Песнь о Льюльяйльяко, спящем страже небес
В объятьях Анд, где небо с землёй сливается,
Вздымается Льюльяйльяко, титан, что спит.
Его чело, из камня и льда сплетённое,
Хранит секреты древних, что мир забыт.
Когда-то, в дни, когда боги ходили по земле,
Льюльяйльяко был стражем небесных врат.
Он зорко следил за движением звёзд и солнца,
И отгонял от мира людского злых духов рать.
Его дыхание – ветер, что свищет в ущельях,
Его слёзы – реки, что в долины текут.
Его гнев – землетрясения, что горы рушат,
И лава, что плавит камень, как воск тают.
Но время шло, и боги покинули землю,
Оставив Льюльяйльяко в одиночестве вечном.
Он заснул, утомлённый бременем власти,
И стал лишь горой, покрытой снегом и льдом.
Но в глубине его дремлет огонь неугасимый,
И память о днях, когда он был владыкой небес.
И если когда-нибудь мир снова погрязнет во тьме,
Льюльяйльяко проснется, и явит свою мощь чудес.
И тогда задрожит земля под его поступью,
И небо озарится пламенем его гнева.
И все, кто посмел нарушить покой его сна,
Познают силу древнего бога, что спит в Льюльяйльяко.
Поэтому чтите Льюльяйльяко, дети земли,
И не тревожьте его сон своим корыстным желанием.
Ибо в его молчании таится великая сила,
Которая может, как спасти, так и уничтожить создание.
Сан-Педро: Дыхание Древних Богов
В сердце гор, где небо шепчет с землёй,
Встают Сан-Педро, стражи вечной тьмы.
Не просто камни, вздыбленные судьбой,
А спящие гиганты, полные зимы.
Когда-то, в дни, когда боги ходили пешком,
И горы были лишь песчинками в руках,
Сан-Педро был не пиком, а живым огнём,
Дыханием древних, сеющим страх.
Говорили, в чреве его, в лаве кипящей,
Ковались молоты для громовержца Тора,
И плавились сердца, в ненависти горящей,
У тех, кто осмелился бросить вызов богам.
И каждый вздох его, как рык зверя в клетке,
Встряхивал землю, заставляя реки вспять течь.
И пепел, словно саван, в чёрной метке,
Накрывал долины, обрекая их на смерть.
Но время шло, и боги ушли в забвенье,
И гнев Сан-Педро стих, уснул глубоким сном.
Теперь лишь ветер шепчет о былом волненье,
И снег, как саван, укрывает его дом.
Но помни, путник, глядя на его величие,
Что спит гигант, и в нём ещё живёт огонь.
И если разбудить его, в безумном лихолетье,
Он вновь покажет миру ярость древних дней, и боль.
Сан-Педро – не просто гора, а спящий бог,
Напоминание о силе, что дремлет в земле.
И каждый, кто приблизится к нему хоть на шаг,
Должен помнить: он ходит по краю бездны, во мгле.
Сердце, спящее в огне: Миф о Попокатепетле
В долине древней, где тени пляшут,
Два пика гордых вздымают плечи.
Один – Истаксиуатль, дева спящая,
Другой – Попокатепетль, страж вечный.
Давным-давно, когда боги правили миром,
Жила принцесса, красой затмевающая солнце.
Истаксиуатль, дочь вождя могучего,
Любовь в сердце хранила, как сокровище донце.
Попокатепетль, воин отважный,
Ей сердце отдал, в бою закалённое.
Клялись они в верности вечной,
Под небом звёздным, судьбой наречённом.
Но зависть змеёй вползла в души злые,
И ложь прошептала, как ветер ночной.
Воины подлые, жаждущие власти,
Солгали принцессе о смерти героя.
Истаксиуатль, сердце разбито горем,
Уснула навеки, в объятьях печали.
Укрыл её снег, как саван невинный,
И стала горой, о любви напоминая.
Попокатепетль, вернувшись с победой,
Узнал о предательстве, о лжи и обмане.
Взял тело любимой, на вершину поднял,
И сам рядом лёг, в вечном страдании.
Но боги, тронутые горем великим,
Превратили их в горы, навеки сближая.
Истаксиуатль спит, укрытая снегом,
А Попокатепетль, страж, её охраняет.
И до сих пор, из сердца вулкана,
Дым поднимается, словно вздох тоски.
То Попокатепетль, в вечной печали,
О любви своей плачет, сквозь долгие дни.
И если увидишь ты зарево красное,
Над спящей красавицей, в небе ночном,
Знай, это Попокатепетль, сердце горящее,
Любовь свою вечную хранит под огнём.
Песнь о Сангае, Дыхании Земли
В сердце Анд, где небо с камнем слито,
Владыка гор, Сангай, грозно спит.
Не просто пик, а божество сердито,
В чьих недрах пламя яростно кипит.
Когда-то, в дни, когда боги ходили,
По склонам гор, как смертные, просты,
Сангай был юн, и силы в нём будили,
Лишь шёпот ветра, да ростки травы.
Но гнев богов, как молния, обрушился,
На племя гордое, что чтило лишь себя.
И Сангай, пробудившись, разразился
Огнём и пеплом, кару вознеся.
С тех пор он страж, он вечный покаянье,
Напоминанье о гордыни злой.
Его дыханье – вечное страданье,
И пепел – память о судьбе людской.
Когда он стонет, дрожит земля под нами,
И лава, словно кровь, течёт с вершин.
То духи гор, с горящими очами,
Танцуют в пламени, забыв покой и тишь.
Но есть и красота в его могучей силе,
В багрянце заката, что красит его лик.
Он символ жизни, что в огне воскресла,
И вечной воли, что не знает тупик.
Так восславим Сангай, владыку гор и пламени,
Его вечный гнев и красоту его.
Пусть помнят люди, что в его дыхании
И кара божья, и надежда на добро.
Ключевская Сопка: Песнь о Дыхании Дракона
В краю, где небо сходится с землёй,
Где льды и пламя ведут вечный бой,
Вздымается громада, величава и строга,
Ключевская Сопка – дыхание Дракона, древнего бога.
Когда-то, в дни, когда мир был юн и дик,
Дракон уснул, в недрах земли поник.
Но сон его глубок, и в сновиденьях он живёт,
И каждый вздох его – огненный поток.
Его чешуя – базальтовый камень, крепок и твёрд,
Его дыхание – пепел, что в небеса летит, как смерч.
Его кровь – лава, что плавит скалы вмиг,
Его гнев – извержение, что сотрясает мир вокруг.
Шаманы древние, в шкурах звериных,
Молились Дракону, у подножья его вершин.
Просили милости, чтоб гнев его утих,
И жертвы приносили, чтоб сон его был тих.
Но Дракон не слышит, он спит и видит сны,
О битвах с богами, о днях, когда не было зимы.
И время от времени, проснувшись на миг,
Он извергает пламя, в огненный крик.
И тогда дрожит земля, и небо багровеет,
И пепел падает, словно снег, и всё темнеет.
И люди в страхе прячутся, молясь о пощаде,
Пока Дракон не уснёт, в своей каменной ограде.
Но помни, путник, если ты вблизи,
Ключевская Сопка – это не просто пик вдали.
Это Дракон, что спит, но может проснуться,
И гнев его обрушится, и тебе некуда деться.
Так чти же силу древнюю, и помни о ней,
И уважай величие, что скрыто в глубине.
Ключевская Сопка – дыхание Дракона,
Вечная песнь огня, что никогда не будет окончена.
Песнь о Ледяном Пламени: Эйяфьятлайокудль
В объятьях вечных льдов, где спит Исландия,
Дремлет чудовище, чьё имя – тайна.
Эйяфьятлайокудль, ледник-вулкан,
В его сердце дремлет огненный обман.
Когда-то боги, в яростном сражении,
Заперли в нём гнев, что рвётся к освобождению.
Хранитель вечный, лёд его броня,
Но пламя ждёт, лишь только тронь меня.
Внутри клокочет ярость древних сил,
Расплавленный гранит, что мир творил.
И шепчут ветры, сквозь ледяной покров,
О дне, когда проснётся этот бог.
И вот, однажды, дрогнула земля,
Проснулся гнев, что спал тысячелетия.
Раскололся лёд, и в небо взмыл огонь,
Пепел затмил солнце, мир погрузился в стон.
Эйяфьятлайокудль, проснулся ото сна,
И пеплом укрыл небеса сполна.
Дыхание дракона, ядовитый смог,
Парализовал полёты, мир замер у порога.
Боги взирали с горних высот,
На гнев стихии, что не знает забот.
И люди в страхе, молили о пощаде,
Перед мощью древней, что не знает преграды.
Но постепенно, гнев его утих,
И пепел осел, оставив след лихих.
Эйяфьятлайокудль, снова замолчал,
И лёд его укрыл, как будто ничего не знал.
Но помните, люди, в тишине его сна,
Дремлет сила, что миру не видна.
Эйяфьятлайокудль, ледник-вулкан,
Он ждёт, когда снова пробьёт его час.
Безымянный: Песнь о Дремлющем Боге
В тумане сером, где земля дрожит,
Встал Безымянный, исполинский щит.
Не помнит мир ни имени его,
Лишь пепел вечный, да дыханье зло.
Когда-то, в дни, когда боги ходили,
Он был дитя, что в недрах породили.
Отец – Тифон, мать – Геката в гневе,
Вложили в сердце ярость, словно древо.
Он рос, как рана на лице земли,
Вбирая силу из глубин вдали.
И вот однажды, в час, когда луна
Затмилась кровью, пробудилась тьма.
Взметнулся пламень, расколов эфир,
И лава хлынула, как огненный тир.
Деревни пали, словно тростники,
Перед гневом спящего, что был велик.
Но боги сжалились, устав от бед,
И сон глубокий ниспослали вслед.
Затих вулкан, укрылся пеленой,
Забытый всеми, забытый тишиной.
И вот теперь, он дремлет, великан,
Под снегом вечным, словно в саркофаге.
Но помни, путник, в тишине вершин,
Что в сердце камня дремлет бог один.
Он ждёт момента, знака, что придёт,
И вновь проснётся, и мир взорвёт.
И пепел взмоет, заслонив луну,
Когда проснется Безымянный, в ту страшную весну.
Так слушай, путник, шёпот ветра гор,
В нём слышен голос, древний разговор.
О силе спящей, о грядущем дне,
Когда Безымянный явится во всём своём огне.
Мауна-Лоа: Дыхание Богини
Из чрева ночи, из глубин земли,
Родился остров, где ветра вольны.
Мауна-Лоа, грудь богини Пеле,
Вздымается к небу в огненном теле.
Её дыхание – лава и дым,
В танце яростном, вечном, немым.
Она творит и разрушает в миг,
Стирая прошлое, создавая лик.
Когда Пеле гневается, дрожит земля,
И лава красная, как кровь, течёт, бурля.
Она пожирает леса и поля,
Но из пепла рождается новая земля.
Легенды шепчут о её любви и боли,
О страсти, что не знает неволи.
Она ревнует, она мстит, она ждёт,
Когда её избранник к ней придёт.
Мауна-Лоа – не просто гора,
Она – богиня, что вечно жива.
В её кратере дремлет древняя сила,
Что может мир изменить, как захочет.
Так поклонитесь ей, смертные, ниц,
Перед мощью её, перед огненной птицей.
Ибо Мауна-Лоа, дыхание Пеле,
Вечно будет жить в этом огненном теле.
Песнь о Сент-Хеленс: Плач Матери Огня
В дремучих лесах, где кедры шептали,
В долинах, где реки серебром блистали,
Спала Сент-Хеленс, гора-королева,
В зелёном плаще, спокойна, как дева.
Её склоны хранили тайны веков,
Её сердце молчало, в плену снегов.
Она видела солнце, луну и дожди,
И знала, что буря таится в груди.
Но люди забыли о древней силе,
О гневе, что в недрах гора хранила.
Они строили дома у подножья её,
Не слышали стоны, не видели зло.
И вот, в восемьдесят, весной пробудилась,
Земля задрожала, гора задымилась.
Сначала шептанье, потом грозный рык,
И трещины в теле, как шрамы от пыток.
Она плакала пеплом, она стонала камнями,
Она звала на помощь забытыми именами.
Но люди смеялись, не веря в беду,
Не зная, что скоро увидят звезду.
Звезду не небесную, а огненный взрыв,
Что мир перевернул, всё живое убив.
Взорвалась гора, разорвав тишину,
И пепел накрыл, как смертную мглу.
Сент-Хеленс рыдала, теряя свой лик,
Взметнулась лавина, как яростный крик.
Леса обратились в обугленный прах,
И реки застыли в смертельных оврагах.
Но даже в разрухе, в пепле и мгле,
Осталась надежда на новой земле.
Из пепла и боли, из огненных ран,
Рождается жизнь, как утренний стан.
И снова зеленеют склоны горы,
И птицы поют, забывая кошмары.
Сент-Хеленс молчит, но помнит свой гнев,
И учит нас помнить, кто в доме хозяин.
Так слушайте, люди, внимайте земле,
Не забывайте о древней мольбе.
Ибо в каждой горе, в каждом камне живёт,
Сила стихии, что мир сотворит.
Пламя Камеруна: Миф о Горе-Боге
В сердце Африки, где джунгли шепчут сны,
Вздымается Камерун, к небесам устремлён.
Не просто гора, а бог, что дремлет в тишине,
Хранитель тайн, что временем сотворён.
Когда-то давно, в эпоху древних богов,
Жил Камерун, могучий, юный и суров.
Он был сыном Земли и Небесного Огня,
И в жилах его клокотала ярость дня.
Он правил землями, щедрость даря племенам,
Но гнев его был страшен, подобен ураганам.
Когда он сердился, дрожала вся земля,
И лава, как слёзы, лилась из его чрева.
Однажды, богиня Луны, прекрасная Иман,
Пленила сердце Камеруна, словно туман.
Он жаждал её любви, её нежного тепла,
Но Иман была холодна, как горная скала.
Отвергнутый, в ярости, Камерун зарычал,
И горы вокруг от его гнева задрожали.
Он изверг пламя, что небо озарило,
И пеплом покрыл земли, что так любил.
Боги, испугавшись его мощи и зла,
Решили навеки его силу укротить.
Они превратили его в каменную гору,
Чтоб больше не мог он творить разруху.
Но дух его жив, он дремлет в глубине,
И время от времени напоминает о себе.
Вулкан Камерун, он помнит о былом,
И пламя его любви, навеки заключено в нём.
И когда он проснётся, в последний раз,
Мир содрогнётся от его огненных глаз.
Но даже в гневе, он будет прекрасен,
Бог Камерун, в своем величии ужасен.
Так гласит легенда, что шепчут ветра,
О горе-боге, что ждет своего часа.
И каждый, кто видит Камерун вдали,
Помнит о силе, что дремлет внутри.
Керинчи: Песнь Огненного Сердца Суматры
В тумане изумрудном, где джунгли спят в тиши,
Вздымается Керинчи, вершина Суматры души.
Не просто гора, а бог, что дремлет в облаках,
Хранитель древних тайн, запечатанных в веках.
Когда-то, в дни начала, когда мир был юн и дик,
Богиня Огня, Ратна, выбрала этот пик.
Здесь, в кратере глубоком, она развела костёр,
И пламя её гнева, доныне не угасает в нём.
Керинчи – это сердце, что бьётся под землёй,
В его жилах лава, с яростью неземной.
Когда он просыпается, дрожит земля вокруг,
И пепел, словно саван, окутывает юг.
Легенды говорят, что в недрах его живёт,
Дракон из чистой лавы, что вечно стережёт
Сокровища богов, и тайны древних рас,
И тех, кто потревожит, ждёт огненный экстаз.
Шаманы и отшельники, в пещерах его живут,
И шепчут заклинанья, чтоб умилостивить дух.
Они приносят жертвы, цветы и рис, и мёд,
Чтоб гнев Керинчи стих, и мир на землю пришёл.
Но если позабудут, о древних тех словах,
И потревожат сон его, в корыстных лишь делах,
Тогда Керинчи взревёт, и вырвется огонь,
И пеплом похоронит, и день превратит в ночь.
Так помните, потомки, когда к нему идёте,
С почтением и страхом, на вершину восходите.
Ведь Керинчи – не просто гора, а бог живой,
И гнев его ужасен, и мир его святой.
Пусть дым его клубится, как вечный оберег,
Над Суматрой зелёной, на много долгих лет.
И пусть легенды древние, живут в сердцах людей,
О Керинчи могучем, владыке этих дней.
Эребус: Песнь Ледяного Пламени
В объятьях Антарктиды, где вечный мрак царит,
Вздымается Эребус, титан, что вечно спит.
Не просто гора снега, не ледяной лишь пик,
В его утробе дремлет огонь, что вечно жив.
Он страж земли забытой, хранитель древних тайн,
Где ветры ледяные поют свой скорбный плач.
Над кратером дымящимся, под куполом небес,
Танцуют духи южные, в вихре ледяных чудес.
Когда-то, в дни создания, когда мир был юн и дик,
Боги вложили в Эребус свой гнев и свой язык.
Он стал порталом в бездну, где тени вечно ждут,
И где душа заблудшая находит свой приют.
В его лавовых озерах, как в зеркалах кривых,
Отражаются кошмары, что рождены во снах.
Там плавают чудовища, из пепла и огня,
И шепчут древние проклятья, что слышит лишь Земля.
В объятьях Анд, где небо с землёй сливается,
Вздымается Льюльяйльяко, титан, что спит.
Его чело, из камня и льда сплетённое,
Хранит секреты древних, что мир забыт.
Когда-то, в дни, когда боги ходили по земле,
Льюльяйльяко был стражем небесных врат.
Он зорко следил за движением звёзд и солнца,
И отгонял от мира людского злых духов рать.
Его дыхание – ветер, что свищет в ущельях,
Его слёзы – реки, что в долины текут.
Его гнев – землетрясения, что горы рушат,
И лава, что плавит камень, как воск тают.
Но время шло, и боги покинули землю,
Оставив Льюльяйльяко в одиночестве вечном.
Он заснул, утомлённый бременем власти,
И стал лишь горой, покрытой снегом и льдом.
Но в глубине его дремлет огонь неугасимый,
И память о днях, когда он был владыкой небес.
И если когда-нибудь мир снова погрязнет во тьме,
Льюльяйльяко проснется, и явит свою мощь чудес.
И тогда задрожит земля под его поступью,
И небо озарится пламенем его гнева.
И все, кто посмел нарушить покой его сна,
Познают силу древнего бога, что спит в Льюльяйльяко.
Поэтому чтите Льюльяйльяко, дети земли,
И не тревожьте его сон своим корыстным желанием.
Ибо в его молчании таится великая сила,
Которая может, как спасти, так и уничтожить создание.
***
Сан-Педро: Дыхание Древних Богов
В сердце гор, где небо шепчет с землёй,
Встают Сан-Педро, стражи вечной тьмы.
Не просто камни, вздыбленные судьбой,
А спящие гиганты, полные зимы.
Когда-то, в дни, когда боги ходили пешком,
И горы были лишь песчинками в руках,
Сан-Педро был не пиком, а живым огнём,
Дыханием древних, сеющим страх.
Говорили, в чреве его, в лаве кипящей,
Ковались молоты для громовержца Тора,
И плавились сердца, в ненависти горящей,
У тех, кто осмелился бросить вызов богам.
И каждый вздох его, как рык зверя в клетке,
Встряхивал землю, заставляя реки вспять течь.
И пепел, словно саван, в чёрной метке,
Накрывал долины, обрекая их на смерть.
Но время шло, и боги ушли в забвенье,
И гнев Сан-Педро стих, уснул глубоким сном.
Теперь лишь ветер шепчет о былом волненье,
И снег, как саван, укрывает его дом.
Но помни, путник, глядя на его величие,
Что спит гигант, и в нём ещё живёт огонь.
И если разбудить его, в безумном лихолетье,
Он вновь покажет миру ярость древних дней, и боль.
Сан-Педро – не просто гора, а спящий бог,
Напоминание о силе, что дремлет в земле.
И каждый, кто приблизится к нему хоть на шаг,
Должен помнить: он ходит по краю бездны, во мгле.
***
Сердце, спящее в огне: Миф о Попокатепетле
В долине древней, где тени пляшут,
Два пика гордых вздымают плечи.
Один – Истаксиуатль, дева спящая,
Другой – Попокатепетль, страж вечный.
Давным-давно, когда боги правили миром,
Жила принцесса, красой затмевающая солнце.
Истаксиуатль, дочь вождя могучего,
Любовь в сердце хранила, как сокровище донце.
Попокатепетль, воин отважный,
Ей сердце отдал, в бою закалённое.
Клялись они в верности вечной,
Под небом звёздным, судьбой наречённом.
Но зависть змеёй вползла в души злые,
И ложь прошептала, как ветер ночной.
Воины подлые, жаждущие власти,
Солгали принцессе о смерти героя.
Истаксиуатль, сердце разбито горем,
Уснула навеки, в объятьях печали.
Укрыл её снег, как саван невинный,
И стала горой, о любви напоминая.
Попокатепетль, вернувшись с победой,
Узнал о предательстве, о лжи и обмане.
Взял тело любимой, на вершину поднял,
И сам рядом лёг, в вечном страдании.
Но боги, тронутые горем великим,
Превратили их в горы, навеки сближая.
Истаксиуатль спит, укрытая снегом,
А Попокатепетль, страж, её охраняет.
И до сих пор, из сердца вулкана,
Дым поднимается, словно вздох тоски.
То Попокатепетль, в вечной печали,
О любви своей плачет, сквозь долгие дни.
И если увидишь ты зарево красное,
Над спящей красавицей, в небе ночном,
Знай, это Попокатепетль, сердце горящее,
Любовь свою вечную хранит под огнём.
***
Песнь о Сангае, Дыхании Земли
В сердце Анд, где небо с камнем слито,
Владыка гор, Сангай, грозно спит.
Не просто пик, а божество сердито,
В чьих недрах пламя яростно кипит.
Когда-то, в дни, когда боги ходили,
По склонам гор, как смертные, просты,
Сангай был юн, и силы в нём будили,
Лишь шёпот ветра, да ростки травы.
Но гнев богов, как молния, обрушился,
На племя гордое, что чтило лишь себя.
И Сангай, пробудившись, разразился
Огнём и пеплом, кару вознеся.
С тех пор он страж, он вечный покаянье,
Напоминанье о гордыни злой.
Его дыханье – вечное страданье,
И пепел – память о судьбе людской.
Когда он стонет, дрожит земля под нами,
И лава, словно кровь, течёт с вершин.
То духи гор, с горящими очами,
Танцуют в пламени, забыв покой и тишь.
Но есть и красота в его могучей силе,
В багрянце заката, что красит его лик.
Он символ жизни, что в огне воскресла,
И вечной воли, что не знает тупик.
Так восславим Сангай, владыку гор и пламени,
Его вечный гнев и красоту его.
Пусть помнят люди, что в его дыхании
И кара божья, и надежда на добро.
***
Ключевская Сопка: Песнь о Дыхании Дракона
В краю, где небо сходится с землёй,
Где льды и пламя ведут вечный бой,
Вздымается громада, величава и строга,
Ключевская Сопка – дыхание Дракона, древнего бога.
Когда-то, в дни, когда мир был юн и дик,
Дракон уснул, в недрах земли поник.
Но сон его глубок, и в сновиденьях он живёт,
И каждый вздох его – огненный поток.
Его чешуя – базальтовый камень, крепок и твёрд,
Его дыхание – пепел, что в небеса летит, как смерч.
Его кровь – лава, что плавит скалы вмиг,
Его гнев – извержение, что сотрясает мир вокруг.
Шаманы древние, в шкурах звериных,
Молились Дракону, у подножья его вершин.
Просили милости, чтоб гнев его утих,
И жертвы приносили, чтоб сон его был тих.
Но Дракон не слышит, он спит и видит сны,
О битвах с богами, о днях, когда не было зимы.
И время от времени, проснувшись на миг,
Он извергает пламя, в огненный крик.
И тогда дрожит земля, и небо багровеет,
И пепел падает, словно снег, и всё темнеет.
И люди в страхе прячутся, молясь о пощаде,
Пока Дракон не уснёт, в своей каменной ограде.
Но помни, путник, если ты вблизи,
Ключевская Сопка – это не просто пик вдали.
Это Дракон, что спит, но может проснуться,
И гнев его обрушится, и тебе некуда деться.
Так чти же силу древнюю, и помни о ней,
И уважай величие, что скрыто в глубине.
Ключевская Сопка – дыхание Дракона,
Вечная песнь огня, что никогда не будет окончена.
***
Песнь о Ледяном Пламени: Эйяфьятлайокудль
В объятьях вечных льдов, где спит Исландия,
Дремлет чудовище, чьё имя – тайна.
Эйяфьятлайокудль, ледник-вулкан,
В его сердце дремлет огненный обман.
Когда-то боги, в яростном сражении,
Заперли в нём гнев, что рвётся к освобождению.
Хранитель вечный, лёд его броня,
Но пламя ждёт, лишь только тронь меня.
Внутри клокочет ярость древних сил,
Расплавленный гранит, что мир творил.
И шепчут ветры, сквозь ледяной покров,
О дне, когда проснётся этот бог.
И вот, однажды, дрогнула земля,
Проснулся гнев, что спал тысячелетия.
Раскололся лёд, и в небо взмыл огонь,
Пепел затмил солнце, мир погрузился в стон.
Эйяфьятлайокудль, проснулся ото сна,
И пеплом укрыл небеса сполна.
Дыхание дракона, ядовитый смог,
Парализовал полёты, мир замер у порога.
Боги взирали с горних высот,
На гнев стихии, что не знает забот.
И люди в страхе, молили о пощаде,
Перед мощью древней, что не знает преграды.
Но постепенно, гнев его утих,
И пепел осел, оставив след лихих.
Эйяфьятлайокудль, снова замолчал,
И лёд его укрыл, как будто ничего не знал.
Но помните, люди, в тишине его сна,
Дремлет сила, что миру не видна.
Эйяфьятлайокудль, ледник-вулкан,
Он ждёт, когда снова пробьёт его час.
***
Безымянный: Песнь о Дремлющем Боге
В тумане сером, где земля дрожит,
Встал Безымянный, исполинский щит.
Не помнит мир ни имени его,
Лишь пепел вечный, да дыханье зло.
Когда-то, в дни, когда боги ходили,
Он был дитя, что в недрах породили.
Отец – Тифон, мать – Геката в гневе,
Вложили в сердце ярость, словно древо.
Он рос, как рана на лице земли,
Вбирая силу из глубин вдали.
И вот однажды, в час, когда луна
Затмилась кровью, пробудилась тьма.
Взметнулся пламень, расколов эфир,
И лава хлынула, как огненный тир.
Деревни пали, словно тростники,
Перед гневом спящего, что был велик.
Но боги сжалились, устав от бед,
И сон глубокий ниспослали вслед.
Затих вулкан, укрылся пеленой,
Забытый всеми, забытый тишиной.
И вот теперь, он дремлет, великан,
Под снегом вечным, словно в саркофаге.
Но помни, путник, в тишине вершин,
Что в сердце камня дремлет бог один.
Он ждёт момента, знака, что придёт,
И вновь проснётся, и мир взорвёт.
И пепел взмоет, заслонив луну,
Когда проснется Безымянный, в ту страшную весну.
Так слушай, путник, шёпот ветра гор,
В нём слышен голос, древний разговор.
О силе спящей, о грядущем дне,
Когда Безымянный явится во всём своём огне.
***
Мауна-Лоа: Дыхание Богини
Из чрева ночи, из глубин земли,
Родился остров, где ветра вольны.
Мауна-Лоа, грудь богини Пеле,
Вздымается к небу в огненном теле.
Её дыхание – лава и дым,
В танце яростном, вечном, немым.
Она творит и разрушает в миг,
Стирая прошлое, создавая лик.
Когда Пеле гневается, дрожит земля,
И лава красная, как кровь, течёт, бурля.
Она пожирает леса и поля,
Но из пепла рождается новая земля.
Легенды шепчут о её любви и боли,
О страсти, что не знает неволи.
Она ревнует, она мстит, она ждёт,
Когда её избранник к ней придёт.
Мауна-Лоа – не просто гора,
Она – богиня, что вечно жива.
В её кратере дремлет древняя сила,
Что может мир изменить, как захочет.
Так поклонитесь ей, смертные, ниц,
Перед мощью её, перед огненной птицей.
Ибо Мауна-Лоа, дыхание Пеле,
Вечно будет жить в этом огненном теле.
***
Песнь о Сент-Хеленс: Плач Матери Огня
В дремучих лесах, где кедры шептали,
В долинах, где реки серебром блистали,
Спала Сент-Хеленс, гора-королева,
В зелёном плаще, спокойна, как дева.
Её склоны хранили тайны веков,
Её сердце молчало, в плену снегов.
Она видела солнце, луну и дожди,
И знала, что буря таится в груди.
Но люди забыли о древней силе,
О гневе, что в недрах гора хранила.
Они строили дома у подножья её,
Не слышали стоны, не видели зло.
И вот, в восемьдесят, весной пробудилась,
Земля задрожала, гора задымилась.
Сначала шептанье, потом грозный рык,
И трещины в теле, как шрамы от пыток.
Она плакала пеплом, она стонала камнями,
Она звала на помощь забытыми именами.
Но люди смеялись, не веря в беду,
Не зная, что скоро увидят звезду.
Звезду не небесную, а огненный взрыв,
Что мир перевернул, всё живое убив.
Взорвалась гора, разорвав тишину,
И пепел накрыл, как смертную мглу.
Сент-Хеленс рыдала, теряя свой лик,
Взметнулась лавина, как яростный крик.
Леса обратились в обугленный прах,
И реки застыли в смертельных оврагах.
Но даже в разрухе, в пепле и мгле,
Осталась надежда на новой земле.
Из пепла и боли, из огненных ран,
Рождается жизнь, как утренний стан.
И снова зеленеют склоны горы,
И птицы поют, забывая кошмары.
Сент-Хеленс молчит, но помнит свой гнев,
И учит нас помнить, кто в доме хозяин.
Так слушайте, люди, внимайте земле,
Не забывайте о древней мольбе.
Ибо в каждой горе, в каждом камне живёт,
Сила стихии, что мир сотворит.
***
Пламя Камеруна: Миф о Горе-Боге
В сердце Африки, где джунгли шепчут сны,
Вздымается Камерун, к небесам устремлён.
Не просто гора, а бог, что дремлет в тишине,
Хранитель тайн, что временем сотворён.
Когда-то давно, в эпоху древних богов,
Жил Камерун, могучий, юный и суров.
Он был сыном Земли и Небесного Огня,
И в жилах его клокотала ярость дня.
Он правил землями, щедрость даря племенам,
Но гнев его был страшен, подобен ураганам.
Когда он сердился, дрожала вся земля,
И лава, как слёзы, лилась из его чрева.
Однажды, богиня Луны, прекрасная Иман,
Пленила сердце Камеруна, словно туман.
Он жаждал её любви, её нежного тепла,
Но Иман была холодна, как горная скала.
Отвергнутый, в ярости, Камерун зарычал,
И горы вокруг от его гнева задрожали.
Он изверг пламя, что небо озарило,
И пеплом покрыл земли, что так любил.
Боги, испугавшись его мощи и зла,
Решили навеки его силу укротить.
Они превратили его в каменную гору,
Чтоб больше не мог он творить разруху.
Но дух его жив, он дремлет в глубине,
И время от времени напоминает о себе.
Вулкан Камерун, он помнит о былом,
И пламя его любви, навеки заключено в нём.
И когда он проснётся, в последний раз,
Мир содрогнётся от его огненных глаз.
Но даже в гневе, он будет прекрасен,
Бог Камерун, в своем величии ужасен.
Так гласит легенда, что шепчут ветра,
О горе-боге, что ждет своего часа.
И каждый, кто видит Камерун вдали,
Помнит о силе, что дремлет внутри.
***
Керинчи: Песнь Огненного Сердца Суматры
В тумане изумрудном, где джунгли спят в тиши,
Вздымается Керинчи, вершина Суматры души.
Не просто гора, а бог, что дремлет в облаках,
Хранитель древних тайн, запечатанных в веках.
Когда-то, в дни начала, когда мир был юн и дик,
Богиня Огня, Ратна, выбрала этот пик.
Здесь, в кратере глубоком, она развела костёр,
И пламя её гнева, доныне не угасает в нём.
Керинчи – это сердце, что бьётся под землёй,
В его жилах лава, с яростью неземной.
Когда он просыпается, дрожит земля вокруг,
И пепел, словно саван, окутывает юг.
Легенды говорят, что в недрах его живёт,
Дракон из чистой лавы, что вечно стережёт
Сокровища богов, и тайны древних рас,
И тех, кто потревожит, ждёт огненный экстаз.
Шаманы и отшельники, в пещерах его живут,
И шепчут заклинанья, чтоб умилостивить дух.
Они приносят жертвы, цветы и рис, и мёд,
Чтоб гнев Керинчи стих, и мир на землю пришёл.
Но если позабудут, о древних тех словах,
И потревожат сон его, в корыстных лишь делах,
Тогда Керинчи взревёт, и вырвется огонь,
И пеплом похоронит, и день превратит в ночь.
Так помните, потомки, когда к нему идёте,
С почтением и страхом, на вершину восходите.
Ведь Керинчи – не просто гора, а бог живой,
И гнев его ужасен, и мир его святой.
Пусть дым его клубится, как вечный оберег,
Над Суматрой зелёной, на много долгих лет.
И пусть легенды древние, живут в сердцах людей,
О Керинчи могучем, владыке этих дней.
***
Эребус: Песнь Ледяного Пламени
В объятьях Антарктиды, где вечный мрак царит,
Вздымается Эребус, титан, что вечно спит.
Не просто гора снега, не ледяной лишь пик,
В его утробе дремлет огонь, что вечно жив.
Он страж земли забытой, хранитель древних тайн,
Где ветры ледяные поют свой скорбный плач.
Над кратером дымящимся, под куполом небес,
Танцуют духи южные, в вихре ледяных чудес.
Когда-то, в дни создания, когда мир был юн и дик,
Боги вложили в Эребус свой гнев и свой язык.
Он стал порталом в бездну, где тени вечно ждут,
И где душа заблудшая находит свой приют.
В его лавовых озерах, как в зеркалах кривых,
Отражаются кошмары, что рождены во снах.
Там плавают чудовища, из пепла и огня,
И шепчут древние проклятья, что слышит лишь Земля.
