наконец. — Для поступления вполне хватит тех предметов, что я внесла в ваше расписание. Мы не можем снова рисковать здоровьем студентов, пусть и в угоду самому ценному ресурсу, что можем им дать — знаниям. Надеюсь, вы меня понимаете.
Гермиона нервно разгладила край свитка с расписанием и едва его не оторвала, но взгляд от лица профессора отвести не смогла.
Сдаваться быстро было не в ее правилах, они обе прекрасно это знали.
Гермиона решила, что тот случай на третьем курсе забыт и похоронен, но, как видно, Макгонагалл винила себя до сих пор — за то, что дала Гермионе маховик, и та, потеряв друзей и чувство времени — буквально — попала в Больничное крыло с переутомлением и нервным срывом.
Профессор навестила ее тогда и строго-настрого запретила пользоваться маховиком впредь. Правда, назад его не забрала. Даже в день, когда Министерство решило уничтожить все оставшиеся, не потребовала его назад. Гермиона не знала, почему так, но послушно оставила его при себе и ни разу не воспользовалась. Спрятала промеж ярких носков, когда-то давно, в другой счастливой жизни подаренных миссис Уизли на Рождество, и постаралась забыть и о том, и о другом.
Могла ли она теперь воспользоваться маховиком, раз внезапно о нем вспомнила?
Нет, даже теперь не могла. Использовать его — все равно что предать профессора Макгонагалл, единственного человека, что до сих пор относился к ней хорошо, для которого она не была тупой зазнайкой, стукачкой или кем еще. Просто собой.
— Предлагаю компромисс, — смягчилась профессор. — Выберете один из курсов, и мы добавим его в ваше расписание. О втором придется забыть.
— Алхимия, — не раздумывая, определилась Гермиона.
— Вы же знаете, что его, как и Зельеварение, ведет профессор Снейп?
Гермиона кивнула. Почти не поежилась, вспомнив вечные несмешные шуточки профессора в свой адрес.
Она выдержит, должна выдержать все.
Ради мечты о новой учебе, которая как по волшебству изменит все остальное. Позволит ей начать сначала и выстроить жизнь заново.
Ради учебы и… мира без этой оглушающей тишины, что наступала, когда все дела переделаны и мысли — неотступные, страшные, одинокие — сводили ее с ума.
Что угодно, только не они. С нее достаточно.
— Значит, договорились, — постановила Макгонагалл и жестом отпустила Гермиону прочь. — Первое занятие в четверг после ужина. И не опаздывайте, пожалуйста, знаете ведь, как профессор Снейп обходится с опоздавшими. Пятью баллами дело не решится. А я очень рассчитываю в конце года поставить Кубок школы на полку к остальным, если вы понимаете, о чем я.
Ей удалось. И пусть отчаянная шалость удалась лишь наполовину, и этого хватило, чтобы почувствовать себя хорошо впервые с самого возвращения в замок.
На мгновение Гермиона забыла обо всем и позволила себе замечтаться. Потому и заметила их слишком поздно.
Драко и Люциус Малфой стояли посреди коридора прямо у нее на пути.
Конечно, все ведь шло слишком хорошо, да?
Гермиона остановилась, молясь, чтобы ее не заметили, и, не смея даже дышать, стала пятиться назад.
— Ты должен слушать, что я говорю, и стараться как следует, — отчеканил Люциус Малфой. — Я не смогу исправлять твои ошибки вечно.
Ей почти удалось сбежать, но тут школьная сумка, старая и верная подруга, вдруг предала Гермиону: лопнула по шву и извергла из себя все книги, перья и прочую снедь, подняв страшный шум. Так что том «Истории Темных искусств в Англии» приземлился аккурат под ноги Люциусу Малфою.
Тот вмиг смолк, двумя пальцами поднял книгу и, прочитав название, ухмыльнулся. Посмотрел на Гермиону странным блестящим взглядом, что совсем ей не понравилось.
— Интересный выбор для внеклассного чтения, — сказал он. — Решили сменить специализацию, мисс… кхм… Грейнджер, так ведь?
Драко хмыкнул, а Гермиона сжала кулаки. Конечно, он помнил, как ее зовут, просто решил позлить. Похоже, это у них семейное.
— Чтобы бороться со злом, нужно знать, как оно выглядит, — ответила она.
— Громкая фраза. Сами придумали? — Люциус швырнул книгу Гермионе, и та поймала ее на лету.
Улыбнулась, почти не удивившись, что и уловки у них с Драко одинаковые. Через шесть лет она и не к такому готова.
— Это цитата.
— Чья же?
— Альбуса Дамблдора.
Люциус тяжело закашлялся и поднес ко рту белоснежный накрахмаленный платок. Только теперь Гермиона заметила, как он изменился с последней их встречи — постарел, сгорбился и… заболел?
— Мне стоило догадаться, — кивнул он, распрямляясь и откидывая в сторону руку Драко, пожелавшего помочь.
Гермиона уставилась на пятнышко крови на носовом платке, не в силах осознать и принять факт его существования.
Все серьезно, но это совсем ее не касается.
Не теперь.
— Увидели что-то любопытное, мисс Грейнджер? — зло бросил Люциус, пряча платок в полы широкой черной мантии.
— Подумала о том, сколько домовых эльфов нужно, чтобы приготовить для вас один такой платок.
— Не больше, чем для вашего обеда в Большом зале.
Гермиона промолчала, чувствуя, как гнев поднимается к горлу и сжимает его кольцом. Еще немного — и рванет так, что ничего вокруг не останется. А ей того не нужно. Никаких скандалов в последний учебный год.
— Эй, Грейджер, не забывай, с кем разговариваешь, — вступился Драко.
Кивнув, Люциус зашагал прочь, оставив их вдвоем.
В сторону кабинета Макгонагалл.
Гермиона хмыкнула.
— Вау, и ты говорить умеешь? — съязвила она.
Опустившись на колени, она принялась собирать книги. Присев рядом, Драко тоже поднял одну, но отдавать не спешил.
Очередная игра, глупая и предсказуемая до невозможности.
— Поддержаные издания? — спросил он, разглядывая обложку. — Родители магглы лучше купить не смогли?
— Мои хотя бы не приводят меня в школу за ручку, как маленького, — она посмотрела на него снизу вверх со всей злостью, на которую только была способна. — И не просят оценки повыше. Твой отец ведь для этого к профессору Макгонагалл пошел?
Драко швырнул ее книгу на пол, резко встал.
— Да что ты знаешь!
— Куда уж мне.
Учебный год начался с Зельеварения со Слизерином. Начало не очень, но какая-никакая тренировка перед факультативом у Снейпа, о котором он, быть может, еще не знает.
Точнее, не знает, что она напросилась в слушатели.
Гермиона улыбнулась, представив, как вытянется лицо профессора Снейпа, когда он заметит ее в рядах самых стойких в четверг.
— Чему улыбаетесь, мисс Грейнджер? — раздался голос профессора. — Название «Душильный газ» кажется вам смешным?
— Нет, профессор.
Снейп смерил класс свирепым взглядом.
— Финниган, Браун, Патил — вы в одной команде.
Симус подмигнул девочкам и, вполне довольный собой, встал за котел рядом с ними.
— Малфой, Булстроуд, Паркинсон — вы тоже.
Рон хохотнул.
— С такими девчонками Малфой точно каши не сварит.
— Тебя не спросили, Уизли! — огрызнулся Драко.
Снейп снял пять очков с Гриффиндора, но в первый учебный день они еще ничего не заработали. В минус — хвала Дамблдору и школьным правилам — уйти было нельзя, поэтому его срыв сошел за предупреждение.
Людей без команд оставалось все меньше, и смутное подозрение, с кем придется работать ей, переросло в уверенность еще до того, как Снейп назвал их фамилии:
— Грейнджер, Уизли, Поттер, сегодня вы — команда, — ухмылка сделала лицо профессора еще более отталкивающим. — И, раз уж мисс Грейнджер и мистера Уизли так развеселило задание, времени у вас будет на четверть часа меньше, чем у остальных.
Рон застонал.
Гермиона посмотрела на Гарри, но тот не посмотрел в ответ, продолжая рассеянно рассматривать что-то за ее плечом. Иного не стоило и ждать.
Под сердцем кольнуло старой, давно привычной болью.
— Простите, ребята, — извинился Рон, протискиваясь за спиной Гермионы к котлу рядом. — Это из-за меня он нас… вместе.
— Не в тебе дело, а во мне, — сказал Гарри. — Снейп каждый раз пытается напомнить, что Дамблдор навязал ему меня, несмотря на «Выше ожидаемо» по С.О.В. Сегодняшнее — мелкая пакость, но ему и это приятно.
Малфой, дождавшись, пока все займут свои места, лениво пошел к своему котлу. Проходя мимо них, будто случайно зацепил котел Гарри и сильно толкнул Гермиону плечом.
— Эй, ты! — закричал Рон.
— Осторожней, — добавил Гарри. — Не ушиблась?
Гермиона неопределенно пожала плечами. Разогнула руку, помяла у плеча немного, проверяя, все ли цело, и тут боковым зрением заметила что-то в котле Гарри. Ей почудилось, что на поверхности воды расцвела яркая капля, будто краску пролили.
Гермиона моргнула, и капля исчезла.
Или ее и не было? Неужели померещилось?
Профессор Снейп взмахнул палочкой, пробормотал заклинание, которое Гермиона не разобрала, и лишние котлы, вздрогнув, как живые, смешно перекатываясь, своим ходом отправились в шкаф.
Осталось по одному на команду, и для них — котел Гарри.
Гермиона невольно взглянула на Малфоя. Мог ли он подлить им в котел что-то ради мелкой мести за шутку?
Верить в это не хотелось. Слишком много усилий для такого, как он.
И все же странно.
Малфой не смотрел на нее, только на Гарри, внимательно и будто не мигая. Гермиона заметила это, и такой взгляд ей не понравился. Вот уж точно — семейное сходство на лицо.
— Паранойя, — прошептала она, отворачиваясь.
Времени им дали меньше остальных, и стоило поспешить.
Поручив Рону помешивать подсоленную воду в котле, в определенном ритме и непременно против часовой стрелки, она вручила Гарри пресс для волчьих ягод, а сама принялась шинковать кожу ящерицы.
Зелье закипело, забурлило, пошло пеной. Как по учебнику стало ало-красным, а затем, после трех капель экстракта жимолости, изумрудным.
Все выглядело абсолютно нормальным, но Гермиона не могла отделаться от мысли, что что-то с ним не так. Или все-таки с ней?
За секунду до взрыва, приметив под толщей воды закрученный вихрем столб пламени и осознав, чем это грозит, Гермиона, обжигая руки, схватилась за борта котла и опрокинула содержимое на пол.
Что-то взорвалось, и их втроем откинуло назад. Не так сильно, как могло бы, но все равно ощутимо.
— О каком целительстве идет речь, мисс Грейнджер, если вы простое зелье сварить не в состоянии? — спросил Снейп, не спеша помогать.
Гермиона ошалело уставилась на свои обожженные руки. Подлетевший к ней Рон протянул ей платок.
— Ты в порядке? Очень больно?
Гермиона, не вполне понимая, зачем это делает, макнула платок в лужицу зелья.
— Выживу.
Зелье, шипя, растворялось между плит пола.
— Убрать, — приказал Снейп.
Гарри тоже подошел к ней и, присев на корточки, наклонился ближе. Гермиона замерла, не зная что и думать. На мгновение ей показалось, что он вот-вот коснется ее щеки.
Но нет. Конечно, нет.
— Что ты сделала? — в притихшем классе голос Гарри прозвучал громко. — Хотела меня убить?
