Теперь уже раздался совсем иной стон, более похожий на скулеж – этот тоже упал на колени, а затем и полностью, держась за череп руками…
Влад опять похолодел, позабыв про бутылку, упавшую из внезапно ослабевших рук… А ведь он всего лишь шел домой! Черт! Вот и помог!
— О, Аллах! Аль исмилля ибн рахим...
Влад, потрясенный случившимся и перспективами дальнейших действий, вспомнил про жертву. Похоже, эти слова произнесла именно она. Он, на нервах, изумленно присвистнул:
— Них...на себе?
Темная фигурка стояла на коленях и, по-восточному поднеся руки к лицу, что—то повторяла нараспев.
— Ты кто, таджичка? Узбечка? Какого х… занесло сюда?
— Ноу! Полис… надо полис…
Влад, слегка опешив, мгновенно все просчитал – иностранка, как пить дать! — и протянул ей руку:
— Полисмен? Ну, это не по адресу. Давай, пошли. Сваливать надо. Мне эти разборки ни к чему, да и тебе, надо полагать, тоже... Ну, встаешь, нет?
Та встала, покачнувшись и оперевшись при этом на Влада. Хрупкая, тоненькая, она была ниже его как минимум, на голову. Влад заметил, что женщина стоит без шапки и посмотрел вокруг. Ничего не обнаружив в плохо освещенном пространстве – две безмолвные тушки неудавшихся насильников в расчет не принимались! — он с досадой качнул плечами и, взяв ее за руку, быстро вывел на проезжую часть улицы. Потом, не останавливаясь и не выпуская ее руки, так же скоро дотянул ее фонарного столба и повернулся к женщине лицом.
Самообладание едва не покинуло вовсе… И так, взвинченный до предела, уже меряя на себя реальный срок – хрен его знает, какие он там нанес этим двум уродам, телесные повреждения? Сплошь и рядом во всех подобных случаях виноватыми оказывались не те, кто защищался, а как раз, наоборот… Да и кто разбираться-то, будет?
Влад лихорадочно прикидывал возможность уйти безнаказанно. Но, вот бросить эту… И, пожалуйста, вместо женщины, с которой еще можно как-то договориться — девушка, лет примерно пятнадцати-четырнадцати. С длинными, пушистыми волосами, свободно падавшими до пояса, в коротенькой, но явно дорогой, из настоящего меха шубке, длинной темной юбке и коротких, на молнии, сапожках. Она держала руки на груди, придерживая края изгвазданной в снегу и воде, шубки и прикрывая ею разорванную до пояса блузку, из которой проглядывал сдернутый вниз, на живот, лифчик... И, уж точно – не таджичка, не узбечка. Вообще, не понять – кто?
Он достал из кармана носовой платок и, набрав в него снега, свернул его и протянул девушке:
— Приложи.
Та подняла на него вопрошающий взгляд:
— Что есть, прильожи?
Голос у нее был грустный, но чистый, с очень чистым и нежным тембром.
Влад сглотнул:
— Не показалось. Ты... что, оттуда, что ли? Ну… с запада?
— Йез. То есть, да... Это есть пльохо?
— Да нет... Хотя, хрен его знает.
Он на несколько секунд призадумался: Ночь, иностранка, неизвестно каким образом попавшая в эту глушь, попытка изнасилования... и он, с убедительным воспитательным доводом из использованного «огнетушителя» в руках, в качестве героя — спасителя... А, главное – там лежат два «тела», которые вполне могут привести его прямым ходом в тюрьму – за «превышение пределов необходимой обороны». А если еще и с серьезными последствиями… Бил-то, он, хоть и не в полную дурь, но достаточно сурово – чтобы успокоить наверняка! Вот и успокоил… Оба «всмятку» и без движения. Но возвращаться, проверять? Нет уж… ну его. Оклемаются. Должны.
Девушка поежилась, и Влад заметил, что ее сотрясает легкая дрожь:
— Тебе холодно?
— Ноу... Я есть... как, по-русски? Шок, да?
— Да.
Влад вздохнул, стянул с себя вязаную шапочку и нахлобучил ее на голову не сопротивлявшейся девушки. Она доверчиво подалась к нему, и Влад смутился, ощутив прикосновение ее пальцев к своим… Он поправил пряди волос, на ее макушке.
— Давай уйдем отсюда, — Влад с подозрением посмотрел на темнеющие рядом гаражи. — Не хочется затевать возню по новой, если эти ублюдки очухаются... но очень хочется верить, что очухаются.
Он увлек ее за собой.
Влад не знал, что делать. Искать ближайшего милиционера, не было никакого желания, напротив, встреча с представителями закона в такой ситуации вовсе не внушала оптимизма. Слишком много примеров давала жизнь, когда благие пожелания при столкновении с Фемидой оборачивались страждущим во вред... Да и итог стычки, хоть и в его пользу, мог только усугубить ситуацию. Вести девушку домой? Но, где она живет? И, если не близко, то, как добираться в такое время?
Он побренчал мелочью в кармане — так, ничего серьезного. Последние деньги ушли на цветы, в добавлении к подарку, врученному им несколько часов назад на дне рождения у подруги его жены. О такси нечего и думать... Да и… какое такси?
Он с сомнением осмотрел девушку – шубка, конечно, явно не с вьетнамского рынка, но извожена в грязи, местами порвана... на лице — явный синяк под глазом, губы, похоже, тоже разбиты…
Она правильно истолковала его взгляд и негромко спросила:
— Пльохо, да?
— Плехо. — Влад с иронией покачал головой. — Ну и что мне теперь с тобой делать?
Он посмотрел на часы — на дешевой китайской штамповке электронные цифры показывали 00—38... Влип.
Словно в награду за еще не оформившееся решение, с тусклого, покрытого свинцовыми облаками, неба, зарядил все более усиливающийся дождь со снегом. Если будет идти в таком темпе еще хоть с полчаса-час – все их следы смоет, и никакая собака, а тем более, человек, ничего существенного возле покинутых гаражей не определит. То есть, его как бы там и не было…
— Ладно, — он вздохнул. — Тут до меня еще минут десять—пятнадцать ходу. Приведем тебя в порядок, а там посмотрим… Пошли.
Влад подумал, что, если дед-хозяин съемной квартиры дома, то его восторгу не будет предела... Он с женой и маленьким сыном снимал однокомнатную квартиру и каждый месяц через жену отдавал за это пятьсот рублей, что не мешало деду приходить, когда ему вздумается, и жить вместе с ними, если он в очередной раз ссорился со своей сожительницей, живущей на другом конце Москвы. Жена с ребенком на данный момент находилась на родине, в Средней Азии, где они безуспешно пытались продать квартиру и решить некоторые семейные проблемы... Вряд ли нормальная ситуация – но, учитывая, что «батяня» появлялся, не так уж и часто, это можно было расценивать как не сильно мешающее обстоятельство. В конце концов, это ведь его жилье, да и договор не подразумевал полного владения жилплощадью…
Они молча прошагали оставшееся расстояние, причем Влад старательно миновал все освещенные участки. Он не раз ощущал на себе ее вопрошающий взгляд: что, мол, дальше—то?
— Не буравь меня глазами. Придем ко мне, дальше по ходу пьесы... Позвоним тебе домой, что б ни беспокоились. Рудаки у тебя тут есть?
— Руда… есть кто?
— Предки твои. Родители! А, ты же не въезжаешь… Ладно, проехали. Короче, твои родственники приедут, заберут... Погоди, а ты как, вообще, в Москве сама, или с папой—мамой? Телефон у них есть? Или – студентка? Турист?
— Сорри... я не понимать.
— Вот попал… Все, помолчи пока. Мне думать надо.
Они миновали несколько остановок, выйдя к пруду – названия он не помнил, но вроде как здесь был небольшой парк, за ним больница, и спортшкола… — и Влад круто завернул в дома, высившиеся с другой стороны трассы. Дождь, конечно, хорошо, но еще лучше – не мелькать на улице, в таком виде. Хоть никого и нет, кроме редких машин, но береженого бог бережет.
— Слушай! – Они уже подошли к пятиэтажке, и Влад посмотрел на окно на кухне. Там было темно, но это еще ничего не значило. Дед мог оставить свет в прихожей, а то и вообще лечь спать без света, учитывая, сколько сейчас было времени... — Значит, так. Идем тихонько, живу я не один, если какой галдеж поднимется — твое дело поддакивать, а то и вовсе, молчать! Понятно?
— Йез!
— Йез—йез… И, вот что... Я, конечно, не совсем «деревня», но, по-английски, увы, не шпрехаю... Так что ты, уж как-нибудь, сама, в смысле, по-нашему... А, то, не поймем друг друга, ни нах...
Влад поперхнулся, сдерживая выскальзывающее изо рта ругательство, и, в ту же, секунду услышал:
— Хрен?
Он покачал головой:
— Понятливая... Только не надо повторять, что не надо... Ладно. Потом объясню.
Они аккуратно, стараясь не шуметь, прошли по пахнущему кошками, коридору и Влад достал из кармана ключи. Он вошел первым, тихонько пробрался в комнату и с облегчением выдохнул — деда в постели не было. Уже не таясь, включил свет и шагнул к ожидающей его возле двери девушке.
— Входи. Считай, повезло.
В узком проходе двоим было не развернутся, и Влад провел ее, как есть, в шубке и сапогах, в зал.
— Давай.
Он снял с нее шубку и, стараясь не касаться мокрого и грязного меха, держа ее одними пальцами, отнес в ванную. Когда вернулся, девушка уже разулась и искала взглядом, куда поставить сапожки. Влад забрал их у нее из рук и вынес в коридор.
Она стояла посреди комнаты, на ковре, все так же прижимая руки к груди, и Влад увидел в ее глазах немой вопрос... Он скрежетнул зубами: девчонка может подумать, невесть что, и будет права... Влад ответил ей прямым взглядом, стараясь быть достаточно убедительным:
— Не бойся. Все плохое уже позади. Понятно? Я дам тебе, во что-нибудь, переодеться, а ты давай в ванную… Умоешься, там посмотрим, что они с тобой сделали.
Та несколько секунд помолчала, как бы вдумываясь в его слова и медленно, утвердительно качнула головой, в знак согласия.
Влад сам отрегулировал воду в кранах, справедливо полагая, что иностранка может и не разобраться, что тут к чему, приготовил мыло и вытащил из шкафа полотенце. Потом поковырялся на полках и, не зная, что предложить неожиданной гостье, вытащил свою футболку и низ от пижамы жены. Не глядя, ткнул ей в руки полотенце вместе с одеждой и показал рукой в направлении ванны. Та вздохнула, провела ладонью по разодранному на боку краю юбки, и, ни слова не говоря, приняла сверток.
Влад переставил ее сапожки, вытирая натекшую из—под них лужицу и отметил, что у его гостьи очень маленький размер ступней.
— Точно, девчонка совсем… — подумал он и принялся шарить по аптечке, откладывая в сторону бинт, вату, стрептоцидовую мазь и йод. Подумав, процедил: — «Нет...» — и положил мазь обратно. Потом прошел на кухню и поставил чайник, ломая себе голову — чем же ее угостить?
Дверь в ванную открылась, и его взору предстало уморительное зрелище: девушка надвязала на голове настоящий тюрбан, каким-то немыслимым образом перекрутив для этого влажное полотенце. Волосы были предусмотрительно переброшены вперед, скрывая собой очертания маленьких упругих полушарий, выскакивающих из слишком большого для них выреза в футболке. Рукой она поддерживала едва держащиеся на ней штаны от пижамы. Завершал картину солидных размеров синяк под правым глазом и слегка набухший уголок нижней губы, также украшенный ссадиной... Она смотрела на Влада настолько невинным и насмешливым взглядом, что он не выдержал и рассмеялся:
— Хороша! — И добавил, заметив, что она тоже улыбнулась. — Ну, давай, лечиться будем... Иди сюда.
Влад аккуратно прикоснулся ваткой с раствором к ссадине, и в задумчивости остановился перед успевшим побагроветь синяком. Здесь уже сделать было ничего нельзя... Снег в лотке помог незначительно, а теперь и вовсе поздно. Придется девочке походить несколько дней с фингалом…
Она сидела напротив него на предложенном стуле, держа руки ладонями вниз на коленях. Влад не мог сдержать восхищения — девочка была сложена изумительно! Этого не мог скрыть даже тот наряд, в котором она сейчас находилась. Кожа у девушки была смуглая, словно она целый сезон загорала под жгучими лучами тропического солнца, только внутренняя поверхность ладоней несколько отличалась более светлым оттенком. Лицо имело очень правильные, плавно выраженные линии, с маленьким, четко очерченным ртом, изящным, с едва уловимой горбинкой, носом, и очень выразительными глазами голубого цвета, совершенно не должными быть у ее, явно неевропейской внешности и потому придающими ей неповторимое очарование и шарм.
Влад не сдержался и взял ее ладони, в свои...
— Как тебя зовут? Ну... Во и зо нейм?
— Лилиан. Лейли…
Ее голос прозвучал настолько чарующе, что Влад едва удержал в себе желание привлечь к себе и поцеловать... Похоже, что она заметила его реакцию и слегка отстранилась. Влад сглотнул:
— Лилиан... А, меня — Влад.
— Вляд?
— Нет... Не — Вляд. Лучше уж, зови меня Диком. Дик, понятно? Дик.
— Ты есть Вляд... Дик?
Влад усмехнулся:
— В точку. Владислав, Влад, Владик, Дик!
Лилиан покачала головой, отчего ее волосы заструились по плечам:
— Очень много имен! Я звать тебя Дик, да?
— Йез. У тебя тоже два имени, если я не ошибаюсь? Лилиан, или, Лейла? Что—то мне говорит, последнее тебе больше подходит. А теперь ты мне расскажи, если сможешь — каким чер... образом тебя занесло туда, где я тебя нашел, понимаешь? Ну, как ты там оказалась? И вообще, кто ты и что ты? А то, прям, как в кино... и куда сообщить, чтобы твои не волновались. А то, знаешь ли... Я мужик семейный, под сороковник скоро, а тебе явно еще пару лет в школу бегать. Просидишь тут до утра, так потом твои подумают, невесть что.
— Дик!
Влад остановился:
— Что?
— Мои не подумать, невесть что... Они подумать совсем плохо!
Влад качнулся на стуле:
— Очень хорошо! Вот только этого мне и не хватало. Для полного счастья, в дополнение к тем двум мудозвонам. И, что теперь?
Лилиан пожала плечами:
— Все есть не так страшно. Они думать плохо, но я говорить – нет! Они делать, как я велю, всем будет, о кей! Я ясно говорить?
Влад почесал себе подбородок — вроде брился накануне, но зараза, как же быстро отрастает эта щетина!
— Говорить—то ты ясно... Еще бы это так и было.
Он выключил начавший предупредительно посвистывать чайник и достал из нависающего над раковиной шкафчика две объемистые кружки, но, бросив на них оценивающий взгляд, поставил обратно. Потом сходил в зал, вынул из серванта две аккуратных овальных чашки, оставшихся целыми от, когда—то большого сервиза и вернулся с ними на кухню. Наполнил хрустальную вазочку вареньем из банки, поставил ее на стол и жестом указал на ложку:
— Разносолов нет, извини. Пока так подкрепись…
Лилиан с любопытством наблюдала за ним, и, по его знаку, подсела к столу поближе.
Влад держал чашку в обеих ладонях и откровенно любовался девушкой. Та, своеобразно обхватив чашку одной рукой, другой доставала из вазочки варенье ложечкой и грациозно отправляла его в рот. У нее были идеальные, белоснежные зубки и Влад отвел глаза, снова ощутив желание, прикоснутся к ее губам, своими...
Он отпил из чашки и глухо произнес:
— Ну, давай уж, рассказывай...
Похищение
Гараж достался Игорьку в наследство, от деда. Именно Игорьку – несмотря на возраст, перескочивший двадцатилетний, а потом и тридцатилетний порог. Как-то не прижилось за ним нормального имени, внушающего уважение – слишком хитрованистый, по мнению соседей, слишком себе на уме…
Дед, участник войны, получивший крохотную квартирку в одной из хрущевских пятиэтажек, выживший в кровавой мясорубке всех четырех лет, прошедший огонь и воду, и не сломленный всеми своими ранениями, сгорел в одночасье вовсе прозаически – рак легких. Впрочем, возраст – шутка ли, почти к восьмидесяти шло… А, его сын, рожденный довольно поздно, потерялся где-то на севере, оставив вместо себя разбитную бабенку и годовалого внука.
Влад опять похолодел, позабыв про бутылку, упавшую из внезапно ослабевших рук… А ведь он всего лишь шел домой! Черт! Вот и помог!
— О, Аллах! Аль исмилля ибн рахим...
Влад, потрясенный случившимся и перспективами дальнейших действий, вспомнил про жертву. Похоже, эти слова произнесла именно она. Он, на нервах, изумленно присвистнул:
— Них...на себе?
Темная фигурка стояла на коленях и, по-восточному поднеся руки к лицу, что—то повторяла нараспев.
— Ты кто, таджичка? Узбечка? Какого х… занесло сюда?
— Ноу! Полис… надо полис…
Влад, слегка опешив, мгновенно все просчитал – иностранка, как пить дать! — и протянул ей руку:
— Полисмен? Ну, это не по адресу. Давай, пошли. Сваливать надо. Мне эти разборки ни к чему, да и тебе, надо полагать, тоже... Ну, встаешь, нет?
Та встала, покачнувшись и оперевшись при этом на Влада. Хрупкая, тоненькая, она была ниже его как минимум, на голову. Влад заметил, что женщина стоит без шапки и посмотрел вокруг. Ничего не обнаружив в плохо освещенном пространстве – две безмолвные тушки неудавшихся насильников в расчет не принимались! — он с досадой качнул плечами и, взяв ее за руку, быстро вывел на проезжую часть улицы. Потом, не останавливаясь и не выпуская ее руки, так же скоро дотянул ее фонарного столба и повернулся к женщине лицом.
Самообладание едва не покинуло вовсе… И так, взвинченный до предела, уже меряя на себя реальный срок – хрен его знает, какие он там нанес этим двум уродам, телесные повреждения? Сплошь и рядом во всех подобных случаях виноватыми оказывались не те, кто защищался, а как раз, наоборот… Да и кто разбираться-то, будет?
Влад лихорадочно прикидывал возможность уйти безнаказанно. Но, вот бросить эту… И, пожалуйста, вместо женщины, с которой еще можно как-то договориться — девушка, лет примерно пятнадцати-четырнадцати. С длинными, пушистыми волосами, свободно падавшими до пояса, в коротенькой, но явно дорогой, из настоящего меха шубке, длинной темной юбке и коротких, на молнии, сапожках. Она держала руки на груди, придерживая края изгвазданной в снегу и воде, шубки и прикрывая ею разорванную до пояса блузку, из которой проглядывал сдернутый вниз, на живот, лифчик... И, уж точно – не таджичка, не узбечка. Вообще, не понять – кто?
Он достал из кармана носовой платок и, набрав в него снега, свернул его и протянул девушке:
— Приложи.
Та подняла на него вопрошающий взгляд:
— Что есть, прильожи?
Голос у нее был грустный, но чистый, с очень чистым и нежным тембром.
Влад сглотнул:
— Не показалось. Ты... что, оттуда, что ли? Ну… с запада?
— Йез. То есть, да... Это есть пльохо?
— Да нет... Хотя, хрен его знает.
Он на несколько секунд призадумался: Ночь, иностранка, неизвестно каким образом попавшая в эту глушь, попытка изнасилования... и он, с убедительным воспитательным доводом из использованного «огнетушителя» в руках, в качестве героя — спасителя... А, главное – там лежат два «тела», которые вполне могут привести его прямым ходом в тюрьму – за «превышение пределов необходимой обороны». А если еще и с серьезными последствиями… Бил-то, он, хоть и не в полную дурь, но достаточно сурово – чтобы успокоить наверняка! Вот и успокоил… Оба «всмятку» и без движения. Но возвращаться, проверять? Нет уж… ну его. Оклемаются. Должны.
Девушка поежилась, и Влад заметил, что ее сотрясает легкая дрожь:
— Тебе холодно?
— Ноу... Я есть... как, по-русски? Шок, да?
— Да.
Влад вздохнул, стянул с себя вязаную шапочку и нахлобучил ее на голову не сопротивлявшейся девушки. Она доверчиво подалась к нему, и Влад смутился, ощутив прикосновение ее пальцев к своим… Он поправил пряди волос, на ее макушке.
— Давай уйдем отсюда, — Влад с подозрением посмотрел на темнеющие рядом гаражи. — Не хочется затевать возню по новой, если эти ублюдки очухаются... но очень хочется верить, что очухаются.
Он увлек ее за собой.
Влад не знал, что делать. Искать ближайшего милиционера, не было никакого желания, напротив, встреча с представителями закона в такой ситуации вовсе не внушала оптимизма. Слишком много примеров давала жизнь, когда благие пожелания при столкновении с Фемидой оборачивались страждущим во вред... Да и итог стычки, хоть и в его пользу, мог только усугубить ситуацию. Вести девушку домой? Но, где она живет? И, если не близко, то, как добираться в такое время?
Он побренчал мелочью в кармане — так, ничего серьезного. Последние деньги ушли на цветы, в добавлении к подарку, врученному им несколько часов назад на дне рождения у подруги его жены. О такси нечего и думать... Да и… какое такси?
Он с сомнением осмотрел девушку – шубка, конечно, явно не с вьетнамского рынка, но извожена в грязи, местами порвана... на лице — явный синяк под глазом, губы, похоже, тоже разбиты…
Она правильно истолковала его взгляд и негромко спросила:
— Пльохо, да?
— Плехо. — Влад с иронией покачал головой. — Ну и что мне теперь с тобой делать?
Он посмотрел на часы — на дешевой китайской штамповке электронные цифры показывали 00—38... Влип.
Словно в награду за еще не оформившееся решение, с тусклого, покрытого свинцовыми облаками, неба, зарядил все более усиливающийся дождь со снегом. Если будет идти в таком темпе еще хоть с полчаса-час – все их следы смоет, и никакая собака, а тем более, человек, ничего существенного возле покинутых гаражей не определит. То есть, его как бы там и не было…
— Ладно, — он вздохнул. — Тут до меня еще минут десять—пятнадцать ходу. Приведем тебя в порядок, а там посмотрим… Пошли.
Влад подумал, что, если дед-хозяин съемной квартиры дома, то его восторгу не будет предела... Он с женой и маленьким сыном снимал однокомнатную квартиру и каждый месяц через жену отдавал за это пятьсот рублей, что не мешало деду приходить, когда ему вздумается, и жить вместе с ними, если он в очередной раз ссорился со своей сожительницей, живущей на другом конце Москвы. Жена с ребенком на данный момент находилась на родине, в Средней Азии, где они безуспешно пытались продать квартиру и решить некоторые семейные проблемы... Вряд ли нормальная ситуация – но, учитывая, что «батяня» появлялся, не так уж и часто, это можно было расценивать как не сильно мешающее обстоятельство. В конце концов, это ведь его жилье, да и договор не подразумевал полного владения жилплощадью…
Они молча прошагали оставшееся расстояние, причем Влад старательно миновал все освещенные участки. Он не раз ощущал на себе ее вопрошающий взгляд: что, мол, дальше—то?
— Не буравь меня глазами. Придем ко мне, дальше по ходу пьесы... Позвоним тебе домой, что б ни беспокоились. Рудаки у тебя тут есть?
— Руда… есть кто?
— Предки твои. Родители! А, ты же не въезжаешь… Ладно, проехали. Короче, твои родственники приедут, заберут... Погоди, а ты как, вообще, в Москве сама, или с папой—мамой? Телефон у них есть? Или – студентка? Турист?
— Сорри... я не понимать.
— Вот попал… Все, помолчи пока. Мне думать надо.
Они миновали несколько остановок, выйдя к пруду – названия он не помнил, но вроде как здесь был небольшой парк, за ним больница, и спортшкола… — и Влад круто завернул в дома, высившиеся с другой стороны трассы. Дождь, конечно, хорошо, но еще лучше – не мелькать на улице, в таком виде. Хоть никого и нет, кроме редких машин, но береженого бог бережет.
— Слушай! – Они уже подошли к пятиэтажке, и Влад посмотрел на окно на кухне. Там было темно, но это еще ничего не значило. Дед мог оставить свет в прихожей, а то и вообще лечь спать без света, учитывая, сколько сейчас было времени... — Значит, так. Идем тихонько, живу я не один, если какой галдеж поднимется — твое дело поддакивать, а то и вовсе, молчать! Понятно?
— Йез!
— Йез—йез… И, вот что... Я, конечно, не совсем «деревня», но, по-английски, увы, не шпрехаю... Так что ты, уж как-нибудь, сама, в смысле, по-нашему... А, то, не поймем друг друга, ни нах...
Влад поперхнулся, сдерживая выскальзывающее изо рта ругательство, и, в ту же, секунду услышал:
— Хрен?
Он покачал головой:
— Понятливая... Только не надо повторять, что не надо... Ладно. Потом объясню.
Они аккуратно, стараясь не шуметь, прошли по пахнущему кошками, коридору и Влад достал из кармана ключи. Он вошел первым, тихонько пробрался в комнату и с облегчением выдохнул — деда в постели не было. Уже не таясь, включил свет и шагнул к ожидающей его возле двери девушке.
— Входи. Считай, повезло.
В узком проходе двоим было не развернутся, и Влад провел ее, как есть, в шубке и сапогах, в зал.
— Давай.
Он снял с нее шубку и, стараясь не касаться мокрого и грязного меха, держа ее одними пальцами, отнес в ванную. Когда вернулся, девушка уже разулась и искала взглядом, куда поставить сапожки. Влад забрал их у нее из рук и вынес в коридор.
Она стояла посреди комнаты, на ковре, все так же прижимая руки к груди, и Влад увидел в ее глазах немой вопрос... Он скрежетнул зубами: девчонка может подумать, невесть что, и будет права... Влад ответил ей прямым взглядом, стараясь быть достаточно убедительным:
— Не бойся. Все плохое уже позади. Понятно? Я дам тебе, во что-нибудь, переодеться, а ты давай в ванную… Умоешься, там посмотрим, что они с тобой сделали.
Та несколько секунд помолчала, как бы вдумываясь в его слова и медленно, утвердительно качнула головой, в знак согласия.
Влад сам отрегулировал воду в кранах, справедливо полагая, что иностранка может и не разобраться, что тут к чему, приготовил мыло и вытащил из шкафа полотенце. Потом поковырялся на полках и, не зная, что предложить неожиданной гостье, вытащил свою футболку и низ от пижамы жены. Не глядя, ткнул ей в руки полотенце вместе с одеждой и показал рукой в направлении ванны. Та вздохнула, провела ладонью по разодранному на боку краю юбки, и, ни слова не говоря, приняла сверток.
Влад переставил ее сапожки, вытирая натекшую из—под них лужицу и отметил, что у его гостьи очень маленький размер ступней.
— Точно, девчонка совсем… — подумал он и принялся шарить по аптечке, откладывая в сторону бинт, вату, стрептоцидовую мазь и йод. Подумав, процедил: — «Нет...» — и положил мазь обратно. Потом прошел на кухню и поставил чайник, ломая себе голову — чем же ее угостить?
Дверь в ванную открылась, и его взору предстало уморительное зрелище: девушка надвязала на голове настоящий тюрбан, каким-то немыслимым образом перекрутив для этого влажное полотенце. Волосы были предусмотрительно переброшены вперед, скрывая собой очертания маленьких упругих полушарий, выскакивающих из слишком большого для них выреза в футболке. Рукой она поддерживала едва держащиеся на ней штаны от пижамы. Завершал картину солидных размеров синяк под правым глазом и слегка набухший уголок нижней губы, также украшенный ссадиной... Она смотрела на Влада настолько невинным и насмешливым взглядом, что он не выдержал и рассмеялся:
— Хороша! — И добавил, заметив, что она тоже улыбнулась. — Ну, давай, лечиться будем... Иди сюда.
Влад аккуратно прикоснулся ваткой с раствором к ссадине, и в задумчивости остановился перед успевшим побагроветь синяком. Здесь уже сделать было ничего нельзя... Снег в лотке помог незначительно, а теперь и вовсе поздно. Придется девочке походить несколько дней с фингалом…
Она сидела напротив него на предложенном стуле, держа руки ладонями вниз на коленях. Влад не мог сдержать восхищения — девочка была сложена изумительно! Этого не мог скрыть даже тот наряд, в котором она сейчас находилась. Кожа у девушки была смуглая, словно она целый сезон загорала под жгучими лучами тропического солнца, только внутренняя поверхность ладоней несколько отличалась более светлым оттенком. Лицо имело очень правильные, плавно выраженные линии, с маленьким, четко очерченным ртом, изящным, с едва уловимой горбинкой, носом, и очень выразительными глазами голубого цвета, совершенно не должными быть у ее, явно неевропейской внешности и потому придающими ей неповторимое очарование и шарм.
Влад не сдержался и взял ее ладони, в свои...
— Как тебя зовут? Ну... Во и зо нейм?
— Лилиан. Лейли…
Ее голос прозвучал настолько чарующе, что Влад едва удержал в себе желание привлечь к себе и поцеловать... Похоже, что она заметила его реакцию и слегка отстранилась. Влад сглотнул:
— Лилиан... А, меня — Влад.
— Вляд?
— Нет... Не — Вляд. Лучше уж, зови меня Диком. Дик, понятно? Дик.
— Ты есть Вляд... Дик?
Влад усмехнулся:
— В точку. Владислав, Влад, Владик, Дик!
Лилиан покачала головой, отчего ее волосы заструились по плечам:
— Очень много имен! Я звать тебя Дик, да?
— Йез. У тебя тоже два имени, если я не ошибаюсь? Лилиан, или, Лейла? Что—то мне говорит, последнее тебе больше подходит. А теперь ты мне расскажи, если сможешь — каким чер... образом тебя занесло туда, где я тебя нашел, понимаешь? Ну, как ты там оказалась? И вообще, кто ты и что ты? А то, прям, как в кино... и куда сообщить, чтобы твои не волновались. А то, знаешь ли... Я мужик семейный, под сороковник скоро, а тебе явно еще пару лет в школу бегать. Просидишь тут до утра, так потом твои подумают, невесть что.
— Дик!
Влад остановился:
— Что?
— Мои не подумать, невесть что... Они подумать совсем плохо!
Влад качнулся на стуле:
— Очень хорошо! Вот только этого мне и не хватало. Для полного счастья, в дополнение к тем двум мудозвонам. И, что теперь?
Лилиан пожала плечами:
— Все есть не так страшно. Они думать плохо, но я говорить – нет! Они делать, как я велю, всем будет, о кей! Я ясно говорить?
Влад почесал себе подбородок — вроде брился накануне, но зараза, как же быстро отрастает эта щетина!
— Говорить—то ты ясно... Еще бы это так и было.
Он выключил начавший предупредительно посвистывать чайник и достал из нависающего над раковиной шкафчика две объемистые кружки, но, бросив на них оценивающий взгляд, поставил обратно. Потом сходил в зал, вынул из серванта две аккуратных овальных чашки, оставшихся целыми от, когда—то большого сервиза и вернулся с ними на кухню. Наполнил хрустальную вазочку вареньем из банки, поставил ее на стол и жестом указал на ложку:
— Разносолов нет, извини. Пока так подкрепись…
Лилиан с любопытством наблюдала за ним, и, по его знаку, подсела к столу поближе.
Влад держал чашку в обеих ладонях и откровенно любовался девушкой. Та, своеобразно обхватив чашку одной рукой, другой доставала из вазочки варенье ложечкой и грациозно отправляла его в рот. У нее были идеальные, белоснежные зубки и Влад отвел глаза, снова ощутив желание, прикоснутся к ее губам, своими...
Он отпил из чашки и глухо произнес:
— Ну, давай уж, рассказывай...
Глава
Похищение
Гараж достался Игорьку в наследство, от деда. Именно Игорьку – несмотря на возраст, перескочивший двадцатилетний, а потом и тридцатилетний порог. Как-то не прижилось за ним нормального имени, внушающего уважение – слишком хитрованистый, по мнению соседей, слишком себе на уме…
Дед, участник войны, получивший крохотную квартирку в одной из хрущевских пятиэтажек, выживший в кровавой мясорубке всех четырех лет, прошедший огонь и воду, и не сломленный всеми своими ранениями, сгорел в одночасье вовсе прозаически – рак легких. Впрочем, возраст – шутка ли, почти к восьмидесяти шло… А, его сын, рожденный довольно поздно, потерялся где-то на севере, оставив вместо себя разбитную бабенку и годовалого внука.
