Все доводы полетели в бездну, стоило мне вернуться в гостиную. Чертова Элис теперь сидела лицом к любовнику, вцепившись в его плечи, и ритмично приподнималась и опускалась. Юбка все еще оставалась на ней, как и одежда на Винсе, но никаких сомнений не возникало. Эти уроды трахались прямо при мне!
Дрогнули руки. Звякнуло блюдце. Винс повернул голову и посмотрел прямо мне в лицо, ухмыляясь. И тут вся выдержка оставила меня. Я развернулась и опрометью бросилась в кухню.
Вымыла посуду вручную, насухо вытерла. Переставила баночки со специями, потом вернула им прежний порядок. Вытащила персики на пирог. И все это автоматически, плохо понимая, что делаю. Перед глазами стояла узкая обнаженная спина Элис, растрепавшиеся рыжие волосы, в ушах звучали ее хриплые стоны. Желание вцепиться ногтями в лицо богатенькой заразы становилось нестерпимым. Расцарапать хорошенькую мордашку, выдрать патлы. Чтобы и глядеть не смела в сторону чужого мужчины. Это я должна быть на ее месте! Память услужливо подбрасывала все новые и новые подробности семилетней давности, от которых хотелось заорать, забиться в истерике. Все тело пылало, словно прошли не годы, а мгновения с тех пор, когда Винс ласкал его, покрывал поцелуями, заставлял выгибаться в экстазе. Все чувства, давно похороненные и приваленные для верности каменными плитами забвения, лавиной вырвались наружу.
Винс появился, когда я замерла, облокотившись на подоконник, и смотрела невидящим взглядом в окно.
– Это что еще за штучки?
От его голоса по разгоряченному воспоминаниями телу прошла новая волна жара.
– Господин, – пролепетала я, обернувшись через плечо, и поразилась тому, как звучит мой голос.
Винсент хмыкнул, подошел ко мне, обхватил за талию и вынудил выпрямиться, прижаться спиной к его груди.
– Ты вела себя непозволительно. Почему унесла мой кофе?
От его близости путались мысли.
– Мне… мне стало дурно, – солгала я. – Голова закружилась.
Еще крепче прижав меня к себе одной рукой, он второй провел по моей груди. Легко, едва касаясь. Задел напрягшийся сосок, и мне пришлось закусить губу, чтобы подавить стон.
– Кажется, кто-то врет, – со смешком заметил Винс. – Голова закружилась?
Нырнул рукой в вырез платья, сжал правую грудь. Погладил большим пальцем сосок, надавил.
– А так? Так у тебя голова кружится? Отвечай!
– Да-а-а!
Ущипнул. Не слишком болезненно, но чувствительно. Меня выгнуло от мучительного наслаждения. И тут же напоминанием дернуло ошейник.
– Да-а, господи-ин, – простонала я.
Дикая, абсурдная ситуация. Невообразимая. Почему Винс до сих пор так действует на меня? Имеет надо мной такую власть?
– А теперь скажи, – жаркий шепот прямо в ухо, – что ты почувствовала на самом деле? Тебя возбудило увиденное?
– Да-а-а.
– Хотела оказаться на месте Элис?
Мракова бездна! Откуда он знает? Ненавижу! И не хочу, не могу отказаться.
– Хотела? Отвечай!
– Хотела! Чтоб ты провалился!
Удовлетворенный смешок.
– Не дождешься.
Левая рука ползет по бедру, задирает юбку.
– Никогда больше не смей удирать, – в голосе лязгает металл. – Не смей уходить без разрешения.
Я отчаянно, из последних сил пытаюсь сопротивляться. Возмущаюсь:
– Мне нужно было остаться и смотреть?
– Если прикажу – стаешь смотреть и ласкать себя при этом, – угрожает он. – Поняла?
Смотреть как он трахает другую? Совсем рехнулся? Но…
– Да, господин, – поспешно соглашаюсь я, пока этому гаду не взбрело в голову очередное извращение.
– Ты будешь наказана, – заявляет он. – Вечером. За то, что ослушалась.
О чем это он? Винс оттягивает тонкое кружево, и я в панике соображаю: белье! Я нарушила его запрет!
Он тянется за ножом, вынимает из подставки. Прижимает на миг холодное лезвие к обнаженной коже бедра. Странно, но это заводит еще сильнее. Еще мгновение – и от шелка и кружев, стоивших баснословных денег, остается порезанная тряпочка. Падает на пол.
– Раздвинь ноги. Шире!
С очередным всхлипом я подчиняюсь. Он гладит меня пальцами.
– Мокрая. Готовая.
Он прав. Сотню, тысячу раз прав, чтоб ему! Я его хочу. До сих пор. После стольких лет.
Проникает сразу двумя пальцами.
– Вот так. Что ты чувствуешь, Рита?
– Я-а-а… мне хорошо… да-а-а!
Двигает резко, быстро, но мне мало. Хочу не пальцы! Но он нажимает сильнее, сминает второй рукой грудь – и я захлебываюсь криком. Да-а-а!
– Ви-и-инс!
Он прижимает меня к себе, дрожащую, обессиленную, тяжело дышащую. Я льну к нему. Глупая надежда: неужели будет как раньше? Но он разбивает ее всего одной фразой:
– Больше не смей самовольничать, – и добивает: – В следующий раз наказание понравится тебе меньше. Обещаю.
***
Горячая штучка. Она была такой еще в юности, семь лет назад. Становилась, когда слетала шелуха: стыдливость и застенчивость, вдолбленные воспитанием. Тогда она тоже заводилась быстро, и ее крики и стоны звучали для Винса лучшей музыкой. Он, наивный дурак, верил: это все из-за того, что Рита его любит. Идиот.
Сегодня он убедился, что она осталась такой же страстной. А еще – что он реагирует на нее так же, как и во время их романа. Как и тогда, достаточно только взгляда, чтобы потяжелело в паху. Он все еще хотел ее, как зеленый мальчишка. До дрожи, до боли. Если бы не позабавился с Элис, не сдержался бы, разложил Риту прямо там, на столе. Или прижал бы к стене, задрал юбку и…
При воспоминании о распластанном под ним нежном белом теле, о том, какая она тесная, жаркая, отзывчивая, вновь обдало горячей волной, кровь устремилась вниз. Он выругался, громко, грязно. Можно спуститься и позвать ее, взять в любом месте, хоть на полу, хоть на диване. Винс знал, убедился всего несколько минут назад, что Рита охотно откликнется, получит такое же удовольствие, как и он. Но не хотел так. Нет, не сейчас. Мысль о том, чтобы превратить ее в бесправную помесь игрушки и прислуги, трахать попеременно то ее, то местных девок, казалась отвратительной. Хорошо, конечно, что утром пришла эта избалованная богатая сучка Элис. Позволила убедиться сразу в двух вещах: Рита его ревнует и хочет. Вот и отлично. Но прислуживать богатеньким стервам, подавать им кофе и служить девочкой для битья он не позволит. Рита – его. Только его. Никто больше не смеет отдавать ей приказы. А уж сам постарается придумать для нее кое-что интересное. Теперь, когда она полностью в его власти, он намерен получить свое. И больше не отступится.
***
Хлопнула дверь, и через пару минут взревел мотор. В открытое окно я увидела, как рванул с места красный кар. Винс уехал. Знать бы еще, надолго ли.
По всему телу разливалась слабость и истома, пришлось заставить себе дотащиться до ванной и встать под прохладный душ. Упругие струи воды прогнали послеоргазменную сонливость, прояснили голову. Наскоро вытершись полотенцем и не озадачиваясь тем, чтобы высушить волосы, я быстро оделась и приступила к осмотру дома.
То, что меня интересовало, скорее всего находилось на втором этаже, но подниматься туда я не рискнула: вдруг Винс вернется? Если он застанет меня в своих комнатах, то сексуальной игрой не ограничится. Кстати, обещал ведь наказание за ослушание вечером – интересно, какое? Щеки вспыхнули, от предвкушения заныло внизу живота. Семь лет назад до подобных игр мы не дошли, да и готовы не были, но теперь… Теперь мне было неловко и стыдно признаться даже себе, но вечера я ждала с волнением и нетерпением. Вот уж не подозревала в себе таких наклонностей.
Прикусила губу, чтобы прогнать нарисованные разбушевавшимся воображением картины. Неизвестно еще, насколько хватит увлечения Винса в этот раз. Вряд ли все эти годы он трепетно хранил в сердце мой светлый образ. Позабыл, как только покинул Дрейтаун. Не узнал при встрече. Так что лучше не обольщаться и не внушать себе ложных надежд. Пока что я для него – одна из многих, очередная отметка о победе.
Вновь кольнуло уже привычной горечью. Папа, папа, что ты натворил? Думал, что спасаешь непутевую дочь от неподходящего парня, а в итоге – разрушил всю жизнь. У нас с Винсом все могло бы сложиться иначе, но толку сожалеть о несбывшемся?
Зажмуриться и перетерпеть. Непрошеные слезы вскоре перестали жечь глаза, и я приступила к работе. Внизу не ожидала найти ничего интересного – не дурак же Винс хранить нечто важное там, где его секреты может найти любой визитер? Но привычка тщательно проверять все, даже самые нежизнеспособные версии, взяла свое, и я начала внимательно осматривать комнаты. Если Ройс и вернется внезапно, всегда можно объяснить свое странное поведение хозяйственным зудом. А что? Изучаю, так сказать, фронт работы.
Спустя два часа я вернулась в гостиную. Беглый осмотр дал вполне предсказуемый результат: не найдено ни-че-го. Ну и ладно. Времени еще хватает. А вот вечер приближался с неумолимой быстротой. Следовало приготовить ужин и ждать возвращения Винса. И обещанного наказания.
– Говорят, ты купил себе рабыню, – как бы между делом заметил Клим и затянулся сигарой.
Безразличный тон не обманул Винса. Ничто из происходящего на Острове не могло ускользнуть от внимания его собеседника. Опытный волчара, организатор боев, по слухам, не гнушавшийся и куда более темными незаконными делишками, обо всем узнавал в числе первых. Когда-то Винс мечтал забить ему в глотку зубы. Когда-то. А ограничился лишь хорошим хуком слева. Клим понял. Он многое понимал. И даже прощал – не безвозмездно, само собой.
Именно Клим три года назад купил на торгах многообещающего, как он сам признался, паренька. Сделал из него звезду гладиаторских боев. И даже не слишком сокрушался, когда Винсент перестал выходить на ринг.
– Всегда знал, что ты далеко пойдешь, парень, – заметил он тогда. – С первого дня. У тебя есть то, чего нет у безмозглого здешнего большинства. Стержень. Характер.
Винс, давно уже свободный, а на днях и прикупивший себе домик в Приватном секторе, захмелевший от открывающихся перед ним головокружительных перспектив, только рявкнул:
– Да пошел ты!
– Я-то пойду, – добродушно усмехнулся Клим. – И ты тоже приходи. Когда понадоблюсь.
И растворился в полупьяной толпе, наполнявшей ночной клуб.
Сейчас он ждал ответа, попыхивая сигарой. Коренастый, краснолицый, с коротким ежиком давно поседевших волос, Клим одним из первых сообразил, что на игре можно делать большие деньги. Огромные, если не просто участвовать в тотализаторе, а самому отправиться на Остров и стать поставщиком развлечений для скучающей публики. Гладиаторские бои – его идея, принесшая Климу баснословные суммы. Потом, освоившись, хозяин бойцовской школы, заметил еще несколько перспективных направлений. Весьма перспективных, надо сказать. Сейчас он обладал солидными счетами в самых надежных банках. Настолько солидными, что денег с лихвой хватило бы даже его праправнукам, причем никому из его потомков не пришлось бы не работать ни дня. Но расставаться с Островом Клим не собирался. Прижился. Врос корнями, как шутил он сам.
Винс пожал плечами.
– Ну да, купил. Надоело жить одному. Красивая девка, пусть будет под рукой.
Собеседник смерил его насмешливым взглядом. Приподнял в ухмылке левый уголок рта. Не поверил. Но расспрашивать не стал – не его дело.
– Как знаешь. Итак, для чего я тебя позвал…
***
Винс вернулся, когда за окном уже сгущались чернильные сумерки. Ночь на Острове наступала быстро, день не успевал толком перейти в вечер. Первое время мне пришлось привыкать к тому, что солнце не опускалось медленно, а словно проваливалось за горизонт. Низкая желтоватая луна и крупные звезды светили ярче, чем на Материке, где небо закрывали высотные здания, а сияние ночных светил меркло в зареве неоновых огней неспящих городов.
Я не зажигала лампы, сидела в темной кухне и бездумно смотрела в окно. Ждала. Предвкушение смешивалось со страхом, сладко замирало сердце. Вот разрезал сумрак свет фар, прошуршали шины по подъездной дорожке. Хлопнула входная дверь, зажглась люстра в гостиной.
– Рита!
Тут же слабо дернуло ошейник, напоминая, что на зов хозяина нужно спешить.
– Господин?
Он застыл в центре комнаты, скрестив руки на груди. Смотрел на меня жадным горящим взглядом, от которого замерло все внутри. Я невольно качнулась к нему.
– Ты приготовила ужин?
Вот этого вопроса я сейчас точно не ожидала.
– Да, господин.
– Хорошо. Но прежде… помнишь, что я обещал тебе?
Опять накатила слабость, заныло от предвкушения в паху, скрутило в тугой узел низ живота. Помню ли я?
– Да. Вы обещали наказать меня… господин.
И я очень, очень жду этого, Винс! Мне неловко и немного стыдно, но память о пережитом утром наслаждении не дает покоя и заставляет желать большего. Гораздо, гораздо большего.
– Именно. Снимай платье.
Я слегка приподняла подол и замерла.
– Что? – сердито спросил Винс.
– Может, господин сам пожелает его снять?
Он прищурился, плотно сжал губы. На мою дерзость не ответил ничего, молча подошел, повернул меня спиной к себе. Откинул волосы вперед, провел пальцами по шее, по открытой части спины, легко нажимая на позвонки. Меня словно прошибло током, пришлось до боли сжать кулаки, чтобы не застонать в голос.
Винс положил руки мне на бедра, провел вверх, сминая ткань платья. Выше, еще выше. Через мгновение платье полетело в сторону, и я осталась обнаженной. Повернула голову и встретила горящий голодный взгляд, от которого все внутри оборвалось. Мне показалось, что Винсент сейчас набросится на меня, раздвинет ноги коленом, войдет резко, грубо, вырвав из меня крик, примется вколачиваться в податливое, уже готовое к его проникновению тело. Но я не учла, как хорошо он научился владеть собой и подавлять собственные желания. Накрыл ладонями мою грудь, сжал между пальцами соски, заставив меня охнуть, а потом отпустил, подтолкнул к креслу.
– Стань на колени на сиденье! – скомандовал он. – Руками обопрись о спинку. Прогнись в пояснице.
Я выполнила все, что он велел. Меня уже трясло от возбуждения.
– Ты знаешь, почему будешь наказана?
– Да-а-а.
– Скажи. Скажи, за что.
Поиграем, значит? Отлично, меня заводит эта игра.
– Я ослушалась господина. Надела белье.
Он провел рукой по обнаженной ягодице, крепко сжал.
– Десять ударов, Рита. Считай.
– Ай!
Шлепок обжег кожу. Не больно, но чувствительно.
– Считай!
– Один, – выдохнула я. – Два… три…
К десятому ягодицы горели, а внутри бушевал ураган. Непроизвольно я прогнулась еще сильнее, оттопырила зад, чуть шире развела ноги, чтобы Винсу было удобнее войти. В том, чем должна закончиться эта игра, сомнений не возникало. Я вся горела, готовая принять его, снова почувствовать его внутри.
Вот только планы Винсента с моими не совпадали.
– Все, можешь одеться и подавать ужин. Я спущусь через несколько минут.
Ушам своим не верю! Прогрохотали по лестнице стремительные шаги. Я обессилено сползла с кресла. Надеюсь, ты помчался в ванную, урод. Коз-зел! Негодяй!
***
Милашка Элис Картер появилась ближе к полудню. Коротенькое синее платьице туго обхватывало высокую грудь с призывно торчащими сосками и почти открывало упругие ягодицы. Бельем девица пренебрегала, и меня кольнула неприятная мысль, что Винс запрещает носить бюстгальтер и трусики всем своим женщинам.
Дрогнули руки. Звякнуло блюдце. Винс повернул голову и посмотрел прямо мне в лицо, ухмыляясь. И тут вся выдержка оставила меня. Я развернулась и опрометью бросилась в кухню.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вымыла посуду вручную, насухо вытерла. Переставила баночки со специями, потом вернула им прежний порядок. Вытащила персики на пирог. И все это автоматически, плохо понимая, что делаю. Перед глазами стояла узкая обнаженная спина Элис, растрепавшиеся рыжие волосы, в ушах звучали ее хриплые стоны. Желание вцепиться ногтями в лицо богатенькой заразы становилось нестерпимым. Расцарапать хорошенькую мордашку, выдрать патлы. Чтобы и глядеть не смела в сторону чужого мужчины. Это я должна быть на ее месте! Память услужливо подбрасывала все новые и новые подробности семилетней давности, от которых хотелось заорать, забиться в истерике. Все тело пылало, словно прошли не годы, а мгновения с тех пор, когда Винс ласкал его, покрывал поцелуями, заставлял выгибаться в экстазе. Все чувства, давно похороненные и приваленные для верности каменными плитами забвения, лавиной вырвались наружу.
Винс появился, когда я замерла, облокотившись на подоконник, и смотрела невидящим взглядом в окно.
– Это что еще за штучки?
От его голоса по разгоряченному воспоминаниями телу прошла новая волна жара.
– Господин, – пролепетала я, обернувшись через плечо, и поразилась тому, как звучит мой голос.
Винсент хмыкнул, подошел ко мне, обхватил за талию и вынудил выпрямиться, прижаться спиной к его груди.
– Ты вела себя непозволительно. Почему унесла мой кофе?
От его близости путались мысли.
– Мне… мне стало дурно, – солгала я. – Голова закружилась.
Еще крепче прижав меня к себе одной рукой, он второй провел по моей груди. Легко, едва касаясь. Задел напрягшийся сосок, и мне пришлось закусить губу, чтобы подавить стон.
– Кажется, кто-то врет, – со смешком заметил Винс. – Голова закружилась?
Нырнул рукой в вырез платья, сжал правую грудь. Погладил большим пальцем сосок, надавил.
– А так? Так у тебя голова кружится? Отвечай!
– Да-а-а!
Ущипнул. Не слишком болезненно, но чувствительно. Меня выгнуло от мучительного наслаждения. И тут же напоминанием дернуло ошейник.
– Да-а, господи-ин, – простонала я.
Дикая, абсурдная ситуация. Невообразимая. Почему Винс до сих пор так действует на меня? Имеет надо мной такую власть?
– А теперь скажи, – жаркий шепот прямо в ухо, – что ты почувствовала на самом деле? Тебя возбудило увиденное?
– Да-а-а.
– Хотела оказаться на месте Элис?
Мракова бездна! Откуда он знает? Ненавижу! И не хочу, не могу отказаться.
– Хотела? Отвечай!
– Хотела! Чтоб ты провалился!
Удовлетворенный смешок.
– Не дождешься.
Левая рука ползет по бедру, задирает юбку.
– Никогда больше не смей удирать, – в голосе лязгает металл. – Не смей уходить без разрешения.
Я отчаянно, из последних сил пытаюсь сопротивляться. Возмущаюсь:
– Мне нужно было остаться и смотреть?
– Если прикажу – стаешь смотреть и ласкать себя при этом, – угрожает он. – Поняла?
Смотреть как он трахает другую? Совсем рехнулся? Но…
– Да, господин, – поспешно соглашаюсь я, пока этому гаду не взбрело в голову очередное извращение.
– Ты будешь наказана, – заявляет он. – Вечером. За то, что ослушалась.
О чем это он? Винс оттягивает тонкое кружево, и я в панике соображаю: белье! Я нарушила его запрет!
Он тянется за ножом, вынимает из подставки. Прижимает на миг холодное лезвие к обнаженной коже бедра. Странно, но это заводит еще сильнее. Еще мгновение – и от шелка и кружев, стоивших баснословных денег, остается порезанная тряпочка. Падает на пол.
– Раздвинь ноги. Шире!
С очередным всхлипом я подчиняюсь. Он гладит меня пальцами.
– Мокрая. Готовая.
Он прав. Сотню, тысячу раз прав, чтоб ему! Я его хочу. До сих пор. После стольких лет.
Проникает сразу двумя пальцами.
– Вот так. Что ты чувствуешь, Рита?
– Я-а-а… мне хорошо… да-а-а!
Двигает резко, быстро, но мне мало. Хочу не пальцы! Но он нажимает сильнее, сминает второй рукой грудь – и я захлебываюсь криком. Да-а-а!
– Ви-и-инс!
Он прижимает меня к себе, дрожащую, обессиленную, тяжело дышащую. Я льну к нему. Глупая надежда: неужели будет как раньше? Но он разбивает ее всего одной фразой:
– Больше не смей самовольничать, – и добивает: – В следующий раз наказание понравится тебе меньше. Обещаю.
***
Горячая штучка. Она была такой еще в юности, семь лет назад. Становилась, когда слетала шелуха: стыдливость и застенчивость, вдолбленные воспитанием. Тогда она тоже заводилась быстро, и ее крики и стоны звучали для Винса лучшей музыкой. Он, наивный дурак, верил: это все из-за того, что Рита его любит. Идиот.
Сегодня он убедился, что она осталась такой же страстной. А еще – что он реагирует на нее так же, как и во время их романа. Как и тогда, достаточно только взгляда, чтобы потяжелело в паху. Он все еще хотел ее, как зеленый мальчишка. До дрожи, до боли. Если бы не позабавился с Элис, не сдержался бы, разложил Риту прямо там, на столе. Или прижал бы к стене, задрал юбку и…
При воспоминании о распластанном под ним нежном белом теле, о том, какая она тесная, жаркая, отзывчивая, вновь обдало горячей волной, кровь устремилась вниз. Он выругался, громко, грязно. Можно спуститься и позвать ее, взять в любом месте, хоть на полу, хоть на диване. Винс знал, убедился всего несколько минут назад, что Рита охотно откликнется, получит такое же удовольствие, как и он. Но не хотел так. Нет, не сейчас. Мысль о том, чтобы превратить ее в бесправную помесь игрушки и прислуги, трахать попеременно то ее, то местных девок, казалась отвратительной. Хорошо, конечно, что утром пришла эта избалованная богатая сучка Элис. Позволила убедиться сразу в двух вещах: Рита его ревнует и хочет. Вот и отлично. Но прислуживать богатеньким стервам, подавать им кофе и служить девочкой для битья он не позволит. Рита – его. Только его. Никто больше не смеет отдавать ей приказы. А уж сам постарается придумать для нее кое-что интересное. Теперь, когда она полностью в его власти, он намерен получить свое. И больше не отступится.
***
Хлопнула дверь, и через пару минут взревел мотор. В открытое окно я увидела, как рванул с места красный кар. Винс уехал. Знать бы еще, надолго ли.
По всему телу разливалась слабость и истома, пришлось заставить себе дотащиться до ванной и встать под прохладный душ. Упругие струи воды прогнали послеоргазменную сонливость, прояснили голову. Наскоро вытершись полотенцем и не озадачиваясь тем, чтобы высушить волосы, я быстро оделась и приступила к осмотру дома.
То, что меня интересовало, скорее всего находилось на втором этаже, но подниматься туда я не рискнула: вдруг Винс вернется? Если он застанет меня в своих комнатах, то сексуальной игрой не ограничится. Кстати, обещал ведь наказание за ослушание вечером – интересно, какое? Щеки вспыхнули, от предвкушения заныло внизу живота. Семь лет назад до подобных игр мы не дошли, да и готовы не были, но теперь… Теперь мне было неловко и стыдно признаться даже себе, но вечера я ждала с волнением и нетерпением. Вот уж не подозревала в себе таких наклонностей.
Прикусила губу, чтобы прогнать нарисованные разбушевавшимся воображением картины. Неизвестно еще, насколько хватит увлечения Винса в этот раз. Вряд ли все эти годы он трепетно хранил в сердце мой светлый образ. Позабыл, как только покинул Дрейтаун. Не узнал при встрече. Так что лучше не обольщаться и не внушать себе ложных надежд. Пока что я для него – одна из многих, очередная отметка о победе.
Вновь кольнуло уже привычной горечью. Папа, папа, что ты натворил? Думал, что спасаешь непутевую дочь от неподходящего парня, а в итоге – разрушил всю жизнь. У нас с Винсом все могло бы сложиться иначе, но толку сожалеть о несбывшемся?
Зажмуриться и перетерпеть. Непрошеные слезы вскоре перестали жечь глаза, и я приступила к работе. Внизу не ожидала найти ничего интересного – не дурак же Винс хранить нечто важное там, где его секреты может найти любой визитер? Но привычка тщательно проверять все, даже самые нежизнеспособные версии, взяла свое, и я начала внимательно осматривать комнаты. Если Ройс и вернется внезапно, всегда можно объяснить свое странное поведение хозяйственным зудом. А что? Изучаю, так сказать, фронт работы.
Спустя два часа я вернулась в гостиную. Беглый осмотр дал вполне предсказуемый результат: не найдено ни-че-го. Ну и ладно. Времени еще хватает. А вот вечер приближался с неумолимой быстротой. Следовало приготовить ужин и ждать возвращения Винса. И обещанного наказания.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Говорят, ты купил себе рабыню, – как бы между делом заметил Клим и затянулся сигарой.
Безразличный тон не обманул Винса. Ничто из происходящего на Острове не могло ускользнуть от внимания его собеседника. Опытный волчара, организатор боев, по слухам, не гнушавшийся и куда более темными незаконными делишками, обо всем узнавал в числе первых. Когда-то Винс мечтал забить ему в глотку зубы. Когда-то. А ограничился лишь хорошим хуком слева. Клим понял. Он многое понимал. И даже прощал – не безвозмездно, само собой.
Именно Клим три года назад купил на торгах многообещающего, как он сам признался, паренька. Сделал из него звезду гладиаторских боев. И даже не слишком сокрушался, когда Винсент перестал выходить на ринг.
– Всегда знал, что ты далеко пойдешь, парень, – заметил он тогда. – С первого дня. У тебя есть то, чего нет у безмозглого здешнего большинства. Стержень. Характер.
Винс, давно уже свободный, а на днях и прикупивший себе домик в Приватном секторе, захмелевший от открывающихся перед ним головокружительных перспектив, только рявкнул:
– Да пошел ты!
– Я-то пойду, – добродушно усмехнулся Клим. – И ты тоже приходи. Когда понадоблюсь.
И растворился в полупьяной толпе, наполнявшей ночной клуб.
Сейчас он ждал ответа, попыхивая сигарой. Коренастый, краснолицый, с коротким ежиком давно поседевших волос, Клим одним из первых сообразил, что на игре можно делать большие деньги. Огромные, если не просто участвовать в тотализаторе, а самому отправиться на Остров и стать поставщиком развлечений для скучающей публики. Гладиаторские бои – его идея, принесшая Климу баснословные суммы. Потом, освоившись, хозяин бойцовской школы, заметил еще несколько перспективных направлений. Весьма перспективных, надо сказать. Сейчас он обладал солидными счетами в самых надежных банках. Настолько солидными, что денег с лихвой хватило бы даже его праправнукам, причем никому из его потомков не пришлось бы не работать ни дня. Но расставаться с Островом Клим не собирался. Прижился. Врос корнями, как шутил он сам.
Винс пожал плечами.
– Ну да, купил. Надоело жить одному. Красивая девка, пусть будет под рукой.
Собеседник смерил его насмешливым взглядом. Приподнял в ухмылке левый уголок рта. Не поверил. Но расспрашивать не стал – не его дело.
– Как знаешь. Итак, для чего я тебя позвал…
***
Винс вернулся, когда за окном уже сгущались чернильные сумерки. Ночь на Острове наступала быстро, день не успевал толком перейти в вечер. Первое время мне пришлось привыкать к тому, что солнце не опускалось медленно, а словно проваливалось за горизонт. Низкая желтоватая луна и крупные звезды светили ярче, чем на Материке, где небо закрывали высотные здания, а сияние ночных светил меркло в зареве неоновых огней неспящих городов.
Я не зажигала лампы, сидела в темной кухне и бездумно смотрела в окно. Ждала. Предвкушение смешивалось со страхом, сладко замирало сердце. Вот разрезал сумрак свет фар, прошуршали шины по подъездной дорожке. Хлопнула входная дверь, зажглась люстра в гостиной.
– Рита!
Тут же слабо дернуло ошейник, напоминая, что на зов хозяина нужно спешить.
– Господин?
Он застыл в центре комнаты, скрестив руки на груди. Смотрел на меня жадным горящим взглядом, от которого замерло все внутри. Я невольно качнулась к нему.
– Ты приготовила ужин?
Вот этого вопроса я сейчас точно не ожидала.
– Да, господин.
– Хорошо. Но прежде… помнишь, что я обещал тебе?
Опять накатила слабость, заныло от предвкушения в паху, скрутило в тугой узел низ живота. Помню ли я?
– Да. Вы обещали наказать меня… господин.
И я очень, очень жду этого, Винс! Мне неловко и немного стыдно, но память о пережитом утром наслаждении не дает покоя и заставляет желать большего. Гораздо, гораздо большего.
– Именно. Снимай платье.
Я слегка приподняла подол и замерла.
– Что? – сердито спросил Винс.
– Может, господин сам пожелает его снять?
Он прищурился, плотно сжал губы. На мою дерзость не ответил ничего, молча подошел, повернул меня спиной к себе. Откинул волосы вперед, провел пальцами по шее, по открытой части спины, легко нажимая на позвонки. Меня словно прошибло током, пришлось до боли сжать кулаки, чтобы не застонать в голос.
Винс положил руки мне на бедра, провел вверх, сминая ткань платья. Выше, еще выше. Через мгновение платье полетело в сторону, и я осталась обнаженной. Повернула голову и встретила горящий голодный взгляд, от которого все внутри оборвалось. Мне показалось, что Винсент сейчас набросится на меня, раздвинет ноги коленом, войдет резко, грубо, вырвав из меня крик, примется вколачиваться в податливое, уже готовое к его проникновению тело. Но я не учла, как хорошо он научился владеть собой и подавлять собственные желания. Накрыл ладонями мою грудь, сжал между пальцами соски, заставив меня охнуть, а потом отпустил, подтолкнул к креслу.
– Стань на колени на сиденье! – скомандовал он. – Руками обопрись о спинку. Прогнись в пояснице.
Я выполнила все, что он велел. Меня уже трясло от возбуждения.
– Ты знаешь, почему будешь наказана?
– Да-а-а.
– Скажи. Скажи, за что.
Поиграем, значит? Отлично, меня заводит эта игра.
– Я ослушалась господина. Надела белье.
Он провел рукой по обнаженной ягодице, крепко сжал.
– Десять ударов, Рита. Считай.
– Ай!
Шлепок обжег кожу. Не больно, но чувствительно.
– Считай!
– Один, – выдохнула я. – Два… три…
К десятому ягодицы горели, а внутри бушевал ураган. Непроизвольно я прогнулась еще сильнее, оттопырила зад, чуть шире развела ноги, чтобы Винсу было удобнее войти. В том, чем должна закончиться эта игра, сомнений не возникало. Я вся горела, готовая принять его, снова почувствовать его внутри.
Вот только планы Винсента с моими не совпадали.
– Все, можешь одеться и подавать ужин. Я спущусь через несколько минут.
Ушам своим не верю! Прогрохотали по лестнице стремительные шаги. Я обессилено сползла с кресла. Надеюсь, ты помчался в ванную, урод. Коз-зел! Негодяй!
***
Милашка Элис Картер появилась ближе к полудню. Коротенькое синее платьице туго обхватывало высокую грудь с призывно торчащими сосками и почти открывало упругие ягодицы. Бельем девица пренебрегала, и меня кольнула неприятная мысль, что Винс запрещает носить бюстгальтер и трусики всем своим женщинам.
