Пить электричество
В ночь с четверга на пятницу на город спустился невероятно густой туман. Взглянув в окно с четвёртого этажа, в ночном дворе был виден лишь рассеянный свет фонарей и очертания деревьев. Ничего кроме – ни соседних построек, ни припаркованных машин, ни дорог, ни тротуаров, ни красочного комплекса детской площадки во дворе тем более. Не читал подробные погодные сводки, предупреждали ли вообще об этом. Меня, как обычно, как, думаю, и многих, интересовала вечером лишь погода на завтра. А наружу я вообще выглянул совершенно случайно.
Закрывал остывшую после ужина духовку, складывал туда, как в запасной шкаф, обратно различные сковородки вверх и вниз от решётки, служащей своеобразной внутренней полкой. Мыть и чистить что-либо не требовалось, запекали мы гуляш с луком, дольками картофеля и пряностями в особом высоком противне, который жена уже ополоснула и протёрла, оставляя подсохнуть от мелких капель.
Настя ждала в постели, мы даже погасили основной свет, оставляя только бордовую бра на стене. Вероятно, от этого-то и бросилось, что за окном всё какое-то «странное». Да и то сразу я не придал этому значения, а из нашей спальни пошёл на кухню, всё сложить в духовой шкаф, чтобы бардака не было. Когда это ещё мы теперь решим что-то запечь, у нас такое нечасто бывает.
И, вот, разделавшись с домашними делами на кухне, погасив свет, уходя, я обратил внимание, как странно снаружи горят фонари в этой белой дымке. Вернулся на кухню, спешно подойдя к окну, ушибся мизинцем о ножку табуретки, будь она неладна, но увиденное поразило меня даже сильнее боли.
Я, раскрыв рот, глядел, как вокруг в темноте осенним вечером вдруг белым бело. Да ещё так сильно, что туман взбирался ввысь, даже не знаю, этажа, может, до седьмого, а то и выше - соседний дом же было почти не видно, лишь те окна, в которых горит свет, как-то намекают о своём существовании. Всё скрывалось в этой пелене. Не припомню, чтобы когда-то видел его столь густым, но ощущение точь-в-точь, как при просмотре того советского мультика.
И ощущаешь себя и впрямь таким маленьким беспомощным ёжиком, вокруг которого простираются клубы неизвестности, преисполненные всеми формами и очертаниями страхов и ужасов, которые себе только можно вообразить. Вот только увиденное мной оказалось совершенно реальным.
Было видно фонарь на углу, фонарь на детской площадки, наш ближайший недалеко от подъезда и один вдали на перекрёстке, где заканчивался соседний дом и дорога расползалась на три стороны – к нам, вправо и в соседний двор дома напротив. Все огоньки на своих местах, вот только даже сами столбы видно не было. Разве что, у двух самых ближайших.
Вид дополнялся тем, что время было позднее, мы засиделись, смотрели за ужином французскую мелодраму, хотя описание и указанный жанр вообще-то обещали комедию. Ни я, ни Настя в фильме не нашли ничего смешного и даже мало-мальски забавного, а так он был неплох, насколько неплохой вообще может быть мелодрама. Я бы предпочёл что-то более динамичное, но сегодня кино на вечер выбирала она.
Так вот, из-за того, что мы припозднились, в соседнем доме, и без того крайне плохо видневшимся, тоже горело довольно мало окон. Большинство людей легли спать, оно и понятно, пятницу любят многие, но она, как ни крути, всё ещё рабочий день. Когда ж уже сделают три выходных на неделе… Как бы сразу всем стало хорошо и легко.
Отчего-то, я в тот момент даже не думал, что будет, если эта непроглядная пелена продержится до утра и как мне ехать на работу сквозь такое. Легкомысленно казалось, что всё развеется, как обычно, когда такое случалось, на ночь глядя. Просто никогда прежде морок не был столь непроглядным и густым.
Просто смотрел во двор, пытался, будто в детской игре, увидеть какие-то очертания знакомых объектов, что-то проглядывалось, типа близрастущих деревьев и опять-таки видневшейся стене дома по правую руку, где сине-зелёным горели в основном лишь газовые люминесцентные лампы столбиком всех лестничных пролётов крайнего подъезда.
И тут, как раз, пока я глядел направо, выясняя, сколь много соседей ещё не спит, что скудно проглядывалось по рыжеватым продольным сияниям редких зажжённых окон, я заметил краем глаза какое-то движение возле фонаря на углу. Как будто его что-то обхватывает, причём довольно крупное, ведь речь идёт о столбе высотой, ну, почти с наши четыре этажа, лампы фонарей же буквально напротив.
Мне ещё показалось, что в этом рассеиваемом туманом свете виднеются покачивающиеся листья ветвей ближайшего дерева, свисающие берёзовые серёжки и всё в таком духе. Вот только, переведя туда взгляд, я тут же понял, что дело неладное. Оно покачивалось из стороны в сторону словно борода невидимого гиганта. И всё бы списать на ветер, раскачивавший ветви и листья, да только двигалось оно совершенно не так, как если б на него что-то дуло.
Столб фонаря же обхватывали какие-то тянущиеся извне лианы, серо-коричневые с мутно-зелёными прожилками, особо хорошо видневшимися на изгибах. Они выглядели одновременно и как извивающиеся змеи или даже подвижные щупальца, и как сочленённые ноги каких-нибудь крабов, а больше всего напоминали некоторые виды сороконожек, виденные мной разве что в документальных передачах о природе.
Я прильнул к стеклу, уперевшись ладонями в подоконник, дышал так, что запотевшее окно ещё сильнее начинало мешать обзору, так что приходилось менять положение головы, и с нервозно забившимся сердцем, вероятно, даже приоткрыв рот, глядел на неведомое явление.
Откуда-то сверху и сбоку непонятные трубки, как лапы невиданного огромного существа, пришедшего с туманом, цеплялись за столб и тянулись вверх к самой лампе, прилипали к ней, немного провисая своими плотными частями, а потом начинали мерцать теми самыми зелёными прожилками, по которым, как я решил, буквально потек или свет или попросту электричество!
В тон замерцали и огоньки соседнего подъезда, и окна квартир, где люди ещё не легли спать. Вероятно, мерцала и бра у нас в спальне, а вот на кухне свет уже был выключен, иначе бы врядли я смог рассмотреть всё настолько детально, да ещё сквозь туман. Повезло, что фонарь на углу был одним из двух к нам ближайших, так как, боюсь, произойди такое с тем, на перекрёстке или даже с центральным, освещавшим комплексы детской площадки, я бы узрел лишь мерцание лампы сквозь белёсую густую дымку и ничего кроме.
А здесь я точно видел какие-то отростки! Шланги пришельцев или какие-то провода, длинные мерзкие языки, щупальца чудища, ожившие и питающиеся энергией растения… или всё сразу, я не имею ни малейшего понятия. Страх перед неведомым из тумана лишь усиливался. Это как с темнотой – мы боимся не её, а того, что может в ней оказаться. То же самое и с туманом, первобытное чувство истинной человеческой паники от колоссальных возможностей собственного воображения, рисующего самые немыслимые вещи. Я ощутил, как волосы короткой стрижки на моей голове сами поднимаются дыбом. Особенно хорошо это ощущалось у кромки лба, словно их буквально сотней пинцетов тянули вверх или же хватали невидимой рукой.
Может, даже и не страх тому причиной, а какое-то электромагнитное поле. Знаете же, как тянутся волосы иногда к расчёске или к чему-то, чем провели по шерстяному свитеру. Опять же, возможно, и то, и другое одновременно. Истинный первобытный ужас человеческого нутра перед непостижимым и непознанным смешался с создаваемой энергетической тягой…
Я смотрел и видел, как нечто крупное, словно затаившийся в тумане громадный паук или зависший над фонарём корабль пришельцев буквально пил электричество, касаясь внешнего плафона на высоком столбе. И, что удивительно, не мерцал вокруг только фонарь, в то время, как огни домов и соседние огоньки на всё это реагировали вместе, в такт плывущим зелёным частичкам по этим трубкам или даже чудовищным лапкам.
Всё продолжалось с минуту, а потом это нечто выпустило наш угловой фонарь из своей хватки и также непонятным образом скрылось, плавно уходя вглубь, скрываясь в тумане. Сказать, что я был обескуражен – не сказать ничего. Я прибывал в настоящем шоке и не понимал, что происходит и как же вообще такое возможно.
Я буквально стоял и ждал, когда же нечто подобное постигнет соседний или же дальний фонари, когда опять всё вокруг замигает, замерцает, когда сквозь туман я увижу, если уж не эти лианы и щупальца, то хотя бы зеленоватый свет испитой энергии, струящийся по лапкам к своему неведомому лохматому хозяину, чья «борода» тогда раскачивалась над фонарём на подобие свисавшей листвы…
Однако же, ничего не последовало. Ничего не продолжилось и даже никаких странных звуков, будь то скрежет, топот, гул или там рёв реактивных двигателей летающей тарелки, рассекающей воздух и пробивающей звуковой барьер в своём стремлении покинуть нашу атмосферу… Ничего. Более никаких таинственных звуков и видений, но я точно уверен в том, что видел. Это не могло быть ни сном, ни разыгравшейся фантазией, ни чем-то навеянным последними событиями в жизни…
Не сошёл же я с ума в конце-то концов?! Но, кажется, теперь уже начинаю терять рассудок… Плохо сплю по ночам, не люблю смотреть в окно, особенно с кухни, предпочитаю держаться от вида во двор подальше. Это событие меня просто так не отпускает. А вокруг никто даже ни о чём не догадывается! Люди по привычке себе живут, видят сны и не задумываются о том, что там в тумане.
Насте ничего не рассказал, разумеется. Во-первых, незачем её пугать и тревожить, а, во-вторых, ведь всё равно не поверит, начнёт глядеть на меня, как на сумасшедшего, а это может и вовсе сказаться на отношениях. Главное не пускать её наружу, когда такое случается. Благо у нас нет собаки, которую необходимо выгуливать в любую погоду, и потому можно пытаться спрятаться дома от тех страшных сил, что шастают где-то там, во мраке.
Хмарь рассеялась к утру бесследно, но от этого стало не легче. Вязкая таинственность природы этого непроглядного явления теперь определённо не даст мне покоя. Фонари всё горят, как и раньше. Осенний свирепый ветер рьяно срывает листву, оголяя деревья. Холодает день ото дня. И, время от времени, вокруг по вечерам вновь может сгущаться по городу белая мгла.
А я не перестаю гадать и вспоминать то, что видел. Разные детали, мелкие подробности и очертания… То, как запотевало окно, мешая обзору, как скрывала густая мгла чуть ли не всё вокруг, как двигались непонятные моему разуму причудливые вещицы, тянущиеся из непроглядной бездны в наш обыденный мир, ломая всё, что когда-то казалось незыблемым, близким, родным и понятным.
Отныне с каждым туманом, с каждой увиденной дымкой, я начинаю дрожать, так как вспоминаю, что в нём может скрываться нечто странное, нечто довольно крупное и неведомое. То, что пьёт электричество, что втихаря подпитывается нашей энергией. Непонятного устройства и в неизвестном количестве. То, что приходит с туманом…
Влад Волков
Группа в ВК: https://vk.com/vlad_volkov_books
В ночь с четверга на пятницу на город спустился невероятно густой туман. Взглянув в окно с четвёртого этажа, в ночном дворе был виден лишь рассеянный свет фонарей и очертания деревьев. Ничего кроме – ни соседних построек, ни припаркованных машин, ни дорог, ни тротуаров, ни красочного комплекса детской площадки во дворе тем более. Не читал подробные погодные сводки, предупреждали ли вообще об этом. Меня, как обычно, как, думаю, и многих, интересовала вечером лишь погода на завтра. А наружу я вообще выглянул совершенно случайно.
Закрывал остывшую после ужина духовку, складывал туда, как в запасной шкаф, обратно различные сковородки вверх и вниз от решётки, служащей своеобразной внутренней полкой. Мыть и чистить что-либо не требовалось, запекали мы гуляш с луком, дольками картофеля и пряностями в особом высоком противне, который жена уже ополоснула и протёрла, оставляя подсохнуть от мелких капель.
Настя ждала в постели, мы даже погасили основной свет, оставляя только бордовую бра на стене. Вероятно, от этого-то и бросилось, что за окном всё какое-то «странное». Да и то сразу я не придал этому значения, а из нашей спальни пошёл на кухню, всё сложить в духовой шкаф, чтобы бардака не было. Когда это ещё мы теперь решим что-то запечь, у нас такое нечасто бывает.
И, вот, разделавшись с домашними делами на кухне, погасив свет, уходя, я обратил внимание, как странно снаружи горят фонари в этой белой дымке. Вернулся на кухню, спешно подойдя к окну, ушибся мизинцем о ножку табуретки, будь она неладна, но увиденное поразило меня даже сильнее боли.
Я, раскрыв рот, глядел, как вокруг в темноте осенним вечером вдруг белым бело. Да ещё так сильно, что туман взбирался ввысь, даже не знаю, этажа, может, до седьмого, а то и выше - соседний дом же было почти не видно, лишь те окна, в которых горит свет, как-то намекают о своём существовании. Всё скрывалось в этой пелене. Не припомню, чтобы когда-то видел его столь густым, но ощущение точь-в-точь, как при просмотре того советского мультика.
И ощущаешь себя и впрямь таким маленьким беспомощным ёжиком, вокруг которого простираются клубы неизвестности, преисполненные всеми формами и очертаниями страхов и ужасов, которые себе только можно вообразить. Вот только увиденное мной оказалось совершенно реальным.
Было видно фонарь на углу, фонарь на детской площадки, наш ближайший недалеко от подъезда и один вдали на перекрёстке, где заканчивался соседний дом и дорога расползалась на три стороны – к нам, вправо и в соседний двор дома напротив. Все огоньки на своих местах, вот только даже сами столбы видно не было. Разве что, у двух самых ближайших.
Вид дополнялся тем, что время было позднее, мы засиделись, смотрели за ужином французскую мелодраму, хотя описание и указанный жанр вообще-то обещали комедию. Ни я, ни Настя в фильме не нашли ничего смешного и даже мало-мальски забавного, а так он был неплох, насколько неплохой вообще может быть мелодрама. Я бы предпочёл что-то более динамичное, но сегодня кино на вечер выбирала она.
Так вот, из-за того, что мы припозднились, в соседнем доме, и без того крайне плохо видневшимся, тоже горело довольно мало окон. Большинство людей легли спать, оно и понятно, пятницу любят многие, но она, как ни крути, всё ещё рабочий день. Когда ж уже сделают три выходных на неделе… Как бы сразу всем стало хорошо и легко.
Отчего-то, я в тот момент даже не думал, что будет, если эта непроглядная пелена продержится до утра и как мне ехать на работу сквозь такое. Легкомысленно казалось, что всё развеется, как обычно, когда такое случалось, на ночь глядя. Просто никогда прежде морок не был столь непроглядным и густым.
Просто смотрел во двор, пытался, будто в детской игре, увидеть какие-то очертания знакомых объектов, что-то проглядывалось, типа близрастущих деревьев и опять-таки видневшейся стене дома по правую руку, где сине-зелёным горели в основном лишь газовые люминесцентные лампы столбиком всех лестничных пролётов крайнего подъезда.
И тут, как раз, пока я глядел направо, выясняя, сколь много соседей ещё не спит, что скудно проглядывалось по рыжеватым продольным сияниям редких зажжённых окон, я заметил краем глаза какое-то движение возле фонаря на углу. Как будто его что-то обхватывает, причём довольно крупное, ведь речь идёт о столбе высотой, ну, почти с наши четыре этажа, лампы фонарей же буквально напротив.
Мне ещё показалось, что в этом рассеиваемом туманом свете виднеются покачивающиеся листья ветвей ближайшего дерева, свисающие берёзовые серёжки и всё в таком духе. Вот только, переведя туда взгляд, я тут же понял, что дело неладное. Оно покачивалось из стороны в сторону словно борода невидимого гиганта. И всё бы списать на ветер, раскачивавший ветви и листья, да только двигалось оно совершенно не так, как если б на него что-то дуло.
Столб фонаря же обхватывали какие-то тянущиеся извне лианы, серо-коричневые с мутно-зелёными прожилками, особо хорошо видневшимися на изгибах. Они выглядели одновременно и как извивающиеся змеи или даже подвижные щупальца, и как сочленённые ноги каких-нибудь крабов, а больше всего напоминали некоторые виды сороконожек, виденные мной разве что в документальных передачах о природе.
Я прильнул к стеклу, уперевшись ладонями в подоконник, дышал так, что запотевшее окно ещё сильнее начинало мешать обзору, так что приходилось менять положение головы, и с нервозно забившимся сердцем, вероятно, даже приоткрыв рот, глядел на неведомое явление.
Откуда-то сверху и сбоку непонятные трубки, как лапы невиданного огромного существа, пришедшего с туманом, цеплялись за столб и тянулись вверх к самой лампе, прилипали к ней, немного провисая своими плотными частями, а потом начинали мерцать теми самыми зелёными прожилками, по которым, как я решил, буквально потек или свет или попросту электричество!
В тон замерцали и огоньки соседнего подъезда, и окна квартир, где люди ещё не легли спать. Вероятно, мерцала и бра у нас в спальне, а вот на кухне свет уже был выключен, иначе бы врядли я смог рассмотреть всё настолько детально, да ещё сквозь туман. Повезло, что фонарь на углу был одним из двух к нам ближайших, так как, боюсь, произойди такое с тем, на перекрёстке или даже с центральным, освещавшим комплексы детской площадки, я бы узрел лишь мерцание лампы сквозь белёсую густую дымку и ничего кроме.
А здесь я точно видел какие-то отростки! Шланги пришельцев или какие-то провода, длинные мерзкие языки, щупальца чудища, ожившие и питающиеся энергией растения… или всё сразу, я не имею ни малейшего понятия. Страх перед неведомым из тумана лишь усиливался. Это как с темнотой – мы боимся не её, а того, что может в ней оказаться. То же самое и с туманом, первобытное чувство истинной человеческой паники от колоссальных возможностей собственного воображения, рисующего самые немыслимые вещи. Я ощутил, как волосы короткой стрижки на моей голове сами поднимаются дыбом. Особенно хорошо это ощущалось у кромки лба, словно их буквально сотней пинцетов тянули вверх или же хватали невидимой рукой.
Может, даже и не страх тому причиной, а какое-то электромагнитное поле. Знаете же, как тянутся волосы иногда к расчёске или к чему-то, чем провели по шерстяному свитеру. Опять же, возможно, и то, и другое одновременно. Истинный первобытный ужас человеческого нутра перед непостижимым и непознанным смешался с создаваемой энергетической тягой…
Я смотрел и видел, как нечто крупное, словно затаившийся в тумане громадный паук или зависший над фонарём корабль пришельцев буквально пил электричество, касаясь внешнего плафона на высоком столбе. И, что удивительно, не мерцал вокруг только фонарь, в то время, как огни домов и соседние огоньки на всё это реагировали вместе, в такт плывущим зелёным частичкам по этим трубкам или даже чудовищным лапкам.
Всё продолжалось с минуту, а потом это нечто выпустило наш угловой фонарь из своей хватки и также непонятным образом скрылось, плавно уходя вглубь, скрываясь в тумане. Сказать, что я был обескуражен – не сказать ничего. Я прибывал в настоящем шоке и не понимал, что происходит и как же вообще такое возможно.
Я буквально стоял и ждал, когда же нечто подобное постигнет соседний или же дальний фонари, когда опять всё вокруг замигает, замерцает, когда сквозь туман я увижу, если уж не эти лианы и щупальца, то хотя бы зеленоватый свет испитой энергии, струящийся по лапкам к своему неведомому лохматому хозяину, чья «борода» тогда раскачивалась над фонарём на подобие свисавшей листвы…
Однако же, ничего не последовало. Ничего не продолжилось и даже никаких странных звуков, будь то скрежет, топот, гул или там рёв реактивных двигателей летающей тарелки, рассекающей воздух и пробивающей звуковой барьер в своём стремлении покинуть нашу атмосферу… Ничего. Более никаких таинственных звуков и видений, но я точно уверен в том, что видел. Это не могло быть ни сном, ни разыгравшейся фантазией, ни чем-то навеянным последними событиями в жизни…
Не сошёл же я с ума в конце-то концов?! Но, кажется, теперь уже начинаю терять рассудок… Плохо сплю по ночам, не люблю смотреть в окно, особенно с кухни, предпочитаю держаться от вида во двор подальше. Это событие меня просто так не отпускает. А вокруг никто даже ни о чём не догадывается! Люди по привычке себе живут, видят сны и не задумываются о том, что там в тумане.
Насте ничего не рассказал, разумеется. Во-первых, незачем её пугать и тревожить, а, во-вторых, ведь всё равно не поверит, начнёт глядеть на меня, как на сумасшедшего, а это может и вовсе сказаться на отношениях. Главное не пускать её наружу, когда такое случается. Благо у нас нет собаки, которую необходимо выгуливать в любую погоду, и потому можно пытаться спрятаться дома от тех страшных сил, что шастают где-то там, во мраке.
Хмарь рассеялась к утру бесследно, но от этого стало не легче. Вязкая таинственность природы этого непроглядного явления теперь определённо не даст мне покоя. Фонари всё горят, как и раньше. Осенний свирепый ветер рьяно срывает листву, оголяя деревья. Холодает день ото дня. И, время от времени, вокруг по вечерам вновь может сгущаться по городу белая мгла.
А я не перестаю гадать и вспоминать то, что видел. Разные детали, мелкие подробности и очертания… То, как запотевало окно, мешая обзору, как скрывала густая мгла чуть ли не всё вокруг, как двигались непонятные моему разуму причудливые вещицы, тянущиеся из непроглядной бездны в наш обыденный мир, ломая всё, что когда-то казалось незыблемым, близким, родным и понятным.
Отныне с каждым туманом, с каждой увиденной дымкой, я начинаю дрожать, так как вспоминаю, что в нём может скрываться нечто странное, нечто довольно крупное и неведомое. То, что пьёт электричество, что втихаря подпитывается нашей энергией. Непонятного устройства и в неизвестном количестве. То, что приходит с туманом…
Влад Волков
Группа в ВК: https://vk.com/vlad_volkov_books
