Да все она понимает! Вот подруга перестала бормотать и тяжко вздохнула, смиряясь. Сумасшедшие тысячи долларов делали им ручкой, но как тут прикажешь быть? С розыском удравшего партнера лучше всего должен был справиться майор-оборотень – но и он на сей раз провалился. С поиском украденных через компьютер денег должны разбираться хакеры – но и они ничего не нашли. Так с чего их троица, пусть и наделенная особыми способностями, решила, что сможет переплюнуть профессионалов? Колдовство, конечно, сила, но надо же и соображение иметь. Ирка решительно кивнула, соглашаясь с собственными благоразумными мыслями.
– Все, уходим, – твердо объявила она. – Ничего больше мы не узнаем, у них рабочий день скоро закончится. С Владимиром Георгиевичем только попрощаемся, а то неприлично выйдет.
– Вот и я так же с этим делом: копался, копался и обломался. Какой-то хитрый финт мужик придумал, просто так и не разгадаешь, – задумчиво кивнул майор. – А ведь наверняка кто-то что-то видел, кто-то что-то знает... Но молчат! – Похоже, майору и жаль было, что ведьмы не сумели раскрыть тайну пропавшего компаньона, и радостно, что его не обошли в любимом деле. Если Ментовский Вовкулака не может, так и никто не сможет. – Пошли, я вас к кабинету Иващенко через двор проведу, короче выйдет.
Они снова миновали турникет и охранника – тот проводил посетителей измученным, безнадежным взглядом, явно прикидывая, каких еще проблем ожидать от невесть откуда взявшейся троицы. Но вместо того чтоб тащиться длинными коридорами к кабинету генерального директора, майор вывел ребят к неприметной дверце. Они оказались в ухоженном круглом дворике. Посреди тянулась решетка вольера. С десяток огромных, мохнатых, сомлевших от жары кавказских овчарок, бессильно свесив розовые тряпочки языков, валялись по вольеру. Неторопливо приподняли тяжелые лобастые головы, лениво поглядели на шагающую мимо компанию.
В спину Ирке подул легкий ветерок. И словно сдул охватившую собак лень. Кавказцы разом вскочили. От их благостного добродушия не осталось и следа. Разъяренные, бешено рычащие дьяволы всем немалым весом бросались на сетку вольера. Сетка дрожала и прогибалась. Танька испуганно ойкнула.
– Это они меня учуяли, – перекрикивая заполонивший все пространство яростный рык, проорал Ментовский Вовкулака. Улыбнулся, демонстрируя псам жутковатый оскал, и остановился у самой решетки, такой близкий к псам и такой недоступный.
Разъяренные кавказцы принялись биться о вольер с удвоенной силой.
– Давайте, давайте, – насмешливо подбодрил их майор. – Хоть лопните от злости, только все равно вы в клетке, а я на воле! У-у, морды кавказской национальности! – Он запрокинул голову и издал тихий, но явственный вой, в котором были издевка, презрение и вызов волка псам.
Собаки озверели окончательно, они уже не рычали, а хрипели.
Ирка схватила майора за руку:
– Что вы их дразните, стыдно! Вы ж все-таки человек!
Один пес перестал безуспешно прыгать на пружинящую сетку и коротко, хрипло залаял.
Ирка мгновенно и яростно развернулась к нему.
– С кем хочу, с тем и дружу! – и она демонстративно взяла майора под руку. – А у вас хвост не дорос, замечания мне делать!
И тут же увидела, как огромный, только что бешено ярившийся пес испугался. Наклонил лобастую голову и вроде как присел в униженном реверансе, заправляя хвост между задними ногами.
– Что это он раскланялся? – спросил Богдан.
– Поза покорности, – отрезала все еще рассерженная Ирка. Каждый пес тут на нее лаять будет! Совсем соображение потеряли! – У собак так принято, если признаешь, что другой сильнее.
– А ты, похоже, знаешь, как у них принято? – с интересом глядя на подругу, спросила Танька. – И вообще по-собачьи понимаешь?
– Я? – Ирка недоуменно уставилась на Таньку, а потом медленно постучала согнутым пальцем себе по лбу. – Ты что, совсем? Я не могу понимать по-собачьи, потому что собаки не разговаривают!
И она через весь двор направилась к противоположной двери в здание. Похоже, утраченные иващенковские денежки сильно ударили Таньке в голову. Придумала тоже – взаимопонимание между Иркой и собаками! Да она псов-ярчуков, охотников за ведьмами, до сих пор без дрожи вспомнить не может, а уж людоеды-песиголовцы чего стоят! Нет, для Ирки хуже собаки зверя нет!
Сквозь дверцу у лестницы она вошла внутрь. После освещенного августовским солнцем двора коридор показался даже темноватым. Ирка быстро заморгала. А когда глаза привыкли к белесому свету галогенных ламп, девчонке показалось, что вход в иващенковскую приемную приобрел новое украшение. Но тут две неподвижные фигуры шевельнулись и тут же потеряли сходство со статуями, зато неожиданно стали походить на столь нелюбимых Иркой собак. Во всяком случае, выражение лиц у них было точно как у псов, подкарауливших добычу. А добычей они явно считали Ирку и ее друзей.
– Дети, как мы рады, что отыскали вас! – в унисон вскричали обе дамы: одна постарше, высокая и сухощавая, вторая помоложе, очень изящная.
Смолкли, словно бы сказали все, что хотели, и принялись разглядывать ребят. Было в их взглядах нечто настолько неприятное, что Богдан и Танька мгновенно вынырнули у Ирки из-за спины и встали рядом. Плечом к плечу. А майор гулко откашлялся и галантно сообщил:
– Дамы, если вы уже закончили радоваться, то полиция просила бы пропустить детишек к господину Иващенко.
Но дам, в отличие от охранника у входа, упоминание полиции не смутило.
– В стенах нашей корпорации полиция может просить, когда является с официальным документом, – заявила сухощавая с вежливостью настолько приторной, что уже граничившей с хамством. – А нам нужно детишек кое о чем расспросить, прежде чем они отправятся к Владимиру Георгиевичу. Верно, Агата Станиславовна? – поинтересовалась она у изящной красотки.
Та в ответ закивала:
– Безусловно, неплохо бы сперва побеседовать. Что ж вы, дети, разве не знаете: устраиваясь на работу, нельзя игнорировать своего начальника, не то никакая дружба с генеральным не поможет. А курьерскую службу у нас возглавляет Марина Петровна.
Теперь Ирка их узнала. Она видела парочку утром, когда они только пришли в корпорацию. Точно, сухощавая Марина Петровна сказала, что командует курьерами, и все пыталась забрать ребят у Иващенко, тот их еле отбил. А изящная красотка с вычурным именем Агата Станиславовна...
– Она имиджем компании занимается, – тихо, едва слышно подсказала Танька. – Доказывает всем, какая их корпорация замечательная.
– А ей-то что от нас надо? – пробурчала Ирка.
Неизвестно, услышала ли ее Агата Станиславовна, но ответила она незамедлительно. Воровато оглянулась на иващенковскую приемную и двинулась на ребят, тесня их в глубь коридора, подальше от спасительной двери.
– Вот сейчас зайдем в кабинет к Марине Петровне, побеседуем, – ласково пела она, и от ее слов становилось очень не по себе, будто их не в кабинет на беседу приглашали, а в пещеру, к Змею Горынычу на съедение. Впечатление усугублялось хищно-расчетливыми взглядами, которые обе дамы бросали на загнанную в угол троицу.
Майор вновь вмешался:
– Да что ж вы их запугиваете, дамочки! Детей нельзя допрашивать в отсутствие родителей, это я вам авторитетно заявляю!
– Допрашивать, боже мой! Что за глупости вы говорите, господин майор! – бурно возмутилась Марина Петровна. Слишком бурно, чтоб в ее возмущение можно было поверить. – Мы просто хотим выяснить, как дети выполняют свои обязанности, не позорят ли они курьерскую службу!
– Не подрывают ли репутацию компании! – подхватила Агата Станиславовна, окончательно прижимая ребят к стене. – Какие письма вам передал Владимир Георгиевич? – она остро глянула Ирке в лицо.
Ошеломленная ее напором девчонка могла только хлопать глазами и молчать.
– Ведь он же взял вас курьерами, значит, вы разносите какие-то письма, бумаги, документы? – быстро спрашивала Агата Станиславовна, и ее красивое холеное лицо исказилось тревожным нетерпением.
– Почему в моем отделе о них ничего не известно? Что за секреты? – подхватила Марина Петровна. – У Владимира Георгиевича не должно быть от нас секретов! То есть у него и нет никаких секретов от глав отделов, понимаете, дети?
– Кому вы эти письма относите? Показывайте, ну! – Агата Станиславовна притопнула элегантной туфелькой.
Ирка лихорадочно соображала. Ведь можно же было взять у Иващенко парочку бумажек, будто бы они и вправду разносят по корпорации почту! Но сам генеральный директор, видно, не предполагал, что парочка его местных «ведьм» может вот так накинуться на ведьм приглашенных. И что теперь делать? Сказать, что никаких писем они не разносят? Ведь не поверят, по лицам видно! Дамочки не отстанут, пока не выяснят, какие такие секреты хозяин пускает мимо них. И майор тут не поможет.
Стараясь потянуть время, Ирка сунула руку в карман. Два прохладных прямоугольника плотной гладкой бумаги скользнули ей навстречу! Бабушкины карты! Вроде был какой-то подходящий заговор... Ирка не все слова помнила точно. Что-то там «побачено», что-то «отрымано», «не пысано, але ж чытано». Ладно, на ходу досочинит, лишь бы ритм соблюсти. Как же начать...
«Не гадано – та побачено (вроде верно! Или нет?). Не бажано – та отрымано (кажется, здесь было по-другому, но пусть будет так, все равно ведь в тетрадку заговоров не заглянешь!). Не пысано, але ж чытано. Приглядайся, роздывляйся, чого сам боишься – жахайся... – (сильно много ужасов в тексте получилось!)». Однако заговор сработал. У Ирки в руках оказались два плотных белых конверта! И тут же нетерпеливая Агата Станиславовна выхватила их у девочки. Взглянула на адреса:
– Да это же нам! Они адресованы нам! – изумленно воскликнула она.
– Противные дети! Почему вы не доставили их раньше! Я так и знала, что вам нельзя доверять! – процедила Марина Петровна, хватая свой.
Острые наманикюренные ноготки вспороли бумагу, вытаскивая листки посланий. Обе дамы жадно вчитались в текст... Глаза расширились... А потом лица исказились одинаковыми гримасами ужаса.
– Он не мог... Он не мог узнать! – побелевшими губами прошептала Агата Станиславовна. – Не мог, нет! – душераздирающе закричала она.
Ей вторил такой же душераздирающий вопль Марины Петровны:
– Как он узнал? Как?
Обе дамы круто развернулись и, спотыкаясь на высоких каблуках, помчались к приемной Иващенко. Ребята и майор, не сговариваясь, понеслись за ними. Бешеная кавалькада проскакала мимо ошеломленной секретарши и вломилась в кабинет к Иващенко. Удивленный бизнесмен поднял голову.
– Это не я! Володенька, Владимир Георгиевич, господин Иващенко, это не я! – потрясая письмом, налетела на него красавица Агата. – Не знаю, откуда ты... то есть вы это взяли, но это не я, правда! Это не я звоню по телефону вашей девушке! Я ей никогда не звонила! И дрянью ее не называла, и не говорила, чтоб она убиралась из вашего дома!
– Это не я! – с другой стороны вопила Марина Петровна. – Это не я стерла на вашем компьютере письмо из правительства! Я вообще не трогала ваш компьютер! И мэра с днем рождения я поздравить не забыла!
– Вы забыли поздравить мэра? – растерянно переспросил Иващенко. И вдруг бешено взревел. – Мэра не поздравили с днем рождения?! Да вы соображаете... – он осекся. – Какое письмо из правительства? Откуда вы... – И перевел глаза на Агату. – Ты! Значит, это ты терроризируешь мою девушку? Из-за тебя она боится выходить на улицу?
Агата завопила нечто невразумительное про свою любовь то ли к компании, то ли к самому Иващенко, Марина Петровна тупо повторяла, что это не она, что она не хотела... Ребята оказались на мгновение предоставлены сами себе.
– Охранник от нас шарахается, Серега в своем компьютерном отделе трясется от ужаса, собачки тоже, не говоря уж про этих... – Танька кивнула на дам у стола Иващенко. – Ничего не нашли, но зато страху на корпорацию нагнали...
– Страху? – вскинулась Ирка. – Страху! Я поняла! Я же переделала заговор! Случайно! Агата боялась, что Иващенко узнает про звонки, а Марина – что он выяснит про ее ошибки! Это они и прочитали в моих письмах. То, чего больше всего боялись! Говоришь, мы страху навели? Не-ет, это еще не страх! Вот сейчас будет настоящий страх! – будто ковбой пистолет, Ирка выхватила из кармана старую колоду карт. – Ты вроде хотела полмиллиона заработать? У нас еще есть шанс! Если хоть кто-то здесь знает про пропавшие деньги, он наверняка очень боится разоблачения! – И она пустила колоду веером. Яркие цветные картинки, легко порхая, покружились по кабинету и пестрой стайкой вылетели за дверь.
– За ними! – скомандовала Ирка.
Друзья ринулись в приемную. За столом, держа в руках распечатанный белый конверт, сидела секретарша и заливалась горючими слезами. При виде выглянувшего из кабинета Иващенко она вскочила и, уставившись на него мокрыми красными глазами, закричала:
– Не увольняйте меня, Владимир Георгиевич! Я же хорошо работаю!
– Так, с ней все ясно, – деловито сообщила Ирка и выхватила конверт из рук секретарши. – Владимир Георгиевич не собирается вас увольнять, правда, Владимир Георгиевич?
– Но письмо... – шмыгнула носом женщина.
– Не было никакого письма, – бубновая шестерка вернулась в карман Иркиных джинсов. – Письма отбираем обратно, все-таки это еще и бабушкины карты, – велела она и выдернула ручку из стаканчика на секретарском столе. – На, Танька, записывать будешь, а то мы в их страхах запутаемся.
Они выскочили в коридор. Сзади тяжело забухали ботинки, Ментовский Вовкулака мчался следом. Карты неслись вдоль коридора и по одной шныряли под двери отделов. И тут же внутри начинался ад.
– Я не теряла никаких накладных, не теряла, не теряла! – кричал визгливый женский голос. – Смотрите, ну смотрите же, у меня все записано!
– Не то! – сказала Ирка и метнулась к следующей двери. Та тут же распахнулась, крепко съездив Ирку по лбу.
Высокий мужчина в очень дорогом костюме выскочил из своего кабинета и прямиком ринулся к майору, потрясая вскрытым конвертом. В такт этому движению крупный рубин в его кольце разбрасывал вокруг себя темно-кровавые искры.
– Я бедный человек, господин майор! Я действительно не могу содержать детей! Ну и что же, что они мои – они мне не по средствам! В конце концов, они уже вполне взрослые: одному девять, второму тринадцать. Должны сами зарабатывать, а не сидеть на шее у несчастного, практически нищего отца! И я не понимаю, почему полиция поддерживает их вымогательства! Да, я не являюсь на судебные заседания, ну и что? Я очень занят, деньги зарабатываю тяжким трудом! И никаким детям их отдавать не собираюсь! Так почему меня ищут, почему преследуют?
Танька брезгливо скривилась. А она еще думала, что только Ирке так исключительно не повезло с родителями: избавились от ребенка, как от ненужной обузы, и все дела! И вот вам пожалуйста, точно такой же экземпляр! На мгновение ей стало нехорошо: она представила, как ее собственный, родной и любимый папа готов так же заискивающе ныть лишь для того, чтоб сэкономить деньги на своей дочери! И вдруг поймала на себе взгляд несчастного просителя.
Вцепившись в отвороты майорского мундира, мужчина продолжал канючить про отсутствие средств и подлых детей, жаждущих его обобрать.
– Все, уходим, – твердо объявила она. – Ничего больше мы не узнаем, у них рабочий день скоро закончится. С Владимиром Георгиевичем только попрощаемся, а то неприлично выйдет.
– Вот и я так же с этим делом: копался, копался и обломался. Какой-то хитрый финт мужик придумал, просто так и не разгадаешь, – задумчиво кивнул майор. – А ведь наверняка кто-то что-то видел, кто-то что-то знает... Но молчат! – Похоже, майору и жаль было, что ведьмы не сумели раскрыть тайну пропавшего компаньона, и радостно, что его не обошли в любимом деле. Если Ментовский Вовкулака не может, так и никто не сможет. – Пошли, я вас к кабинету Иващенко через двор проведу, короче выйдет.
Они снова миновали турникет и охранника – тот проводил посетителей измученным, безнадежным взглядом, явно прикидывая, каких еще проблем ожидать от невесть откуда взявшейся троицы. Но вместо того чтоб тащиться длинными коридорами к кабинету генерального директора, майор вывел ребят к неприметной дверце. Они оказались в ухоженном круглом дворике. Посреди тянулась решетка вольера. С десяток огромных, мохнатых, сомлевших от жары кавказских овчарок, бессильно свесив розовые тряпочки языков, валялись по вольеру. Неторопливо приподняли тяжелые лобастые головы, лениво поглядели на шагающую мимо компанию.
В спину Ирке подул легкий ветерок. И словно сдул охватившую собак лень. Кавказцы разом вскочили. От их благостного добродушия не осталось и следа. Разъяренные, бешено рычащие дьяволы всем немалым весом бросались на сетку вольера. Сетка дрожала и прогибалась. Танька испуганно ойкнула.
– Это они меня учуяли, – перекрикивая заполонивший все пространство яростный рык, проорал Ментовский Вовкулака. Улыбнулся, демонстрируя псам жутковатый оскал, и остановился у самой решетки, такой близкий к псам и такой недоступный.
Разъяренные кавказцы принялись биться о вольер с удвоенной силой.
– Давайте, давайте, – насмешливо подбодрил их майор. – Хоть лопните от злости, только все равно вы в клетке, а я на воле! У-у, морды кавказской национальности! – Он запрокинул голову и издал тихий, но явственный вой, в котором были издевка, презрение и вызов волка псам.
Собаки озверели окончательно, они уже не рычали, а хрипели.
Ирка схватила майора за руку:
– Что вы их дразните, стыдно! Вы ж все-таки человек!
Один пес перестал безуспешно прыгать на пружинящую сетку и коротко, хрипло залаял.
Ирка мгновенно и яростно развернулась к нему.
– С кем хочу, с тем и дружу! – и она демонстративно взяла майора под руку. – А у вас хвост не дорос, замечания мне делать!
И тут же увидела, как огромный, только что бешено ярившийся пес испугался. Наклонил лобастую голову и вроде как присел в униженном реверансе, заправляя хвост между задними ногами.
– Что это он раскланялся? – спросил Богдан.
– Поза покорности, – отрезала все еще рассерженная Ирка. Каждый пес тут на нее лаять будет! Совсем соображение потеряли! – У собак так принято, если признаешь, что другой сильнее.
– А ты, похоже, знаешь, как у них принято? – с интересом глядя на подругу, спросила Танька. – И вообще по-собачьи понимаешь?
– Я? – Ирка недоуменно уставилась на Таньку, а потом медленно постучала согнутым пальцем себе по лбу. – Ты что, совсем? Я не могу понимать по-собачьи, потому что собаки не разговаривают!
И она через весь двор направилась к противоположной двери в здание. Похоже, утраченные иващенковские денежки сильно ударили Таньке в голову. Придумала тоже – взаимопонимание между Иркой и собаками! Да она псов-ярчуков, охотников за ведьмами, до сих пор без дрожи вспомнить не может, а уж людоеды-песиголовцы чего стоят! Нет, для Ирки хуже собаки зверя нет!
Сквозь дверцу у лестницы она вошла внутрь. После освещенного августовским солнцем двора коридор показался даже темноватым. Ирка быстро заморгала. А когда глаза привыкли к белесому свету галогенных ламп, девчонке показалось, что вход в иващенковскую приемную приобрел новое украшение. Но тут две неподвижные фигуры шевельнулись и тут же потеряли сходство со статуями, зато неожиданно стали походить на столь нелюбимых Иркой собак. Во всяком случае, выражение лиц у них было точно как у псов, подкарауливших добычу. А добычей они явно считали Ирку и ее друзей.
Глава 9. Пляшите! Вам письмо
– Дети, как мы рады, что отыскали вас! – в унисон вскричали обе дамы: одна постарше, высокая и сухощавая, вторая помоложе, очень изящная.
Смолкли, словно бы сказали все, что хотели, и принялись разглядывать ребят. Было в их взглядах нечто настолько неприятное, что Богдан и Танька мгновенно вынырнули у Ирки из-за спины и встали рядом. Плечом к плечу. А майор гулко откашлялся и галантно сообщил:
– Дамы, если вы уже закончили радоваться, то полиция просила бы пропустить детишек к господину Иващенко.
Но дам, в отличие от охранника у входа, упоминание полиции не смутило.
– В стенах нашей корпорации полиция может просить, когда является с официальным документом, – заявила сухощавая с вежливостью настолько приторной, что уже граничившей с хамством. – А нам нужно детишек кое о чем расспросить, прежде чем они отправятся к Владимиру Георгиевичу. Верно, Агата Станиславовна? – поинтересовалась она у изящной красотки.
Та в ответ закивала:
– Безусловно, неплохо бы сперва побеседовать. Что ж вы, дети, разве не знаете: устраиваясь на работу, нельзя игнорировать своего начальника, не то никакая дружба с генеральным не поможет. А курьерскую службу у нас возглавляет Марина Петровна.
Теперь Ирка их узнала. Она видела парочку утром, когда они только пришли в корпорацию. Точно, сухощавая Марина Петровна сказала, что командует курьерами, и все пыталась забрать ребят у Иващенко, тот их еле отбил. А изящная красотка с вычурным именем Агата Станиславовна...
– Она имиджем компании занимается, – тихо, едва слышно подсказала Танька. – Доказывает всем, какая их корпорация замечательная.
– А ей-то что от нас надо? – пробурчала Ирка.
Неизвестно, услышала ли ее Агата Станиславовна, но ответила она незамедлительно. Воровато оглянулась на иващенковскую приемную и двинулась на ребят, тесня их в глубь коридора, подальше от спасительной двери.
– Вот сейчас зайдем в кабинет к Марине Петровне, побеседуем, – ласково пела она, и от ее слов становилось очень не по себе, будто их не в кабинет на беседу приглашали, а в пещеру, к Змею Горынычу на съедение. Впечатление усугублялось хищно-расчетливыми взглядами, которые обе дамы бросали на загнанную в угол троицу.
Майор вновь вмешался:
– Да что ж вы их запугиваете, дамочки! Детей нельзя допрашивать в отсутствие родителей, это я вам авторитетно заявляю!
– Допрашивать, боже мой! Что за глупости вы говорите, господин майор! – бурно возмутилась Марина Петровна. Слишком бурно, чтоб в ее возмущение можно было поверить. – Мы просто хотим выяснить, как дети выполняют свои обязанности, не позорят ли они курьерскую службу!
– Не подрывают ли репутацию компании! – подхватила Агата Станиславовна, окончательно прижимая ребят к стене. – Какие письма вам передал Владимир Георгиевич? – она остро глянула Ирке в лицо.
Ошеломленная ее напором девчонка могла только хлопать глазами и молчать.
– Ведь он же взял вас курьерами, значит, вы разносите какие-то письма, бумаги, документы? – быстро спрашивала Агата Станиславовна, и ее красивое холеное лицо исказилось тревожным нетерпением.
– Почему в моем отделе о них ничего не известно? Что за секреты? – подхватила Марина Петровна. – У Владимира Георгиевича не должно быть от нас секретов! То есть у него и нет никаких секретов от глав отделов, понимаете, дети?
– Кому вы эти письма относите? Показывайте, ну! – Агата Станиславовна притопнула элегантной туфелькой.
Ирка лихорадочно соображала. Ведь можно же было взять у Иващенко парочку бумажек, будто бы они и вправду разносят по корпорации почту! Но сам генеральный директор, видно, не предполагал, что парочка его местных «ведьм» может вот так накинуться на ведьм приглашенных. И что теперь делать? Сказать, что никаких писем они не разносят? Ведь не поверят, по лицам видно! Дамочки не отстанут, пока не выяснят, какие такие секреты хозяин пускает мимо них. И майор тут не поможет.
Стараясь потянуть время, Ирка сунула руку в карман. Два прохладных прямоугольника плотной гладкой бумаги скользнули ей навстречу! Бабушкины карты! Вроде был какой-то подходящий заговор... Ирка не все слова помнила точно. Что-то там «побачено», что-то «отрымано», «не пысано, але ж чытано». Ладно, на ходу досочинит, лишь бы ритм соблюсти. Как же начать...
«Не гадано – та побачено (вроде верно! Или нет?). Не бажано – та отрымано (кажется, здесь было по-другому, но пусть будет так, все равно ведь в тетрадку заговоров не заглянешь!). Не пысано, але ж чытано. Приглядайся, роздывляйся, чого сам боишься – жахайся... – (сильно много ужасов в тексте получилось!)». Однако заговор сработал. У Ирки в руках оказались два плотных белых конверта! И тут же нетерпеливая Агата Станиславовна выхватила их у девочки. Взглянула на адреса:
– Да это же нам! Они адресованы нам! – изумленно воскликнула она.
– Противные дети! Почему вы не доставили их раньше! Я так и знала, что вам нельзя доверять! – процедила Марина Петровна, хватая свой.
Острые наманикюренные ноготки вспороли бумагу, вытаскивая листки посланий. Обе дамы жадно вчитались в текст... Глаза расширились... А потом лица исказились одинаковыми гримасами ужаса.
– Он не мог... Он не мог узнать! – побелевшими губами прошептала Агата Станиславовна. – Не мог, нет! – душераздирающе закричала она.
Ей вторил такой же душераздирающий вопль Марины Петровны:
– Как он узнал? Как?
Обе дамы круто развернулись и, спотыкаясь на высоких каблуках, помчались к приемной Иващенко. Ребята и майор, не сговариваясь, понеслись за ними. Бешеная кавалькада проскакала мимо ошеломленной секретарши и вломилась в кабинет к Иващенко. Удивленный бизнесмен поднял голову.
– Это не я! Володенька, Владимир Георгиевич, господин Иващенко, это не я! – потрясая письмом, налетела на него красавица Агата. – Не знаю, откуда ты... то есть вы это взяли, но это не я, правда! Это не я звоню по телефону вашей девушке! Я ей никогда не звонила! И дрянью ее не называла, и не говорила, чтоб она убиралась из вашего дома!
– Это не я! – с другой стороны вопила Марина Петровна. – Это не я стерла на вашем компьютере письмо из правительства! Я вообще не трогала ваш компьютер! И мэра с днем рождения я поздравить не забыла!
– Вы забыли поздравить мэра? – растерянно переспросил Иващенко. И вдруг бешено взревел. – Мэра не поздравили с днем рождения?! Да вы соображаете... – он осекся. – Какое письмо из правительства? Откуда вы... – И перевел глаза на Агату. – Ты! Значит, это ты терроризируешь мою девушку? Из-за тебя она боится выходить на улицу?
Агата завопила нечто невразумительное про свою любовь то ли к компании, то ли к самому Иващенко, Марина Петровна тупо повторяла, что это не она, что она не хотела... Ребята оказались на мгновение предоставлены сами себе.
– Охранник от нас шарахается, Серега в своем компьютерном отделе трясется от ужаса, собачки тоже, не говоря уж про этих... – Танька кивнула на дам у стола Иващенко. – Ничего не нашли, но зато страху на корпорацию нагнали...
– Страху? – вскинулась Ирка. – Страху! Я поняла! Я же переделала заговор! Случайно! Агата боялась, что Иващенко узнает про звонки, а Марина – что он выяснит про ее ошибки! Это они и прочитали в моих письмах. То, чего больше всего боялись! Говоришь, мы страху навели? Не-ет, это еще не страх! Вот сейчас будет настоящий страх! – будто ковбой пистолет, Ирка выхватила из кармана старую колоду карт. – Ты вроде хотела полмиллиона заработать? У нас еще есть шанс! Если хоть кто-то здесь знает про пропавшие деньги, он наверняка очень боится разоблачения! – И она пустила колоду веером. Яркие цветные картинки, легко порхая, покружились по кабинету и пестрой стайкой вылетели за дверь.
– За ними! – скомандовала Ирка.
Друзья ринулись в приемную. За столом, держа в руках распечатанный белый конверт, сидела секретарша и заливалась горючими слезами. При виде выглянувшего из кабинета Иващенко она вскочила и, уставившись на него мокрыми красными глазами, закричала:
– Не увольняйте меня, Владимир Георгиевич! Я же хорошо работаю!
– Так, с ней все ясно, – деловито сообщила Ирка и выхватила конверт из рук секретарши. – Владимир Георгиевич не собирается вас увольнять, правда, Владимир Георгиевич?
– Но письмо... – шмыгнула носом женщина.
– Не было никакого письма, – бубновая шестерка вернулась в карман Иркиных джинсов. – Письма отбираем обратно, все-таки это еще и бабушкины карты, – велела она и выдернула ручку из стаканчика на секретарском столе. – На, Танька, записывать будешь, а то мы в их страхах запутаемся.
Они выскочили в коридор. Сзади тяжело забухали ботинки, Ментовский Вовкулака мчался следом. Карты неслись вдоль коридора и по одной шныряли под двери отделов. И тут же внутри начинался ад.
– Я не теряла никаких накладных, не теряла, не теряла! – кричал визгливый женский голос. – Смотрите, ну смотрите же, у меня все записано!
– Не то! – сказала Ирка и метнулась к следующей двери. Та тут же распахнулась, крепко съездив Ирку по лбу.
Высокий мужчина в очень дорогом костюме выскочил из своего кабинета и прямиком ринулся к майору, потрясая вскрытым конвертом. В такт этому движению крупный рубин в его кольце разбрасывал вокруг себя темно-кровавые искры.
– Я бедный человек, господин майор! Я действительно не могу содержать детей! Ну и что же, что они мои – они мне не по средствам! В конце концов, они уже вполне взрослые: одному девять, второму тринадцать. Должны сами зарабатывать, а не сидеть на шее у несчастного, практически нищего отца! И я не понимаю, почему полиция поддерживает их вымогательства! Да, я не являюсь на судебные заседания, ну и что? Я очень занят, деньги зарабатываю тяжким трудом! И никаким детям их отдавать не собираюсь! Так почему меня ищут, почему преследуют?
Танька брезгливо скривилась. А она еще думала, что только Ирке так исключительно не повезло с родителями: избавились от ребенка, как от ненужной обузы, и все дела! И вот вам пожалуйста, точно такой же экземпляр! На мгновение ей стало нехорошо: она представила, как ее собственный, родной и любимый папа готов так же заискивающе ныть лишь для того, чтоб сэкономить деньги на своей дочери! И вдруг поймала на себе взгляд несчастного просителя.
Вцепившись в отвороты майорского мундира, мужчина продолжал канючить про отсутствие средств и подлых детей, жаждущих его обобрать.
