- Если бы ты знала, Мароция! Мне каждую ночь снится наша мать!
- Прошлого не вернуть, Теодора. Ни ты, ни я не хотели подобного исхода, но лукавый, в обличье старца с тиарой, отвел нам глаза наши. И теперь нам нужно довести начатое до конца и покончить с Тоссиньяно раз и навсегда.
Она позволила себе улыбнуться своей сестре.
- Я думаю, пара кубков вина нам не повредит обоим. Надо же как-то скоротать время. Зови музыкантов, пусть начинают! Любой, проходящий возле нашего дома, должен быть уверенным в том, что у нас сегодня праздник.
Теодора распорядилась и вскоре пространство дома Теофилактов наполнили звуки своеобразной музыки десятого века. Сестры сидели друг напротив друга и медленно тянули вино, практически не поддерживая разговор. В какой-то момент в дверях вновь показался Фабиан.
- Из Рима вернулся слуга, посланный Даниилом, – сообщил он.
- Немедленно сюда!
Спустя пару минут Фабиан втолкнул испуганного слугу пред грозные очи своей госпожи.
- Ты передал поручение, данное тебе Даниилом?
- Да, ваша преблагая милость. Его Святейшество выслушал меня и наградил одним солидом.
- Щедро. Ты сказал ему, что я здесь?
- Именно так, ваша милость. Но я не знаю, в чем вина моя.
- Твоей вины ни в чем нет. Видел ли ты, как повел себя Его Святейшество?
- Он приказал своим слугам готовить носилки для поездки в Латеран.
- Ага! – Мароция узнала все, что ей было нужно, и жестом приказала слуге убраться прочь.
Фабиан получил новые распоряжения.
- Оставь слуг по всему периметру дома, но основные наши силы сосредоточь у центральных ворот и на восточной стене. Нападения с юга и запада нам нечего ожидать. Враги побоятся наступать с этой стороны, чтобы не вызвать тревоги в городе. Поэтому восток, смотрите угрозу с востока!
- Почему ты не просишь помощи у римской милиции, сестра?
- Милиция в основной массе предана мне, но нам достаточно одного предателя, чтобы наш план сорвался. Поэтому только тосканцы, моя любимая сестра, только они, – ответила Мароция и распорядилась налить себе еще вина.
Небо Рима обозначило свою готовность погрузиться в короткий, насколько позволял май, тихий сон. Город засыпал, стихал гомон торговцев, умолкал шум уличных артелей, гасли факелы на узких улицах Великого города и только бессовестные таверны по-прежнему завлекали горожан, маня тех сладостью разного рода грехов. Одновременно с этим сразу двое городских ворот Рима впускали в свои пределы чужие им тосканские и сполетские дружины, повинуясь высочайшим приказам своих властителей, из которых только одному надлежит будет встретить рассвет следующего дня в еще большем сиянии своего великолепия.
(23 мая 928 года от Рождества Христова).
Его Святейшество, встретив своего брата с отрядом сполетских воинов у Ослиных ворот и лично дав указание страже пропустить пятьдесят всадников, доехал с ними до Латеранского дворца, благо путь был совсем короткий. Здесь он пожелал остаться.
- Я хотел бы встать с тобой плечом к плечу, брат мой, и собственноручно избавить город от этой заразы, но, увы, она успела забрать мою былую силу. Я не могу быть более полезен тебе, я задыхаюсь, ноги отказываются идти далее, и поэтому я буду молиться за тебя здесь.
- Я буду драться за двоих, мой брат, за себя и за тебя тоже. Раньше, чем свет нового дня озарит стены главной базилики мира, ты будешь, подобно Персею, держать ее голову за волосы.
- Того не надобно, брат мой. Мне достаточно будет, чтобы я более не увидел ее.
При папе осталось пятеро слуг и пятеро сполетцев. Петр с оставшимися воинами поспешил на юго-восток от Латерана к Авентинскому холму. Не доехав полмили до усадьбы Теофилактов, около руин Цирка Максимуса, сполетцы спешились, и Петр отправил двух человек в разведку. Заговорщики старались вести себя как можно тише, тем более что на улицах города почти не осталось прохожих. Через полчаса разведка вернулась.
- Вокруг имения все пусто, стража стоит на своих постах, внутри слышна музыка, хозяева принимают гостей.
Петр одобрительно кивнул. Он принял решение спешить большую часть своего отряда, чтобы конским топотом загодя не привлечь внимания стражи. Два десятка человек с тремя лестницами для штурма стен были направлены к восточной стороне усадьбы, оставшиеся, с тараном наперевес, отправились к центральным воротам. Петр и пятеро сполетских баронов оседлали своих лошадей, имея намерения присоединиться к атакующим в тот момент, когда фактор внезапности будет полностью исчерпан.
На какой-то момент пространство вокруг Петра погрузилось в тишину. Меж тем сумерки постепенно овладевали Римом. Лошади всадников уже начали проявлять нетерпение, когда до уха Петра донесся крик потревоженной охраны.
- Нападение! Нападение!
Петр пришпорил коня и обнажил меч. Его чернобородое лицо как будто бы окаменело, настолько брат папы римского проникся неумолимой решимостью. Соратники поспешили за ним.
Спустя пару минут всадники оказались перед воротами дворца Теофилактов. С восточной стороны к стенам были приставлены и уже закреплены лестницы, что было встречено Петром радостным кличем. На стенах уже вовсю шел бой, причем число защитников дворца на сей раз Петра неприятно удивило. Что касается ворот, то они уже трижды испытали на себя мощь ударов массивного дубового ствола обитого железом и, судя по их состоянию, уже рады были сдаться. Следующий удар стал для ворот последним, створки удержались в петлях, но засов, связующий их, разлетелся в клочья. Нападавшие издали победный крик.
Но торжествовать было рано. Едва в воротах образовалась брешь, как оттуда ядовитыми шершнями полетели стрелы. Двое нападавших были сражены, одна из стрел пролетела над самым ухом Петра.
- Черт побери, их слуги, похоже, усердно обучались ратному делу, – пробормотал Петр. В следующее мгновение он бросил клич своим баронам, оставшимся в седле, и первым прыгнул с конем во двор сенаторского дворца.
Слуги Мароции успели пустить еще несколько стрел, но страх их был так велик, что ни одна из стрел не принесла более урона нападавшим. Появление всадников почти деморализовало защитников сенатриссы, лучники побросали оружие и, как цыплята от коршуна, разбежались по укромным уголкам двора. На стенах сполетцы также очевидно стали брать верх. К Петру же успели присоединиться все пешие, штурмовавшие главные ворота.
- Ищите, ищите ее! Нашедшему я плачу двадцать солидов. Не вздумайте, дьявол вас возьми, гоняться за шелками и посудой. Все это будет ваше, так или иначе. Ищите Мароцию, допрашивайте ее слуг, найдите ее сестру! – кричал Петр.
Рев рога внезапно перекрыл его голос. Все, даже те, кто в данный момент сошелся в смертельной схватке, на миг обратили внимание на северную сторону дворца. Рог затрубил еще.
- Что это, черт меня забери? – крикнул Петр.
- Тебе недолго осталось этого ждать, – донесся до него знакомый голос, спокойный и насмешливый.
Петр поднял глаза вверх. В верхнем проеме главной башни дворца он увидел миниатюрный женский силуэт. Тем временем из-за ворот замка послышался конский топот приближающегося внушительного отряда.
«Все пропало», - первым сдался внутренний голос Петра, и мужественные черты лица сполетского герцога исказились отчаянием.
- Ведьма! Будь ты проклята! Сполето, прочь, прочь! Засада, уходим! – крикнул он своим людям и бросился вон из дворца отчаянным галопом. Нападавшие в мгновение ока превратились в преследуемых и поспешили за своим хозяином.
Всадникам повезло больше. Они вырвались в город как раз в тот самый момент, когда передовые воины неведомого воинства уже подходили к центральным воротам. Вслед убегавшим было выпущено несколько стрел. В последний момент Петр бросил взгляд назад и увидел среди преследователей красно-белые штандарты с поднятым на дыбы коронованным львом.
- Чертовы тосканцы! – прорычал он.
Пешим сполетцам повезло много меньше, чем Петру. В считанные мгновения они оказались заперты внутри двора Теофилактов и после первых энергичных действий атаковавших их тосканцев побросали оружие наземь. Из полусотни нападавших было пленено более тридцати человек, шестеро были убиты во время боя, с десяток человек вместе с Петром скрылись в лабиринте римских улиц.
- Немедленно поднимите городскую милицию, пусть усилят охрану всех ворот. В городе грабители и убийцы, ни один из них не должен покинуть пределы Рима, – первым делом распорядилась Мароция. Гвидо встретил ее нежным поцелуем и пришел в умиление от того, что сенатрисса была, как воин, одета в изящную кольчугу, а на ее прелестной голове красовался серебряный шлем с бармицей. Ей так к лицу было военное облачение!
- А мы все отправляемся в Латеран, где завершим начатое, – добавила она.
- Ты думаешь, друг мой, что Петр укроется в Латеране?
- Там его брат. Не знаю, кто из них сейчас служит для другого лучшей защитой, но они там будут вместе. Тем хуже для них. Нам нужно поспешить туда и покончить с ними ранее, прежде чем наступит утро и к Латерану начнут подходить горожане.
Мароция была абсолютно права. Едва покинув Авентин, Петр, с остатком своих людей, устремился к Латеранской базилике, чтобы защитить своего брата и самому найти защиту под сенью святых стен.
Всю ночь Иоанн Десятый провел в молитве у алтаря базилики. Признаться, в отличие от своих предшественников, он недолюбливал это место, уж слишком много мрачных событий произошло здесь в последние годы. Шепча слова молитвы, он время от времени бросал взгляд на правый неф церкви, в Зал Волчицы, как будто там за тридцать с лишним лет так и не вынесли из храма осужденный Церковью труп папы Формоза. Его взгляд скользил и по дверям левого нефа, ведущим в клуатр церкви, в тот самый сад, где неизвестные убили папу Стефана Шестого. Иоанн молился, но мысли его постоянно улетали к событиям тех лет и душа его не чувствовала себя также спокойно и защищенно, как в своей любимой базилике Святого Петра. Именно с Иоанна Десятого храм на ватиканском холме начал постепенно перехватывать пальму первенства у Латерана и даже реконструкция, проведенная в Латеранском соборе Сергием Третьим, а спустя века папой Сикстом Пятым, не нарушила этих тенденций. Впрочем, такое развитие событий можно было бы предвидеть, рост амбиций папских властителей и их стремление управлять светским миром требовало и соответствующей степени защиты, которую Латеранский дворец никак не мог предоставить. Другое дело базилика Святого Петра, которая стараниями папы Льва Четвертого была с середины прошлого века окружена внушительными крепостными стенами Леонины. Если бы не секретный характер операции, боязнь предательства со стороны городской милиции, папа Иоанн и не вздумал бы покидать Ватиканский холм. Быть может, это и в самом деле не следовало делать.
Чуткое ухо папы уловило конский топот, раздавшийся на площади перед Латераном. Спустя мгновения распахнулась одна из дверей, и в притвор базилики вбежал Петр и несколько оставшихся с ним воинов.
- Брат мой! Нас поджидали. Она впустила в Рим своего мужа. Думаю, что через несколько минут они будут здесь.
Иоанн разом оценил свое положение как совершенно безнадежное.
- Быть может, она побоится штурмовать Латеран, ведь это храм Божий! – робко сказал кто-то из небольшой папской свиты, усердно молившийся вместе со своим хозяином всю ночь.
Иоанн скептически усмехнулся.
- Колокол! Надо ударить в набат! Тогда в считанные минуты здесь будет полгорода и жители не дадут свою святыню на поругание, – добавил еще кто-то из диаконов.
А вот эта мысль действительно могла оказаться спасительной. Но она прозвучала уже поздно, на площади вновь послышался конский топот и торопливый бег десятков людей.
- Займите колокольню, не дайте им разбудить город, – прежде всего, скомандовал своим людям Гвидо.
Сполетцы спешно баррикадировались в базилике.
- Что будем делать, друг мой? – спросил Гвидо свою супругу, последовавшую вслед за ним – мы победили, но им удалось спастись. Стены базилики надежнее любого щита.
- Что за вздор! – ответила Мароция, - мы возьмем эту базилику штурмом и немедля.
- Базилику? Главную базилику кафолической церкви?
- В этой базилике судили мертвеца, удушали пап, лишали девственности…
- Кого? – удивился Гвидо.
- Время для исторических изысканий не слишком подходящее, друг мой. Главное, что все это не мои личные фантазии. Сам Господь показал свое отношение к этой базилике, проломив ей кровлю небесным копьем своим. Сейчас там засели люди, нарушившие законы Церкви и законы мира. Неужели мы не должны избавить эту базилику от поместившейся там скверны?
Мароция говорила громко, ибо слова ее предназначались не только для Гвидо, но и для прочего ее воинства, среди которого были четко видны колебания и опасения Господнего гнева.
- Пошли людей войти в базилику со стороны сада. Используйте лестницы, захваченные нами у сполетских предателей, – добавила она с твердой решимостью.
Сама же она бесстрашно подошла к закрытым дверям базилики и громко заговорила.
- Благородные бароны Сполето! С вами говорю я, Мароция, герцогиня Сполетская и маркиза Тосканская, сенатрисса Великого Рима! Я не могу знать ваших имен, но, я уверена, среди вас есть такие, кто знает меня, и, быть может, приносил мне клятву верности, как своему сюзерену. Я не держу на вас зла за то, что вы атаковали меня этой ночью. Я даю вам клятву, что не причиню ущерба ни вам самим, ни вашим феодам, если вы сейчас же сложите свое оружие, как того подобает добрым вассалам. Через минуту я атакую Латеран!
За дверьми вскоре послышалась возня и лязг металла, очевидно там, внутри здания, сцепились между собой решившие сдаться и оставшиеся верными Петру. Мароция махнула рукой и в тот же миг трое дюжих молодцов ударили массивными топорами в черное дерево святых дверей. Легкий вздох удивления пронесся и среди нападавших, и среди защитников базилики, те до последнего не верили, что свершится святотатство.
Штурм был недолог. Почти одновременно с тараном входных дверей последовали крики ворвавшихся в базилику через сад тосканцев, и спустя пять минут сопротивление было сломлено. Двери главной церкви мира распахнулись и всех находившихся в базилике вытащили на площадь и усадили на колени. Несколько сполетских баронов тут же простерли руки к Мароции, умоляя о пощаде.
- Я слово свое помню и сдержу, – отвечала та. Она внимательно следовала вдоль ряда поверженных врагов.
- Есть ли убитые в храме? – спросила она.
- Увы, да, маркиза, – ответил Гвидо, – я потерял двух человек, которых сразил Петр Ченчи.
В это же мгновение Мароция остановилась перед поверженным на колени Петром. Тот поднял на нее взгляд, гордый и презрительный, глаза его сверкали дерзким огнем, на доброй половине лица его набирал свою силу лиловый кровоподтек от удара тупым древком копья кем-то из тосканцев.
- Здравствуй, Петр Ченчи из Тоссиньяно, – насмешливо произнесла Мароция, – ты, кажется, этой ночью страстно желал меня увидеть. Я перед тобой, я слушаю тебя.
- Дьявол защитил тебя сегодня, но так будет не всегда.
- А кто защитит сегодня тебя, Петр?
- Мой Господь, если на то будет угодно ему!
- Где брат твой?
Петр не ответил.
- Его Святейшество находится у алтаря базилики. Он отказывается выходить. Рядом с ним мои люди, – ответил Гвидо.
- Прошлого не вернуть, Теодора. Ни ты, ни я не хотели подобного исхода, но лукавый, в обличье старца с тиарой, отвел нам глаза наши. И теперь нам нужно довести начатое до конца и покончить с Тоссиньяно раз и навсегда.
Она позволила себе улыбнуться своей сестре.
- Я думаю, пара кубков вина нам не повредит обоим. Надо же как-то скоротать время. Зови музыкантов, пусть начинают! Любой, проходящий возле нашего дома, должен быть уверенным в том, что у нас сегодня праздник.
Теодора распорядилась и вскоре пространство дома Теофилактов наполнили звуки своеобразной музыки десятого века. Сестры сидели друг напротив друга и медленно тянули вино, практически не поддерживая разговор. В какой-то момент в дверях вновь показался Фабиан.
- Из Рима вернулся слуга, посланный Даниилом, – сообщил он.
- Немедленно сюда!
Спустя пару минут Фабиан втолкнул испуганного слугу пред грозные очи своей госпожи.
- Ты передал поручение, данное тебе Даниилом?
- Да, ваша преблагая милость. Его Святейшество выслушал меня и наградил одним солидом.
- Щедро. Ты сказал ему, что я здесь?
- Именно так, ваша милость. Но я не знаю, в чем вина моя.
- Твоей вины ни в чем нет. Видел ли ты, как повел себя Его Святейшество?
- Он приказал своим слугам готовить носилки для поездки в Латеран.
- Ага! – Мароция узнала все, что ей было нужно, и жестом приказала слуге убраться прочь.
Фабиан получил новые распоряжения.
- Оставь слуг по всему периметру дома, но основные наши силы сосредоточь у центральных ворот и на восточной стене. Нападения с юга и запада нам нечего ожидать. Враги побоятся наступать с этой стороны, чтобы не вызвать тревоги в городе. Поэтому восток, смотрите угрозу с востока!
- Почему ты не просишь помощи у римской милиции, сестра?
- Милиция в основной массе предана мне, но нам достаточно одного предателя, чтобы наш план сорвался. Поэтому только тосканцы, моя любимая сестра, только они, – ответила Мароция и распорядилась налить себе еще вина.
Небо Рима обозначило свою готовность погрузиться в короткий, насколько позволял май, тихий сон. Город засыпал, стихал гомон торговцев, умолкал шум уличных артелей, гасли факелы на узких улицах Великого города и только бессовестные таверны по-прежнему завлекали горожан, маня тех сладостью разного рода грехов. Одновременно с этим сразу двое городских ворот Рима впускали в свои пределы чужие им тосканские и сполетские дружины, повинуясь высочайшим приказам своих властителей, из которых только одному надлежит будет встретить рассвет следующего дня в еще большем сиянии своего великолепия.
Глава 5 - Эпизод 5. 1682-й год с даты основания Рима, 8-й год правления базилевса Романа Лакапина
(23 мая 928 года от Рождества Христова).
Его Святейшество, встретив своего брата с отрядом сполетских воинов у Ослиных ворот и лично дав указание страже пропустить пятьдесят всадников, доехал с ними до Латеранского дворца, благо путь был совсем короткий. Здесь он пожелал остаться.
- Я хотел бы встать с тобой плечом к плечу, брат мой, и собственноручно избавить город от этой заразы, но, увы, она успела забрать мою былую силу. Я не могу быть более полезен тебе, я задыхаюсь, ноги отказываются идти далее, и поэтому я буду молиться за тебя здесь.
- Я буду драться за двоих, мой брат, за себя и за тебя тоже. Раньше, чем свет нового дня озарит стены главной базилики мира, ты будешь, подобно Персею, держать ее голову за волосы.
- Того не надобно, брат мой. Мне достаточно будет, чтобы я более не увидел ее.
При папе осталось пятеро слуг и пятеро сполетцев. Петр с оставшимися воинами поспешил на юго-восток от Латерана к Авентинскому холму. Не доехав полмили до усадьбы Теофилактов, около руин Цирка Максимуса, сполетцы спешились, и Петр отправил двух человек в разведку. Заговорщики старались вести себя как можно тише, тем более что на улицах города почти не осталось прохожих. Через полчаса разведка вернулась.
- Вокруг имения все пусто, стража стоит на своих постах, внутри слышна музыка, хозяева принимают гостей.
Петр одобрительно кивнул. Он принял решение спешить большую часть своего отряда, чтобы конским топотом загодя не привлечь внимания стражи. Два десятка человек с тремя лестницами для штурма стен были направлены к восточной стороне усадьбы, оставшиеся, с тараном наперевес, отправились к центральным воротам. Петр и пятеро сполетских баронов оседлали своих лошадей, имея намерения присоединиться к атакующим в тот момент, когда фактор внезапности будет полностью исчерпан.
На какой-то момент пространство вокруг Петра погрузилось в тишину. Меж тем сумерки постепенно овладевали Римом. Лошади всадников уже начали проявлять нетерпение, когда до уха Петра донесся крик потревоженной охраны.
- Нападение! Нападение!
Петр пришпорил коня и обнажил меч. Его чернобородое лицо как будто бы окаменело, настолько брат папы римского проникся неумолимой решимостью. Соратники поспешили за ним.
Спустя пару минут всадники оказались перед воротами дворца Теофилактов. С восточной стороны к стенам были приставлены и уже закреплены лестницы, что было встречено Петром радостным кличем. На стенах уже вовсю шел бой, причем число защитников дворца на сей раз Петра неприятно удивило. Что касается ворот, то они уже трижды испытали на себя мощь ударов массивного дубового ствола обитого железом и, судя по их состоянию, уже рады были сдаться. Следующий удар стал для ворот последним, створки удержались в петлях, но засов, связующий их, разлетелся в клочья. Нападавшие издали победный крик.
Но торжествовать было рано. Едва в воротах образовалась брешь, как оттуда ядовитыми шершнями полетели стрелы. Двое нападавших были сражены, одна из стрел пролетела над самым ухом Петра.
- Черт побери, их слуги, похоже, усердно обучались ратному делу, – пробормотал Петр. В следующее мгновение он бросил клич своим баронам, оставшимся в седле, и первым прыгнул с конем во двор сенаторского дворца.
Слуги Мароции успели пустить еще несколько стрел, но страх их был так велик, что ни одна из стрел не принесла более урона нападавшим. Появление всадников почти деморализовало защитников сенатриссы, лучники побросали оружие и, как цыплята от коршуна, разбежались по укромным уголкам двора. На стенах сполетцы также очевидно стали брать верх. К Петру же успели присоединиться все пешие, штурмовавшие главные ворота.
- Ищите, ищите ее! Нашедшему я плачу двадцать солидов. Не вздумайте, дьявол вас возьми, гоняться за шелками и посудой. Все это будет ваше, так или иначе. Ищите Мароцию, допрашивайте ее слуг, найдите ее сестру! – кричал Петр.
Рев рога внезапно перекрыл его голос. Все, даже те, кто в данный момент сошелся в смертельной схватке, на миг обратили внимание на северную сторону дворца. Рог затрубил еще.
- Что это, черт меня забери? – крикнул Петр.
- Тебе недолго осталось этого ждать, – донесся до него знакомый голос, спокойный и насмешливый.
Петр поднял глаза вверх. В верхнем проеме главной башни дворца он увидел миниатюрный женский силуэт. Тем временем из-за ворот замка послышался конский топот приближающегося внушительного отряда.
«Все пропало», - первым сдался внутренний голос Петра, и мужественные черты лица сполетского герцога исказились отчаянием.
- Ведьма! Будь ты проклята! Сполето, прочь, прочь! Засада, уходим! – крикнул он своим людям и бросился вон из дворца отчаянным галопом. Нападавшие в мгновение ока превратились в преследуемых и поспешили за своим хозяином.
Всадникам повезло больше. Они вырвались в город как раз в тот самый момент, когда передовые воины неведомого воинства уже подходили к центральным воротам. Вслед убегавшим было выпущено несколько стрел. В последний момент Петр бросил взгляд назад и увидел среди преследователей красно-белые штандарты с поднятым на дыбы коронованным львом.
- Чертовы тосканцы! – прорычал он.
Пешим сполетцам повезло много меньше, чем Петру. В считанные мгновения они оказались заперты внутри двора Теофилактов и после первых энергичных действий атаковавших их тосканцев побросали оружие наземь. Из полусотни нападавших было пленено более тридцати человек, шестеро были убиты во время боя, с десяток человек вместе с Петром скрылись в лабиринте римских улиц.
- Немедленно поднимите городскую милицию, пусть усилят охрану всех ворот. В городе грабители и убийцы, ни один из них не должен покинуть пределы Рима, – первым делом распорядилась Мароция. Гвидо встретил ее нежным поцелуем и пришел в умиление от того, что сенатрисса была, как воин, одета в изящную кольчугу, а на ее прелестной голове красовался серебряный шлем с бармицей. Ей так к лицу было военное облачение!
- А мы все отправляемся в Латеран, где завершим начатое, – добавила она.
- Ты думаешь, друг мой, что Петр укроется в Латеране?
- Там его брат. Не знаю, кто из них сейчас служит для другого лучшей защитой, но они там будут вместе. Тем хуже для них. Нам нужно поспешить туда и покончить с ними ранее, прежде чем наступит утро и к Латерану начнут подходить горожане.
Мароция была абсолютно права. Едва покинув Авентин, Петр, с остатком своих людей, устремился к Латеранской базилике, чтобы защитить своего брата и самому найти защиту под сенью святых стен.
Всю ночь Иоанн Десятый провел в молитве у алтаря базилики. Признаться, в отличие от своих предшественников, он недолюбливал это место, уж слишком много мрачных событий произошло здесь в последние годы. Шепча слова молитвы, он время от времени бросал взгляд на правый неф церкви, в Зал Волчицы, как будто там за тридцать с лишним лет так и не вынесли из храма осужденный Церковью труп папы Формоза. Его взгляд скользил и по дверям левого нефа, ведущим в клуатр церкви, в тот самый сад, где неизвестные убили папу Стефана Шестого. Иоанн молился, но мысли его постоянно улетали к событиям тех лет и душа его не чувствовала себя также спокойно и защищенно, как в своей любимой базилике Святого Петра. Именно с Иоанна Десятого храм на ватиканском холме начал постепенно перехватывать пальму первенства у Латерана и даже реконструкция, проведенная в Латеранском соборе Сергием Третьим, а спустя века папой Сикстом Пятым, не нарушила этих тенденций. Впрочем, такое развитие событий можно было бы предвидеть, рост амбиций папских властителей и их стремление управлять светским миром требовало и соответствующей степени защиты, которую Латеранский дворец никак не мог предоставить. Другое дело базилика Святого Петра, которая стараниями папы Льва Четвертого была с середины прошлого века окружена внушительными крепостными стенами Леонины. Если бы не секретный характер операции, боязнь предательства со стороны городской милиции, папа Иоанн и не вздумал бы покидать Ватиканский холм. Быть может, это и в самом деле не следовало делать.
Чуткое ухо папы уловило конский топот, раздавшийся на площади перед Латераном. Спустя мгновения распахнулась одна из дверей, и в притвор базилики вбежал Петр и несколько оставшихся с ним воинов.
- Брат мой! Нас поджидали. Она впустила в Рим своего мужа. Думаю, что через несколько минут они будут здесь.
Иоанн разом оценил свое положение как совершенно безнадежное.
- Быть может, она побоится штурмовать Латеран, ведь это храм Божий! – робко сказал кто-то из небольшой папской свиты, усердно молившийся вместе со своим хозяином всю ночь.
Иоанн скептически усмехнулся.
- Колокол! Надо ударить в набат! Тогда в считанные минуты здесь будет полгорода и жители не дадут свою святыню на поругание, – добавил еще кто-то из диаконов.
А вот эта мысль действительно могла оказаться спасительной. Но она прозвучала уже поздно, на площади вновь послышался конский топот и торопливый бег десятков людей.
- Займите колокольню, не дайте им разбудить город, – прежде всего, скомандовал своим людям Гвидо.
Сполетцы спешно баррикадировались в базилике.
- Что будем делать, друг мой? – спросил Гвидо свою супругу, последовавшую вслед за ним – мы победили, но им удалось спастись. Стены базилики надежнее любого щита.
- Что за вздор! – ответила Мароция, - мы возьмем эту базилику штурмом и немедля.
- Базилику? Главную базилику кафолической церкви?
- В этой базилике судили мертвеца, удушали пап, лишали девственности…
- Кого? – удивился Гвидо.
- Время для исторических изысканий не слишком подходящее, друг мой. Главное, что все это не мои личные фантазии. Сам Господь показал свое отношение к этой базилике, проломив ей кровлю небесным копьем своим. Сейчас там засели люди, нарушившие законы Церкви и законы мира. Неужели мы не должны избавить эту базилику от поместившейся там скверны?
Мароция говорила громко, ибо слова ее предназначались не только для Гвидо, но и для прочего ее воинства, среди которого были четко видны колебания и опасения Господнего гнева.
- Пошли людей войти в базилику со стороны сада. Используйте лестницы, захваченные нами у сполетских предателей, – добавила она с твердой решимостью.
Сама же она бесстрашно подошла к закрытым дверям базилики и громко заговорила.
- Благородные бароны Сполето! С вами говорю я, Мароция, герцогиня Сполетская и маркиза Тосканская, сенатрисса Великого Рима! Я не могу знать ваших имен, но, я уверена, среди вас есть такие, кто знает меня, и, быть может, приносил мне клятву верности, как своему сюзерену. Я не держу на вас зла за то, что вы атаковали меня этой ночью. Я даю вам клятву, что не причиню ущерба ни вам самим, ни вашим феодам, если вы сейчас же сложите свое оружие, как того подобает добрым вассалам. Через минуту я атакую Латеран!
За дверьми вскоре послышалась возня и лязг металла, очевидно там, внутри здания, сцепились между собой решившие сдаться и оставшиеся верными Петру. Мароция махнула рукой и в тот же миг трое дюжих молодцов ударили массивными топорами в черное дерево святых дверей. Легкий вздох удивления пронесся и среди нападавших, и среди защитников базилики, те до последнего не верили, что свершится святотатство.
Штурм был недолог. Почти одновременно с тараном входных дверей последовали крики ворвавшихся в базилику через сад тосканцев, и спустя пять минут сопротивление было сломлено. Двери главной церкви мира распахнулись и всех находившихся в базилике вытащили на площадь и усадили на колени. Несколько сполетских баронов тут же простерли руки к Мароции, умоляя о пощаде.
- Я слово свое помню и сдержу, – отвечала та. Она внимательно следовала вдоль ряда поверженных врагов.
- Есть ли убитые в храме? – спросила она.
- Увы, да, маркиза, – ответил Гвидо, – я потерял двух человек, которых сразил Петр Ченчи.
В это же мгновение Мароция остановилась перед поверженным на колени Петром. Тот поднял на нее взгляд, гордый и презрительный, глаза его сверкали дерзким огнем, на доброй половине лица его набирал свою силу лиловый кровоподтек от удара тупым древком копья кем-то из тосканцев.
- Здравствуй, Петр Ченчи из Тоссиньяно, – насмешливо произнесла Мароция, – ты, кажется, этой ночью страстно желал меня увидеть. Я перед тобой, я слушаю тебя.
- Дьявол защитил тебя сегодня, но так будет не всегда.
- А кто защитит сегодня тебя, Петр?
- Мой Господь, если на то будет угодно ему!
- Где брат твой?
Петр не ответил.
- Его Святейшество находится у алтаря базилики. Он отказывается выходить. Рядом с ним мои люди, – ответил Гвидо.
