Иггдрасиль: Песнь о Мировом Древе
В тумане вечном, в бездне Гинунгагап,
Росток пробился, мощный и слепой.
Не знало древо ни солнца, ни тепла,
Лишь холод Нифльхейма, вечный покой.
Но корни крепко в землю проросли,
В три мира разных, в три источника вод.
Урд, Верданди, Скульд – судьбы пряхи,
Плели у корней нитей вечный ход.
В Асгарде ветви к небу вознеслись,
Где боги славные пируют и живут.
Один, мудрейший, жертву приносил,
На древе висел, познавая абсолют.
В Мидгарде люди, смертные сыны,
Под сенью листьев строят города.
Их жизнь коротка, их дни сочтены,
Но память о них сквозь века пройдет.
В Хельхейме корни в землю уходят,
Там царство мертвых, тьма и вечный сон.
Хель, владычица, там души хоронит,
И ждёт Рагнарека, роковой закон.
Орел мудрейший на вершине сидит,
И зорко смотрит на девять миров.
Белка Рататоск по стволу бежит,
Разносит сплетни, сея раздор.
У корней дракон Нидхегг грызет,
Стремится древо в прах обратить.
Но корни крепки, и древо растет,
И жизнь вселенной продолжает творить.
Иггдрасиль, древо жизни и судьбы,
Связующее нить между мирами.
Свидетель вечный, не знающий злобы,
Хранитель знаний, что даны богами.
Когда Рагнарек наступит, и мир падёт,
И пламя Сурта всё вокруг сожжёт,
Иггдрасиль устоит, и вновь прорастёт,
И новую жизнь в мир принесёт.
Так славься, древо, символ вечной силы,
Иггдрасиль, что держит вселенную в руках!
Твои корни крепки, твои ветви красивы,
И память о тебе переживет века!
Мудрость Соломона: Миф о Золотом Ключе
В граде Иерусалиме, где солнце льёт свой злат,
Восседал Соломон, мудрейший из царей, богат.
Не златом лишь и властью славен был его престол,
Но знанием сокрытым, что мир земной обволок.
Говорили, будто ангел, спустившись с высоты,
Вручил ему однажды ключ от вечной красоты.
Не ключ от врат небесных, не ключ от тайных гор,
А ключ к познанью мира, к разгадке всех узор.
И с ключом тем Соломон мог слышать шёпот трав,
Понять язык зверей, что в чащах диких прав.
Он видел мысли ветра, что странствует вдали,
И тайны звёзд далеких, что в небесах текли.
Однажды, в час полночный, когда луна светла,
Призвал он к себе демонов из сумрака и зла.
Не для того, чтоб мучить, не для того, чтоб жечь,
А чтоб узнать секреты, что им дано беречь.
И демоны, страшась его мудрости и сил,
Открыли тайны древние, что мир давно забыл.
О травах исцеляющих, о камнях, что горят,
О силе слов волшебных, что судьбы сотворят.
Но знание без меры – опасный, острый меч,
И мудрость Соломона начала его жечь.
Он стал искать бессмертья, власти над судьбой,
Забыв о смертных нуждах, о мире и покое.
И тогда явилась Лилит, царица темных сил,
И шепнула Соломону: «Ты мудрость искусил.
Но ключ, что дан был ангелом, не даст тебе всего,
Лишь скромность и смирение откроют торжество».
Соломон, услышав это, очнулся ото сна,
И понял, что гордыня – погибели цена.
Он отложил все книги, оставил свой престол,
И в странствиях смиренных он истину нашёл.
И говорят, что ключ тот, что ангел подарил,
Он спрятал в сердце чистом, чтоб мир его хранил.
И мудрость Соломона, как свет далекой звезды,
Напоминает смертным: «Будь мудрым, но не гордым, ты!»
Баллада о Гаддаре, Повелителе Песков
В краю, где солнце плавит камень в зной,
Где дюны шепчут сказки стариной,
Жил Гаддар, владыка песчаных бурь,
Чей гнев рождал пустыни дикую хмурь.
Он был рожден из ветра и песка,
В глазах его горела адская тоска.
Не человек, не демон, не зверь, не бог,
А дух пустыни, что карает тех, кто плох.
Его дворец – мираж, что в зной дрожит,
И каждый путник, что к нему спешит,
Рискует жизнью, душу потерять,
В песках забвенья вечно проклинать.
Однажды, царь, гордыней обуян,
Решил Гаддара воле подчинить, обман
Искусно сплел, дары ему принес,
И к трону песчаному дерзко поднес.
Гаддар молчал, лишь ветер завывал,
И царь, надменный, громко хохотал.
«Ты будешь слугой моим, дух песков!
Исполнишь волю, что я изрёк!»
Но в этот миг, земля затрепетала,
И буря яростная вмиг восстала.
Песок взметнулся в небо чёрной мглой,
И царь исчез, поглощенный пустотой.
Гаддар стоял, велик и одинок,
В его глазах пылал жестокий рок.
Он – страж пустыни, вечный и немой,
Над гордостью людской, над жаждой золотой.
И помни путник, в знойный час пути,
Что Гаддар видит, слышит, может мстить.
Не нарушай покой его земли,
Иначе в песках навеки пропади!
Так шепчут дюны, сказки вековые,
О Гаддаре, владыке песчаной стихии.
И каждый ветер, что в пустыне воет,
Его имя грозное с собой уносит.
Хепри, Скарабей Солнца: Миф о Вечном Возрождении
В песках бескрайних, под палящим Ра,
Где дюны спят, как волны вчерашние,
Живет Хепри, жук священный, властный,
Символ восхода, жизни настоящей.
Несёт он шар, из навоза слепленный,
Подобно Солнцу, что катится в небе.
Тяжелый труд, но в нем суть сокрыта,
Возрождение, что дарит он всем нам.
Из праха старого, из тьмы ночной,
Рождается новое, светлое, чистое.
Хепри толкает шар, неутомимый,
Напоминая: жизнь – цикл бесконечный.
Он крылья расправит, взлетит к небесам,
Солнце восхода в ладонях неся.
И мир проснется, омытый лучами,
Благодаря Хепри, что дарит нам жизнь.
Он – символ надежды, упорства и силы,
Что в каждом из нас дремлет, ожидая.
Подобно Хепри, мы можем подняться,
И новое Солнце в себе зажечь, зная:
Что после заката всегда будет утро,
Что после печали придет вновь веселье.
Хепри, Скарабей Солнца, вечный труженик,
Напоминает нам о вечном возрождении.
Ойней, царь Калидона: Песнь о судьбе и ярости богов
В долине Этолии, где горы вздымались к небу,
Стоял Калидон, град славный, богат и крепок.
И правил им Ойней, муж доблестный и мудрый,
Чей род восходил к богам, чья слава была чудной.
Он чтил бессмертных, жертвы щедро приносил,
И нива колосилась, и скот плодовит был.
Но в гордости своей, однажды, позабыл,
Богине Артемиде дар достойный посвятить.
Разгневалась богиня, охотница луны,
И гнев её обрушился на мирные поля.
Послала в Калидон чудовище войны,
Вепря огромного, чья ярость не знала края.
Клыки его, как копья, землю разрывали,
И нивы превращались в пустыню и печаль.
Людей он пожирал, и страх в сердца вселял,
И стоны раздавались, сквозь ночи и сквозь даль.
Тогда Ойней призвал героев со всей земли,
Отважных, сильных, тех, кто смерти не боялся.
Мелеагр, сын его, возглавил их ряды,
И клятву дал, что вепря он сразит, не сдастся.
Пришли Ясон, Тесей, и Кастор с Поллуксом,
Аталанта, дева-воительница, смелая и ловкая.
И началась охота, полная опасностей и мук,
Где смерть подстерегала на каждом шагу, жестокая.
Мелеагр, сын Ойнея, вепря поразил,
Но спор возник о том, кому достанется трофей.
И жажда славы, зависть, гнев затмили мир,
И кровь пролилась братская, в тот роковой день.
Мелеагр пал, сраженный собственной рукой,
И мать его, Алтея, в горе безутешном,
Сожгла полено жизни, что хранила под замком,
И вместе с сыном умерла, в отчаянии кромешном.
Так гнев богов обрушился на дом Ойнея,
И слава Калидона померкла в скорби и слезах.
И помнят люди до сих пор, как важно чтить богов,
И как гордыня может привести к страшным крахам.
Имя Ойнея живёт в легендах и сказаньях,
Как символ мудрости, что не смогла уберечь,
От гнева Артемиды, от рока и страданья,
И от судьбы, что ждёт нас всех, в конце концов, у веч.
Рух: Песнь о Крылатом Великане
Из песков забвенья, из ветров седых,
Где солнце плавит золото пустынь,
Рождается легенда, древняя как мир,
О птице Рух, чей взмах – небесный пир.
Не просто птица – дух, стихия, мощь,
Чей клюв гранит дробит, как хрупкий овощ.
Её перо – как мачта корабля,
А тень её затмит полмира, не шутя.
Она гнездо свивает на горе высокой,
Где облака цепляются за камни робко.
В гнезде том – яйцо, как купол храма,
И вылупляется из него дитя-грома.
Питается Рух слонами, говорят,
И в когтях их несёт, как легкий клад.
Встреча с ней – предзнаменование судьбы,
Иль к славе взлёт, иль гибель от тоски.
Моряк, заблудший в шторме, видел Рух,
Когда корабль его был словно прах.
Она пронеслась над ним, как вихрь огня,
И он, спасенный чудом, помнил день тот дня.
Купцы, в поисках сокровищ и чудес,
Встречали Рух в безмолвии небес.
Она летела, словно божий гнев,
И заставляла трепетать сердца людей.
Но Рух – не только сила и страх,
В её глазах – мудрость веков, как в древних снах.
Она – хранительница тайн, что мир забыл,
И голос предков, что в ветрах застыл.
Так пусть же помнят люди о Рух,
О птице-великане, что правит дух.
Она – напоминание о силе и красе,
И о том, что в мире есть место чудес.
И если вдруг услышишь в небе гром,
И тень огромная накроет твой дом,
Не бойся, путник, подними свой взор,
Быть может, Рух пролетает над тобой, как сон.
Мафусаил: Песнь Древнего Древа
В долине Эдемской, где время текло,
Как мед золотой, неспешно, легко,
Родился младенец, дыханье зари,
И имя ему нарекли – Мафусаил.
Не ведал он смерти, не ведал он бед,
Лишь мудрость веков, как солнечный свет,
Вливалась в сознанье, росла и крепла,
И тайны вселенной ему были подвластны.
Он видел, как мир из хаоса встал,
Как ангелы пели, как Бог созидал,
Как Ева вкусила запретный плод,
И в мир вошла скорбь, и страх, и раздор.
Он помнил потоп, что землю залил,
И Ноев ковчег, что жизни хранил,
Он видел падение гордых царей,
И взлеты империй, и пепел костей.
Он странствовал долго, по землям чужим,
Искал он ответы, что были важны,
Он слушал шептание ветров и морей,
И мудрость черпал из древних камней.
Он видел, как люди забыли свой долг,
Как жажда наживы затмила их взор,
Как брат поднимался на брата с мечом,
И мир погружался в безумство и мрак.
Но в сердце Мафусаила теплилась искра,
Надежда на лучшее, вера чиста,
Он верил, что люди одуматься смогут,
И к свету вернутся, оставив тревоги.
Он прожил столетья, как древний дуб,
Ветвями своими касаясь небес,
Он был летописцем, хранителем знаний,
И мудрым советчиком для всех поколений.
И вот, когда время его подошло,
Он тихо ушёл, как солнце в окно,
Оставив потомкам наследие света,
И веру в добро, что сильнее смерти.
И помнят народы о старце седом,
О мудром Мафусаиле, что жил так долго,
И в песнях слагают о нем сказания,
О вечном древе, что корни пустило в вечность.
Гора Синай: Песнь о Громе и Свете
В сердце пустыни, где песок – лишь дыханье вечности,
Вздымается Синай, скала, познавшая божественность.
Не просто камень, не просто пик, увенчанный ветрами,
А алтарь, где небо коснулось земли огненными устами.
Когда мир был юн, и боги ходили меж людей,
Синай молчал, храня в себе тайны грядущих дней.
Он видел, как солнце рождалось, как звёзды плели свой хоровод,
И ждал, когда избранный придёт, чтобы услышать Божий зов.
И вот, явился Моисей, измученный, но сильный духом,
Ведомый голосом, что звучал в его сердце глухо.
Он шёл сквозь зной, сквозь бури, сквозь страх и сомненья,
К вершине, где ждало его откровение, Божье повеление.
И вот он там, на пике Синая, один наедине с небом,
Когда гора задрожала, объята огненным гневом.
Гром раскатился, словно глас самого Творца,
И молнии пронзили тьму, освещая его лицо.
Не страх, но трепет благоговейный наполнил его душу,
Когда он услышал слова, что должны были мир разрушить
И возродить вновь, на новых, праведных началах,
Десять заповедей, высеченных на каменных скрижалях.
Синай горел, дымился, словно жертвенный костер,
А Моисей, как проводник, нёс людям Божий дар.
Он спустился с горы, лицо его сияло светом,
И в руках он держал судьбу, что была дарована ответом.
С тех пор Синай – не просто гора, а символ веры и закона,
Место, где человек познал величие Божьего трона.
И каждый, кто смотрит на его суровый, гордый лик,
Вспоминает о громе и свете, о мудрости, что велик.
Пусть ветер шепчет эту песнь над пустыней вечно,
О горе Синай, о чуде, что было явлено человечеству.
О том, как Бог говорил с людьми, сквозь пламя и гром,
И оставил на камне завет, чтобы мир стал добром.
Песнь о Ньяле, Ткаче Судеб
В тумане древнем, где сплетались нити,
Где мир рождался из хаоса объятий,
Восстал Ньял, Ткач Судеб, лик безмолвный,
Владыка нитей, вечно беспокойный.
Не бог он, нет, и не простой смертный,
А сила древняя, что правит жизнью смертной.
Из тьмы и света, из добра и зла,
Он пряжу судеб вечно создавал.
В руках его клубок, что вечно множит,
Узоры сложные, что разум не постигнет.
Там нить любви, что сердце согревает,
И нить раздора, что семьи разрушает.
Он видит прошлое, как в зеркале ясном,
И будущее, что дремлет во мраке властном.
Он знает каждый вздох, каждое паденье,
И каждый миг восторга и прозренья.
Когда герой рождается на свет,
Ньял нить его судьбы плетет в рассвет.
Когда злодей вершит свои дела,
Ньял нить его судьбы ведет во мглу.
Не просит жертв, не требует молитвы,
Он просто ткет, без гнева и без битвы.
Он лишь свидетель вечного процесса,
Где жизнь и смерть танцуют в вечном стрессе.
Но говорят, что иногда, в тиши ночной,
Когда луна глядит в колодец свой,
Можно услышать шепот нитей тонких,
И ощутить дыханье судеб звонких.
И если ты, путник, в жизни заблудился,
И нить твоя в узлах переплелась,
Попробуй в тишине услышать Ньяла голос,
Он может подсказать, куда тебе деваться.
Но помни, путник, выбор за тобой,
Ньял лишь плетёт, а ты творишь свой строй.
Он лишь даёт возможность, шанс и путь,
А ты решаешь, как судьбу свою вернуть.
Так славься, Ньял, Ткач Судеб вечный,
Владыка нитей, в мире бесконечный!
Пусть нити твои нас ведут сквозь тьму,
К свету и знанию, к счастью своему!
Сага о Греттире: Песнь о Силе и Судьбе
В краю суровом, где скалы в небо рвутся,
Где ледники, как змеи, в море вьются,
Родился Греттир, сын Асмунда могучий,
Судьбой отмеченный, сильный и везучий.
С младенчества в нем ярость дикая кипела,
И сила богатырская в нем зрела.
Он медведя голыми руками одолел,
И волчий вой в лесу его не испугал.
Но нрав его был буён и несдержан,
И часто гнев его был необуздан.
Он ссоры затевал, и кровь лилась рекой,
И изгнан был он из родной земли домой.
Три года вне закона, в скитаньях и борьбе,
Он выживал, как зверь, в суровой той судьбе.
Он троллей побеждал, и духов усмирял,
И слава о нем по всей земле гремела.
Он остров Драугэй покорил своей рукой,
И клад сокровищ там нашел, большой такой.
Но жадность и коварство не миновали,
И враги Греттира его предали.
Колдун Торстейн, злобный и коварный,
Проклятье наложил, чтоб Греттир стал бездарный.
И сила стала покидать его могучая,
И сны его терзали кошмары жгучие.
Но даже ослабевший, он не сдавался,
И с врагами до конца он яростно сражался.
Он меч свой поднимал, и щит держал в руке,
И смерть встречал с улыбкой на лице.
На острове Хесэй, в последнем он бою,
Был предан слугой, и пал в неравном строю.
Но имя Греттира, как эхо, прозвучит,
И сила его духа в веках не умолчит.
Он был героем, изгнанником, бойцом,
Судьбой отмеченным, с трагическим концом.
Сага о Греттире – песнь о силе и судьбе,
В тумане вечном, в бездне Гинунгагап,
Росток пробился, мощный и слепой.
Не знало древо ни солнца, ни тепла,
Лишь холод Нифльхейма, вечный покой.
Но корни крепко в землю проросли,
В три мира разных, в три источника вод.
Урд, Верданди, Скульд – судьбы пряхи,
Плели у корней нитей вечный ход.
В Асгарде ветви к небу вознеслись,
Где боги славные пируют и живут.
Один, мудрейший, жертву приносил,
На древе висел, познавая абсолют.
В Мидгарде люди, смертные сыны,
Под сенью листьев строят города.
Их жизнь коротка, их дни сочтены,
Но память о них сквозь века пройдет.
В Хельхейме корни в землю уходят,
Там царство мертвых, тьма и вечный сон.
Хель, владычица, там души хоронит,
И ждёт Рагнарека, роковой закон.
Орел мудрейший на вершине сидит,
И зорко смотрит на девять миров.
Белка Рататоск по стволу бежит,
Разносит сплетни, сея раздор.
У корней дракон Нидхегг грызет,
Стремится древо в прах обратить.
Но корни крепки, и древо растет,
И жизнь вселенной продолжает творить.
Иггдрасиль, древо жизни и судьбы,
Связующее нить между мирами.
Свидетель вечный, не знающий злобы,
Хранитель знаний, что даны богами.
Когда Рагнарек наступит, и мир падёт,
И пламя Сурта всё вокруг сожжёт,
Иггдрасиль устоит, и вновь прорастёт,
И новую жизнь в мир принесёт.
Так славься, древо, символ вечной силы,
Иггдрасиль, что держит вселенную в руках!
Твои корни крепки, твои ветви красивы,
И память о тебе переживет века!
***
Мудрость Соломона: Миф о Золотом Ключе
В граде Иерусалиме, где солнце льёт свой злат,
Восседал Соломон, мудрейший из царей, богат.
Не златом лишь и властью славен был его престол,
Но знанием сокрытым, что мир земной обволок.
Говорили, будто ангел, спустившись с высоты,
Вручил ему однажды ключ от вечной красоты.
Не ключ от врат небесных, не ключ от тайных гор,
А ключ к познанью мира, к разгадке всех узор.
И с ключом тем Соломон мог слышать шёпот трав,
Понять язык зверей, что в чащах диких прав.
Он видел мысли ветра, что странствует вдали,
И тайны звёзд далеких, что в небесах текли.
Однажды, в час полночный, когда луна светла,
Призвал он к себе демонов из сумрака и зла.
Не для того, чтоб мучить, не для того, чтоб жечь,
А чтоб узнать секреты, что им дано беречь.
И демоны, страшась его мудрости и сил,
Открыли тайны древние, что мир давно забыл.
О травах исцеляющих, о камнях, что горят,
О силе слов волшебных, что судьбы сотворят.
Но знание без меры – опасный, острый меч,
И мудрость Соломона начала его жечь.
Он стал искать бессмертья, власти над судьбой,
Забыв о смертных нуждах, о мире и покое.
И тогда явилась Лилит, царица темных сил,
И шепнула Соломону: «Ты мудрость искусил.
Но ключ, что дан был ангелом, не даст тебе всего,
Лишь скромность и смирение откроют торжество».
Соломон, услышав это, очнулся ото сна,
И понял, что гордыня – погибели цена.
Он отложил все книги, оставил свой престол,
И в странствиях смиренных он истину нашёл.
И говорят, что ключ тот, что ангел подарил,
Он спрятал в сердце чистом, чтоб мир его хранил.
И мудрость Соломона, как свет далекой звезды,
Напоминает смертным: «Будь мудрым, но не гордым, ты!»
***
Баллада о Гаддаре, Повелителе Песков
В краю, где солнце плавит камень в зной,
Где дюны шепчут сказки стариной,
Жил Гаддар, владыка песчаных бурь,
Чей гнев рождал пустыни дикую хмурь.
Он был рожден из ветра и песка,
В глазах его горела адская тоска.
Не человек, не демон, не зверь, не бог,
А дух пустыни, что карает тех, кто плох.
Его дворец – мираж, что в зной дрожит,
И каждый путник, что к нему спешит,
Рискует жизнью, душу потерять,
В песках забвенья вечно проклинать.
Однажды, царь, гордыней обуян,
Решил Гаддара воле подчинить, обман
Искусно сплел, дары ему принес,
И к трону песчаному дерзко поднес.
Гаддар молчал, лишь ветер завывал,
И царь, надменный, громко хохотал.
«Ты будешь слугой моим, дух песков!
Исполнишь волю, что я изрёк!»
Но в этот миг, земля затрепетала,
И буря яростная вмиг восстала.
Песок взметнулся в небо чёрной мглой,
И царь исчез, поглощенный пустотой.
Гаддар стоял, велик и одинок,
В его глазах пылал жестокий рок.
Он – страж пустыни, вечный и немой,
Над гордостью людской, над жаждой золотой.
И помни путник, в знойный час пути,
Что Гаддар видит, слышит, может мстить.
Не нарушай покой его земли,
Иначе в песках навеки пропади!
Так шепчут дюны, сказки вековые,
О Гаддаре, владыке песчаной стихии.
И каждый ветер, что в пустыне воет,
Его имя грозное с собой уносит.
***
Хепри, Скарабей Солнца: Миф о Вечном Возрождении
В песках бескрайних, под палящим Ра,
Где дюны спят, как волны вчерашние,
Живет Хепри, жук священный, властный,
Символ восхода, жизни настоящей.
Несёт он шар, из навоза слепленный,
Подобно Солнцу, что катится в небе.
Тяжелый труд, но в нем суть сокрыта,
Возрождение, что дарит он всем нам.
Из праха старого, из тьмы ночной,
Рождается новое, светлое, чистое.
Хепри толкает шар, неутомимый,
Напоминая: жизнь – цикл бесконечный.
Он крылья расправит, взлетит к небесам,
Солнце восхода в ладонях неся.
И мир проснется, омытый лучами,
Благодаря Хепри, что дарит нам жизнь.
Он – символ надежды, упорства и силы,
Что в каждом из нас дремлет, ожидая.
Подобно Хепри, мы можем подняться,
И новое Солнце в себе зажечь, зная:
Что после заката всегда будет утро,
Что после печали придет вновь веселье.
Хепри, Скарабей Солнца, вечный труженик,
Напоминает нам о вечном возрождении.
***
Ойней, царь Калидона: Песнь о судьбе и ярости богов
В долине Этолии, где горы вздымались к небу,
Стоял Калидон, град славный, богат и крепок.
И правил им Ойней, муж доблестный и мудрый,
Чей род восходил к богам, чья слава была чудной.
Он чтил бессмертных, жертвы щедро приносил,
И нива колосилась, и скот плодовит был.
Но в гордости своей, однажды, позабыл,
Богине Артемиде дар достойный посвятить.
Разгневалась богиня, охотница луны,
И гнев её обрушился на мирные поля.
Послала в Калидон чудовище войны,
Вепря огромного, чья ярость не знала края.
Клыки его, как копья, землю разрывали,
И нивы превращались в пустыню и печаль.
Людей он пожирал, и страх в сердца вселял,
И стоны раздавались, сквозь ночи и сквозь даль.
Тогда Ойней призвал героев со всей земли,
Отважных, сильных, тех, кто смерти не боялся.
Мелеагр, сын его, возглавил их ряды,
И клятву дал, что вепря он сразит, не сдастся.
Пришли Ясон, Тесей, и Кастор с Поллуксом,
Аталанта, дева-воительница, смелая и ловкая.
И началась охота, полная опасностей и мук,
Где смерть подстерегала на каждом шагу, жестокая.
Мелеагр, сын Ойнея, вепря поразил,
Но спор возник о том, кому достанется трофей.
И жажда славы, зависть, гнев затмили мир,
И кровь пролилась братская, в тот роковой день.
Мелеагр пал, сраженный собственной рукой,
И мать его, Алтея, в горе безутешном,
Сожгла полено жизни, что хранила под замком,
И вместе с сыном умерла, в отчаянии кромешном.
Так гнев богов обрушился на дом Ойнея,
И слава Калидона померкла в скорби и слезах.
И помнят люди до сих пор, как важно чтить богов,
И как гордыня может привести к страшным крахам.
Имя Ойнея живёт в легендах и сказаньях,
Как символ мудрости, что не смогла уберечь,
От гнева Артемиды, от рока и страданья,
И от судьбы, что ждёт нас всех, в конце концов, у веч.
***
Рух: Песнь о Крылатом Великане
Из песков забвенья, из ветров седых,
Где солнце плавит золото пустынь,
Рождается легенда, древняя как мир,
О птице Рух, чей взмах – небесный пир.
Не просто птица – дух, стихия, мощь,
Чей клюв гранит дробит, как хрупкий овощ.
Её перо – как мачта корабля,
А тень её затмит полмира, не шутя.
Она гнездо свивает на горе высокой,
Где облака цепляются за камни робко.
В гнезде том – яйцо, как купол храма,
И вылупляется из него дитя-грома.
Питается Рух слонами, говорят,
И в когтях их несёт, как легкий клад.
Встреча с ней – предзнаменование судьбы,
Иль к славе взлёт, иль гибель от тоски.
Моряк, заблудший в шторме, видел Рух,
Когда корабль его был словно прах.
Она пронеслась над ним, как вихрь огня,
И он, спасенный чудом, помнил день тот дня.
Купцы, в поисках сокровищ и чудес,
Встречали Рух в безмолвии небес.
Она летела, словно божий гнев,
И заставляла трепетать сердца людей.
Но Рух – не только сила и страх,
В её глазах – мудрость веков, как в древних снах.
Она – хранительница тайн, что мир забыл,
И голос предков, что в ветрах застыл.
Так пусть же помнят люди о Рух,
О птице-великане, что правит дух.
Она – напоминание о силе и красе,
И о том, что в мире есть место чудес.
И если вдруг услышишь в небе гром,
И тень огромная накроет твой дом,
Не бойся, путник, подними свой взор,
Быть может, Рух пролетает над тобой, как сон.
***
Мафусаил: Песнь Древнего Древа
В долине Эдемской, где время текло,
Как мед золотой, неспешно, легко,
Родился младенец, дыханье зари,
И имя ему нарекли – Мафусаил.
Не ведал он смерти, не ведал он бед,
Лишь мудрость веков, как солнечный свет,
Вливалась в сознанье, росла и крепла,
И тайны вселенной ему были подвластны.
Он видел, как мир из хаоса встал,
Как ангелы пели, как Бог созидал,
Как Ева вкусила запретный плод,
И в мир вошла скорбь, и страх, и раздор.
Он помнил потоп, что землю залил,
И Ноев ковчег, что жизни хранил,
Он видел падение гордых царей,
И взлеты империй, и пепел костей.
Он странствовал долго, по землям чужим,
Искал он ответы, что были важны,
Он слушал шептание ветров и морей,
И мудрость черпал из древних камней.
Он видел, как люди забыли свой долг,
Как жажда наживы затмила их взор,
Как брат поднимался на брата с мечом,
И мир погружался в безумство и мрак.
Но в сердце Мафусаила теплилась искра,
Надежда на лучшее, вера чиста,
Он верил, что люди одуматься смогут,
И к свету вернутся, оставив тревоги.
Он прожил столетья, как древний дуб,
Ветвями своими касаясь небес,
Он был летописцем, хранителем знаний,
И мудрым советчиком для всех поколений.
И вот, когда время его подошло,
Он тихо ушёл, как солнце в окно,
Оставив потомкам наследие света,
И веру в добро, что сильнее смерти.
И помнят народы о старце седом,
О мудром Мафусаиле, что жил так долго,
И в песнях слагают о нем сказания,
О вечном древе, что корни пустило в вечность.
***
Гора Синай: Песнь о Громе и Свете
В сердце пустыни, где песок – лишь дыханье вечности,
Вздымается Синай, скала, познавшая божественность.
Не просто камень, не просто пик, увенчанный ветрами,
А алтарь, где небо коснулось земли огненными устами.
Когда мир был юн, и боги ходили меж людей,
Синай молчал, храня в себе тайны грядущих дней.
Он видел, как солнце рождалось, как звёзды плели свой хоровод,
И ждал, когда избранный придёт, чтобы услышать Божий зов.
И вот, явился Моисей, измученный, но сильный духом,
Ведомый голосом, что звучал в его сердце глухо.
Он шёл сквозь зной, сквозь бури, сквозь страх и сомненья,
К вершине, где ждало его откровение, Божье повеление.
И вот он там, на пике Синая, один наедине с небом,
Когда гора задрожала, объята огненным гневом.
Гром раскатился, словно глас самого Творца,
И молнии пронзили тьму, освещая его лицо.
Не страх, но трепет благоговейный наполнил его душу,
Когда он услышал слова, что должны были мир разрушить
И возродить вновь, на новых, праведных началах,
Десять заповедей, высеченных на каменных скрижалях.
Синай горел, дымился, словно жертвенный костер,
А Моисей, как проводник, нёс людям Божий дар.
Он спустился с горы, лицо его сияло светом,
И в руках он держал судьбу, что была дарована ответом.
С тех пор Синай – не просто гора, а символ веры и закона,
Место, где человек познал величие Божьего трона.
И каждый, кто смотрит на его суровый, гордый лик,
Вспоминает о громе и свете, о мудрости, что велик.
Пусть ветер шепчет эту песнь над пустыней вечно,
О горе Синай, о чуде, что было явлено человечеству.
О том, как Бог говорил с людьми, сквозь пламя и гром,
И оставил на камне завет, чтобы мир стал добром.
***
Песнь о Ньяле, Ткаче Судеб
В тумане древнем, где сплетались нити,
Где мир рождался из хаоса объятий,
Восстал Ньял, Ткач Судеб, лик безмолвный,
Владыка нитей, вечно беспокойный.
Не бог он, нет, и не простой смертный,
А сила древняя, что правит жизнью смертной.
Из тьмы и света, из добра и зла,
Он пряжу судеб вечно создавал.
В руках его клубок, что вечно множит,
Узоры сложные, что разум не постигнет.
Там нить любви, что сердце согревает,
И нить раздора, что семьи разрушает.
Он видит прошлое, как в зеркале ясном,
И будущее, что дремлет во мраке властном.
Он знает каждый вздох, каждое паденье,
И каждый миг восторга и прозренья.
Когда герой рождается на свет,
Ньял нить его судьбы плетет в рассвет.
Когда злодей вершит свои дела,
Ньял нить его судьбы ведет во мглу.
Не просит жертв, не требует молитвы,
Он просто ткет, без гнева и без битвы.
Он лишь свидетель вечного процесса,
Где жизнь и смерть танцуют в вечном стрессе.
Но говорят, что иногда, в тиши ночной,
Когда луна глядит в колодец свой,
Можно услышать шепот нитей тонких,
И ощутить дыханье судеб звонких.
И если ты, путник, в жизни заблудился,
И нить твоя в узлах переплелась,
Попробуй в тишине услышать Ньяла голос,
Он может подсказать, куда тебе деваться.
Но помни, путник, выбор за тобой,
Ньял лишь плетёт, а ты творишь свой строй.
Он лишь даёт возможность, шанс и путь,
А ты решаешь, как судьбу свою вернуть.
Так славься, Ньял, Ткач Судеб вечный,
Владыка нитей, в мире бесконечный!
Пусть нити твои нас ведут сквозь тьму,
К свету и знанию, к счастью своему!
***
Сага о Греттире: Песнь о Силе и Судьбе
В краю суровом, где скалы в небо рвутся,
Где ледники, как змеи, в море вьются,
Родился Греттир, сын Асмунда могучий,
Судьбой отмеченный, сильный и везучий.
С младенчества в нем ярость дикая кипела,
И сила богатырская в нем зрела.
Он медведя голыми руками одолел,
И волчий вой в лесу его не испугал.
Но нрав его был буён и несдержан,
И часто гнев его был необуздан.
Он ссоры затевал, и кровь лилась рекой,
И изгнан был он из родной земли домой.
Три года вне закона, в скитаньях и борьбе,
Он выживал, как зверь, в суровой той судьбе.
Он троллей побеждал, и духов усмирял,
И слава о нем по всей земле гремела.
Он остров Драугэй покорил своей рукой,
И клад сокровищ там нашел, большой такой.
Но жадность и коварство не миновали,
И враги Греттира его предали.
Колдун Торстейн, злобный и коварный,
Проклятье наложил, чтоб Греттир стал бездарный.
И сила стала покидать его могучая,
И сны его терзали кошмары жгучие.
Но даже ослабевший, он не сдавался,
И с врагами до конца он яростно сражался.
Он меч свой поднимал, и щит держал в руке,
И смерть встречал с улыбкой на лице.
На острове Хесэй, в последнем он бою,
Был предан слугой, и пал в неравном строю.
Но имя Греттира, как эхо, прозвучит,
И сила его духа в веках не умолчит.
Он был героем, изгнанником, бойцом,
Судьбой отмеченным, с трагическим концом.
Сага о Греттире – песнь о силе и судьбе,
