Наши жизни у Бога в ладонях.
Сибирь, а на термометре за 45.
Погода нынче что-то одурела,
Сибирь, а на термометре за 45.
Вода в кадушке закипела,
Бельё в ней можно постирать.
Собака с кошкой притаились,
Под куст, забравшись и урча.
А ручейки в овраг катились,
О чём-то меж собой журча.
В небе птица горлицей кричала,
Ища на поле одинокий куст.
Только плоть и душу обжигала,
Но горизонт под ней был пуст.
Но не найдя себе приюта,
Сложила крылья и упала вниз.
Мы от природы ждём ответа,
На весь её такой каприз.
Стоит жара, как в преисподней,
Что закипает в озере вода.
Я по двору хожу в исподней,
Не обращая на свои года.
Стих на тюремной стене.
Сижу одна в железной будке,
Лишь окно с решеткой на стене.
Раньше я любила незабудки,
А теперь их вижу лишь во сне.
Мне жизнь подставила подножку,
Семью сломала и судьбу.
Теперь чищу мелкую картошку
И с ней веду свою борьбу.
Барак тюремный, шконка у окна,
Да конвоир орёт в три горла.
А за окном уже четвёртая весна,
Где же ты, моя судьба и валя.
Мне прокурор назначил 10 лет,
Что я маньяка в речке утопила.
А на моё письмо пришёл ответ,
Ты человека, курва, загубила.
Но, как, скажите мне друзья,
Перенести такое горе.
Ведь только дочки моя семья,
А он распял их на заборе.
Ведь было им всего по десять лет
И своего отца они не знали.
Им купил он килограмм конфет,
Да закрыл на ночь в подвале.
За что убила, спросите меня?
Я вам отвечу, как на духу.
Детей своих любила очень я,
А у него зачесалось в паху.
Любила я когда-то незабудки
И счастье разделяла на троих.
Теперь томлюсь в железной будке
И на стене пишу вот этот стих.
Меня в быту прозвали сатаной.
Меня в быту прозвали сатаной,
Хоть королю и был я братом.
Всю жизнь скрывался за стеной
И часто битым был ухватом.
Рождён был Богом я среди людей,
Не понимая их сути и преград.
Ходил всегда в бой с козырей,
Не вешая на грудь себе наград.
Меня вела кривая вдаль,
Туда, где нет света и свободы.
Судьбу людскую мне не жаль,
Ведь угнетаю часто я народы.
Погибло много от меня врагов,
Которых повстречал я на дороге.
Богатых не брал себе даров
И не задерживался на чужом пороге.
Но через годы я остепенился,
Поняв, что путь мой подошел к концу.
Осел в лесной глуши, смирился
И девушку простую повёл к венцу.
Мне душу не разжечь огнивом.
Три года за решеткой пробыл я,
Зато, что никогда не совершал.
И вмиг переменилась жизнь моя,
А после зоны поехал на Урал.
В горах там я добывал руду,
Да вспоминал Москву родную.
Не замечал годами свою беду
И превратился в мумию седую.
Когда мне стало сорок лет,
Я со свободой попрощался.
Про Бога сочинил куплет,
Но за ум совсем не взялся.
Забылось моё горе да печаль
И дворик тихий, где я влюбился.
Но мать старушку очень жаль,
Ведь перед смертью не простился.
Теперь, когда дни сочтены
И я стою перед обрывом.
Мне не загладить той вины
И душу не разжечь огнивом.
Наши жизни у Бога в ладонях.
Обезумев от горя и страха,
Проклинаем всё на пути своём.
Ведь нам сейчас не до смеха,
Когда нас накрывает свинцом.
Мы в окопах сидим на коленях
И не знаем, что ждать впереди.
Наши жизни у Бога в ладонях
И их с небес поливают дожди.
В 20 лет уже ребята седые,
Хотя жизнь и идёт не спеша.
Но в сердцах ещё молодые,
Хоть в шрамах уже вся душа.
Составим на жизнь прогнозы,
Чтобы в бездну смерть не вела.
Отгремят предзакатные грозы
И дождями омоет наши тела.
В полях уж кричат вороны,
Наблюдая за смертью людей.
Им не подвластны законы,
Их жизни намного длинней.
Не полагается предателям креста.
В России много всяких наций есть,
Татарин, Русский, Грек и Армянин.
Их нам по пальцам и не перечесть,
Таджик, Болгарин, Чуваш, Грузин.
Мы раньше жили все в одной стране,
Что называлась просто СССР.
Но пришёл к нам лютый враг извне,
Которого все называют сер.
Союз распался на множество частей
И каждый стал себе хозяин.
Но все они уже забыли, чьих кровей
И кто их них главнее барин.
Забыли все, кто создал этот мир,
Кто был царём у нас по-праву.
Зачем же нам теперь чужой кумир,
Кому война сейчас по-нраву.
Они попрали заповедь Христа
И не прислушались к его совету.
Не полагается предателям креста,
Смерть сама их призовет к ответу.
Группу мы свою назвали Рай.
17 лет знакомы мы с Борисом
И жили с ним, как братья во Христе.
Питались лишь сушеным рисом,
Да прокислым супом на плите.
Заядлым был он гармонистом,
А я ему стихи, для песен сочинял.
Но отзывалась публика свистом
И директор клуба нас прогнал.
Мы разошлись, как корабли на море,
Оставив за собой открытую дверь.
Борис стал петь в церковном хоре,
А я перебрался в город Тверь.
Но опять нас жизнь соединила,
Когда вернулся я в родимый край.
Судьба-злодейка нас простила
И группу мы свою назвали Рай.
На синтезаторе Борис теперь играет
И распевает песни на мои стихи.
А толпа на стадионе подвывает,
Да кричат, как молодые петухи.
Раскричались в поле журавли.
Раскричались в поле журавли,
На свою судьбу пожаловались Богу.
Мы ведь в синем небе корабли,
Зачем нам снова спешить в дорогу.
Как войны собираемся мы в клин,
Да судьбу свою несём по свету.
А среди бескрайности равнин,
Держим между пташек эстафету.
Но ничего не ответил птицам Бог
И не взглянул с небес на землю.
Он где-то затерялся меж дорог,
Словно из клетки выбрался на волю.
Курлычут в желтом поле журавли,
Не зная, что приготовила судьба.
Они ведь в синем небе корабли,
А птичья жизнь – всегда борьба.
Я наблюдаю мир наш из окна.
Я наблюдаю мир наш из окна,
Где все перемешались краски.
Там жизнь совсем и не видна,
А смерть меняет лица-маски.
Война пришла на землю вновь,
Чтобы собрать в корзину жатву.
Повсюду горе и рекою кровь
И жизнь теперь лишь по уставу.
Нам говорили, придёт беда,
На землю спустится антихрист.
Затопит сушу вновь вода
И в небо вознесётся голос-свист.
Кривя душой, мы изменяем мир,
Чтоб вновь перемешались краски.
Взойдёт на трон опять кумир
И со старухи-смерти скинет маски.
Чтоб не случилось опять беды
И не наполнились кровью реки,
Не пейте на ночь вы воды
И смерь вам, не закроет веки.
Кривить не буду я душой.
Я поем, поем рагу,
А потом ещё смогу.
Коньячок закину в топку,
Предложу подруге стопку.
Чтоб забила жизнь ключом
И меня не согнула калачом.
Виагры выпью я целую пачку
И с подругой устроим скачку.
Кривить не буду я душой,
Ведь сегодня холостой.
Жена хлопочет у плиты
И на ужин кушает панты.
Как я провёл в засаде ночь,
Не забывая про родную дочь.
Принёс с работы куклу ей,
Но у порога не нашёл ключей.
Вернуться пришлось в контору
И перелопатить бумаги гору.
Хотя и водится за мной вина,
Но дома ждёт любимая жена.
Я понял, старость уж подходит,
Но куда-то жизнь моя уходит.
Хоть после бега не болит нога,
Но с каждым днём растут рога.
Но чтобы не попасть впросак,
По койкам не скачи ты, как русак.
Не нужно Божьи нарушать устои
И не запишет жизнь тебя в изгои.
Сибирь, а на термометре за 45.
Погода нынче что-то одурела,
Сибирь, а на термометре за 45.
Вода в кадушке закипела,
Бельё в ней можно постирать.
Собака с кошкой притаились,
Под куст, забравшись и урча.
А ручейки в овраг катились,
О чём-то меж собой журча.
В небе птица горлицей кричала,
Ища на поле одинокий куст.
Только плоть и душу обжигала,
Но горизонт под ней был пуст.
Но не найдя себе приюта,
Сложила крылья и упала вниз.
Мы от природы ждём ответа,
На весь её такой каприз.
Стоит жара, как в преисподней,
Что закипает в озере вода.
Я по двору хожу в исподней,
Не обращая на свои года.
***
Стих на тюремной стене.
Сижу одна в железной будке,
Лишь окно с решеткой на стене.
Раньше я любила незабудки,
А теперь их вижу лишь во сне.
Мне жизнь подставила подножку,
Семью сломала и судьбу.
Теперь чищу мелкую картошку
И с ней веду свою борьбу.
Барак тюремный, шконка у окна,
Да конвоир орёт в три горла.
А за окном уже четвёртая весна,
Где же ты, моя судьба и валя.
Мне прокурор назначил 10 лет,
Что я маньяка в речке утопила.
А на моё письмо пришёл ответ,
Ты человека, курва, загубила.
Но, как, скажите мне друзья,
Перенести такое горе.
Ведь только дочки моя семья,
А он распял их на заборе.
Ведь было им всего по десять лет
И своего отца они не знали.
Им купил он килограмм конфет,
Да закрыл на ночь в подвале.
За что убила, спросите меня?
Я вам отвечу, как на духу.
Детей своих любила очень я,
А у него зачесалось в паху.
Любила я когда-то незабудки
И счастье разделяла на троих.
Теперь томлюсь в железной будке
И на стене пишу вот этот стих.
***
Меня в быту прозвали сатаной.
Меня в быту прозвали сатаной,
Хоть королю и был я братом.
Всю жизнь скрывался за стеной
И часто битым был ухватом.
Рождён был Богом я среди людей,
Не понимая их сути и преград.
Ходил всегда в бой с козырей,
Не вешая на грудь себе наград.
Меня вела кривая вдаль,
Туда, где нет света и свободы.
Судьбу людскую мне не жаль,
Ведь угнетаю часто я народы.
Погибло много от меня врагов,
Которых повстречал я на дороге.
Богатых не брал себе даров
И не задерживался на чужом пороге.
Но через годы я остепенился,
Поняв, что путь мой подошел к концу.
Осел в лесной глуши, смирился
И девушку простую повёл к венцу.
***
Мне душу не разжечь огнивом.
Три года за решеткой пробыл я,
Зато, что никогда не совершал.
И вмиг переменилась жизнь моя,
А после зоны поехал на Урал.
В горах там я добывал руду,
Да вспоминал Москву родную.
Не замечал годами свою беду
И превратился в мумию седую.
Когда мне стало сорок лет,
Я со свободой попрощался.
Про Бога сочинил куплет,
Но за ум совсем не взялся.
Забылось моё горе да печаль
И дворик тихий, где я влюбился.
Но мать старушку очень жаль,
Ведь перед смертью не простился.
Теперь, когда дни сочтены
И я стою перед обрывом.
Мне не загладить той вины
И душу не разжечь огнивом.
***
Наши жизни у Бога в ладонях.
Обезумев от горя и страха,
Проклинаем всё на пути своём.
Ведь нам сейчас не до смеха,
Когда нас накрывает свинцом.
Мы в окопах сидим на коленях
И не знаем, что ждать впереди.
Наши жизни у Бога в ладонях
И их с небес поливают дожди.
В 20 лет уже ребята седые,
Хотя жизнь и идёт не спеша.
Но в сердцах ещё молодые,
Хоть в шрамах уже вся душа.
Составим на жизнь прогнозы,
Чтобы в бездну смерть не вела.
Отгремят предзакатные грозы
И дождями омоет наши тела.
В полях уж кричат вороны,
Наблюдая за смертью людей.
Им не подвластны законы,
Их жизни намного длинней.
***
Не полагается предателям креста.
В России много всяких наций есть,
Татарин, Русский, Грек и Армянин.
Их нам по пальцам и не перечесть,
Таджик, Болгарин, Чуваш, Грузин.
Мы раньше жили все в одной стране,
Что называлась просто СССР.
Но пришёл к нам лютый враг извне,
Которого все называют сер.
Союз распался на множество частей
И каждый стал себе хозяин.
Но все они уже забыли, чьих кровей
И кто их них главнее барин.
Забыли все, кто создал этот мир,
Кто был царём у нас по-праву.
Зачем же нам теперь чужой кумир,
Кому война сейчас по-нраву.
Они попрали заповедь Христа
И не прислушались к его совету.
Не полагается предателям креста,
Смерть сама их призовет к ответу.
***
Группу мы свою назвали Рай.
17 лет знакомы мы с Борисом
И жили с ним, как братья во Христе.
Питались лишь сушеным рисом,
Да прокислым супом на плите.
Заядлым был он гармонистом,
А я ему стихи, для песен сочинял.
Но отзывалась публика свистом
И директор клуба нас прогнал.
Мы разошлись, как корабли на море,
Оставив за собой открытую дверь.
Борис стал петь в церковном хоре,
А я перебрался в город Тверь.
Но опять нас жизнь соединила,
Когда вернулся я в родимый край.
Судьба-злодейка нас простила
И группу мы свою назвали Рай.
На синтезаторе Борис теперь играет
И распевает песни на мои стихи.
А толпа на стадионе подвывает,
Да кричат, как молодые петухи.
***
Раскричались в поле журавли.
Раскричались в поле журавли,
На свою судьбу пожаловались Богу.
Мы ведь в синем небе корабли,
Зачем нам снова спешить в дорогу.
Как войны собираемся мы в клин,
Да судьбу свою несём по свету.
А среди бескрайности равнин,
Держим между пташек эстафету.
Но ничего не ответил птицам Бог
И не взглянул с небес на землю.
Он где-то затерялся меж дорог,
Словно из клетки выбрался на волю.
Курлычут в желтом поле журавли,
Не зная, что приготовила судьба.
Они ведь в синем небе корабли,
А птичья жизнь – всегда борьба.
***
Я наблюдаю мир наш из окна.
Я наблюдаю мир наш из окна,
Где все перемешались краски.
Там жизнь совсем и не видна,
А смерть меняет лица-маски.
Война пришла на землю вновь,
Чтобы собрать в корзину жатву.
Повсюду горе и рекою кровь
И жизнь теперь лишь по уставу.
Нам говорили, придёт беда,
На землю спустится антихрист.
Затопит сушу вновь вода
И в небо вознесётся голос-свист.
Кривя душой, мы изменяем мир,
Чтоб вновь перемешались краски.
Взойдёт на трон опять кумир
И со старухи-смерти скинет маски.
Чтоб не случилось опять беды
И не наполнились кровью реки,
Не пейте на ночь вы воды
И смерь вам, не закроет веки.
***
Кривить не буду я душой.
Я поем, поем рагу,
А потом ещё смогу.
Коньячок закину в топку,
Предложу подруге стопку.
Чтоб забила жизнь ключом
И меня не согнула калачом.
Виагры выпью я целую пачку
И с подругой устроим скачку.
Кривить не буду я душой,
Ведь сегодня холостой.
Жена хлопочет у плиты
И на ужин кушает панты.
Как я провёл в засаде ночь,
Не забывая про родную дочь.
Принёс с работы куклу ей,
Но у порога не нашёл ключей.
Вернуться пришлось в контору
И перелопатить бумаги гору.
Хотя и водится за мной вина,
Но дома ждёт любимая жена.
Я понял, старость уж подходит,
Но куда-то жизнь моя уходит.
Хоть после бега не болит нога,
Но с каждым днём растут рога.
Но чтобы не попасть впросак,
По койкам не скачи ты, как русак.
Не нужно Божьи нарушать устои
И не запишет жизнь тебя в изгои.
