Интенсивные бомбардировки позиций повстанцев уже привели к тому, что натовские силы стали испытывать нехватку некоторых боеприпасов, в частности, крылатых ракет, запускаемых с самолетов.
'У нас нет проблем с крылатыми ракетами морского базирования, — заявил Карлмайкл. — Запасы же крылатых ракет, запускаемых с самолетов, ограничен, и мы сейчас решаем этот вопрос. Я бы не сказал, что в настоящее время это стало проблемой, но…' — передает корреспондент 'Deutshe welle' Германия.
'La Stampa' Италия — 'Как минимум двести человек погибли в результате уничтожения в минувшие сутки двух центров по приему беженцев к юго-востоку от Перми во время воздушных ударов НАТО.'
Михаил Гришин
02.06.2024 г. Московская обл. дер. Дергаево.
За стеной послышались приглушенные голоса. Два. Мужской и женский. Он что-то доказывал, она пыталась возразить. Муж и жена. Пожилая пара. Он, наверняка, настаивал, на том, что меня нужно выпроводить, и рассуждал, как это сделать. Она говорила, что это не по-людски.
Что значит старой закалки, да еще деревенские. Попадись городские и помоложе, не то, что приютили бы, а, воспользовавшись моим состоянием, обобрали бы, да еще и по голове чем-нибудь стукнули для верности.
От таких мыслей сразу поплохело, и я засуетился, пытаясь найти пистолет.
Фу-у! Вот он, на стуле лежит.
За стеной опять заспорили.
Да успокойтесь, чудаки. Никто не собирается у вас задерживаться. Сейчас соберусь и уйду. Зачем ставить в неловкое положение хороших людей?
Я их помнил. Отпаивали меня травами, суетились…
А вот как я сюда попал, не помнил.
Память сохранила лишь какие-то обрывки. Я иду куда-то, не разбирая дороги и волоча за собой рюкзак. Натыкаюсь на колонну беженцев, меня отгоняют. Снова иду. Потом провал. Вот я уже сижу у костра с мужиками. Они коптят рыбу, я рыбу ем, но из консервной банки. Жирные шпроты без хлеба. Рыбаки собираются, заливают костер водой. Я выхожу вместе с ними, но они идут быстро, и я не выдерживаю их темпа. Вот что значит не вылезать из офиса. Снова провал. Все.
Не знаю, то ли мне крышу снесло от пережитого, то ли сказалось лазанье по речкам, но кажется, меня свалила лихорадка. Ничего не помню.
— Я смотрю, ты уже пришел в себя? — на меня внимательно смотрел хозяин дома. — Тогда мой руки и за стол.
Слава Богу, на 'Ты'. Значит, разговор будет без всяких там церемоний.
— Петя…
— А что? Такой здоровый лоб, не вечно же его с ложечки кормить.
— Да спасибо, я нормально. Сейчас соберусь и пойду.
— Это ты, как знаешь, — мне показалось, он выдохнул с облегчением, — а пока пошли завтракать.
В десять часов я перекусил картошкой, между прочим, с моей тушенкой, а уже в полдень топал на юго-восток.
Куда теперь?
К Женькиным родственникам точно не пойду. С какими глазами я к ним заявлюсь и что скажу?
Моя родня уже и забыла о существовании такого Мишки Гришина. Да и я знать не знаю, где кто живет. Остается только Марат. Но он когда еще звал? С тех пор все изменилось, да и приглашал Марат не одиночку. Примут ли? И что там теперь под Казанью твориться? Как туда добираться? Одни вопросы. Чтож будем получать ответы по ходу дела.
Я замедлил шаг и уставился на несколько брошенных иномарок. Выглядели они вполне себе нормально, в одной даже торчали ключи.
А почему бы и нет? Заряд картечи в голову я могу получить и в пешем порядке, а тачка значительно приблизила бы меня к цели.
Вот он, момент истины! Кабы уметь эту хреновину водить.
Я плюхнулся на мягкое сидение, хлопнул дверцей, положил руки на руль.
Шумахер!
Еще месяц назад в такой тачиле мне не разрешили бы просто сидеть. Теперь сижу. Ну и…
Я повернул ключ. Тишина. По идее должна завестись. Не завелась.
Посмотрел на приборную доску. Какие-то лампочки, стрелочки, кнопочки. Или приборная доска, это у самолета? А здесь что?
Потыкал несколько кнопок. Ничего.
Ага, это я знаю — бардачок. Посмотрим.
Бумажки какие-то, диски, сигареты…
Это нам без надобности. Хотя почему? Вспомнил, как сегодня утром Петр спрашивал у меня, есть ли закурить.
Берем.
Три педали… Какая из них газ, какая тормоз? А третья на что? Придется определять опытным путем.
Я повернул ключ зажигания, и двигатель завелся.
Это хорошо.
Нажал на левую педаль. Ничего. На правую. Тоже ничего. Средняя аналогично.
Кажется, вот этот рычаг нужно двинуть. Им вроде скорость переключают. А на фига скорость, если я еще стою?
Потянул рычаг на себя. Ноль эмоций. Нажал на левую педаль. Тоже. Нажал на правую… Машина прыгнула вперед, краем въехала в стоящую перед ней и заглохла.
Отлично! Теперь еще надо задом отъехать, а я еще вперед ездить не научился.
Наверное, нужно нажимать несколько педалей одновременно, но явно не тормоз и газ.
В общем, я экспериментировал добрых полчаса. Жал на все педали, дергал рычаг, матерился. Машина то прыгала, как ошпаренная лошадь, то глохла…Внедорожник этот, я основательно побил о соседние машины. Сам взмок, как собака.
Епт. За это время пешком прошел бы километра два.
Наконец поставил рычаг в какое-то положение, нажал левую педаль, потом дернул рычаг и, плавно отпуская левую, нажал правую педаль. Машина покатилась вперед.
Так, теперь бы еще запомнить, что сделал и не отпускать педаль.
Виляя по шоссе и взрыкивая мотором, мой болид мчался аж со скоростью шестьдесят пять километров в час по разделительной полосе.
Ух, а как оказывается здорово-то!
Но радовался я рано. Не успел я проскочить пару деревень, каким-то чудом умудрившись не свалиться с моста, как мотор внедорожника перестал гудеть.
Прокатившись по инерции еще несколько десятков метров, машина встала.
Бензин закончился что ли?
Я матюгнулся и выбрался наружу. Осмотрел машину. Вроде ничего не дымиться и не отвалилось. На заднем сидении валяется скомканный плед со следами крови.
Опа! А ведь следов от пуль на тачке вроде нет.
Заглянул в багажник как следует проверил салон. Моей добычей стали всего лишь не распечатанная бутылка газированной воды и те самые сигареты.
Эх, не додумался все те брошенные тачки обыскать. Хотя, думаю, там все уже подчистили.
Видимо, на роду мне написано быть пешеходом. Закинул рюкзак на плечо и пошел в направлении. Карты-то как не было, так и нет.
Наученный горьким опытом, в речки больше не лез. Хотя сразу за мостами сворачивал вдоль берега и обходил деревни стороной. Один раз мне показалось, что дорога все время забирает на север, и я свернул с нее в лес. Шел по нему часа два, пока впереди между деревьями не стало просматриваться асфальтовое полотно еще одной дороги.
Вышел на нее и двинул в нужном направлении. Через пару километров я остановился, достал из рюкзака найденную в машине бутылку, отвинтил пробку и сделал несколько глотков. В колышущемся мареве жаркого воздуха впереди блеснуло на солнце лобовое стекло машины. Сюда кто-то едет и машина там только первая. 'Хаммер', кажется называется. Остальные: броневики, бронетранспортеры, танки, немного грузовиков. Перед ними дорога уходила в ложбину, и создавалось впечатление, что вот они, рядом.
Сразу почувствовал себя уязвимым. Они-то уж меня точно заметили, раз и я их. Недолго думая сбежал вниз по насыпи. Впереди метров тридцать одинокое дерево дальше, еще через восемьдесят редкие кусты.
Успею.
Ага. Я вас не вижу, значит я в безопасности. Это я хорошо придумал. А что остается делать?
От приближающегося гула дизелей затряслась молодая листва на кустах. Надо же уже лето наступило, а я с этими скачками наперегонки со смертью и не заметил. Кажется, что еще вчера топтался в весенней грязи на подмосковном рынке, когда покупал себе пистолет.
Напряжение нарастало вместе с оборотами танковых двигателей. Я не выдержал и попытался вскочить, чтобы драпануть в сторону пересохшего русла реки.
— Куда лезешь, придурок? — Чья-то сильная рука схватила меня и впечатала в траву.
— Саньчик, вали козла, а то нас всех тут из-за него накроют. — зашипели из соседнего куста.
— Не мельтеши, Огурец, они его давно засветили. — ответили из-за спины, не убирая ладонь с моего затылка. — Была б нужда, уже шарахнули бы. На всякого бомжа снарядов по сто тыщ бакинских не напасешься.
— Чегой-то бомжа? — огрызнулся я, отплевываясь от травы.
— А кто же ты еще?
И действительно кто?
Колонна уже прошла, меня отпустили, и теперь можно было спокойно рассмотреть соседей по кустам.
Сунувший меня мордой в землю парень закатал на лоб шапку-гандошку цвета хаки с прорезями для глаз и рта, которую он зачем-то напялил в такую жару. У остальных были такие же. Автоматы Калашникова, разгрузки и камуфлированная одежа всех троих как-то не вязались с дурацкими кроссовками на их ногах. На этом сходство заканчивалось. Мой мучитель по имени Саньчик — здоровый, коротко стриженный парень. Автомат в его руках казался детской игрушкой.
Как это я его при таких габаритах не заметил?
Огурец, наоборот, был худым, невысоким, с редкими светлыми волосами и прыщавым лицом. Тот, кто все время молчал, на уроке физкультуры стоял бы между Огурцом и Санчиком. Звали его Поп, но ни напузного креста, ни окладистой бороды я у него не углядел. Обычный парень. Только верхняя губа справа рассечена глубоким шрамом.
Еще через пару минут к ним присоединился четвертый с длинной снайперской винтовкой.
— Фу, пронесло. — выдохнул он. — Так хотелось кого-нибудь из них завалить.
— Я те, Тихоня, завалю! — Ответил ему Саньчик, который, удя по всему, тут был главный.
— А я че? — пошел в попятную Тихоня.
— Ну что, мужики, что с этим-то делать будем? — Подал голос Огурец. — Сдаст он нас с потрохами. Ей Богу сдаст.
— Это почему?
— Не нравится он мне. Рожа какая-то хитрая.
— Кхм. Ну ты, Огурец, в своем стиле. Слушай, ребя, сюда. Парень сам от пиндосов прятался, рожа не в счет. И вообще нам люди нужны. — Саньчик посмотрел на меня. — Пойдешь с нами, или у тебя свои планы?
— А вы что, партизаны? — спросил я, а сам начал лихорадочно соображать, как выкрутиться из этой гнилой ситуации.
Огурец от моего вопроса чуть не подавился водой из фляги, а Саньчик как-то задумчиво на меня посмотрел и ответил:
— Ага, вроде того.
Что-то этот Огурец нервный какой-то. Мания преследования у него что ли? Чего я такого спросил? Кто будет по лесам с оружием шляться и за колоннами наблюдать, как не партизаны? Однако надо принимать какое-то решение. Пристану, пожалуй, к ним. Сил наберусь, снарягой кое-какой для дальнейшего похода обзаведусь, нормальным оружием и запасом продуктов. А потом и свалю. Я вытер пот со лба и сказал:
— Тогда пойду. Только у меня оружия нормального нет.
— Ну, с этим проблем не будет, а пока держи. — Командир группы достал из разгрузки небольшой сверток и протянул его мне. — Бинт есть?
Развернув то, что мне дали, я с удивлением уставился на тонкую пищевую фольгу.
— Бинт есть. А это зачем?
— Обернешь плечо там, где наночип вживлен. Полностью, конечно, это сигнал не заглушит, но ракета в лобешник уже не прилетит. Хотя все равно, если захотят поймать, флажками обнесут и захапают.
— Понятно. — Я достал из рюкзака бинт, снял рубашку и, положив фольгу на то место, где были следы от разных прививок, принялся бинтовать плечо.
Вот оно что! Большой брат видит все. Как-то я об этом не подумал. Микрочип мне вкололи, как и всем, во время одной из очередных кампаний по вакцинации от гриппа приложили такую хреновину вроде маленького степлера, (подумаешь одним уколом больше, одним меньше), чпок, и эта штука стала просто частью организма, как дырка под сережку в ухе, пломба в зубе или нательный крестик. Кто бы мог подумать, что он окажется 'троянским конем'? Тогда, помниться, ходили разговоры, что типа вот так начинается 'матрица', но я их никогда не воспринимал всерьез. М-да.
— Ну что, познакомимся что ли? Меня, кстати, Саньчик зовут. Главный я, понял? Как скажу, так и будет. Вот этого товарища Огурцом кличут. Он наш спец по всему, что горит и взрывается. Это Тихоня. Снайпер. А этого кекса Попом кличут.
— Миша.
— Потопали, Миша.
Поначалу, воспрянув духом, я бодренько семенил за четверкой партизан, изредка поправляя бьющий по заднице рюкзак. Но уже через полчаса начал задыхаться, через час, обливаясь потом, сквозь мушки, пляшущие в глазах, смотрел на удаляющуюся спину Огурца и рывком догонял своих новых знакомых, чтобы через пару минут снова отстать.
Когда я уже было решил, что умру прямо здесь, на едва заметной тропинке посреди леса, среди деревьев мелькнула покрыая чем-то светлым крыша какой-то развалюхи, и ко мне подошел Саньчик.
— Что, плохо?
Ага. — ответил я, согнувшись пополам и пытаясь сплюнуть тягучую слюну.
— Москвич?
— Ага.
— Ну я так и думал. Пошли я тебя с твоим земелей познакомлю. Тоже из столицы, но не такой дохлик, как ты. — Саньчик поднял руку и ткнул указательным пальцем в небо. — Командир нашего партизанского отряда.
Так и вошли в село четверо парней без каких-либо признаков усталости и пятый, едва пересавляющий истертые в кровь ноги.
Никакой охраны поблизости не было. Хотя и первых всреченных мною партизан я тоже поначалу не заметил.
Возле крепкого дома со стенами из бежевого цвета кирпича и блестящей на солнце крышей из оцинковки, рядом с колодцем обливался водой из пластмассового ведра невысокий загорелый парень. Из одежды на нем были только синие спортивные трусы с двумя белыми полосами и резиновые шлепанцы. Он громко фыркал и хлопал свободной рукой себя по груди.
Арбат, я еще одного бойца привел в наш партизанский отряд. — заорал чуть ли не на ухо парню Саньчик. — Принимай. Земеля твой. — Добавил он.
— Арбат. — парень поставил ведро на траву, вытряс воду из левого уха, вытер обе руки о полотенце, висевшее на ветке яблони, и протянул правую мне.
— Миша. — Ответил я на рукопожатие.
— В армии служил?
— Нет.
— Ну а стрелять умеешь?
— Умею. — Ответил я, а сам вспомнил свои стрельбы из ПМ в лесу на даче.
— И то хлеб.
— У него из оружия один Макарыч с запасной обоймой. — Встрял Саньчик.
— Заходи, подберем тебе что-нибудь. — Арбат взял прислоненный к яблоне автомат, который я и не заметил, и взлетел на крыльцо.
Пошел вслед за ним. Внутри просторная терраса с двумя диванами, газовой плитой, холодильником и старым кухонным гарнитуром. Дальше две двери. Одна закрыта, а в глубине второй комнаты виднеется большой накрытый линялой скатертью стол, на котором на сошках стоит разобранный пулемет РПК. В нос сразу шибанул запах ружейной смазки. Здесь вдоль стен тоже стояло по дивану, на которых валялась полно деталей от партизанского рабочего инструмента — пистолетные магазины, чашки от подствольного гранатомета, пара запасных стволов от РПК… Особенно меня напрягла висевшая на крючке сетчатая авоська, разбухшая от гранат.
Арбат это заметил, но лишь ухмыльнулся и подошел к стенному шкафу. В нем, за рассохшимися дверцами, покрытыми пузырями вздувшейся краски, стояло четыре автомата калашникова, три карабина СКС и две винтовки незнакомой мне марки.
— Выбирай, — Арбат отошел в сторону, жестом приглашая меня к шкафу.
Черт его знает, что взять. Незнакомое оружие сразу на фиг. С карабином, боюсь, тоже не справлюсь. А вот старый добрый 'калаш' по мне. Только какой взять? Разные они.
'У нас нет проблем с крылатыми ракетами морского базирования, — заявил Карлмайкл. — Запасы же крылатых ракет, запускаемых с самолетов, ограничен, и мы сейчас решаем этот вопрос. Я бы не сказал, что в настоящее время это стало проблемой, но…' — передает корреспондент 'Deutshe welle' Германия.
'La Stampa' Италия — 'Как минимум двести человек погибли в результате уничтожения в минувшие сутки двух центров по приему беженцев к юго-востоку от Перми во время воздушных ударов НАТО.'
Михаил Гришин
02.06.2024 г. Московская обл. дер. Дергаево.
За стеной послышались приглушенные голоса. Два. Мужской и женский. Он что-то доказывал, она пыталась возразить. Муж и жена. Пожилая пара. Он, наверняка, настаивал, на том, что меня нужно выпроводить, и рассуждал, как это сделать. Она говорила, что это не по-людски.
Что значит старой закалки, да еще деревенские. Попадись городские и помоложе, не то, что приютили бы, а, воспользовавшись моим состоянием, обобрали бы, да еще и по голове чем-нибудь стукнули для верности.
От таких мыслей сразу поплохело, и я засуетился, пытаясь найти пистолет.
Фу-у! Вот он, на стуле лежит.
За стеной опять заспорили.
Да успокойтесь, чудаки. Никто не собирается у вас задерживаться. Сейчас соберусь и уйду. Зачем ставить в неловкое положение хороших людей?
Я их помнил. Отпаивали меня травами, суетились…
А вот как я сюда попал, не помнил.
Память сохранила лишь какие-то обрывки. Я иду куда-то, не разбирая дороги и волоча за собой рюкзак. Натыкаюсь на колонну беженцев, меня отгоняют. Снова иду. Потом провал. Вот я уже сижу у костра с мужиками. Они коптят рыбу, я рыбу ем, но из консервной банки. Жирные шпроты без хлеба. Рыбаки собираются, заливают костер водой. Я выхожу вместе с ними, но они идут быстро, и я не выдерживаю их темпа. Вот что значит не вылезать из офиса. Снова провал. Все.
Не знаю, то ли мне крышу снесло от пережитого, то ли сказалось лазанье по речкам, но кажется, меня свалила лихорадка. Ничего не помню.
— Я смотрю, ты уже пришел в себя? — на меня внимательно смотрел хозяин дома. — Тогда мой руки и за стол.
Слава Богу, на 'Ты'. Значит, разговор будет без всяких там церемоний.
— Петя…
— А что? Такой здоровый лоб, не вечно же его с ложечки кормить.
— Да спасибо, я нормально. Сейчас соберусь и пойду.
— Это ты, как знаешь, — мне показалось, он выдохнул с облегчением, — а пока пошли завтракать.
В десять часов я перекусил картошкой, между прочим, с моей тушенкой, а уже в полдень топал на юго-восток.
Куда теперь?
К Женькиным родственникам точно не пойду. С какими глазами я к ним заявлюсь и что скажу?
Моя родня уже и забыла о существовании такого Мишки Гришина. Да и я знать не знаю, где кто живет. Остается только Марат. Но он когда еще звал? С тех пор все изменилось, да и приглашал Марат не одиночку. Примут ли? И что там теперь под Казанью твориться? Как туда добираться? Одни вопросы. Чтож будем получать ответы по ходу дела.
Я замедлил шаг и уставился на несколько брошенных иномарок. Выглядели они вполне себе нормально, в одной даже торчали ключи.
А почему бы и нет? Заряд картечи в голову я могу получить и в пешем порядке, а тачка значительно приблизила бы меня к цели.
Вот он, момент истины! Кабы уметь эту хреновину водить.
Я плюхнулся на мягкое сидение, хлопнул дверцей, положил руки на руль.
Шумахер!
Еще месяц назад в такой тачиле мне не разрешили бы просто сидеть. Теперь сижу. Ну и…
Я повернул ключ. Тишина. По идее должна завестись. Не завелась.
Посмотрел на приборную доску. Какие-то лампочки, стрелочки, кнопочки. Или приборная доска, это у самолета? А здесь что?
Потыкал несколько кнопок. Ничего.
Ага, это я знаю — бардачок. Посмотрим.
Бумажки какие-то, диски, сигареты…
Это нам без надобности. Хотя почему? Вспомнил, как сегодня утром Петр спрашивал у меня, есть ли закурить.
Берем.
Три педали… Какая из них газ, какая тормоз? А третья на что? Придется определять опытным путем.
Я повернул ключ зажигания, и двигатель завелся.
Это хорошо.
Нажал на левую педаль. Ничего. На правую. Тоже ничего. Средняя аналогично.
Кажется, вот этот рычаг нужно двинуть. Им вроде скорость переключают. А на фига скорость, если я еще стою?
Потянул рычаг на себя. Ноль эмоций. Нажал на левую педаль. Тоже. Нажал на правую… Машина прыгнула вперед, краем въехала в стоящую перед ней и заглохла.
Отлично! Теперь еще надо задом отъехать, а я еще вперед ездить не научился.
Наверное, нужно нажимать несколько педалей одновременно, но явно не тормоз и газ.
В общем, я экспериментировал добрых полчаса. Жал на все педали, дергал рычаг, матерился. Машина то прыгала, как ошпаренная лошадь, то глохла…Внедорожник этот, я основательно побил о соседние машины. Сам взмок, как собака.
Епт. За это время пешком прошел бы километра два.
Наконец поставил рычаг в какое-то положение, нажал левую педаль, потом дернул рычаг и, плавно отпуская левую, нажал правую педаль. Машина покатилась вперед.
Так, теперь бы еще запомнить, что сделал и не отпускать педаль.
Виляя по шоссе и взрыкивая мотором, мой болид мчался аж со скоростью шестьдесят пять километров в час по разделительной полосе.
Ух, а как оказывается здорово-то!
Но радовался я рано. Не успел я проскочить пару деревень, каким-то чудом умудрившись не свалиться с моста, как мотор внедорожника перестал гудеть.
Прокатившись по инерции еще несколько десятков метров, машина встала.
Бензин закончился что ли?
Я матюгнулся и выбрался наружу. Осмотрел машину. Вроде ничего не дымиться и не отвалилось. На заднем сидении валяется скомканный плед со следами крови.
Опа! А ведь следов от пуль на тачке вроде нет.
Заглянул в багажник как следует проверил салон. Моей добычей стали всего лишь не распечатанная бутылка газированной воды и те самые сигареты.
Эх, не додумался все те брошенные тачки обыскать. Хотя, думаю, там все уже подчистили.
Видимо, на роду мне написано быть пешеходом. Закинул рюкзак на плечо и пошел в направлении. Карты-то как не было, так и нет.
Наученный горьким опытом, в речки больше не лез. Хотя сразу за мостами сворачивал вдоль берега и обходил деревни стороной. Один раз мне показалось, что дорога все время забирает на север, и я свернул с нее в лес. Шел по нему часа два, пока впереди между деревьями не стало просматриваться асфальтовое полотно еще одной дороги.
Вышел на нее и двинул в нужном направлении. Через пару километров я остановился, достал из рюкзака найденную в машине бутылку, отвинтил пробку и сделал несколько глотков. В колышущемся мареве жаркого воздуха впереди блеснуло на солнце лобовое стекло машины. Сюда кто-то едет и машина там только первая. 'Хаммер', кажется называется. Остальные: броневики, бронетранспортеры, танки, немного грузовиков. Перед ними дорога уходила в ложбину, и создавалось впечатление, что вот они, рядом.
Сразу почувствовал себя уязвимым. Они-то уж меня точно заметили, раз и я их. Недолго думая сбежал вниз по насыпи. Впереди метров тридцать одинокое дерево дальше, еще через восемьдесят редкие кусты.
Успею.
Ага. Я вас не вижу, значит я в безопасности. Это я хорошо придумал. А что остается делать?
От приближающегося гула дизелей затряслась молодая листва на кустах. Надо же уже лето наступило, а я с этими скачками наперегонки со смертью и не заметил. Кажется, что еще вчера топтался в весенней грязи на подмосковном рынке, когда покупал себе пистолет.
Напряжение нарастало вместе с оборотами танковых двигателей. Я не выдержал и попытался вскочить, чтобы драпануть в сторону пересохшего русла реки.
— Куда лезешь, придурок? — Чья-то сильная рука схватила меня и впечатала в траву.
— Саньчик, вали козла, а то нас всех тут из-за него накроют. — зашипели из соседнего куста.
— Не мельтеши, Огурец, они его давно засветили. — ответили из-за спины, не убирая ладонь с моего затылка. — Была б нужда, уже шарахнули бы. На всякого бомжа снарядов по сто тыщ бакинских не напасешься.
— Чегой-то бомжа? — огрызнулся я, отплевываясь от травы.
— А кто же ты еще?
И действительно кто?
Колонна уже прошла, меня отпустили, и теперь можно было спокойно рассмотреть соседей по кустам.
Сунувший меня мордой в землю парень закатал на лоб шапку-гандошку цвета хаки с прорезями для глаз и рта, которую он зачем-то напялил в такую жару. У остальных были такие же. Автоматы Калашникова, разгрузки и камуфлированная одежа всех троих как-то не вязались с дурацкими кроссовками на их ногах. На этом сходство заканчивалось. Мой мучитель по имени Саньчик — здоровый, коротко стриженный парень. Автомат в его руках казался детской игрушкой.
Как это я его при таких габаритах не заметил?
Огурец, наоборот, был худым, невысоким, с редкими светлыми волосами и прыщавым лицом. Тот, кто все время молчал, на уроке физкультуры стоял бы между Огурцом и Санчиком. Звали его Поп, но ни напузного креста, ни окладистой бороды я у него не углядел. Обычный парень. Только верхняя губа справа рассечена глубоким шрамом.
Еще через пару минут к ним присоединился четвертый с длинной снайперской винтовкой.
— Фу, пронесло. — выдохнул он. — Так хотелось кого-нибудь из них завалить.
— Я те, Тихоня, завалю! — Ответил ему Саньчик, который, удя по всему, тут был главный.
— А я че? — пошел в попятную Тихоня.
— Ну что, мужики, что с этим-то делать будем? — Подал голос Огурец. — Сдаст он нас с потрохами. Ей Богу сдаст.
— Это почему?
— Не нравится он мне. Рожа какая-то хитрая.
— Кхм. Ну ты, Огурец, в своем стиле. Слушай, ребя, сюда. Парень сам от пиндосов прятался, рожа не в счет. И вообще нам люди нужны. — Саньчик посмотрел на меня. — Пойдешь с нами, или у тебя свои планы?
— А вы что, партизаны? — спросил я, а сам начал лихорадочно соображать, как выкрутиться из этой гнилой ситуации.
Огурец от моего вопроса чуть не подавился водой из фляги, а Саньчик как-то задумчиво на меня посмотрел и ответил:
— Ага, вроде того.
Что-то этот Огурец нервный какой-то. Мания преследования у него что ли? Чего я такого спросил? Кто будет по лесам с оружием шляться и за колоннами наблюдать, как не партизаны? Однако надо принимать какое-то решение. Пристану, пожалуй, к ним. Сил наберусь, снарягой кое-какой для дальнейшего похода обзаведусь, нормальным оружием и запасом продуктов. А потом и свалю. Я вытер пот со лба и сказал:
— Тогда пойду. Только у меня оружия нормального нет.
— Ну, с этим проблем не будет, а пока держи. — Командир группы достал из разгрузки небольшой сверток и протянул его мне. — Бинт есть?
Развернув то, что мне дали, я с удивлением уставился на тонкую пищевую фольгу.
— Бинт есть. А это зачем?
— Обернешь плечо там, где наночип вживлен. Полностью, конечно, это сигнал не заглушит, но ракета в лобешник уже не прилетит. Хотя все равно, если захотят поймать, флажками обнесут и захапают.
— Понятно. — Я достал из рюкзака бинт, снял рубашку и, положив фольгу на то место, где были следы от разных прививок, принялся бинтовать плечо.
Вот оно что! Большой брат видит все. Как-то я об этом не подумал. Микрочип мне вкололи, как и всем, во время одной из очередных кампаний по вакцинации от гриппа приложили такую хреновину вроде маленького степлера, (подумаешь одним уколом больше, одним меньше), чпок, и эта штука стала просто частью организма, как дырка под сережку в ухе, пломба в зубе или нательный крестик. Кто бы мог подумать, что он окажется 'троянским конем'? Тогда, помниться, ходили разговоры, что типа вот так начинается 'матрица', но я их никогда не воспринимал всерьез. М-да.
— Ну что, познакомимся что ли? Меня, кстати, Саньчик зовут. Главный я, понял? Как скажу, так и будет. Вот этого товарища Огурцом кличут. Он наш спец по всему, что горит и взрывается. Это Тихоня. Снайпер. А этого кекса Попом кличут.
— Миша.
— Потопали, Миша.
Поначалу, воспрянув духом, я бодренько семенил за четверкой партизан, изредка поправляя бьющий по заднице рюкзак. Но уже через полчаса начал задыхаться, через час, обливаясь потом, сквозь мушки, пляшущие в глазах, смотрел на удаляющуюся спину Огурца и рывком догонял своих новых знакомых, чтобы через пару минут снова отстать.
Когда я уже было решил, что умру прямо здесь, на едва заметной тропинке посреди леса, среди деревьев мелькнула покрыая чем-то светлым крыша какой-то развалюхи, и ко мне подошел Саньчик.
— Что, плохо?
Ага. — ответил я, согнувшись пополам и пытаясь сплюнуть тягучую слюну.
— Москвич?
— Ага.
— Ну я так и думал. Пошли я тебя с твоим земелей познакомлю. Тоже из столицы, но не такой дохлик, как ты. — Саньчик поднял руку и ткнул указательным пальцем в небо. — Командир нашего партизанского отряда.
Так и вошли в село четверо парней без каких-либо признаков усталости и пятый, едва пересавляющий истертые в кровь ноги.
Никакой охраны поблизости не было. Хотя и первых всреченных мною партизан я тоже поначалу не заметил.
Возле крепкого дома со стенами из бежевого цвета кирпича и блестящей на солнце крышей из оцинковки, рядом с колодцем обливался водой из пластмассового ведра невысокий загорелый парень. Из одежды на нем были только синие спортивные трусы с двумя белыми полосами и резиновые шлепанцы. Он громко фыркал и хлопал свободной рукой себя по груди.
Арбат, я еще одного бойца привел в наш партизанский отряд. — заорал чуть ли не на ухо парню Саньчик. — Принимай. Земеля твой. — Добавил он.
— Арбат. — парень поставил ведро на траву, вытряс воду из левого уха, вытер обе руки о полотенце, висевшее на ветке яблони, и протянул правую мне.
— Миша. — Ответил я на рукопожатие.
— В армии служил?
— Нет.
— Ну а стрелять умеешь?
— Умею. — Ответил я, а сам вспомнил свои стрельбы из ПМ в лесу на даче.
— И то хлеб.
— У него из оружия один Макарыч с запасной обоймой. — Встрял Саньчик.
— Заходи, подберем тебе что-нибудь. — Арбат взял прислоненный к яблоне автомат, который я и не заметил, и взлетел на крыльцо.
Пошел вслед за ним. Внутри просторная терраса с двумя диванами, газовой плитой, холодильником и старым кухонным гарнитуром. Дальше две двери. Одна закрыта, а в глубине второй комнаты виднеется большой накрытый линялой скатертью стол, на котором на сошках стоит разобранный пулемет РПК. В нос сразу шибанул запах ружейной смазки. Здесь вдоль стен тоже стояло по дивану, на которых валялась полно деталей от партизанского рабочего инструмента — пистолетные магазины, чашки от подствольного гранатомета, пара запасных стволов от РПК… Особенно меня напрягла висевшая на крючке сетчатая авоська, разбухшая от гранат.
Арбат это заметил, но лишь ухмыльнулся и подошел к стенному шкафу. В нем, за рассохшимися дверцами, покрытыми пузырями вздувшейся краски, стояло четыре автомата калашникова, три карабина СКС и две винтовки незнакомой мне марки.
— Выбирай, — Арбат отошел в сторону, жестом приглашая меня к шкафу.
Черт его знает, что взять. Незнакомое оружие сразу на фиг. С карабином, боюсь, тоже не справлюсь. А вот старый добрый 'калаш' по мне. Только какой взять? Разные они.
