Когда Мордан щедро расплатился за ужин, он поманил бретонку пальцем. Она наклонилась к нему, щедро демонстрируя через широкий вырез кофты богатое содержимое.
– Заглянешь ко мне сегодня ночью? – тихо спросил он и сразу добавил. – Я хорошо заплачу.
Девушка игриво улыбнулась и шепнула:
– Может быть…
Мордан теперь совсем по-иному видел людей, и поэтому не сомневался в её решении. Для него совсем не стало сюрпризом, когда поздно вечером в дверь снятой им комнаты сначала тихо поскреблись, а потом девичья фигурка проскользнула внутрь, подошла на цыпочках к его кровати и задула свечу, стоявшую на столе рядом. Комната погрузилась в темноту, но нынешний Мордан видел во тьме лучше любого каджита. Он с удовольствием наблюдал, как служанка полностью освободилась от одежды и, сверкнув сливочно-аппетитными формами, юркнула к нему под одеяло. С нею было не так, как с Белкой. Дебелое пухлое тело оказалось податливым и мягким, она почти ничего не говорила, лишь хихикала и охала. Мордан ничего не чувствовал в душе, а лишь внимательно прислушивался к ощущениям собственного тела и в итоге счёл их приятными. Бретонка полностью заслужила свою награду.
Однако когда утром обнаружилась пропажа кошелька со всем золотом, прихваченным из сундуков Баркаана, Мордан был слегка удивлён такой проворностью и наглостью. Он не спеша собрал свои вещи, вышел из комнаты и направился к хозяйке таверны. На его претензии и обвинения хозяйка отвечала крайне грубо и дерзко, из чего Мордан сделал вывод, что она, конечно же, в доле со своей блудливой служанкой. С такими людьми бесполезно пытаться говорить по-хорошему, и Мордан пригрозил, что если ему не вернут кошелёк, он спалит этот клоповник дотла. Хозяйка лишь нагло усмехнулась ему в лицо, и Мордан уже собрался показать, что совсем не шутит, как вдруг ощутил прикосновение холодной стали к своему горлу.
– Не галди, серокожий! – прогудел ему в ухо грубый мужской голос, обдав запахом пивного перегара и чеснока. – Хоть пальцем пошевелишь без моего дозволения, башку снесу!
Рыжебородый норд в кирасе, сидевший у очага, умудрился незаметно подкрасться к Мордану со спины и приставить кинжал к горлу. Мордан признал, что нож у горла – это довольно сильный аргумент. Ни одно заклинание не действует мгновенно, поэтому разумнее было подчиниться норду. Тот довёл его, не убирая ножа, до входной двери, распахнул её ударом ноги, а потом мощным пинком вытолкнул Мордана наружу, так что он просто перелетел через крыльцо и приземлился на четвереньки прямо в лужу. Двое детей, крутившихся неподалёку, весело захихикали, толстая тётка, снимавшая одежду с верёвки возле дома напротив, прыснула в ладонь. Мордан встал, вытер ладони о собственный чёрный кафтан.
– И шоб я тебя здеся больше не видал! Ещё раз появисси – уши отрежу! – проорал ему в спину рыжебородый. Но Мордан даже не обернулся. Он спокойно отвязал коня, и повёл его в поводу. Он шёл, сильно хромая на правую ногу, по единственной улице деревни, грязный и публично униженный. Шёл, не глядя ни на кого. Но слух, обострённый с помощью простого заклинания, прекрасно разбирал реплики зевак, пялившихся на него:
– Гляди, какой урод!
– Мало что урод, ещё и колченогий.
– Мурло-то какое располосованное. Разбойник поди.
На лице Мордана не отражалось ничего, но внутри… Он всё придумал ещё до того, как руки коснулись жирной грязи. Зря, ох, зря эти недоумки построили свои убогие лачуги рядом с древним курганом. Пробудившиеся от векового сна мертвецы-драугры ненавидят всё живое и не боятся человеческого оружия.
Вдруг на самом краю деревни ему попалось на глаза небольшое кладбище. Это было ещё удобнее: не нужно брести к кургану, не нужно искать и пробуждать драугров, потом вести их сюда. Всё будет ещё проще.
Первое подъятое кладбище далось Мордану намного легче, чем первое заклинание, которым он когда-то развёл костёр, хотя и заклинание было в сотню раз сложнее, и магической силы требовалось несопоставимо больше. Но наследие Стамонта и дар Владыки Тайн сделали его возможности совсем иными. Он сам теперь смутно представлял себе их границы.
Вставшие из своих могил мертвецы выглядели по-разному: отличались пол и возраст, степень разложения. Но всех их объединяло одно – лютая ненависть к живым, горевшая гнилостно-зелёным светом в глубине глазниц. Им даже не нужно было указывать цели. Они сами изнывали от жажды найти живого, наброситься на него и – рвать, рвать, рвать, руками и зубами. Мордан развернулся и пошёл обратно в Айварстед. Его жуткий отряд следовал за ним. Первыми почуяли недоброе и завыли собаки. Заголосили младенцы. Истошно закричала какая-то старуха, жившая на краю деревни и увидавшая, что надвигается. Следом за ней раздались другие вопли, женские, детские, мужские. Послышалось хлопанье дверей, визги ужаса, топот множества убегающих ног.
Мордан неторопливо шагал к таверне и, не дойдя пару десятков шагов, остановился и крикнул:
– Эй, ты, Ржавая Борода! Вот я вернулся: выходи, попробуй отрезать мне уши!
Но из таверны с распахнутой настежь дверью ему никто не ответил. Мордан посмотрел на неё особым зрением и увидел, что таверна пуста. Такими же покинутыми были все ближайшие дома. Щелчок пальцев, и языки пламени охватили таверну со всех сторон, взвившись до самой крыши. Он решил дойти до конца деревни, чтобы никто не вздумал отсидеться за запертыми дверями. Но неожиданно, пройдя мимо нескольких домов, Мордан увидел, что несколько крепких мужчин пытаются перегородить улицу с помощью кольев и рогатин, повыдернутых откуда-то. Среди храбрецов он разглядел и рыжебородого. Мордан сделал один указующий жест, и две дюжины подъятых мертвецов кинулись на тех, кто решил попробовать их остановить. Защитники Айварстеда попытались рубить подъятых топорами, отпихивать рогатинами, но это было не то оружие, которым можно легко одолеть нежить. Уже через минуту они всё побросали и кинулись удирать от Мордана и его слуг. Вдруг до его слуха донеслись два одновременных неприятных звука: детский плач и женский визг. Мордан огляделся и увидел, что возле одного из домов посреди огорода сидел и истошно ревел примерно годовалый малыш, а к нему от края деревни бежала, истошно вопя, какая-то женщина, скорее всего, мать. Их крики привлекли и внимание мертвецов, трое из которых повернули и двинулись к тому самому дому. Мать, уже почти добежавшая до оставленного в панике и спешке ребёнка, заметила их и в страхе остановилась. Мордан придержал мертвяков, словно дёрнув за невидимые поводки.
– Что встала, дура?! – гаркнул он на женщину. – Хватай сына и беги!
Она вздрогнула от его окрика, кинулась к ребёнку, подхватила на руки и побежала прочь, не оглядываясь, пока не скрылась в густой роще, примыкавшей к краю деревни.
Покинув перепуганную деревню, Мордан двигался дальше в сопровождении своей жуткой свиты. Она служила надёжной защитой от встречи с людьми, подобными гостеприимным обитателям Айварстеда. Да и с любыми другими людьми тоже. Но он совершенно не жалел об этом. И хотя он был надёжно защищён от человеческих взглядов, Мордан всё же стал прятать нижнюю часть лица под чёрным тонким платком. Голову его прикрывал чёрный капюшон.
Вороны нашли караван Дро'зарр-Дара в трёх дневных переходах от Айварстеда. Уже через два дня Мордан, оторвавшись на коне от своего отряда, догнал караван и в вечерних сумерках, спешившись, приблизился к стоянке каджитов. Они уже расположились на отдых, как всегда, поставив шатры, оставив неподалёку кибитки и отпустив лошадей пастись на ближний луг. От костра пахло чем-то сказочно вкусным.
Мордан шёл не скрываясь.
– Кто идёт сюда и чего желает? – услышал он голос Бажар-до. Ничего не отвечая, Мордан продолжал идти прямо на охранника каравана. Каджит сначала положил лапу на рукоять меча, но, когда это не остановило идущего, Бажар-до извлёк меч из ножен. В то же мгновение Мордан кинул в него парализующее заклятье, и воин упал на землю срубленным деревом. Мордан успел пройти ещё всего два шага, когда на него бросилась К’Хай-ла. Он был готов к этой атаке, он знал, что сделает в ответ, он заранее всё решил. Она метнула в него сразу две молнии, но обе врезались в невидимый защитный купол, окружавший Мордана, и бессильно стекли и рассеялись. После этого он убил К’Хай-лу: просто, без всяких внешних эффектов, заклинанием, которое исторгает душу из тела. Она упала, словно сломанная кукла, и по неестественно вывернутой шее было видно, что она мертва. К Мордану уже бежал сам Дро'зарр-Дар вместе со старшим сыном. Некромант вскинул одну руку в предупреждающем жесте и крикнул:
– Стойте!
Каджиты остановились, насторожённо выставив перед собой оружие. Мордан скинул капюшон, стянул с лица платок.
– Узнаёшь?
– Морд… Ан… – прошептал поражённый Дро'зарр-Дар.
Мордан краем глаза заметил, что Бажар-до начинает шевелиться, превозмогая паралич. Тогда он подъял К’Хай-лу и сказал ей, указывая на воина:
– Если он попытается на меня напасть, убей его, – потом указал на Дро'зарр-Дара и Джи’ала и добавил. – Если они попытаются напасть на меня, убей их. Ты поняла?
– Да, хозяин, – равнодушным, как у всех мертвецов, голосом ответила К’Хай-ла. В её лапах заискрились молнии, готовые в любой момент ударить в цель.
– Что хочет тёмный эльф? – настороженно спросил Дро'зарр-Дар.
– О, каджит научился разбираться в человечьих породах! – язвительно заметил Мордан. – С чего ты решил, что я чего-то хочу от вас?
– Морд’Ан до сих пор не убил каджитов. Значит, он чего-то хочет от них. Чего же?
– Справедливости! Морд’Ан желает справедливости.
– Какой? – спокойным голосом спросил Дро'зарр-Дар, но подёргивающийся кончик хвоста выдавал его страх. Дро'зарр-Дар глядел не отрываясь и не мигая в глаза Мордану, тогда как его сын с ужасом смотрел на подъятую К’Хай-лу.
– Будто бы ты не знаешь – какой, – усмехнулся Мордан. – Ты оболгал меня, ты отправил меня в тюрьму, ты украл моё имущество, лишил всего, что у меня было. А кстати, моя книга заклинаний ещё цела?
Мордану действительно захотелось опять подержать в руках книгу, с которой началось его знакомство с магическим искусством.
– Да. Джи’ал, принеси книгу! – сказал Дро'зарр-Дар, и сын исчез в одном из шатров и через минуту вернулся с книгой. Мордан сделал движение пальцами, книга выпорхнула из лап каджита и, перелетев по воздуху, приземлилась в его руки. Он раскрыл её наугад, перелистнул несколько страниц. Эти записи казались теперь такими детскими, такими наивными. Он бросил книгу под ноги, она вспыхнула зелёным огнём и очень быстро сгорела, оставив лишь кучку хрупкого пепла.
– Что я говорил? – сам себя спросил Мордан. – Ах, да! Ты лишил меня всего, что я имел. Думаю, будет справедливо, если я лишу тебя всего, что имеешь ты.
Он хлопнул в ладоши, и одновременно вспыхнули яростным пламенем все шатры и кибитки. Лошади, пасущиеся неподалёку, заржали в испуге, из самого большого шатра выскочила До’Райя вместе с котятами. Мордан пошёл к ним, но Дро'зарр-Дар шагнул, перекрывая ему дорогу, и выставил вперёд правую руку с кинжалом.
– Ты не сможешь меня убить, каджит, – тихо, почти ласково сказал Мордан. – Не бойся, я больше никого не трону.
Дро'зарр-Дар не стронулся с места, но Мордан просто обошёл его и подошёл к матери с котятами. До’Райя смотрела на него с отчаянной решимостью.
– Здравствуй, До’Райя, – сказал Мордан. – До сих пор вспоминаю твою стряпню, особенно настоящее эльсвейрское фондю.
Каджитка ничего не ответила, но он заметил, как сузились зрачки её жёлтых глаз. Мордан присел и оказался на одном уровне с рыжим котёнком.
– Привет, Рыжий. Помнишь меня?
Котёнок молча кивнул. Мордан сунул руку за пазуху, и услышал, как мать-кошка нервно втянула воздух. Он медленно, плавно достал из-за пазухи маленький клык и дёрнул, разрывая кожаный шнурок, на котором клык держался.
– Ты мне подарил когда-то. Возьми обратно, малыш. Удача мне больше не нужна.
Он отдал талисман Рыжему, встал, развернулся и пошёл прочь. За спиной у него пылали остатки каджитского каравана, громко ржали лошади, свет от пожара освещал пространство на большое расстояние. Мордан уже отошёл на пару десятков шагов, как вдруг остановился и развернулся.
– Да, чуть не забыл.
Он щёлкнул пальцами, и К’Хай-ла рассыпалась в прах.
Мордан шёл, чувствуя спиной испуганные взгляды каджитов, и размышлял. Справедливо ли он поступил? Вполне. Что будет с каджитами, оказавшимися в голом поле без всего? Даэдра их знает – что будет. Поголодают пару дней, пока добредут до ближайшего села. Выменяют еду на какие-нибудь цацки До’Райи. Кони у них ещё остались. Через год опять прекрасно будут торговать по всему Скайриму. Зачем о них вообще думать? Впереди его ждал Вайтран и встреча с другими старыми знакомыми.
Земли Вайтрана встретили Мордана недружелюбно. Все поселения, через которые он проходил со своим никогда не устающим и ни на что не жалующимся отрядом, были оставлены жителями. Ни одной живой души не попадалось ему на глаза. Как-то раз из любопытства он выехал на коне далеко вперёд, и тогда ему удалось встретить человека. Им оказался норд весьма преклонных лет, который тащил за собой тележку, нагруженную всяким скарбом. Мордан догнал его, поравнялся и поприветствовал.
– И тебе не хворать, добрый человек! Храни тебя Стендарр! – отвечал ему старик, продолжая идти не сбавляя шага.
– Куда путь держишь, уважаемый? – поинтересовался Мордан.
– Знамо куда – в Вайтран, в город, подальше отседова.
– Зачем в Вайтран-то? Да ещё и со всем добром?
– Так от Нехромансера спасаюся.
– От кого? – удивился Мордан.
– От колдуна злодейского, – пояснил старик. – Нехромансером его звать. Он на наши земли пришёл с цельной армией мертвяков. Неужто не слыхал?
– Нет. Я сам из Рифта еду.
– Ха! Так он же у вас в Рифте-то тоже был. Айварстед вот совсем разорил. Сказывают, ни одной живой души не оставил, ни баб, ни детей не пощадил.
– А может, бухвостят?
– Да не, про такое брехать не станут.
Мордан молча развернулся и поскакал в обратную сторону. К вечеру, на закате он увидел, что навстречу его «армии мертвяков» ярл Вайтрана выслал свою дружину. Лучи закатного солнца блестели зловеще-красным на шлемах, на наконечниках копий. Войско было довольно значительное. Оно грамотно расположилось в узком дефиле между крутым горным склоном и неглубокой, но стремительной речкой. Мечи и топоры воинов готовы были покрошить отряд мертвецов за считанные минуты, поскольку обладали, самое меньшее, пятикратным преимуществом в числе. Но у Мордана было другое преимущество.
Когда его отряд двинулся на войско ярла, Мордан сотворил заклинание, которое оказалось сокрушительнее любого оружия. Вместо двух дюжин безоружных мертвецов глаза воинов увидели сотни и сотни драугров в броне и с оружием, бегущих на них с жутким рёвом. А как только первая шеренга соприкоснулась с врагом, то каждый воин увидел, что его товарищи слева и справа пали, пронзённые, разрубленные, проткнутые ржавым, но грозным оружием, и что до его собственной гибели остаются считанные мгновения. Несколько секунд дружинники колебались, но всё же страх победил, и все разом побежали назад, даже боясь обернуться. Мордан выиграл свою первую битву, не пролив ни капли крови.
Он шёл на Вайтран. Именно туда вело его заклятие поиска.
– Заглянешь ко мне сегодня ночью? – тихо спросил он и сразу добавил. – Я хорошо заплачу.
Девушка игриво улыбнулась и шепнула:
– Может быть…
Мордан теперь совсем по-иному видел людей, и поэтому не сомневался в её решении. Для него совсем не стало сюрпризом, когда поздно вечером в дверь снятой им комнаты сначала тихо поскреблись, а потом девичья фигурка проскользнула внутрь, подошла на цыпочках к его кровати и задула свечу, стоявшую на столе рядом. Комната погрузилась в темноту, но нынешний Мордан видел во тьме лучше любого каджита. Он с удовольствием наблюдал, как служанка полностью освободилась от одежды и, сверкнув сливочно-аппетитными формами, юркнула к нему под одеяло. С нею было не так, как с Белкой. Дебелое пухлое тело оказалось податливым и мягким, она почти ничего не говорила, лишь хихикала и охала. Мордан ничего не чувствовал в душе, а лишь внимательно прислушивался к ощущениям собственного тела и в итоге счёл их приятными. Бретонка полностью заслужила свою награду.
Однако когда утром обнаружилась пропажа кошелька со всем золотом, прихваченным из сундуков Баркаана, Мордан был слегка удивлён такой проворностью и наглостью. Он не спеша собрал свои вещи, вышел из комнаты и направился к хозяйке таверны. На его претензии и обвинения хозяйка отвечала крайне грубо и дерзко, из чего Мордан сделал вывод, что она, конечно же, в доле со своей блудливой служанкой. С такими людьми бесполезно пытаться говорить по-хорошему, и Мордан пригрозил, что если ему не вернут кошелёк, он спалит этот клоповник дотла. Хозяйка лишь нагло усмехнулась ему в лицо, и Мордан уже собрался показать, что совсем не шутит, как вдруг ощутил прикосновение холодной стали к своему горлу.
– Не галди, серокожий! – прогудел ему в ухо грубый мужской голос, обдав запахом пивного перегара и чеснока. – Хоть пальцем пошевелишь без моего дозволения, башку снесу!
Рыжебородый норд в кирасе, сидевший у очага, умудрился незаметно подкрасться к Мордану со спины и приставить кинжал к горлу. Мордан признал, что нож у горла – это довольно сильный аргумент. Ни одно заклинание не действует мгновенно, поэтому разумнее было подчиниться норду. Тот довёл его, не убирая ножа, до входной двери, распахнул её ударом ноги, а потом мощным пинком вытолкнул Мордана наружу, так что он просто перелетел через крыльцо и приземлился на четвереньки прямо в лужу. Двое детей, крутившихся неподалёку, весело захихикали, толстая тётка, снимавшая одежду с верёвки возле дома напротив, прыснула в ладонь. Мордан встал, вытер ладони о собственный чёрный кафтан.
– И шоб я тебя здеся больше не видал! Ещё раз появисси – уши отрежу! – проорал ему в спину рыжебородый. Но Мордан даже не обернулся. Он спокойно отвязал коня, и повёл его в поводу. Он шёл, сильно хромая на правую ногу, по единственной улице деревни, грязный и публично униженный. Шёл, не глядя ни на кого. Но слух, обострённый с помощью простого заклинания, прекрасно разбирал реплики зевак, пялившихся на него:
– Гляди, какой урод!
– Мало что урод, ещё и колченогий.
– Мурло-то какое располосованное. Разбойник поди.
На лице Мордана не отражалось ничего, но внутри… Он всё придумал ещё до того, как руки коснулись жирной грязи. Зря, ох, зря эти недоумки построили свои убогие лачуги рядом с древним курганом. Пробудившиеся от векового сна мертвецы-драугры ненавидят всё живое и не боятся человеческого оружия.
Вдруг на самом краю деревни ему попалось на глаза небольшое кладбище. Это было ещё удобнее: не нужно брести к кургану, не нужно искать и пробуждать драугров, потом вести их сюда. Всё будет ещё проще.
Первое подъятое кладбище далось Мордану намного легче, чем первое заклинание, которым он когда-то развёл костёр, хотя и заклинание было в сотню раз сложнее, и магической силы требовалось несопоставимо больше. Но наследие Стамонта и дар Владыки Тайн сделали его возможности совсем иными. Он сам теперь смутно представлял себе их границы.
Вставшие из своих могил мертвецы выглядели по-разному: отличались пол и возраст, степень разложения. Но всех их объединяло одно – лютая ненависть к живым, горевшая гнилостно-зелёным светом в глубине глазниц. Им даже не нужно было указывать цели. Они сами изнывали от жажды найти живого, наброситься на него и – рвать, рвать, рвать, руками и зубами. Мордан развернулся и пошёл обратно в Айварстед. Его жуткий отряд следовал за ним. Первыми почуяли недоброе и завыли собаки. Заголосили младенцы. Истошно закричала какая-то старуха, жившая на краю деревни и увидавшая, что надвигается. Следом за ней раздались другие вопли, женские, детские, мужские. Послышалось хлопанье дверей, визги ужаса, топот множества убегающих ног.
Мордан неторопливо шагал к таверне и, не дойдя пару десятков шагов, остановился и крикнул:
– Эй, ты, Ржавая Борода! Вот я вернулся: выходи, попробуй отрезать мне уши!
Но из таверны с распахнутой настежь дверью ему никто не ответил. Мордан посмотрел на неё особым зрением и увидел, что таверна пуста. Такими же покинутыми были все ближайшие дома. Щелчок пальцев, и языки пламени охватили таверну со всех сторон, взвившись до самой крыши. Он решил дойти до конца деревни, чтобы никто не вздумал отсидеться за запертыми дверями. Но неожиданно, пройдя мимо нескольких домов, Мордан увидел, что несколько крепких мужчин пытаются перегородить улицу с помощью кольев и рогатин, повыдернутых откуда-то. Среди храбрецов он разглядел и рыжебородого. Мордан сделал один указующий жест, и две дюжины подъятых мертвецов кинулись на тех, кто решил попробовать их остановить. Защитники Айварстеда попытались рубить подъятых топорами, отпихивать рогатинами, но это было не то оружие, которым можно легко одолеть нежить. Уже через минуту они всё побросали и кинулись удирать от Мордана и его слуг. Вдруг до его слуха донеслись два одновременных неприятных звука: детский плач и женский визг. Мордан огляделся и увидел, что возле одного из домов посреди огорода сидел и истошно ревел примерно годовалый малыш, а к нему от края деревни бежала, истошно вопя, какая-то женщина, скорее всего, мать. Их крики привлекли и внимание мертвецов, трое из которых повернули и двинулись к тому самому дому. Мать, уже почти добежавшая до оставленного в панике и спешке ребёнка, заметила их и в страхе остановилась. Мордан придержал мертвяков, словно дёрнув за невидимые поводки.
– Что встала, дура?! – гаркнул он на женщину. – Хватай сына и беги!
Она вздрогнула от его окрика, кинулась к ребёнку, подхватила на руки и побежала прочь, не оглядываясь, пока не скрылась в густой роще, примыкавшей к краю деревни.
Покинув перепуганную деревню, Мордан двигался дальше в сопровождении своей жуткой свиты. Она служила надёжной защитой от встречи с людьми, подобными гостеприимным обитателям Айварстеда. Да и с любыми другими людьми тоже. Но он совершенно не жалел об этом. И хотя он был надёжно защищён от человеческих взглядов, Мордан всё же стал прятать нижнюю часть лица под чёрным тонким платком. Голову его прикрывал чёрный капюшон.
Вороны нашли караван Дро'зарр-Дара в трёх дневных переходах от Айварстеда. Уже через два дня Мордан, оторвавшись на коне от своего отряда, догнал караван и в вечерних сумерках, спешившись, приблизился к стоянке каджитов. Они уже расположились на отдых, как всегда, поставив шатры, оставив неподалёку кибитки и отпустив лошадей пастись на ближний луг. От костра пахло чем-то сказочно вкусным.
Мордан шёл не скрываясь.
– Кто идёт сюда и чего желает? – услышал он голос Бажар-до. Ничего не отвечая, Мордан продолжал идти прямо на охранника каравана. Каджит сначала положил лапу на рукоять меча, но, когда это не остановило идущего, Бажар-до извлёк меч из ножен. В то же мгновение Мордан кинул в него парализующее заклятье, и воин упал на землю срубленным деревом. Мордан успел пройти ещё всего два шага, когда на него бросилась К’Хай-ла. Он был готов к этой атаке, он знал, что сделает в ответ, он заранее всё решил. Она метнула в него сразу две молнии, но обе врезались в невидимый защитный купол, окружавший Мордана, и бессильно стекли и рассеялись. После этого он убил К’Хай-лу: просто, без всяких внешних эффектов, заклинанием, которое исторгает душу из тела. Она упала, словно сломанная кукла, и по неестественно вывернутой шее было видно, что она мертва. К Мордану уже бежал сам Дро'зарр-Дар вместе со старшим сыном. Некромант вскинул одну руку в предупреждающем жесте и крикнул:
– Стойте!
Каджиты остановились, насторожённо выставив перед собой оружие. Мордан скинул капюшон, стянул с лица платок.
– Узнаёшь?
– Морд… Ан… – прошептал поражённый Дро'зарр-Дар.
Мордан краем глаза заметил, что Бажар-до начинает шевелиться, превозмогая паралич. Тогда он подъял К’Хай-лу и сказал ей, указывая на воина:
– Если он попытается на меня напасть, убей его, – потом указал на Дро'зарр-Дара и Джи’ала и добавил. – Если они попытаются напасть на меня, убей их. Ты поняла?
– Да, хозяин, – равнодушным, как у всех мертвецов, голосом ответила К’Хай-ла. В её лапах заискрились молнии, готовые в любой момент ударить в цель.
– Что хочет тёмный эльф? – настороженно спросил Дро'зарр-Дар.
– О, каджит научился разбираться в человечьих породах! – язвительно заметил Мордан. – С чего ты решил, что я чего-то хочу от вас?
– Морд’Ан до сих пор не убил каджитов. Значит, он чего-то хочет от них. Чего же?
– Справедливости! Морд’Ан желает справедливости.
– Какой? – спокойным голосом спросил Дро'зарр-Дар, но подёргивающийся кончик хвоста выдавал его страх. Дро'зарр-Дар глядел не отрываясь и не мигая в глаза Мордану, тогда как его сын с ужасом смотрел на подъятую К’Хай-лу.
– Будто бы ты не знаешь – какой, – усмехнулся Мордан. – Ты оболгал меня, ты отправил меня в тюрьму, ты украл моё имущество, лишил всего, что у меня было. А кстати, моя книга заклинаний ещё цела?
Мордану действительно захотелось опять подержать в руках книгу, с которой началось его знакомство с магическим искусством.
– Да. Джи’ал, принеси книгу! – сказал Дро'зарр-Дар, и сын исчез в одном из шатров и через минуту вернулся с книгой. Мордан сделал движение пальцами, книга выпорхнула из лап каджита и, перелетев по воздуху, приземлилась в его руки. Он раскрыл её наугад, перелистнул несколько страниц. Эти записи казались теперь такими детскими, такими наивными. Он бросил книгу под ноги, она вспыхнула зелёным огнём и очень быстро сгорела, оставив лишь кучку хрупкого пепла.
– Что я говорил? – сам себя спросил Мордан. – Ах, да! Ты лишил меня всего, что я имел. Думаю, будет справедливо, если я лишу тебя всего, что имеешь ты.
Он хлопнул в ладоши, и одновременно вспыхнули яростным пламенем все шатры и кибитки. Лошади, пасущиеся неподалёку, заржали в испуге, из самого большого шатра выскочила До’Райя вместе с котятами. Мордан пошёл к ним, но Дро'зарр-Дар шагнул, перекрывая ему дорогу, и выставил вперёд правую руку с кинжалом.
– Ты не сможешь меня убить, каджит, – тихо, почти ласково сказал Мордан. – Не бойся, я больше никого не трону.
Дро'зарр-Дар не стронулся с места, но Мордан просто обошёл его и подошёл к матери с котятами. До’Райя смотрела на него с отчаянной решимостью.
– Здравствуй, До’Райя, – сказал Мордан. – До сих пор вспоминаю твою стряпню, особенно настоящее эльсвейрское фондю.
Каджитка ничего не ответила, но он заметил, как сузились зрачки её жёлтых глаз. Мордан присел и оказался на одном уровне с рыжим котёнком.
– Привет, Рыжий. Помнишь меня?
Котёнок молча кивнул. Мордан сунул руку за пазуху, и услышал, как мать-кошка нервно втянула воздух. Он медленно, плавно достал из-за пазухи маленький клык и дёрнул, разрывая кожаный шнурок, на котором клык держался.
– Ты мне подарил когда-то. Возьми обратно, малыш. Удача мне больше не нужна.
Он отдал талисман Рыжему, встал, развернулся и пошёл прочь. За спиной у него пылали остатки каджитского каравана, громко ржали лошади, свет от пожара освещал пространство на большое расстояние. Мордан уже отошёл на пару десятков шагов, как вдруг остановился и развернулся.
– Да, чуть не забыл.
Он щёлкнул пальцами, и К’Хай-ла рассыпалась в прах.
Мордан шёл, чувствуя спиной испуганные взгляды каджитов, и размышлял. Справедливо ли он поступил? Вполне. Что будет с каджитами, оказавшимися в голом поле без всего? Даэдра их знает – что будет. Поголодают пару дней, пока добредут до ближайшего села. Выменяют еду на какие-нибудь цацки До’Райи. Кони у них ещё остались. Через год опять прекрасно будут торговать по всему Скайриму. Зачем о них вообще думать? Впереди его ждал Вайтран и встреча с другими старыми знакомыми.
Земли Вайтрана встретили Мордана недружелюбно. Все поселения, через которые он проходил со своим никогда не устающим и ни на что не жалующимся отрядом, были оставлены жителями. Ни одной живой души не попадалось ему на глаза. Как-то раз из любопытства он выехал на коне далеко вперёд, и тогда ему удалось встретить человека. Им оказался норд весьма преклонных лет, который тащил за собой тележку, нагруженную всяким скарбом. Мордан догнал его, поравнялся и поприветствовал.
– И тебе не хворать, добрый человек! Храни тебя Стендарр! – отвечал ему старик, продолжая идти не сбавляя шага.
– Куда путь держишь, уважаемый? – поинтересовался Мордан.
– Знамо куда – в Вайтран, в город, подальше отседова.
– Зачем в Вайтран-то? Да ещё и со всем добром?
– Так от Нехромансера спасаюся.
– От кого? – удивился Мордан.
– От колдуна злодейского, – пояснил старик. – Нехромансером его звать. Он на наши земли пришёл с цельной армией мертвяков. Неужто не слыхал?
– Нет. Я сам из Рифта еду.
– Ха! Так он же у вас в Рифте-то тоже был. Айварстед вот совсем разорил. Сказывают, ни одной живой души не оставил, ни баб, ни детей не пощадил.
– А может, бухвостят?
– Да не, про такое брехать не станут.
Мордан молча развернулся и поскакал в обратную сторону. К вечеру, на закате он увидел, что навстречу его «армии мертвяков» ярл Вайтрана выслал свою дружину. Лучи закатного солнца блестели зловеще-красным на шлемах, на наконечниках копий. Войско было довольно значительное. Оно грамотно расположилось в узком дефиле между крутым горным склоном и неглубокой, но стремительной речкой. Мечи и топоры воинов готовы были покрошить отряд мертвецов за считанные минуты, поскольку обладали, самое меньшее, пятикратным преимуществом в числе. Но у Мордана было другое преимущество.
Когда его отряд двинулся на войско ярла, Мордан сотворил заклинание, которое оказалось сокрушительнее любого оружия. Вместо двух дюжин безоружных мертвецов глаза воинов увидели сотни и сотни драугров в броне и с оружием, бегущих на них с жутким рёвом. А как только первая шеренга соприкоснулась с врагом, то каждый воин увидел, что его товарищи слева и справа пали, пронзённые, разрубленные, проткнутые ржавым, но грозным оружием, и что до его собственной гибели остаются считанные мгновения. Несколько секунд дружинники колебались, но всё же страх победил, и все разом побежали назад, даже боясь обернуться. Мордан выиграл свою первую битву, не пролив ни капли крови.
Он шёл на Вайтран. Именно туда вело его заклятие поиска.
