Пролог
Захлебываясь страхом, он еле сдерживал сбивчивое дыхание. Как можно тише старался глотать воздух, холодный и горький. В горле першило, из-за запекшейся крови, дышать носом получалось через раз.
Бежать дальше не было ни сил, ни смысла. Голоса неслись отовсюду. Писк раций, шорох листьев, треск случайной ветки под протекторной подошвой... ближе. Ещё ближе. Парень замер, прижимаясь спиной к стволу дерева и, задрал голову. Там в небе, в сплетениях черных веток желтело бледное пятно луны. Сглотнув подступивший к горлу ком, он стал ждать.
Тяжелая пятерня легла на плечо, и чья-то сильная рука выволокла его в круг света, бросив на землю.
— Шустрый... черт.
Голос, прошедший через модуляторы в шлеме не был похож ни на мужской, ни на женский. Механический, низкий трескучий.
Яркий свет болезненно полоснул по глазам. Парень поднялся на четвереньки, опираясь на руки и уперся взглядом в пару форменных черных сапог.
На вид ему не больше семнадцати. Среднего роста, худой, не до конца еще сформировавшийся — больше подросток, нежели взрослый мужчина. Выступающие скулы, острый подбородок, широко распахнутые глаза, цвет которых в темноте невозможно было определить, ровно, как и цвет сбившихся клочьями грязных волос.
— На колени.
Теперь явно было слышно, что говорил мужчина, вероятно, он снял шлем. Интуитивно обернувшись в сторону говорившего, мальчишка тут же получил пинок под дых такой силы, что рухнул на локти, уткнувшись лбом в траву. Хрипя, постарался втянуть ртом воздух, но тот застревал где-то на полпути к легким. Перед глазами все вспыхнуло белым и поплыло. Его затошнило. Звуки слились в один, тугой низкий, давящий на уши. Кто-то вздернул его кверху за ворот куртки и, подцепив за подбородок, заставил поднять голову.
— Любопытный? — тот самый голос раздался в паре дюймов от лица, горячим дыханием обожгло разбитые щеки и губы.
Расфокусированным взглядом парень смотрел на присевшего около него на корточки мужчину лет сорока с хвостиком. Широкоплечий, крепкий, с квадратным лицом, на котором добрую часть занимал большой довольно лоб. Маленькие глубоко посаженные глаза смотрели пронзительно и хищно, тонкие губы застыли в легкой ухмылки. Одет он был в серую форменную броню, как и двое других, что стояли чуть поодаль, держа наготове оружие.
— Кто вы? — хрипло выдохнул мальчишка и закашлял.
Говорить было трудно, как и дышать.
— Любопытный, — усмехнулся мужчина, отвечая на свой же вопрос. — Руки убрал за голову, — и поднявшись, буркнул с досадой. — Я надеялся, будет девчонка... этот мне без надобности.
— Надо же, какой привереда, — насмешливо гукнуло из шлема стоящего рядом, — был бы Маркус...
— Маркус — психопат, — взглянул на товарища первый и, натянув шлем, щелкнул застежкой, — ему все равно кого убивать — главное процесс, — голос снова стал неестественно глухим и трескучим. — Иногда мне кажется, он и нас непрочь вспороть и вывернуть на изнанку... Так что тебе, малой, можно сказать, повезло.
Раздался хохот больше похожий на бульканье. Парень вздрогнул, шумно сглотнув, и, пошатываясь поднял руки, убирая за голову.
— Я возьму, — пробасил третий, державший все это время его на прицеле. — Номер? — склонив голову набок в ожидании ответа, он уставился на жертву черной полоской визора.
— Вы меня убьете?
— Не важно, — скрипнул голос над его головой и снова повторил, — Номер?
— Я... я не помню.
— Руку, — подойдя, незнакомец ухватил его за руку, выворачивая запястье и, задрав рукав куртки, оттер грязь перчаткой. — Номер семь, — констатировал голос и, обращаясь к скучающему невдалеке товарищу, добавил, — Хаг, запиши на меня. Семерка.
— Ладно, — махнул рукой тот, — заканчивай с ним, и погнали.
— Угу, — согласился второй приятель, — если Маркус с бандой раньше нас притянутся, опять пожрут все запасы.
— Тебе лишь бы пожрать.
— Ну да, а что? Естественные человеческие потребности.
— Еще бы. Хоть что-то в тебе должно быть человеческое.
— Да заткнись ты, Хаг. Тоже мне моралист.
— Так езжайте. Без вас доберусь, — явно не желая слушать перепалку приятелей, пожал плечами третий.
— Хернёй не страдай. Договорились же, пока в меньшинстве, держимся вместе.
— Детский сад, — цокнуло в шлеме третьего.
Улучив момент, пока троица выясняла отношения, пленник в долю секунды оказался на ногах и рванул в темноту. То ли второе дыхание открылось, то ли жить захотелось особенно сильно, но боль и усталость отошли на второй план.
Он опять бежал. Задыхаясь, петляя между деревьями, падая, кубарем скатываясь по оврагам. Поднимался и снова бежал. Плевать, что лицо и руки в кровь разодрали ветки, что колени и локти разбиты, а брюки и куртка стали липкими и тяжелыми от грязи и крови. Зато он все еще был жив. Быть может, это была его последняя возможность или последние минуты. Об этом не думалось. Не думалось ни о чем. Просто бежать.
Деревья плясали по сторонам черными молчаливыми свидетелями провожая погоню. Кусты цеплялись за штанины, ботинки скользили по мокрой от росы траве. Силы были на исходе, когда вдруг в лицо пахнуло сыростью и холодом. Резко затормозив, парень не удержался и рухнул на землю. Только сейчас, поднявшись и пошатываясь, мальчишка понял, что усталость берет свое. Хрипя в попытках продышаться, он вгляделся в темноту перед собой. Дальше не было уже ни черных силуэтов деревьев, ни скрюченных кустов. Только пустота и шум воды где-то внизу под обрывом.
Позади раздался треск и чем-то горячим полоснуло по щеке, оставляя обжигающий след. Он обернулся. Желтые пятна фонарей с каждой секундой становились все ближе и больше.
Далеко ли до воды, глубоко ли — думать было некогда. В любом случае он все равно не жилец. Отойдя на несколько метров от обрыва, парень обернулся, улыбаясь то ли от безысходности, то ли от помутнения рассудка и, разбежавшись, прыгнул вниз.
Одежда смягчила удар, но мгновенно отяжелев, потянула на дно. Загудело в голове, в висках застучало.
Не желая отпускать добычу, вода забиралась в уши, нос и рот, давила на грудь, пытаясь выбить из легких и без того скудные запасы воздуха. От холода сводило ноги, руки не слушались. Сознание заволакивала густая мутная пелена — стирались лица и образы, чувства и ощущения уже не были такими яркими.
Странные образы сквозь туман возникали в голове, не давая окончательно провалится в бездну.
Девочка. Маленькая, бледная. Солнце купается в её волосах. Они такие рыжие, что их видно издали. Платье и белые руки с ногами почти сливаются с пастельно-голубым небом на горизонте, а волосы ярким пятном словно плывут над пристанью сами по себе. Вот они вспорхнули над перекладиной ограждения, и если присмотреться, можно разглядеть взобравшуюся на перила девочку. Она машет руками, желая обратить на себя чье-то внимание, а в следующий момент, не удержавшись, падает в воду. Брызги и неловкие шлепки детскими ладошками. Ее и не разглядеть, если бы не копна ярко-рыжих волос звездой растянувшаяся на черной поверхности воды.
Откуда это в его голове?
Он открывает глаза и в черноте напротив видит ее детское белое лицо. Совсем рядом. Протягивает руки. Без него она не справится...
Надо же, а он неплохо плавает...
***
Три черных силуэта молча стояли над оврагом.
— Вот сука! — не выдержал один и выпустил очередь в черноту реки.
— Не трать патроны, Грэг. — шлем второго блеснул в свете луны, — пригодятся, когда найдем его.
— Или не найдем, — третий посмотрел вниз. Гребешки волн набегали на каменистый берег, разбивались брызгами и набегали снова. — Покойся с миром, семерка. Запишу на тебя, Аглая.
Глава 1
Солнце медленно ползло с востока к зениту. Молодые лучи шныряли по берегу, скользили по речной глади, мелькая тут и там пёстрыми бликами; копошились в листве, ласково укутывая теплом каждый листочек, каждую травинку.
Прикрыв лицо рукой, он глубоко вдохнул. Воздух приятным теплом наполнил легкие, щекоча горло. Парень закашлялся и проснулся. Открыв глаза и прищурившись, он приподнялся на локтях, совершенно обессилевший, несмотря на сон и совершенно потерянный. Силясь вспомнить, как он тут оказался, мальчишка огляделся.
Перед ним, насколько хватало глаз, в обе стороны тянулась синяя лента реки. Гладкая, точно шёлковая, трепещущая под легкими порывами ветра.
Небольшой притопленный участок, усеянный галькой и тиной, до которого ему удалось добраться, можно было назвать везением. В основном же берег тут был крутой, глинистый с белыми прожилками известняка. Кое-где по скошенному склону торчали коряжлевые корни деревьев.
Другая сторона реки, напротив, была гладкой и ровной с серыми островками пляжей за которыми начинался лес. Кое-где поверх зеленых зубцов елей вперемешку с кудрявыми дубовыми макушками виднелись линии электропередач, тянулись провода. Возможно там проходила дорога или ветка железнодорожных путей.
Сколько он тут? Неделю? Две? Больше...Три, быть может. Первое время, он ориентировался по суткам, но вскоре сбился со счета. Вспоминая события прошедшего дня, парень поморщился и придерживаясь за голову поднялся на ноги. Одежда успела высохнуть наполовину, но куртка со спины была еще влажная, а ботинки сырые. Его слегка повело в сторону, спросонья и от голода закружилась голова. Удержав равновесие шагом в сторону, парень проморгался и окинув взглядом местность, оценил обстановку. После чего стянул стесняющую движения куртку и, подойдя к воде, опустился на корточки. Зачерпнув пригоршню воды, он жадно выпил ее в пару глотков и зачерпнул еще. Напившись, умыл лицо, задерживая холодные ладони на горящих в ссадинах щеках, разбитом носе. Оттер запекшуюся кровь с подбородка и над верхней губой.
Нужно было двигаться дальше. Только вот знать бы куда... Он вздохнул. Память так не вовремя выкидывала странные шутки. Вспомни он хотя бы немного больше, многое встало бы на свои места. Было бы понятно, где хорошие, где плохие, кто и за что его преследует. Возможно ли вообще что-либо изменить, или вся эта беготня лишь только оттягивает очевидный и единственно верный конец.
Но он не помнил. Поэтому, подчиняясь инстинкту самосохранения, продолжал бежать. Не останавливаясь. Бежать от неизвестности в никуда.
Завязав куртку на поясе, парень поднялся вверх по откосу и, не желая маячить живой мишенью на открытой местности, поспешил в сторону леса.
Через изрытое кротами поле, по пояс в траве, то и дело спотыкаясь о муравьиные кочки он, наконец, добрался до первых редких деревьев.
Чем дальше он уходил вглубь леса, тем спокойней становилось на душе. Воспоминания о вчерашнем вечере постепенно притуплялось, отпускало чувство тревоги, уступая место мыслям о более насущном. Сейчас только он осознал, что голоден и, заметив в траве красные капельки дикой земляники, опустился на колени. Ягоды были маленькие, с ноготь и не все спелые. Но его это мало занимало. Сгребая в ладонь красные сладкие горошины вперемешку с зелеными, парень быстро обобрал полянку, и уже было собирался продолжить путь в поисках временного укрытия и более существенной еды, когда увидел в траве неподалеку серый куль, напоминающий издали то ли куртку, то ли сумку с накладными карманами.
На секунду перехватило дыхание, по спине вдоль лопаток пробежали мурашки. Чувство самосохранения заставило его замереть и прислушаться. Предыдущая подобная находка оказалась приманкой в ловко устроенной ловушке. Тогда он впервые столкнулся с жестокостью этого мира, о котором он ничего не помнил.
Любопытство, однако, взяло своё и, затравленно озираясь, шаг за шагом парень подобрался к брошенной вещице. Вблизи это оказался средних размеров рюкзак с накладными карманами. Бросил ли его хозяин впопыхах спасаясь бегством или попросту забыл на месте ночлега, оставалось загадкой. Быть может, он и вовсе до сих пор где-то рядом?
Мальчишка покрутил головой в поисках возможного владельца и негромко позвал:
— Эй... тут кто-нибудь есть?
Легкий шелест листвы в ответ, где-то над головой вспорхнула с насиженного места небольшая птичка.
Закусив губу, парень задумался. Быть может тот, кто оставил здесь свои вещи, отошёл за дровами или в поисках пищи?
Еще раз, внимательнее осмотрев местность, он заметил, что трава кое-где была сильно примята. Будто кто-то топтался на месте. Возможно не один.
От этих мыслей стало не по себе. Тревога горьким комом засела в горле, холодком пробежала вдоль позвоночника, засела в груди, заставляя бешено стучать сердце.
Он шумно сглотнул, но неприятное чувство горечи в горле никуда не делось. Заколотило в висках, ладони стали влажными и холодными. Оглядевшись, пацан поднял с земли палку, крепко сжав ее в худых длинных пальцах и осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, шагнул туда, где узкой дорожкой стелилась вытоптанная трава. Примятые стебли тянулись по земле в одном направлении, точно по ней не так давно что-то волокли. Или кого-то...
Страшная догадка между тем еще больше распыляла любопытство. Сделав пару шагов, парень замер. Тут уже вытоптана была целая полянка, словно несколько пар ног ходили по ней кругами.
Замерев, он осмотрелся, пристально вглядываясь сквозь листву. Бросить бы все и бежать, но вопреки здравому смыслу парень продолжал заворожённо пялится по сторонам. Шаг, еще один. Еще шаг. Под ногами что-то хлюпнуло, потянулся за подошвой ботинка прилипший опад. Опустив глаза, мальчишка дернулся, отступая назад.
Земля в том месте была сырая, а стебли травы багрово-черными. С десяток жирных зеленых мух поднялись в воздух. Одна из них нагло уселась на его исцарапанную руку, подползла к подсохшей ранке, словно в предвкушении потирая задние лапки. Парень брезгливо дернул рукой и, предчувствуя неладное, поднял голову.
От увиденного сделалось нехорошо. Вверху в нескольких метрах над землей висел мёртвый человек. Закоченелое его тело со связанными за спиной руками и надетым на голову мешком болталось в перекинутой через ветку петле.
Пацана повело. Ноги, словно потеряв опору, подогнулись, и он грохнулся в траву. Земля плавно покачивалась. Кружа, плыли кусты и деревья. Труп, весь черный, в запекшейся крови тоже покачивался и казалось, будто бы кивал скрытой под серой плащевиной головой.
Отвернувшись, парень попробовал собраться. В груди стало горячо и тесно. Спазмом свело желудок, неприятно защекотало в носу, и тут же его вырвало. Из глаз непроизвольно брызнули слезы.
Кем был этот человек парень не знал, зато догадывался, кто сотворил с ним такое. Рвано дыша, пытаясь заглотнуть как можно больше воздуха, парень поднялся и на ватных ногах поплелся прочь. У брошенного рюкзака он остановился, присел на корточки, раздумывая. От мысли присвоить барахло мертвеца стало мерзко. Но времени размышлять о морали не было, и парень принялся разбирать содержимое случайного трофея. Достав из бокового кармана рюкзака флягу, он скрутил пробку. Резкий запах ударил в нос, пацан поморщился и отложил фляжку.
Краем уха уловив хруст ветки, он оставил занятие и насторожился. Черная тень мелькнула за кустами. Сквозь шелест листвы послышались легкие удаляющиеся прочь шаги. Кто бы то ни был, он явно не хотел, чтоб его обнаружили.
Наскоро покидав содержимое рюкзака обратно, мальчишка закинул его за плечи и поспешил следом за мелькающей средь кустов тенью. Сперва он просто шёл, стараясь не упускать незнакомца из виду. Потом шаг пришлось ускорить, а вскоре вовсе перейти на бег.
