Я попыталась приложить ладонь ко лбу подруги. У нее определенно жар, раз она несет такой бред. Но Кассия твердо отвела мою руку.
– Ну что, ан Делан? Пари?
В фиалковых глазах Линды вспыхнул огонек.
– Условия?
Кассия подумала пару мгновений.
– Желание. Любое, не угрожающее жизни и здоровью проигравшей, а также окружающих.
Линда молчала дольше. Сузила глаза, нахмурилась, повертела в пальцах нож. Солнечный луч блеснул на остром лезвии, рассыпался пятнами-зайчиками по столу.
– А также чести и достоинству, – добавила она, наконец.
Кассия насмешливо хмыкнула.
– О чем ты, ан Делан? Откуда мне знать, что ты воспримешь как угрозу своему достоинству? Ну уж нет, такие детские пари заключать не будем.
Я перевела дух, обрадовавшись, что глупая сделка, кажется, отменяется. Вот только радость моя была преждевременной.
– Ты придумаешь желание, из-за которого меня вышибут из Академии, – обвиняющим тоном заявила Линда. – Оскорбить кого-нибудь из профессоров, например. Нарушить устав.
Моя подруга фыркнула.
– Хорошо, если тебя это так беспокоит, то включим еще один пункт. Желание не должно спровоцировать исключение из Академии – так устроит?
Линда подумала еще немного.
– Да, так подойдет. И на что спорим?
Касс выдержала эффектную паузу.
– На то… на то… на то, что Димас ан Сонгрен еще до каникул предложит Виолетте Рейн стать его девушкой.
Я ущипнула зарвавшуюся подругу за бок, но она даже не скривилась. Тео дернул себя за короткую соломенную прядку, закрывавшую лоб, и громко осведомился:
– Ты не перегрелась, Касс? По-моему, тебе нужно в лазарет.
– Не мешай, – отмахнулась Кассия. – Ну что, ан Делан, принимаешь?
За столом воцарилось молчание. Студенты перестали смеяться, переговариваться и даже жевать. Все взгляды устремились на спорщиц.
– Принимаю, – ответила Линда. – Кто засвидетельствует?
И не успела я ахнуть, как мерцающая призрачная веревка обвилась вокруг ее запястья. Они с Касс протянули друг другу ладони прямо над моей тарелкой. Веревка накрепко связала их.
– Ви, засвидетельствуй.
Я скрестила руки на груди.
– И не подумаю.
– Тогда я.
Со своего места поднялась тоненькая невысокая брюнеточка-младшекурсница. Темные глаза ее горели любопытством, на губах играла улыбка. Миг – и узы, связывавшие спорщиц, повинуясь ее движению, растаяли дымкой в воздухе.
– Пари заключено! – торжественно возвестила брюнетка.
Я застонала. Вслух. Лейв выругался сквозь зубы, что-то неразборчиво прошипел Тео. Кассия довольно ухмылялась.
***
– И что это было? – рассерженной змеей прошипела я.
– Солнечный удар, – тут же предположил Теодор. – Или отложенное действие боевого, повлиявшего на мозг. Хотя… в свете последних событий я в наличии этого самого мозга сильно сомневаюсь.
Кассия отвесила ему легкий подзатыльник.
– А что? – осведомилась беззаботно она. – Нельзя уже развлечься? Вы же видели, какое лицо стало у этой стервозы. И это еще что! Вот посмотрите, до каникул мы веселыми зрелищами обеспечены. Ан Делан примется наседкой бегать вокруг ан Сонгрена и хлопать над ним крыльями, чтобы, не дай демиурги, он ни на шаг не приблизился к Ви.
– А потом ты продуешь пари, – радостно напомнил ей Лейв, – и придется расплачиваться. Что, уже не так забавно?
Но подруга только отмахнулась.
– Ай, да что она способна придумать! У нее же фантазия отсутствует напрочь! Ну, заставит меня прокукарекать три раза или спеть похабную песенку за обедом. Подумаешь, ерунда какая!
Вот здесь мне пришлось с Касс согласиться. Линда ан Делан вряд ли способна самостоятельно придумать по-настоящему коварное задание. Ключевое слово – самостоятельно. А если она попросит помощи? Но это проблемы Касс, добровольно ввязавшейся в дурацкое пари, причем далеко не самые скорые проблемы. А вот мои поджидали меня за углом. В самом буквальном смысле. Потому что, завернув за угол, наша компания столкнулась с Димасом ан Сонгреном. И таким злым мне его не доводилось видеть никогда прежде. Даже вырванные мною у лучшего студента Академии победы не повергали того в столь яростное состояние. Сейчас скулы его слегка порозовели, губы сжались в узкую полоску, а глаза пылали гневом.
– А-а, Ре-е-ейн, – протянул он недобро. – Моя драгоценная невеста, верно?
Касс, Тео и Лейв разом умолкли и словно сделались ниже ростом, а я в панике отступила назад. Кто-то уже доложил ан Сонгрену о глупом споре двух идиоток, и услышанное вывело его из себя.
– Ты не так все по… – пискнула я и сама поразилась тому, как непривычно робко прозвучал мой голос.
– Да ну? – перебил он меня. – Неужели?
Кассия храбро выдвинулась вперед.
– Она не при делах, ан Сонгрен. Если тебе нужно кого-то обвинить – обвиняй меня.
Тео кивнул, но тоже сделал шаг, прикрывая собой отчаянную подругу. А я молча порадовалась, что вечных прихвостней ан Сонгрена поблизости не наблюдается, иначе бы мы точно легко не отделались.
– Это я все придумала, – отважно продолжала Касс, высовываясь из-за широкой спины друга. – Ви не виновата.
И хотя я полностью была с ней солидарна (кто придумал глупость – тому и отвечать), но отдавать Кассию на растерзание не собиралась. Поэтому и встряла.
– Да ну, ерунда вышла, – произнесла как можно более беззаботно. – Предлагаю всем дружно посмеяться и позабыть о недоразумении.
Вот только мой давний противник вовсе не был настроен смеяться. И тем более не собирался ни о чем забывать.
– Что, Рейн, испугалась? – ядовито процедил он. – Пра-а-авильно. Эта выходка тебе так просто с рук не сойдет.
Закончившие обед студенты высыпали из столовой, и часть из них направлялась в нашу сторону. Известие о том, что возле корпуса теоретических дисциплин происходит нечто занятное, разнеслось по Академии со скоростью лесного пожара, и спустя совсем короткое время вокруг нас собралась небольшая толпа. Все увеличивавшаяся и увеличивавшаяся, между прочим. Димас окинул студентов взглядом и перевел недобрый прищур на меня.
– Тебе хватит зрителей, невеста?
– Для чего хватит? – растерялась я.
– А вот для этого.
И он схватил меня за плечи и рванул к себе.
Наверное, я резко отупела. Иначе чем еще объяснить, что никаких попыток сопротивляться не сделала? И ведь догадалась, догадалась же, к чему все идет! Поняла по лихорадочному блеску синих глаз, по упрямому прищуру, по усилившейся хватке на плечах. Но только замерла и не мигая смотрела Димасу в лицо. Смотрела, как он склоняется надо мной, как приоткрываются его губы, прежде чем накрыть мои. А потом уже ничего не видела. Только чувствовала волну прокатившегося по всему телу жара, странного, непривычного. Даже сквозь закрытые веки меня ослепляли солнечный вспышки, колени подкашивались, и я ухватилась за отвороты мантии Димаса. Чтобы не упасть, конечно же. Чтобы не упасть.
Тишину вокруг нас разорвал чей-то громкий свист, и он словно послужил сигналом. Собравшиеся разразились восклицаниями, смешками и даже аплодисментами. Димас оторвался от моих губ – и я почувствовала неожиданный холод и пустоту. Открыла глаза и моргнула. Ан Сонгрен смотрел на меня без ожидаемого пренебрежения или торжества. Что-то мелькнуло в его взгляде такое, что я не смогла осмыслить.
– Вот это представление!
– А на бис повторите?
– С ума сойти…
– Никогда бы не подумала…
– Ну вот, я же говорила!
Возгласы доносились со всех сторон. Словно во сне, я медленно подняла руку и прикоснулась пальцами к губам.
– Довольна? Ты на это рассчитывала? – выплюнул разозленный Димас.
И это было больно. Обидно и больно так сильно, что захотелось вернуть, уколоть, заставить почувствовать на своей шкуре то унижение, которому только что подверг меня. Все еще плохо соображая, что делаю, я брезгливо вытерла губы тыльной стороной ладони, скривилась и процедила:
– С чего бы мне быть довольной? Это не лучший поцелуй в моей жизни. Так, на средненькую оценку.
Послышались смешки. Сначала робкие, неуверенные, но вскоре переросшие в громкий хохот.
– Эй, Димас! – выкрикнул какой-то парень. – Кажется, тебя не оценили!
– Наоборот, оценили, – возразил дрожащий от смеха девичий голосок, – просто о-о-очень низко!
Новый взрыв хохота. Скулы ан Сонгрена опасно заалели.
– Ты…
– Пусти!
Я ловко вывернулась из его объятий, вздернула повыше подбородок и зашагала прочь. Неспешно, хотя очень хотелось сорваться на бег. «Не-на-ви-жу! Не-на-ви-жу!» – отстукивали каблуки по брусчатке. Кажется, сегодня я уже испытывала ненависть к Димасу ан Сонгрену. Вернее, думала тогда, что испытываю ненависть. Потому что то жалкое чувство не шло ни в какое сравнение с душной темной волной, что сейчас вздымалась в моей груди и грозила перекрыть воздух, накрыть с головой, задушить. «Не-на-ви-жу!»
– Ви, постой!
Как и тогда – какой-то час назад, а кажется, будто прошла вечность – Лейв нагнал меня, встревожено схватил за запястье.
– Ви, ну зачем, зачем ты это сказала? – сокрушался он. – Такого ан Сонгрен тебе точно не простит!
– Да ла-а-адно, – протянула подоспевшая Касс. – Скажи лучше, это правда? Он что, действительно так плохо целуется?
В ее темных глазах горело жадное любопытство, и я вздохнула, осознав, что на этот вопрос мне предстоит ответить еще десятки, если не сотни, раз. Но подруге сказала правду:
– А мне почем знать? Вообще-то, это был мой первый поцелуй. Сравнивать не с чем.
Тео, тоже уже присоединившийся к нашей компании, протяжно присвистнул.
– Ну, ты даешь, Ви!
Я так и не разобрала, чего больше в его голосе: восхищения или осуждения. Лейв схватился за голову.
– Тем более! Промолчать не могла? – не унимался Тео.
– Вот-вот, – поддакнул предатель Лейв. – Ви, неужели ты сама не понимаешь, что хуже оскорбления для парня вроде ан Делана не придумать. Ну, разве что пошутить о… нет, на такое даже ты не способна.
– Пошутить о чем? – тут же заинтересовалась неугомонная Кассия.
– Неважно, – отрезал Лейв.
– И все же?
– Забыли! Ясно? Не хватало еще, чтобы ты запустила куда более мерзкую сплетню, выдавая ее за откровения Ви.
Я подавленно молчала, пока мои друзья вяло переругивались. Осознание собственного поступка пришло с запозданием, только теперь. Да уж, сама дала повод ан Сонгрену невзлюбить себя еще сильнее – если такое только возможно. Вот с этого дня он точно превратит мою жизнь в ад. В памяти всплыло лицо тети Маргарет, ее жесткие слова, и я непроизвольно вздернула голову и расправила плечи. Видят демиурги, я этого не хотела, Димас ан Сонгрен! Я этого не хотела! Но, раз уж война объявлена, то мы еще посмотрим, кто кого. Сдаваться Виолетта Рейн точно не намерена.
***
Профессор Тирренс неспешно прохаживался между двумя рядами хмурых невыспавшихся студентов. Утро выдалось на удивление холодным, серым и хмурым, и многие зябко ежились, поплотнее кутались в мантии. Впрочем, никто не сомневался: очень скоро жарко станет всем. Начал накрапывать мелкий дождик, и я пониже натянула капюшон.
– Рейн!
Резкий оклик заставил вздрогнуть.
– Да, профессор?
– Шаг вперед!
Я вышла из строя и замерла под пронзительным взглядом прозрачных голубых глаз. Никто не знал, сколько лет профессору Тирренсу, а предположения делались самые разные, от тридцати пяти до семидесяти. Невысокий, стройный, гибкий как клинок, он двигался с поразительной грацией. Загорелое лицо не бороздили морщинки, но вот волосы серебрились сединой. Он стягивал белоснежные пряди в низкий хвост на затылке черной лентой, да и в одежде предпочитал черный цвет.
– Что, Рейн, дождика боимся?
Послышались смешки. С той стороны, где стоял Димас со своими прилипалами, разумеется.
– Никак нет, профессор.
– Сахарная девочка боится растаять, – а это уже Мартин. – Эй, Димас, она и на вкус такая же сладкая, как на вид?
Профессор круто развернулся, взмыли полы черной мантии.
– Ан Розен, шаг из строя!
Нахал заметно стушевался: строгого профессора студенты не просто побаивались, а откровенно боялись.
– Ан Розен, вы где находитесь? В кабаке?
– Никак нет! Простите, профессор.
– Сто отжиманий. Тогда, возможно, вспомните, чем боевой полигон отличается от трактира.
Мартин покосился на раскисшую грязь, в которой ему предлагалось упражняться, потом на свои ладони и уныло спросил:
– Разрешите выполнять?
– Нет, ан Розен, вы позабыли кое-что еще.
Между бровей профессора Тирренса залегла складка, а в голосе отчетливо звучал металл.
– Профессор? – растерялся Мартин.
– Рейн. Вы забыли принести ей извинения.
Мой недруг побагровел, но все же выдавил из себя негромкое:
– Пр-сти, Рейн.
– Что? Я не расслышал, что вы там пробормотали. Полагаю, Рейн тоже не поняла ни слова.
– Прости, Рейн! – гаркнул во всю мощь легких Мартин.
С чахлого дерева на краю полигона с карканьем сорвалась ворона и взмыла в небо.
– Отлично. Принимайтесь за отжимания, ан Розен. А мы пока распределим пары для отработки заклинаний.
– Профессор, – позвала я, – профессор, могу я попросить себе в пару Димаса ан Сонгрена?
Левая бровь Тирренса слегка приподнялась.
– Понятия не имею, Рейн, на кой бы вам это понадобилось, но так и быть. Ан Согрен, шаг из строя.
– Я не собираюсь драться с девчонкой, – проворчал Димас, но все-таки шагнул вперед.
Мартин, уже принявший упор для отжиманий, замер, да и весь поток навострил уши. Сплетни о вчерашнем происшествии во дворе уже разошлись кругами по Академии, обрастая такими подробностями, которые мне и в страшном сне привидеться бы не могли. Так что сейчас студенты с неприкрытым жадным любопытством наблюдали за очередным витком «ссоры влюбленных».
– Отставить разговорчики! На позицию!
Мы с Димасом разошлись по краям усыпанной камнями площадки. Остальные студенты выстроились по периметру, надежно укрывшись за усиленными чарами прозрачными щитами. Мера не напрасная – увлекшиеся противники переставали следить за тем, куда швыряют заклинания, и зрителям могло хорошенько прилететь. Щиты в свое время устанавливали самые могущественные маги Академии, так что их прочность сомнений не вызывала.
– Заклинание Огненного снаряда хорошо выучили?
– Так точно, профессор!
Тирренс довольно кивнул.
– Отлично. Значит, атакуете друг друга. Можно прикрываться куполом и щитами, взрывать снаряды на подлете или замораживать их. Все. Другие заклинания не использовать. Приступайте!
Я только этого и ждала. Не успел профессор договорить, как с кончиков моих пальцев сорвался огненный шар и устремился к противнику. Димас ухитрился увернуться, но я атаковала снова. И снова. И снова. Вся сила охватившей меня ненависти сейчас горела в ладонях, сжималась в пламенеющие снаряды. Победить! Унизить! Растоптать! Уничтожить!
Первые заклинания летели в голову и плечи, и Димас быстро приловчился отражать их. Тогда я коварно изменила тактику. Сорвавшийся с правой руки шар направила в лицо, а левую быстро опустила и ударила по ногам. Есть! Достала! Пусть Димас и ушел в последний момент, но край его мантии задымился.
Зрители засвистели и заулюлюкали.
– Один балл Рейн, – возвестил профессор Тирренс.
Я поспешно шарахнула еще парочкой огненных снарядов по ногам противника, но Димас успел перестроиться. Он уходил от моих ударов с легкостью, будто играючи. Уклонялся, уворачивался, пригибался и подскакивал.
– Ну что, ан Делан? Пари?
В фиалковых глазах Линды вспыхнул огонек.
– Условия?
Кассия подумала пару мгновений.
– Желание. Любое, не угрожающее жизни и здоровью проигравшей, а также окружающих.
Линда молчала дольше. Сузила глаза, нахмурилась, повертела в пальцах нож. Солнечный луч блеснул на остром лезвии, рассыпался пятнами-зайчиками по столу.
– А также чести и достоинству, – добавила она, наконец.
Кассия насмешливо хмыкнула.
– О чем ты, ан Делан? Откуда мне знать, что ты воспримешь как угрозу своему достоинству? Ну уж нет, такие детские пари заключать не будем.
Я перевела дух, обрадовавшись, что глупая сделка, кажется, отменяется. Вот только радость моя была преждевременной.
– Ты придумаешь желание, из-за которого меня вышибут из Академии, – обвиняющим тоном заявила Линда. – Оскорбить кого-нибудь из профессоров, например. Нарушить устав.
Моя подруга фыркнула.
– Хорошо, если тебя это так беспокоит, то включим еще один пункт. Желание не должно спровоцировать исключение из Академии – так устроит?
Линда подумала еще немного.
– Да, так подойдет. И на что спорим?
Касс выдержала эффектную паузу.
– На то… на то… на то, что Димас ан Сонгрен еще до каникул предложит Виолетте Рейн стать его девушкой.
Я ущипнула зарвавшуюся подругу за бок, но она даже не скривилась. Тео дернул себя за короткую соломенную прядку, закрывавшую лоб, и громко осведомился:
– Ты не перегрелась, Касс? По-моему, тебе нужно в лазарет.
– Не мешай, – отмахнулась Кассия. – Ну что, ан Делан, принимаешь?
За столом воцарилось молчание. Студенты перестали смеяться, переговариваться и даже жевать. Все взгляды устремились на спорщиц.
– Принимаю, – ответила Линда. – Кто засвидетельствует?
И не успела я ахнуть, как мерцающая призрачная веревка обвилась вокруг ее запястья. Они с Касс протянули друг другу ладони прямо над моей тарелкой. Веревка накрепко связала их.
– Ви, засвидетельствуй.
Я скрестила руки на груди.
– И не подумаю.
– Тогда я.
Со своего места поднялась тоненькая невысокая брюнеточка-младшекурсница. Темные глаза ее горели любопытством, на губах играла улыбка. Миг – и узы, связывавшие спорщиц, повинуясь ее движению, растаяли дымкой в воздухе.
– Пари заключено! – торжественно возвестила брюнетка.
Я застонала. Вслух. Лейв выругался сквозь зубы, что-то неразборчиво прошипел Тео. Кассия довольно ухмылялась.
***
– И что это было? – рассерженной змеей прошипела я.
– Солнечный удар, – тут же предположил Теодор. – Или отложенное действие боевого, повлиявшего на мозг. Хотя… в свете последних событий я в наличии этого самого мозга сильно сомневаюсь.
Кассия отвесила ему легкий подзатыльник.
– А что? – осведомилась беззаботно она. – Нельзя уже развлечься? Вы же видели, какое лицо стало у этой стервозы. И это еще что! Вот посмотрите, до каникул мы веселыми зрелищами обеспечены. Ан Делан примется наседкой бегать вокруг ан Сонгрена и хлопать над ним крыльями, чтобы, не дай демиурги, он ни на шаг не приблизился к Ви.
– А потом ты продуешь пари, – радостно напомнил ей Лейв, – и придется расплачиваться. Что, уже не так забавно?
Но подруга только отмахнулась.
– Ай, да что она способна придумать! У нее же фантазия отсутствует напрочь! Ну, заставит меня прокукарекать три раза или спеть похабную песенку за обедом. Подумаешь, ерунда какая!
Вот здесь мне пришлось с Касс согласиться. Линда ан Делан вряд ли способна самостоятельно придумать по-настоящему коварное задание. Ключевое слово – самостоятельно. А если она попросит помощи? Но это проблемы Касс, добровольно ввязавшейся в дурацкое пари, причем далеко не самые скорые проблемы. А вот мои поджидали меня за углом. В самом буквальном смысле. Потому что, завернув за угол, наша компания столкнулась с Димасом ан Сонгреном. И таким злым мне его не доводилось видеть никогда прежде. Даже вырванные мною у лучшего студента Академии победы не повергали того в столь яростное состояние. Сейчас скулы его слегка порозовели, губы сжались в узкую полоску, а глаза пылали гневом.
– А-а, Ре-е-ейн, – протянул он недобро. – Моя драгоценная невеста, верно?
Касс, Тео и Лейв разом умолкли и словно сделались ниже ростом, а я в панике отступила назад. Кто-то уже доложил ан Сонгрену о глупом споре двух идиоток, и услышанное вывело его из себя.
– Ты не так все по… – пискнула я и сама поразилась тому, как непривычно робко прозвучал мой голос.
– Да ну? – перебил он меня. – Неужели?
Кассия храбро выдвинулась вперед.
– Она не при делах, ан Сонгрен. Если тебе нужно кого-то обвинить – обвиняй меня.
Тео кивнул, но тоже сделал шаг, прикрывая собой отчаянную подругу. А я молча порадовалась, что вечных прихвостней ан Сонгрена поблизости не наблюдается, иначе бы мы точно легко не отделались.
– Это я все придумала, – отважно продолжала Касс, высовываясь из-за широкой спины друга. – Ви не виновата.
И хотя я полностью была с ней солидарна (кто придумал глупость – тому и отвечать), но отдавать Кассию на растерзание не собиралась. Поэтому и встряла.
– Да ну, ерунда вышла, – произнесла как можно более беззаботно. – Предлагаю всем дружно посмеяться и позабыть о недоразумении.
Вот только мой давний противник вовсе не был настроен смеяться. И тем более не собирался ни о чем забывать.
– Что, Рейн, испугалась? – ядовито процедил он. – Пра-а-авильно. Эта выходка тебе так просто с рук не сойдет.
Закончившие обед студенты высыпали из столовой, и часть из них направлялась в нашу сторону. Известие о том, что возле корпуса теоретических дисциплин происходит нечто занятное, разнеслось по Академии со скоростью лесного пожара, и спустя совсем короткое время вокруг нас собралась небольшая толпа. Все увеличивавшаяся и увеличивавшаяся, между прочим. Димас окинул студентов взглядом и перевел недобрый прищур на меня.
– Тебе хватит зрителей, невеста?
– Для чего хватит? – растерялась я.
– А вот для этого.
И он схватил меня за плечи и рванул к себе.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Наверное, я резко отупела. Иначе чем еще объяснить, что никаких попыток сопротивляться не сделала? И ведь догадалась, догадалась же, к чему все идет! Поняла по лихорадочному блеску синих глаз, по упрямому прищуру, по усилившейся хватке на плечах. Но только замерла и не мигая смотрела Димасу в лицо. Смотрела, как он склоняется надо мной, как приоткрываются его губы, прежде чем накрыть мои. А потом уже ничего не видела. Только чувствовала волну прокатившегося по всему телу жара, странного, непривычного. Даже сквозь закрытые веки меня ослепляли солнечный вспышки, колени подкашивались, и я ухватилась за отвороты мантии Димаса. Чтобы не упасть, конечно же. Чтобы не упасть.
Тишину вокруг нас разорвал чей-то громкий свист, и он словно послужил сигналом. Собравшиеся разразились восклицаниями, смешками и даже аплодисментами. Димас оторвался от моих губ – и я почувствовала неожиданный холод и пустоту. Открыла глаза и моргнула. Ан Сонгрен смотрел на меня без ожидаемого пренебрежения или торжества. Что-то мелькнуло в его взгляде такое, что я не смогла осмыслить.
– Вот это представление!
– А на бис повторите?
– С ума сойти…
– Никогда бы не подумала…
– Ну вот, я же говорила!
Возгласы доносились со всех сторон. Словно во сне, я медленно подняла руку и прикоснулась пальцами к губам.
– Довольна? Ты на это рассчитывала? – выплюнул разозленный Димас.
И это было больно. Обидно и больно так сильно, что захотелось вернуть, уколоть, заставить почувствовать на своей шкуре то унижение, которому только что подверг меня. Все еще плохо соображая, что делаю, я брезгливо вытерла губы тыльной стороной ладони, скривилась и процедила:
– С чего бы мне быть довольной? Это не лучший поцелуй в моей жизни. Так, на средненькую оценку.
Послышались смешки. Сначала робкие, неуверенные, но вскоре переросшие в громкий хохот.
– Эй, Димас! – выкрикнул какой-то парень. – Кажется, тебя не оценили!
– Наоборот, оценили, – возразил дрожащий от смеха девичий голосок, – просто о-о-очень низко!
Новый взрыв хохота. Скулы ан Сонгрена опасно заалели.
– Ты…
– Пусти!
Я ловко вывернулась из его объятий, вздернула повыше подбородок и зашагала прочь. Неспешно, хотя очень хотелось сорваться на бег. «Не-на-ви-жу! Не-на-ви-жу!» – отстукивали каблуки по брусчатке. Кажется, сегодня я уже испытывала ненависть к Димасу ан Сонгрену. Вернее, думала тогда, что испытываю ненависть. Потому что то жалкое чувство не шло ни в какое сравнение с душной темной волной, что сейчас вздымалась в моей груди и грозила перекрыть воздух, накрыть с головой, задушить. «Не-на-ви-жу!»
– Ви, постой!
Как и тогда – какой-то час назад, а кажется, будто прошла вечность – Лейв нагнал меня, встревожено схватил за запястье.
– Ви, ну зачем, зачем ты это сказала? – сокрушался он. – Такого ан Сонгрен тебе точно не простит!
– Да ла-а-адно, – протянула подоспевшая Касс. – Скажи лучше, это правда? Он что, действительно так плохо целуется?
В ее темных глазах горело жадное любопытство, и я вздохнула, осознав, что на этот вопрос мне предстоит ответить еще десятки, если не сотни, раз. Но подруге сказала правду:
– А мне почем знать? Вообще-то, это был мой первый поцелуй. Сравнивать не с чем.
Тео, тоже уже присоединившийся к нашей компании, протяжно присвистнул.
– Ну, ты даешь, Ви!
Я так и не разобрала, чего больше в его голосе: восхищения или осуждения. Лейв схватился за голову.
– Тем более! Промолчать не могла? – не унимался Тео.
– Вот-вот, – поддакнул предатель Лейв. – Ви, неужели ты сама не понимаешь, что хуже оскорбления для парня вроде ан Делана не придумать. Ну, разве что пошутить о… нет, на такое даже ты не способна.
– Пошутить о чем? – тут же заинтересовалась неугомонная Кассия.
– Неважно, – отрезал Лейв.
– И все же?
– Забыли! Ясно? Не хватало еще, чтобы ты запустила куда более мерзкую сплетню, выдавая ее за откровения Ви.
Я подавленно молчала, пока мои друзья вяло переругивались. Осознание собственного поступка пришло с запозданием, только теперь. Да уж, сама дала повод ан Сонгрену невзлюбить себя еще сильнее – если такое только возможно. Вот с этого дня он точно превратит мою жизнь в ад. В памяти всплыло лицо тети Маргарет, ее жесткие слова, и я непроизвольно вздернула голову и расправила плечи. Видят демиурги, я этого не хотела, Димас ан Сонгрен! Я этого не хотела! Но, раз уж война объявлена, то мы еще посмотрим, кто кого. Сдаваться Виолетта Рейн точно не намерена.
***
Профессор Тирренс неспешно прохаживался между двумя рядами хмурых невыспавшихся студентов. Утро выдалось на удивление холодным, серым и хмурым, и многие зябко ежились, поплотнее кутались в мантии. Впрочем, никто не сомневался: очень скоро жарко станет всем. Начал накрапывать мелкий дождик, и я пониже натянула капюшон.
– Рейн!
Резкий оклик заставил вздрогнуть.
– Да, профессор?
– Шаг вперед!
Я вышла из строя и замерла под пронзительным взглядом прозрачных голубых глаз. Никто не знал, сколько лет профессору Тирренсу, а предположения делались самые разные, от тридцати пяти до семидесяти. Невысокий, стройный, гибкий как клинок, он двигался с поразительной грацией. Загорелое лицо не бороздили морщинки, но вот волосы серебрились сединой. Он стягивал белоснежные пряди в низкий хвост на затылке черной лентой, да и в одежде предпочитал черный цвет.
– Что, Рейн, дождика боимся?
Послышались смешки. С той стороны, где стоял Димас со своими прилипалами, разумеется.
– Никак нет, профессор.
– Сахарная девочка боится растаять, – а это уже Мартин. – Эй, Димас, она и на вкус такая же сладкая, как на вид?
Профессор круто развернулся, взмыли полы черной мантии.
– Ан Розен, шаг из строя!
Нахал заметно стушевался: строгого профессора студенты не просто побаивались, а откровенно боялись.
– Ан Розен, вы где находитесь? В кабаке?
– Никак нет! Простите, профессор.
– Сто отжиманий. Тогда, возможно, вспомните, чем боевой полигон отличается от трактира.
Мартин покосился на раскисшую грязь, в которой ему предлагалось упражняться, потом на свои ладони и уныло спросил:
– Разрешите выполнять?
– Нет, ан Розен, вы позабыли кое-что еще.
Между бровей профессора Тирренса залегла складка, а в голосе отчетливо звучал металл.
– Профессор? – растерялся Мартин.
– Рейн. Вы забыли принести ей извинения.
Мой недруг побагровел, но все же выдавил из себя негромкое:
– Пр-сти, Рейн.
– Что? Я не расслышал, что вы там пробормотали. Полагаю, Рейн тоже не поняла ни слова.
– Прости, Рейн! – гаркнул во всю мощь легких Мартин.
С чахлого дерева на краю полигона с карканьем сорвалась ворона и взмыла в небо.
– Отлично. Принимайтесь за отжимания, ан Розен. А мы пока распределим пары для отработки заклинаний.
– Профессор, – позвала я, – профессор, могу я попросить себе в пару Димаса ан Сонгрена?
Левая бровь Тирренса слегка приподнялась.
– Понятия не имею, Рейн, на кой бы вам это понадобилось, но так и быть. Ан Согрен, шаг из строя.
– Я не собираюсь драться с девчонкой, – проворчал Димас, но все-таки шагнул вперед.
Мартин, уже принявший упор для отжиманий, замер, да и весь поток навострил уши. Сплетни о вчерашнем происшествии во дворе уже разошлись кругами по Академии, обрастая такими подробностями, которые мне и в страшном сне привидеться бы не могли. Так что сейчас студенты с неприкрытым жадным любопытством наблюдали за очередным витком «ссоры влюбленных».
– Отставить разговорчики! На позицию!
Мы с Димасом разошлись по краям усыпанной камнями площадки. Остальные студенты выстроились по периметру, надежно укрывшись за усиленными чарами прозрачными щитами. Мера не напрасная – увлекшиеся противники переставали следить за тем, куда швыряют заклинания, и зрителям могло хорошенько прилететь. Щиты в свое время устанавливали самые могущественные маги Академии, так что их прочность сомнений не вызывала.
– Заклинание Огненного снаряда хорошо выучили?
– Так точно, профессор!
Тирренс довольно кивнул.
– Отлично. Значит, атакуете друг друга. Можно прикрываться куполом и щитами, взрывать снаряды на подлете или замораживать их. Все. Другие заклинания не использовать. Приступайте!
Я только этого и ждала. Не успел профессор договорить, как с кончиков моих пальцев сорвался огненный шар и устремился к противнику. Димас ухитрился увернуться, но я атаковала снова. И снова. И снова. Вся сила охватившей меня ненависти сейчас горела в ладонях, сжималась в пламенеющие снаряды. Победить! Унизить! Растоптать! Уничтожить!
Первые заклинания летели в голову и плечи, и Димас быстро приловчился отражать их. Тогда я коварно изменила тактику. Сорвавшийся с правой руки шар направила в лицо, а левую быстро опустила и ударила по ногам. Есть! Достала! Пусть Димас и ушел в последний момент, но край его мантии задымился.
Зрители засвистели и заулюлюкали.
– Один балл Рейн, – возвестил профессор Тирренс.
Я поспешно шарахнула еще парочкой огненных снарядов по ногам противника, но Димас успел перестроиться. Он уходил от моих ударов с легкостью, будто играючи. Уклонялся, уворачивался, пригибался и подскакивал.
