========== Часть 1 ==========
— А теперь Урсула расскажет нам, почему план Хуаны Безумной был провальным с самого начала! — громко сказала сестра Эндора, стукнув ладонью по столу так, что все до единого лепестки сирени слетели с ветки, оставив в вазе лишь голые прутики. — Урсула!
Та жалобно заскулила, но мне нечем ей было помочь: на историю колдовства у меня никогда не оставалось времени, а менять сон на учебник я не собиралась из принципа.
— Ну же! Может быть тебе поможет Сара?
Я отрицательно покачала головой, но, встретив взгляд единственного глаза сестры Эндоры, поняла, что еще одно «не зачтено» моя успеваемость не выдержит.
— Тело ее мужа было слишком тухлым для воскрешения? — предположила я, тут же закусив гусиное перышко.
Сестра Эндора смахнула со стола лепестки сирени и, тяжело вздохнув, опустилась в кресло.
— Девочки, милые девочки. Нельзя же так относиться к своей собственной истории! Вы должны уметь поддержать любую беседу при любом дворе мира, хоть даже и королевском! Как вы помните, — или должны помнить, — Хуана была дочерью католических монархов — Фердинанда II Арагонского и Изабеллы Кастильской. Тех самых, что изменили ход инквизиции — да будет она проклята! — изъяв ее из-под папского надзора.
Изначально планировалось, что с помощью священной канцелярии инквизиции будет поддерживаться чистота католической веры в королевствах Кастилия, Леон и Арагон. Но, как вы знаете, это обернулось масштабным бедствием для нас с вами не только во всей Европе, но даже в Новом Свете. Скольких сестер мы тогда потеряли…
Сентябрь 1506 года, умирает Филипп I Красивый, супруг Хуаны, первый король Кастилии из династии Габсбургов. Умирает то ли от оспы, то ли от яда. Безутешная Хуана везет его тело в королевскую усыпальницу в Гранаде, каждый день открывая его гроб, беседуя с ним и, - что особенно важно, — целуя его в уста. Она надеется, что сможет найти ту ведьму, что поможет ей и вернет его душу в его мертвое тело.
А теперь по пунктам. Первое. Хуана — дочь организаторов нового витка инквизиции. Ни одна из наших сестер, даже самая униженная и оскорбленная, не пошла бы на такую сделку. Кровь за кровь. Второе. Трижды целованное в уста мертвое тело не подлежит самым элементарным процессам восстановления. Третье. Как чисто случайно угадала Сара, тело было «тухлым».
Под конец путешествия процессы зашли так далеко, что ни одна из сил не смогла бы воссоединить душу Филиппа или кого-либо еще конкретно с этим трупом. Четвертое. Идея не имела смысла изначально, так как результат воскрешения никогда не будет равен исходному материалу. Человек — смертный человек — живет лишь единожды, чтобы единожды и умереть.
— Но как же все те истории, что мы слышали от старших ведьм? Сказки? — не выдержала я. Остальные ученицы сразу стали мне поддакивать, наполнив комнату гулом.
Сестра Эндора хлопнула в ладоши, и наступила гробовая тишина. Солнце ярко озаряло ее мясистое бледное лицо со следами оспы на щеках и пустой левой глазницей. Старая колдунья встала со своего места, выпрямившись во весь немалый рост.
— Какие выводы вы должны сделать из этой истории?
— Не влюбляться в мужчин, — пискнула Урсула. Моя подруга всегда отличалась линейным мышлением. Сестра Эндора аж вся передернулась, услышав такую интересную версию.
— Не целовать трижды мертвое тело, если мы планируем его поднять и использовать посмертно в своих целях, — четко отрапортовала я. — Не пытаться поместить чью-либо душу в испорченный субстрат.
— Хорошо, Сара! Хорошие формулировки и подбираемые термины. Еще!
— Не пытаться воскресить простого смертного. А еще никогда не прощать тех, кто нанес оскорбление твоим сестрам, даже если они принадлежат следующему поколению и следующему за ним.
Сестра Эндора, встав за нашей скамьей, положила руку на белокурую голову Урсулы и задумчиво почесала ее за ухом.
— Все так, мои девочки. К глубокому сожалению, должна объявить вам, что инквизиция, так ярко вспыхнувшая в Испании в конце пятнадцатого столетия, набирает новые обороты. Вчера одну из наших сестер — Роберту Невезучую, — приговорили к смертной казни через сожжение. Ранее, как вы должны знать, нам удавалось спасать своих людей от обвинений, но этот прецедент войдет в новейшую историю колдовства черным пятном. Да, Роберта была отверженной. Она не соблюдала заповеди, не посещала собрания, имела сомнительную репутацию, а ее язык был грязнее зада коровы. Но она была одной из нас. Я запрещаю вам временно брать заказы у горожан. Даже если вас будут очень просить. Даже если лицо, которому требуется услуга, весьма влиятельно и обращалось за оным к вам ранее. Даже если вас попросит кто-то королевских кровей.
Тут поднялся такой гомон в учебной комнате, что я искренне испугалась за свой тонкий слух. Многие из нас, продолжая брать уроки у старших сестер для получения колдовской печати, давно уже были финансово самостоятельными. Конечно, это была совершенно примитивная «домашняя» магия, которая чаще всего банально помогала в быту простым людям. Ничего действительно сложного ни одна из нас пока не умела в силу смешного для ведьм возраста.
Так сложилось, что здесь, в столице, маги давно составляли некую третью власть, разумеется, неофициальную. Самые сильные из них даже, возможно, стояли за троном. О нас не принято было говорить в обществе, но наше присутствие всегда было неотъемлемой частью мира.
Неудивительно, что еще два века назад испанская королева везла по стране гроб с разлагающимся телом в надежде получить помощь от тех, кого ее родители мечтали стереть с лица земли.
— А что же нам делать? Я сирота! — заметила Флора. — Чем мне зарабатывать? Кто мне поможет?
— И я! — присоединилась Мойра.
— И я, — грустно добавила я.
— Тихо! — Сестра Эндора говорила громко и четко, так, чтобы даже самые немытые уши уловили смысл. — Вас никто не собирается бросать на произвол судьбы. Не зря же мы прилагали столько усилий, чтобы вы не уступали ни в чем барышням своего возраста и положения лучше, чем многие из вас имеют сейчас. Ковен позаботится о вас. Единственное требование для вашей же безопасности: забудьте на время о магии. Станьте простыми благовоспитанными девушками. Мы вернем свое положение, но вы — наше будущее — должны быть в целости и сохранности до того дня. Вы птенцы моего гнезда, и я клянусь, что не дам вас в обиду.
Я поверила ей тогда. Она умела убеждать и доносить информацию доступным образом, она же научила меня рассуждать и строить логические цепочки.
Но я не могла допустить и мысли, что мою подругу, мою смешливую влюбчивую Урсулу схватят в эту же ночь, вытащат из ее же собственной постели и проволокут за волосы по брусчатке в одной рубахе.
Как это могло произойти, почему ковен не смог — или не захотел — защитить ее, я не знала. Как на нее вообще вышли? Кто за этим стоял? Эти вопросы стали моей мантрой на очень долгое время. Я повторяла их вновь и вновь, пока они не закольцевались в единое «я так не хочу».
Сестра Эндора запретила нам присутствовать на казни. Конечно, я не собиралась слушать ее. На мое: «Почему вы ее не спасаете?», сестра Эндора ответила: «Урсула уже мертва». Смысл этих слов дошел до меня, когда я увидела, как моя пухленькая маленькая Урсула шла босой через беснующуюся толпу, еще совсем недавно принимавшую наши услуги с большой готовностью.
Очевидно, Урсулу пытали. Вывернутые запястья не держали длинную свечу, обязательную для аутодафе, поэтому ее просто привязали к рукам. На голове имелись четкие обширные очаги подкравливающих проплешин, откуда силой были выдернуты целые пряди волос. Глаза, синие озера, смотрели куда-то вбок, а спекшийся рот что-то повторял, что-то короткое и резкое. После каждого слова Урсула дергалась в странном полупоклоне, выпрямлялась и вновь повторяла его же, судя по шевелению губ.
Она сошла с ума от пыток. Когда зачитывали обвинение и требовали признать вину, Урусула не проявила никакого интереса к процессу, продолжив судорожно наклоняться и бормотать. Естественно, она не смогла покаяться и была возведена на костер.
…Те крики полетели так высоко в небо, что ангелы должны были сжалиться, но как это часто бывает в подобных случаях, Небесное Воинство предпочло молча наблюдать сверху. Кожа лохмотьями слетала с тугих бедер несчастной, прежде так игриво колыхавшихся под модными платьями при ходьбе по улицам города.
Должна признаться, что в то время мой путь в изучении магии по-настоящему только начинался. Я не могла бы украсть Урсулу или заменить огонь чем-то безвредным, но, как я считала, я уже хорошо овладела искусством насылать сон, а потому попыталась применить его к подруге, надеясь, что та перестанет чувствовать боль.
Мои губы дрожали, слезы ручьем лились из глаз и застилали обзор, толпа мешала сосредоточиться. Вместо желаемого эффекта из рукавов моего платья вылетали то снопы желтых искр, то изо рта вырывались мыльные пузыри, в общем, все, что могло вызвать подозрения.
Крик Урсулы перешел в вой, долгий, нет, бесконечный. Я зарыдала в голос, впервые почувствовав себя настолько беспомощной и глупой, а мои рукава и вовсе загорелись. Не знаю, что я стала бы делать дальше, но моя одежда внезапно погасла. Чья-то сильная рука потащила меня сквозь людской массив и вывела в безопасное место. Вой за моей спиной стих.
— Глупая девка! — ударила меня по щеке сестра Эндора, моментально закончив истерику (должно быть помимо боли мне помогли заклятием утешения). Дальнейшее отчитывание происходило уже в учебном классе.
— Я не буду оправдываться, — не поднимая глаз, тихо сказала я тогда. — Я — дура, которая не способна пока наложить чары для уменьшения боли. Но вы! Да, ее душу изувечили, но тело можно было попытаться спасти! Или не дать умереть такой жестокой смертью…
— Девочка, ты не знаешь, о чем говоришь. Какие силы заварили эту кашу, и кто идет за нами по пятам. Сара, послушай меня очень внимательно. Ты должна сохранить себя в этой войне. Боль по Урсуле затихнет, не дай ей себя растравить и уничтожить. Ты очень смышленая славная ведьмочка, но не лезь туда, куда тебя не просят. Вижу, нет другого выхода, как отослать вас всех в глушь. Каждой найдем место. Будете какими-нибудь гувернантками… Будете скрывать свои знания и умения ото всех. Ни одного заклятья для удачной рыбалки или прочности красок. Ни одного зелья от похмелья. Ты поняла меня? Сара, ты поняла меня?
— Да, сестра Эндора. Я поняла вас.
Вот так история моей жизни вывернулась наизнанку.
========== Часть 2 ==========
Мы расположились вокруг фонтана в уютном внутреннем дворике асьенды барона Руис-Эрнандеса, нашего вечного покровителя, защитника и спонсора. Его достопочтенная матушка, обе незамужние сестры и даже семилетняя дочь Бланка принадлежали нашему ковену, занимая в нем одни из наиболее уважаемых мест.
— Сестры! Рада видеть вас всех, пусть и по такому грустному поводу! — приветствовала нас старшая сестра Дейдра, прекрасная как утренняя заря. Ее гладкие черные волосы были перехвачены позолоченной сеткой, румянец пылал алыми розами, а темные глаза смотрели на нас, запуганных пташек-школярок, поистине с материнской нежностью. — Я знаю, что всем вам страшно, особенно после того, что случилось с малюткой Урсулой. Не проходит и часа, чтобы я не вспоминала о ней и не корила нас, опытных старших ведьм, в произошедшем. Не корила себя лично. Посовещавшись, мы решили принять экстренные меры по вашей защите. Здесь, в Мадриде, вы оставаться не можете. Каждая из вас будет направлена в удаленный уголок мира…
— Мира? — пробежал шёпот среди девушек, тут же обступивших сестру Дейдру.
Мне подурнело. Я стала охлаждать себя водой из фонтана, прикладывая руку то к шее, то ко лбу. Утро выдалось жарким, день же обещал быть невыносимо знойным.
— Вы не ослышались, — подтвердила сестра Эндора. Старая колдунья стояла в тени, обмахиваясь веером. — Вы все покинете Испанию.
Повисло молчание, нарушаемое лишь журчанием воды в фонтане и урчанием в животе Флоры. Всё это было настолько неожиданно, что казалось, будто мы сорвались и, взявшись за руки, камнями полетели в пропасть.
— Есть одно исключение. Сестра Табита останется на своем месте, пока ее нога не срастется окончательно, — уточнила сестра Дейдра. Худенькая веснушчатая Табита, сидящая в плетеном кресле подле сестры Эндоры, пожала плечами. Ее зафиксированная лодыжка покоилась на подушке, демонстрируя общественности нетранспортабельность обладательницы. — А теперь пусть каждая из вас подойдет к сестре Лидии и вытянет из мешка пергамент с местом своего будущего пребывания!
Девушки не пошевелились. Я ткнула Флору под локоть, та недовольно отмахнулась и громко спросила:
— Но как мы будем изъясняться на других языках? Если речь, конечно, не о испанских колониях в Новом Свете? Неужели вы решили отослать нас так далеко от двора Филиппа V?
Сестра Дейдра улыбнулась, точно не было вопроса проще в этой развивающейся трагедии.
— Вы сначала вытяните билет в новую жизнь, а потом мы будем решать индивидуально, — ответила за нее сестра Эндора. — Кто первый?
Девушки по-прежнему стояли на своих местах. Тогда сестра Лидия, низкорослая и плотная словно бочка, сама подошла к нам и застыла напротив Мойры. Та хотела было отшатнуться и увильнуть, но дружеский тычок сзади лишил ее такой возможности. Флора, оказавшая ей эту услугу, развела руками, мол, не тяни время.
— Мойра, — обратилась к юной ведьме сестра Дейдра, — ты будешь первой. Не бойся, дитя мое.
Высокая и сильная Мойра, меньше всего тянувшая на «дитя», нервно сглотнула и достала из мешка маленький свиток.
— Разверни его, Мойра, — велела сестра Дейдра. Мойра продолжила стоять со свитком в руках, не смея узнать свою судьбу. — Мойра!
— Да боже мой! Разверни его! — не выдержала Флора, выхватила у неё свиток, развернула и озвучила: — «Рим»!
— Ух! — одобрительно воскликнула сестра Дейдра, после чего повернулась к сестре Эндоре и уточнила: — Разве мы планировали такие крупные города? Я рассчитывала, что это будет захолустье…
— Это обозначение региона. У меня в списках более точные адреса и детали. Насколько я помню, там речь о предместьях Рима. Достойнейшее семейство. Воспитаннику девять лет, правда, трем предыдущим гувернанткам он заглядывал под юбки и кидал тараканов в их бокалы…- пояснила сестра Эндора. — Флора, ты ведь хорошо изъясняешься по-итальянски?
— Да, но это был выбор Мойры, — попыталась протестовать Флора, краснея при каждом слове и сливаясь со своим шейным платком.
— Это был твой выбор. Ты зачитала текст, — тоном, не терпящим пререканий, парировала сестра Дейдра с прежней материнской улыбкой на устах. — Мойра?
Та покорно снова потянулась за свитком, на этот раз развернув его самостоятельно.
- «Санкт-Петербург», — прочитала Мойра. — Это… Это же Россия! Там холодно, снежно и медведи…
— Учитывая дальность и специфичность места, мы сочли возможным направить воспитанницу ко двору самой императрицы Анны Иоанновны. Мойра, воспользуйся этим шансом, — посоветовала сестра Эндора. — Ты можешь сделать блистательную карьеру.
Далее мои товарки стали подходить к сестре Лидии с гораздо большим энтузиазмом, с одной стороны, надеясь, что место окажется относительно недалеким, с другой, что оно поможет им сделать «блистательную карьеру».
— А теперь Урсула расскажет нам, почему план Хуаны Безумной был провальным с самого начала! — громко сказала сестра Эндора, стукнув ладонью по столу так, что все до единого лепестки сирени слетели с ветки, оставив в вазе лишь голые прутики. — Урсула!
Та жалобно заскулила, но мне нечем ей было помочь: на историю колдовства у меня никогда не оставалось времени, а менять сон на учебник я не собиралась из принципа.
— Ну же! Может быть тебе поможет Сара?
Я отрицательно покачала головой, но, встретив взгляд единственного глаза сестры Эндоры, поняла, что еще одно «не зачтено» моя успеваемость не выдержит.
— Тело ее мужа было слишком тухлым для воскрешения? — предположила я, тут же закусив гусиное перышко.
Сестра Эндора смахнула со стола лепестки сирени и, тяжело вздохнув, опустилась в кресло.
— Девочки, милые девочки. Нельзя же так относиться к своей собственной истории! Вы должны уметь поддержать любую беседу при любом дворе мира, хоть даже и королевском! Как вы помните, — или должны помнить, — Хуана была дочерью католических монархов — Фердинанда II Арагонского и Изабеллы Кастильской. Тех самых, что изменили ход инквизиции — да будет она проклята! — изъяв ее из-под папского надзора.
Изначально планировалось, что с помощью священной канцелярии инквизиции будет поддерживаться чистота католической веры в королевствах Кастилия, Леон и Арагон. Но, как вы знаете, это обернулось масштабным бедствием для нас с вами не только во всей Европе, но даже в Новом Свете. Скольких сестер мы тогда потеряли…
Сентябрь 1506 года, умирает Филипп I Красивый, супруг Хуаны, первый король Кастилии из династии Габсбургов. Умирает то ли от оспы, то ли от яда. Безутешная Хуана везет его тело в королевскую усыпальницу в Гранаде, каждый день открывая его гроб, беседуя с ним и, - что особенно важно, — целуя его в уста. Она надеется, что сможет найти ту ведьму, что поможет ей и вернет его душу в его мертвое тело.
А теперь по пунктам. Первое. Хуана — дочь организаторов нового витка инквизиции. Ни одна из наших сестер, даже самая униженная и оскорбленная, не пошла бы на такую сделку. Кровь за кровь. Второе. Трижды целованное в уста мертвое тело не подлежит самым элементарным процессам восстановления. Третье. Как чисто случайно угадала Сара, тело было «тухлым».
Под конец путешествия процессы зашли так далеко, что ни одна из сил не смогла бы воссоединить душу Филиппа или кого-либо еще конкретно с этим трупом. Четвертое. Идея не имела смысла изначально, так как результат воскрешения никогда не будет равен исходному материалу. Человек — смертный человек — живет лишь единожды, чтобы единожды и умереть.
— Но как же все те истории, что мы слышали от старших ведьм? Сказки? — не выдержала я. Остальные ученицы сразу стали мне поддакивать, наполнив комнату гулом.
Сестра Эндора хлопнула в ладоши, и наступила гробовая тишина. Солнце ярко озаряло ее мясистое бледное лицо со следами оспы на щеках и пустой левой глазницей. Старая колдунья встала со своего места, выпрямившись во весь немалый рост.
— Какие выводы вы должны сделать из этой истории?
— Не влюбляться в мужчин, — пискнула Урсула. Моя подруга всегда отличалась линейным мышлением. Сестра Эндора аж вся передернулась, услышав такую интересную версию.
— Не целовать трижды мертвое тело, если мы планируем его поднять и использовать посмертно в своих целях, — четко отрапортовала я. — Не пытаться поместить чью-либо душу в испорченный субстрат.
— Хорошо, Сара! Хорошие формулировки и подбираемые термины. Еще!
— Не пытаться воскресить простого смертного. А еще никогда не прощать тех, кто нанес оскорбление твоим сестрам, даже если они принадлежат следующему поколению и следующему за ним.
Сестра Эндора, встав за нашей скамьей, положила руку на белокурую голову Урсулы и задумчиво почесала ее за ухом.
— Все так, мои девочки. К глубокому сожалению, должна объявить вам, что инквизиция, так ярко вспыхнувшая в Испании в конце пятнадцатого столетия, набирает новые обороты. Вчера одну из наших сестер — Роберту Невезучую, — приговорили к смертной казни через сожжение. Ранее, как вы должны знать, нам удавалось спасать своих людей от обвинений, но этот прецедент войдет в новейшую историю колдовства черным пятном. Да, Роберта была отверженной. Она не соблюдала заповеди, не посещала собрания, имела сомнительную репутацию, а ее язык был грязнее зада коровы. Но она была одной из нас. Я запрещаю вам временно брать заказы у горожан. Даже если вас будут очень просить. Даже если лицо, которому требуется услуга, весьма влиятельно и обращалось за оным к вам ранее. Даже если вас попросит кто-то королевских кровей.
Тут поднялся такой гомон в учебной комнате, что я искренне испугалась за свой тонкий слух. Многие из нас, продолжая брать уроки у старших сестер для получения колдовской печати, давно уже были финансово самостоятельными. Конечно, это была совершенно примитивная «домашняя» магия, которая чаще всего банально помогала в быту простым людям. Ничего действительно сложного ни одна из нас пока не умела в силу смешного для ведьм возраста.
Так сложилось, что здесь, в столице, маги давно составляли некую третью власть, разумеется, неофициальную. Самые сильные из них даже, возможно, стояли за троном. О нас не принято было говорить в обществе, но наше присутствие всегда было неотъемлемой частью мира.
Неудивительно, что еще два века назад испанская королева везла по стране гроб с разлагающимся телом в надежде получить помощь от тех, кого ее родители мечтали стереть с лица земли.
— А что же нам делать? Я сирота! — заметила Флора. — Чем мне зарабатывать? Кто мне поможет?
— И я! — присоединилась Мойра.
— И я, — грустно добавила я.
— Тихо! — Сестра Эндора говорила громко и четко, так, чтобы даже самые немытые уши уловили смысл. — Вас никто не собирается бросать на произвол судьбы. Не зря же мы прилагали столько усилий, чтобы вы не уступали ни в чем барышням своего возраста и положения лучше, чем многие из вас имеют сейчас. Ковен позаботится о вас. Единственное требование для вашей же безопасности: забудьте на время о магии. Станьте простыми благовоспитанными девушками. Мы вернем свое положение, но вы — наше будущее — должны быть в целости и сохранности до того дня. Вы птенцы моего гнезда, и я клянусь, что не дам вас в обиду.
Я поверила ей тогда. Она умела убеждать и доносить информацию доступным образом, она же научила меня рассуждать и строить логические цепочки.
Но я не могла допустить и мысли, что мою подругу, мою смешливую влюбчивую Урсулу схватят в эту же ночь, вытащат из ее же собственной постели и проволокут за волосы по брусчатке в одной рубахе.
Как это могло произойти, почему ковен не смог — или не захотел — защитить ее, я не знала. Как на нее вообще вышли? Кто за этим стоял? Эти вопросы стали моей мантрой на очень долгое время. Я повторяла их вновь и вновь, пока они не закольцевались в единое «я так не хочу».
Сестра Эндора запретила нам присутствовать на казни. Конечно, я не собиралась слушать ее. На мое: «Почему вы ее не спасаете?», сестра Эндора ответила: «Урсула уже мертва». Смысл этих слов дошел до меня, когда я увидела, как моя пухленькая маленькая Урсула шла босой через беснующуюся толпу, еще совсем недавно принимавшую наши услуги с большой готовностью.
Очевидно, Урсулу пытали. Вывернутые запястья не держали длинную свечу, обязательную для аутодафе, поэтому ее просто привязали к рукам. На голове имелись четкие обширные очаги подкравливающих проплешин, откуда силой были выдернуты целые пряди волос. Глаза, синие озера, смотрели куда-то вбок, а спекшийся рот что-то повторял, что-то короткое и резкое. После каждого слова Урсула дергалась в странном полупоклоне, выпрямлялась и вновь повторяла его же, судя по шевелению губ.
Она сошла с ума от пыток. Когда зачитывали обвинение и требовали признать вину, Урусула не проявила никакого интереса к процессу, продолжив судорожно наклоняться и бормотать. Естественно, она не смогла покаяться и была возведена на костер.
…Те крики полетели так высоко в небо, что ангелы должны были сжалиться, но как это часто бывает в подобных случаях, Небесное Воинство предпочло молча наблюдать сверху. Кожа лохмотьями слетала с тугих бедер несчастной, прежде так игриво колыхавшихся под модными платьями при ходьбе по улицам города.
Должна признаться, что в то время мой путь в изучении магии по-настоящему только начинался. Я не могла бы украсть Урсулу или заменить огонь чем-то безвредным, но, как я считала, я уже хорошо овладела искусством насылать сон, а потому попыталась применить его к подруге, надеясь, что та перестанет чувствовать боль.
Мои губы дрожали, слезы ручьем лились из глаз и застилали обзор, толпа мешала сосредоточиться. Вместо желаемого эффекта из рукавов моего платья вылетали то снопы желтых искр, то изо рта вырывались мыльные пузыри, в общем, все, что могло вызвать подозрения.
Крик Урсулы перешел в вой, долгий, нет, бесконечный. Я зарыдала в голос, впервые почувствовав себя настолько беспомощной и глупой, а мои рукава и вовсе загорелись. Не знаю, что я стала бы делать дальше, но моя одежда внезапно погасла. Чья-то сильная рука потащила меня сквозь людской массив и вывела в безопасное место. Вой за моей спиной стих.
— Глупая девка! — ударила меня по щеке сестра Эндора, моментально закончив истерику (должно быть помимо боли мне помогли заклятием утешения). Дальнейшее отчитывание происходило уже в учебном классе.
— Я не буду оправдываться, — не поднимая глаз, тихо сказала я тогда. — Я — дура, которая не способна пока наложить чары для уменьшения боли. Но вы! Да, ее душу изувечили, но тело можно было попытаться спасти! Или не дать умереть такой жестокой смертью…
— Девочка, ты не знаешь, о чем говоришь. Какие силы заварили эту кашу, и кто идет за нами по пятам. Сара, послушай меня очень внимательно. Ты должна сохранить себя в этой войне. Боль по Урсуле затихнет, не дай ей себя растравить и уничтожить. Ты очень смышленая славная ведьмочка, но не лезь туда, куда тебя не просят. Вижу, нет другого выхода, как отослать вас всех в глушь. Каждой найдем место. Будете какими-нибудь гувернантками… Будете скрывать свои знания и умения ото всех. Ни одного заклятья для удачной рыбалки или прочности красок. Ни одного зелья от похмелья. Ты поняла меня? Сара, ты поняла меня?
— Да, сестра Эндора. Я поняла вас.
Вот так история моей жизни вывернулась наизнанку.
========== Часть 2 ==========
Мы расположились вокруг фонтана в уютном внутреннем дворике асьенды барона Руис-Эрнандеса, нашего вечного покровителя, защитника и спонсора. Его достопочтенная матушка, обе незамужние сестры и даже семилетняя дочь Бланка принадлежали нашему ковену, занимая в нем одни из наиболее уважаемых мест.
— Сестры! Рада видеть вас всех, пусть и по такому грустному поводу! — приветствовала нас старшая сестра Дейдра, прекрасная как утренняя заря. Ее гладкие черные волосы были перехвачены позолоченной сеткой, румянец пылал алыми розами, а темные глаза смотрели на нас, запуганных пташек-школярок, поистине с материнской нежностью. — Я знаю, что всем вам страшно, особенно после того, что случилось с малюткой Урсулой. Не проходит и часа, чтобы я не вспоминала о ней и не корила нас, опытных старших ведьм, в произошедшем. Не корила себя лично. Посовещавшись, мы решили принять экстренные меры по вашей защите. Здесь, в Мадриде, вы оставаться не можете. Каждая из вас будет направлена в удаленный уголок мира…
— Мира? — пробежал шёпот среди девушек, тут же обступивших сестру Дейдру.
Мне подурнело. Я стала охлаждать себя водой из фонтана, прикладывая руку то к шее, то ко лбу. Утро выдалось жарким, день же обещал быть невыносимо знойным.
— Вы не ослышались, — подтвердила сестра Эндора. Старая колдунья стояла в тени, обмахиваясь веером. — Вы все покинете Испанию.
Повисло молчание, нарушаемое лишь журчанием воды в фонтане и урчанием в животе Флоры. Всё это было настолько неожиданно, что казалось, будто мы сорвались и, взявшись за руки, камнями полетели в пропасть.
— Есть одно исключение. Сестра Табита останется на своем месте, пока ее нога не срастется окончательно, — уточнила сестра Дейдра. Худенькая веснушчатая Табита, сидящая в плетеном кресле подле сестры Эндоры, пожала плечами. Ее зафиксированная лодыжка покоилась на подушке, демонстрируя общественности нетранспортабельность обладательницы. — А теперь пусть каждая из вас подойдет к сестре Лидии и вытянет из мешка пергамент с местом своего будущего пребывания!
Девушки не пошевелились. Я ткнула Флору под локоть, та недовольно отмахнулась и громко спросила:
— Но как мы будем изъясняться на других языках? Если речь, конечно, не о испанских колониях в Новом Свете? Неужели вы решили отослать нас так далеко от двора Филиппа V?
Сестра Дейдра улыбнулась, точно не было вопроса проще в этой развивающейся трагедии.
— Вы сначала вытяните билет в новую жизнь, а потом мы будем решать индивидуально, — ответила за нее сестра Эндора. — Кто первый?
Девушки по-прежнему стояли на своих местах. Тогда сестра Лидия, низкорослая и плотная словно бочка, сама подошла к нам и застыла напротив Мойры. Та хотела было отшатнуться и увильнуть, но дружеский тычок сзади лишил ее такой возможности. Флора, оказавшая ей эту услугу, развела руками, мол, не тяни время.
— Мойра, — обратилась к юной ведьме сестра Дейдра, — ты будешь первой. Не бойся, дитя мое.
Высокая и сильная Мойра, меньше всего тянувшая на «дитя», нервно сглотнула и достала из мешка маленький свиток.
— Разверни его, Мойра, — велела сестра Дейдра. Мойра продолжила стоять со свитком в руках, не смея узнать свою судьбу. — Мойра!
— Да боже мой! Разверни его! — не выдержала Флора, выхватила у неё свиток, развернула и озвучила: — «Рим»!
— Ух! — одобрительно воскликнула сестра Дейдра, после чего повернулась к сестре Эндоре и уточнила: — Разве мы планировали такие крупные города? Я рассчитывала, что это будет захолустье…
— Это обозначение региона. У меня в списках более точные адреса и детали. Насколько я помню, там речь о предместьях Рима. Достойнейшее семейство. Воспитаннику девять лет, правда, трем предыдущим гувернанткам он заглядывал под юбки и кидал тараканов в их бокалы…- пояснила сестра Эндора. — Флора, ты ведь хорошо изъясняешься по-итальянски?
— Да, но это был выбор Мойры, — попыталась протестовать Флора, краснея при каждом слове и сливаясь со своим шейным платком.
— Это был твой выбор. Ты зачитала текст, — тоном, не терпящим пререканий, парировала сестра Дейдра с прежней материнской улыбкой на устах. — Мойра?
Та покорно снова потянулась за свитком, на этот раз развернув его самостоятельно.
- «Санкт-Петербург», — прочитала Мойра. — Это… Это же Россия! Там холодно, снежно и медведи…
— Учитывая дальность и специфичность места, мы сочли возможным направить воспитанницу ко двору самой императрицы Анны Иоанновны. Мойра, воспользуйся этим шансом, — посоветовала сестра Эндора. — Ты можешь сделать блистательную карьеру.
Далее мои товарки стали подходить к сестре Лидии с гораздо большим энтузиазмом, с одной стороны, надеясь, что место окажется относительно недалеким, с другой, что оно поможет им сделать «блистательную карьеру».
