1.
- Почему я должна делать это под присмотром? - Голос предательски срывается и эта новая интонация сродни паники.
Нет, я не нервничаю, не подумайте. Я просто дико злюсь!
- Потому что это часть твоей работы, Аля. Войди уже в камеру со следователем и составь профиль Багрова и дело с концом!
Шумно сглатываю, потирая озябшими пальцами шею. Это мое действие говорит о панике и неуверенности в дальнейших действиях.
Первый день практики и надо же было вляпаться в присутствие на допросе одного из заключенных под конвоем его строгого следователя?! На такое, пожалуй, лишь я и способна!
- Хорошо, - едва качаю головой, крепче перехватывая блокнот с ручкой в руках, - ведь охранники контролируют каждое его действие, почему я не могу сделать это в одиночку?
- Естественно контролируют. И нет, не можешь, - пожилой преподаватель перестает обращать на мои протесты внимание, раздавая задание для других студентов.
- Готовы? - Следователь Орлов улыбается мне довольно доброй улыбкой и это подбадривает меня согласно кивнуть головой и сделать шаг в камеру вслед за ним.
Здесь темно.
Едва ощутимо пахнет плесенью и ацетоном.
А еще очень и очень холодно.
Проклинаю себя за юбку по колено, тонкие колготки и пиджак с коротким рукавом фонариком. Этот образ был должен обманчиво говорить о моей легкости и легкомыслии.
- Павел Иванович Астахов, тридцать четыре года, - Алина Юрьевна, вы меня слушаете?
Голос сотрудника внутренних органов пробирается до моего мозга словно через толстый слой ваты. Зачем мне все это пояснять, если каждая строчка прочтенного дела у меня от зубов отлетает?!
- Да. Да, слушаю.
Меня учили не смотреть прямым взглядом на заключенных. Как бешеных псов их это и на агрессию вывести может, но любопытство брало верх над здравым смыслом.
Мужчина в двух метрах напротив меня выглядел как человек из фильма ужасов. В черной толстовке с капюшоном, его руки лежали на столе закованными в наручники. Красивые длинные пальцы с чистыми на удивление для этих мест коротко отстриженными ногтями. Растрепанные отросшие до кончиков ушей черные жесткие волосы, серые колючие глаза и тонкие губы. Нос мужчины видимо был переломан и теперь дисгармонировал с лицом и клонился в бок и вправо.
- Боишься? - Едва ощутимый шепот губами, но я понимаю, о чем он.
Кончик моей ручки туда-сюда взлетает и опускается со стуком об стол.
- А ей есть чего бояться? - Цепляется к словам следователь Орлов.
Я выдыхаю, в то время как наш оппонент делает глубокий вдох.
- Сколько ей? - Вопрос к следователю, словно меня и нет в комнате.
- Алина сколько вам лет? - Орлов.
- Двадцать четыре, - удивительно, но из нас троих мой тембр звучит даже жестче чем у мужчин. Должно быть, просто они устали от жизни больше чем я.
- Алина, вам есть о чем спросить Павла Ивановича?
На меня смотрят самые проницательные глаза в мире. Или так мне кажется потому, что это мое первое участие в допросе.
Так же я понимаю, что сейчас и здесь для них я ребенок просто решивший побаловаться опасными играми, а такой позиции мне стоит избегать.
- Владимир Викторович, я вполне могу справиться сама. Думаю, разговор с подследственным наедине принесет и мне и вам больше пользы.
Те минуты, что следователь отдает указания охранникам у двери и поучает меня инструкции поведения в камере, я неотрывно слежу за мимикой Астахова.
- Вот так просто вы отпустили вашу единственную надежду на спасение? - Мужчина выгибает бровь.
Пытаюсь улыбнуться, но губы кривит гримаса ужаса. Мне до ужаса неловко, но не страшно. На удивление, абсолютно не страшно.
- Ваше имя Павел Астахов? Или желаете, чтобы я обращалась к вам по имени и отчеству? - Кидаю мимолетный взгляд на часы на стене и засекаю положенные мне полчаса времени.
- Павел Иванович, если вас не затруднит.
Вот как? Значит такие условия игры?
- Павел Иванович Астахов. Тридцать четыре года. Образование высшее. Коренной москвич? Что же вы забыли в нашем городе?
- По оперативным сведениям убийство трех девушек примерно твоего возраста.
Твоего?
- Мне не восемнадцать.
- Не принципиально.
Хочу закатить глаза, моя дурная привычка.
- Вам не принципиален возраст жертв?
Полностью расслабленная поза, словно не он закован в кандалы, а я.
- Ваше полное имя, если можно поинтересоваться?
- Алина Юрьевна Багрова.
- И отчего такой выбор профессии, Алина?
- Люблю перебирать чужие мысли.
- Вот как? - Его корпус едва заметно наклоняется в мою сторону, сгибаясь над столом, - И о чем же, по-твоему, Алина Юрьевна думаю я?
Мне кажется, он слышит, как я дышу.
- Обо мне? - Папа часто говорил мне о том, что я не умею одновременно думать и говорить. Он ошибался. На самом-то деле я анализирую каждое свое слово, но мой юный мозг, когда то решил, что выведя людей на эмоции, получаешь от них больше информации, этим и пользуюсь.
- Алина, послушай, таким хрупким существам как ты здесь не место, поверь мне. Если это буду не я, кто-то другой причинит тебе боль такой силы, о которой ты и представить себе не можешь. Тебя испачкают. Ты хочешь быть грязной, а?
Когда твой отец, твой дед и твоя мать работают в сфере юриспруденции, ты окунаешься в эту жизнь с головой.
- Это проявление заботы?
- Послушай, - усталый выдох, - ты красивая девочка, а здесь изголодавшиеся мужики. Тебе не страшно?
Миниатюрная я сложно представляла, как справиться с подобного рода проблемой. Но начни я бояться и это убьет мой разум.
- Для этих заключенных моя внешность вряд ли играет роль. Имеет значение лишь пол жертвы, верно?
Средней длины вьющиеся темно каштановые волосы, хрупкая фигура, довольно высокий рост. Черты лица папины, тонкие, капризные. Бледная кожа, россыпь коричневых веснушек на носу и предплечьях, зеленовато серые глаза, маленький рот.
Красивая ли?
Мой мозг был красивым, именно над ним я и работала.
- Почему вы перестали сотрудничать со следствием?
- Это лишь отдаляет приговор.
- Вы выбираете пожизненно?
- Хочешь назвать ситуацию, в которую я попал выбором?
Читая его дело, я не была уверена в том, что он виновен, но такая задача передо мной и не стояла. Понять его как личность, как индивидуума общества, вот в чем была моя миссия.
- Я пришла сюда не обвинять и уж точно не судить вас. Грубо говоря, само ваше дело меня мало касается. У нас с вами еще, - демонстративно смотрю на часы, - около десяти минут и мы можем говорить о том, о чем вы хотите.
- Девочка, - тон его голоса меняется в секунду с обманчиво ленивого на жесткий, даже жестокий, - ты в игры со мной решила поиграть?
Отведи взгляд, твердит рассудок!
Ухмыляюсь ему от азарта в сердце.
- Нет. Вы, Павел Иванович, мое задание. От того, как хорошо я его выполню, зависит моя итоговая оценка в аттестате. И как бы вы, - так же как и он это делал ранее, едва нагибаюсь над столом, - не хотели сдохнуть, - понижаю голос, - раньше времени, в мои планы этого не входит!
2.
Вылетаю из комнаты крайне не довольная ни своей выдержкой, ни проведенной работой.
- Ты хорошо держалась, Аля, - пытается перехватить меня на выходе мой одногруппник давно оказывающий мне знаки внимания, но я раздраженно отмахиваюсь от молодого парня.
- У кого был ты?
Блондин улыбается, производя впечатление до идиотизма тупоголового самоуверенного в себе типа.
- Парень порезал брата за пьянку.
- Убил?
- Нет, жертву откачали в реанимации. Тяжкие телесные.
- Послушай, - с каждой минутой мое настроение становится все хуже, - ты не следователь, а психоаналитик, так какого черта ты мне про статьи уголовные тут вещаешь?
Парень никнет на глазах.
- Вижу у тебя вышло не очень?
Внешне мои эмоции находились под полным контролем, но внутри все кипело от еле сдержанных эмоций. Я не любила когда мне мешали. И да, я не любила тратить время на глупых людей и глупые разговоры тем более.
- Ты видел Комарова? - Я оглянулась по сторонам, ища в застенках полицейского участка нашего преподавателя.
- Нет, как закончил я сразу пошел сюда.
Хмурюсь, проклиная этого малышка за то, что его появление добавило на мое лицо морщинок.
- Макс, когда ты уже перестанешь за мной бегать? - Мою гневную тираду прерывает появление преподавателя и, получив его подпись на пропуск я, накинув легкую курточку, выскочила навстречу уличной прохладе.
Глоток свободы, как же мне его недоставало в духоте камеры заключенных.
- Аль, тебя подвезти? - Макс выскочил из здания сразу за мной.
Демонстративно игнорировать его не выход, проходили, этот парень подобных намеков не понимает. Растерянно гляжу на высокие каблуки и понимаю, что не испытываю желания идти пешком больше часа до дома. Было уже поздно и маршрутки не ходили, а между ожиданием такси и поездкой с Максом я отдавала предпочтение последнему.
- Хорошо, где машина?
Парень просиял от того что я не отказала ему на этот раз и гордо вздернув подбородок повел меня за угол здания.
- Что тебя расстроило? Тебя обидели?
Защитник мне нашелся!
- Нет.
- Я слышал, тебя отправили вместе со следователем, тебе это не понравилось?
Качаю головой, опережая его в открытии передо мной автомобильной дверцы. Макс был сыном богатых родителей отправивших его на обучение в нашу академию лишь для того чтобы образумить его буйный нрав.
Макс Волжский не терпел отказа и для достижения своих целей мог пойти на многое, в том числе и на то, чтобы вот так стелиться перед предметом своих желаний.
А именно предметом, я для него и была.
- Я…, - а собственно, что именно меня расстроило?
- Ты?
Макс считал себя покорителем женский сердец, и конкретно эта слащавость в нем меня по большей части и отталкивала.
- Ладно, не хочешь не говори. Хочешь кофе? Тут недавно открылось….
- Макс, ты себя слышишь?
- Да.
- Вот в том и проблема, Максюшь! Ты слышишь только себя.
Парень задумывается лишь на пару секунд.
- Мне кажется, проблема в другом, ты всех вокруг воспринимаешь в штыки!
Сложно вести себя по-другому, когда каждый из твоих родственников засадил кого-то в тюрьму и маленькая крошка Аля их слабое и уязвимое место. То, что можно похитить и то чем так легко манипулировать.
- Не выноси мне мозг, Макс. Ты знаешь мой адрес, пожалуйста, давай туда.
- Хорошо, - парень повернул ключ зажигания и сделал музыку громче, - отдыхай.
Я отвернулась к окну и прижалась разгоряченной кожей к прохладе оконного стекла.
- Аль?
Раскрываю глаза и отталкиваюсь из застывшей позы.
- Что?
- Дома проблемы?
Нет, у меня дома нет проблем. У меня дома просто все взрослые люди с кучей дел в черных папках под грифом «Секретно».
- Нет, у меня нет проблем.
В салоне на какое-то время вновь воцарилась блаженная тишина.
- Приехали.
Выдернутая из своих тягучих мыслей я озираюсь по сторонам и натыкаюсь взглядом на родные кирпичные стены.
- Спасибо, Максим. Извини, я была резка, правда.
Парень смотрит на меня задумчиво, но попыток к сближению не делает.
- Настанет время, и со своим человеком ты перестанешь быть лидером, Аля. И если это буду не я, хочу посмотреть на этого смельчака.
Я натянуто ему улыбаюсь.
- Вряд ли, Макс.
3.
- Дочь? - Мама в деловом костюме и тугом пучком на голове встречает меня в прихожей нашего дома, и особенно не отвлекаясь на мой приход, продолжает обувать туфли лодочки на низком каблуке, - Как прошел твой день?
Я молчаливо пожимаю плечами и наконец, заметив мое упавшее настроение, родительница смотрит в мое лицо.
- Что-то случилось? Нужна моя помощь?
Ее слова вызывают во мне мгновенное чувство протеста, но я тут же беру свои чувства под контроль и мило ей улыбаюсь.
- Нет, все прошло отлично, спасибо, мам!
И не давая опомниться родительнице, я скидываю обувь и пробегаю мимо растерянной мамы в свою комнату. Только захлопнув дверь, я могу расслабиться и, привалившись лбом к прохладному стеклу двери, закрываю глаза.
Что так расстроило меня?
Не нахожу внутреннего ответа на этот вопрос, а потому просто раздевшись забираюсь с головой под теплый плед и включаю компьютер. Тут же приходит сообщение о новом письме на почту, должно быть сработала институтская рассылка бумаг, что нужно оформить к новому собеседованию или же вновь решил докучать меня Макс?
Макс. Он все больше раздражает меня своими навязчивыми действиями!
Мне бы поискать в интернете сведения о доставшемся мне испытуемом или же просто выйти из своего заточения и хотя бы раз в день поесть, но все на что хватает сил, это улечься на подушке удобнее и вперить взгляд в потолок.
- Что со мной не так? - Крепко зажмуриваюсь и тру виски, озябшими почему-то пальцами.
Невесело улыбаюсь своему отражению в зеркале напротив моей кроватки и вижу, как бледна кожа и сколь очевидны синяки под глазами. И такой усталой, а значит, слабой девушкой я предстала перед этим заключенным.
Павел Иванович Астахов.
Какой он?
Почему даже не смотря на все главнее факты этого дела, я не верю в то, что он виновен. Слишком все обстоит гладко и слишком очевиден виновный в убийствах девушек человек.
Что мне говорит о том, что он виновен?
Его признание?
Мужчину могли бить или того хуже угрожать нанесением вреда для его семьи? Нужно залезть в дело и посмотреть есть ли у него жена и дети или же больная мать?
Жена….
Переворачиваюсь на другой бок и подкладываю ладонь под щеку.
И дети?
Сложно себе предположить, что у этого жесткого человека с ледяным взглядом могут быть люди, с которыми он ведет себя иначе.
- Дочь? - В мою комнату стучит отец, но я претворяюсь спящей. Ни хочу сегодня, ни с кем разговаривать, хочу просто быть здесь и сейчас только наедине с собой, - Аля, открой дверь.
Папочка может быть настойчив, но к его сожалению это передалось с генами и мне. Папа хотел сына, природа дала сбой и с его командным характером родилась девочка Алина.
- Папа, я хочу спать!
- Алина, нам нужно поговорить, - отец никогда не поднимал голос, но некие нотки в его словах заставляли мое тело ежиться.
Спускаю нетвердые ноги на холодный пол и, прошлепав босыми ногами до двери, приоткрываю замок.
- Что не так? - Я похожа даже внешне на отца, мать слишком миниатюрна и миловидно, чтобы сказать, что мы с ней родственницы.
Родитель смотрит на меня с неким пониманием во взгляде.
- Как прошел твой первый день? Надеюсь, мою дочь никто не обижал?
Хмурюсь от того, что «его величество» интересует не дочь, а то, что кто-то мог посметь подорвать его авторитет.
- Нет, все хорошо прошло.
- Кого тебе дали для анализа?
Лицо Павла Ивановича встает перед мысленным взором, и отчего-то я сразу понимаю, что отец этому факту не порадуется.
- Некий Астахов.
Лицо отца остается непроницаемым.
- Ты довольна?
Пожимаю худыми плечами, этот жест моя дурная привычка и пытаюсь подобрать нужные слова, чтобы отца устроил ответ, и допрос с пристрастием прекратился.
- Вполне.
- Ну и хорошо, - отец целует меня в макушку и, пожелав спокойной ночи, уходит, но что-то в его взгляде меня настораживает опять-таки.
- Пап?
- Да?
- Ты что-то знаешь по этому делу?
- Почему я должна делать это под присмотром? - Голос предательски срывается и эта новая интонация сродни паники.
Нет, я не нервничаю, не подумайте. Я просто дико злюсь!
- Потому что это часть твоей работы, Аля. Войди уже в камеру со следователем и составь профиль Багрова и дело с концом!
Шумно сглатываю, потирая озябшими пальцами шею. Это мое действие говорит о панике и неуверенности в дальнейших действиях.
Первый день практики и надо же было вляпаться в присутствие на допросе одного из заключенных под конвоем его строгого следователя?! На такое, пожалуй, лишь я и способна!
- Хорошо, - едва качаю головой, крепче перехватывая блокнот с ручкой в руках, - ведь охранники контролируют каждое его действие, почему я не могу сделать это в одиночку?
- Естественно контролируют. И нет, не можешь, - пожилой преподаватель перестает обращать на мои протесты внимание, раздавая задание для других студентов.
- Готовы? - Следователь Орлов улыбается мне довольно доброй улыбкой и это подбадривает меня согласно кивнуть головой и сделать шаг в камеру вслед за ним.
Здесь темно.
Едва ощутимо пахнет плесенью и ацетоном.
А еще очень и очень холодно.
Проклинаю себя за юбку по колено, тонкие колготки и пиджак с коротким рукавом фонариком. Этот образ был должен обманчиво говорить о моей легкости и легкомыслии.
- Павел Иванович Астахов, тридцать четыре года, - Алина Юрьевна, вы меня слушаете?
Голос сотрудника внутренних органов пробирается до моего мозга словно через толстый слой ваты. Зачем мне все это пояснять, если каждая строчка прочтенного дела у меня от зубов отлетает?!
- Да. Да, слушаю.
Меня учили не смотреть прямым взглядом на заключенных. Как бешеных псов их это и на агрессию вывести может, но любопытство брало верх над здравым смыслом.
Мужчина в двух метрах напротив меня выглядел как человек из фильма ужасов. В черной толстовке с капюшоном, его руки лежали на столе закованными в наручники. Красивые длинные пальцы с чистыми на удивление для этих мест коротко отстриженными ногтями. Растрепанные отросшие до кончиков ушей черные жесткие волосы, серые колючие глаза и тонкие губы. Нос мужчины видимо был переломан и теперь дисгармонировал с лицом и клонился в бок и вправо.
- Боишься? - Едва ощутимый шепот губами, но я понимаю, о чем он.
Кончик моей ручки туда-сюда взлетает и опускается со стуком об стол.
- А ей есть чего бояться? - Цепляется к словам следователь Орлов.
Я выдыхаю, в то время как наш оппонент делает глубокий вдох.
- Сколько ей? - Вопрос к следователю, словно меня и нет в комнате.
- Алина сколько вам лет? - Орлов.
- Двадцать четыре, - удивительно, но из нас троих мой тембр звучит даже жестче чем у мужчин. Должно быть, просто они устали от жизни больше чем я.
- Алина, вам есть о чем спросить Павла Ивановича?
На меня смотрят самые проницательные глаза в мире. Или так мне кажется потому, что это мое первое участие в допросе.
Так же я понимаю, что сейчас и здесь для них я ребенок просто решивший побаловаться опасными играми, а такой позиции мне стоит избегать.
- Владимир Викторович, я вполне могу справиться сама. Думаю, разговор с подследственным наедине принесет и мне и вам больше пользы.
Те минуты, что следователь отдает указания охранникам у двери и поучает меня инструкции поведения в камере, я неотрывно слежу за мимикой Астахова.
- Вот так просто вы отпустили вашу единственную надежду на спасение? - Мужчина выгибает бровь.
Пытаюсь улыбнуться, но губы кривит гримаса ужаса. Мне до ужаса неловко, но не страшно. На удивление, абсолютно не страшно.
- Ваше имя Павел Астахов? Или желаете, чтобы я обращалась к вам по имени и отчеству? - Кидаю мимолетный взгляд на часы на стене и засекаю положенные мне полчаса времени.
- Павел Иванович, если вас не затруднит.
Вот как? Значит такие условия игры?
- Павел Иванович Астахов. Тридцать четыре года. Образование высшее. Коренной москвич? Что же вы забыли в нашем городе?
- По оперативным сведениям убийство трех девушек примерно твоего возраста.
Твоего?
- Мне не восемнадцать.
- Не принципиально.
Хочу закатить глаза, моя дурная привычка.
- Вам не принципиален возраст жертв?
Полностью расслабленная поза, словно не он закован в кандалы, а я.
- Ваше полное имя, если можно поинтересоваться?
- Алина Юрьевна Багрова.
- И отчего такой выбор профессии, Алина?
- Люблю перебирать чужие мысли.
- Вот как? - Его корпус едва заметно наклоняется в мою сторону, сгибаясь над столом, - И о чем же, по-твоему, Алина Юрьевна думаю я?
Мне кажется, он слышит, как я дышу.
- Обо мне? - Папа часто говорил мне о том, что я не умею одновременно думать и говорить. Он ошибался. На самом-то деле я анализирую каждое свое слово, но мой юный мозг, когда то решил, что выведя людей на эмоции, получаешь от них больше информации, этим и пользуюсь.
- Алина, послушай, таким хрупким существам как ты здесь не место, поверь мне. Если это буду не я, кто-то другой причинит тебе боль такой силы, о которой ты и представить себе не можешь. Тебя испачкают. Ты хочешь быть грязной, а?
Когда твой отец, твой дед и твоя мать работают в сфере юриспруденции, ты окунаешься в эту жизнь с головой.
- Это проявление заботы?
- Послушай, - усталый выдох, - ты красивая девочка, а здесь изголодавшиеся мужики. Тебе не страшно?
Миниатюрная я сложно представляла, как справиться с подобного рода проблемой. Но начни я бояться и это убьет мой разум.
- Для этих заключенных моя внешность вряд ли играет роль. Имеет значение лишь пол жертвы, верно?
Средней длины вьющиеся темно каштановые волосы, хрупкая фигура, довольно высокий рост. Черты лица папины, тонкие, капризные. Бледная кожа, россыпь коричневых веснушек на носу и предплечьях, зеленовато серые глаза, маленький рот.
Красивая ли?
Мой мозг был красивым, именно над ним я и работала.
- Почему вы перестали сотрудничать со следствием?
- Это лишь отдаляет приговор.
- Вы выбираете пожизненно?
- Хочешь назвать ситуацию, в которую я попал выбором?
Читая его дело, я не была уверена в том, что он виновен, но такая задача передо мной и не стояла. Понять его как личность, как индивидуума общества, вот в чем была моя миссия.
- Я пришла сюда не обвинять и уж точно не судить вас. Грубо говоря, само ваше дело меня мало касается. У нас с вами еще, - демонстративно смотрю на часы, - около десяти минут и мы можем говорить о том, о чем вы хотите.
- Девочка, - тон его голоса меняется в секунду с обманчиво ленивого на жесткий, даже жестокий, - ты в игры со мной решила поиграть?
Отведи взгляд, твердит рассудок!
Ухмыляюсь ему от азарта в сердце.
- Нет. Вы, Павел Иванович, мое задание. От того, как хорошо я его выполню, зависит моя итоговая оценка в аттестате. И как бы вы, - так же как и он это делал ранее, едва нагибаюсь над столом, - не хотели сдохнуть, - понижаю голос, - раньше времени, в мои планы этого не входит!
2.
Вылетаю из комнаты крайне не довольная ни своей выдержкой, ни проведенной работой.
- Ты хорошо держалась, Аля, - пытается перехватить меня на выходе мой одногруппник давно оказывающий мне знаки внимания, но я раздраженно отмахиваюсь от молодого парня.
- У кого был ты?
Блондин улыбается, производя впечатление до идиотизма тупоголового самоуверенного в себе типа.
- Парень порезал брата за пьянку.
- Убил?
- Нет, жертву откачали в реанимации. Тяжкие телесные.
- Послушай, - с каждой минутой мое настроение становится все хуже, - ты не следователь, а психоаналитик, так какого черта ты мне про статьи уголовные тут вещаешь?
Парень никнет на глазах.
- Вижу у тебя вышло не очень?
Внешне мои эмоции находились под полным контролем, но внутри все кипело от еле сдержанных эмоций. Я не любила когда мне мешали. И да, я не любила тратить время на глупых людей и глупые разговоры тем более.
- Ты видел Комарова? - Я оглянулась по сторонам, ища в застенках полицейского участка нашего преподавателя.
- Нет, как закончил я сразу пошел сюда.
Хмурюсь, проклиная этого малышка за то, что его появление добавило на мое лицо морщинок.
- Макс, когда ты уже перестанешь за мной бегать? - Мою гневную тираду прерывает появление преподавателя и, получив его подпись на пропуск я, накинув легкую курточку, выскочила навстречу уличной прохладе.
Глоток свободы, как же мне его недоставало в духоте камеры заключенных.
- Аль, тебя подвезти? - Макс выскочил из здания сразу за мной.
Демонстративно игнорировать его не выход, проходили, этот парень подобных намеков не понимает. Растерянно гляжу на высокие каблуки и понимаю, что не испытываю желания идти пешком больше часа до дома. Было уже поздно и маршрутки не ходили, а между ожиданием такси и поездкой с Максом я отдавала предпочтение последнему.
- Хорошо, где машина?
Парень просиял от того что я не отказала ему на этот раз и гордо вздернув подбородок повел меня за угол здания.
- Что тебя расстроило? Тебя обидели?
Защитник мне нашелся!
- Нет.
- Я слышал, тебя отправили вместе со следователем, тебе это не понравилось?
Качаю головой, опережая его в открытии передо мной автомобильной дверцы. Макс был сыном богатых родителей отправивших его на обучение в нашу академию лишь для того чтобы образумить его буйный нрав.
Макс Волжский не терпел отказа и для достижения своих целей мог пойти на многое, в том числе и на то, чтобы вот так стелиться перед предметом своих желаний.
А именно предметом, я для него и была.
- Я…, - а собственно, что именно меня расстроило?
- Ты?
Макс считал себя покорителем женский сердец, и конкретно эта слащавость в нем меня по большей части и отталкивала.
- Ладно, не хочешь не говори. Хочешь кофе? Тут недавно открылось….
- Макс, ты себя слышишь?
- Да.
- Вот в том и проблема, Максюшь! Ты слышишь только себя.
Парень задумывается лишь на пару секунд.
- Мне кажется, проблема в другом, ты всех вокруг воспринимаешь в штыки!
Сложно вести себя по-другому, когда каждый из твоих родственников засадил кого-то в тюрьму и маленькая крошка Аля их слабое и уязвимое место. То, что можно похитить и то чем так легко манипулировать.
- Не выноси мне мозг, Макс. Ты знаешь мой адрес, пожалуйста, давай туда.
- Хорошо, - парень повернул ключ зажигания и сделал музыку громче, - отдыхай.
Я отвернулась к окну и прижалась разгоряченной кожей к прохладе оконного стекла.
- Аль?
Раскрываю глаза и отталкиваюсь из застывшей позы.
- Что?
- Дома проблемы?
Нет, у меня дома нет проблем. У меня дома просто все взрослые люди с кучей дел в черных папках под грифом «Секретно».
- Нет, у меня нет проблем.
В салоне на какое-то время вновь воцарилась блаженная тишина.
- Приехали.
Выдернутая из своих тягучих мыслей я озираюсь по сторонам и натыкаюсь взглядом на родные кирпичные стены.
- Спасибо, Максим. Извини, я была резка, правда.
Парень смотрит на меня задумчиво, но попыток к сближению не делает.
- Настанет время, и со своим человеком ты перестанешь быть лидером, Аля. И если это буду не я, хочу посмотреть на этого смельчака.
Я натянуто ему улыбаюсь.
- Вряд ли, Макс.
3.
- Дочь? - Мама в деловом костюме и тугом пучком на голове встречает меня в прихожей нашего дома, и особенно не отвлекаясь на мой приход, продолжает обувать туфли лодочки на низком каблуке, - Как прошел твой день?
Я молчаливо пожимаю плечами и наконец, заметив мое упавшее настроение, родительница смотрит в мое лицо.
- Что-то случилось? Нужна моя помощь?
Ее слова вызывают во мне мгновенное чувство протеста, но я тут же беру свои чувства под контроль и мило ей улыбаюсь.
- Нет, все прошло отлично, спасибо, мам!
И не давая опомниться родительнице, я скидываю обувь и пробегаю мимо растерянной мамы в свою комнату. Только захлопнув дверь, я могу расслабиться и, привалившись лбом к прохладному стеклу двери, закрываю глаза.
Что так расстроило меня?
Не нахожу внутреннего ответа на этот вопрос, а потому просто раздевшись забираюсь с головой под теплый плед и включаю компьютер. Тут же приходит сообщение о новом письме на почту, должно быть сработала институтская рассылка бумаг, что нужно оформить к новому собеседованию или же вновь решил докучать меня Макс?
Макс. Он все больше раздражает меня своими навязчивыми действиями!
Мне бы поискать в интернете сведения о доставшемся мне испытуемом или же просто выйти из своего заточения и хотя бы раз в день поесть, но все на что хватает сил, это улечься на подушке удобнее и вперить взгляд в потолок.
- Что со мной не так? - Крепко зажмуриваюсь и тру виски, озябшими почему-то пальцами.
Невесело улыбаюсь своему отражению в зеркале напротив моей кроватки и вижу, как бледна кожа и сколь очевидны синяки под глазами. И такой усталой, а значит, слабой девушкой я предстала перед этим заключенным.
Павел Иванович Астахов.
Какой он?
Почему даже не смотря на все главнее факты этого дела, я не верю в то, что он виновен. Слишком все обстоит гладко и слишком очевиден виновный в убийствах девушек человек.
Что мне говорит о том, что он виновен?
Его признание?
Мужчину могли бить или того хуже угрожать нанесением вреда для его семьи? Нужно залезть в дело и посмотреть есть ли у него жена и дети или же больная мать?
Жена….
Переворачиваюсь на другой бок и подкладываю ладонь под щеку.
И дети?
Сложно себе предположить, что у этого жесткого человека с ледяным взглядом могут быть люди, с которыми он ведет себя иначе.
- Дочь? - В мою комнату стучит отец, но я претворяюсь спящей. Ни хочу сегодня, ни с кем разговаривать, хочу просто быть здесь и сейчас только наедине с собой, - Аля, открой дверь.
Папочка может быть настойчив, но к его сожалению это передалось с генами и мне. Папа хотел сына, природа дала сбой и с его командным характером родилась девочка Алина.
- Папа, я хочу спать!
- Алина, нам нужно поговорить, - отец никогда не поднимал голос, но некие нотки в его словах заставляли мое тело ежиться.
Спускаю нетвердые ноги на холодный пол и, прошлепав босыми ногами до двери, приоткрываю замок.
- Что не так? - Я похожа даже внешне на отца, мать слишком миниатюрна и миловидно, чтобы сказать, что мы с ней родственницы.
Родитель смотрит на меня с неким пониманием во взгляде.
- Как прошел твой первый день? Надеюсь, мою дочь никто не обижал?
Хмурюсь от того, что «его величество» интересует не дочь, а то, что кто-то мог посметь подорвать его авторитет.
- Нет, все хорошо прошло.
- Кого тебе дали для анализа?
Лицо Павла Ивановича встает перед мысленным взором, и отчего-то я сразу понимаю, что отец этому факту не порадуется.
- Некий Астахов.
Лицо отца остается непроницаемым.
- Ты довольна?
Пожимаю худыми плечами, этот жест моя дурная привычка и пытаюсь подобрать нужные слова, чтобы отца устроил ответ, и допрос с пристрастием прекратился.
- Вполне.
- Ну и хорошо, - отец целует меня в макушку и, пожелав спокойной ночи, уходит, но что-то в его взгляде меня настораживает опять-таки.
- Пап?
- Да?
- Ты что-то знаешь по этому делу?
