Мароция опустила голову. Слишком логичной и правдоподобной выглядела версия Теодоры, чтобы поверить, что всё это она излагает, только лишь пылая сиюминутной обидой на злые слова своей сестры. Нет, сама Теодора до такого ни за что не додумалась бы, а значит, такой план относительно её судьбы действительно существует. Мароция почувствовала, как холод и слабость неприятной волной пробежали по её ногам.
— Да, в ближайшее время мой сын, конечно, не покинет Рим, — Мароция говорила медленно, пытаясь поддержать разговор, хотя сама напряжённо думала совсем о другом, — ведь у стен Рима по-прежнему стоит войско Гуго?
— Твой супруг объявился в своём лагере на второй день и уже спустя сутки предпринял штурм Фламиниевых ворот. Штурм был сколь поспешен, столь и неудачен. Римляне без особого труда опрокинули воинов твоего муженька, и три десятка бургундцев нашли вечный покой подле городских стен.
— Да, Гуго в очередной раз подтвердил репутацию никудышного воина, — согласилась Мароция. Этой фразой она надеялась немного умиротворить Теодору, но та повернула разговор в прежнее русло.
— Гуго, уходя от Рима, прилюдно поклялся вернуться следующей весной и силой сломить волю города. Это ещё один из доводов не оставлять тебя в этом мире.
— Он точно знает, что я жива. Он знает Альбериха, а потому не поверит, что сын был способен убить свою мать.
— И если Риму вдруг изменит удача, то только при твоём существовании он сможет попробовать ещё раз заполучить императорскую корону.
Мароция вновь почувствовала, что её сестра повторяет чужие слова.
— А ты тоже согласна навсегда избавиться от меня? — Мароция произнесла это робко и с мольбой. Теодора победоносно улыбнулась.
— А разве ты не готова была поступиться всеми нами ради интересов своего бургундского муженька? Молись, проведи оставшиеся до приезда Кресченция часы в молитве и смирении. Список твоих грехов слишком длинен, а тяжесть их слишком велика, чтобы откладывать своё покаяние на последний момент.
— И я не могу ничем выкупить свою жизнь?
— Но что ещё ты можешь предложить нам? — Сама постановка вопроса вызвала у Теодоры язвительный смех, но он почти полностью застрял у неё в глотке, ибо Теодора заметила, как внезапно переменилось лицо Мароции, а в её чёрных глазах заплясали огоньки надежды.
— Предложить то, от чего не откажется ни одна женщина. Предложить то, что продлит твою начавшую ускользать красоту и молодость.
— Однажды ты мне уже обещала это. И солгала.
— Но сейчас я обмениваю свой бальзам на свою жизнь.
— Я могу отнять его у тебя силой.
— Имеющегося хватит тебе не более чем на год-полтора, а потом твои бедра и грудь безнадёжно обвиснут, твоя кожа сморщится, и очень скоро твой супруг, который, напомню, значительно моложе тебя, откажется посещать твою постель. Тебе уже за тридцать, Теодора, возраст более чем почтенный, чтобы красота продолжала оставаться в твоём теле, а у вас к тому же до сих пор нет детей, а ведь, насколько мне известно, Кресченций грезит о сыне.
Это был выстрел в самое яблочко. Мароция задела больное место Теодоры и вдохновилась полученным первым результатом.
— Очень скоро ты очутишься в монастыре. Бездетность — достаточное основание, чтобы Кресченций отправил тебя туда, а сам бы взял в жены юную и здоровую конкубину. Я же помогу тебе избежать этого. Раз в год ты будешь посылать негоциантов в Палестину, где тебе закупят местные травы, которые я укажу. После этого травы необходимо будет доставить ко мне, где я сделаю из них волшебный бальзам. Не пытайся самостоятельно сделать его, не выйдет, сделаешь только хуже себе, бальзам готовится с тщательной дозировкой. Не пытайся найти рецепт этого бальзама, я давно уничтожила его и держу лишь в своей голове.
— Но если ты вновь лжёшь?
— Я в вашей власти. Стоит мне слукавить — и мне недолго придётся ждать подосланного от вас убийцу. Какой мне смысл обманывать тебя? Подумай здраво. Твоя молодость зависит от моего существования в мире. И наоборот.
Неправ будет тот, кто посчитает доводы Мароции слабыми и наивными. Тридцатилетие считалось серьёзным рубежом, разделявшим короткую молодость и безнадёжную унылую старость для женщин того века, не знающих элементарных норм гигиены, но зато густо накладывающих на свою кожу мази и кремы, содержащие в обильном количестве свинец, кадмий, сурьму и прочие прелести, сводящие побыстрее в могилу. Теодора уже не раз, глядя в оловянное зеркало, подмечала на своём лице печальные следы, наносимые неотвратимым действием времени. Проезжая по Риму, она до слёз убеждала саму себя, что хор комплиментов в её адрес был не менее громким и искренним, чем год и два тому назад. А руки, свои белоснежные полные руки, с недавнего времени предпочитала убирать в рукава блио, дабы ни один зоркий и злорадный глаз не смог бы заметить на них проступающую сетку морщин. И всё меньше времени она отныне старалась проводить на солнце, непоправимо высушивающем нежную кожу возле её зелёных глаз. Добавьте ко всему известную слабость Теодоры относительно внимания противоположного пола, и тогда станет понятным, что наживка, брошенная Мароцией, была ею проглочена с жадностью изголодавшейся щуки.
— Но что я скажу Кресченцию? — произнесла Теодора, когда искушение, овладевшее ею, окончательно сломило её дух и жажду мести.
— Что угодно. Можешь передать до буквы весь наш разговор. Можешь прикрыться понятным и христианским нежеланием обагрять свои руки кровью родной сестры, это подействует даже на такого прагматика, как он. Подкрепи свои слова о риске гнева Альбериха и вероятности разрыва дружбы с ним, если твой муж вопреки всему ослушается приказа моего сына. Вариантов достаточно много, чтобы ты постаралась. Если ты будешь стараться плохо, вероятность надолго пережить меня, по крайней мере в светском мире, у тебя не очень высока.
Теодора не очень храбро хмыкнула, а Мароция продолжала развивать своё успешное наступление.
— Наказываю тебе также заботиться о моих детях. Разумеется, речь не идёт о старших, какая бы я ни была мать, но я бросила к их ногам весь мир. Один Господь знает путь и срок наш, а посему вверяю твоим заботам Константина и Сергия, а также Берту и… дитя, которому только надлежит родиться.
Теодора при этих словах встрепенулась.
— Да, сестра моя, я жду ребёнка от Гуго, поэтому, замышляя против меня злодейство, знайте, что это коснётся не только моей жизни. Может быть, хоть это остановит твоего мужа. Сообщи также о моей беременности Альбериху, пусть он определит дальнейшую судьбу этого ребёнка, но передай, что я заклинаю его подарить ему жизнь. Его появление на свет может как помочь, так и навредить ему в его противостоянии с Гуго. Да смилостивится над моим ребёнком Небо! Иди же, я теперь хочу побыть в одиночестве.
Теодора повиновалась, как повиновалась своей старшей сестре всегда, и покинула спальню. Для Мароции началось время томительного ожидания. Естественно, она не была уверена в силе красноречия Теодоры, способности сестры аргументированно спорить и убеждать, тем более такого, как Кресченций. Тот, кстати, прибыл вечером того же дня. К своей пленнице сенатор так и не поднялся, весь вечер Мароция провела, прислушиваясь к звукам, доносящимся к ней с первого этажа таверны. Иногда ей казалось, что она слышит горячий спор, иногда низкий голос Кресченция звучал в полном одиночестве, и сердце узницы наполнялось отчаянием. Всю ночь Мароция провела в зыбкой дрёме, просыпаясь от каждого шороха и боясь увидеть в пламени свечи крадущегося к ней палача. Сердце её зашлось от ужаса, когда на рассвете заскрипела отворяемая дверь и в её покои вошёл Кресченций.
Сенатор зашёл один и, судя по всему, был сильно не в духе. Очевидно, Мароция не ошиблась в своих предположениях, что его разговор с Теодорой накануне прошёл на повышенных тонах и без изысков ненужной дипломатии. Кресченций уселся за стол и вынул длинный кинжал, блеск его клинка заставил Мароцию против её воли тихо проскулить. Губы бывшей сенатрисы зашептали спасительную молитву, Кресченций же, немного поиграв оружием, со злостью задвинул его в ножны.
— Надеюсь, что вы сейчас обращались к Господу. Хотя не удивлюсь, если вы попросили помощи с другой стороны.
Мароция смотрел на него взглядом затравленного зверя. Кресченций усмехнулся.
— Я думал, что мне доставит большее удовольствие видеть страх в ваших дьявольских глазах. Но довольно! Море начинает успокаиваться, и сюда уже прибыли люди графа Амальфи с тем, чтобы забрать вас. Граф Фузулус, надо отдать ему должное, сама деликатность или догадливость, он даже не поинтересовался, кого именно Рим собирается держать на его острове, а всего лишь запросил тройную цену, и мне пришлось уступить. Собирайтесь и благодарите своего заступника, блудница! Благодаря ему ваше свидание с преисподней откладывается.
Губы Мароции продолжали шевелиться, а по обоим вискам её побежали струйки холодного пота. Начинающийся день становился для неё всего лишь одним из…
Глава 51 - Эпизод 51. 1686-й год с даты основания Рима, 13-й год правления базилевса Романа Лакапина
(24 декабря 932 года от Рождества Христова)
— Создатель и Промыслитель Мира сущего, Отец и архитектор всего живого, пославший нам Сына Своего ради сохранения нами душ своих и обретения счастья вечного, вразуми и поправь раба Своего смиренного, вещающего сейчас именем Апостола Сына Твоего, воздвигшего в городе сем великую Церковь Твою во славу Твою и почитание! Как невинная дева на жизненном пути своём не может обойтись без защиты и любви супруга своего, так и святой город Рим, столица мира сего, не может обойтись без покровительства сильного меча и мудрости, воинской и житейской. А посему, чтя традиции предков и не допуская преступного единоначалия, нам тем не менее надлежит выбрать первого среди достойнейших сынов святого Рима. И кто же им может быть, как не брат мой возлюбленный, благородный и достойнейший сенатор Альберих, сын великой дочери Рима и потомок великих прародителей? Мы назначаем тебя нашим помощником и оказываем тебе эту честь, дабы и ты воздавал всё должное Божьим церквям и бедным людям, в чём ты должен будешь дать ответ Высшему Судии. Волею Господа, правом, утверждённым народом великого Рима, провозглашаю тебя, Альберих, принцепсом, то есть первым среди равных сенатором всех римлян, а также патрицием и дефензором Святого престола, и призываю всех граждан великого Рима одобрить сей выбор!
Многими тысячами голосов Рим поддержал слова своего епископа, папы Иоанна Одиннадцатого. В сей день, канун Рождества Иисуса Христа, двадцать четвёртого декабря девятьсот тридцать второго года, в одна тысяча шестьсот восемьдесят шестой год от основания Рима, в двадцать пятый год царствования базилевса Константина Багрянородного и в тринадцатый год царствования его тестя Романа Лакапина, сенатор Альберих, вместе с папским пергаментом, содержащим короткое и ёмкое послание «Будь милосердным и справедливым патрицием», получил власть над величайшим городом мира, и первыми присягу верности ему принесли его друг и соратник, сенатор Кресченций по прозвищу Мраморная Лошадь, а также супруга сенатора, розовощёкая и пышногрудая Теодора Теофилакт.
В это же самое время, когда Рим славил новоиспечённого владыку, а сам юный диктатор привыкал к новому титулу и в свою очередь произносил слова присяги патриция своему старшему тиароносному брату, в Амальфитанском заливе одна бедная и ничем не примечательная лодка медленно скользила по удивительно безмятежному морю, такому спокойному, что гребцы в лодке, оттолкнувшись от берега, ещё долго не решались рассечь своими вёслами его бирюзовую неподвижную гладь. В убогой и грязной каюте лодки, со связанными руками и ногами, накрытая грубым и старым плащом, полулежала женщина, на протяжении последних двадцати лет вершившая судьбы Великого города и назначавшая всему христианскому миру их пастырей, долженствующих вести мир к спасительному Царству Небесному. Вместе с этой женщиной, вместе с ускользающей за горизонт лодкой, казалось, уносилась прочь в небытие позорная эпоха в истории Римско-католической церкви, которая впоследствии получит название «порнократия», или «правление шлюх». Эпоха, о которой в наше время не считается уместным вспоминать.
Казалось. Кирие Элейсон, это только казалось.
НА ТОМ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ — БЛАГОДАРЕНИЕ БОГУ! — КНИГА ПЯТАЯ.
Эпилог. Предметный и биографический указатель
ПРЕДМЕТНЫЙ И БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
«Benedicamus Domino» - стих, завершающий мессу.
«Benedictus qui venit in nomine Domini» - «Благословен Грядущий во имя Господне» (лат.) – строка из древнего христианского гимна Sanctus.
Castel Sant'Angelo – Замок Святого Ангела (мавзолей (башня) Адриана, тюрьма Теодориха, Печальный замок, Башня Кресченция) – римский памятник на берегу Тибра, рядом с Ватиканом. Построен в середине 2 века как мавзолей для погребения императора Адриана. В настоящий момент исторический музей.
Filioque - «филиокве» — прибавка в символе веры, в части, касающейся вопроса об исхождении Св.Духа («и от Сына»), принятая в католицизме.
«Gloria in excelsis Deo» - «Слава в вышних Богу» (лат.) - древний христианский гимн.
«Hosanna in excelsis» -«Осанна в вышних» (лат.) - восклицание, входящее в состав гимна Sanctus.
Kyrie Eleison (Кирие Элейсон) – молитвенное призывание «Господи, помилуй!» (греч. ????? ???????)
Мagister militum – глава городской милиции.
Mas nobis dominus est! – Наш папа есть муж ! (лат.) – восклицание во время папской коронации после процедуры удостоверения пола претендента.
Mea culpa - моя вина (лат.) – многократно повторяемая фраза в покаянной молитве.
Nobiscum Deus! – С нами Бог! (лат.) - боевой клич византийской армии.
«Ora et labora» - «Молись и работай»» (лат.) – девиз ордена бенедиктинцев.
Schola cantorum – школа церковного пения в Риме.
Sella Stercoraria - Стул со специальным отверстием в середине, с помощью которого с середины 9 века проверяли кандидата в папы в принадлежности к мужскому полу.
«SPQR» - «Senatus Populus que Romanus» – Сенат и народ Рима.
Sursum Corda – вступительный диалог в католической мессе.
«Te Deum laudamus» - Христианский гимн 4-го века «Тебя, Бога, хвалим». Авторство приписывается Амвросию Медиоланскому.
«Vere Papa mortuus est» - «Папа действительно мертв» - ритуальная фраза при кончине римского папы. Произносится после троекратного повторения вопроса: «(Имя папы), ты спишь ?».
Via Lata (Широкая улица) – старое название римской улицы Виа Дель Корсо.
Zetas estivalis – прохладная летняя комната.
Аввадон - ангел бездны, ангел-разрушитель.
Августал (префект августал) — наместник (префект) Египта с IV в. В византийскую эпоху было два А. - Верхнего и Нижнего Египта.
Аврелий Августин Иппонийский (354-430)- христианский богослов и филосов. Память его христианские церкви отмечают 28 июня.
Автократор — самодержец.
Агапит Второй (?-955) – римский папа (946-955).
Агафон Первый (?-681) - римский папа (678-681), причислен к лику святых.
Агельтруда (?-?) – герцогиня Сполето до 899г. Супруга Гвидо Сполетского, императора Запада. Мать Ламберта Сполетского, императора Запада.
