Белый порошок горочкой лежал на картонке посреди стола, окруженного расшатанными стульями с железными спинками и торчащими пружинами на сиденьях, о которые только и рвать новые колготки.
Молодая девушка с ассиметричной стрижкой опиралась на столешницу, красиво оттопырив филейную часть, явно укрепленную многочисленными приседаниями со штангой.
Джинсы дамы были порваны в стратегически удобных местах – на коленях, рубашка расстегнута на идеальном для разговора с мужчинами уровне – середина грудины, на запястьях у нее были многочисленные фенечки, какие-то ниточки с бусинками, а на тонких, но коротких пальцах – массивные перстни.
Дама смотрела на порошок и гневно дышала то через рот, то через нос.
- Что. Это. Такое.
Форточка распахнулась, запуская по-апрельски свежий февральский воздух в квартиру вместе с запахом жареных пирожков, печеных ватрушек и вареных пельмешек без содержания мясных ингредиентов.
Помимо ароматов залетел и опустился на ковер жирный голубь цементного цвета, взлохмаченный и сердитый.
- Беня, вот скажи мне, что это за хрень?
Беня повертел головой вправо, влево, помялся на месте, да и обернулся упитанным коротышом с залысинами на малюсенькой головке. Пиджачок на Бене видывал, должно быть, времена Иосифа Виссарионовича, а босые ступни с длинными ногтями и явным их грибковым поражением, не мылись, судя по запаху, с эпохи царя Гороха.
- Не знаю, Зоя Адольфовна, не знаю. Похоже на…
- Кокаин, - мрачно закончила Зоя Адольфовна, вытирая со лба капли проступившего пота. – Это наркота, Беня. И знаешь, кто ее сюда притащил? Кто?!
- Агнесса Адольфовна? – шепотом предположил Беня, прикладывая мясистую ладонь к щеке, лишенной и намека на щетину.
- В точку, Беня. Моя младшая сестричка, слезно умолявшая приютить ее на время учебы в академии, подсела на дурь! - Старшая дочь Адольфа разогнула спину, поправила воротничок рубахи и потянулась за мобильником. – Звоню.
- Кому?
- Родителям, - строго зыркнув на комнату отсутствовавшей Агнессы, заявила Зоя, раздувая ноздри. Беня охнул и запричитал что-то вроде «да что же это такое творится-то…» - Алло, мама? А кто это? Я своей маме звоню, кому-кому… Вы не путайте мягкое с теплым, не надо. Я по этому номеру уже пятьдесят лет… Черт, трубку повесили.
- Не судьба, значит. Может, оно и лучше… С девочкой сначала побеседуете, может…
- Да какая она девочка?! На ней пахать надо!
Беня сел на стул, взволнованно глядя, как Зою Адольфовну мотает по комнате страшная сила – праведный гнев.
Личико девушки сменило все цвета радуги и остановилось на нежно-голубой окраске. Послышался звонок в дверь, сменившийся яростным стуком и плавно перешедший в грохот удара массивной ручки о панель шкафа. Кто-то громко откашлялся, трижды вытер ноги о половичок, слабо пискнувший «только не делайте со мной ничего противоестественного», и пошел в ванную, дабы помыть руки.
- О, Самуилыч явился, - хмыкнул Беня. – Опять злой как собака.
- Он и есть собака. Точнее, кобель, - прошипела сквозь зубы Зоя Адольфовна, скрестив на груди руки.
Через минуту в комнату вошел Самуилыч, голый по пояс после обливания холодной водой. Волосы на его груди сплошь были усеяны капельками, а торчащие среди всего этого черного безобразия розовые соски смотрелись словно глаза неведомого чудовища.
- Хоть бы оделись, Самуилыч, - укоризненно сказал Беня.
- Мне нечего стесняться, - рявкнул тот, прочищая уши свернутым уголком полотенца. – Зоя Адольфовна опять голубые. Что на этот раз?
- Вот-с, полюбуйтесь, - ответил за даму Беня, кивая на горочку белого порошка. – Наркотики. Агнесса Адольфовна соизволили принесть…
- Ого-го! – присвистнул Самуилыч, поправляя сползающие брюки. – Кокаин! Я всегда знал, что в этом доме кто-то обдалбывается, но был уверен, что это вы, Беня.
- Еще чего!
- Да, неужели? А случай с эпоксидкой, добавленной мне в шампунь?
- Это была я, - скромно заметила Зоя. – Вечно вы ванную по три часа используете утром. Онанизм, конечно, дело личное, но ваше звуковое сопровождение в виде похрюкивания…
Самуилыч застыл, не мигая, и поднятые брови его почти сошлись с волосами на голове, отросшими за четыре месяца. Кожа на его низком лбу морщилась четырьмя буграми, как и всегда, когда он пытался найти едкое замечание в ответ на что-то, что задевало его гордыню. Увы, получалось не всегда.
- Вот как? Зоя Адольфовна, ваши отношения в таком тупике, что вы за соседями следить вынуждены?
- А вы мои отношения не трогайте. И к сестре моей не принюхивайтесь… Мала она еще!
- Конечно, как кокаин притаскивать…
- Самуилыч! – одернул мужчину Беня. – Шли бы вы спать. Завтра день тяжелый, полнолуние, вам отдохнуть надо…
- Бенедикт Даниилович, вы на что намекаете?..
- На то, что в прошлом месяце вы воду из унитаза лакали, метили углы квартиры и сожрали Барсика!
- А вы… Ваша подруга отложила яйца прямо в кастрюлю со спагетти!
- Они были в форме гнезд, - защищая Люси, пробормотал Беня, смущенно царапая паркет ногтями. – И вы их сварили! Вы сварили будущих птенцов!
Повисла пауза. Все друг другу наговорили гадостей и не знали с чего начать: с извинений, с промывания костей Агнессы в отечески-любовной форме, с продолжения ругани.
- Так, ладно. С этим-то что делать? – теребя длинную челку, сказала Зоя.
- С кокаином-то? Может, употребить? – с надеждой предложил голубь.
- Не-е-ет, - сомнительным хором ответили Самуилыч и Зоя.
- А почему?..
- Надо вызвать участкового. Пусть разбирается. Скажем, что подкинули. И вообще, с чего мы взяли, что это Агнесса принесла?
- Вы правы. Но у меня нет регистрации. И гранаты под кроватью. И два Тульских Токарева. И вообще… - замялся Самуилыч.
- Что у вас под кроватью?! – взвизгнула Зоя.
- А у вас связка сушеных голов в углу висит! И печень человеческая в холодильнике… И метла ваша на штрафстоянке пятый месяц, так вы у соседки без спросу швабру взяли и без прав летаете по клубам…
- Самуилыч!
- Что, Зоинька, что? Неправда разве?
- Правда…
Снова помолчали. Беня из кармана достал семечки и начал жевать их прямо с шелухой. Шерсть Самуилыча высохла, а Зоя обглодала весь лак с ногтей.
- Так что делать? – жалобно спросила в который раз девушка. Глаза ее наполнились слезами, на длинных ресницах задрожала роса, защекотало в носу. – Я ж ее крохою помню… Как она в первый раз кукол сожгла ритуально, как зелье с пенопластом приворотное сварила… Где ж я ее упустила, где?! Родители вечно по командировкам, по Тому свету в основном… Это я виновата, я!
Зоя дважды стукнула себя кулаком в грудь, отчего Самуилыч и Беня вздрогнули. Мужские сердца ведь не каменные вовсе.
- Зоя, зайчик, невиновата ты, не наговаривай! Это все улица, интернет треклятый…
- Да-да, Зоя Адольфовна, это все сети эти грешные, развратные…
- А вдруг она уже зависима? А вдруг она сейчас у какого-нибудь наркобарона дозу отрабатывае-е-ет… - Девушка всхлипнула в последний раз, уткнувшись мокрым носом в заботливо подставленное плечо Самуилыча.
Тот погладил Зою по голове, по спине и остановил ладонь чуть-чуть ниже поясницы. Беня на этот жест доброты отреагировал своеобразно, один за другим выдернув три волоска из спины оборотня. Первые два Самуилыч стерпел, на третий руку убрал.
- Кто помер? – раздался звонкий голосок на пороге. Юная Агнесса с волосами цвета фиолетового, с висками выбритыми, в длинном-длинном черном пальто, джинсовых шортах, большей частью состоящих из дыр и бахромы, в топе практически прозрачном и теоретически тоже, стояла с метлой в руках и жевала дохлого жабеныша вместо жвачки, то и дело его надувая.
- Пришла? – задал риторический вопрос Беня. – Где ж ты ходила-то? Сестра извелась вся.
- Очко у Тилля Линдеманна вырывали, - бесстрастно прозвучал ответ.
- Что делали? – прохрипел Самуилыч, рефлекторно сводя ягодицы как можно плотнее. – Он жив?!
- Да этому парню должно было понравиться, - задумчиво протянул Беня, вспоминая лидера «Rammstein».
- Кто жив? Это команда так называется по волейболу. «Тилль Линдеманн», - пояснила студентка.
- Аааа… - облегченно вздохнула троица. От нынешней молодежи всего ждать можно.
Агнесса вынула жабеныша и аккуратненько завернула его в бумажку, извлеченную из кармана.
- О, я тут, значит, аспирин толченый оставила… Пойду маску с медом сооружу, а то вся прыщами покрылась после празднования днюхи.
- Помогает? – прошептала на автомате Зоя.
Аспирин! Господи, как все просто! Толченый аспирин! И с чего вообще идея кокаина возникла? Опять что ли Бзики напились валерьянки и летают по комнате? Так проветривали вроде после опытов…
- Помогает? Да вообще шикарно. После двух применений все обращается в ноль. Прямо как на попе младенца!
Напевая «Ду хаст михь», Агнесса Адольфовна изволили удалиться, захватив забытый прежде порошок.
