И ни разу – ни разу! – не бросил ни одного снаряда в ответ. Да что там, этот надменный самодовольный урод даже щит не соизволил выставить! И стоило мне это осознать, как злость окончательно затуманила голову.
Не считаешь меня достойным противником? Видишь глупую девчонку? Ну, так получи!
Я швырялась заклинаниями без передышки, почти не глядя. Между нами повисла почти сплошная огненная стена. Как ни стремился Димас уйти от моей атаки, но его мантия уже неоднократно вспыхивала.
Свист и возгласы переросли в непрерывный вой.
– Пять баллов Рейн, – равнодушным тоном отсчитывал профессор. – Семь баллов.
Я уже с трудом стояла на ногах, дышала тяжело. Сердце колотилось как обезумевшее.
– Ан Сонгрен, вы намерены сопротивляться? – раздраженно спросил профессор.
Димас замер на миг, развел руки. Этого заклинания я не знала, его мы точно не проходили. Поспешно выставила щит, но лихорадочная попытка не сработала. Мою защиту попросту смяло, а меня саму спеленало и сдавило неведомой силой.
– Ан Сонгрен! – возмутился Тирренс. – Что за своеволие! Какие заклинания вам разрешено использовать в поединке?
– Огненный снаряд, щит, купол, взрывное и заморозки, – отрапортовал Димас.
– А чем воспользовались вы?
У меня на языке вертелся ответ, не слишком цензурный, но, к счастью, неизвестное заклятие не только парализовало тело, но и отняло речь. Иначе профессор бы точно не одобрил некоторые слова из лексикона Нижнего города.
– Заклятие из семейного арсенала, профессор.
– И кто вам позволил его использование? Сто отжиманий, ан Сонгрен! Победа присуждается Рейн.
Димас с независимым видом пожал плечами, освободил меня и направился к краю площадки. И выглядел, несмотря на решение профессора, вовсе не побежденным.
– Повезло, что следующая пара – зелья, – заметил Тео, когда мы с Касс вышли из душевой. – Отжимания в грязи настроения ан Сонгрену не прибавили, знаешь ли. Пусть остынет.
– Сам виноват! – огрызнулась я. – Знает прекрасно, что профессора Тирренса злить нельзя, но нарывается.
На душе и без замечаний друга было муторно. Несмотря на честно присужденную победу, мне тоже казалось, что этот раунд остался за Димасом. И мне тоже меньше всего на свете сейчас хотелось встретиться с ним нос к носу. Правда, опасалась я вовсе не его гнева, а своей реакции. Правила Академии никто не отменял, а в моем нынешнем состоянии ничего не стоило забыться и залепить в ненавистную физиономию каким-нибудь боевым заклинанием. Так что оно и к лучшему, что на зельях наши группы не совмещали. Вот только опасность подстерегала меня там, откуда никто не ждал. Мрачная надутая Линда заняла соседний стол и уже раскладывала на нем травы и корешки. Она демонстративно смотрела мимо меня, но обманываться не стоило: вряд ли наше соседство было случайным. От себялюбивой красотки можно ожидать любой каверзы, и я подумала, что ни за что не повернусь к ней спиной.
Профессор Грайс по привычке влетела в лабораторию одновременно с возвещающим начало занятия ударом колокола. Невысокая, черноволосая, вечно взъерошенная, в ярко-синей мантии, она неуловимо смахивала на птицу, что жила в клетке в углу. Поговаривали, что пичуга – результат какого-то эксперимента, летать не умеет, зато способна говорить. Если захочет. На моей памяти, правда, из ее клюва еще не вылетело ни слова, так что, скорее всего, байкой о говорящей птичке просто впечатляли наивных первокурсников.
– Итак! – начала профессор и ловким движением швырнула сумку на стол. – Итак! Кто помнит тему сегодняшнего занятия?
– Исцеляющее зелье третьего уровня сложности! – ответил ей многоголосый хор.
– Отлично! А теперь кто скажет, чем оно отличается от зелья второго уровня? Рейн?
– Расширенным набором компонентов и усложненным процессом изготовления. Зелье третьего уровня излечивает боевые ранения средней степени тяжести…
– Плюс один балл, Рейн, – оборвала меня профессор. – Итак, учебник вы проштудировали. А теперь перейдем к практике.
Линда уже сосредоточенно нарезала коренья. Я раскрыла фолиант на нужной странице, посмотрела список ингредиентов и поторопилась к шкафу у стены. Возвращаясь, столкнулась с «соперницей за сердце Димаса»: та тоже направлялась к запасам профессора. Странно. И ведь на ее столе уже лежали какие-то травы и корешки, когда я вошла в лабораторию, хотя никто не знал, какое зелье зададут сегодня. И еще эта подозрительная смена дислокации. Очень, очень подозрительная. Я вернулась на место и принюхалась к поднимающемуся над закипающим котлом пару. Ничего. Успела бы Линда что-то туда бросить за несколько мгновений моего отсутствия или нет? Эх, вылить бы воду и залить новой, но неохота терять время. Высший балл получит тот, кто первым приготовит правильное зелье.
Однокурсники в бешеном темпе шинковали корень жив-травы. Я оглядела ближайшие столы и тоже принялась за работу. Жив-трава, три капли сока белладонны, помешать против часовой стрелки семь раз. Потом добавить пять граммов высушенных соцветий златоглазки и помещать три раза уже по часовой стрелке. Потом…
На лбу выступила испарина. Я тщательно отмеряла нужное количество веществ, всыпала их в варево, помешивала. Пока что все шло как надо. Зелье приобрело ярко-изумрудный цвет, и я немного расслабилась. Оставались сущие пустяки: добавить пыльцу семитцветника, размещать и проварить ровно одну минуту. И все, исцеляющее зелье третьего уровня сложности готово!
Плюх! Невесть откуда в мой котел приземлилась, подняв множество брызг, какая-то гадость. Зелье зашипело, вспенилось, помутнело, изменило цвет на грязно-фиолетовый. Я в бешенстве повернулась к Линде.
– Ты! Это ты испортила мою работу! Бросила что-то в котел!
– Не что-то, – ехидно пропела та, – не что-то, а разрыв-траву. Так что на твоем месте…
– Ложись! – заорал незнакомый хрипловатый голос. – Все! Немедленно!
Не раздумывая, я нырнула под стол. Отовсюду раздавались скрежет и скрип – другие студенты последовали моему примеру. А потом что-то громко бахнуло, лабораторию заволокло удушливым синеватым паром.
– Кха! Кха-кха!
– Кха-кха-кха!
Меня тоже душил кашель, глаза слезились. Я прикрыла лицо полой мантии и потому пропустила момент, когда все закончилось.
– Можете занять свои места, – прозвучал усталый голос профессора Грайс. – И объяснить, что случилось.
– Это Рейн, – тут же зачастила Линда, и я тихо ахнула от негодования. – Это ее котел взорвался. Смотрите, еще дымится!
– Это ты подбросила мне разрыв-траву! – вознегодовала я и встала так резко, что ударилась плечом о край стола.
– Не было такого!
Нахалка самоуверенно ухмылялась.
– Ах ты! Сама же призналась…
– Профессор! – перебила меня Линда. – Профессор, Рейн лжет! Я даже не прикасалась к разрыв-траве, можете проверить.
Я едва не застонала от отчаяния, сообразив, что попалась в ловушку. Конечно, Линда соврала. Она подбросила вовсе не разрыв-траву, а нечто иное. Вполне возможно, что безобидный катализатор, а по-настоящему опасное средство влила незаметно, пока я ходила за ингредиентами. Только как это доказать, если у меня самой нет никакой уверенности, одни догадки? Если я сейчас начну выдвигать одно за другим разные обвинения, то выставлю себя в глупом свете, вот и все.
– Устроила взрыв и решила свалить вину на меня? – продолжала наседать соперница. – Не получится!
– Виолетта не могла ошибиться! – вступился за меня верный Лейв. – Она всегда аккуратна.
– Ха! А сегодня захотела сдать работу первой и поспешила! И вот результат!
– Вр-р-рет! – каркнул все тот же незнакомый голос, велевший ложиться.
Я заозиралась, как и прочие студенты. Кто это?
– Вр-р-рет! – повторила низким хриплым голосом птица и спорхнула с жердочки. – Эта. Белобр-р-рысая!
– Что? – возмутилась Линда. – Это я-то белобрысая?
– Против вранья, значит, не возражаешь? – прищурившись, зло процедила Кассия. – Согласна, что попалась?
Наша красотка растерялась, глаза забегали, губы скривились.
– Нет, я… я…
– Ты, ты! – напирала Касс. – Испортила зелье Виолетты и пыталась ее оболгать. И если бы не эта чудесная умная птица, то тебе бы еще и с рук все сошло!
Птица распушила перья и заворковала: похвала ей явно пришлась по душе.
– Надо же, – громким шепотом произнес Тео, – а я-то думал, что она немая, а все россказни о ее разумности – выдумки.
Хм, я и сама разделяла его мнение, но хорошо, что не успела ничего сказать. Обиженная птаха хрипло вынесла вердикт:
– Сам дур-р-р-рак!
В лаборатории грянул дружный хохот. Профессор Грайс хлопнула ладонью по столу.
– Успокаиваемся!
В исполнении Тирреса этот трюк, несомненно, имел бы успех. Все мигом бы прикусили языки, стерли с лиц ухмылки и заняли свои места за столами. В мертвенной тишине, разумеется. Но профессор Грайс не пользовалась таким авторитетом, как ее коллега, поэтому на наведение порядка ей пришлось потратить несколько минут.
– Возвращайтесь к заданию. У вас еще есть шанс сварить зелье. Ан Делан, следуйте за мной. С этим происшествием будет разбираться ректор. Рейн, вы тоже идете с нами. Поживее, девушки.
Провожаемая сочувствующими взглядами друзей, я вышла из лаборатории. От разговора с ректором ничего хорошего не ожидала. Пусть даже чудо-птица свидетельствовала в мою пользу, но кто знает, имеют ли для начальства Академии вес слова пернатых?
***
– Скажите, Линда, зачем вы это сделали?
Ректора Академии Горана ан Лурдена с легкостью можно было бы представить в роли доброго дедушки. Длинные седые волосы и белоснежная борода, морщинистое лицо и неожиданно яркие зеленые глаза. Образ славного старикана в кресле-качалке у камина сам собой рисовался в воображении всякого, кто видел ректора впервые, но и студенты, и преподаватели прекрасно знали, как обманчиво это впечатление. И мягкие интонации его голоса нас давно уже не вводили в заблуждение. По счастью, мне лично до этого дня сталкиваться с господином ректором не доводилось. Я видела его лишь на торжественных мероприятиях, но по Академии ходили легенды о его подвигах в бытность боевым магом. Поговаривали, что он сбежал в преподаватели, когда его величество (отец нынешнего короля) возжелал поставить его первым советником. Тогда, якобы, маг заявил, что в его жизни хватило битв и без политических войн, и отправился учить студентов тому, что так хорошо умел сам: сражаться. Правда это или нет, я бы с точностью утверждать не стала, но подобное вполне могло произойти. Сейчас ан Лурден уже оставил преподавательскую стезю и занимался в основном административной работой.
– Ну же, я жду ответа.
Линда всхлипнула.
– Я… я… я не делала этого, сэр! Меня оболгали!
– Птица? – немного насмешливо спросил ректор. – Зачем же ей клеветать на вас?
– Не зна-а-аю! Может, ее подговорила Рейн?
У меня от возмущения перехватило дыхание. Ну и змея! Выкручивается изо всех сил.
– Невозможно! – отрезала профессор Грайс. – Карра не лжет.
Ректор улыбнулся. Вроде бы ласково, но у меня от его улыбки колени задрожали.
– Я знаю, Серена. Знаю.
Имелась у него такая привычка – ко всем обращаться по имени, а не по фамилии, как принято в Академии. И, похоже, слухи о том, что он знает всех студентов, даже первокурсников, верны, потому что следом господин ан Лурден обратился ко мне:
– Виолетта, расскажите, что произошло.
– Она… – начала Линда.
– Я спросил Виолетту, – прервал ее возражения ректор.
Линда испуганно умолкла, а я судорожно вздохнула и принялась рассказывать.
– И ее не исключили? – возмутилась Кассия. – Даже не отстранили от занятий?
Я пожала плечами.
– Взыскание наложили и еще штраф. А для исключения причины нет.
– Как нет? – продолжала злиться подруга. – Попади та гадость тебе на кожу – и пришлось бы провести в лазарете несколько дней. Как там сказала профессор Грайс? Фиолетовые бородавки?
– Наросты на коже, – процитировала я слова профессора. – Да, наверное, бородавки. Огромные и фиолетовые. Фу!
А ведь мерзкая жижа чуть не выплеснулась мне в лицо! Бр-р-р. Стоило подумать об этом, и ладони сами собой сжимались в кулаки, а желание хорошенько отделать Линду становилось почти нестерпимым. Без всяких боевых заклинаний, так, как принято среди ребят Нижнего города. Устроить вульгарную уличную потасовку с выдиранием волос и прочими нечестными приемами. Завтра же принесу Карре кусок сыра, да побольше!
– Вот! – возопила Кассия и ткнула меня пальцем в грудь. – Вот! Покушение!
– Касс, прекрати верещать, – поморщившись, попросил Тео. – Нет здесь никакого покушения, просто дурная шутка.
– Она именно так все и преподнесла, – согласилась я. – Когда профессор Грайс заметила, что могли пострадать все, кто находился поблизости. Заверяла, что хотела просто посмеяться надо мной.
– Ничего себе шуточки! – разъярилась Кассия.
– Ректор велел ей остаться после того, как отпустил меня. Не знаю, о чем они говорили, но вышла от него Линда заплаканная.
– И все равно она слишком легко отделалась, – продолжала бурчать подруга.
Я только вздохнула. Да, на мой пристрастный взгляд, Линду могли бы наказать и пожестче, но…
– Семья ан Делан слишком влиятельна, – озвучил мои мысли Лейв. – Даже ректор не станет идти на открытый конфликт с ними из-за столь незначительного повода. А исключить единственную дочь Патрика ан Делана – значит, объявить войну всему клану.
– А за меня вступиться некому, – уныло заметила я. – Но даже устрой Линда подобное кому иному из студентов, все равно осталась бы в Академии, все ограничилось бы временным отстранением. Разве что ан Сонгрен не спустил бы ей такую выходку.
– В этом есть и твоя вина, Касс, – заметил Теодор.
Подруга тут же вскинулась.
– Разумеется! Идиотка ан Делан чуть не убила Ви, а виновата я!
Я вкинула руки над головой.
– Стойте, стойте! Она вовсе не думала меня убивать или калечить! Просто хотела обезобразить и выставить на посмешище.
– Вот именно! – энергично кивнув, согласился Тео. – Обезобразить и выставить на посмешище! А все почему? Да потому, что от ревности у нее соображение отказало. И кто в этом виноват?
– Уж точно не я! – фыркнула упрямая Касс.
Теодор прищурился.
– Да неужели? А кто затеял глупый спор?
Честно говоря, я бы поддержала его слова. Ведь именно из-за дурацкого пари я оказалась в столь нелепой ситуации. Начиная со вчерашнего дня события нарастали и катились снежным комом, и повлиять на них у меня уже, похоже, никакой возможности не осталось. А если что в своей жизни я и ненавидела сильнее, чем проклятую нищету, так это чувство абсолютной беспомощности, когда от тебя ничего не зависит. По счастью, испытывать его доводилось не так уж часто. Вот только… вот только Кассия – моя лучшая (и единственная, если на то пошло) подруга. И затеяла все это, вовсе не желая мне навредить, уж я-то знаю. Как и положено уроженке юга, она вспыльчива и упряма, но добра. Поэтому я схватила друзей за руки и попросила:
– Не надо, пожалуйста. Не ссорьтесь. Все равно это уже ничего не изменит, а Линда только порадуется вашей размолвке.
Последний аргумент подействовал. Покрасневшая Касс пробормотала:
– Да ну, кто здесь ссорится? Не больно-то и надо.
Тео только печально вздохнул и промолчал.
***
Не считаешь меня достойным противником? Видишь глупую девчонку? Ну, так получи!
Я швырялась заклинаниями без передышки, почти не глядя. Между нами повисла почти сплошная огненная стена. Как ни стремился Димас уйти от моей атаки, но его мантия уже неоднократно вспыхивала.
Свист и возгласы переросли в непрерывный вой.
– Пять баллов Рейн, – равнодушным тоном отсчитывал профессор. – Семь баллов.
Я уже с трудом стояла на ногах, дышала тяжело. Сердце колотилось как обезумевшее.
– Ан Сонгрен, вы намерены сопротивляться? – раздраженно спросил профессор.
Димас замер на миг, развел руки. Этого заклинания я не знала, его мы точно не проходили. Поспешно выставила щит, но лихорадочная попытка не сработала. Мою защиту попросту смяло, а меня саму спеленало и сдавило неведомой силой.
– Ан Сонгрен! – возмутился Тирренс. – Что за своеволие! Какие заклинания вам разрешено использовать в поединке?
– Огненный снаряд, щит, купол, взрывное и заморозки, – отрапортовал Димас.
– А чем воспользовались вы?
У меня на языке вертелся ответ, не слишком цензурный, но, к счастью, неизвестное заклятие не только парализовало тело, но и отняло речь. Иначе профессор бы точно не одобрил некоторые слова из лексикона Нижнего города.
– Заклятие из семейного арсенала, профессор.
– И кто вам позволил его использование? Сто отжиманий, ан Сонгрен! Победа присуждается Рейн.
Димас с независимым видом пожал плечами, освободил меня и направился к краю площадки. И выглядел, несмотря на решение профессора, вовсе не побежденным.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Повезло, что следующая пара – зелья, – заметил Тео, когда мы с Касс вышли из душевой. – Отжимания в грязи настроения ан Сонгрену не прибавили, знаешь ли. Пусть остынет.
– Сам виноват! – огрызнулась я. – Знает прекрасно, что профессора Тирренса злить нельзя, но нарывается.
На душе и без замечаний друга было муторно. Несмотря на честно присужденную победу, мне тоже казалось, что этот раунд остался за Димасом. И мне тоже меньше всего на свете сейчас хотелось встретиться с ним нос к носу. Правда, опасалась я вовсе не его гнева, а своей реакции. Правила Академии никто не отменял, а в моем нынешнем состоянии ничего не стоило забыться и залепить в ненавистную физиономию каким-нибудь боевым заклинанием. Так что оно и к лучшему, что на зельях наши группы не совмещали. Вот только опасность подстерегала меня там, откуда никто не ждал. Мрачная надутая Линда заняла соседний стол и уже раскладывала на нем травы и корешки. Она демонстративно смотрела мимо меня, но обманываться не стоило: вряд ли наше соседство было случайным. От себялюбивой красотки можно ожидать любой каверзы, и я подумала, что ни за что не повернусь к ней спиной.
Профессор Грайс по привычке влетела в лабораторию одновременно с возвещающим начало занятия ударом колокола. Невысокая, черноволосая, вечно взъерошенная, в ярко-синей мантии, она неуловимо смахивала на птицу, что жила в клетке в углу. Поговаривали, что пичуга – результат какого-то эксперимента, летать не умеет, зато способна говорить. Если захочет. На моей памяти, правда, из ее клюва еще не вылетело ни слова, так что, скорее всего, байкой о говорящей птичке просто впечатляли наивных первокурсников.
– Итак! – начала профессор и ловким движением швырнула сумку на стол. – Итак! Кто помнит тему сегодняшнего занятия?
– Исцеляющее зелье третьего уровня сложности! – ответил ей многоголосый хор.
– Отлично! А теперь кто скажет, чем оно отличается от зелья второго уровня? Рейн?
– Расширенным набором компонентов и усложненным процессом изготовления. Зелье третьего уровня излечивает боевые ранения средней степени тяжести…
– Плюс один балл, Рейн, – оборвала меня профессор. – Итак, учебник вы проштудировали. А теперь перейдем к практике.
Линда уже сосредоточенно нарезала коренья. Я раскрыла фолиант на нужной странице, посмотрела список ингредиентов и поторопилась к шкафу у стены. Возвращаясь, столкнулась с «соперницей за сердце Димаса»: та тоже направлялась к запасам профессора. Странно. И ведь на ее столе уже лежали какие-то травы и корешки, когда я вошла в лабораторию, хотя никто не знал, какое зелье зададут сегодня. И еще эта подозрительная смена дислокации. Очень, очень подозрительная. Я вернулась на место и принюхалась к поднимающемуся над закипающим котлом пару. Ничего. Успела бы Линда что-то туда бросить за несколько мгновений моего отсутствия или нет? Эх, вылить бы воду и залить новой, но неохота терять время. Высший балл получит тот, кто первым приготовит правильное зелье.
Однокурсники в бешеном темпе шинковали корень жив-травы. Я оглядела ближайшие столы и тоже принялась за работу. Жив-трава, три капли сока белладонны, помешать против часовой стрелки семь раз. Потом добавить пять граммов высушенных соцветий златоглазки и помещать три раза уже по часовой стрелке. Потом…
На лбу выступила испарина. Я тщательно отмеряла нужное количество веществ, всыпала их в варево, помешивала. Пока что все шло как надо. Зелье приобрело ярко-изумрудный цвет, и я немного расслабилась. Оставались сущие пустяки: добавить пыльцу семитцветника, размещать и проварить ровно одну минуту. И все, исцеляющее зелье третьего уровня сложности готово!
Плюх! Невесть откуда в мой котел приземлилась, подняв множество брызг, какая-то гадость. Зелье зашипело, вспенилось, помутнело, изменило цвет на грязно-фиолетовый. Я в бешенстве повернулась к Линде.
– Ты! Это ты испортила мою работу! Бросила что-то в котел!
– Не что-то, – ехидно пропела та, – не что-то, а разрыв-траву. Так что на твоем месте…
– Ложись! – заорал незнакомый хрипловатый голос. – Все! Немедленно!
Не раздумывая, я нырнула под стол. Отовсюду раздавались скрежет и скрип – другие студенты последовали моему примеру. А потом что-то громко бахнуло, лабораторию заволокло удушливым синеватым паром.
– Кха! Кха-кха!
– Кха-кха-кха!
Меня тоже душил кашель, глаза слезились. Я прикрыла лицо полой мантии и потому пропустила момент, когда все закончилось.
– Можете занять свои места, – прозвучал усталый голос профессора Грайс. – И объяснить, что случилось.
– Это Рейн, – тут же зачастила Линда, и я тихо ахнула от негодования. – Это ее котел взорвался. Смотрите, еще дымится!
– Это ты подбросила мне разрыв-траву! – вознегодовала я и встала так резко, что ударилась плечом о край стола.
– Не было такого!
Нахалка самоуверенно ухмылялась.
– Ах ты! Сама же призналась…
– Профессор! – перебила меня Линда. – Профессор, Рейн лжет! Я даже не прикасалась к разрыв-траве, можете проверить.
Я едва не застонала от отчаяния, сообразив, что попалась в ловушку. Конечно, Линда соврала. Она подбросила вовсе не разрыв-траву, а нечто иное. Вполне возможно, что безобидный катализатор, а по-настоящему опасное средство влила незаметно, пока я ходила за ингредиентами. Только как это доказать, если у меня самой нет никакой уверенности, одни догадки? Если я сейчас начну выдвигать одно за другим разные обвинения, то выставлю себя в глупом свете, вот и все.
– Устроила взрыв и решила свалить вину на меня? – продолжала наседать соперница. – Не получится!
– Виолетта не могла ошибиться! – вступился за меня верный Лейв. – Она всегда аккуратна.
– Ха! А сегодня захотела сдать работу первой и поспешила! И вот результат!
– Вр-р-рет! – каркнул все тот же незнакомый голос, велевший ложиться.
Я заозиралась, как и прочие студенты. Кто это?
– Вр-р-рет! – повторила низким хриплым голосом птица и спорхнула с жердочки. – Эта. Белобр-р-рысая!
– Что? – возмутилась Линда. – Это я-то белобрысая?
– Против вранья, значит, не возражаешь? – прищурившись, зло процедила Кассия. – Согласна, что попалась?
Наша красотка растерялась, глаза забегали, губы скривились.
– Нет, я… я…
– Ты, ты! – напирала Касс. – Испортила зелье Виолетты и пыталась ее оболгать. И если бы не эта чудесная умная птица, то тебе бы еще и с рук все сошло!
Птица распушила перья и заворковала: похвала ей явно пришлась по душе.
– Надо же, – громким шепотом произнес Тео, – а я-то думал, что она немая, а все россказни о ее разумности – выдумки.
Хм, я и сама разделяла его мнение, но хорошо, что не успела ничего сказать. Обиженная птаха хрипло вынесла вердикт:
– Сам дур-р-р-рак!
В лаборатории грянул дружный хохот. Профессор Грайс хлопнула ладонью по столу.
– Успокаиваемся!
В исполнении Тирреса этот трюк, несомненно, имел бы успех. Все мигом бы прикусили языки, стерли с лиц ухмылки и заняли свои места за столами. В мертвенной тишине, разумеется. Но профессор Грайс не пользовалась таким авторитетом, как ее коллега, поэтому на наведение порядка ей пришлось потратить несколько минут.
– Возвращайтесь к заданию. У вас еще есть шанс сварить зелье. Ан Делан, следуйте за мной. С этим происшествием будет разбираться ректор. Рейн, вы тоже идете с нами. Поживее, девушки.
Провожаемая сочувствующими взглядами друзей, я вышла из лаборатории. От разговора с ректором ничего хорошего не ожидала. Пусть даже чудо-птица свидетельствовала в мою пользу, но кто знает, имеют ли для начальства Академии вес слова пернатых?
***
– Скажите, Линда, зачем вы это сделали?
Ректора Академии Горана ан Лурдена с легкостью можно было бы представить в роли доброго дедушки. Длинные седые волосы и белоснежная борода, морщинистое лицо и неожиданно яркие зеленые глаза. Образ славного старикана в кресле-качалке у камина сам собой рисовался в воображении всякого, кто видел ректора впервые, но и студенты, и преподаватели прекрасно знали, как обманчиво это впечатление. И мягкие интонации его голоса нас давно уже не вводили в заблуждение. По счастью, мне лично до этого дня сталкиваться с господином ректором не доводилось. Я видела его лишь на торжественных мероприятиях, но по Академии ходили легенды о его подвигах в бытность боевым магом. Поговаривали, что он сбежал в преподаватели, когда его величество (отец нынешнего короля) возжелал поставить его первым советником. Тогда, якобы, маг заявил, что в его жизни хватило битв и без политических войн, и отправился учить студентов тому, что так хорошо умел сам: сражаться. Правда это или нет, я бы с точностью утверждать не стала, но подобное вполне могло произойти. Сейчас ан Лурден уже оставил преподавательскую стезю и занимался в основном административной работой.
– Ну же, я жду ответа.
Линда всхлипнула.
– Я… я… я не делала этого, сэр! Меня оболгали!
– Птица? – немного насмешливо спросил ректор. – Зачем же ей клеветать на вас?
– Не зна-а-аю! Может, ее подговорила Рейн?
У меня от возмущения перехватило дыхание. Ну и змея! Выкручивается изо всех сил.
– Невозможно! – отрезала профессор Грайс. – Карра не лжет.
Ректор улыбнулся. Вроде бы ласково, но у меня от его улыбки колени задрожали.
– Я знаю, Серена. Знаю.
Имелась у него такая привычка – ко всем обращаться по имени, а не по фамилии, как принято в Академии. И, похоже, слухи о том, что он знает всех студентов, даже первокурсников, верны, потому что следом господин ан Лурден обратился ко мне:
– Виолетта, расскажите, что произошло.
– Она… – начала Линда.
– Я спросил Виолетту, – прервал ее возражения ректор.
Линда испуганно умолкла, а я судорожно вздохнула и принялась рассказывать.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– И ее не исключили? – возмутилась Кассия. – Даже не отстранили от занятий?
Я пожала плечами.
– Взыскание наложили и еще штраф. А для исключения причины нет.
– Как нет? – продолжала злиться подруга. – Попади та гадость тебе на кожу – и пришлось бы провести в лазарете несколько дней. Как там сказала профессор Грайс? Фиолетовые бородавки?
– Наросты на коже, – процитировала я слова профессора. – Да, наверное, бородавки. Огромные и фиолетовые. Фу!
А ведь мерзкая жижа чуть не выплеснулась мне в лицо! Бр-р-р. Стоило подумать об этом, и ладони сами собой сжимались в кулаки, а желание хорошенько отделать Линду становилось почти нестерпимым. Без всяких боевых заклинаний, так, как принято среди ребят Нижнего города. Устроить вульгарную уличную потасовку с выдиранием волос и прочими нечестными приемами. Завтра же принесу Карре кусок сыра, да побольше!
– Вот! – возопила Кассия и ткнула меня пальцем в грудь. – Вот! Покушение!
– Касс, прекрати верещать, – поморщившись, попросил Тео. – Нет здесь никакого покушения, просто дурная шутка.
– Она именно так все и преподнесла, – согласилась я. – Когда профессор Грайс заметила, что могли пострадать все, кто находился поблизости. Заверяла, что хотела просто посмеяться надо мной.
– Ничего себе шуточки! – разъярилась Кассия.
– Ректор велел ей остаться после того, как отпустил меня. Не знаю, о чем они говорили, но вышла от него Линда заплаканная.
– И все равно она слишком легко отделалась, – продолжала бурчать подруга.
Я только вздохнула. Да, на мой пристрастный взгляд, Линду могли бы наказать и пожестче, но…
– Семья ан Делан слишком влиятельна, – озвучил мои мысли Лейв. – Даже ректор не станет идти на открытый конфликт с ними из-за столь незначительного повода. А исключить единственную дочь Патрика ан Делана – значит, объявить войну всему клану.
– А за меня вступиться некому, – уныло заметила я. – Но даже устрой Линда подобное кому иному из студентов, все равно осталась бы в Академии, все ограничилось бы временным отстранением. Разве что ан Сонгрен не спустил бы ей такую выходку.
– В этом есть и твоя вина, Касс, – заметил Теодор.
Подруга тут же вскинулась.
– Разумеется! Идиотка ан Делан чуть не убила Ви, а виновата я!
Я вкинула руки над головой.
– Стойте, стойте! Она вовсе не думала меня убивать или калечить! Просто хотела обезобразить и выставить на посмешище.
– Вот именно! – энергично кивнув, согласился Тео. – Обезобразить и выставить на посмешище! А все почему? Да потому, что от ревности у нее соображение отказало. И кто в этом виноват?
– Уж точно не я! – фыркнула упрямая Касс.
Теодор прищурился.
– Да неужели? А кто затеял глупый спор?
Честно говоря, я бы поддержала его слова. Ведь именно из-за дурацкого пари я оказалась в столь нелепой ситуации. Начиная со вчерашнего дня события нарастали и катились снежным комом, и повлиять на них у меня уже, похоже, никакой возможности не осталось. А если что в своей жизни я и ненавидела сильнее, чем проклятую нищету, так это чувство абсолютной беспомощности, когда от тебя ничего не зависит. По счастью, испытывать его доводилось не так уж часто. Вот только… вот только Кассия – моя лучшая (и единственная, если на то пошло) подруга. И затеяла все это, вовсе не желая мне навредить, уж я-то знаю. Как и положено уроженке юга, она вспыльчива и упряма, но добра. Поэтому я схватила друзей за руки и попросила:
– Не надо, пожалуйста. Не ссорьтесь. Все равно это уже ничего не изменит, а Линда только порадуется вашей размолвке.
Последний аргумент подействовал. Покрасневшая Касс пробормотала:
– Да ну, кто здесь ссорится? Не больно-то и надо.
Тео только печально вздохнул и промолчал.
***
