Гиперборея: Песнь о Северном Рае
За гранью льдов, где солнце спит полгода,
И северное сияние плетёт узоры в небесах,
Лежит земля, забытая народами,
Гиперборея – в легендах и мечтах.
Там реки меда льются меж камней,
И яблоки растут на золотых ветвях.
Не знают люди горя и теней,
Лишь вечная весна в их радостных глазах.
Там горы из хрусталя вздымаются к небу,
И птицы дивные поют свои псалмы.
Не ведают они ни голода, ни гнева,
Лишь мудрость древняя, что шепчут им холмы.
Гиперборейцы – дети Борея,
В их жилах течет кровь богов и звезд.
Они владеют знанием, что мир согреет,
И тайны вечные хранят от жадных глаз.
Они живут в гармонии с природой,
Искусство их – симфония души.
Не знают войн, не ведают невзгоды,
Лишь свет любви в их сердцах горит в тиши.
Аполлон, златовласый бог, их посещает,
И дарит им свои песни и свой свет.
Их мудрость он в веках благословляет,
И защищает от зависти и бед.
Но время шло, и мир забыл о рае,
Гиперборея скрылась в пелене тумана.
Лишь во снах поэтов, что о ней мечтают,
Живет надежда, что вернется эта страна.
И может быть, когда-нибудь, однажды,
Когда сердца людей очистятся от зла,
Мы вновь увидим свет ее прекрасный,
И Гиперборея к нам вернется навсегда.
Родиния: Песнь о Праматери
Из хаоса огненного, из лавы кипящей,
Восстала Родиния, праматерь земли.
Единым щитом, континенты сплотивши,
Она вознеслась, величьем полна.
Её хребты, как кости титанов древних,
Вздымались к небу, взирали на звезды.
Реки лавы, как кровь по её венам,
Текли, питая землю, даруя ей жизнь.
В ее недрах дремали духи стихий,
Огонь и вода, земля и эфир.
Она шептала им тайны мироздания,
И они повиновались, творя чудеса.
Но гордыня её, как гора высока,
Разгневала богов, что в небе живут.
И грянул гром, и молния сверкнула,
Расколов Родинию, разрушив её суть.
На части распалась, на осколки разбилась,
И континенты, как дети, разбежались.
Но память о ней, в камнях запечатлена,
В геологических слоях, навеки хранима.
И шепчут ветра над океаном бурным,
О времени древнем, о Родинии славной.
О праматери мира, что в хаос вернулась,
Но семя жизни в себе сохранила.
И может быть, в будущем, в веках грядущих,
Соберутся осколки, как паззл сложный.
И Родиния вновь, из пепла восстанет,
И мир увидит её величие снова.
Паннотия: Сон Земли Древней
В безвременье, когда еще не пели звёзды,
И хаос правил, словно зверь голодный,
Родилась Паннотия – Земля-Единая,
В объятьях океана, вечно холодных.
Не знала континентов, островов дробящихся,
Лишь твердь одна, под небом серым, низким.
Вулканы спали, в чреве гор таясь,
И ветер выл, над миром одиноким.
Не ведала Паннотия ни трав, ни деревьев,
Лишь камень голый, да песок безжизненный.
И в океане, мрачном и глубоком,
Не плавала ни рыба, ни дельфин игривый.
Но в тишине, под слоем вечной мерзлоты,
Дыхание жизни медленно рождалось.
Бактерии древние, в воде солёной,
Надежду на рассвет в себе скрывали.
И снилась Паннотии, во сне глубоком,
Земля другая, яркая и пестрая.
С лесами густыми, птицами поющими,
И солнцем теплым, землю согревающим.
Но сон ее был долог и мучителен,
Миллионы лет в забвении тянулись.
Пока тектоника, с силой небывалой,
Не расколола твердь, что вечно длилась.
И треснула Паннотия, на части разделилась,
Освобождая силы, что дремали.
Вулканы взвыли, лавой извергаясь,
И океан вскипел, от ярости и стали.
Так кончился сон Земли-Единой,
И началась эпоха континентов новых.
Но память о Паннотии, в камнях застыла,
Напоминая нам о прошлом, вечно строгом.
И шепчет ветер, над просторами земными,
О времени, когда все было едино.
О Паннотии, Земле-Матери древней,
Чей сон породил мир, что мы видим ныне.
Лавразия, мать древних земель
Ох, Лавразия, мать древних земель,
Чей лик сокрыт в тумане времён.
Где мамонты бродили средь елей,
И боги ковали свой вечный закон.
Из пепла Пангеи ты восстала,
Двуединой силой земли и воды.
Европа и Азия – два крыла,
Под сенью твоей расцветали сады.
Твои реки – то вены живые,
Несущие жизнь от вершин до морей,
В твоих недрах сокрыты сокровища дивные,
И тайны, что шепчет лишь ветер степей.
Над пиками гор, где орлы кружат в танце,
Драконы хранят свои древние клады,
А в темных лесах, в зачарованном трансе,
Лешие водят хороводы, рады.
Богиня Лавразия, в платье изо мха,
С короной из звёзд и луны серебра.
Она наблюдает за миром в тиши,
И шепчет легенды у ночного костра.
Когда-то давно, в золотую эпоху,
Люди и звери жили в согласии полном,
Но жадность и зависть внесли в мир мороку,
И боги покинули край свой укромный.
Но верьте, потомки, настанет тот час,
Когда Лавразия вновь пробудится,
И мир расцветёт, как и прежде, для нас,
И древняя магия в сердце прольётся.
Так слушайте шёпот ветров и камней,
Ищите знамения в звездах ночных,
И помните, Лавразия – в душах людей,
И в каждом из нас отголосок ее стих.
Гондвана: Песнь о Расколе
В те времена, когда мир был юн и целен,
Когда Пангея спала под солнцем алым,
Лежала Гондвана, континент священный,
В объятьях океана, вечно величавом.
Земля её дышала жизнью первозданной,
Леса гигантские вздымались к небесам,
И динозавры, властелины долгожданные,
Тяжелой поступью бродили тут и там.
Реки текли, как вены, по земле огромной,
Питая влагой джунгли и саванны ширь,
И горы древние, в величии нескромном,
Хранили тайны мира, мудрость и кумир.
Но время шло, и в недрах, в глубине сокрытой,
Зашевелились силы, что дремали век,
И гнев земли, доселе позабытый,
Прорвался наружу, словно человек,
Что долго сдерживал в себе бушующее пламя.
Земля затрепетала, словно зверь в силках,
И трещины пошли по телу, словно шрамы,
Оставив Гондвану в предсмертных судорогах.
Вулканы взвыли, извергая лаву в небо,
И пепел укрыл солнце, словно саван мрак,
И океан вздыбился, в ярости слепой и злобной,
Готовя Гондване неминуемый крах.
И вот, свершилось! Раскололась твердь земная,
На части разлетелась, словно хрупкий лёд,
И континенты, в муках отрываясь,
Поплыли в разные стороны, вперёд.
Африка, Австралия, Индия, Антарктида,
Южная Америка – осколки той земли,
Что некогда была единой и солидной,
Теперь же в одиночестве по миру поплыли.
И Гондвана, в памяти веков застыла,
Как символ силы, что не знает границ,
И как урок о том, что даже самое сильное,
Не вечно под властью времени и лиц.
И шепчут ветры над просторами морей,
О Гондване, о славе ее былой,
И эхо древних динозавров, все сильней,
Звучит в сердцах тех, кто хранит покой.
Ледяное Сердце Мира: Миф об Антарктиде
В вечной мерзлоте, где спит древний лёд,
Вдали от солнца, где мрак живет,
Лежит Антарктида, царица льдов,
Хранительница тайн, забытых снов.
Когда-то, шепчут ветры ледяные,
Богиня Аврора, спустившись с вышины,
Увидела землю, пустую, без тепла,
И сердце ее жалостью обожгло.
Слезами своими, чистыми как хрусталь,
Она окропила землю, что лежала вдаль.
И слезы те застыли, в лед превратились,
Создав континент, где вечность и есть власть.
Внутри ледяного панциря, говорят,
Спит Левиафан, древний, как сам мир, богат.
Его дыхание – бури, его сон – покой,
И пробуждение его – гибель над землей.
Ещё рассказывают, что в глубинах льда,
Хранятся врата в иные города.
Там древние расы, забытые людьми,
Живут в гармонии, в вечном полумраке тьмы.
Искатели правды, отважные сердца,
Пытались проникнуть в ледяные врата.
Но Антарктида, сурова и строга,
Не терпит вторжения, не прощает греха.
Лишь ветер арктический, воющий в ночи,
Хранит эти тайны, что так горячи.
И шепчет легенды о ледяной стране,
Где боги и чудовища спят в вечном сне.
Так пусть же Антарктида, царица льдов,
Останется тайной, вдали от городов.
Пусть спит Левиафан, пусть дремлют врата,
И вечная мерзлота хранит их навсегда.
Левиафан: Песнь о Древнем Ужасе
Из бездны вечной, где не светит свет,
Где тьма клубится, словно древний бред.
Восстал Левиафан, чудовищный и стар,
Владыка вод, кошмарный государь.
Чешуя его – как обломки скал,
Глаза – два солнца, что в пучине пал.
Дыханье – вихрь, что топит корабли,
А голос – гром, что будит мертвых сны.
Он спит веками в ложе из песка,
И лишь во сне дрожит морская гладь слегка.
Но если гнев его вдруг вспыхнет в нём,
То океан вскипит кровавым огнём.
Боги пытались цепи наложить,
Но сталь ломалась, словно хрупкий лист.
Их копья гнулись, словно тростники,
Пред мощью древней, что живёт в крови.
Он – символ хаоса, что дремлет в глубине,
Напоминание о вечной войне.
Война стихий, что мир наш создала,
И Левиафан – её живая тень.
Когда-нибудь он выйдет на простор,
И мир содрогнется, словно в страшный мор.
И города падут, и рухнут небеса,
Пред яростью чудовищного Левиафана.
Но до тех пор он спит, в пучине вод,
Храня в себе и ужас, и исход.
И лишь безумец, жаждущий беды,
Посмеет разбудить его от вечной тьмы.
Так пусть же море будет тихим сном,
И Левиафан останется лишь сном.
Иначе мир познает его свирепый гнев,
И станет жертвой древних, страшных снов.
Символ Хаоса: Песнь о Безликом
Из Бездны, где не рождалось света,
Из чрева тьмы, где нет ни дна, ни верха,
Восстал он, Безликий, предвестник бедствий,
Символ Хаоса, что мир повергнет в пепел.
Не плоть и кровь, а вихрь энергий диких,
Не форма, цвет, а лишь мерцанье злое.
Он – шёпот ветра в руинах древних храмов,
Он – отголосок крика в сердце ночи.
В его глазах – осколки мирозданий,
В его дыхании – пепел звезд погасших.
Он – архитектор снов, что разум рушат,
Он – сеятель сомнений, что веру гасят.
Он – змей Уроборос, кусающий свой хвост,
Он – вечный цикл разрухи и творенья.
Он – тайна, что не может быть разгадана,
Он – истина, что сводит с ума мгновенно.
Когда он явится, дрогнет твердь земная,
И реки крови обагрят небеса.
Законы рухнут, порядок обратится в прах,
И Хаос воцарится, вечный и безгласный.
Но помни, путник, в этой тьме кромешной,
Что даже Хаос – лишь часть великой Игры.
И в пепле старого родится мир иной,
Где новые боги вознесутся над землёй.
Так славь же, путник, Безликого владыку,
Символ Хаоса, что мир преобразит.
Ибо лишь в разрушении старого порядка,
Возможно сотворение нового бытия.
Песнь Песка и Кости
В сердце земли, где солнце – вечный царь,
Где дюны шепчут сказки древних дней,
Жила богиня, чье имя – звездный жар,
А кожа – цвета ночи, что мудрей.
Имани звали ту, что песок лепила,
В холмы и горы, в реки и моря.
Она дыханьем жизнь в пустыню вдохнула,
И выросли баобабы, говоря.
Но был и демон, тенью в лунном свете,
Зовущийся Умбра, жаждущий лишь тьмы.
Он кости предков превращал в проклятье,
И сеял голод, страх и злые сны.
Имани встала, гнев её – как буря,
В руках её – посох из слоновой кости.
Она призвала духов саванны, буйных,
И песнью древней Умбру прогнала в гости.
В мир мёртвых, где нет солнца и надежды.
И вновь запела жизнь в пустыне той.
Имани, вечно бдящая над бездной,
Хранит народ свой, даря ему покой.
Так помните же, дети Африки, сказанье,
О силе духа, что тьму победит.
Имани с вами, в каждом начинанье,
Пока в сердцах огонь надежды горит.
Сон Земли Под Южным Крестом
В начале времен, когда мир был юн и тих,
Лишь сны бродили в пустоте густой.
Проснулась Мать-Земля, и в первом вздохе их
Родилась Австралия, под звёздной пеленой.
Из чрева древнего, из пепла и огня,
Взметнулись скалы, в небо устремились.
И Радужный Змей, из вечного дождя,
Прополз по суше и жизнь в неё влилась.
Он вырыл русла рек, наполнил их водой,
И горы взгромоздил, как стражей вековых.
Он создал эвкалипт, с корой его седой,
И кенгуру, что скачет в далях степных.
В песках пустынь, где солнце жжет дотла,
Он спрятал опалы, искры звезд ночных.
И в глубине морей, где вечная волна,
Коралловые рифы, как дворцы морские.
Аборигены, дети этой земли,
Услышали шёпот предков в тишине.
Они познали тайны, что в сердце хранит
Австралия, в своем священном сне.
Они танцуют с ветром, поют с дождем,
И видят духов в каждом камне и листе.
Они – хранители земли, что создана Творцом,
В гармонии с природой, в вечной красоте.
И до сих пор, под Южным Крестом в вышине,
Австралия спит, и видит вечный сон.
И каждый, кто придет к ней, в тишине,
Услышит эхо древних времён.
Европа: Миф о Похищенной Красе
В сиянье дня, на берегах Тирийских,
Играла дева, юная Европа.
Смех звонкий лился, словно трель птиц райских,
И взор пленил, как утренняя роса.
Она была прекрасна, словно богиня,
С кожей белой, словно морская пена.
И кудри золотые, как пшеница,
Ветром ласкались, словно в сладком сне.
Но Зевс, громовержец, с Олимпа глядя,
Увидел деву, и пленился ею.
Забыв про Геру, ревностью пылающую,
Задумал план, коварный и умелый.
Он обернулся быком, могучим, белым,
С рогами, словно полумесяц в небе.
И шерсть его сияла перламутром,
А взгляд был кроток, ласков и приветлив.
Европа, не страшась, к нему приблизилась,
И гладила бока его атласные.
Бык кротко лег, и дева уселась
На спину, доверяя силе властной.
И тут, как вихрь, бык взметнулся в море,
И по волнам понёс Европу вдаль.
Она кричала, полная тревоги,
Но крик тонул в морской бескрайней дали.
Он плыл на Крит, остров благодатный,
Где ждали нимфы, хоры и цветы.
Там Зевс предстал во всей красе обратно,
И дева поняла, что пленена судьбой.
На Крите родила она сыновей,
Миноса, Радаманта и Сарпедона.
И имя ей, Европе, стало славой,
И континентом, что цветет веками.
Так миф гласит о похищенной красе,
О силе Зевса, о любви и страхе.
И имя Европы, в веках пронесшееся,
Напоминает о божественном размахе.
Сарпедон: Песнь о Герое и Судьбе
Восходит солнце над Троей, багряным пламенем объято,
И Сарпедон, сын Зевса, в доспехи царские одет.
Ликийский воин, сердцем храбрый, судьбой жестокой связан,
Он знает: битва ждёт его, и смерти мрачный свет.
Отец громовержец, с Олимпа взирает с болью тайной,
На сына, что в сраженье рвётся, как лев, на смертный бой.
«Ужели должен Сарпедон, мой сын, герой бесстрашный,
Погибнуть под стенами Трои, в земле чужой, сырой?»
За гранью льдов, где солнце спит полгода,
И северное сияние плетёт узоры в небесах,
Лежит земля, забытая народами,
Гиперборея – в легендах и мечтах.
Там реки меда льются меж камней,
И яблоки растут на золотых ветвях.
Не знают люди горя и теней,
Лишь вечная весна в их радостных глазах.
Там горы из хрусталя вздымаются к небу,
И птицы дивные поют свои псалмы.
Не ведают они ни голода, ни гнева,
Лишь мудрость древняя, что шепчут им холмы.
Гиперборейцы – дети Борея,
В их жилах течет кровь богов и звезд.
Они владеют знанием, что мир согреет,
И тайны вечные хранят от жадных глаз.
Они живут в гармонии с природой,
Искусство их – симфония души.
Не знают войн, не ведают невзгоды,
Лишь свет любви в их сердцах горит в тиши.
Аполлон, златовласый бог, их посещает,
И дарит им свои песни и свой свет.
Их мудрость он в веках благословляет,
И защищает от зависти и бед.
Но время шло, и мир забыл о рае,
Гиперборея скрылась в пелене тумана.
Лишь во снах поэтов, что о ней мечтают,
Живет надежда, что вернется эта страна.
И может быть, когда-нибудь, однажды,
Когда сердца людей очистятся от зла,
Мы вновь увидим свет ее прекрасный,
И Гиперборея к нам вернется навсегда.
***
Родиния: Песнь о Праматери
Из хаоса огненного, из лавы кипящей,
Восстала Родиния, праматерь земли.
Единым щитом, континенты сплотивши,
Она вознеслась, величьем полна.
Её хребты, как кости титанов древних,
Вздымались к небу, взирали на звезды.
Реки лавы, как кровь по её венам,
Текли, питая землю, даруя ей жизнь.
В ее недрах дремали духи стихий,
Огонь и вода, земля и эфир.
Она шептала им тайны мироздания,
И они повиновались, творя чудеса.
Но гордыня её, как гора высока,
Разгневала богов, что в небе живут.
И грянул гром, и молния сверкнула,
Расколов Родинию, разрушив её суть.
На части распалась, на осколки разбилась,
И континенты, как дети, разбежались.
Но память о ней, в камнях запечатлена,
В геологических слоях, навеки хранима.
И шепчут ветра над океаном бурным,
О времени древнем, о Родинии славной.
О праматери мира, что в хаос вернулась,
Но семя жизни в себе сохранила.
И может быть, в будущем, в веках грядущих,
Соберутся осколки, как паззл сложный.
И Родиния вновь, из пепла восстанет,
И мир увидит её величие снова.
***
Паннотия: Сон Земли Древней
В безвременье, когда еще не пели звёзды,
И хаос правил, словно зверь голодный,
Родилась Паннотия – Земля-Единая,
В объятьях океана, вечно холодных.
Не знала континентов, островов дробящихся,
Лишь твердь одна, под небом серым, низким.
Вулканы спали, в чреве гор таясь,
И ветер выл, над миром одиноким.
Не ведала Паннотия ни трав, ни деревьев,
Лишь камень голый, да песок безжизненный.
И в океане, мрачном и глубоком,
Не плавала ни рыба, ни дельфин игривый.
Но в тишине, под слоем вечной мерзлоты,
Дыхание жизни медленно рождалось.
Бактерии древние, в воде солёной,
Надежду на рассвет в себе скрывали.
И снилась Паннотии, во сне глубоком,
Земля другая, яркая и пестрая.
С лесами густыми, птицами поющими,
И солнцем теплым, землю согревающим.
Но сон ее был долог и мучителен,
Миллионы лет в забвении тянулись.
Пока тектоника, с силой небывалой,
Не расколола твердь, что вечно длилась.
И треснула Паннотия, на части разделилась,
Освобождая силы, что дремали.
Вулканы взвыли, лавой извергаясь,
И океан вскипел, от ярости и стали.
Так кончился сон Земли-Единой,
И началась эпоха континентов новых.
Но память о Паннотии, в камнях застыла,
Напоминая нам о прошлом, вечно строгом.
И шепчет ветер, над просторами земными,
О времени, когда все было едино.
О Паннотии, Земле-Матери древней,
Чей сон породил мир, что мы видим ныне.
***
Лавразия, мать древних земель
Ох, Лавразия, мать древних земель,
Чей лик сокрыт в тумане времён.
Где мамонты бродили средь елей,
И боги ковали свой вечный закон.
Из пепла Пангеи ты восстала,
Двуединой силой земли и воды.
Европа и Азия – два крыла,
Под сенью твоей расцветали сады.
Твои реки – то вены живые,
Несущие жизнь от вершин до морей,
В твоих недрах сокрыты сокровища дивные,
И тайны, что шепчет лишь ветер степей.
Над пиками гор, где орлы кружат в танце,
Драконы хранят свои древние клады,
А в темных лесах, в зачарованном трансе,
Лешие водят хороводы, рады.
Богиня Лавразия, в платье изо мха,
С короной из звёзд и луны серебра.
Она наблюдает за миром в тиши,
И шепчет легенды у ночного костра.
Когда-то давно, в золотую эпоху,
Люди и звери жили в согласии полном,
Но жадность и зависть внесли в мир мороку,
И боги покинули край свой укромный.
Но верьте, потомки, настанет тот час,
Когда Лавразия вновь пробудится,
И мир расцветёт, как и прежде, для нас,
И древняя магия в сердце прольётся.
Так слушайте шёпот ветров и камней,
Ищите знамения в звездах ночных,
И помните, Лавразия – в душах людей,
И в каждом из нас отголосок ее стих.
***
Гондвана: Песнь о Расколе
В те времена, когда мир был юн и целен,
Когда Пангея спала под солнцем алым,
Лежала Гондвана, континент священный,
В объятьях океана, вечно величавом.
Земля её дышала жизнью первозданной,
Леса гигантские вздымались к небесам,
И динозавры, властелины долгожданные,
Тяжелой поступью бродили тут и там.
Реки текли, как вены, по земле огромной,
Питая влагой джунгли и саванны ширь,
И горы древние, в величии нескромном,
Хранили тайны мира, мудрость и кумир.
Но время шло, и в недрах, в глубине сокрытой,
Зашевелились силы, что дремали век,
И гнев земли, доселе позабытый,
Прорвался наружу, словно человек,
Что долго сдерживал в себе бушующее пламя.
Земля затрепетала, словно зверь в силках,
И трещины пошли по телу, словно шрамы,
Оставив Гондвану в предсмертных судорогах.
Вулканы взвыли, извергая лаву в небо,
И пепел укрыл солнце, словно саван мрак,
И океан вздыбился, в ярости слепой и злобной,
Готовя Гондване неминуемый крах.
И вот, свершилось! Раскололась твердь земная,
На части разлетелась, словно хрупкий лёд,
И континенты, в муках отрываясь,
Поплыли в разные стороны, вперёд.
Африка, Австралия, Индия, Антарктида,
Южная Америка – осколки той земли,
Что некогда была единой и солидной,
Теперь же в одиночестве по миру поплыли.
И Гондвана, в памяти веков застыла,
Как символ силы, что не знает границ,
И как урок о том, что даже самое сильное,
Не вечно под властью времени и лиц.
И шепчут ветры над просторами морей,
О Гондване, о славе ее былой,
И эхо древних динозавров, все сильней,
Звучит в сердцах тех, кто хранит покой.
***
Ледяное Сердце Мира: Миф об Антарктиде
В вечной мерзлоте, где спит древний лёд,
Вдали от солнца, где мрак живет,
Лежит Антарктида, царица льдов,
Хранительница тайн, забытых снов.
Когда-то, шепчут ветры ледяные,
Богиня Аврора, спустившись с вышины,
Увидела землю, пустую, без тепла,
И сердце ее жалостью обожгло.
Слезами своими, чистыми как хрусталь,
Она окропила землю, что лежала вдаль.
И слезы те застыли, в лед превратились,
Создав континент, где вечность и есть власть.
Внутри ледяного панциря, говорят,
Спит Левиафан, древний, как сам мир, богат.
Его дыхание – бури, его сон – покой,
И пробуждение его – гибель над землей.
Ещё рассказывают, что в глубинах льда,
Хранятся врата в иные города.
Там древние расы, забытые людьми,
Живут в гармонии, в вечном полумраке тьмы.
Искатели правды, отважные сердца,
Пытались проникнуть в ледяные врата.
Но Антарктида, сурова и строга,
Не терпит вторжения, не прощает греха.
Лишь ветер арктический, воющий в ночи,
Хранит эти тайны, что так горячи.
И шепчет легенды о ледяной стране,
Где боги и чудовища спят в вечном сне.
Так пусть же Антарктида, царица льдов,
Останется тайной, вдали от городов.
Пусть спит Левиафан, пусть дремлют врата,
И вечная мерзлота хранит их навсегда.
***
Левиафан: Песнь о Древнем Ужасе
Из бездны вечной, где не светит свет,
Где тьма клубится, словно древний бред.
Восстал Левиафан, чудовищный и стар,
Владыка вод, кошмарный государь.
Чешуя его – как обломки скал,
Глаза – два солнца, что в пучине пал.
Дыханье – вихрь, что топит корабли,
А голос – гром, что будит мертвых сны.
Он спит веками в ложе из песка,
И лишь во сне дрожит морская гладь слегка.
Но если гнев его вдруг вспыхнет в нём,
То океан вскипит кровавым огнём.
Боги пытались цепи наложить,
Но сталь ломалась, словно хрупкий лист.
Их копья гнулись, словно тростники,
Пред мощью древней, что живёт в крови.
Он – символ хаоса, что дремлет в глубине,
Напоминание о вечной войне.
Война стихий, что мир наш создала,
И Левиафан – её живая тень.
Когда-нибудь он выйдет на простор,
И мир содрогнется, словно в страшный мор.
И города падут, и рухнут небеса,
Пред яростью чудовищного Левиафана.
Но до тех пор он спит, в пучине вод,
Храня в себе и ужас, и исход.
И лишь безумец, жаждущий беды,
Посмеет разбудить его от вечной тьмы.
Так пусть же море будет тихим сном,
И Левиафан останется лишь сном.
Иначе мир познает его свирепый гнев,
И станет жертвой древних, страшных снов.
***
Символ Хаоса: Песнь о Безликом
Из Бездны, где не рождалось света,
Из чрева тьмы, где нет ни дна, ни верха,
Восстал он, Безликий, предвестник бедствий,
Символ Хаоса, что мир повергнет в пепел.
Не плоть и кровь, а вихрь энергий диких,
Не форма, цвет, а лишь мерцанье злое.
Он – шёпот ветра в руинах древних храмов,
Он – отголосок крика в сердце ночи.
В его глазах – осколки мирозданий,
В его дыхании – пепел звезд погасших.
Он – архитектор снов, что разум рушат,
Он – сеятель сомнений, что веру гасят.
Он – змей Уроборос, кусающий свой хвост,
Он – вечный цикл разрухи и творенья.
Он – тайна, что не может быть разгадана,
Он – истина, что сводит с ума мгновенно.
Когда он явится, дрогнет твердь земная,
И реки крови обагрят небеса.
Законы рухнут, порядок обратится в прах,
И Хаос воцарится, вечный и безгласный.
Но помни, путник, в этой тьме кромешной,
Что даже Хаос – лишь часть великой Игры.
И в пепле старого родится мир иной,
Где новые боги вознесутся над землёй.
Так славь же, путник, Безликого владыку,
Символ Хаоса, что мир преобразит.
Ибо лишь в разрушении старого порядка,
Возможно сотворение нового бытия.
***
Песнь Песка и Кости
В сердце земли, где солнце – вечный царь,
Где дюны шепчут сказки древних дней,
Жила богиня, чье имя – звездный жар,
А кожа – цвета ночи, что мудрей.
Имани звали ту, что песок лепила,
В холмы и горы, в реки и моря.
Она дыханьем жизнь в пустыню вдохнула,
И выросли баобабы, говоря.
Но был и демон, тенью в лунном свете,
Зовущийся Умбра, жаждущий лишь тьмы.
Он кости предков превращал в проклятье,
И сеял голод, страх и злые сны.
Имани встала, гнев её – как буря,
В руках её – посох из слоновой кости.
Она призвала духов саванны, буйных,
И песнью древней Умбру прогнала в гости.
В мир мёртвых, где нет солнца и надежды.
И вновь запела жизнь в пустыне той.
Имани, вечно бдящая над бездной,
Хранит народ свой, даря ему покой.
Так помните же, дети Африки, сказанье,
О силе духа, что тьму победит.
Имани с вами, в каждом начинанье,
Пока в сердцах огонь надежды горит.
***
Сон Земли Под Южным Крестом
В начале времен, когда мир был юн и тих,
Лишь сны бродили в пустоте густой.
Проснулась Мать-Земля, и в первом вздохе их
Родилась Австралия, под звёздной пеленой.
Из чрева древнего, из пепла и огня,
Взметнулись скалы, в небо устремились.
И Радужный Змей, из вечного дождя,
Прополз по суше и жизнь в неё влилась.
Он вырыл русла рек, наполнил их водой,
И горы взгромоздил, как стражей вековых.
Он создал эвкалипт, с корой его седой,
И кенгуру, что скачет в далях степных.
В песках пустынь, где солнце жжет дотла,
Он спрятал опалы, искры звезд ночных.
И в глубине морей, где вечная волна,
Коралловые рифы, как дворцы морские.
Аборигены, дети этой земли,
Услышали шёпот предков в тишине.
Они познали тайны, что в сердце хранит
Австралия, в своем священном сне.
Они танцуют с ветром, поют с дождем,
И видят духов в каждом камне и листе.
Они – хранители земли, что создана Творцом,
В гармонии с природой, в вечной красоте.
И до сих пор, под Южным Крестом в вышине,
Австралия спит, и видит вечный сон.
И каждый, кто придет к ней, в тишине,
Услышит эхо древних времён.
***
Европа: Миф о Похищенной Красе
В сиянье дня, на берегах Тирийских,
Играла дева, юная Европа.
Смех звонкий лился, словно трель птиц райских,
И взор пленил, как утренняя роса.
Она была прекрасна, словно богиня,
С кожей белой, словно морская пена.
И кудри золотые, как пшеница,
Ветром ласкались, словно в сладком сне.
Но Зевс, громовержец, с Олимпа глядя,
Увидел деву, и пленился ею.
Забыв про Геру, ревностью пылающую,
Задумал план, коварный и умелый.
Он обернулся быком, могучим, белым,
С рогами, словно полумесяц в небе.
И шерсть его сияла перламутром,
А взгляд был кроток, ласков и приветлив.
Европа, не страшась, к нему приблизилась,
И гладила бока его атласные.
Бык кротко лег, и дева уселась
На спину, доверяя силе властной.
И тут, как вихрь, бык взметнулся в море,
И по волнам понёс Европу вдаль.
Она кричала, полная тревоги,
Но крик тонул в морской бескрайней дали.
Он плыл на Крит, остров благодатный,
Где ждали нимфы, хоры и цветы.
Там Зевс предстал во всей красе обратно,
И дева поняла, что пленена судьбой.
На Крите родила она сыновей,
Миноса, Радаманта и Сарпедона.
И имя ей, Европе, стало славой,
И континентом, что цветет веками.
Так миф гласит о похищенной красе,
О силе Зевса, о любви и страхе.
И имя Европы, в веках пронесшееся,
Напоминает о божественном размахе.
***
Сарпедон: Песнь о Герое и Судьбе
Восходит солнце над Троей, багряным пламенем объято,
И Сарпедон, сын Зевса, в доспехи царские одет.
Ликийский воин, сердцем храбрый, судьбой жестокой связан,
Он знает: битва ждёт его, и смерти мрачный свет.
Отец громовержец, с Олимпа взирает с болью тайной,
На сына, что в сраженье рвётся, как лев, на смертный бой.
«Ужели должен Сарпедон, мой сын, герой бесстрашный,
Погибнуть под стенами Трои, в земле чужой, сырой?»
