Тюремный холод въелся в кости.
Тюремный холод въелся в кости,
Как плесень в стены, как тоска в слова.
Здесь время тянется, как будто в гости
Не ждёт никто, и жизнь совсем мертва.
Решётки смотрят волком, злобно скалясь,
На солнце, что ласкает мир иной.
Здесь каждый день – борьба, чтоб не сломаться,
Чтоб не пропасть в пучине ледяной.
Здесь дружба – редкость, словно луч надежды,
Предательство – обыденность и боль.
Здесь каждый шорох – отголосок прежней,
Свободной жизни, что ушла в небыль.
И в этой тьме, где правит лишь отчаянье,
В душе горит огонь, хоть и слабей.
Мечта о воле – тихое молчанье,
Что греет сердце в сумраке ночей.
И пусть судьба жестока и сурова,
И пусть тюрьма – мой временный предел,
Я верю, что настанет день свободы,
И я увижу мир, каким хотел.
За решёткой жизнь не сахар.
За решёткой жизнь не сахар,
Серый камень да тоска.
Солнце светит, но не ласка,
Лишь полоска у виска.
Здесь молчание – закон строгий,
Каждый взгляд – как острый нож.
Вспоминаешь о дороге,
Где гулял ты, молод, гож.
Сны приходят, как виденья,
О свободе, о любви.
Но реальность – заточенье,
И надежды – лишь огни,
Что мерцают вдалеке,
Сквозь решетку, в небесах.
И молитва в уголке,
О прощении в глазах.
За решёткой жизнь не сахар,
Но и здесь душа жива.
Ищет искру, ищет знаки,
Чтобы выжить, чтобы ждать.
Душа измаялась в неволе.
Душа измаялась в неволе,
Тоскует по ветрам и полю.
Здесь серы стены, сумрак голый,
И лишь надежда теплится, как уголь.
Здесь время тянется уныло,
Считая дни, часы, минуты.
А там, на воле, солнце мило,
И птицы звонкие поют кому-то.
Здесь сны о воле – яркий лучик,
В кромешной тьме, что душу гложет.
И шепчет сердце: «Будет лучше!
Настанет день, и Бог поможет!»
Душа измаялась в неволе,
Но верит в свет, что впереди.
И ждет, когда наступит воля,
И сможет вырваться из западни.
Пришёл на зону молодой парнишка.
Пришёл на зону молодой парнишка,
В глазах испуг, в душе – кромешный мрак.
Вчера гулял он, вольный словно птица,
Сегодня – серый обшарпанный барак.
Здесь воздух спертый, пахнет потом, горем,
И взгляды волчьи, острые, как нож.
Он слышал сказки о тюремном море,
Но сам увидел лишь бетонный лож.
Здесь каждый – зверь, загнанный в клетку,
И каждый ищет, как бы выжить тут.
Он прячет страх под маскою наглецкой,
Но сердце бьется, словно перепуг.
Он вспоминает мать, отца, подругу,
И вольный ветер, шелест тополей.
А здесь лишь крики, брань и злая ругань,
И звон ключей, как похоронный трель.
Он будет сильным, он переживет это,
Он выдержит, он выстоит, он сможет.
И пусть душа его сейчас изранена,
Он вернется домой, когда срок истечет.
Но в памяти останется навеки,
Тот серый барак, тот холод и тот страх.
И молодой парнишка, что приехал,
Уже не будет прежним никогда.
Судьба тюремная – не сахар.
Тюремный замок, серый и угрюмый,
В нём солнце гаснет, словно уголёк.
Здесь время тянется, как будто в думе,
И каждый день – тяжёлый, горький урок.
За решёткой – мир, далёкий и желанный,
Где воля дышит, светит и зовёт.
А здесь – лишь мрак, и взгляд странный,
И тихий шёпот: «Когда же повезёт?»
Судьба тюремная – не сахар, братцы,
Здесь душу ломают, как сухую ветвь.
Но даже в этом аду можно остаться
Человеком, веру в лучшее храня в себе.
Я вольную жизнь променял на тюрьму.
Я вольную жизнь променял на тюрьму,
На серые стены, на сумрак и тьму.
За что? Не скажу, да и стоит ли в том,
Копаться в былом, в сердце раненном злом.
Здесь время течет, как густая смола,
И каждый рассвет – лишь тоска и хула.
Здесь солнце не греет, здесь ветер не волен,
Здесь каждый вздох – эхо боли и стона.
Я помню поля, и леса, и луга,
И неба бездонного синь берега.
Я помню улыбки, и песни, и смех,
Теперь же лишь цепи, да каменный грех.
Но даже и здесь, в этой каменной мгле,
Живет огонек, что горит во мне.
Надежда на волю, на свет, на весну,
На то, что я снова увижу страну.
И пусть эта клетка меня не сломает,
Пусть дух мой, как птица, в мечтах улетает.
Я выдержу все, я дождусь своего,
И снова вдохну воздух вольный, живой!
Тюрьма мой дом родной.
Тюрьма мой дом родной, из камня серый склеп,
Где солнце гость незваный, редкий проблеск.
Здесь время тянется, как ржавая цепь,
И каждый вздох, лишь эхо прошлых бед.
Здесь стены помнят крики и мольбы,
И шепот тихий, словно ветра стон.
Здесь души ищут выход из борьбы,
Но лишь находят замкнутый закон.
Здесь дружба – хрупкий росток в темноте,
А предательство – как яд, что медленно течет.
Здесь каждый день – борьба за правоте,
И каждый вечер – память не дает.
Тюрьма мой дом родной, но сердце рвется ввысь,
К свободе, к свету, к жизни без оков.
И вера в лучшее во мне еще жива,
Что вырвусь я из этих мрачных снов.
Я тельняшку променял на робу.
Я тельняшку променял на робу,
И море синее – на серый двор.
Здесь солнце светит как-то по-особому,
Сквозь решетку, словно приговор.
Здесь чай не сладкий, а слова – колючие,
И каждый взгляд, как будто на допрос.
Здесь сны короткие, а ночи – жгучие,
И в сердце затаился лишь вопрос?
Когда же кончится эта неволя?
Когда увижу я родной причал?
Когда забуду эту злую долю,
И крик чаек, что так давно молчал?
Но даже здесь, в бетонной этой клетке,
Живет надежда, тоненький росток.
Что вырвусь я из этой круговерти,
И сделаю последний, вольный вздох.
За решёткой в клеточку луна.
За решёткой в клеточку луна,
Как шахматная доска в небесах.
Здесь жизнь моя, как будто бы игра,
Где каждый ход пропитан страхом.
Холодный камень стен, и тишина,
Лишь вздохи ветра в щелях старых рам.
Забыта воля, радость и весна,
И сердце бьётся в унисон с тюремным хламом.
Луна глядит сквозь прутья, словно глаз,
На мир, что мне теперь недосягаем.
И в этот миг, в полуночный час,
Я вспоминаю всё, о чём мечтаю.
За решёткой в клеточку луна,
Напоминает о свободе дальней.
И в этой клетке, я совсем одна,
С надеждой тихой, но тайной.
Мне цыганка нагадала дом казённый.
Не верю в карты, в шепот ворожбы,
Но сердце ёкнуло, как будто в клетке.
«Дом казённый ждёт тебя», – судьбы
Пророчество шептала мне цыганка метко.
Я отмахнулся, усмехнулся в ус,
Мол, сказки всё, да бабьи пересуды.
Но в голове засел противный груз,
И во снах теперь решётки, да причуды.
Не вор я, не убийца, не злодей,
Живу как все, работаю, мечтаю.
Но страх, как тень, крадётся вслед за ней,
За той цыганкой, что судьбу читает.
И вот иду, и каждый скрип дверей,
Мне кажется, предвестием беды.
А вдруг и, правда, средь обычных дней,
Меня настигнут казённые сады?
Не знаю, что там ждёт, за той стеной,
За серым камнем, за колючей проволокой.
Но буду жить, дышать, бороться с тьмой,
Чтоб не сбылось пророчество то роковое.
Пусть карты лгут, пусть шепчет ворожба,
Я сам кузнец своей судьбы, не боле.
И дом казённый - это не судьба,
А лишь кошмар, что я преодолею в воле.
Зачитал судья мне приговор.
Зачитал судья мне приговор,
Слова, как камни, в душу пали.
Захлопнулась дверь, погас простор,
И мир свободы вмиг оставили.
Здесь серы стены, сумрак вечный,
И тишина, что режет слух.
Здесь вздох, как крик сердечный,
И каждый день – немой испуг.
Здесь время тянется, как пытка,
И память прошлое грызет.
В каждом взгляде боль сокрыта,
И надежда медленно умрет.
Но даже здесь, в кромешной тьме,
Живет мечта о светлом дне.
О том, как птицей на свободе,
Я полечу в родном народе.
И пусть судья свой приговор
Зачитал мне, словно гром небесный,
Я верю, что придет мой час,
И я вернусь в мир, полный чести.
Первый раз попал я за решётку.
Первый раз за решёткой. Холодный металл,
Сжимает запястья, как лед января.
Мир вольный, цветной, за стеною пропал,
Осталась лишь серость, да боль внутри меня.
Первый раз за решёткой. И сердце стучит,
Как птица в силках, бьется в тесной груди.
В глазах незнакомых вопрос не молчит:
«За что ты здесь, парень? Что ждет впереди?»
Первый раз за решёткой. И ночь так длинна,
И мысли, как тени, танцуют в углу.
В душе лишь надежда, что выдержит она,
И вырвусь на волю, развеяв всю мглу.
Первый раз за решёткой. Урок на всю жизнь,
Запомню я клетку, и запах тоски.
И буду ценить каждый солнечный блик,
И волю, что так безрассудно терял я с руки.
Я прописался на тюремной шконке.
Прописался на тюремной шконке,
Вместо неба - серый потолок.
Вместо солнца – лампочка негромко
Освещает жизненный урок.
Здесь свобода – лишь воспоминанье,
Шепот ветра в памяти живет.
Здесь тоска – привычное дыханье,
И надежда медленно умрет.
Прописался здесь не по желанью,
Жизнь ошибку сделала свою.
Но сквозь боль, сквозь это испытанье,
Я себя, быть может, обрету.
Прописался на тюремной шконке,
Но душа стремится в небеса.
И пусть тело здесь, в бетонной клетке,
Сердце верит в чудо, в чудеса.
Сквозь решётку я наблюдаю рассвет.
Сквозь решётку я наблюдаю рассвет,
Как крадется заря по сырым стенам.
В этом каменном сердце, где жизни нет,
Он лучом золотым утешает сам.
За стеной, говорят, вольный ветер гуляет,
И поля шепчут сказки под синим небом.
Здесь же только тоска в тишине витает,
И надежда, что кажется призраком слепым.
Сквозь решётку я вижу, как мир просыпается,
Как птицы взлетают, приветствуя день.
А моя душа в клетке томится, мается,
И ждет, когда смоет с сердца эту тень.
Рассвет сквозь решётку – обманчивый дар,
Напоминание о том, что потеряно.
Но в каждом луче – искры веры пожар,
Что однажды я вырвусь из плена.
Мне снится дом родной.
Мне снится дом родной, сквозь серый сон тюрьмы,
Где солнце льёт тепло, где нет тоски и тьмы.
Там мать моя ждёт, у старого окна,
И шепчет тихо: «Сын, когда придёт весна?»
Мне снится сад в цвету, и вишни аромат,
И смех друзей, что больше не вернуть назад.
Там речка серебрится, в лучах зари блестит,
И сердце от надежды робко трепещет, спит.
Здесь стены давят грудь, и холод веет зло,
А там – свобода, жизнь, и счастья ремесло.
Мне снится дом, как свет в кромешной мгле,
И я молюсь, чтоб он приснился и тебе.
Проснусь – и снова мрак, и цепи на руках,
Но образ дома жив, в измученных глазах.
И верю я, придёт тот долгожданный час,
Когда вернусь домой, и обниму я вас.
Окрасил стены багровый рассвет.
Окрасил стены багровый рассвет,
Проник сквозь решетку лучом робким.
Здесь время застыло, надежды уж нет,
Лишь эхо шагов да скрип двери звонкий.
В глазах у соседа тоска и печаль,
Он смотрит в окно, видит волю далёко.
В душе его буря, не стихнет никак,
И сердце стучит, словно птица в силках.
Здесь каждый хранит свою тайну и боль,
Свою вину, что грызет изнутри.
Здесь каждый мечтает вернуться домой,
И снова увидеть родные огни.
Но день за днем тянется медленно, вязко,
И серые будни сливаются в ночь.
Лишь вера слаба, словно хрупкая сказка,
Поможет им выжить, себя превозмочь.
Окрасил стены багровый рассвет,
Напомнив о мире, что ждет за стеной.
И каждый надеется, что этот билет,
Вернет его к жизни, к свободе, домой.
Серый туман проник на зону.
Серый туман проник на зону,
Словно призрак тоски и сна.
Застыла жизнь в бетонном стоне,
И в душах - вечная весна.
Что так и не смогла пробиться
Сквозь толщу стен и колючей проволоки.
Здесь каждый день, как повториться,
И каждый вздох – как будто около.
Того, что звали раньше волей,
Что снится ночью, манит вдаль.
Здесь время тянется с тоскою,
И в сердце – вечная печаль.
Но даже здесь, в глуши бетонной,
Живет надежда, тихий свет.
Что выйдет он, душой свободный,
И встретит новый свой рассвет.
И серый туман, как пелена,
Растает в лучах солнца вновь.
И жизнь начнется, как весна,
И в сердце заиграет любовь.
Первая тюремная наколка.
Тюремный холод въелся в кожу, в кость,
И серый камень давит, словно гнёт.
Здесь время тянется, как ржавый гвоздь,
И каждый день, лишь ожиданье ждёт.
На нарах скрип, да вздох тоски ночной,
И шепот тихий, словно ветра вой.
Здесь каждый помнит путь свой непростой,
И каждый носит груз судьбы с собой.
А на спине, меж лопаток, там, в тени,
Первенец боли, юности печать.
Наколка первая, как знак в глуши,
Что жизнь сломала, научив молчать.
Что там за образ? Волк, оскал звериный?
Или распятие, в память о грехах?
Лишь он один, владелец той картины,
Знает, что скрыто в этих письменах.
Она, как шрам, как память о былом,
О первой драке, первой той любви,
О первом шаге в этот мрачный дом,
Где солнце светит только изнутри.
Ждёт меня девчонка из тюрьмы.
За серыми стенами, за колючей проволокой,
Где солнце лишь крадется узкою полоской,
Живет надежда, теплится огонь,
Что скоро день свободы тронет.
Ждет меня девчонка из тюрьмы,
С глазами, полными тоски и тьмы.
Она мечтает о ветре в волосах,
О поле, полном маков, в небесах.
Я знаю, ей нелегко там, за стеной,
Но верю, что любовь моя – ее покой.
Я буду ждать, я буду верен ей,
Пока не встретимся у вольных тополей.
Тюремный холод пробирает до костей.
Тюремный холод пробирает до костей,
И каждый день – как сотня долгих дней.
Но я держусь, я знаю, что есть свет,
Девчонка ждет меня, и это мой обет.
Она сидит за правду, за любовь,
За то, что не смогла сломаться вновь.
Ее душа чиста, как горный родник,
Но жизнь жестока, и приговор велик.
Я буду биться, я докажу ее невиновность,
И вырву из когтей этой злобной подлости.
Мы будем вместе, я клянусь судьбой,
И вырвемся из этой клетки стальной.
Тюремный замок, холодный камень.
Тюремный замок, холодный камень,
И неба полоска в узком окне.
Здесь время тянется, словно пламень,
Сжигая наши души в тишине.
Забыты воля, свет и радость,
Лишь серый цвет да скрип ключей.
В душе растет тоска и гадость,
И шепчет ветер о ничьей.
Здесь каждый день, как повторенье,
Одни и те же лица, стоны.
И в сердце гаснет вдохновенье,
Лишь эхо прошлых перезвонов.
Но даже здесь, в кромешной тьме,
Живет надежда, еле тлея.
Мечта о судьбе, о воле, о весне,
Что душу греет и лелеет.
И пусть решетки давят грудь,
И стены шепчут о забвенье.
Я верю, что настанет путь,
К свободе, к свету, к искупленью.
Меня зона не сломала.
Меня зона не сломала,
Лишь закалила, словно сталь.
В сердце боль не угасала,
Но я верил, что настанет даль.
Даль свободы, чистых полей,
Где забудутся серые дни.
Где не будет злых очей,
И где снова запоют соловьи.
Здесь учился я выживать,
В каждом взгляде видеть обман.
Здесь учился я не предавать,
И не падать в душевный капкан.
Здесь терял я друзей и братьев,
Видел горе, видел страх.
Но не сломлен я, как и раньше,
И не дрогну в моих руках.
Выйду в мир я другим человеком,
Сильным, мудрым, закаленным в огне.
И пусть прошлое станет уроком,
Чтоб не сбиться с пути мне.
Меня зона не сломала,
Лишь научила ценить жизнь.
И теперь я знаю немало,
Как бороться и как любить.
Уходит в прошлое боль и страх.
За серыми стенами время текло,
Как будто вязкая, густая смола.
Казалось, солнце навсегда ушло,
И жизнь осталась где-то там, была.
Тюремный холод въелся в кости,
Как плесень в стены, как тоска в слова.
Здесь время тянется, как будто в гости
Не ждёт никто, и жизнь совсем мертва.
Решётки смотрят волком, злобно скалясь,
На солнце, что ласкает мир иной.
Здесь каждый день – борьба, чтоб не сломаться,
Чтоб не пропасть в пучине ледяной.
Здесь дружба – редкость, словно луч надежды,
Предательство – обыденность и боль.
Здесь каждый шорох – отголосок прежней,
Свободной жизни, что ушла в небыль.
И в этой тьме, где правит лишь отчаянье,
В душе горит огонь, хоть и слабей.
Мечта о воле – тихое молчанье,
Что греет сердце в сумраке ночей.
И пусть судьба жестока и сурова,
И пусть тюрьма – мой временный предел,
Я верю, что настанет день свободы,
И я увижу мир, каким хотел.
***
За решёткой жизнь не сахар.
За решёткой жизнь не сахар,
Серый камень да тоска.
Солнце светит, но не ласка,
Лишь полоска у виска.
Здесь молчание – закон строгий,
Каждый взгляд – как острый нож.
Вспоминаешь о дороге,
Где гулял ты, молод, гож.
Сны приходят, как виденья,
О свободе, о любви.
Но реальность – заточенье,
И надежды – лишь огни,
Что мерцают вдалеке,
Сквозь решетку, в небесах.
И молитва в уголке,
О прощении в глазах.
За решёткой жизнь не сахар,
Но и здесь душа жива.
Ищет искру, ищет знаки,
Чтобы выжить, чтобы ждать.
***
Душа измаялась в неволе.
Душа измаялась в неволе,
Тоскует по ветрам и полю.
Здесь серы стены, сумрак голый,
И лишь надежда теплится, как уголь.
Здесь время тянется уныло,
Считая дни, часы, минуты.
А там, на воле, солнце мило,
И птицы звонкие поют кому-то.
Здесь сны о воле – яркий лучик,
В кромешной тьме, что душу гложет.
И шепчет сердце: «Будет лучше!
Настанет день, и Бог поможет!»
Душа измаялась в неволе,
Но верит в свет, что впереди.
И ждет, когда наступит воля,
И сможет вырваться из западни.
***
Пришёл на зону молодой парнишка.
Пришёл на зону молодой парнишка,
В глазах испуг, в душе – кромешный мрак.
Вчера гулял он, вольный словно птица,
Сегодня – серый обшарпанный барак.
Здесь воздух спертый, пахнет потом, горем,
И взгляды волчьи, острые, как нож.
Он слышал сказки о тюремном море,
Но сам увидел лишь бетонный лож.
Здесь каждый – зверь, загнанный в клетку,
И каждый ищет, как бы выжить тут.
Он прячет страх под маскою наглецкой,
Но сердце бьется, словно перепуг.
Он вспоминает мать, отца, подругу,
И вольный ветер, шелест тополей.
А здесь лишь крики, брань и злая ругань,
И звон ключей, как похоронный трель.
Он будет сильным, он переживет это,
Он выдержит, он выстоит, он сможет.
И пусть душа его сейчас изранена,
Он вернется домой, когда срок истечет.
Но в памяти останется навеки,
Тот серый барак, тот холод и тот страх.
И молодой парнишка, что приехал,
Уже не будет прежним никогда.
***
Судьба тюремная – не сахар.
Тюремный замок, серый и угрюмый,
В нём солнце гаснет, словно уголёк.
Здесь время тянется, как будто в думе,
И каждый день – тяжёлый, горький урок.
За решёткой – мир, далёкий и желанный,
Где воля дышит, светит и зовёт.
А здесь – лишь мрак, и взгляд странный,
И тихий шёпот: «Когда же повезёт?»
Судьба тюремная – не сахар, братцы,
Здесь душу ломают, как сухую ветвь.
Но даже в этом аду можно остаться
Человеком, веру в лучшее храня в себе.
***
Я вольную жизнь променял на тюрьму.
Я вольную жизнь променял на тюрьму,
На серые стены, на сумрак и тьму.
За что? Не скажу, да и стоит ли в том,
Копаться в былом, в сердце раненном злом.
Здесь время течет, как густая смола,
И каждый рассвет – лишь тоска и хула.
Здесь солнце не греет, здесь ветер не волен,
Здесь каждый вздох – эхо боли и стона.
Я помню поля, и леса, и луга,
И неба бездонного синь берега.
Я помню улыбки, и песни, и смех,
Теперь же лишь цепи, да каменный грех.
Но даже и здесь, в этой каменной мгле,
Живет огонек, что горит во мне.
Надежда на волю, на свет, на весну,
На то, что я снова увижу страну.
И пусть эта клетка меня не сломает,
Пусть дух мой, как птица, в мечтах улетает.
Я выдержу все, я дождусь своего,
И снова вдохну воздух вольный, живой!
***
Тюрьма мой дом родной.
Тюрьма мой дом родной, из камня серый склеп,
Где солнце гость незваный, редкий проблеск.
Здесь время тянется, как ржавая цепь,
И каждый вздох, лишь эхо прошлых бед.
Здесь стены помнят крики и мольбы,
И шепот тихий, словно ветра стон.
Здесь души ищут выход из борьбы,
Но лишь находят замкнутый закон.
Здесь дружба – хрупкий росток в темноте,
А предательство – как яд, что медленно течет.
Здесь каждый день – борьба за правоте,
И каждый вечер – память не дает.
Тюрьма мой дом родной, но сердце рвется ввысь,
К свободе, к свету, к жизни без оков.
И вера в лучшее во мне еще жива,
Что вырвусь я из этих мрачных снов.
***
Я тельняшку променял на робу.
Я тельняшку променял на робу,
И море синее – на серый двор.
Здесь солнце светит как-то по-особому,
Сквозь решетку, словно приговор.
Здесь чай не сладкий, а слова – колючие,
И каждый взгляд, как будто на допрос.
Здесь сны короткие, а ночи – жгучие,
И в сердце затаился лишь вопрос?
Когда же кончится эта неволя?
Когда увижу я родной причал?
Когда забуду эту злую долю,
И крик чаек, что так давно молчал?
Но даже здесь, в бетонной этой клетке,
Живет надежда, тоненький росток.
Что вырвусь я из этой круговерти,
И сделаю последний, вольный вздох.
***
За решёткой в клеточку луна.
За решёткой в клеточку луна,
Как шахматная доска в небесах.
Здесь жизнь моя, как будто бы игра,
Где каждый ход пропитан страхом.
Холодный камень стен, и тишина,
Лишь вздохи ветра в щелях старых рам.
Забыта воля, радость и весна,
И сердце бьётся в унисон с тюремным хламом.
Луна глядит сквозь прутья, словно глаз,
На мир, что мне теперь недосягаем.
И в этот миг, в полуночный час,
Я вспоминаю всё, о чём мечтаю.
За решёткой в клеточку луна,
Напоминает о свободе дальней.
И в этой клетке, я совсем одна,
С надеждой тихой, но тайной.
***
Мне цыганка нагадала дом казённый.
Не верю в карты, в шепот ворожбы,
Но сердце ёкнуло, как будто в клетке.
«Дом казённый ждёт тебя», – судьбы
Пророчество шептала мне цыганка метко.
Я отмахнулся, усмехнулся в ус,
Мол, сказки всё, да бабьи пересуды.
Но в голове засел противный груз,
И во снах теперь решётки, да причуды.
Не вор я, не убийца, не злодей,
Живу как все, работаю, мечтаю.
Но страх, как тень, крадётся вслед за ней,
За той цыганкой, что судьбу читает.
И вот иду, и каждый скрип дверей,
Мне кажется, предвестием беды.
А вдруг и, правда, средь обычных дней,
Меня настигнут казённые сады?
Не знаю, что там ждёт, за той стеной,
За серым камнем, за колючей проволокой.
Но буду жить, дышать, бороться с тьмой,
Чтоб не сбылось пророчество то роковое.
Пусть карты лгут, пусть шепчет ворожба,
Я сам кузнец своей судьбы, не боле.
И дом казённый - это не судьба,
А лишь кошмар, что я преодолею в воле.
***
Зачитал судья мне приговор.
Зачитал судья мне приговор,
Слова, как камни, в душу пали.
Захлопнулась дверь, погас простор,
И мир свободы вмиг оставили.
Здесь серы стены, сумрак вечный,
И тишина, что режет слух.
Здесь вздох, как крик сердечный,
И каждый день – немой испуг.
Здесь время тянется, как пытка,
И память прошлое грызет.
В каждом взгляде боль сокрыта,
И надежда медленно умрет.
Но даже здесь, в кромешной тьме,
Живет мечта о светлом дне.
О том, как птицей на свободе,
Я полечу в родном народе.
И пусть судья свой приговор
Зачитал мне, словно гром небесный,
Я верю, что придет мой час,
И я вернусь в мир, полный чести.
***
Первый раз попал я за решётку.
Первый раз за решёткой. Холодный металл,
Сжимает запястья, как лед января.
Мир вольный, цветной, за стеною пропал,
Осталась лишь серость, да боль внутри меня.
Первый раз за решёткой. И сердце стучит,
Как птица в силках, бьется в тесной груди.
В глазах незнакомых вопрос не молчит:
«За что ты здесь, парень? Что ждет впереди?»
Первый раз за решёткой. И ночь так длинна,
И мысли, как тени, танцуют в углу.
В душе лишь надежда, что выдержит она,
И вырвусь на волю, развеяв всю мглу.
Первый раз за решёткой. Урок на всю жизнь,
Запомню я клетку, и запах тоски.
И буду ценить каждый солнечный блик,
И волю, что так безрассудно терял я с руки.
***
Я прописался на тюремной шконке.
Прописался на тюремной шконке,
Вместо неба - серый потолок.
Вместо солнца – лампочка негромко
Освещает жизненный урок.
Здесь свобода – лишь воспоминанье,
Шепот ветра в памяти живет.
Здесь тоска – привычное дыханье,
И надежда медленно умрет.
Прописался здесь не по желанью,
Жизнь ошибку сделала свою.
Но сквозь боль, сквозь это испытанье,
Я себя, быть может, обрету.
Прописался на тюремной шконке,
Но душа стремится в небеса.
И пусть тело здесь, в бетонной клетке,
Сердце верит в чудо, в чудеса.
***
Сквозь решётку я наблюдаю рассвет.
Сквозь решётку я наблюдаю рассвет,
Как крадется заря по сырым стенам.
В этом каменном сердце, где жизни нет,
Он лучом золотым утешает сам.
За стеной, говорят, вольный ветер гуляет,
И поля шепчут сказки под синим небом.
Здесь же только тоска в тишине витает,
И надежда, что кажется призраком слепым.
Сквозь решётку я вижу, как мир просыпается,
Как птицы взлетают, приветствуя день.
А моя душа в клетке томится, мается,
И ждет, когда смоет с сердца эту тень.
Рассвет сквозь решётку – обманчивый дар,
Напоминание о том, что потеряно.
Но в каждом луче – искры веры пожар,
Что однажды я вырвусь из плена.
***
Мне снится дом родной.
Мне снится дом родной, сквозь серый сон тюрьмы,
Где солнце льёт тепло, где нет тоски и тьмы.
Там мать моя ждёт, у старого окна,
И шепчет тихо: «Сын, когда придёт весна?»
Мне снится сад в цвету, и вишни аромат,
И смех друзей, что больше не вернуть назад.
Там речка серебрится, в лучах зари блестит,
И сердце от надежды робко трепещет, спит.
Здесь стены давят грудь, и холод веет зло,
А там – свобода, жизнь, и счастья ремесло.
Мне снится дом, как свет в кромешной мгле,
И я молюсь, чтоб он приснился и тебе.
Проснусь – и снова мрак, и цепи на руках,
Но образ дома жив, в измученных глазах.
И верю я, придёт тот долгожданный час,
Когда вернусь домой, и обниму я вас.
***
Окрасил стены багровый рассвет.
Окрасил стены багровый рассвет,
Проник сквозь решетку лучом робким.
Здесь время застыло, надежды уж нет,
Лишь эхо шагов да скрип двери звонкий.
В глазах у соседа тоска и печаль,
Он смотрит в окно, видит волю далёко.
В душе его буря, не стихнет никак,
И сердце стучит, словно птица в силках.
Здесь каждый хранит свою тайну и боль,
Свою вину, что грызет изнутри.
Здесь каждый мечтает вернуться домой,
И снова увидеть родные огни.
Но день за днем тянется медленно, вязко,
И серые будни сливаются в ночь.
Лишь вера слаба, словно хрупкая сказка,
Поможет им выжить, себя превозмочь.
Окрасил стены багровый рассвет,
Напомнив о мире, что ждет за стеной.
И каждый надеется, что этот билет,
Вернет его к жизни, к свободе, домой.
***
Серый туман проник на зону.
Серый туман проник на зону,
Словно призрак тоски и сна.
Застыла жизнь в бетонном стоне,
И в душах - вечная весна.
Что так и не смогла пробиться
Сквозь толщу стен и колючей проволоки.
Здесь каждый день, как повториться,
И каждый вздох – как будто около.
Того, что звали раньше волей,
Что снится ночью, манит вдаль.
Здесь время тянется с тоскою,
И в сердце – вечная печаль.
Но даже здесь, в глуши бетонной,
Живет надежда, тихий свет.
Что выйдет он, душой свободный,
И встретит новый свой рассвет.
И серый туман, как пелена,
Растает в лучах солнца вновь.
И жизнь начнется, как весна,
И в сердце заиграет любовь.
***
Первая тюремная наколка.
Тюремный холод въелся в кожу, в кость,
И серый камень давит, словно гнёт.
Здесь время тянется, как ржавый гвоздь,
И каждый день, лишь ожиданье ждёт.
На нарах скрип, да вздох тоски ночной,
И шепот тихий, словно ветра вой.
Здесь каждый помнит путь свой непростой,
И каждый носит груз судьбы с собой.
А на спине, меж лопаток, там, в тени,
Первенец боли, юности печать.
Наколка первая, как знак в глуши,
Что жизнь сломала, научив молчать.
Что там за образ? Волк, оскал звериный?
Или распятие, в память о грехах?
Лишь он один, владелец той картины,
Знает, что скрыто в этих письменах.
Она, как шрам, как память о былом,
О первой драке, первой той любви,
О первом шаге в этот мрачный дом,
Где солнце светит только изнутри.
***
Ждёт меня девчонка из тюрьмы.
За серыми стенами, за колючей проволокой,
Где солнце лишь крадется узкою полоской,
Живет надежда, теплится огонь,
Что скоро день свободы тронет.
Ждет меня девчонка из тюрьмы,
С глазами, полными тоски и тьмы.
Она мечтает о ветре в волосах,
О поле, полном маков, в небесах.
Я знаю, ей нелегко там, за стеной,
Но верю, что любовь моя – ее покой.
Я буду ждать, я буду верен ей,
Пока не встретимся у вольных тополей.
***
Тюремный холод пробирает до костей.
Тюремный холод пробирает до костей,
И каждый день – как сотня долгих дней.
Но я держусь, я знаю, что есть свет,
Девчонка ждет меня, и это мой обет.
Она сидит за правду, за любовь,
За то, что не смогла сломаться вновь.
Ее душа чиста, как горный родник,
Но жизнь жестока, и приговор велик.
Я буду биться, я докажу ее невиновность,
И вырву из когтей этой злобной подлости.
Мы будем вместе, я клянусь судьбой,
И вырвемся из этой клетки стальной.
***
Тюремный замок, холодный камень.
Тюремный замок, холодный камень,
И неба полоска в узком окне.
Здесь время тянется, словно пламень,
Сжигая наши души в тишине.
Забыты воля, свет и радость,
Лишь серый цвет да скрип ключей.
В душе растет тоска и гадость,
И шепчет ветер о ничьей.
Здесь каждый день, как повторенье,
Одни и те же лица, стоны.
И в сердце гаснет вдохновенье,
Лишь эхо прошлых перезвонов.
Но даже здесь, в кромешной тьме,
Живет надежда, еле тлея.
Мечта о судьбе, о воле, о весне,
Что душу греет и лелеет.
И пусть решетки давят грудь,
И стены шепчут о забвенье.
Я верю, что настанет путь,
К свободе, к свету, к искупленью.
***
Меня зона не сломала.
Меня зона не сломала,
Лишь закалила, словно сталь.
В сердце боль не угасала,
Но я верил, что настанет даль.
Даль свободы, чистых полей,
Где забудутся серые дни.
Где не будет злых очей,
И где снова запоют соловьи.
Здесь учился я выживать,
В каждом взгляде видеть обман.
Здесь учился я не предавать,
И не падать в душевный капкан.
Здесь терял я друзей и братьев,
Видел горе, видел страх.
Но не сломлен я, как и раньше,
И не дрогну в моих руках.
Выйду в мир я другим человеком,
Сильным, мудрым, закаленным в огне.
И пусть прошлое станет уроком,
Чтоб не сбиться с пути мне.
Меня зона не сломала,
Лишь научила ценить жизнь.
И теперь я знаю немало,
Как бороться и как любить.
***
Уходит в прошлое боль и страх.
За серыми стенами время текло,
Как будто вязкая, густая смола.
Казалось, солнце навсегда ушло,
И жизнь осталась где-то там, была.
