пролог Дракон. Даверан Хондар даз Уэствард. Западный страж
Даверан Хондар даз Уэствард задумчиво смотрел куда-то вдаль сквозь наложницу. Девушка не была красива какой-то особенной красотой, она не могла сравниться в искусстве любви с лучшими красавицами его гарема. Но стоило ей взять в руки эрху и случалось волшебство. Эрху пело в её руках. Плакало, звало, грозило, смеялось. И сама девушка сияла какой-то неземной красотой, пока звучала музыка. Но не сегодня. Сегодня девушка водила смычком между струнами, но то, что рассказывало эрху, вызывало разочарование и скуку.
Вчера он написал музыку. Музыка была красива, звенела серебряными колокольчиками, переливалась изящными переходами. Но она не трогала. Возможно, Даверан был слишком стар и утратил способность к ярким эмоциям. Возможно, музыке чего-то не доставало.
Повинуясь взмаху крупной, но изящной кисти руки с унизанными перстнями пальцами, девушка прекратила играть, поклонилась и удалилась.
Даверан взглянул в окно, пора было переодеться к ужину, а он так и не решил, кого из красавиц пригласить разделить с ним сегодня трапезу и постель. Он позвонил в золотой колокольчик, и перед ним появилась девушка в ожидании приказаний.
– Платье к ужину и причеши меня.
Девушка поклонилась и через некоторое время вернулась с вечерним нарядом. Она надела на него тёмно-вишнёвый шелковый халат, запахивающийся спереди, и завязала концы медного цвета пояса так, чтобы они спускались спереди по бокам. По спине и плечам, по длинным, широким от локтя рукавам, напоминающим крылья птицы, вились и мерцали темно-рыжими искрами узоры, изображающие дракона. Она распустила и собрала косами его длинные волосы цвета тёмного шоколада, сплела из них одну большую косу и сделала из неё пучок на затылке, а затем сколола его палочкой с янтарными каплями.
– Иди, – отпустил её дракон.
Ещё один день, как одна капля воды на другую, похожий на те, что предшествовали ему, клонился к вечеру. Даверан давно перестал их считать. Боги прокляли его и его племя. Но магия источника Уэстварда никак не желала иссякнуть, обрекая его на бессмысленное бесконечное угасание.
Пронзительный высокий крик раздался за окном и в залу влетела крупная птица. Вишнёвое оперение отливало рыжим в свете закатного солнца. Оранжевый глаз горел злобой. Птица выгнула перья, замедляя полёт. Дракон поднял руку вверх, позволяя рукаву соскользнуть к локтю, а затем протянул её вперёд, на коже проступили тёмно-вишнёвые чешуйки с медным отливом. Птица спикировала на руку, растопырив крупные острые когти, переступила по ней мощными лапами в пышных штанах.
– Хон?
Птица повернула к нему голову, открыла хищный, загнутый вниз клюв и издала несколько пронзительных высоких звуков.
– Ты уверен?
Орёл опять пронзительно заклекотал.
– Позови Арийдана.
Орёл сорвался с руки и, издав ещё один резкий крик, вылетел в окно. Этот день не собирался оставаться безликим в их бесконечной череде. Но Даверан Хондар даз Уэствард не мог сказать, что его это радовало.
– Здравствуй, Даверан. Соскучился? – В трапезную вошёл высокий молодой мужчина с лёгкой, едва заметной улыбкой, в платье того же кроя, что и у Даверана. У него оно было белым, а узор, змеившийся по плечам и спине – серебристо-голубым. Внешне они походили один на другого, как могли быть похожи родные братья. Разве что, длинные волосы Арийдана, собранные в петлю на затылке и свободно спадающие на спину и плечи, были цвета свежевыпавшего снега, а глаза – светло-серыми.
– Ты опять запретил о себе доложить?
– Прости, терпеть не могу, как ты сидишь, ожидая меня с важным видом каменной статуи. Так и кажется, что ты тоже скоро в спячку впадёшь. И потом, моя матушка считала, что между друзьями не обязательно соблюдать все нормы этикета. Ты ведь мне друг?
– Я старше тебя, и это естественно, что мне не свойственны все эти твои порывы. И я тебе, конечно, друг, но этикет – это то, что отличает нас от дикарей и варваров.
– Боги, Даверан! На сколько там ты меня старше? На тридцать восемь лет, пять месяцев и четыре дня? Это же смешно. И если тебе так проще, считай меня варваром.
– И твоя причёска.
– Что с ней?
– Она неприлична.
– Она нравилась моей матушке, стало быть, неприличной она быть не может. Уверен, ты её потерпишь ещё две-три тысячи лет. Знаешь, я понимаю, почему ты меня позвал. Твои наложницы разбежались от твоего брюзжания и кроме меня больше никто не готов это выслушивать.
Даверан встал и прошёлся по зале.
– Не поэтому. Хон прилетел сегодня из Салатара. Он видел пожирателей.
Арийдан Хальд нахмурил брови.
– Завтра будет две тысячи лет и один год, как они последний раз появлялись в Хаддегарде.
– Благодарю, что напомнил.
– Он не мог ошибиться?
– Не думаю.
– Я проверю, как обстоят дела в Империи. И нам нужно разбудить остальных стражей.
– Я тоже завтра хочу сам посмотреть, что происходит в Нижних Землях. Стражи быстро всё равно не проснутся.
– Как скажешь.
– Ужин?
– Не откажусь. Ты будешь звать своих красоток? Мне рыженькую, Эспер, и эту твою новенькую.
– Маржан?
– Да, её. Кстати, давно хотел спросить, а почему ты никогда не берёшь змей? В Дишкерионе их, должно быть, не менее половины населения.
– Терпеть не могу змей, и вообще, что за дикость, вступать в интимные отношения с другой расой?
– Ну с людьми-то ты как-то вступаешь.
– Да, но в первой форме я тоже человек.
– Так и змея во второй форме тоже человек.
– Но я-то знаю, что она змея, и вообще, почему всегда тебе достаются мои наложницы, а не наоборот?
– Потому что ты никогда не вылезаешь со своего острова. Сколько раз я тебя приглашал. Знаешь, какие у меня есть прекрасные розы? Они умеют доставлять наслаждение. И я всегда готов ими с тобой поделиться.
– Кстати, а что твоя матушка говорила про наложниц?– съехидничал Западный страж. С Инджеборг Хаверон он был когда-то знаком, не могла она такого одобрять, но как-то ведь Северный страж держал гарем несмотря на это.
Кажется, Арийдан Хальд смотрел на него теперь с жалостью, как на слабоумного.
– Даверан, да пребудут с тобой боги, какие наложницы? Что она могла про них сказать, если у отца их никогда не было? – он бы и не подумал заводить гарем. Он её обожал и никто, кроме неё, ему не был нужен. А если бы он и решился нанести ей такое оскорбление, страшно представить, какой крик бы стоял на весь дворец и рыдания. Наложницы сами бы разбежались.
– Ладно, я понял, – проворчал Даверан, – он позвонил в колокольчик и распорядился подавать ужин и пригласить наложниц. Слуги начали носить блюда на стол, вскоре в трапезную вошли три девушки.
Увидев Арийдана, они заулыбались. Даверан Хондар даз Уэствард недовольно нахмурился. И что они все в нём находят? Задался вопросом западный страж.
Часть I. Империя.
Глава I. Проводы Талли. Замок Шелл
— Хельвиг, дорогая!
Хельвиг вздрогнула. Дело плохо, раз уж леди Амалия взяла такой воркующе — заботливый тон, это не просто плохо. Это очень плохо. Как вообще её отца угораздило взять за себя эту змею? Она бы с радостью предложила той не называть её «дорогой», но ведь леди так себя не ведут. Это недостойно.
— Да, мадам? — Хельвиг опустила взгляд.
Леди-змея поймала её в обнимку с пледом в цветочек, книжкой о зельях и корзинкой с пирожками на выходе в парк. Не повезло. Она так надеялась исчезнуть из замка до вечера. Теперь на её пути из сводящего с ума хаоса стояла леди.
— Не думай, что я тебе не желаю добра…
Хельвиг всегда завидовала артистизму леди. Вот как это у неё выходило? Серые, обычно тускло-ледяные глаза, сейчас прямо излучали улыбку и свет, золотистые, слегка небрежные локоны добавляли изящества образу — хоть садись и картину пиши.
Леди Амалия Aс’Шелл нежно улыбнулась и, приобняв её за плечи, вкрадчиво продолжила:
—...я понимаю, как тебе не терпится покинуть дом, завести друзей, получить образование, — все юные леди этого хотят. Уж мне ли, как матери, этого не знать, Талли, бедняжка, с утра ни себе ни другим места не находит. А с её отъездом тебе станет совсем одиноко.
Ну, как Талли не находит никому места, она уже заметила. А леди, похоже, просто желает указать Хельвиг на её место. Это ведь ненадолго?
— Мадам, я не в обиде, я знаю, что не могу надеяться на обучение в Эштолльской Академии. Магии отца, я, увы, не унаследовала, да и к тому же я бастард.
— Ну что ты дорогая, — всплеснула руками леди. - Не надо ставить на себе крест! Я уже обо всём договорилась, есть очень достойное место, которое с радостью тебя примет.
«Боги хаддегардские! Только не в монастырь!» — Хельвиг передёрнулась, вспомнив лица отшельниц с болотных остров, где они с её младшей сестрой, Талли, провели две недели в прошлом году по странной прихоти леди Амалии. А комары! Даже её любовь к природе имела границы. Она варила зелья от гнуса на костре, поскольку на кухню благородных леди отшельницы не пускали. А ещё острова располагались милях в пятистах к северу. Там было холодно, и местами снег не таял даже летом… Голос леди заставил её вынырнуть из невесёлых мыслей.
— Не грусти, дорогая. Сегодня мы проводим Талли, а завтра прибудет их законный представитель, и ты обо всём узнаешь, пусть это будет сюрприз.
Кажется, боги услышали? Монастырь не стал бы слать представителя — много чести. Только что же леди задумала?
— Благодарю, мадам, — ответила она и с тоской посмотрела на такой близкий, но недоступный парк. Где-то позади раздался возмущённый вопль и грохот. Если она сейчас отсюда не выйдет, то сойдёт с ума от этих криков и беготни. Может, упасть в обморок? Кричать для леди непозволительно, а вот в обморок леди может падать сколько угодно. Это может помочь.
— Не стоит, кто ещё позаботится о тебе после смерти моего дорогого супруга? Он дал тебе жизнь, наше имя и это мой долг, Хельвиг. И не забудь собраться, дорогая.
— Да, мадам.
Удостоив её напоследок царственным кивком, леди Амалия Aс’Шелл удалилась в сторону, противоположную эпицентру криков и сборов. Хельвиг вышла на крыльцо, захлопнула дверь и села на ступени.
Прогулка, впрочем, не задалась. Утренняя безмятежность испарилась без следа. Может ли она отказаться? Вряд ли раз леди уже всё решила и за ней выслали представителя. Может, стоило бы сбежать ещё до наступления завтра? Нет уж. Что она, дитя неразумное? Сначала надо выяснить, что приготовила ей леди Aс’Шелл.
Погода стремительно портилась, налетел ветер и первые крупные капли дождя погнали её обратно в замок.
Семейный обед обещал быть временным затишьем посреди сборов, но, едва ступив в трапезную, Хельвиг усомнилась в разумности своего решения прийти сюда. Талли что-то не поделила с их младшим братом, Вельмаром.
— Вельмар! Отдай сейчас же! — раскрасневшаяся Талли пыталась поймать мелкого и шустрого Вельмара. Тётушки, Селена и Ферейя, сестры бывшего главы семейства, её отца, Ксандера Ас’Шелла, выражали неодобрение молча, поджав губы, и напоминали пару нахохленных рыжих сов. Старший сын леди, Эштон, сероглазый девятнадцатилетний блондин, явно симпатизировал Вельмару и краснел от с трудом сдерживаемого смеха. Оба брата, хоть и от разных отцов, были изумительно похожи и внешне и характером.
Хельвиг едва успела отпрянуть назад, зря она всё-таки пришла: новый гувернёр Вельмара, Викертс, длинноногий и нескладный, попытался ухватить своего подопечного за шиворот, но запнулся и упал, едва не сбив с ног и её и Талли.
Она отошла от Викертса и вздохнула. Конечно, подрастающему главе рода требовался кто-то, кто хоть отчасти заменил бы ему отца. И был бы примером для подражания в их женском царстве. Но чему он научится у этого гувернёра?
— Прекратите и сядьте! Викертс, ваша обязанность воспитывать и подавать правильный пример, вы ведёте себя неподобающе! — вошедшая в трапезную леди-змея явно разделяла мнение Хельвиг. Вмешательство леди Амалии принесло тишину.
— Прошу простить моё недостойное поведение, леди Aс’Шелл, — промямлил гувернёр, поднялся и сел рядом с приведённым к порядку Вельмаром.
Хельвиг на всякий случай уселась подальше от Талли.
— Вельмар, что ты взял у сестры? — продолжила леди.
— Мама, он отрезал у меня прядь волос! — долго молчать Талли не умела.
— Боги хаддегардские! Что за безобразные шутки? Вельмар?
Семилетний наследник рода посопел и неохотно выдал:
— Но это не для шутки, это для эксперимента.
— Милый мой, а что за эксперимент? — вкрадчиво поинтересовалась леди.
— Магический, мне нужен волос мага огня, я буду делать артефакт.
И в какой-то нехорошей тишине, повисшей в трапезной, юное дарование добавило:
— Но одного волоса не хватит, сразу, может, и не выйдет.
Она не верила своим ушам. Это в их-то доме, где после смерти отца слово «магия» хуже чумного мора и Чёрной зимы, вместе взятых? Хельвиг переглянулась с Эштоном, и они с уважением посмотрели на младшенького.
— Мама! — завизжала Талли. — Мама, забери, у него мои волосы! Ах, ты, мелкий гад! — Талли вскочила.
— Прекратите немедленно! Талли, где твои манеры? Всегда помни о том, что ты леди. Ты ведёшь себя недостойно!
У леди Амалии явно сдали нервы и лицо пошло пятнами.
— Вельмар, это переходит все границы! Сейчас же подай мне все срезанные у Талли волосы. Стыдись! Ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать, как это опасно, практиковать магию, не имея знаний.
— Но мама! Я уже большой и я только...
— Даже не вздумай спорить, мало было смерти вашего отца?
На этом инцидент себя исчерпал. Вельмар понуро вздохнул и уступил в неравной борьбе. Талли получила назад свой локон. Хоть бы она уже поскорей уехала!
Не видать бы им этой академии, но приказ прапрадеда нынешнего императора об обязательном обучении всех одарённых потомков родов древней крови, что отображались в Хаддегардской Книге первого сословия, не оставил мадам выбора. Как прямой отказ, так и уклонение приравнивались к бунту против власти и карали за это не только главу рода, но и всех до последнего, входящего в род. Эштон, сын леди Амалии от первого брака, не был Aс’Шеллом, но его дара и родового имени было достаточно, чтобы получить место адепта. А неотвратимость обучения Талли склонила леди к тому, чтобы отправить туда сначала Эштона.
Извинившись, Хельвиг получила от леди дозволение уйти пораньше, чтобы собраться. Голова раскалывалась. Даже дымчатый кухонный кот, которого мало что могло вывести из состояния царственной лени, коей он имел обыкновение предаваться в послеобеденное время на подоконнике, сбежал в её комнату. Пушистый брат по несчастью забрался ей на плечо и запускал коготки в волосы — боль отступала. «Ты моё спасение, Хаш», — мысленно поблагодарила она его. Кот затарахтел громче, будто услышал.
Дождь закончился, Эштон и Талли погрузились в экипаж, Вельмар сопел и явно не желал присутствовать на проводах. Леди отдала последние распоряжения кучеру, Хельвиг кивнула в ответ на улыбку Эштона, обменялась прохладными прощальными словами с Талли. Всё-таки это случилось. Они уехали.
Ночью она долго не могла заснуть. Нет, раньше она, со своим сомнительным происхождением — бастард от неизвестной матери, — отец так никому и не сказал о ней ни слова, и внешностью, — незаметная и неяркая, никогда не завидовала Талли. Ей достались пышные пепельного окраса косы, и обычные серые глаза. Талли унаследовала огненно-рыжие кудри отца и его же глаза, яркие и голубые.
