Разгоняя свинцовые тучи
Разгоняя свинцовые тучи,
Над городом встает рассвет.
Вчерашний день был слишком мучим,
И в сердце до сих пор осадок, след.
Вчера опять играла скрипка,
В каморке старой, у окна.
И лилась водка, словно речка,
И вспоминалась мне она.
Она, что клялась вечно помнить,
Что жизнь без меня – просто ад.
А нынче, говорят, в Париже тонет,
В шелках и бриллиантах, говорят.
Ну что ж, Париж – не наша тема,
Там воздух слишком уж дурной.
А здесь, в дыму и полутьме,
Я вспоминаю тихий голос твой.
Разгоняя свинцовые тучи,
Я вижу свет в конце пути.
И пусть судьба порой колюча,
Но надо как-то дальше жить.
И пусть скрипит моя гитара,
И пусть хрипит мой старый бас.
Я буду петь, как пел когда-то,
Про жизнь, про боль, про этот час.
Разгоняя свинцовые тучи,
А может, просто выпить чай?
И пусть сегодня будет лучше,
ем этот день, что был вчера. Прощай!
Я разгоню в душе свинцовые тучи
В стенах молчанья, в клетке из камней,
Где солнце – гость нечастый и далекий,
Душа томится в сумраке теней,
И сердце бьется, словно зверь в силке.
Но даже здесь, где воля – лишь мечта,
Где каждый вздох пропитан горьким страхом,
Я разгоню в душе свинцовые тучи,
И луч надежды прорастет сквозь мрак.
Воспоминанья – искры прошлых дней,
О воле, о любви, о небе ясном,
Они согреют в холоде ночей,
И не дадут душе навек угаснуть.
Я буду жить, дышать, мечтать, творить,
Внутри себя, в своем укрытом мире,
И веру в свет, как пламя, сохранить,
Пока судьба не распахнет мне двери.
Мне снится матушка моя у дома
Мне снится матушка моя у дома,
В платке цветастом, с ласковой рукой.
И запах хлеба, свежего, знакомый,
Что в детстве согревал меня зимой.
Мне снится поле, рожь шумит несмело,
И горизонт, где небо с землей слились.
А здесь лишь камень, серость надоела,
И мысли, словно вороны, взвились.
Здесь время тянется, как цепь стальная,
И каждый день похож на предыдущий.
Здесь тишина, зловещая, немая,
И только сердце бьется, как живущий.
Я знаю, виноват, и искуплю вину,
Но во снах я волен, я лечу к свободе.
И матушку во сне я обниму,
И позабуду о тюремной непогоде.
Проснусь опять в холодной, тесной клетке,
Но образ матери в душе сохраню.
И буду жить надеждой, робкой, меткой,
Что скоро я увижу жизнь иную.
За стенами серыми женские судьбы
За стенами серыми, в мире ином,
Где время течет по-другому, как сон.
Там женские судьбы сплелись в клубок,
И каждая носит свой личный урок.
В глазах их – и боль, и надежда жива,
И вера, что жизнь еще будет права.
За прошлое плата, за ошибки расплата,
Но в сердце горит огонек возврата.
Там дружба крепка, там поддержка важна,
Ведь вместе им легче, ведь вместе не страшна.
Та серость и холод, та давящая тишь,
И каждая шепчет: «Ты только держись...»
И пусть за стенами их ждет пустота,
Они учатся жить, начиная с листа.
И верят, что солнце однажды взойдет,
И каждая к новой жизни придет.
В эту лунную ночь
В эту лунную ночь, сквозь решетки стальные,
Льется свет серебристый, печальный и злой.
Он касается стен, холодных, унылых,
И крадет тишину, даря сердцу покой.
В эту лунную ночь, за стенами свободы,
Жизнь бурлит и кипит, как весенний поток.
А здесь, в каменном склепе, лишь эхо невзгоды,
И надежды угасшей последний росток.
В эту лунную ночь, вспоминаются лица,
Те, что грели теплом, и дарили любовь.
И сквозь слезы, как звезды, мерцают зарницы,
Напоминая, что где-то есть небо без оков.
В эту лунную ночь, я молюсь о прощении,
О прощении за боль, что я причинил.
И прошу лишь об одном, о простом искуплении,
Чтобы лунный свет душу мою исцелил.
В эту лунную ночь, я надеюсь и верю,
Что настанет рассвет, и откроются двери.
И я выйду на волю, к солнцу и свету,
И забуду про эту ночь, как страшную небыль.
Кроваво-красная луна к нам заглянула сквозь решётку
Кроваво-красная луна, к нам заглянула сквозь решётку,
И в камере, где тишина, лишь вздох тоски, как ветра кроткий.
Здесь время тянется, как сталь, здесь дни похожи, словно братья,
И в сердце затаилась жаль, о воле, счастье и объятьях.
Стена холодная, как лед, хранит секреты и проклятья,
И каждый вздох, и каждый год, лишь множит горечь и утраты.
В глазах, что видели лишь мрак, надежды слабый луч мерцает,
И в полумраке, словно знак, о лучшей жизни он мечтает.
Кроваво-красная луна, свидетель боли и страданий,
Она одна здесь допоздна, хранит молчание и терзанья.
Но даже в этой клетке тьмы, душа стремится к свету, к воле,
И верит, что однажды мы, забудем эту адскую юдоль.
И во снах приходят луга, поля, где ветер вольный травы косит,
Где мать родная ждет меня, и сын, что имя мое носит.
Я вижу солнце, слышу смех, и чувствую тепло ладоней,
Но утро бьет, как тяжкий грех, и возвращает в мир агоний.
Здесь каждый шорох – это страх, здесь каждый взгляд – как нож под ребра,
И на иссохших, злых губах, лишь шёпот: «Выжить бы до завтра».
Но в глубине души горит, огонь надежды, еле тлея,
Что справедливость победит, и распахнется дверь за нею.
Кроваво-красная луна, ты видишь все, ты знаешь правду,
И пусть дорога так длинна, я верю, что найду награду.
За все страдания, за боль, за годы, что здесь пролетели,
Я вырвусь на свободу вновь, и буду жить, как я хотел и велел.
В мареве кровавом, как в тумане
В мареве кровавом, как в тумане,
Стены серые вздымают свой оскал.
Здесь свобода – лишь далекое преданье,
Здесь надежда – тлеющий уголек, угас.
За решёткой – небо, узкая полоска,
Словно память о потерянном тепле.
В сердце – боль, тоска, глухая злость,
И вопрос: «За что же это все ко мне?»
Каждый день – как капля, медленно стекает,
В вечность, где нет ни начала, ни конца.
Лишь скрип двери, да эхо вдалеке играет,
Напоминая о забытых именах.
Здесь время замерло, как в янтаре,
И каждый вздох – как тяжкий, рваный стон.
В мареве кровавом, в этой серой мгле,
Мечтает сердце лишь об одном – о воле.
И во снах приходят лица, голоса,
Улыбки близких, шепот матерей.
Но утро бьет, и снова полоса
Решётки давит, словно злой злодей.
Здесь учат выживать, а не любить,
Здесь каждый сам за себя, волк во тьме.
И чтобы душу в клочья не разбить,
Приходится носить железное клеймо.
Но даже здесь, в обители греха,
Встречаются глаза, полные тепла.
И искра веры, пусть и так тиха,
Вдруг разгорается, как будто из пепла.
И шепчут губы: «Выстоим, дождемся,
Пройдем сквозь этот ад, сквозь этот мрак».
И в мареве кровавом, прорвемся,
К свободе, к свету, сделав верный шаг.
Сквозь тюремный мрак я вижу ад
Сквозь тюремный мрак я вижу ад,
Где души стонут, взаперти томятся.
Здесь время тянется, как вечный яд,
И дни, как тени, в сумраке влачатся.
Решётки – раны на душе моей,
Они кричат о воле, что утрачена.
Здесь вздох – лишь эхо прошлых дней,
И память – боль, что в сердце обозначена.
Сквозь серый камень, сквозь тоску и страх,
Я ищу искру света, луч надежды.
Пусть даже призрак, пусть обманный взмах,
Но он поможет выстоять, как прежде.
И пусть тюремный мрак меня гнетет,
Я верю, что настанет час свободы.
И солнце вновь в мой мир войдет,
Развеяв тьму, и смоет все невзгоды.
И в тишине, когда умолкнет день,
Я слышу шепот стен, их грустную историю.
О тех, кто здесь оставил свою тень,
О тех, кто ждал, надеясь на Викторию.
Их имена, как шрамы на стенах,
Напоминают о сломанных судьбах.
Здесь каждый угол пропитан грехом,
И каждый вздох – молитва о заслугах.
Но даже здесь, в обители скорбей,
Рождается искра веры и терпенья.
В мечтах о доме, о любви своей,
Мы черпаем силы для освобожденья.
И пусть решетки давят, словно груз,
И пусть тоска сжимает сердце в тиски,
Я знаю, что однажды я вернусь,
К свободе, к солнцу, к жизни без тоски.
Я буду помнить этот адский мрак,
Как испытание, что сделало сильнее.
И каждый день, как новый жизни знак,
Я буду жить, ценя свободу все сильнее.
В тисках тюремных я застрял, как во мраке
В тисках тюремных я застрял, как во мраке,
Где свет надежды еле-еле мерцает.
Забытый миром, в сыром каменном бараке,
Душа моя от боли стонет, замирает.
Здесь время тянется, как вечность, бесконечно,
И каждый день похож на предыдущий.
Лишь эхо шагов в длинном коридоре зловеще
Напоминает о реальности гнетущей.
Мечты о воле – словно птицы в клетке,
Бьются отчаянно, стремясь на волю.
Но стены серые, как будто в метке,
Напоминают мне о жестокой доле.
И в этой тьме, где правит лишь отчаянье,
Я ищу искру, что не даст мне сломаться.
Надежду тихую, как шепот покаянья,
Что поможет мне из этой ямы выбраться.
Быть может, завтра луч солнца пробьется,
И растопит лед в моей измученной душе.
И дверь тюремная, наконец, откроется,
И я вернусь к жизни, став лучше, чем прежде.
И в ожидании этого светлого мига,
Я собираю крохи веры по крупицам.
В молитве тихой, словно в книге,
Ищу ответы, что помогут мне смириться.
Воспоминания – вот мое богатство,
О доме, о любви, о небе голубом.
Они – как лучик в этом царстве,
Где правит мрак и вечный холод в нем.
Я вспоминаю лица близких, родных,
Их голоса, улыбки, теплые слова.
Их вера в меня – как стимул для живых,
Чтоб не сломаться, не сойти с ума.
И пусть тюрьма – не место для поэта,
Но здесь рождаются стихи от боли.
О жизни, о свободе, о рассвете,
О том, как важно быть на воле.
Я верю, что однажды этот кошмар пройдет,
И я увижу мир другими глазами.
И каждый день, что жизнь мне принесет,
Я буду ценить, как дар небесами.
А пока, в тишине тюремной ночи,
Я буду ждать, надеяться и верить.
И пусть судьба моя не будет прочной,
Я буду жить, любить и не стареть.
С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность
С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность,
За мной захлопнулась стальная дверь.
Здесь время тянется, как вечность, честно,
И души ищут выход, словно зверь.
Здесь серые стены давят, словно плиты,
И в каждом взгляде – боль и пустота.
Здесь сны о воле, словно ядовитые,
Лишь будят жажду, что не утолить.
Здесь каждый шорох – эхо чьей-то драмы,
Здесь каждый вздох – молитва о прощении.
Здесь жизнь течет по странным рамкам,
И каждый день – борьба за искупление.
Но даже здесь, в кромешной этой тьме,
Надежда тлеет, словно уголек.
И вера в то, что вырвусь я к весне,
Согреет душу, словно теплый ток.
С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность,
Но знаю точно – я вернусь другим.
И эта тьма, что кажется мне бездной,
Сделает меня сильней, не сломит дым.
И пусть на теле шрамы, словно знаки,
Напомнят о цене свободы, о борьбе.
Я вынесу уроки этой мрачной драки,
И стану чище, ближе к самому себе.
Здесь учат ценить солнце, ветер, небо,
И каждый миг, что раньше не ценил.
Здесь учат видеть то, что было слепо,
И понимать, как хрупок этот мир.
Здесь ложь и правда сплетены в клубок,
И трудно различить, где свет, где тень.
Но я научусь читать меж этих строк,
И отличать друзей от злых гиен.
Я выйду в мир, как будто бы рожденный,
С другим сознанием, с новою душой.
И этот опыт, горький и соленый,
Мне станет компасом, укажет путь большой.
С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность,
Но в сердце верю – свет в конце тоннеля есть.
И пусть тюрьма останется лишь повестью,
О том, как дух способен устоять и взвесить.
С чистой совестью я выхожу на волю
Сквозь серые стены, сквозь сумрак и мрак,
Где время тянулось, как раненый зверь,
Я вижу просвет, я чувствую знак,
И в сердце надежда стучится теперь.
Здесь каждый кирпич пропитан тоской,
Здесь каждый вздох – эхо боли и лжи,
Здесь небо казалось далекой звездой,
И солнце светило сквозь прутья чужим.
Но выдержал я, не сломался, не сник,
Сквозь тьму и отчаянье веру хранил,
И вот он, заветный, желанный миг,
Когда этот ад я навеки забыл.
Свобода зовет, распахнув свои крылья,
И ветер играет в моих волосах.
Я сбросил оковы, я вырвался силой,
И больше не будет на сердце слезах.
С чистой совестью я выхожу на волю,
Оставив позади все страхи и грех.
Я новую жизнь начинаю, не скрою,
И верю, что ждет меня только успех.
Я волной птицей погибаю в клетке
Замок щелкнул, мир исчез во тьме,
И клетка стала новым домом мне.
Я вольной птицей погибаю в клетке,
Вдыхая запах страха и тоски.
Здесь нет ни солнца, ни живой травы,
Лишь серые стены, да чужие сны.
Крылья обрезаны, и голос мой затих,
В пучине боли, в лабиринтах лжи.
Надежда умерла, оставив только страх,
И каждый день – как вечность в кандалах.
Я вольной птицей погибаю в клетке,
И жду лишь смерти, в этих мрачных стенах.
Но сквозь решетку вижу я луну,
И вспоминаю вольную весну.
И шепчет ветер сквозь холодный камень:
«Не умирай! Живи! Борись с врагами!»
Пусть тело в клетке, дух мой все еще силен,
Я вспомню небо, солнца перезвон.
И пусть надежда тлеет угольком,
Я вырвусь к свету, позабыв о злом.
Я буду жить, дышать и вспоминать,
Как птица вольная умела я летать.
И пусть тюрьма – мой временный предел,
Я верю, что настанет мой апрель!
Тюремная жизнь мне опалила крылья свободы
Тюремная жизнь мне опалила крылья свободы,
Оставив пепел там, где грезился полет.
В холодных стенах, где лишь эхо непогоды,
Забыт небесный свод, и солнца нежный свет.
Здесь каждый день – как камень, давит плечи,
И время тянется, как ржавая цепь.
В глазах тоска, и в сердце нет предтечи,
Что выведет из этой каменной степи.
Мечты о воле – лишь миражи в пустыне,
Где жажда жизни мучает сильней.
И шепчет ветер в узком, грязном дыме:
«Забудь про небо, ты теперь ничей».
Но даже в этой тьме, в кромешном аде,
Живет надежда, тоненькой свечой.
Что вновь расправлю крылья, что однажды
Я вырвусь в мир, где правит свет иной.
И пусть опалены, и пусть изранены,
Но верю я, что снова полечу.
И вкус свободы, долгожданный, пьяный,
Я в полной мере, наконец, вкушу.
И пусть сейчас я лишь тень в этом мраке,
Забытый всеми, словно старый сказ,
Я помню вкус травы, и солнца знаки,
И неба ширь, что видела не раз.
Я помню смех, и радость, и объятья,
И шепот волн, и запах свежих роз.
И эти воспоминания – как заклятье,
Что не дает душе замерзнуть в мороз.
Здесь учат выживать, учат ненавидеть,
Здесь каждый сам за себя, волк во плоти.
Но я стараюсь в сердце не обидеть,
И человечность в этой тьме найти.
Ведь если злобой душу отравлю я,
То чем же буду лучше тех, кто здесь?
Я должен сохранить себя, такую,
Какой я был, пока не пал на крест.
И пусть тюрьма – мой временный обитель,
Но дух мой волен, он не знает стен.
Он рвется ввысь, как гордый, смелый житель,
Туда, где нет ни боли, ни измен.
И я дождусь, я знаю, час настанет,
Когда откроются ворота предо мной.
И ветер вольный крылья мне расправит,
И я взлечу над этой серой мглой.
Мне на воле скучно по братве
Братва, свобода давит, словно груз,
И солнце светит как-то не по-настоящему.
Здесь каждый день - бессмысленный союз
С людьми, не знающими жизни здешней чащи.
Мне воля эта – клетка из стекла,
Где каждый жест под лупой наблюдают.
А там, за стенами, другая жизнь текла,
Где слово «брат» не просто так болтают.
Там в каждом взгляде – верность и закон,
Разгоняя свинцовые тучи,
Над городом встает рассвет.
Вчерашний день был слишком мучим,
И в сердце до сих пор осадок, след.
Вчера опять играла скрипка,
В каморке старой, у окна.
И лилась водка, словно речка,
И вспоминалась мне она.
Она, что клялась вечно помнить,
Что жизнь без меня – просто ад.
А нынче, говорят, в Париже тонет,
В шелках и бриллиантах, говорят.
Ну что ж, Париж – не наша тема,
Там воздух слишком уж дурной.
А здесь, в дыму и полутьме,
Я вспоминаю тихий голос твой.
Разгоняя свинцовые тучи,
Я вижу свет в конце пути.
И пусть судьба порой колюча,
Но надо как-то дальше жить.
И пусть скрипит моя гитара,
И пусть хрипит мой старый бас.
Я буду петь, как пел когда-то,
Про жизнь, про боль, про этот час.
Разгоняя свинцовые тучи,
А может, просто выпить чай?
И пусть сегодня будет лучше,
ем этот день, что был вчера. Прощай!
***
Я разгоню в душе свинцовые тучи
В стенах молчанья, в клетке из камней,
Где солнце – гость нечастый и далекий,
Душа томится в сумраке теней,
И сердце бьется, словно зверь в силке.
Но даже здесь, где воля – лишь мечта,
Где каждый вздох пропитан горьким страхом,
Я разгоню в душе свинцовые тучи,
И луч надежды прорастет сквозь мрак.
Воспоминанья – искры прошлых дней,
О воле, о любви, о небе ясном,
Они согреют в холоде ночей,
И не дадут душе навек угаснуть.
Я буду жить, дышать, мечтать, творить,
Внутри себя, в своем укрытом мире,
И веру в свет, как пламя, сохранить,
Пока судьба не распахнет мне двери.
***
Мне снится матушка моя у дома
Мне снится матушка моя у дома,
В платке цветастом, с ласковой рукой.
И запах хлеба, свежего, знакомый,
Что в детстве согревал меня зимой.
Мне снится поле, рожь шумит несмело,
И горизонт, где небо с землей слились.
А здесь лишь камень, серость надоела,
И мысли, словно вороны, взвились.
Здесь время тянется, как цепь стальная,
И каждый день похож на предыдущий.
Здесь тишина, зловещая, немая,
И только сердце бьется, как живущий.
Я знаю, виноват, и искуплю вину,
Но во снах я волен, я лечу к свободе.
И матушку во сне я обниму,
И позабуду о тюремной непогоде.
Проснусь опять в холодной, тесной клетке,
Но образ матери в душе сохраню.
И буду жить надеждой, робкой, меткой,
Что скоро я увижу жизнь иную.
***
За стенами серыми женские судьбы
За стенами серыми, в мире ином,
Где время течет по-другому, как сон.
Там женские судьбы сплелись в клубок,
И каждая носит свой личный урок.
В глазах их – и боль, и надежда жива,
И вера, что жизнь еще будет права.
За прошлое плата, за ошибки расплата,
Но в сердце горит огонек возврата.
Там дружба крепка, там поддержка важна,
Ведь вместе им легче, ведь вместе не страшна.
Та серость и холод, та давящая тишь,
И каждая шепчет: «Ты только держись...»
И пусть за стенами их ждет пустота,
Они учатся жить, начиная с листа.
И верят, что солнце однажды взойдет,
И каждая к новой жизни придет.
***
В эту лунную ночь
В эту лунную ночь, сквозь решетки стальные,
Льется свет серебристый, печальный и злой.
Он касается стен, холодных, унылых,
И крадет тишину, даря сердцу покой.
В эту лунную ночь, за стенами свободы,
Жизнь бурлит и кипит, как весенний поток.
А здесь, в каменном склепе, лишь эхо невзгоды,
И надежды угасшей последний росток.
В эту лунную ночь, вспоминаются лица,
Те, что грели теплом, и дарили любовь.
И сквозь слезы, как звезды, мерцают зарницы,
Напоминая, что где-то есть небо без оков.
В эту лунную ночь, я молюсь о прощении,
О прощении за боль, что я причинил.
И прошу лишь об одном, о простом искуплении,
Чтобы лунный свет душу мою исцелил.
В эту лунную ночь, я надеюсь и верю,
Что настанет рассвет, и откроются двери.
И я выйду на волю, к солнцу и свету,
И забуду про эту ночь, как страшную небыль.
***
Кроваво-красная луна к нам заглянула сквозь решётку
Кроваво-красная луна, к нам заглянула сквозь решётку,
И в камере, где тишина, лишь вздох тоски, как ветра кроткий.
Здесь время тянется, как сталь, здесь дни похожи, словно братья,
И в сердце затаилась жаль, о воле, счастье и объятьях.
Стена холодная, как лед, хранит секреты и проклятья,
И каждый вздох, и каждый год, лишь множит горечь и утраты.
В глазах, что видели лишь мрак, надежды слабый луч мерцает,
И в полумраке, словно знак, о лучшей жизни он мечтает.
Кроваво-красная луна, свидетель боли и страданий,
Она одна здесь допоздна, хранит молчание и терзанья.
Но даже в этой клетке тьмы, душа стремится к свету, к воле,
И верит, что однажды мы, забудем эту адскую юдоль.
И во снах приходят луга, поля, где ветер вольный травы косит,
Где мать родная ждет меня, и сын, что имя мое носит.
Я вижу солнце, слышу смех, и чувствую тепло ладоней,
Но утро бьет, как тяжкий грех, и возвращает в мир агоний.
Здесь каждый шорох – это страх, здесь каждый взгляд – как нож под ребра,
И на иссохших, злых губах, лишь шёпот: «Выжить бы до завтра».
Но в глубине души горит, огонь надежды, еле тлея,
Что справедливость победит, и распахнется дверь за нею.
Кроваво-красная луна, ты видишь все, ты знаешь правду,
И пусть дорога так длинна, я верю, что найду награду.
За все страдания, за боль, за годы, что здесь пролетели,
Я вырвусь на свободу вновь, и буду жить, как я хотел и велел.
***
В мареве кровавом, как в тумане
В мареве кровавом, как в тумане,
Стены серые вздымают свой оскал.
Здесь свобода – лишь далекое преданье,
Здесь надежда – тлеющий уголек, угас.
За решёткой – небо, узкая полоска,
Словно память о потерянном тепле.
В сердце – боль, тоска, глухая злость,
И вопрос: «За что же это все ко мне?»
Каждый день – как капля, медленно стекает,
В вечность, где нет ни начала, ни конца.
Лишь скрип двери, да эхо вдалеке играет,
Напоминая о забытых именах.
Здесь время замерло, как в янтаре,
И каждый вздох – как тяжкий, рваный стон.
В мареве кровавом, в этой серой мгле,
Мечтает сердце лишь об одном – о воле.
И во снах приходят лица, голоса,
Улыбки близких, шепот матерей.
Но утро бьет, и снова полоса
Решётки давит, словно злой злодей.
Здесь учат выживать, а не любить,
Здесь каждый сам за себя, волк во тьме.
И чтобы душу в клочья не разбить,
Приходится носить железное клеймо.
Но даже здесь, в обители греха,
Встречаются глаза, полные тепла.
И искра веры, пусть и так тиха,
Вдруг разгорается, как будто из пепла.
И шепчут губы: «Выстоим, дождемся,
Пройдем сквозь этот ад, сквозь этот мрак».
И в мареве кровавом, прорвемся,
К свободе, к свету, сделав верный шаг.
***
Сквозь тюремный мрак я вижу ад
Сквозь тюремный мрак я вижу ад,
Где души стонут, взаперти томятся.
Здесь время тянется, как вечный яд,
И дни, как тени, в сумраке влачатся.
Решётки – раны на душе моей,
Они кричат о воле, что утрачена.
Здесь вздох – лишь эхо прошлых дней,
И память – боль, что в сердце обозначена.
Сквозь серый камень, сквозь тоску и страх,
Я ищу искру света, луч надежды.
Пусть даже призрак, пусть обманный взмах,
Но он поможет выстоять, как прежде.
И пусть тюремный мрак меня гнетет,
Я верю, что настанет час свободы.
И солнце вновь в мой мир войдет,
Развеяв тьму, и смоет все невзгоды.
И в тишине, когда умолкнет день,
Я слышу шепот стен, их грустную историю.
О тех, кто здесь оставил свою тень,
О тех, кто ждал, надеясь на Викторию.
Их имена, как шрамы на стенах,
Напоминают о сломанных судьбах.
Здесь каждый угол пропитан грехом,
И каждый вздох – молитва о заслугах.
Но даже здесь, в обители скорбей,
Рождается искра веры и терпенья.
В мечтах о доме, о любви своей,
Мы черпаем силы для освобожденья.
И пусть решетки давят, словно груз,
И пусть тоска сжимает сердце в тиски,
Я знаю, что однажды я вернусь,
К свободе, к солнцу, к жизни без тоски.
Я буду помнить этот адский мрак,
Как испытание, что сделало сильнее.
И каждый день, как новый жизни знак,
Я буду жить, ценя свободу все сильнее.
***
В тисках тюремных я застрял, как во мраке
В тисках тюремных я застрял, как во мраке,
Где свет надежды еле-еле мерцает.
Забытый миром, в сыром каменном бараке,
Душа моя от боли стонет, замирает.
Здесь время тянется, как вечность, бесконечно,
И каждый день похож на предыдущий.
Лишь эхо шагов в длинном коридоре зловеще
Напоминает о реальности гнетущей.
Мечты о воле – словно птицы в клетке,
Бьются отчаянно, стремясь на волю.
Но стены серые, как будто в метке,
Напоминают мне о жестокой доле.
И в этой тьме, где правит лишь отчаянье,
Я ищу искру, что не даст мне сломаться.
Надежду тихую, как шепот покаянья,
Что поможет мне из этой ямы выбраться.
Быть может, завтра луч солнца пробьется,
И растопит лед в моей измученной душе.
И дверь тюремная, наконец, откроется,
И я вернусь к жизни, став лучше, чем прежде.
И в ожидании этого светлого мига,
Я собираю крохи веры по крупицам.
В молитве тихой, словно в книге,
Ищу ответы, что помогут мне смириться.
Воспоминания – вот мое богатство,
О доме, о любви, о небе голубом.
Они – как лучик в этом царстве,
Где правит мрак и вечный холод в нем.
Я вспоминаю лица близких, родных,
Их голоса, улыбки, теплые слова.
Их вера в меня – как стимул для живых,
Чтоб не сломаться, не сойти с ума.
И пусть тюрьма – не место для поэта,
Но здесь рождаются стихи от боли.
О жизни, о свободе, о рассвете,
О том, как важно быть на воле.
Я верю, что однажды этот кошмар пройдет,
И я увижу мир другими глазами.
И каждый день, что жизнь мне принесет,
Я буду ценить, как дар небесами.
А пока, в тишине тюремной ночи,
Я буду ждать, надеяться и верить.
И пусть судьба моя не будет прочной,
Я буду жить, любить и не стареть.
***
С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность
С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность,
За мной захлопнулась стальная дверь.
Здесь время тянется, как вечность, честно,
И души ищут выход, словно зверь.
Здесь серые стены давят, словно плиты,
И в каждом взгляде – боль и пустота.
Здесь сны о воле, словно ядовитые,
Лишь будят жажду, что не утолить.
Здесь каждый шорох – эхо чьей-то драмы,
Здесь каждый вздох – молитва о прощении.
Здесь жизнь течет по странным рамкам,
И каждый день – борьба за искупление.
Но даже здесь, в кромешной этой тьме,
Надежда тлеет, словно уголек.
И вера в то, что вырвусь я к весне,
Согреет душу, словно теплый ток.
С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность,
Но знаю точно – я вернусь другим.
И эта тьма, что кажется мне бездной,
Сделает меня сильней, не сломит дым.
И пусть на теле шрамы, словно знаки,
Напомнят о цене свободы, о борьбе.
Я вынесу уроки этой мрачной драки,
И стану чище, ближе к самому себе.
Здесь учат ценить солнце, ветер, небо,
И каждый миг, что раньше не ценил.
Здесь учат видеть то, что было слепо,
И понимать, как хрупок этот мир.
Здесь ложь и правда сплетены в клубок,
И трудно различить, где свет, где тень.
Но я научусь читать меж этих строк,
И отличать друзей от злых гиен.
Я выйду в мир, как будто бы рожденный,
С другим сознанием, с новою душой.
И этот опыт, горький и соленый,
Мне станет компасом, укажет путь большой.
С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность,
Но в сердце верю – свет в конце тоннеля есть.
И пусть тюрьма останется лишь повестью,
О том, как дух способен устоять и взвесить.
***
С чистой совестью я выхожу на волю
Сквозь серые стены, сквозь сумрак и мрак,
Где время тянулось, как раненый зверь,
Я вижу просвет, я чувствую знак,
И в сердце надежда стучится теперь.
Здесь каждый кирпич пропитан тоской,
Здесь каждый вздох – эхо боли и лжи,
Здесь небо казалось далекой звездой,
И солнце светило сквозь прутья чужим.
Но выдержал я, не сломался, не сник,
Сквозь тьму и отчаянье веру хранил,
И вот он, заветный, желанный миг,
Когда этот ад я навеки забыл.
Свобода зовет, распахнув свои крылья,
И ветер играет в моих волосах.
Я сбросил оковы, я вырвался силой,
И больше не будет на сердце слезах.
С чистой совестью я выхожу на волю,
Оставив позади все страхи и грех.
Я новую жизнь начинаю, не скрою,
И верю, что ждет меня только успех.
***
Я волной птицей погибаю в клетке
Замок щелкнул, мир исчез во тьме,
И клетка стала новым домом мне.
Я вольной птицей погибаю в клетке,
Вдыхая запах страха и тоски.
Здесь нет ни солнца, ни живой травы,
Лишь серые стены, да чужие сны.
Крылья обрезаны, и голос мой затих,
В пучине боли, в лабиринтах лжи.
Надежда умерла, оставив только страх,
И каждый день – как вечность в кандалах.
Я вольной птицей погибаю в клетке,
И жду лишь смерти, в этих мрачных стенах.
Но сквозь решетку вижу я луну,
И вспоминаю вольную весну.
И шепчет ветер сквозь холодный камень:
«Не умирай! Живи! Борись с врагами!»
Пусть тело в клетке, дух мой все еще силен,
Я вспомню небо, солнца перезвон.
И пусть надежда тлеет угольком,
Я вырвусь к свету, позабыв о злом.
Я буду жить, дышать и вспоминать,
Как птица вольная умела я летать.
И пусть тюрьма – мой временный предел,
Я верю, что настанет мой апрель!
***
Тюремная жизнь мне опалила крылья свободы
Тюремная жизнь мне опалила крылья свободы,
Оставив пепел там, где грезился полет.
В холодных стенах, где лишь эхо непогоды,
Забыт небесный свод, и солнца нежный свет.
Здесь каждый день – как камень, давит плечи,
И время тянется, как ржавая цепь.
В глазах тоска, и в сердце нет предтечи,
Что выведет из этой каменной степи.
Мечты о воле – лишь миражи в пустыне,
Где жажда жизни мучает сильней.
И шепчет ветер в узком, грязном дыме:
«Забудь про небо, ты теперь ничей».
Но даже в этой тьме, в кромешном аде,
Живет надежда, тоненькой свечой.
Что вновь расправлю крылья, что однажды
Я вырвусь в мир, где правит свет иной.
И пусть опалены, и пусть изранены,
Но верю я, что снова полечу.
И вкус свободы, долгожданный, пьяный,
Я в полной мере, наконец, вкушу.
И пусть сейчас я лишь тень в этом мраке,
Забытый всеми, словно старый сказ,
Я помню вкус травы, и солнца знаки,
И неба ширь, что видела не раз.
Я помню смех, и радость, и объятья,
И шепот волн, и запах свежих роз.
И эти воспоминания – как заклятье,
Что не дает душе замерзнуть в мороз.
Здесь учат выживать, учат ненавидеть,
Здесь каждый сам за себя, волк во плоти.
Но я стараюсь в сердце не обидеть,
И человечность в этой тьме найти.
Ведь если злобой душу отравлю я,
То чем же буду лучше тех, кто здесь?
Я должен сохранить себя, такую,
Какой я был, пока не пал на крест.
И пусть тюрьма – мой временный обитель,
Но дух мой волен, он не знает стен.
Он рвется ввысь, как гордый, смелый житель,
Туда, где нет ни боли, ни измен.
И я дождусь, я знаю, час настанет,
Когда откроются ворота предо мной.
И ветер вольный крылья мне расправит,
И я взлечу над этой серой мглой.
***
Мне на воле скучно по братве
Братва, свобода давит, словно груз,
И солнце светит как-то не по-настоящему.
Здесь каждый день - бессмысленный союз
С людьми, не знающими жизни здешней чащи.
Мне воля эта – клетка из стекла,
Где каждый жест под лупой наблюдают.
А там, за стенами, другая жизнь текла,
Где слово «брат» не просто так болтают.
Там в каждом взгляде – верность и закон,
