Марозия: Песнь о Забытой Богине
В песках забвения, где память тлеет,
В тени легенд, что время не жалеет,
Жила богиня, чье имя – Марозия,
Забытая ныне, как утренняя роза.
Она плела рассвет из нитей лунных,
И звёзды зажигала в небе сумрачном.
Её дыхание – шёпот летних ливней,
Её взгляд – глубина морей безбрежных.
Марозия, властительница снов и грёз,
Владычица лесов, полей и рощ.
Любила смертных, их хрупкость и отвагу,
Их радость мимолетную, их горькую печаль.
Дарила им вдохновение и мудрость,
И защищала от зла, что таилось вдали.
Учила их любить, творить и верить,
И в каждом сердце искру света беречь.
Но зависть богов, как тень, нависла над ней,
И шёпот лжи отравил сердца людей.
Предали её, забыли навеки её имя,
И в жертву принесли ей лишь презрение.
Марозия, отвергнутая и брошенная,
В слезах ушла, навеки отрешённая.
И мир померк, лишившись её света,
И в сердцах людей поселилась тьма и скверна.
Засохли реки, увяли цветущие сады,
И в душах воцарилась лишь пустота.
Искали Марозию, звали её имя,
Но лишь эхо отвечало им в пустыне.
Но шепчут старики у костра ночного,
Что в час, когда надежда угаснет снова,
Марозия вернётся, как утренняя звезда,
И мир наполнит светом навсегда.
Помните Марозию, богиню забытую,
И в сердце храните искру её любви незримую.
Александр: Сын Зевса и Грозы
В долине Пеллы, где Олимп встаёт стеной,
Родился мальчик, судьбой отмеченный одной.
Не просто смертный, но потомок богов,
В его глазах пылал огонь, не знавший оков.
Александр, сын Филиппа, царя-воителя,
Впитал в себя и мудрость, и силу победителя.
Аристотель учил его тайнам мироздания,
А сердце жаждало великих завоеваний.
И шептали ветры, что Зевс, громовержец сам,
В ночь бури страстной, явился в царский храм.
Олимпиада, мать, в объятьях бога была,
И кровь божественная в жилах сына текла.
Он покорил коня Буцефала, дикого зверя,
И понял мир, что в нем таится сила безмерная.
В семнадцать лет, в отсутствие отца,
Он усмирил восстание, юный, но храбрец.
И вот, Филипп пал, от рук предателя сражён,
Александр взошёл на трон, судьбой вознесён.
Персия, Египет, Индия – все пали ниц,
Перед мощью войска, перед волей царя-львиц.
Он основал Александрии, города-маяки,
Где знание цвело, рассеивая мраки.
Он видел богов, он слышал их голоса,
И верил, что ведёт его небесная полоса.
Но даже боги смертным не дают бессмертия,
И жар лихорадки оборвал его житие.
В Вавилоне, в расцвете славы и побед,
Угас огонь, что освещал весь белый свет.
Осталась легенда, о сыне Зевса и грозы,
О царе-полководце, что видел вещие сны.
Александр Македонский, чьё имя живёт в веках,
Как символ дерзости, как пламя в смелых сердцах.
Тулунбек: Легенда о Золотом Воине
В те времена, когда солнце было ближе к земле,
А звёзды шептали тайны в ночной тишине,
Родился Тулунбек, сын степного ветра и гор,
Чей дух был крепок, а взгляд острее, чем топор.
Мать его, Айгуль, знала язык зверей и птиц,
Отец, Батырхан, был вождём непобедимых лиц.
Но судьба, как буран, переменчива и зла,
Осиротела Айгуль, когда война пришла.
На племя напал змей, трехглавый и лютый,
Что пожирал скот и людей, не зная сытости.
Батырхан пал в бою, защищая свой народ,
И Айгуль, скорбя, ушла в горный грот.
Там, в пещере тёмной, родила она сына,
Назвав Тулунбеком, надеждой и силой.
Вскормлён молоком кобылицы белой,
Он рос не по дням, а по часам, смелый.
Когда Тулунбеку исполнилось семь лет,
Он нашёл в пещере меч, что сиял, как рассвет.
Меч этот был дан Батырхану богами,
Чтобы защищать землю от зла и печали.
Тулунбек, взяв меч, поклялся отомстить,
Змея трехглавого навеки победить.
Он отправился в путь, через степи и горы,
Встречая на пути лишь бури и споры.
Ему помогали духи предков и звери,
Волки указывали путь, орлы стерегли двери.
Он научился понимать язык ветра и трав,
И стал сильнее, чем самый могучий удав.
Наконец, он достиг логова змея,
Где смрад и тьма царили, немея.
Змей, увидев Тулунбека, взревел,
И пламенем из пасти на юношу повеял.
Но Тулунбек был быстр, как молния в грозу,
Он уклонился от пламени, не показав слезу.
Мечом своим, что сиял, как солнце в зените,
Он отрубил змею все три головы в миг.
Кровь змея пропитала землю вокруг,
Но Тулунбек, победитель, стоял, как могучий дуб.
Он вернулся в племя, как герой и спаситель,
И стал мудрым вождём, справедливым правителем.
Так гласит легенда о Тулунбеке, Золотом Воине,
Чья храбрость и сила живут в каждом из нас, помните!
Он символ надежды, символ борьбы со злом,
И его имя будет жить в веках, как гром!
Оэлун, Ткач Судеб из Звёздной Пыли
В безвременье, где хаос танцевал с пустотой,
Родился Оэлун, из звёздной пыли золотой.
Не бог войны, не царь, не повелитель морей,
Но Ткач Судеб, хранитель грядущих дней.
Его глаза – два вихря галактик далёких,
В них отражались рождение и гибель эпох.
В руках его – веретено из лунного камня,
Прядет он нити жизни, сплетая узоры странные.
Из шёпота комет он ткёт полотно мирозданья,
Вплетая в ткань его радость, печаль и страданья.
Каждая звезда – лишь узелок на нити судьбы,
И Оэлун знает, где оборвётся она, где расцветёт в сады.
Он видел рождение первого солнца и первый вздох земли,
Он слышал плач умирающих звёзд, что в чёрные дыры ушли.
Он помнит имена забытых богов и павших империй,
И шепчет их эхом в ветрах, что гуляют по прериям.
Не молят его о власти, богатстве и славе,
Лишь о мудрости, чтобы понять его замысел в ткани багряной.
Ибо Оэлун не судит, не карает, не милует,
Он лишь плетёт, неустанно, судьбу, что в вечности зимует.
И если ты видишь падающую звезду в ночи,
Знай, это Оэлун обронил нить, что больше не звучит.
Но не печалься, ибо он уже плетёт новую нить,
И в ней, возможно, твоя судьба будет сиять и цвести.
Так помни об Оэлуне, Ткаче Судеб из Звездной Пыли,
Ибо в его руках – будущее мира, что мы так любили.
И пусть его нити ведут тебя сквозь тьму и свет,
К той судьбе, что уготована тебе, и больше нет.
Песнь Железного Хромца
Я – Тимур, рождённый в Кеше, Хромец Железный, бич земли!
В моих глазах пылает пепел городов, что пали во мгле.
Не бог я, нет, но воля моя – закон, а меч – судья!
Я выковал империю из крови, пота и огня.
Слыхали ль вы о битвах моих, о громе конских копыт?
От Дели до Дамаска дрожала земля, когда мой стан стоит.
Я покорил народы, что гордыню в сердце берегли,
И золото их, и земли их – всё пало к моей ноге.
Не верьте сказкам о жестокости, о пирамидах из голов!
Я – справедливость, я – порядок, я – кара для врагов.
Я строил мечети, воздвигал дворцы, науки процветали в дни мои,
И Самарканд, жемчужина Востока, сиял под властью моей руки.
Но помните, что слава – тень, а власть – лишь миг один.
Я тоже смертен, как и вы, подвластен времени седин.
И вот, стою я пред вратами, где ждёт меня последний бой,
С самим забвением, с самим Хаосом, что правит вечной тьмой.
Не плачьте обо мне, потомки, не возносите хвалу зря!
Лишь помните, что воля – сила, что может горы покорять.
И если в сердце вашем пламя горит, как в сердце у меня,
То мир склонится перед вами, как склонялся передо мной всегда!
Феодора: Ткачиха, ставшая Богиней
В дымке веков, где мифы сплетаются с былью,
Жила Феодора, чья слава доныне жива.
Не знала она ни царских палат, ни покоя,
Лишь грубый холст и нить, что судьбу ей плела.
Родилась в тени цирка, средь смеха и плача,
Где акробаты взлетали, а клоуны рыдали.
Но в сердце Феодоры горел огонь яркий,
Не гаснущий даже под градом насмешек и брани.
Она ткала гобелены, что краше рассвета,
В них пела душа, в них жила красота.
Её пальцы ловкие, словно бабочки в танце,
Создавали узоры, что мир покоряли всегда.
Однажды, когда солнце коснулось земли,
И золотом залило стены Константинополя,
Увидел Феодору Юстиниан Великий,
И в сердце его вспыхнула страсть, словно молния.
Он был император, владыка земель и морей,
Но перед красотой её, мощь его угасала.
Он предложил ей трон, корону и власть,
Но Феодора ответила: «Не в этом счастье, мой царь!»
«Я хочу, чтобы справедливость восторжествовала,
Чтобы бедные были защищены, а слабые сильны.
Я хочу, чтобы искусство цвело, как весенний сад,
И чтобы каждый нашёл в этом мире свой путь!»
И Юстиниан, поражённый мудростью её слов,
Сделал её не просто императрицей, а соправительницей.
Вместе они правили, мудро и справедливо,
И город их процветал, словно райский сад.
Феодора стала символом надежды и силы,
Защитницей женщин, покровительницей искусств.
Она строила больницы, приюты и храмы,
И имя её звучало, как песня любви и добра.
Когда же пришла пора покинуть этот мир,
Феодора ушла, оставив след незабвенный.
И говорят, что в ночном небе, среди звёзд,
Сияет её душа, как яркая, вечная звезда.
И по сей день, когда ткачи садятся за станок,
Они шепчут имя Феодоры, прося её благословения.
Ведь она была не просто императрицей,
Она была Богиней, сошедшей на землю, чтобы творить добро.
Халльгерд, луна ледяного топора
В сагах шепчут о ней, о Халльгерд Длинноресничной,
Красе, что затмевала северное сияние.
Дочь Хёскульда, воителя с сердцем льдиной,
Она росла, как роза средь скал, упрямо, дерзко.
Её волосы, как лён, струились до земли,
И каждый локон золотом в лучах играл.
Глаза, как озеро в полночь, глубоки, темны,
В них отражалась сила, что в деве дремала.
Она была не просто ликом дивной красоты,
Но воительницей духом, гордой и смелой.
Владела мечом, как прялкой, легко и просто,
И голос её звенел, как сталь закалённая.
Халльгерд, луна ледяного топора,
Так звали её, ибо сердце её было холодно.
Она выбирала мужей, как коней на торгах,
И каждый, кто ей не мил, был ею отвергнут.
Она жаждала власти, богатства и славы,
И ради этого готова была на всё.
Её красота была оружием опасным,
Что разбивало сердца и рушило судьбы.
Но даже в сердце льда таилась искра,
И в час беды, когда земля дрожала от битвы,
Она встала на защиту своего народа,
И билась, как львица, яростно и храбро.
Легенда гласит, что в тот день, когда пал её муж,
Она прокляла врагов, и проклятье сбылось.
И даже после смерти, её имя вечно живёт,
Как символ красоты, силы и ледяной гордости.
Халльгерд Длинноресничная, помни её, путник,
Ибо в её истории – урок для всех нас.
Красота может быть даром, а может – проклятьем,
И только сердце решает, как ею владеть.
Екатерина Медичи: Тень Флоренции над Францией
Взошла луна над Арно, серебром
Окрасив купол Брунеллески гордый.
Там, в колыбели Ренессанса, в дом
Вошла судьба, что станет столь жестокой.
Екатерина, дочь Лоренцо, взгляд
Холодный, словно мрамор флорентийский.
В ней тайна зрела, словно виноград,
Под солнцем Тосканы, в лозе искристой.
Судьба плела ей нити, словно шёлк,
Вела во Францию, к престолу, к власти.
Но тень Медичи, словно чёрный волк,
Всегда кралась за ней, в часы ненастья.
Король Генрих, муж, влюблённый в Диану,
Оставил трон, и бремя тяжким стало.
Екатерина, словно свирепый ураган,
В политических интригах танцевала.
Шептались слухи, будто яд в кольце,
В её руках, решал судьбу вельможи.
И гугенотов кровь на том лице,
Оставила несмываемые дрожи.
Варфоломеевская ночь, кошмар и страх,
Её ли рук то дело, или рока?
История молчит, оставив прах,
И шёпот обвинений, словно током.
Но кто она? Змея или львица?
Защитница престола, или демон?
Екатерина, вечная царица,
В чьих глазах горит флорентийский пламень.
И даже сквозь века, её портрет,
На нас глядит, загадочный и строгий.
Екатерина Медичи, секрет,
Что Франция хранит, в своей тревоге.
Дева Орлеанская: Песнь о Пламени и Вере
В долине Лотарингии, где туман клубится,
Росла дева Жанна, душой чиста, как курица.
Не знала она ни шёлка, ни златых уборов,
Лишь шёпот ветра в роще и звон церковных хоров.
Но в сердце юном билась не крестьянская доля,
А искра Божья, пламя, что не знает воли.
И в тишине ночной, когда луна сияла,
Голоса Архангелов Жанну призывали.
«О Жанна, дева Франции, избранница небес!
Встань против англичан, что землю нашу грёз
Пытаются попрать, ввергнуть во мрак и горе.
Возьми свой меч и щит, иди к французской воле!»
И Жанна, не страшась ни смерти, ни проклятий,
Покинула свой дом, оставив след объятий.
В мужской броне, с мечом, что светом озарялся,
Она предстала перед Дофином, не смущаясь.
«Я послана Господом, чтоб Францию спасти!
Корону вам вернуть, врагов всех отвести!»
И Дофин, удивлённый верой и отвагой,
Вручил ей войско, знамя, и благословил в дорогу.
Под знаменем с лилиями, дева повела войска,
И англичане дрогнули, увидев лик святой.
Орлеан был освобождён, победа за победой,
И слава Жанны Дарк летела над землёй.
Но зависть и предательство, как змеи, подползли,
И Жанну, оклеветав, врагам её продали.
В Руане, на костре, она стояла гордо,
И пламя, пожирая тело, не сломило духа твердо.
И в миг, когда огонь взметнулся к небесам,
Услышали все имя Жанны, эхом по лесам.
И пепел, что остался от тела юной девы,
Взошёл цветами лилий, символом победы.
Так родилась легенда, миф о Жанне Дарк,
О деве, что за веру приняла смертный мрак.
И до сих пор, во Франции, её имя свято,
Как символ мужества, любви и беззаветной клятвы.
И пусть горят костры, и льются слёзы горя,
Но память о Жанне Дарк не угаснет никогда!
Она звезда надежды, свет во тьме кромешной,
И вечный символ Франции, в борьбе успешной.
Кровавая Роза
В тумане Альбиона, рождённая в гневе,
Мария, дочь короля, судьбой обделена.
От трона отлучена, в сердце лишь пепел,
За веру отцов, в изгнании одна.
Её мать отвергнута, брак расторгнут властно,
Дитя объявлено незаконным, презренным.
В глазах её боль, что горит неугасимо,
И жажда вернуть то, что было отнято, священно.
Когда колокола возвестили о смерти брата,
И трон узурпирован дерзкой девицей,
Мария восстала, как буря крылата,
И кровью врагов омыла страницы.
Короной венчана, с крестом в руках,
Она верит, что долг ее веру спасти.
Но пламя костров, что взвились в небесах,
Лишь ужас и страх смогли принести.
«Кровавая Мария» – так прозвали её,
За пытки и казни, за ярость и гнев.
Но в сердце её, лишь желание одно,
Вернуть Англию в лоно отцовских заветов.
Любовь не нашла в ней приюта и ласки,
Филипп, муж испанский, лишь тенью был рядом.
И призрак ребенка, что так и не сказки,
Лишь горечь и боль приносил ей наградой.
Угасла надежда, угасла и сила,
В болезни и скорби, в забвении дней.
И Кровавая Роза, что так страстно любила,
Ушла в вечный сон, в объятия теней.
Но память о ней, как шрам на земле,
Напоминает о вере, о власти, о боли.
И шепчет легенда в туманной мгле:
«Не судите её, ибо знала лишь волю...»
Императрица-Феникс
В багряных небесах, где драконы спят,
Родилась звезда, что затмила закат.
У Цзэтянь, дева с сердцем из стали,
В мир мужчин вошла, чтоб судьбы писали.
Сначала служанка, лилия в тени,
Но взор её зрел сквозь придворные дни.
Она плела интриги, как шёлк паутины,
И шаг за шагом взбиралась на вершины.
В песках забвения, где память тлеет,
В тени легенд, что время не жалеет,
Жила богиня, чье имя – Марозия,
Забытая ныне, как утренняя роза.
Она плела рассвет из нитей лунных,
И звёзды зажигала в небе сумрачном.
Её дыхание – шёпот летних ливней,
Её взгляд – глубина морей безбрежных.
Марозия, властительница снов и грёз,
Владычица лесов, полей и рощ.
Любила смертных, их хрупкость и отвагу,
Их радость мимолетную, их горькую печаль.
Дарила им вдохновение и мудрость,
И защищала от зла, что таилось вдали.
Учила их любить, творить и верить,
И в каждом сердце искру света беречь.
Но зависть богов, как тень, нависла над ней,
И шёпот лжи отравил сердца людей.
Предали её, забыли навеки её имя,
И в жертву принесли ей лишь презрение.
Марозия, отвергнутая и брошенная,
В слезах ушла, навеки отрешённая.
И мир померк, лишившись её света,
И в сердцах людей поселилась тьма и скверна.
Засохли реки, увяли цветущие сады,
И в душах воцарилась лишь пустота.
Искали Марозию, звали её имя,
Но лишь эхо отвечало им в пустыне.
Но шепчут старики у костра ночного,
Что в час, когда надежда угаснет снова,
Марозия вернётся, как утренняя звезда,
И мир наполнит светом навсегда.
Помните Марозию, богиню забытую,
И в сердце храните искру её любви незримую.
***
Александр: Сын Зевса и Грозы
В долине Пеллы, где Олимп встаёт стеной,
Родился мальчик, судьбой отмеченный одной.
Не просто смертный, но потомок богов,
В его глазах пылал огонь, не знавший оков.
Александр, сын Филиппа, царя-воителя,
Впитал в себя и мудрость, и силу победителя.
Аристотель учил его тайнам мироздания,
А сердце жаждало великих завоеваний.
И шептали ветры, что Зевс, громовержец сам,
В ночь бури страстной, явился в царский храм.
Олимпиада, мать, в объятьях бога была,
И кровь божественная в жилах сына текла.
Он покорил коня Буцефала, дикого зверя,
И понял мир, что в нем таится сила безмерная.
В семнадцать лет, в отсутствие отца,
Он усмирил восстание, юный, но храбрец.
И вот, Филипп пал, от рук предателя сражён,
Александр взошёл на трон, судьбой вознесён.
Персия, Египет, Индия – все пали ниц,
Перед мощью войска, перед волей царя-львиц.
Он основал Александрии, города-маяки,
Где знание цвело, рассеивая мраки.
Он видел богов, он слышал их голоса,
И верил, что ведёт его небесная полоса.
Но даже боги смертным не дают бессмертия,
И жар лихорадки оборвал его житие.
В Вавилоне, в расцвете славы и побед,
Угас огонь, что освещал весь белый свет.
Осталась легенда, о сыне Зевса и грозы,
О царе-полководце, что видел вещие сны.
Александр Македонский, чьё имя живёт в веках,
Как символ дерзости, как пламя в смелых сердцах.
***
Тулунбек: Легенда о Золотом Воине
В те времена, когда солнце было ближе к земле,
А звёзды шептали тайны в ночной тишине,
Родился Тулунбек, сын степного ветра и гор,
Чей дух был крепок, а взгляд острее, чем топор.
Мать его, Айгуль, знала язык зверей и птиц,
Отец, Батырхан, был вождём непобедимых лиц.
Но судьба, как буран, переменчива и зла,
Осиротела Айгуль, когда война пришла.
На племя напал змей, трехглавый и лютый,
Что пожирал скот и людей, не зная сытости.
Батырхан пал в бою, защищая свой народ,
И Айгуль, скорбя, ушла в горный грот.
Там, в пещере тёмной, родила она сына,
Назвав Тулунбеком, надеждой и силой.
Вскормлён молоком кобылицы белой,
Он рос не по дням, а по часам, смелый.
Когда Тулунбеку исполнилось семь лет,
Он нашёл в пещере меч, что сиял, как рассвет.
Меч этот был дан Батырхану богами,
Чтобы защищать землю от зла и печали.
Тулунбек, взяв меч, поклялся отомстить,
Змея трехглавого навеки победить.
Он отправился в путь, через степи и горы,
Встречая на пути лишь бури и споры.
Ему помогали духи предков и звери,
Волки указывали путь, орлы стерегли двери.
Он научился понимать язык ветра и трав,
И стал сильнее, чем самый могучий удав.
Наконец, он достиг логова змея,
Где смрад и тьма царили, немея.
Змей, увидев Тулунбека, взревел,
И пламенем из пасти на юношу повеял.
Но Тулунбек был быстр, как молния в грозу,
Он уклонился от пламени, не показав слезу.
Мечом своим, что сиял, как солнце в зените,
Он отрубил змею все три головы в миг.
Кровь змея пропитала землю вокруг,
Но Тулунбек, победитель, стоял, как могучий дуб.
Он вернулся в племя, как герой и спаситель,
И стал мудрым вождём, справедливым правителем.
Так гласит легенда о Тулунбеке, Золотом Воине,
Чья храбрость и сила живут в каждом из нас, помните!
Он символ надежды, символ борьбы со злом,
И его имя будет жить в веках, как гром!
***
Оэлун, Ткач Судеб из Звёздной Пыли
В безвременье, где хаос танцевал с пустотой,
Родился Оэлун, из звёздной пыли золотой.
Не бог войны, не царь, не повелитель морей,
Но Ткач Судеб, хранитель грядущих дней.
Его глаза – два вихря галактик далёких,
В них отражались рождение и гибель эпох.
В руках его – веретено из лунного камня,
Прядет он нити жизни, сплетая узоры странные.
Из шёпота комет он ткёт полотно мирозданья,
Вплетая в ткань его радость, печаль и страданья.
Каждая звезда – лишь узелок на нити судьбы,
И Оэлун знает, где оборвётся она, где расцветёт в сады.
Он видел рождение первого солнца и первый вздох земли,
Он слышал плач умирающих звёзд, что в чёрные дыры ушли.
Он помнит имена забытых богов и павших империй,
И шепчет их эхом в ветрах, что гуляют по прериям.
Не молят его о власти, богатстве и славе,
Лишь о мудрости, чтобы понять его замысел в ткани багряной.
Ибо Оэлун не судит, не карает, не милует,
Он лишь плетёт, неустанно, судьбу, что в вечности зимует.
И если ты видишь падающую звезду в ночи,
Знай, это Оэлун обронил нить, что больше не звучит.
Но не печалься, ибо он уже плетёт новую нить,
И в ней, возможно, твоя судьба будет сиять и цвести.
Так помни об Оэлуне, Ткаче Судеб из Звездной Пыли,
Ибо в его руках – будущее мира, что мы так любили.
И пусть его нити ведут тебя сквозь тьму и свет,
К той судьбе, что уготована тебе, и больше нет.
***
Песнь Железного Хромца
Я – Тимур, рождённый в Кеше, Хромец Железный, бич земли!
В моих глазах пылает пепел городов, что пали во мгле.
Не бог я, нет, но воля моя – закон, а меч – судья!
Я выковал империю из крови, пота и огня.
Слыхали ль вы о битвах моих, о громе конских копыт?
От Дели до Дамаска дрожала земля, когда мой стан стоит.
Я покорил народы, что гордыню в сердце берегли,
И золото их, и земли их – всё пало к моей ноге.
Не верьте сказкам о жестокости, о пирамидах из голов!
Я – справедливость, я – порядок, я – кара для врагов.
Я строил мечети, воздвигал дворцы, науки процветали в дни мои,
И Самарканд, жемчужина Востока, сиял под властью моей руки.
Но помните, что слава – тень, а власть – лишь миг один.
Я тоже смертен, как и вы, подвластен времени седин.
И вот, стою я пред вратами, где ждёт меня последний бой,
С самим забвением, с самим Хаосом, что правит вечной тьмой.
Не плачьте обо мне, потомки, не возносите хвалу зря!
Лишь помните, что воля – сила, что может горы покорять.
И если в сердце вашем пламя горит, как в сердце у меня,
То мир склонится перед вами, как склонялся передо мной всегда!
***
Феодора: Ткачиха, ставшая Богиней
В дымке веков, где мифы сплетаются с былью,
Жила Феодора, чья слава доныне жива.
Не знала она ни царских палат, ни покоя,
Лишь грубый холст и нить, что судьбу ей плела.
Родилась в тени цирка, средь смеха и плача,
Где акробаты взлетали, а клоуны рыдали.
Но в сердце Феодоры горел огонь яркий,
Не гаснущий даже под градом насмешек и брани.
Она ткала гобелены, что краше рассвета,
В них пела душа, в них жила красота.
Её пальцы ловкие, словно бабочки в танце,
Создавали узоры, что мир покоряли всегда.
Однажды, когда солнце коснулось земли,
И золотом залило стены Константинополя,
Увидел Феодору Юстиниан Великий,
И в сердце его вспыхнула страсть, словно молния.
Он был император, владыка земель и морей,
Но перед красотой её, мощь его угасала.
Он предложил ей трон, корону и власть,
Но Феодора ответила: «Не в этом счастье, мой царь!»
«Я хочу, чтобы справедливость восторжествовала,
Чтобы бедные были защищены, а слабые сильны.
Я хочу, чтобы искусство цвело, как весенний сад,
И чтобы каждый нашёл в этом мире свой путь!»
И Юстиниан, поражённый мудростью её слов,
Сделал её не просто императрицей, а соправительницей.
Вместе они правили, мудро и справедливо,
И город их процветал, словно райский сад.
Феодора стала символом надежды и силы,
Защитницей женщин, покровительницей искусств.
Она строила больницы, приюты и храмы,
И имя её звучало, как песня любви и добра.
Когда же пришла пора покинуть этот мир,
Феодора ушла, оставив след незабвенный.
И говорят, что в ночном небе, среди звёзд,
Сияет её душа, как яркая, вечная звезда.
И по сей день, когда ткачи садятся за станок,
Они шепчут имя Феодоры, прося её благословения.
Ведь она была не просто императрицей,
Она была Богиней, сошедшей на землю, чтобы творить добро.
***
Халльгерд, луна ледяного топора
В сагах шепчут о ней, о Халльгерд Длинноресничной,
Красе, что затмевала северное сияние.
Дочь Хёскульда, воителя с сердцем льдиной,
Она росла, как роза средь скал, упрямо, дерзко.
Её волосы, как лён, струились до земли,
И каждый локон золотом в лучах играл.
Глаза, как озеро в полночь, глубоки, темны,
В них отражалась сила, что в деве дремала.
Она была не просто ликом дивной красоты,
Но воительницей духом, гордой и смелой.
Владела мечом, как прялкой, легко и просто,
И голос её звенел, как сталь закалённая.
Халльгерд, луна ледяного топора,
Так звали её, ибо сердце её было холодно.
Она выбирала мужей, как коней на торгах,
И каждый, кто ей не мил, был ею отвергнут.
Она жаждала власти, богатства и славы,
И ради этого готова была на всё.
Её красота была оружием опасным,
Что разбивало сердца и рушило судьбы.
Но даже в сердце льда таилась искра,
И в час беды, когда земля дрожала от битвы,
Она встала на защиту своего народа,
И билась, как львица, яростно и храбро.
Легенда гласит, что в тот день, когда пал её муж,
Она прокляла врагов, и проклятье сбылось.
И даже после смерти, её имя вечно живёт,
Как символ красоты, силы и ледяной гордости.
Халльгерд Длинноресничная, помни её, путник,
Ибо в её истории – урок для всех нас.
Красота может быть даром, а может – проклятьем,
И только сердце решает, как ею владеть.
***
Екатерина Медичи: Тень Флоренции над Францией
Взошла луна над Арно, серебром
Окрасив купол Брунеллески гордый.
Там, в колыбели Ренессанса, в дом
Вошла судьба, что станет столь жестокой.
Екатерина, дочь Лоренцо, взгляд
Холодный, словно мрамор флорентийский.
В ней тайна зрела, словно виноград,
Под солнцем Тосканы, в лозе искристой.
Судьба плела ей нити, словно шёлк,
Вела во Францию, к престолу, к власти.
Но тень Медичи, словно чёрный волк,
Всегда кралась за ней, в часы ненастья.
Король Генрих, муж, влюблённый в Диану,
Оставил трон, и бремя тяжким стало.
Екатерина, словно свирепый ураган,
В политических интригах танцевала.
Шептались слухи, будто яд в кольце,
В её руках, решал судьбу вельможи.
И гугенотов кровь на том лице,
Оставила несмываемые дрожи.
Варфоломеевская ночь, кошмар и страх,
Её ли рук то дело, или рока?
История молчит, оставив прах,
И шёпот обвинений, словно током.
Но кто она? Змея или львица?
Защитница престола, или демон?
Екатерина, вечная царица,
В чьих глазах горит флорентийский пламень.
И даже сквозь века, её портрет,
На нас глядит, загадочный и строгий.
Екатерина Медичи, секрет,
Что Франция хранит, в своей тревоге.
***
Дева Орлеанская: Песнь о Пламени и Вере
В долине Лотарингии, где туман клубится,
Росла дева Жанна, душой чиста, как курица.
Не знала она ни шёлка, ни златых уборов,
Лишь шёпот ветра в роще и звон церковных хоров.
Но в сердце юном билась не крестьянская доля,
А искра Божья, пламя, что не знает воли.
И в тишине ночной, когда луна сияла,
Голоса Архангелов Жанну призывали.
«О Жанна, дева Франции, избранница небес!
Встань против англичан, что землю нашу грёз
Пытаются попрать, ввергнуть во мрак и горе.
Возьми свой меч и щит, иди к французской воле!»
И Жанна, не страшась ни смерти, ни проклятий,
Покинула свой дом, оставив след объятий.
В мужской броне, с мечом, что светом озарялся,
Она предстала перед Дофином, не смущаясь.
«Я послана Господом, чтоб Францию спасти!
Корону вам вернуть, врагов всех отвести!»
И Дофин, удивлённый верой и отвагой,
Вручил ей войско, знамя, и благословил в дорогу.
Под знаменем с лилиями, дева повела войска,
И англичане дрогнули, увидев лик святой.
Орлеан был освобождён, победа за победой,
И слава Жанны Дарк летела над землёй.
Но зависть и предательство, как змеи, подползли,
И Жанну, оклеветав, врагам её продали.
В Руане, на костре, она стояла гордо,
И пламя, пожирая тело, не сломило духа твердо.
И в миг, когда огонь взметнулся к небесам,
Услышали все имя Жанны, эхом по лесам.
И пепел, что остался от тела юной девы,
Взошёл цветами лилий, символом победы.
Так родилась легенда, миф о Жанне Дарк,
О деве, что за веру приняла смертный мрак.
И до сих пор, во Франции, её имя свято,
Как символ мужества, любви и беззаветной клятвы.
И пусть горят костры, и льются слёзы горя,
Но память о Жанне Дарк не угаснет никогда!
Она звезда надежды, свет во тьме кромешной,
И вечный символ Франции, в борьбе успешной.
***
Кровавая Роза
В тумане Альбиона, рождённая в гневе,
Мария, дочь короля, судьбой обделена.
От трона отлучена, в сердце лишь пепел,
За веру отцов, в изгнании одна.
Её мать отвергнута, брак расторгнут властно,
Дитя объявлено незаконным, презренным.
В глазах её боль, что горит неугасимо,
И жажда вернуть то, что было отнято, священно.
Когда колокола возвестили о смерти брата,
И трон узурпирован дерзкой девицей,
Мария восстала, как буря крылата,
И кровью врагов омыла страницы.
Короной венчана, с крестом в руках,
Она верит, что долг ее веру спасти.
Но пламя костров, что взвились в небесах,
Лишь ужас и страх смогли принести.
«Кровавая Мария» – так прозвали её,
За пытки и казни, за ярость и гнев.
Но в сердце её, лишь желание одно,
Вернуть Англию в лоно отцовских заветов.
Любовь не нашла в ней приюта и ласки,
Филипп, муж испанский, лишь тенью был рядом.
И призрак ребенка, что так и не сказки,
Лишь горечь и боль приносил ей наградой.
Угасла надежда, угасла и сила,
В болезни и скорби, в забвении дней.
И Кровавая Роза, что так страстно любила,
Ушла в вечный сон, в объятия теней.
Но память о ней, как шрам на земле,
Напоминает о вере, о власти, о боли.
И шепчет легенда в туманной мгле:
«Не судите её, ибо знала лишь волю...»
***
Императрица-Феникс
В багряных небесах, где драконы спят,
Родилась звезда, что затмила закат.
У Цзэтянь, дева с сердцем из стали,
В мир мужчин вошла, чтоб судьбы писали.
Сначала служанка, лилия в тени,
Но взор её зрел сквозь придворные дни.
Она плела интриги, как шёлк паутины,
И шаг за шагом взбиралась на вершины.
