– Передавайте от меня всего наитемнейшего госпоже Рорран! – крикнула я. – И спасибо за гостинца!
– Обязательно передам!
Дождавшись, когда Рорран скроется за поворотом, я упёрлась руками в невидимую стену. Та слегка подалась вперёд, точно прогнувшаяся под весом тела перина. Тогда я приналегла сильнее. Я пыхтела от натуги, ноги буксовали по земле. Стена уступила мне ещё несколько сантиметров, прежде чем мягко спружинить обратно, отбросив меня назад. Немного отдышавшись, я снова ринулась на стену, но уже с разбега.
– Что делаешь? – Шон с интересом наблюдал за моими упражнениями. И так как удерживающая меня стена была невидимой, со стороны мои потуги, наверное, казались, мягко говоря, странными.
– Я не могу уйти со двора замка, – пояснила я, когда преграда в очередной раз откинула меня назад.
– Правда? Дайка я попробую, – Шон разбежался и легко прошёл через ворота. – Странно. А если так…
Он схватил меня за запястье и повёл за собой. Но как только моя рука достигла невидимой преграды, парень остановился:
– Так, ты ведь это не специально делаешь? – он дернул меня за руку, чувствуя, как она во что-то упирается.
- Нет, – отрицательно мотнула головой я.
– Интересно, – Шон потянул сильнее.
– Ай, больно! Ты мне так руку сломаешь!
– Прости! Хм, интересно.
– Что тебе интересно? – рассердилась я.
– То, почему замок так странно на тебя реагирует. Знаешь, сколько людей и нелюдей перебывало здесь до тебя? Ни одного из них замок не захотел оставить у себя. Кстати, о перебывало. Они же здесь всё обыскали, каждый камешек, но почему-то оставили на полу бриллиантовую подвеску, тебе не кажется это странным?
– Ты же сам сказал, что это просто украшение! Хочешь сказать, что дело в нём?
– Да, отдай его мне.
Я сняла подвеску. Камень приятно холодил руку.
– Нет, лучше положи его куда-нибудь подальше, для чистоты эксперимента.
– Ладно, – я сделала, как сказал Шон, и ещё раз попробовала пройти через ворота, но результат оказался прежним.
– Интересно, – нахмурился Шон, перечисляя, – портрет, подвеска, теперь ещё и это. Не переживай, Огонёчек, я обязательно со всем разберусь. Но сперва нужно тебя накормить, идём, – и меня уже привычно взяли за руку и повели, точнее потащили, как собачку, за собой. По пути в замок мы, вернее я, подобрали кулон и корзинку мастера Роррана – за подбор корзины отвечал уже Шон.
Я сидела на стуле закинув ногу на ногу и, нервно постукивая об пол каблуком сапога, буравила взглядом спину Шона. Меня мучали сомнения. В один и тот же день оборотень и призрак, не сговариваясь, в этом я была уверена, предупреждают меня на счет Шона. Конечно, мастер Рорран прав, Шон действительно странный, это я и сама заметила. Но вот слова призрака, что Шон был в замке до убийства гнома, посеяли в моей душе сомнения. Возможно, призрак ошибается, всё-таки со временем у них и правда беда. Они то появляются и бродят без устали, то вдруг пропадают в некуда. Но сомнение – трава сорная, непременно даст всходы.
Шон тем временем закончил разделывать зайца, подбросил пару поленьев в огонь и принялся резать овощи. Нож так и мелькал у него в руках. Моё постукивание об пол стало сильней. Шон поднял на меня глаза, посмотрел на мою подёргивающуюся ногу, после перевёл взгляд на лицо и улыбнулся:
– Что?
– Кажется, у вас с мастером Рорраном вышло какое-то недоразумение? – начала допрос я.
– Просто он не думал, что в замке кроме тебя ещё кто-то есть, вот и отнёсся ко мне с настороженностью. Но мы друг друга поняли, – нарезанные лучок с морковкой отправились в котелок жариться в масле.
– И правда не ожидал. Как же ты тогда попал в замок? Мастер Рорран единственный, кто бывает в этих краях.
– Порталом прямо из столицы, – в котёл к лучку и моркови присоединились кусочки зайчатины.
Объяснение Шона звучало логичным, это в Академии Проклятий магов нет, так что к местам практики адепты добираются сами. Школа Искусства Смерти совсем другое дело, могут и порталом отправить.
– И как давно ты здесь?
– Да как только Ночная стража здесь всё осмотрела, так сразу и забросили. Чуть больше двух недель, – нарезанная кубиками картошка также отправилась в котёл. После чего его содержимое залилось водой, посолилось, поперчилось, сдобрилось щепоткой приправ и накрылось крышкой.
Закончив с рагу, Шон сел напротив меня. От доносившихся из котелка запахов в животе жалобно заурчало. Я потянулась к стоявшей рядом корзинке, но мне шлёпнули по руке.
– Эй, ты чего?! – возмутилась я.
– Не перебивай аппетит, – строго сказал Шон.
С вызовом посмотрев на Шона, я решительно откинула с корзинки рушник, взяла пирожок и впилась в него зубами. Шон усмехнулся, взял мою корзину с моими пирожками, которые мне мастер Рорран принёс, и переставил от меня же подальше.
– И что ты тут делал? – спросила я.
– Осматривался. Начал с подвала, потом поднялся выше.
– А комната с портретом? Ты в ней был?
– Да. Но не обратил на него внимание, для этого мне сперва нужно было узнать тебя.
Шон поднялся из-за стола помешать рагу.
– Кажется, готово. – Передо мной поставили полную тарелку, от которой исходил невероятный аромат. – Не овощная похлёбка, конечно.
Я обиженно засопела.
– Ешь, – потрепал меня по волосам Шон.
Я нехотя взяла вилку, подцепила кусочек и положила в рот. Самое противное, что рагу Шона не только великолепно пахло и выглядело аппетитным, оно было ещё и вкусным.
– Ну как? – с хитрой улыбкой поинтересовался Шон.
Хвалить его, пусть даже и заслуженно, мне не хотелось из глупого упрямства, а потому я перевела разговор на другую тему:
– Хорошо было бы узнать, кто нарисован на портрете.
– Думаю, это возможно. Давай после обеда ещё раз осмотрим картину. Нужно определить примерную дату, когда она была написана. Завтра утром я свяжусь со своим куратором и попрошу поискать в архивах. То же самое с убитой девушкой – нам нужен примерный год её смерти.
– Хорошо, – согласилась я.
Осмотр портрета и убитой девушки занял у нас всю вторую половину дня. Мы с Шоном долго спорили, но всё-таки пришли к согласию, что портрету, а значит и изображенной на ней девушке, примерно четыреста лет. А убитой – двести. Двести лет между той, что на портрете и той, что лежит с застывшей улыбкой на полу. И ровно столько же между той, что на полу, и мной. Мне и до этого было не по себе от нашего сходства, а цикличное повторение чисел и вовсе пугало. В душе зародилось предчувствие беды, точно на меня надвигается нечто страшное и неотвратимое, как ураган, и я вот-вот окажусь в самом его центре.
Вечером, готовясь ко сну, я решила не раздеваться, так и легла в брюках и рубашке. Долго лежала, прислушиваясь к тишине в соседней комнате. Всё было тихо – Шон уже спал.
Отяжелевшие веки сомкнулись, и я сама не заметила, как уснула. Проснулась среди ночи, резко – точно толкнул кто, шепнув на ухо «Вставай»! За тонкой перегородкой в кухне кто-то ходил. Вот он осторожно подобрался к моей двери, замер, прислушиваясь. Замерла и я, позабыв, как дышать. Всё ждала, что дверь вот-вот откроется, и этот некто ворвётся ко мне. Тихое шуршание и снова звук шагов, на этот раз удаляющихся. Тишина.
Я выдохнула, и тут в голову пришла мысль о Шоне. Наверное, это он ходил. Ведь больше некому! Быстро всунула ноги в сапоги и выбежала из каморки. Кухню заливал яркий белый свет – полнолуние. Я бросила взгляд в угол, где лежал служивший Шону постелью тюфяк. Никого. В груди больно кольнуло. Я бросилась прочь, сама не понимая за чем и куда я бегу. Длинный тёмный коридор, пустынный зал и открытая настежь входная дверь. «Быстрее, быстрее!» – шептало сердце. Я выбежала на улицу, потом вниз по ступеням лестницы. Остановилась чтобы оглядеться. Показалось, что справа среди деревьев заброшенного, заросшего, так что и не отличишь от леса, сада мелькнул тёмный силуэт. Ещё миг и я под сенью деревьев. Белёсо-серый свет луны делал видимым каждый ствол, каждый листик. И ни одной живой души. Вдруг раздался протяжный, тоскливый волчий вой. По спине побежали мурашки. Полнолуние…
Я шла по лесу, понимая, что иду на удачу, что могу проплутать долго и ничего не найти. Но повернуть назад не могла, потому что должна узнать, должна увидеть…
Я раздвинула ветки и то, чего я так боялась, оказалась прямо передо мной. Шон стоял на коленях, спиной ко мне. Он склонялся над гоблином с разодранной, как у мастера Роко, шеей. Я сделала шаг назад. Хруст сухой ветки разнёсся по лесу точно раскат грома.
Шон резко обернулся, во тьме его глаза сверкнули красным.
– Дэгни? – растерянно спросил он, явно не ожидав меня увидеть.
А я с ужасом смотрела на его окровавленные руки и медленно пятилась назад.
– Дэгни, Огонёчек, это не то, что ты думаешь. Когда я пришёл, он был ещё жив, – принялся объяснять Шон, вставая на ноги, – я думал, что смогу ему помочь.
Но я не стала слушать, срываясь бег.
«Дэгни!» – донёсся до меня крик.
Бежать! Бежать как можно быстрее, как можно дальше. Ветки деревьев хлестали по лицу. Кусты, царапая, цеплялись за одежду и волосы. Но я не чувствовала боли, страх гнал меня вперёд. Дальше! Прочь! Не оглядываясь!
Вдруг я налетела на невидимую стену и рухнула, как подкошенная. От удара внутри всё больно заныло, дыханье перехватило, и потемнело в глазах.
– Ты в порядке? Давай, помогу, – мне протянули испачканную в крови гоблина руку.
Я медленно поднялась сама.
– Опять наткнулась на невидимую стену? Видно, здесь проходит граница территории замка, так что уйти из него ты не сможешь даже через лес, – произнёс Шон, глаза которого по-прежнему были красными. – Почему ты так на меня смотришь?
– Как? – хмуро спросила я.
– Недоверчиво, осуждающе.
– А сам как думаешь? – я не знала, что происходит, понимая только одно: Шон не собирается меня убивать, по крайней мере пока.
– Я его не убивал. Говорю же, он был ещё жив, когда я наткнулся на него. Я думал, что смогу ему помочь, но раны оказались слишком глубокими. Идём, сама увидишь.
– Нет, – Он попытался взять меня за руку, но я резко одёрнула её с нарастающей в душе паникой. Мне не хотелось возвращаться на ту поляну, не хотелось видеть тело растерзанного гоблина.
– Хорошо, давай вернёмся в замок.
Я замотала головой.
– И что дальше? Будешь стоять здесь всю ночь? Дэгни, не глупи – идём в замок.
Я колебалась. Но какой у меня был выбор?
– Ладно, но ты иди первым.
Шон кивнул и пошёл впереди, то и дело оглядываясь, точно боялся, что я могу исчезнуть или сбежать.
В кухне Шон первым делом вымыл руки и развёл огонь в печи. После чего отошёл в сторонку и, уставившись перед собой, беззвучно зашевелил губами.
– Что ты делаешь? – с опаской спросила я.
– Пытаюсь вызвать Ночную стражу.
– И как?
– Почему-то не получается, – растерянно пробормотал он.
– Даже не сомневалась, – хмыкнула я, сложив руки на груди.
– Что ты имеешь ввиду? – спросил Шон.
– Ты и сам знаешь, – я с вызовом посмотрела на него.
– Нет, не знаю. Говори, раз уж начала.
– Просто несколько фактов. Во-первых, очевидно, что гоблина и гнома убил один и тот же нелюдь, клыкастый зубастый нелюдь, вроде оборотня. Во-вторых, я всё гадала, почему мастер Рорран так странно к тебе отнёсся, а теперь понимаю – он в тебе своего почуял. И это твоё «По запаху нашёл». И в-третьих, сам же хвастался, что ваша семья породнилась со всеми расами Тёмной империи. Может и оборотни как-нибудь затесались?
– Ты про прапрадедушку Бьёрне? – стушевался от моего напора Шон.
– Ага! Значит, оборотни всё-таки есть?! – обвинительно воскликнула я.
– Да он-то тут при чём? – довольно искренне недоумевал Шон. – Если хочешь знать, он был женат на прапрабабушке Адриане, которая была драконицей, и от которой родилась моя прабабушка Сиера – тоже драконица. Да мне от прапрадедушки кроме хорошего нюха больше ничего и не досталось!
– Мне-то с чего это знать? А вдруг кроме нюха он тебе в наследство ещё и когти с клыками оставил? Такие длинные и острые – как раз, чтобы загрызть гоблина или гнома!
– Глупости! Когда убили гнома, меня здесь и в помине не было!
– Врёшь! Был! Мне призрак сказал, что был!
– Какой призрак? – насторожился Шон.
– Никакого! – отрезала я, разозлившись на себя, что выдала Барта.
– Дэгни, какой призрак?
Я, насупившись, молчала.
– Пойми, не может быть в замке никакого призрака, – начал с горячностью объяснять он. – Любой приехавший в замок маг первым делом зачищает его от призраков. Я лично произнёс заклинание развоплощения.
– А дух-хранитель?
– Камень, к которому он был привязан, стоит в подвале расколотый. Да и источник давно иссяк.
– Значит, одному призраку всё-таки удалось спрятаться, – не желала сдаваться я.
– Как ты не понимаешь! – в отчаянье воскликнул Шон. – Я же когда ночью того гоблина возле замка учуял, сразу же кинулся следом. Я правда хотел его спасти, но не успел. И что странно, я никого кроме него не почуял, совсем никого, понимаешь! Ни одного постороннего запаха!
– Ни одного, кроме твоего.
– Ты мне не веришь, – в голосе Шона слышалась скорбь. На миг мне показалось, что ему действительно важно, чтобы я ему доверяла, что мои сомнения причиняют ему боль.
– Ладно, – он схватил со стола нож. Я отпрянула назад, но Шон разрезал подушечку пальца и принялся выводить на полу руну призыва.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Хочу позвать куратора. Ты не можешь покинуть замок, а я не могу связаться с Ночной стражей. Мне это не нравится.
Шон замкнул руну. Та полыхнула красным, но тут же померкла.
– Не выходит, – ошарашено прошептал он, глядя на «мёртвую» руну.
– Что и следовало ожидать! – бросила я и скрылась в своей каморке, громко хлопнув дверью. Я замерла, боясь даже вдохнуть. Я ждала, что Шон бросится следом, начнёт колотить в дверь и пытаться что-то объяснить и доказать. Не знаю, как бы повела себя тогда, но он молчал. Через тонкую стенку я слышала, как он ходит по кухне, как что-то бормочет. Потом, кажется, лёг и затих. Заговорить со мной он больше не пытался. На душе скребли кошки. Я чувствовала себя одновременно правой и неправой. Я долго лежала, прикидывая сложившуюся ситуацию и так, и эдак, пока не забылась тревожным сном.
Утром Шон снова куда-то исчез, и я не знала, радоваться не этому обстоятельству или огорчаться. Я не знала, как себя с ним вести. Стоит ли попросить прощения или продолжать подозревать его во всём и вся? У меня не было ответов на эти вопросы. А потому, здраво рассудив, что на сытый желудок думается лучше, я села завтракать.
Аппетита не было. Я глоток за глотком пила горький чай, когда вдруг заметила небольшое сияние в углу комнаты. Я моргнула. Сияние стало заметнее, а в следующий миг передо мной оказался Барт.
– Тёмного утра, – поприветствовал он меня. – Я специально не стал неожиданно появляться, чтобы не напугать вас.
– Тёмного, – отозвалась я и попыталась изобразить на лице вежливую улыбку.
– У Вас что-то случилось? – участливо спросил призрак.
– Я поссорилась с Шоном из-за того, что случилось вчера ночью. Может быть, Вы знаете? – ответила я, не желая вдаваться в подробности.
– Понимаю, – протянул Барт. – Вы его подозреваете.
Я промолчала.
– Я рад, моя госпожа, что Вы наконец поняли, какой он, а значит, теперь Вы будете на моей стороне.
– Что Вы имеете ввиду? – насторожилась я.
– Секрет, но скоро Вы всё узнаете, – загадочно улыбнулся призрак, и его черты подёрнулись серой дымкой. Сперва я решила, что он хочет исчезнуть, но предметы в комнате почему-то тоже стали расплываться.
– Обязательно передам!
Дождавшись, когда Рорран скроется за поворотом, я упёрлась руками в невидимую стену. Та слегка подалась вперёд, точно прогнувшаяся под весом тела перина. Тогда я приналегла сильнее. Я пыхтела от натуги, ноги буксовали по земле. Стена уступила мне ещё несколько сантиметров, прежде чем мягко спружинить обратно, отбросив меня назад. Немного отдышавшись, я снова ринулась на стену, но уже с разбега.
– Что делаешь? – Шон с интересом наблюдал за моими упражнениями. И так как удерживающая меня стена была невидимой, со стороны мои потуги, наверное, казались, мягко говоря, странными.
– Я не могу уйти со двора замка, – пояснила я, когда преграда в очередной раз откинула меня назад.
– Правда? Дайка я попробую, – Шон разбежался и легко прошёл через ворота. – Странно. А если так…
Он схватил меня за запястье и повёл за собой. Но как только моя рука достигла невидимой преграды, парень остановился:
– Так, ты ведь это не специально делаешь? – он дернул меня за руку, чувствуя, как она во что-то упирается.
- Нет, – отрицательно мотнула головой я.
– Интересно, – Шон потянул сильнее.
– Ай, больно! Ты мне так руку сломаешь!
– Прости! Хм, интересно.
– Что тебе интересно? – рассердилась я.
– То, почему замок так странно на тебя реагирует. Знаешь, сколько людей и нелюдей перебывало здесь до тебя? Ни одного из них замок не захотел оставить у себя. Кстати, о перебывало. Они же здесь всё обыскали, каждый камешек, но почему-то оставили на полу бриллиантовую подвеску, тебе не кажется это странным?
– Ты же сам сказал, что это просто украшение! Хочешь сказать, что дело в нём?
– Да, отдай его мне.
Я сняла подвеску. Камень приятно холодил руку.
– Нет, лучше положи его куда-нибудь подальше, для чистоты эксперимента.
– Ладно, – я сделала, как сказал Шон, и ещё раз попробовала пройти через ворота, но результат оказался прежним.
– Интересно, – нахмурился Шон, перечисляя, – портрет, подвеска, теперь ещё и это. Не переживай, Огонёчек, я обязательно со всем разберусь. Но сперва нужно тебя накормить, идём, – и меня уже привычно взяли за руку и повели, точнее потащили, как собачку, за собой. По пути в замок мы, вернее я, подобрали кулон и корзинку мастера Роррана – за подбор корзины отвечал уже Шон.
Я сидела на стуле закинув ногу на ногу и, нервно постукивая об пол каблуком сапога, буравила взглядом спину Шона. Меня мучали сомнения. В один и тот же день оборотень и призрак, не сговариваясь, в этом я была уверена, предупреждают меня на счет Шона. Конечно, мастер Рорран прав, Шон действительно странный, это я и сама заметила. Но вот слова призрака, что Шон был в замке до убийства гнома, посеяли в моей душе сомнения. Возможно, призрак ошибается, всё-таки со временем у них и правда беда. Они то появляются и бродят без устали, то вдруг пропадают в некуда. Но сомнение – трава сорная, непременно даст всходы.
Шон тем временем закончил разделывать зайца, подбросил пару поленьев в огонь и принялся резать овощи. Нож так и мелькал у него в руках. Моё постукивание об пол стало сильней. Шон поднял на меня глаза, посмотрел на мою подёргивающуюся ногу, после перевёл взгляд на лицо и улыбнулся:
– Что?
– Кажется, у вас с мастером Рорраном вышло какое-то недоразумение? – начала допрос я.
– Просто он не думал, что в замке кроме тебя ещё кто-то есть, вот и отнёсся ко мне с настороженностью. Но мы друг друга поняли, – нарезанные лучок с морковкой отправились в котелок жариться в масле.
– И правда не ожидал. Как же ты тогда попал в замок? Мастер Рорран единственный, кто бывает в этих краях.
– Порталом прямо из столицы, – в котёл к лучку и моркови присоединились кусочки зайчатины.
Объяснение Шона звучало логичным, это в Академии Проклятий магов нет, так что к местам практики адепты добираются сами. Школа Искусства Смерти совсем другое дело, могут и порталом отправить.
– И как давно ты здесь?
– Да как только Ночная стража здесь всё осмотрела, так сразу и забросили. Чуть больше двух недель, – нарезанная кубиками картошка также отправилась в котёл. После чего его содержимое залилось водой, посолилось, поперчилось, сдобрилось щепоткой приправ и накрылось крышкой.
Закончив с рагу, Шон сел напротив меня. От доносившихся из котелка запахов в животе жалобно заурчало. Я потянулась к стоявшей рядом корзинке, но мне шлёпнули по руке.
– Эй, ты чего?! – возмутилась я.
– Не перебивай аппетит, – строго сказал Шон.
С вызовом посмотрев на Шона, я решительно откинула с корзинки рушник, взяла пирожок и впилась в него зубами. Шон усмехнулся, взял мою корзину с моими пирожками, которые мне мастер Рорран принёс, и переставил от меня же подальше.
– И что ты тут делал? – спросила я.
– Осматривался. Начал с подвала, потом поднялся выше.
– А комната с портретом? Ты в ней был?
– Да. Но не обратил на него внимание, для этого мне сперва нужно было узнать тебя.
Шон поднялся из-за стола помешать рагу.
– Кажется, готово. – Передо мной поставили полную тарелку, от которой исходил невероятный аромат. – Не овощная похлёбка, конечно.
Я обиженно засопела.
– Ешь, – потрепал меня по волосам Шон.
Я нехотя взяла вилку, подцепила кусочек и положила в рот. Самое противное, что рагу Шона не только великолепно пахло и выглядело аппетитным, оно было ещё и вкусным.
– Ну как? – с хитрой улыбкой поинтересовался Шон.
Хвалить его, пусть даже и заслуженно, мне не хотелось из глупого упрямства, а потому я перевела разговор на другую тему:
– Хорошо было бы узнать, кто нарисован на портрете.
– Думаю, это возможно. Давай после обеда ещё раз осмотрим картину. Нужно определить примерную дату, когда она была написана. Завтра утром я свяжусь со своим куратором и попрошу поискать в архивах. То же самое с убитой девушкой – нам нужен примерный год её смерти.
– Хорошо, – согласилась я.
Осмотр портрета и убитой девушки занял у нас всю вторую половину дня. Мы с Шоном долго спорили, но всё-таки пришли к согласию, что портрету, а значит и изображенной на ней девушке, примерно четыреста лет. А убитой – двести. Двести лет между той, что на портрете и той, что лежит с застывшей улыбкой на полу. И ровно столько же между той, что на полу, и мной. Мне и до этого было не по себе от нашего сходства, а цикличное повторение чисел и вовсе пугало. В душе зародилось предчувствие беды, точно на меня надвигается нечто страшное и неотвратимое, как ураган, и я вот-вот окажусь в самом его центре.
Вечером, готовясь ко сну, я решила не раздеваться, так и легла в брюках и рубашке. Долго лежала, прислушиваясь к тишине в соседней комнате. Всё было тихо – Шон уже спал.
Отяжелевшие веки сомкнулись, и я сама не заметила, как уснула. Проснулась среди ночи, резко – точно толкнул кто, шепнув на ухо «Вставай»! За тонкой перегородкой в кухне кто-то ходил. Вот он осторожно подобрался к моей двери, замер, прислушиваясь. Замерла и я, позабыв, как дышать. Всё ждала, что дверь вот-вот откроется, и этот некто ворвётся ко мне. Тихое шуршание и снова звук шагов, на этот раз удаляющихся. Тишина.
Я выдохнула, и тут в голову пришла мысль о Шоне. Наверное, это он ходил. Ведь больше некому! Быстро всунула ноги в сапоги и выбежала из каморки. Кухню заливал яркий белый свет – полнолуние. Я бросила взгляд в угол, где лежал служивший Шону постелью тюфяк. Никого. В груди больно кольнуло. Я бросилась прочь, сама не понимая за чем и куда я бегу. Длинный тёмный коридор, пустынный зал и открытая настежь входная дверь. «Быстрее, быстрее!» – шептало сердце. Я выбежала на улицу, потом вниз по ступеням лестницы. Остановилась чтобы оглядеться. Показалось, что справа среди деревьев заброшенного, заросшего, так что и не отличишь от леса, сада мелькнул тёмный силуэт. Ещё миг и я под сенью деревьев. Белёсо-серый свет луны делал видимым каждый ствол, каждый листик. И ни одной живой души. Вдруг раздался протяжный, тоскливый волчий вой. По спине побежали мурашки. Полнолуние…
Я шла по лесу, понимая, что иду на удачу, что могу проплутать долго и ничего не найти. Но повернуть назад не могла, потому что должна узнать, должна увидеть…
Я раздвинула ветки и то, чего я так боялась, оказалась прямо передо мной. Шон стоял на коленях, спиной ко мне. Он склонялся над гоблином с разодранной, как у мастера Роко, шеей. Я сделала шаг назад. Хруст сухой ветки разнёсся по лесу точно раскат грома.
Шон резко обернулся, во тьме его глаза сверкнули красным.
– Дэгни? – растерянно спросил он, явно не ожидав меня увидеть.
А я с ужасом смотрела на его окровавленные руки и медленно пятилась назад.
– Дэгни, Огонёчек, это не то, что ты думаешь. Когда я пришёл, он был ещё жив, – принялся объяснять Шон, вставая на ноги, – я думал, что смогу ему помочь.
Но я не стала слушать, срываясь бег.
«Дэгни!» – донёсся до меня крик.
Бежать! Бежать как можно быстрее, как можно дальше. Ветки деревьев хлестали по лицу. Кусты, царапая, цеплялись за одежду и волосы. Но я не чувствовала боли, страх гнал меня вперёд. Дальше! Прочь! Не оглядываясь!
Вдруг я налетела на невидимую стену и рухнула, как подкошенная. От удара внутри всё больно заныло, дыханье перехватило, и потемнело в глазах.
– Ты в порядке? Давай, помогу, – мне протянули испачканную в крови гоблина руку.
Я медленно поднялась сама.
– Опять наткнулась на невидимую стену? Видно, здесь проходит граница территории замка, так что уйти из него ты не сможешь даже через лес, – произнёс Шон, глаза которого по-прежнему были красными. – Почему ты так на меня смотришь?
– Как? – хмуро спросила я.
– Недоверчиво, осуждающе.
– А сам как думаешь? – я не знала, что происходит, понимая только одно: Шон не собирается меня убивать, по крайней мере пока.
– Я его не убивал. Говорю же, он был ещё жив, когда я наткнулся на него. Я думал, что смогу ему помочь, но раны оказались слишком глубокими. Идём, сама увидишь.
– Нет, – Он попытался взять меня за руку, но я резко одёрнула её с нарастающей в душе паникой. Мне не хотелось возвращаться на ту поляну, не хотелось видеть тело растерзанного гоблина.
– Хорошо, давай вернёмся в замок.
Я замотала головой.
– И что дальше? Будешь стоять здесь всю ночь? Дэгни, не глупи – идём в замок.
Я колебалась. Но какой у меня был выбор?
– Ладно, но ты иди первым.
Шон кивнул и пошёл впереди, то и дело оглядываясь, точно боялся, что я могу исчезнуть или сбежать.
В кухне Шон первым делом вымыл руки и развёл огонь в печи. После чего отошёл в сторонку и, уставившись перед собой, беззвучно зашевелил губами.
– Что ты делаешь? – с опаской спросила я.
– Пытаюсь вызвать Ночную стражу.
– И как?
– Почему-то не получается, – растерянно пробормотал он.
– Даже не сомневалась, – хмыкнула я, сложив руки на груди.
– Что ты имеешь ввиду? – спросил Шон.
– Ты и сам знаешь, – я с вызовом посмотрела на него.
– Нет, не знаю. Говори, раз уж начала.
– Просто несколько фактов. Во-первых, очевидно, что гоблина и гнома убил один и тот же нелюдь, клыкастый зубастый нелюдь, вроде оборотня. Во-вторых, я всё гадала, почему мастер Рорран так странно к тебе отнёсся, а теперь понимаю – он в тебе своего почуял. И это твоё «По запаху нашёл». И в-третьих, сам же хвастался, что ваша семья породнилась со всеми расами Тёмной империи. Может и оборотни как-нибудь затесались?
– Ты про прапрадедушку Бьёрне? – стушевался от моего напора Шон.
– Ага! Значит, оборотни всё-таки есть?! – обвинительно воскликнула я.
– Да он-то тут при чём? – довольно искренне недоумевал Шон. – Если хочешь знать, он был женат на прапрабабушке Адриане, которая была драконицей, и от которой родилась моя прабабушка Сиера – тоже драконица. Да мне от прапрадедушки кроме хорошего нюха больше ничего и не досталось!
– Мне-то с чего это знать? А вдруг кроме нюха он тебе в наследство ещё и когти с клыками оставил? Такие длинные и острые – как раз, чтобы загрызть гоблина или гнома!
– Глупости! Когда убили гнома, меня здесь и в помине не было!
– Врёшь! Был! Мне призрак сказал, что был!
– Какой призрак? – насторожился Шон.
– Никакого! – отрезала я, разозлившись на себя, что выдала Барта.
– Дэгни, какой призрак?
Я, насупившись, молчала.
– Пойми, не может быть в замке никакого призрака, – начал с горячностью объяснять он. – Любой приехавший в замок маг первым делом зачищает его от призраков. Я лично произнёс заклинание развоплощения.
– А дух-хранитель?
– Камень, к которому он был привязан, стоит в подвале расколотый. Да и источник давно иссяк.
– Значит, одному призраку всё-таки удалось спрятаться, – не желала сдаваться я.
– Как ты не понимаешь! – в отчаянье воскликнул Шон. – Я же когда ночью того гоблина возле замка учуял, сразу же кинулся следом. Я правда хотел его спасти, но не успел. И что странно, я никого кроме него не почуял, совсем никого, понимаешь! Ни одного постороннего запаха!
– Ни одного, кроме твоего.
– Ты мне не веришь, – в голосе Шона слышалась скорбь. На миг мне показалось, что ему действительно важно, чтобы я ему доверяла, что мои сомнения причиняют ему боль.
– Ладно, – он схватил со стола нож. Я отпрянула назад, но Шон разрезал подушечку пальца и принялся выводить на полу руну призыва.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Хочу позвать куратора. Ты не можешь покинуть замок, а я не могу связаться с Ночной стражей. Мне это не нравится.
Шон замкнул руну. Та полыхнула красным, но тут же померкла.
– Не выходит, – ошарашено прошептал он, глядя на «мёртвую» руну.
– Что и следовало ожидать! – бросила я и скрылась в своей каморке, громко хлопнув дверью. Я замерла, боясь даже вдохнуть. Я ждала, что Шон бросится следом, начнёт колотить в дверь и пытаться что-то объяснить и доказать. Не знаю, как бы повела себя тогда, но он молчал. Через тонкую стенку я слышала, как он ходит по кухне, как что-то бормочет. Потом, кажется, лёг и затих. Заговорить со мной он больше не пытался. На душе скребли кошки. Я чувствовала себя одновременно правой и неправой. Я долго лежала, прикидывая сложившуюся ситуацию и так, и эдак, пока не забылась тревожным сном.
Утром Шон снова куда-то исчез, и я не знала, радоваться не этому обстоятельству или огорчаться. Я не знала, как себя с ним вести. Стоит ли попросить прощения или продолжать подозревать его во всём и вся? У меня не было ответов на эти вопросы. А потому, здраво рассудив, что на сытый желудок думается лучше, я села завтракать.
Аппетита не было. Я глоток за глотком пила горький чай, когда вдруг заметила небольшое сияние в углу комнаты. Я моргнула. Сияние стало заметнее, а в следующий миг передо мной оказался Барт.
– Тёмного утра, – поприветствовал он меня. – Я специально не стал неожиданно появляться, чтобы не напугать вас.
– Тёмного, – отозвалась я и попыталась изобразить на лице вежливую улыбку.
– У Вас что-то случилось? – участливо спросил призрак.
– Я поссорилась с Шоном из-за того, что случилось вчера ночью. Может быть, Вы знаете? – ответила я, не желая вдаваться в подробности.
– Понимаю, – протянул Барт. – Вы его подозреваете.
Я промолчала.
– Я рад, моя госпожа, что Вы наконец поняли, какой он, а значит, теперь Вы будете на моей стороне.
– Что Вы имеете ввиду? – насторожилась я.
– Секрет, но скоро Вы всё узнаете, – загадочно улыбнулся призрак, и его черты подёрнулись серой дымкой. Сперва я решила, что он хочет исчезнуть, но предметы в комнате почему-то тоже стали расплываться.
