Он часто оборачивался, принюхивался и даже поскуливал… Это настораживало - пес не вел бы себя так, не чувствуй угрозу! Но, в том то и дело, что я ее тоже ощущал - хоть и немного. Какая-то неприязнь, дискомфорт присутствовала во всем…
До холма мы не добрались. Резко ухудшилась погода - подул сильный ветер, привнося с собой мелкий песок и грязные капли дождя. Вроде не очень частый, но нудный и не собирающийся останавливаться. Идти стало затруднительно, и я стал искать укрытие.
Первую ночь мы плохо спали - я решил сторожить, да и пес долго не смыкал глаз. Но, не смотря на все страхи, нас никто не побеспокоил.
Плохо отдохнувшие, мы шли дальше на запад, потеряв в однообразии руин прошлые ориентиры. Нужная площадка с ямой осталась где-то в стороне, и я, окончательно заблудившись, о ней уже не вспоминал - хотелось просто дойти до границ города. Путь стал бесконечным: здания, рухнувшие совсем и наполовину, стены, стоящие одиноко среди холмов, камни, выхваченные жуткими силами из недр… Не было только края, к которому я стремился. Похоже, что тот центр, нарисованный на карте в подвале, лишь в моем воображении оставался центром - на самом деле, большая часть города осталась как раз здесь, на западе. А если учесть, сколько еще домов и районов ушло в провал, получалось, что наше жилище находится где-то с самого боку.
Кольнула мысль - если на исследование только своей территории ушло так много времени, то, как долго придется блуждать здесь, не обладая такой базой и местом для отдыха? Но быть может, в силу размеров именно эта часть предоставила убежище тем, кого надеялся отыскать? Я пялил глаза, в надежде увидеть костер - рукотворный, а не возникший из провалов в земле. Увы… На небе, сильно почерневшем и словно вздувшемся с натуги, опять стали клубиться тучи. Я наклонился к щенку и потрепал его по холке.
- Все, щеня. Приехали. Вторая ночевка - и назад. Домой. А сюда… Сюда надо приходить всерьез и надолго. А для этого желательно иметь что-то надежней собственной спины. Не нести же весь склад. Охотиться тут не на кого…
Я кинул взгляд на руины. Безжизненное запустение царило вокруг. Нет, на степи возле скал, это походило очень мало…
- А вот дичью стать - очень даже возможно. Что-то подсказывает мне, что не все так просто, как кажется. Уж очень тихо… Чуешь?
Пес чуял. Нервно оскаливал зубы, топорщил шерсть на загривке и вообще всячески давал понять, что не против покинуть эти мрачные завалы. Но уходить при угрозе ливня - чистейшее безумие. Можно только промокнуть насквозь, кроме того, все равно слишком далеко до переправы.
Оглядевшись, увидел несколько одиноко стоявших покосившихся деревьев. От них остались одни стволы - все остальное сожрал огонь. Между ними я растянул накидку - скрываться от воды под плитами не хотелось. Я опасался, что плиты сползут по жидкой грязи и придавят нас. Нет, у себя как-то привычнее, проще…
Вторая ночевка оказалась еще хуже первой. Мы продрогли и спасались лишь тем, что тесно прижимались друг к другу. Я влил в глотку пса несколько капель коньяка. Тот фыркал, отплевывался, но, вынужденный разжать пасть, проглотил обжигающую жидкость.
- Не ты первый, - хладнокровно заметил я. - От чумки вашу породу водкой лечат. Или крепленым вином, если память не изменяет. Коньяк-то лучше. Или как?
Щенок обиженно отвернулся и положил морду на лапы. Я погладил его по загривку:
- Зато согрелся. Не от коньяка, так от возни.
Говорят, алкоголь обманчив. И, не единожды услышанная теория, всегда убеждала в обратном: мол, при сильном холоде, крепкими напитками только создается видимость тепла. Не могу с этим спорить. Тем не менее, жидкость подействовала. Дрожь исчезла, и даже появилось ощущение легкого опьянения. Но бедный пес не понимал моей полупьяной ухмылки и лишь поскуливал в такт непрекращающемуся дождю.
Отправиться в путь мы смогли не раньше обеда. Я распалил костер из остатков деревьев, желая накормить себя и пса горячей пищей, а заодно и просушить вымокшую одежду. Накидка, все-таки, помогла не очень… Щенок, съев положенную норму, начал закрывать глаза, но я предупреждающе прикрикнул:
- Но-но! Не спать! Потерпишь, Черный! Я же не сплю!
У меня самого слипались глаза, а руки висели, как плети. Две таких ночи подряд - это слишком. Как выдерживал такое раньше, сам не знаю. Но ведь выдерживал, а тогда было куда хуже. Раздет, разут, без ясного понимания всего случившегося. В страхе и унынии, не имея ничего в запасе - а сейчас было все. Нет, чем лучше живешь, тем слабее сопротивляешься невзгодам. А может, и нет. Знание, что всегда есть, куда прийти, где есть еда и тепло, дает надежду - это очень много!
Мы назад не шли - плелись. То я отставал от щенка, то он от меня. Дойдя до какого-то полуразрушенного дома, я окликнул его:
- Сюда! Отдохнем - а утром на переправу. И чтоб я этого берега больше в глаза не видел…
Посидев в укрытие пару часов, мы опять поднялись. Разведка, как ни крути, все же произошла. Пусть не в том объеме, какой планировался, но часть города теперь на карту попала. Я не мог знать, что развалины здесь тянутся столь далеко.
Едва я взгромоздил на спину мешок, как меня пронзило знакомое ощущение опасности! То, что нас преследуют, мы поняли одновременно! Мне, всей кожей, всеми чувствами, обострившимися до предела, стало ясно - чужие, кто бы это ни был, близко! Но, если я еще не знал - кто? - псу, получившему от поколений предков великолепное звериное чутье, это было ясно. Еще никто ни разу и нигде не пытался нападать на нас, но теперь мы оба знали - роли переменились. Это мы стали намеченной жертвой, и те, кто шел за нами давно и упорно, наконец, выбрали место для нападения!
Щенок подскочил и весь напрягся. Сон с него словно слетел - так четко и резво он вбежал на ближайший пригорок и внимательно, не отрываясь, стал всматриваться в сторону, куда мы направлялись. Оттуда слегка дул ветерок, и при каждом его веянии у собаки вырывался глухой рык. Что-то волной пронеслось и по моим жилам…
- Что ты? - почти шепотом вымолвил я, чувствуя, как спина покрывается холодным потом. Предчувствие пугало не зря…
Пес сорвался, несколькими прыжками подскочил ко мне, и ухватил за штанину.
- Бежим?
Он уперся лапами в землю и стал тянуть так, что ткань затрещала.
- Бежим…
Я мигом собрался, оглянулся еще раз в ту сторону, куда так пристально смотрел щенок, и устремился за ним. Мы неслись, почти не выбирая дороги! Пес, скорость которого значительно превосходила мою, часто останавливался, поджидал, пока я, задыхающийся и обливающийся потом, настигал его, и вновь устремлялся вперед. Такой гонки я не помнил уже давно. Бег, когда я спасался в День катастрофы, был хоть понятен и объясним - я видел, от чего спасаюсь, а на этот раз приходилось всецело полагаться на щенка. Но мне даже в голову не могло прийти, что он стал бы так себя вести понапрасну. Миновали несколько разрушенных кварталов, пролезали между сдвинутых стен, перепрыгивали ямы и трещины. Я перемахнул через ров, который в обычном состоянии предпочел бы обойти, и, не удержавшись, растянулся на земле, застонал:
- Не могу больше… Стой!
Щенок уже стоял рядом. Его бока ходили ходуном - при его размерах ямы и холмики становились еще круче и длиннее, чем для меня. Но он все так же пристально смотрел туда, откуда мы убегали.
- Да что же там такое? Что ты учуял?
Пес ощерил клыки. Что это могло означать? Что-то или кто-то преследовал нас. И щенок полагал, что его следует бояться… Вот только чуять, как он, я не умел…
- Что же ты меня так тащишь… Я сам! Погоди, дай хоть вздохнуть. Куда мы мчимся? Давай встретим его здесь! Справились же с тем кротом…
Но щенок явно не разделял моей убежденности и нетерпеливо перебирал лапами, дожидаясь, пока я встану.
Он опять притих, застыл, как изваяние, и весь вытянулся. Я положил руку на эфес. Пес глухо гавкнул - мол, тихо ты… - и скользнул в катакомбы. У меня, оставшегося одного, засосало под ложечкой.
Черный вернулся неслышно и сразу стал меня торопить, всем телом демонстрируя, как нужно спешить.
- Да… Такой собаки еще ни у кого не было. Ты - единственный в своем роде. Если бы еще и говорить умел. Что ж, будь, по-твоему!
И мы опять побежали. Бежали, прыгали, скакали. А потом, когда я едва не сорвался с почти отвесной стены и в сердцах послал своего проводника куда подальше, он торжествующе взлаял и скрылся среди развалин. Но уже через минуту вернулся и протянул мне переднюю лапу.
- Порезался? Вовремя…
Он не порезался. По мохнатой шерсти тяжелыми и скользкими каплями стекало что-то очень знакомое…
- Мазут! Нефть? О, черт… Но где? И зачем мы сюда неслись?
Щенок отбежал и призывно оглянулся - я поспешил за ним. Несколько узких проходов, в одном месте ползком - иначе протиснуться нельзя, еще какие-то преграды - и мы встали у скопления руин. Впечатление, что со здания сорвали и положили наземь крышу, а стены большими кусками валялись поблизости. Щенок поднырнул под край и залаял. Я наклонился к отверстию.
Под крышей сохранился громадный продолговатый зал, высотой около пяти метров. Голова сразу закружилась от стойкого и тяжелого запаха - в одном его углу овальным озером расплылась нефть. Почти по всему полу своеобразного резервуара протянулась трещина, и большая часть топлива утекла в нее. Но кое-что осталось. Озеро перекрывало доступ к выходу на другую сторону зала. Щенок стоял у самой кромки, поджидая меня. Я, прикрывая лицо ладонью, приблизился. За щенком тянулась узкая полоска, не видная из-за сумрака - по ней можно было пройти, почти не замочив ног, и выбраться из зала наверх. Любой, кто решит последовать за нами, вынужден будет придерживаться такого же маршрута: шаг в сторону означал падение в топкую маслянистую жидкость. Но не это главное - достаточно бросить факел… А мы, успев добежать до края, оказались бы на безопасном расстоянии раньше, чем последующий взрыв разметал все в округе, вместе с нашими преследователями!
- Ну, знаешь… - только и прохрипел я. - Нет, ты на самом деле не простой пес. Пора тебе и имя дать, более солидное!
Но подумать об этом не успел - щенок навострил уши и метнулся по полоске на ту сторону. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Ноги разъезжались: все оказалось пропитанным насквозь, и я едва удерживался, чтобы не соскользнуть с тропинки. Щенку это удавалось куда лучше, и он с недоумением оглядывался, не понимая, почему такой большой и сильный хозяин так медленно и осторожно переступает по невидимым холмикам. Наверху что-то ухнуло, скрипнуло, дохнуло пылью и знакомым гулом - я замер и поднял голову. По своду, словно паутинная сеть, расползлись трещины. Сквозь некоторые сыпались песок и сажа вперемешку с землей… Я затаил дыхание - все может обрушиться просто от шума! Пес уже подбирался к краю этой лужи, когда я заметил, как над ним, отрываясь от основной массы, сползает по перекрытию целый пласт…
- Назад! Ко мне!
Он вывернулся и отпрыгнул, почти по брюхо, попав в нефть. Пласт отвалившегося бетона рассек воздух, и упал на место, где он мог оказаться, если бы не отступил. Во все стороны полетели брызги. Гул падения вызвал эхо, и оно несколько раз отразилось от свода, вызвав новую волну сотрясений.
- Скорее!
Я пересек озеро и подхватил щенка за загривок. Еще один такой кусок - и весь свод упадет! До выхода оставалось несколько шагов, когда в проломе мелькнуло несколько темных теней.
Пес рванулся в одну, другую сторону и взвыл. И сразу, едва он умолк, мы услышали ответ! Яростный, жуткий, усиленный эхом, рев пронесся под потолком. В нем смешалось рычание и визг, скрежетание зубов и нескрываемая ненависть - что-то очень страшное неслось нам навстречу!
- Твою мать! Назад! На тропу!
Я пропустил пса и столкнул в озеро бревно, по которому мы шли - теперь, чтобы пересечь нефть, преследователям придется или плыть в ней, или сооружать переправу. Но вряд ли звери это умеют - а то, что это не люди, я был уверен!
Рванулся обратно. Страх ли подгонял меня, надежда - но теперь пересек озеро значительно быстрее. По своду словно прошлась дробь: сверху, на крыше, кто-то пронесся, перекрывая нам выход в обоих направлениях. Вместо того чтобы оставить преследователей позади, мы угодили в ловушку!
- Вот зараза… - проскрежетал я…
И сразу все стихло. Ни единого звука, ни шороха - все словно замерло, ожидая развязки, неминуемой и смертельной для тех, кто сейчас должен встретиться лицом к лицу… А позади оставалось озеро, угрожающее вспыхнуть от малейшей искры! Неведомый враг отлично знал, что отсюда нет иного выхода, и теперь не торопился. Мой пес тоже это понял. Он отряхнулся и угрожающе зарычал. И опять с обеих сторон раздался тот же невероятный рев, от которого у меня кровь заструилась по жилам… Ах так? Дикое желание убивать вдруг накатило волной - я сбросил с плеч поклажу и встал рядом с псом. Мое ответное рычание уже мало походило на человеческий крик…
Я взбежал на невысокий холмик, образовавшийся возле озера из упавших плит. Щенок резко пронзительно залаял и в два прыжка встал рядом со мной. И сразу, на секунду затемнив свет, падающий из щелей, в подвал влетело несколько уродливых и жутких созданий. Всего мгновения продолжалась пауза, во время которой они заполонили залу, но мне хватило их, чтобы понять, кто нас загнал в ловушку. Я содрогнулся - это крысы! Но - какие крысы! Каждая вдвое крупнее моего пса - и, намного длиннее! Вытянутые, лишенные волосяного покрова хвосты, еще более удлиняли их продолговатые тела. Тупые, обрубленные морды, торчащие из оскаленных пастей, зубы-резцы... Маленькие глазки сверкали жаждой крови и убийства. Видимо, им уже приходилось добывать себе пищу подобным образом - вот почему я не встретил здесь людей!
Они очень грамотно окружили нас полукругом, отрезав все пути к бегству. Но нам и так некуда отступать. Позади нас озеро из нефти, по бокам - свод рухнувшей крыши. Кипя от ярости, я все же смог заметить, что скорость передвижения тварей несколько ниже, чем у их обычных родственников, иначе бы, они давно нас настигли. Они передвигались скачками, но вряд ли могли обогнать в беге щенка. На лапах этих созданий имелись загнутые когти, и они загребали ими осколки на полу, поднимая скрежет и пыль.
Щенок оскалился и зло рявкнул. Это словно послужило сигналом. Все крысы, сорвавшись с мест, бросились к холму! Я, едва сдерживая дрожь в руках, спустил тетиву - коротко свистнув, стрела вонзилась в глаз одной из тварей, и та с бешеным визгом, отлетела назад. Закружилась, пытаясь вырвать окровавленное древко - стрела пробила морду насквозь, и острие торчало с другой стороны черепа. Щенок сорвался с места и рванулся вбок. Одна из крыс сразу метнулась за ним, а остальные еще плотнее обступили меня на вершине. Следующая стрела только чиркнула зверя по боку - крыса заметила мое движение и успела отпрыгнуть. Впрочем, она сразу вернулась обратно и бросилась на меня уже сверху, самым непостижимым образом вскочив на едва заметные выступы на отвесных стенах. Удар ножа, который я выхватил, пробил шкуру с треском, словно это был кусок заскорузлого брезента. Зверюга упала мне под ноги, а я, позабыв про нее, рванул копье - времени на еще один выстрел не оставалось! Нога соскочила с камня, под ступней оказалась жидкая смесь из песка и мазута - и я, теряя равновесие, стал падать набок.
До холма мы не добрались. Резко ухудшилась погода - подул сильный ветер, привнося с собой мелкий песок и грязные капли дождя. Вроде не очень частый, но нудный и не собирающийся останавливаться. Идти стало затруднительно, и я стал искать укрытие.
Первую ночь мы плохо спали - я решил сторожить, да и пес долго не смыкал глаз. Но, не смотря на все страхи, нас никто не побеспокоил.
Плохо отдохнувшие, мы шли дальше на запад, потеряв в однообразии руин прошлые ориентиры. Нужная площадка с ямой осталась где-то в стороне, и я, окончательно заблудившись, о ней уже не вспоминал - хотелось просто дойти до границ города. Путь стал бесконечным: здания, рухнувшие совсем и наполовину, стены, стоящие одиноко среди холмов, камни, выхваченные жуткими силами из недр… Не было только края, к которому я стремился. Похоже, что тот центр, нарисованный на карте в подвале, лишь в моем воображении оставался центром - на самом деле, большая часть города осталась как раз здесь, на западе. А если учесть, сколько еще домов и районов ушло в провал, получалось, что наше жилище находится где-то с самого боку.
Кольнула мысль - если на исследование только своей территории ушло так много времени, то, как долго придется блуждать здесь, не обладая такой базой и местом для отдыха? Но быть может, в силу размеров именно эта часть предоставила убежище тем, кого надеялся отыскать? Я пялил глаза, в надежде увидеть костер - рукотворный, а не возникший из провалов в земле. Увы… На небе, сильно почерневшем и словно вздувшемся с натуги, опять стали клубиться тучи. Я наклонился к щенку и потрепал его по холке.
- Все, щеня. Приехали. Вторая ночевка - и назад. Домой. А сюда… Сюда надо приходить всерьез и надолго. А для этого желательно иметь что-то надежней собственной спины. Не нести же весь склад. Охотиться тут не на кого…
Я кинул взгляд на руины. Безжизненное запустение царило вокруг. Нет, на степи возле скал, это походило очень мало…
- А вот дичью стать - очень даже возможно. Что-то подсказывает мне, что не все так просто, как кажется. Уж очень тихо… Чуешь?
Пес чуял. Нервно оскаливал зубы, топорщил шерсть на загривке и вообще всячески давал понять, что не против покинуть эти мрачные завалы. Но уходить при угрозе ливня - чистейшее безумие. Можно только промокнуть насквозь, кроме того, все равно слишком далеко до переправы.
Оглядевшись, увидел несколько одиноко стоявших покосившихся деревьев. От них остались одни стволы - все остальное сожрал огонь. Между ними я растянул накидку - скрываться от воды под плитами не хотелось. Я опасался, что плиты сползут по жидкой грязи и придавят нас. Нет, у себя как-то привычнее, проще…
Вторая ночевка оказалась еще хуже первой. Мы продрогли и спасались лишь тем, что тесно прижимались друг к другу. Я влил в глотку пса несколько капель коньяка. Тот фыркал, отплевывался, но, вынужденный разжать пасть, проглотил обжигающую жидкость.
- Не ты первый, - хладнокровно заметил я. - От чумки вашу породу водкой лечат. Или крепленым вином, если память не изменяет. Коньяк-то лучше. Или как?
Щенок обиженно отвернулся и положил морду на лапы. Я погладил его по загривку:
- Зато согрелся. Не от коньяка, так от возни.
Говорят, алкоголь обманчив. И, не единожды услышанная теория, всегда убеждала в обратном: мол, при сильном холоде, крепкими напитками только создается видимость тепла. Не могу с этим спорить. Тем не менее, жидкость подействовала. Дрожь исчезла, и даже появилось ощущение легкого опьянения. Но бедный пес не понимал моей полупьяной ухмылки и лишь поскуливал в такт непрекращающемуся дождю.
Отправиться в путь мы смогли не раньше обеда. Я распалил костер из остатков деревьев, желая накормить себя и пса горячей пищей, а заодно и просушить вымокшую одежду. Накидка, все-таки, помогла не очень… Щенок, съев положенную норму, начал закрывать глаза, но я предупреждающе прикрикнул:
- Но-но! Не спать! Потерпишь, Черный! Я же не сплю!
У меня самого слипались глаза, а руки висели, как плети. Две таких ночи подряд - это слишком. Как выдерживал такое раньше, сам не знаю. Но ведь выдерживал, а тогда было куда хуже. Раздет, разут, без ясного понимания всего случившегося. В страхе и унынии, не имея ничего в запасе - а сейчас было все. Нет, чем лучше живешь, тем слабее сопротивляешься невзгодам. А может, и нет. Знание, что всегда есть, куда прийти, где есть еда и тепло, дает надежду - это очень много!
Мы назад не шли - плелись. То я отставал от щенка, то он от меня. Дойдя до какого-то полуразрушенного дома, я окликнул его:
- Сюда! Отдохнем - а утром на переправу. И чтоб я этого берега больше в глаза не видел…
Посидев в укрытие пару часов, мы опять поднялись. Разведка, как ни крути, все же произошла. Пусть не в том объеме, какой планировался, но часть города теперь на карту попала. Я не мог знать, что развалины здесь тянутся столь далеко.
Едва я взгромоздил на спину мешок, как меня пронзило знакомое ощущение опасности! То, что нас преследуют, мы поняли одновременно! Мне, всей кожей, всеми чувствами, обострившимися до предела, стало ясно - чужие, кто бы это ни был, близко! Но, если я еще не знал - кто? - псу, получившему от поколений предков великолепное звериное чутье, это было ясно. Еще никто ни разу и нигде не пытался нападать на нас, но теперь мы оба знали - роли переменились. Это мы стали намеченной жертвой, и те, кто шел за нами давно и упорно, наконец, выбрали место для нападения!
Щенок подскочил и весь напрягся. Сон с него словно слетел - так четко и резво он вбежал на ближайший пригорок и внимательно, не отрываясь, стал всматриваться в сторону, куда мы направлялись. Оттуда слегка дул ветерок, и при каждом его веянии у собаки вырывался глухой рык. Что-то волной пронеслось и по моим жилам…
- Что ты? - почти шепотом вымолвил я, чувствуя, как спина покрывается холодным потом. Предчувствие пугало не зря…
Пес сорвался, несколькими прыжками подскочил ко мне, и ухватил за штанину.
- Бежим?
Он уперся лапами в землю и стал тянуть так, что ткань затрещала.
- Бежим…
Я мигом собрался, оглянулся еще раз в ту сторону, куда так пристально смотрел щенок, и устремился за ним. Мы неслись, почти не выбирая дороги! Пес, скорость которого значительно превосходила мою, часто останавливался, поджидал, пока я, задыхающийся и обливающийся потом, настигал его, и вновь устремлялся вперед. Такой гонки я не помнил уже давно. Бег, когда я спасался в День катастрофы, был хоть понятен и объясним - я видел, от чего спасаюсь, а на этот раз приходилось всецело полагаться на щенка. Но мне даже в голову не могло прийти, что он стал бы так себя вести понапрасну. Миновали несколько разрушенных кварталов, пролезали между сдвинутых стен, перепрыгивали ямы и трещины. Я перемахнул через ров, который в обычном состоянии предпочел бы обойти, и, не удержавшись, растянулся на земле, застонал:
- Не могу больше… Стой!
Щенок уже стоял рядом. Его бока ходили ходуном - при его размерах ямы и холмики становились еще круче и длиннее, чем для меня. Но он все так же пристально смотрел туда, откуда мы убегали.
- Да что же там такое? Что ты учуял?
Пес ощерил клыки. Что это могло означать? Что-то или кто-то преследовал нас. И щенок полагал, что его следует бояться… Вот только чуять, как он, я не умел…
- Что же ты меня так тащишь… Я сам! Погоди, дай хоть вздохнуть. Куда мы мчимся? Давай встретим его здесь! Справились же с тем кротом…
Но щенок явно не разделял моей убежденности и нетерпеливо перебирал лапами, дожидаясь, пока я встану.
Он опять притих, застыл, как изваяние, и весь вытянулся. Я положил руку на эфес. Пес глухо гавкнул - мол, тихо ты… - и скользнул в катакомбы. У меня, оставшегося одного, засосало под ложечкой.
Черный вернулся неслышно и сразу стал меня торопить, всем телом демонстрируя, как нужно спешить.
- Да… Такой собаки еще ни у кого не было. Ты - единственный в своем роде. Если бы еще и говорить умел. Что ж, будь, по-твоему!
И мы опять побежали. Бежали, прыгали, скакали. А потом, когда я едва не сорвался с почти отвесной стены и в сердцах послал своего проводника куда подальше, он торжествующе взлаял и скрылся среди развалин. Но уже через минуту вернулся и протянул мне переднюю лапу.
- Порезался? Вовремя…
Он не порезался. По мохнатой шерсти тяжелыми и скользкими каплями стекало что-то очень знакомое…
- Мазут! Нефть? О, черт… Но где? И зачем мы сюда неслись?
Щенок отбежал и призывно оглянулся - я поспешил за ним. Несколько узких проходов, в одном месте ползком - иначе протиснуться нельзя, еще какие-то преграды - и мы встали у скопления руин. Впечатление, что со здания сорвали и положили наземь крышу, а стены большими кусками валялись поблизости. Щенок поднырнул под край и залаял. Я наклонился к отверстию.
Под крышей сохранился громадный продолговатый зал, высотой около пяти метров. Голова сразу закружилась от стойкого и тяжелого запаха - в одном его углу овальным озером расплылась нефть. Почти по всему полу своеобразного резервуара протянулась трещина, и большая часть топлива утекла в нее. Но кое-что осталось. Озеро перекрывало доступ к выходу на другую сторону зала. Щенок стоял у самой кромки, поджидая меня. Я, прикрывая лицо ладонью, приблизился. За щенком тянулась узкая полоска, не видная из-за сумрака - по ней можно было пройти, почти не замочив ног, и выбраться из зала наверх. Любой, кто решит последовать за нами, вынужден будет придерживаться такого же маршрута: шаг в сторону означал падение в топкую маслянистую жидкость. Но не это главное - достаточно бросить факел… А мы, успев добежать до края, оказались бы на безопасном расстоянии раньше, чем последующий взрыв разметал все в округе, вместе с нашими преследователями!
- Ну, знаешь… - только и прохрипел я. - Нет, ты на самом деле не простой пес. Пора тебе и имя дать, более солидное!
Но подумать об этом не успел - щенок навострил уши и метнулся по полоске на ту сторону. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Ноги разъезжались: все оказалось пропитанным насквозь, и я едва удерживался, чтобы не соскользнуть с тропинки. Щенку это удавалось куда лучше, и он с недоумением оглядывался, не понимая, почему такой большой и сильный хозяин так медленно и осторожно переступает по невидимым холмикам. Наверху что-то ухнуло, скрипнуло, дохнуло пылью и знакомым гулом - я замер и поднял голову. По своду, словно паутинная сеть, расползлись трещины. Сквозь некоторые сыпались песок и сажа вперемешку с землей… Я затаил дыхание - все может обрушиться просто от шума! Пес уже подбирался к краю этой лужи, когда я заметил, как над ним, отрываясь от основной массы, сползает по перекрытию целый пласт…
- Назад! Ко мне!
Он вывернулся и отпрыгнул, почти по брюхо, попав в нефть. Пласт отвалившегося бетона рассек воздух, и упал на место, где он мог оказаться, если бы не отступил. Во все стороны полетели брызги. Гул падения вызвал эхо, и оно несколько раз отразилось от свода, вызвав новую волну сотрясений.
- Скорее!
Я пересек озеро и подхватил щенка за загривок. Еще один такой кусок - и весь свод упадет! До выхода оставалось несколько шагов, когда в проломе мелькнуло несколько темных теней.
Пес рванулся в одну, другую сторону и взвыл. И сразу, едва он умолк, мы услышали ответ! Яростный, жуткий, усиленный эхом, рев пронесся под потолком. В нем смешалось рычание и визг, скрежетание зубов и нескрываемая ненависть - что-то очень страшное неслось нам навстречу!
- Твою мать! Назад! На тропу!
Я пропустил пса и столкнул в озеро бревно, по которому мы шли - теперь, чтобы пересечь нефть, преследователям придется или плыть в ней, или сооружать переправу. Но вряд ли звери это умеют - а то, что это не люди, я был уверен!
Рванулся обратно. Страх ли подгонял меня, надежда - но теперь пересек озеро значительно быстрее. По своду словно прошлась дробь: сверху, на крыше, кто-то пронесся, перекрывая нам выход в обоих направлениях. Вместо того чтобы оставить преследователей позади, мы угодили в ловушку!
- Вот зараза… - проскрежетал я…
И сразу все стихло. Ни единого звука, ни шороха - все словно замерло, ожидая развязки, неминуемой и смертельной для тех, кто сейчас должен встретиться лицом к лицу… А позади оставалось озеро, угрожающее вспыхнуть от малейшей искры! Неведомый враг отлично знал, что отсюда нет иного выхода, и теперь не торопился. Мой пес тоже это понял. Он отряхнулся и угрожающе зарычал. И опять с обеих сторон раздался тот же невероятный рев, от которого у меня кровь заструилась по жилам… Ах так? Дикое желание убивать вдруг накатило волной - я сбросил с плеч поклажу и встал рядом с псом. Мое ответное рычание уже мало походило на человеческий крик…
Я взбежал на невысокий холмик, образовавшийся возле озера из упавших плит. Щенок резко пронзительно залаял и в два прыжка встал рядом со мной. И сразу, на секунду затемнив свет, падающий из щелей, в подвал влетело несколько уродливых и жутких созданий. Всего мгновения продолжалась пауза, во время которой они заполонили залу, но мне хватило их, чтобы понять, кто нас загнал в ловушку. Я содрогнулся - это крысы! Но - какие крысы! Каждая вдвое крупнее моего пса - и, намного длиннее! Вытянутые, лишенные волосяного покрова хвосты, еще более удлиняли их продолговатые тела. Тупые, обрубленные морды, торчащие из оскаленных пастей, зубы-резцы... Маленькие глазки сверкали жаждой крови и убийства. Видимо, им уже приходилось добывать себе пищу подобным образом - вот почему я не встретил здесь людей!
Они очень грамотно окружили нас полукругом, отрезав все пути к бегству. Но нам и так некуда отступать. Позади нас озеро из нефти, по бокам - свод рухнувшей крыши. Кипя от ярости, я все же смог заметить, что скорость передвижения тварей несколько ниже, чем у их обычных родственников, иначе бы, они давно нас настигли. Они передвигались скачками, но вряд ли могли обогнать в беге щенка. На лапах этих созданий имелись загнутые когти, и они загребали ими осколки на полу, поднимая скрежет и пыль.
Щенок оскалился и зло рявкнул. Это словно послужило сигналом. Все крысы, сорвавшись с мест, бросились к холму! Я, едва сдерживая дрожь в руках, спустил тетиву - коротко свистнув, стрела вонзилась в глаз одной из тварей, и та с бешеным визгом, отлетела назад. Закружилась, пытаясь вырвать окровавленное древко - стрела пробила морду насквозь, и острие торчало с другой стороны черепа. Щенок сорвался с места и рванулся вбок. Одна из крыс сразу метнулась за ним, а остальные еще плотнее обступили меня на вершине. Следующая стрела только чиркнула зверя по боку - крыса заметила мое движение и успела отпрыгнуть. Впрочем, она сразу вернулась обратно и бросилась на меня уже сверху, самым непостижимым образом вскочив на едва заметные выступы на отвесных стенах. Удар ножа, который я выхватил, пробил шкуру с треском, словно это был кусок заскорузлого брезента. Зверюга упала мне под ноги, а я, позабыв про нее, рванул копье - времени на еще один выстрел не оставалось! Нога соскочила с камня, под ступней оказалась жидкая смесь из песка и мазута - и я, теряя равновесие, стал падать набок.
