Я замерла, не в силах заставить себя сделать хоть шаг ему навстречу или что-то произнести. Как есть невинная дева!
Он подошел ко мне и провел рукой по моему плечу, приспуская рубашку. Я вздрогнула и даже всхлипнула. Да что со мной такое? Я ведь хотела этого мужчину, но вела себя словно испуганная девственница. «Впрочем, - тут же напомнила я себе, - ты и есть девственница. Снова».
Максимиллиан истолковал мое поведение по-своему.
- Не бойтесь, - сухо произнес он. – Я постараюсь сделать все быстро и причинить вам как можно меньше неудобств.
Вот здесь я едва не расхохоталась нервным смехом. Неудобств, надо же! Вообще-то, я рассчитывала на приятные ощущения, а не на минимум этих самых неудобств.
- Я погашу свет, - предложил он. – В темноте вы будете меньше смущаться.
В спальне горел всего один ночник. Под стеклом бились и взмахивали огненными крыльями световые бабочки – очень красиво. И очень романтично. Я быстро схватила тонкий шифоновый розовый шарф (специально приготовила) и набросила его на светильник. Свет стал еще более приглушенным и слегка розоватым.
- Анита? – неуверенно позвал Родвиг.
Видимо, мое поведение не совпало с его ожиданиями. Но мне уже надоело строить из себя испуганную девственницу. Доказательства моей невинности супруг получит очень скоро, но лежать бревном и думать о подарках я не намерена!
- Мы должны называть друг друга на «вы»? Мои родители обращаются на «ты».
И я похлопала для достоверности ресницами. Не уверена, что Максимиллиан разглядел мой маневр – все-таки в спальне теперь царил полумрак. Весьма интимный, надо сказать, полумрак. А разложенная постель притягивала взгляды.
После короткой заминки мой муж ответил:
- Хорошо, мы тоже можем перейти на «ты».
- А как мне звать тебя?
Кажется, он начал терять терпение, потому что переспросил раздраженно:
- В каком смысле – как?
- Ну, я ведь не могу обращаться к мужу «мейн Родвиг», верно? Макс?
Он вздохнул.
- Хорошо, пусть будет Макс. А теперь, Анита…
- Ани, - перебила его я. – Все близкие зовут меня Ани.
В конце концов, Ани звучит очень похоже на Аня. Пусть называет меня почти родным именем.
- Хорошо, Ани. Наверное, вам… то есть тебе лучше будет лечь.
Какой быстрый! Ну уж нет, так легко ты не отделаешься!
- А разве ты не поцелуешь меня?
Он дернул плечом, двумя широкими шагами преодолел расстояние между нами и быстро чмокнул меня в губы. Которые я тут же надула.
- Супруги целуются совсем иначе. Поцелуй меня по-настоящему, Макс.
Эти слова я не протянула тоном капризной девочки, о нет. Напротив, я понизила голос и прошептала их ему на ухо. Он вздрогнул, отстранился и внимательно посмотрел на меня.
- Ты уверена?
Еще как! Более чем уверена. Но вслух этого лучше не говорить.
- Я хочу попробовать.
Конечно, я лукавила. Даже если не принимать во внимание мою прошлую жизнь, то все равно оставался Алекс, с которым я уже целовалась. Так что слово «попробовать» могло относиться только к поцелуям с Максом. Но ему об этом знать вовсе не обязательно.
Он приподнял мое лицо за подбородок, и я посмотрела в его глаза, казавшиеся сейчас совсем черными, словно зрачки расширились так, будто закрыли радужку. Этот темный изучающий взгляд отчего-то напугал меня, и я зажмурилась. А потом почувствовала прикосновение к своим губам. Осторожное, почти невесомое. Затаив дыхание, я подалась вперед и приоткрыла губы, предоставляя Максу свободу действий. Он немного помедлил, а потом сжал меня в объятиях, смял поцелуем губы, проник языком в рот. О да! Куда там слащавому красавцу Алексу! Против Макса он – жалкий ботаник, неопытный юнец. А потом все мысли об Алексе вылетели из моей головы. Как и все прочие мысли. Остался только Макс, его губы, его руки. Я и сама не поняла, когда он успел стянуть с меня рубашку, только почувствовала спиной прохладу простыней.
- Не бойся, - шепнул он мне.
«Я не боюсь», - хотела ответить я, но только застонала, потому что втянул в рот сосок, нажал языком, прихватил зубами. Я цеплялась за его плечи и выгибалась всем телом, пока он сводил меня с ума неистовыми ласками. Внутри поднялась жаркая волна, закрутилась тугой спиралью внизу живота. Я хотела выкрикнуть: «Хочу тебя!», но из пересохшего горла вырвался только невнятный всхлип.
- Тебе нравится? – спросил Макс, отстраняясь.
- Да, - простонала я, сжигаемая желанием дойти до конца, принадлежать ему.
Он окончательно сбросил распахнувшийся халат, пошарил рукой в кармане и выудил какую-то склянку. Я не отводила от него взгляда.
- Это чтобы тебе не было больно в первый раз, - пояснил он.
Понятно, какой-то местный анестетик. Я уже хотела возмутиться, заявить, что не желаю лишаться даже части ощущений, но вовремя прикусила язык, напомнив себе, что должна изображать невинную девицу. Надеюсь, Макс меня простит, если я не стану округлять глаза и восклицать: «Какой он большой!», словно героиня дамского романа. Пошлейшая фраза! Кажется, я и в свой первый раз ее не произносила… или произносила… или… не помню… ах, Макс!
- Да-а, - простонала я, почувствовав прикосновение его пальцев.
А спустя всего лишь пару мгновений внутри все будто немного онемело. И я действительно не почувствовала боли, только легкий дискомфорт. Все тело горело, не утратив чувствительности, и Макс продолжал ласкать меня, поглаживая бедра, сжимая грудь, целуя шею, ключицы, щеки, губы. Так что определенную долю удовольствия я все-таки получила. И все закончилось и он отстранился от меня, нежно поцеловала его в плечо и шепнула:
- Это было… м-м-м… приятно.
- Это хорошо, - сонно пробормотал он. – Потому что завтра мы повторим.
«Только без дурацкой мази», - подумала я.
И тоже уснула.
Проснулась я в одиночестве, Макс ушел, пока я спала. Будь я юной Анитой, возможно, и расстроилась бы, но имевшийся за плечами опыт подсказывал, что даже самая волшебная ночь не всегда избавляет от чувства неловкости наутро. Да мне и самой не хотелось бы, чтобы Макс видел, как я, охая и хватаясь за поясницу, сползаю с кровати. Внутри все болезненно ныло – действие анестетика закончилось.
- Лита, - хрипло позвала я и сама поразилась звучанию собственного голоса. – Лита!
- Да, мейни?
Служанка будто бы соткалась из воздуха. Неужели она после ухода Макса заняла пост в спальне, чтобы услужить мне по первому требованию? Впрочем, тем лучше.
- Ванну, - коротко распорядилась я. – Горячую. Потом завтрак.
- Слушаюсь, мейни. Ваша матушка осведомлялась, когда вы понесете дары Реорану?
Ну вот, очередная традиция. После первой ночи новобрачные несут божеству дары, которые показывают, насколько новоиспеченные муж и жена остались довольны друг другом. И здесь, надо заметить, у женщин опять нет выбора: их подарки заранее выбирают члены семьи. Конечно же, мейн Варн точно пожелает показать, как счастлив заполучить такого зятя. А вот мужчины изгаляются как могут. Хуже всего, если невеста уже утратила невинность, тогда и крысиного помета насыпать на алтарь могут. И считается, что боги не гневаются на такое непочтение: послали ведь бедолаге бракованную спутницу жизни. Во мне проснулось любопытство: чем отблагодарил Реорана за меня Макс? Подношения, ясное дело, божество себе не заберет, подарки потом раздадут беднякам, но очень уж интересно взглянуть.
- Перед завтраком, - решила я. – Все равно сначала ванну.
Как бы мне ни хотелось поскорее спуститься в алтарный зал и посмотреть на подношение Макса, но неприятно ноющим мышцам требовалось расслабиться в горячей воде. Поэтому я вытрясла в ванну почти полный флакон ароматической соли, пропитанной жасминовой эссенцией, и с наслаждением провалялась в блаженном ничегонеделании чуть ли не полчаса. Выбралась только тогда, когда покрасневшая кожа на пальцах некрасиво сморщилась. И первым делом смазала лицо и руки густым питательным кремом.
Лита уложила мои волосы в сложный узел на затылке, перевила несколько прядей жемчужными нитями и помогла мне облачиться в выбранный для второго дня торжеств наряд: светло-синее платье с низким декольте, которое полагалось прикрывать прозрачным голубым шарфом. Я вспомнила, как использовала ночью точно такой же шарф, только другого цвета, и невольно смутилась. К щекам прилила кровь. Да еще и Лита, будто нарочно, подняла шарфик с пола, куда он соскользнул, и сокрушенно покачала головой, должно быть, не понимая, как он оказался в столь неподходящем месте.
Вряд ли горничная осмелилась бы задавать вопросы, но я поспешила сказать, предвосхищая возможную реплику:
- Скажи мейни Лизбет, что я готова.
Мама появилась так быстро, словно дожидалась под дверью. За ее спиной маячили слуги с набитыми доверху корзинами. Я разглядела высовывающиеся из одной из них горлышки винных бутылок и усмехнулась.
- Возьми, Ани, - велела мама, протягивая мне небольшой, но увесистый мешочек.
Я не удержалась и заглянула внутрь. Среди мелких медных монет тускло поблескивало серебро. Немного, конечно, но все равно – отец расщедрился. В основном в свадебные дары насыпали медяки, а значение имел размер мешочка. Все нуждающиеся в округе получали после свадьбы пищу, питье и деньги: иногда по монетке, иногда по десятку. А иногда и по свертку с пометом – здесь не угадаешь. Как и с едой: можно получить хлеба и мяса, а можно – и подгнивших овощей. Насколько новобрачные довольны друг другом. С питьем дело обстояло проще: выбор небольшой. Либо вода, либо эль, либо кислая брага, выдаваемая за вино. Мейн Варн, судя по замеченным мною бутылкам, предпочел третий вариант.
Странным казался мне спуск в святилище: вроде бы я уже шла по этим же коридорам и лестницам только вчера, но все вокруг видела впервые. И каменные полы подземелья, и на удивление сухие светлые стены, и причудливые светильники, и узкие ступени – все я разглядывала с любопытством. И теперь, когда сердце не сжималось больше от волнения, отметила, что воздух вовсе не сырой и затхлый, как обычно в подвалах. Не знай я, что спустилась под землю, так ни за что бы не догадалась. Окон нет? Да на это даже внимания не обратишь, так светло. Магия, не иначе.
У алтаря уже стояли доверху наполненные корзины – подношения моего супруга. Мама слегка подтолкнула меня, и я поняла, что невольно замедлила шаг. Я глубоко вздохнула и подошла сначала к статуе Реорана, склонилась в поклоне. А когда распрямилась, то мне почудилось, будто божество ухмыляется. Я моргнула, посмотрела опять – нет, показалось. Слуги, шедшие за мной, уже установили корзины с дарами моего отца рядом с корзинами Родвига. Я бросила на последние взгляд: пироги, окорока, перевязанные тонкой бечевкой, головки сыров, горлышки разномастных бутылок. Кого-то ждет настоящее пиршество. Мешочек с деньгами полагалось положить на алтарь, а оттуда забрать второй подарок супруга – муж оставлял его рядом со своим кошелем для милостыни. Затаив дыхание в предвкушении, я приблизилась и не сдержала восхищенного вздоха: рядом с сундучком, наполненным золотыми и серебряными монетами, искрилось и переливалось колье. Неведомый ювелир соединил усыпанными мелкими бриллиантами цепочками звезды из крупных камней. Сказочная красота! Макс высоко меня оценил, ничего не скажешь!
«Не обольщайся, - тут же проснулся противный внутренний скептик. – Может, он собственный статус лишний раз подчеркнуть решил. Подарок-то точно готовился заранее!» Но губы мимо воли сами собой расползались в радостной улыбке. Я потрогала камни, представила лицо милейшей Лотти и гримасу любезнейшей Беаты, когда они узрят это великолепие, и настроение рывком поднялось до отметки «замечательно». Подошедшая мама тоже не смогла удержаться от восклицания:
- Какое чудо! Ани, давай я помогу тебе.
И застегнула на моей шее замочек.
- Замечательно! Тебе так идет!
Металл приятно холодил кожу. Я погладила пальцем спускавшуюся в декольте звездочку и спросила:
- Теперь я могу вернуться к себе и позавтракать?
- Конечно, дорогая. Подкрепись как следует: день предстоит долгий.
Я только вздохнула. Свадебные торжества продлятся еще три дня. Сегодня – некое подобие девичника (и, соответственно, мальчишника). Почему-то здесь такие мероприятия устраивают не до, а после свадьбы. Конечно же, никаких походов в клуб или тортов с прячущейся внутри обнаженной девицей не предусматривается. Все очень чинно и благовоспитанно. Придут мои родственницы, в том числе и благоприобретенные (то бишь Шарлотта и Беата), Рита и Миона, поздравят с заключением брака, принесут свои подарки и внимательно рассмотрят дар супруга. И, надо полагать, позавидуют. Лотти, Беата и Эстелла – так уж точно. О чем будут разговаривать мужчины, мне остается только догадываться. И надеяться, что присутствие отца и брата новобрачной помешает излишним скабрезностям. Встретятся обе компании, мужская и женская, только за ужином. А ночью Макс обещал повторение…
От воспоминания щеки опять полыхнули жаром, и я быстро переключилась мыслями на то, что ожидало меня в следующие два дня. Итак, завтра предполагается общее развлечение. Чаще всего устраивали охоту, надо полагать, здесь Макс не отличится оригинальностью. Я поморщилась. «Спорт аристократов», как же! Ради развлечения убивать несчастных зверушек – хорош спорт! Нет, я не была вегетарианкой, с удовольствием покупала себе кожаные сумки и обувь и даже накопила в прошлом году на норковый полушубок - статус требовал, начальник отдела как-никак. Но охоту молчаливо осуждала. К сожалению, мое мнение по этому поводу не интересовало никого, что в том мире, что в этом. Высшее руководство моей фирмы полагало особым шиком пригласить деловых партнеров «на природу»: в баньке попариться, уток пострелять. Ну, и еще некоторые развлечения входили в обязательную программу, хотя и не озвучивались.
Я тряхнула головой, понимая, что воспоминания увели меня совсем далеко. Надо бы сосредоточиться на том, что ожидает меня в ближайшем будущем. Итак, завтра – потеха для господ, а послезавтра – для простого люда. Устроят ярмарку, различные увеселения, а молодожены должны раздавать вечером дары. Те самые, что стояли сейчас в алтарном зале. И все желающие смогут увидеть, насколько муж и жена пришлись друг другу по нраву.
При этой мысли мои губы опять тронула улыбка. Как бы там ни относился ко мне Максимиллиан в действительности (а вопрос его истинного отношения и меня саму очень занимал), но он всем показал, что высоко оценил свою супругу. И это не могло не радовать.
Реакция милых родственниц превзошла все мои ожидания. Шарлотта несколько раз открыла и закрыла рот, словно бы силясь что-то сказать. Выглядела она при этом так, словно ее хорошенько приложили головой о дверной косяк. Милейшая тетушка Беата скривилась, будто ей вместо вина налили в бокал неразбавленный уксус. А Эстелла – вот дура-то! – громко заявила:
- Носить такие большие камни – вульгарно!
Я уже хотела ответить ей как следует, но тут вмешалась Миона.
- Подобное колье носит сама королева, милочка, - процедила она сквозь зубы. – Вы полагаете ее величество вульгарной особой?
Эстелла стушевалась и пробормотала, что она ни в коем разе не хотела оскорбить ее величество… никогда… нет-нет… она совсем не то хотела сказать…
- В таком случае вам следует выражаться яснее, - добила ее Рита. – Иначе у вас могут возникнуть трудности определенного рода. Хотя… вы ведь воспитывались в какой-то глуши, если мне не изменяет память?
Он подошел ко мне и провел рукой по моему плечу, приспуская рубашку. Я вздрогнула и даже всхлипнула. Да что со мной такое? Я ведь хотела этого мужчину, но вела себя словно испуганная девственница. «Впрочем, - тут же напомнила я себе, - ты и есть девственница. Снова».
Максимиллиан истолковал мое поведение по-своему.
- Не бойтесь, - сухо произнес он. – Я постараюсь сделать все быстро и причинить вам как можно меньше неудобств.
Вот здесь я едва не расхохоталась нервным смехом. Неудобств, надо же! Вообще-то, я рассчитывала на приятные ощущения, а не на минимум этих самых неудобств.
- Я погашу свет, - предложил он. – В темноте вы будете меньше смущаться.
В спальне горел всего один ночник. Под стеклом бились и взмахивали огненными крыльями световые бабочки – очень красиво. И очень романтично. Я быстро схватила тонкий шифоновый розовый шарф (специально приготовила) и набросила его на светильник. Свет стал еще более приглушенным и слегка розоватым.
- Анита? – неуверенно позвал Родвиг.
Видимо, мое поведение не совпало с его ожиданиями. Но мне уже надоело строить из себя испуганную девственницу. Доказательства моей невинности супруг получит очень скоро, но лежать бревном и думать о подарках я не намерена!
- Мы должны называть друг друга на «вы»? Мои родители обращаются на «ты».
И я похлопала для достоверности ресницами. Не уверена, что Максимиллиан разглядел мой маневр – все-таки в спальне теперь царил полумрак. Весьма интимный, надо сказать, полумрак. А разложенная постель притягивала взгляды.
После короткой заминки мой муж ответил:
- Хорошо, мы тоже можем перейти на «ты».
- А как мне звать тебя?
Кажется, он начал терять терпение, потому что переспросил раздраженно:
- В каком смысле – как?
- Ну, я ведь не могу обращаться к мужу «мейн Родвиг», верно? Макс?
Он вздохнул.
- Хорошо, пусть будет Макс. А теперь, Анита…
- Ани, - перебила его я. – Все близкие зовут меня Ани.
В конце концов, Ани звучит очень похоже на Аня. Пусть называет меня почти родным именем.
- Хорошо, Ани. Наверное, вам… то есть тебе лучше будет лечь.
Какой быстрый! Ну уж нет, так легко ты не отделаешься!
- А разве ты не поцелуешь меня?
Он дернул плечом, двумя широкими шагами преодолел расстояние между нами и быстро чмокнул меня в губы. Которые я тут же надула.
- Супруги целуются совсем иначе. Поцелуй меня по-настоящему, Макс.
Эти слова я не протянула тоном капризной девочки, о нет. Напротив, я понизила голос и прошептала их ему на ухо. Он вздрогнул, отстранился и внимательно посмотрел на меня.
- Ты уверена?
Еще как! Более чем уверена. Но вслух этого лучше не говорить.
- Я хочу попробовать.
Конечно, я лукавила. Даже если не принимать во внимание мою прошлую жизнь, то все равно оставался Алекс, с которым я уже целовалась. Так что слово «попробовать» могло относиться только к поцелуям с Максом. Но ему об этом знать вовсе не обязательно.
Он приподнял мое лицо за подбородок, и я посмотрела в его глаза, казавшиеся сейчас совсем черными, словно зрачки расширились так, будто закрыли радужку. Этот темный изучающий взгляд отчего-то напугал меня, и я зажмурилась. А потом почувствовала прикосновение к своим губам. Осторожное, почти невесомое. Затаив дыхание, я подалась вперед и приоткрыла губы, предоставляя Максу свободу действий. Он немного помедлил, а потом сжал меня в объятиях, смял поцелуем губы, проник языком в рот. О да! Куда там слащавому красавцу Алексу! Против Макса он – жалкий ботаник, неопытный юнец. А потом все мысли об Алексе вылетели из моей головы. Как и все прочие мысли. Остался только Макс, его губы, его руки. Я и сама не поняла, когда он успел стянуть с меня рубашку, только почувствовала спиной прохладу простыней.
- Не бойся, - шепнул он мне.
«Я не боюсь», - хотела ответить я, но только застонала, потому что втянул в рот сосок, нажал языком, прихватил зубами. Я цеплялась за его плечи и выгибалась всем телом, пока он сводил меня с ума неистовыми ласками. Внутри поднялась жаркая волна, закрутилась тугой спиралью внизу живота. Я хотела выкрикнуть: «Хочу тебя!», но из пересохшего горла вырвался только невнятный всхлип.
- Тебе нравится? – спросил Макс, отстраняясь.
- Да, - простонала я, сжигаемая желанием дойти до конца, принадлежать ему.
Он окончательно сбросил распахнувшийся халат, пошарил рукой в кармане и выудил какую-то склянку. Я не отводила от него взгляда.
- Это чтобы тебе не было больно в первый раз, - пояснил он.
Понятно, какой-то местный анестетик. Я уже хотела возмутиться, заявить, что не желаю лишаться даже части ощущений, но вовремя прикусила язык, напомнив себе, что должна изображать невинную девицу. Надеюсь, Макс меня простит, если я не стану округлять глаза и восклицать: «Какой он большой!», словно героиня дамского романа. Пошлейшая фраза! Кажется, я и в свой первый раз ее не произносила… или произносила… или… не помню… ах, Макс!
- Да-а, - простонала я, почувствовав прикосновение его пальцев.
А спустя всего лишь пару мгновений внутри все будто немного онемело. И я действительно не почувствовала боли, только легкий дискомфорт. Все тело горело, не утратив чувствительности, и Макс продолжал ласкать меня, поглаживая бедра, сжимая грудь, целуя шею, ключицы, щеки, губы. Так что определенную долю удовольствия я все-таки получила. И все закончилось и он отстранился от меня, нежно поцеловала его в плечо и шепнула:
- Это было… м-м-м… приятно.
- Это хорошо, - сонно пробормотал он. – Потому что завтра мы повторим.
«Только без дурацкой мази», - подумала я.
И тоже уснула.
***
Проснулась я в одиночестве, Макс ушел, пока я спала. Будь я юной Анитой, возможно, и расстроилась бы, но имевшийся за плечами опыт подсказывал, что даже самая волшебная ночь не всегда избавляет от чувства неловкости наутро. Да мне и самой не хотелось бы, чтобы Макс видел, как я, охая и хватаясь за поясницу, сползаю с кровати. Внутри все болезненно ныло – действие анестетика закончилось.
- Лита, - хрипло позвала я и сама поразилась звучанию собственного голоса. – Лита!
- Да, мейни?
Служанка будто бы соткалась из воздуха. Неужели она после ухода Макса заняла пост в спальне, чтобы услужить мне по первому требованию? Впрочем, тем лучше.
- Ванну, - коротко распорядилась я. – Горячую. Потом завтрак.
- Слушаюсь, мейни. Ваша матушка осведомлялась, когда вы понесете дары Реорану?
Ну вот, очередная традиция. После первой ночи новобрачные несут божеству дары, которые показывают, насколько новоиспеченные муж и жена остались довольны друг другом. И здесь, надо заметить, у женщин опять нет выбора: их подарки заранее выбирают члены семьи. Конечно же, мейн Варн точно пожелает показать, как счастлив заполучить такого зятя. А вот мужчины изгаляются как могут. Хуже всего, если невеста уже утратила невинность, тогда и крысиного помета насыпать на алтарь могут. И считается, что боги не гневаются на такое непочтение: послали ведь бедолаге бракованную спутницу жизни. Во мне проснулось любопытство: чем отблагодарил Реорана за меня Макс? Подношения, ясное дело, божество себе не заберет, подарки потом раздадут беднякам, но очень уж интересно взглянуть.
- Перед завтраком, - решила я. – Все равно сначала ванну.
Как бы мне ни хотелось поскорее спуститься в алтарный зал и посмотреть на подношение Макса, но неприятно ноющим мышцам требовалось расслабиться в горячей воде. Поэтому я вытрясла в ванну почти полный флакон ароматической соли, пропитанной жасминовой эссенцией, и с наслаждением провалялась в блаженном ничегонеделании чуть ли не полчаса. Выбралась только тогда, когда покрасневшая кожа на пальцах некрасиво сморщилась. И первым делом смазала лицо и руки густым питательным кремом.
Лита уложила мои волосы в сложный узел на затылке, перевила несколько прядей жемчужными нитями и помогла мне облачиться в выбранный для второго дня торжеств наряд: светло-синее платье с низким декольте, которое полагалось прикрывать прозрачным голубым шарфом. Я вспомнила, как использовала ночью точно такой же шарф, только другого цвета, и невольно смутилась. К щекам прилила кровь. Да еще и Лита, будто нарочно, подняла шарфик с пола, куда он соскользнул, и сокрушенно покачала головой, должно быть, не понимая, как он оказался в столь неподходящем месте.
Вряд ли горничная осмелилась бы задавать вопросы, но я поспешила сказать, предвосхищая возможную реплику:
- Скажи мейни Лизбет, что я готова.
Мама появилась так быстро, словно дожидалась под дверью. За ее спиной маячили слуги с набитыми доверху корзинами. Я разглядела высовывающиеся из одной из них горлышки винных бутылок и усмехнулась.
- Возьми, Ани, - велела мама, протягивая мне небольшой, но увесистый мешочек.
Я не удержалась и заглянула внутрь. Среди мелких медных монет тускло поблескивало серебро. Немного, конечно, но все равно – отец расщедрился. В основном в свадебные дары насыпали медяки, а значение имел размер мешочка. Все нуждающиеся в округе получали после свадьбы пищу, питье и деньги: иногда по монетке, иногда по десятку. А иногда и по свертку с пометом – здесь не угадаешь. Как и с едой: можно получить хлеба и мяса, а можно – и подгнивших овощей. Насколько новобрачные довольны друг другом. С питьем дело обстояло проще: выбор небольшой. Либо вода, либо эль, либо кислая брага, выдаваемая за вино. Мейн Варн, судя по замеченным мною бутылкам, предпочел третий вариант.
Странным казался мне спуск в святилище: вроде бы я уже шла по этим же коридорам и лестницам только вчера, но все вокруг видела впервые. И каменные полы подземелья, и на удивление сухие светлые стены, и причудливые светильники, и узкие ступени – все я разглядывала с любопытством. И теперь, когда сердце не сжималось больше от волнения, отметила, что воздух вовсе не сырой и затхлый, как обычно в подвалах. Не знай я, что спустилась под землю, так ни за что бы не догадалась. Окон нет? Да на это даже внимания не обратишь, так светло. Магия, не иначе.
У алтаря уже стояли доверху наполненные корзины – подношения моего супруга. Мама слегка подтолкнула меня, и я поняла, что невольно замедлила шаг. Я глубоко вздохнула и подошла сначала к статуе Реорана, склонилась в поклоне. А когда распрямилась, то мне почудилось, будто божество ухмыляется. Я моргнула, посмотрела опять – нет, показалось. Слуги, шедшие за мной, уже установили корзины с дарами моего отца рядом с корзинами Родвига. Я бросила на последние взгляд: пироги, окорока, перевязанные тонкой бечевкой, головки сыров, горлышки разномастных бутылок. Кого-то ждет настоящее пиршество. Мешочек с деньгами полагалось положить на алтарь, а оттуда забрать второй подарок супруга – муж оставлял его рядом со своим кошелем для милостыни. Затаив дыхание в предвкушении, я приблизилась и не сдержала восхищенного вздоха: рядом с сундучком, наполненным золотыми и серебряными монетами, искрилось и переливалось колье. Неведомый ювелир соединил усыпанными мелкими бриллиантами цепочками звезды из крупных камней. Сказочная красота! Макс высоко меня оценил, ничего не скажешь!
«Не обольщайся, - тут же проснулся противный внутренний скептик. – Может, он собственный статус лишний раз подчеркнуть решил. Подарок-то точно готовился заранее!» Но губы мимо воли сами собой расползались в радостной улыбке. Я потрогала камни, представила лицо милейшей Лотти и гримасу любезнейшей Беаты, когда они узрят это великолепие, и настроение рывком поднялось до отметки «замечательно». Подошедшая мама тоже не смогла удержаться от восклицания:
- Какое чудо! Ани, давай я помогу тебе.
И застегнула на моей шее замочек.
- Замечательно! Тебе так идет!
Металл приятно холодил кожу. Я погладила пальцем спускавшуюся в декольте звездочку и спросила:
- Теперь я могу вернуться к себе и позавтракать?
- Конечно, дорогая. Подкрепись как следует: день предстоит долгий.
Я только вздохнула. Свадебные торжества продлятся еще три дня. Сегодня – некое подобие девичника (и, соответственно, мальчишника). Почему-то здесь такие мероприятия устраивают не до, а после свадьбы. Конечно же, никаких походов в клуб или тортов с прячущейся внутри обнаженной девицей не предусматривается. Все очень чинно и благовоспитанно. Придут мои родственницы, в том числе и благоприобретенные (то бишь Шарлотта и Беата), Рита и Миона, поздравят с заключением брака, принесут свои подарки и внимательно рассмотрят дар супруга. И, надо полагать, позавидуют. Лотти, Беата и Эстелла – так уж точно. О чем будут разговаривать мужчины, мне остается только догадываться. И надеяться, что присутствие отца и брата новобрачной помешает излишним скабрезностям. Встретятся обе компании, мужская и женская, только за ужином. А ночью Макс обещал повторение…
От воспоминания щеки опять полыхнули жаром, и я быстро переключилась мыслями на то, что ожидало меня в следующие два дня. Итак, завтра предполагается общее развлечение. Чаще всего устраивали охоту, надо полагать, здесь Макс не отличится оригинальностью. Я поморщилась. «Спорт аристократов», как же! Ради развлечения убивать несчастных зверушек – хорош спорт! Нет, я не была вегетарианкой, с удовольствием покупала себе кожаные сумки и обувь и даже накопила в прошлом году на норковый полушубок - статус требовал, начальник отдела как-никак. Но охоту молчаливо осуждала. К сожалению, мое мнение по этому поводу не интересовало никого, что в том мире, что в этом. Высшее руководство моей фирмы полагало особым шиком пригласить деловых партнеров «на природу»: в баньке попариться, уток пострелять. Ну, и еще некоторые развлечения входили в обязательную программу, хотя и не озвучивались.
Я тряхнула головой, понимая, что воспоминания увели меня совсем далеко. Надо бы сосредоточиться на том, что ожидает меня в ближайшем будущем. Итак, завтра – потеха для господ, а послезавтра – для простого люда. Устроят ярмарку, различные увеселения, а молодожены должны раздавать вечером дары. Те самые, что стояли сейчас в алтарном зале. И все желающие смогут увидеть, насколько муж и жена пришлись друг другу по нраву.
При этой мысли мои губы опять тронула улыбка. Как бы там ни относился ко мне Максимиллиан в действительности (а вопрос его истинного отношения и меня саму очень занимал), но он всем показал, что высоко оценил свою супругу. И это не могло не радовать.
***
Реакция милых родственниц превзошла все мои ожидания. Шарлотта несколько раз открыла и закрыла рот, словно бы силясь что-то сказать. Выглядела она при этом так, словно ее хорошенько приложили головой о дверной косяк. Милейшая тетушка Беата скривилась, будто ей вместо вина налили в бокал неразбавленный уксус. А Эстелла – вот дура-то! – громко заявила:
- Носить такие большие камни – вульгарно!
Я уже хотела ответить ей как следует, но тут вмешалась Миона.
- Подобное колье носит сама королева, милочка, - процедила она сквозь зубы. – Вы полагаете ее величество вульгарной особой?
Эстелла стушевалась и пробормотала, что она ни в коем разе не хотела оскорбить ее величество… никогда… нет-нет… она совсем не то хотела сказать…
- В таком случае вам следует выражаться яснее, - добила ее Рита. – Иначе у вас могут возникнуть трудности определенного рода. Хотя… вы ведь воспитывались в какой-то глуши, если мне не изменяет память?
