Автобус, тем временем, сделал круг на пятачке возле оптовки, и, выплюнув пассажиров, умчался за новой порцией. На самой толкучке, между рядами, шныряло не так уж и много народу, как можно было подумать. Большинство сразу разбредалось по известным им точкам, с дешевыми крупами, тушняком или сигаретами. Я завсегдатаем оптовки не был, такой ценной информацией не обладал, и поэтому двинулся вдоль ближайшей линии ларьков, чтобы прицениться и вообще посмотреть, что к чему.
Соленые огурчики, квашеная капуста…. Захотелось пить. Потягивая дешевое светлое пиво, углядел скучающего мужика неопределенного возраста, то и дело поправляющего кепку, сползающую с его лысой головы. На прилавке у него лежала всякая кухонная утварь. В том числе и ножи. Некоторые из них меня заинтересовали. Особенно тот, с канавкой для стока крови и такой предохранительной хренью, чтобы при ударе свою же ладонь не порезать.
— Интересуешься? — небритая физиономия лысого расплылась в улыбке.
— Да. Вот этим. — Я ткнул пальцем в понравившийся мне нож и тут же задал самый дурацкий вопрос, который только можно было придумать. — А это законно?
Улыбка медленно сползла с лица мужика.
— Ты кто такой? — он высморкался в рукав и, прищурившись, осмотрел меня с головы до ног. — от Ящера что ли?
— Н-нет… Я просто… — тут я выдал еще хлеще. Сам от себя такого не ожидал. — Мне пистолет нужен.
От удивления у продавца аж приподнялся козырек его потертой кепки. Он секунд десять смотрел куда-то мне за плечо, нервно жуя при этом спичку, а потом как-то буднично сказал:
— Пошли.
За товаром осталась приглядывать вынырнувшая откуда-то толстая девчонка лет двенадцати, а мы зашли за ларек и по узкой тропинке, петляющей между кустов с сохранившейся еще прошлогодней листвой, потопали к старому железнодорожному мосту.
Мда. Ну и местечко! Сейчас заведут подальше и грохнут. Ну в лучшем случае просто дадут по башке и обчистят. И что я за идиот? Надо было у того же Марата разузнать: как, где, почем.
Железнодорожный мост представлял из себя две толстенные бетонные плиты, перекинутые через овраг, по дну которого шла та самая тропинка, что привела нас сюда. Здесь она превращалась в вяло текущий ручеек. Склоны оврага укреплены сырым, потрескавшимся от времени, украшенным граффити бетоном. Бетонные же опоры моста образовывали темный тоннель, с едва угадывающимся прямоугольником выхода в конце.
В этой-то темени я и разглядел двоих, стоявших возле видавшей виды шестерки, да и то только благодаря на мгновение вспыхнувшему огоньку зажигалки. Сердце екнуло, и по спине пробежал холодок.
— Малхаз, я тебе клиента привел, — крикнул мой проводник.
— Тише. Что орешь, Шмуля?
Шмуля поручкался с тем, кого назвал Малхазом, и с его компаньоном, и этот второй кавказец открыл багажник шестерки, набитый доверху ящиками с помидорами.
— Что конкретно желаешь, уважаемый? — обратился ко мне Малхаз. Говорил он практически без акцента, но без "уважаемого" не обошлось.
— Что-нибудь попроще. 'Макаров', например.
— Вот и хорошо, что 'Макаров'. Далеко лезть не придется, — с этими словами хозяин шестерки отставил в сторону верхний ящик и, покопавшись в следующем, извлек на белый свет коробку, завернутую в грязное вафельное полотенце.
— Вот, практически новый, — Малхаз покрутил в руке пистолет, передернул затвор, вынул и вставил магазин. — Пять штук.
— Хуя се, — решил я поторговаться, хотя совершенно не представлял, сколько может стоить ПМ.
— Ну, четыре пятьсот и запасная обойма, — легко согласился торговец, чем вернул меня к мыслям о том, что никто и ничего продавать мне не собирается. Правда, может быть и такое, что пистолет стоит еще меньше и кавказцы элементарно пытались развести лошка. Но вся-то беда в том, что у лошка денег всего ничего. На коробку тушенки и мешок крупы максимум. Времена, когда за автомат Калашникова можно выменять разве что пяток банок тушняка, еще не наступили. Программа нефть в обмен на продовольствие исправно действовала в нашей стране с начала девяностых и по сей день. Только многие спинным мозгом почувствовали, что кому-то там за бугром сильно надоела эта ситуация, когда эти русские бездельники и неумехи живут буквально за чужой счет, выкачивая из земли ресурсы, по праву принадлежащие всему человечеству.
Я-то сам так в принципе не думал, но после того, как в последние год-два вдруг иссякла раздражающая американофобия в наших СМИ и после некоторых событий, стал об этом задумываться.
Однако сейчас мне было не до мировых проблем. Денег мало, а отказаться от покупки уже нельзя. Наивно рассчитывать, что вот сейчас скажу, мол, передумал я, мужики, и меня просто так отпустят. Предложение сгонять домой за деньгами тоже явно не прокатит.
— В рублях потянет? — я огляделся по сторонам в поисках путей к отступлению. Вариантов практически не было. Ночью опять приморозило, утром подтаяло, и под слоем жухлой листвы притаилась вязкая грязь. Особо не побегаешь. Да и пуля всяко быстрее.
— Потянет, потянет. Ты не тормози, давай бабло.
Нужно что-то делать. Ну хотя бы сначала отдать им все, что у меня есть.
Я медленно сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил пачку десятитысячных купюр. Подозрительно толстую, кстати. Там было явно больше, чем собирался взять с собой на оптовку. Одна, две, пять тысяч евро, и даже больше. Почти половина того, что мне дал Марат.
Отслюнявил четыре пятьсот Малхазу, убрал остальные обратно в карман, схватил коробку и, запихав ее в пустой рюкзак, потопал в сторону оптовки.
Добрался без приключений, пошатался немного туда-сюда, чтобы окончательно придти в себя, наполнил помаленьку рюкзак всякой жратвой и поехал домой.
Пока стоял на остановке и трясся в автобусе, голова была совершенно пустой. Поэтому и не спросил Женьку про деньги. Она сама сообщила мне, что зная мою жлобскую натуру, положила побольше. (Вдруг пригодятся?)
Вот ведь дура баба, а получается, жизнь мне спасла. Однако сколько денег… Похоже, Марат мне штук пятнадцать европейских тугриков тогда сунул. Это он от меня, получается, откупался тогда. Подсознательно вину свою заглаживал. Чувствовал себя, значит, виноватым, в том, что останется жив, а мы все тут вымрем.
Я стоял в душе, под теплыми струями чистой воды и мне вдруг стало страшно, что скоро ее не будет, как не будет газа и климатического холодильника, теплого пола и кофе-машины с таймером. Да много чего…
14.04.2024 г. МакЛин, графство Фэрфакс, штат Виргиния. Лэнгли
Чарльз Стейни вот уже полтора года возглавлял офис российского и европейского анализа в директорате разведки ЦРУ. Не дай Бог какая должность, но по сравнению с тем же Национальным контртеррористическим центром, откуда его перевели, куда как спокойнее. Было спокойнее. Но в последние месяцы — словно сглазил кто-то. Особенно Стейни не нравилось иметь дело с агентами, работающими по программе 'Самум'. Попрошайки еще те. Еще со времен Джона Теффта с его 'Конгрессом горских народов Кавказа' повелось это безобразие. Тогда через 'Американский Комитет за мир в Чечне' переименованный позже в 'Американский Комитет за мир на Кавказе' прокачивались бешенные суммы, что характерно — наличными и без расписок. Но в те годы в его состав входили Кеннет Адельман и Мидж Дектер со своим 'Фондом Наследие', Майкл Ледин с 'Американ Энтерпрайз Интститут', Джошуа Муравчик с 'Американским Исследовательским институтом Общественной Политики' и даже Алексей Семенов с 'Фондом Сахарова'. Вот эта компашка и пилила отпускаемые средства вместе с немытыми горцами, пока кто-то на верху не решил, что затраченных усилий и средств вполне достаточно. Денег не хватало, в приоритете ныне была Азия и Ближний восток — финансирование сократили. Теперь на расплодившиеся национально-освободительные движения Кавказа выделяли столько же средств, сколько и в других территориальных отделах. И по стандартной бюрократической процедуре, с отчетностью за каждый потраченный цент.
Сейчас перед Стейни лежал очередной отчет от куратора 'Свободной Адыгеи'. Куратор был не свой, из кузенов, они давно на Кавказе работают и понимание ситуации у них не в пример лучше. Все хорошо: схема с ФИО и должностями разветвленной сети информаторов, список лояльных и готовых к сотрудничеству, не бесплатному естественно, чиновников, состав и укомплектованность боевого крыла… И внизу кругленькая сумма со многими нулями. Конечно же, она расшифрована постатейно. Сорок три пункта…
Чарльз вздохнул, поставил свою визу и поплелся в офис поддержки — так это теперь называлось — собирать остальные.
Михаил Гришин
14.04.2024 г. Москва
Как-то муторно на душе. Не греет ничего. Со всеми последними событиями был похерен и забыт день космонавтики. Ни одна сволочь по телевизору о нем не вспомнила, ну и нам вроде как не надо. Предстоящая Пасха тоже пройдет мимо. Разве что бабушки подсуетятся, куличей напекут. А, в общем-то, меня никогда и не прельщала эта псевдопатриотическая волна прошлого десятилетия. Знал, что так оно и будет. Ушли в прошлое массовые гулянки по поводу и без, спонсируемые городской администрацией, канули в лету православные традиции и память о великих свершениях прошлого.
Верхушке по какой-то причине это стало не нужно, и выяснилось, что люди-то толпились на Васильевском спуске не из великого патриотизма, а развлечения ради.
Народ и сегодня, правда, все еще пытается разнообразить серые будни бутылочкой, но собирается все больше по семейному поводу или вовсе без оного. Вот и мы с Женькой были приглашены к ее сестре на день рождения. Нарядились, собрались, купили в ближайшем к дому магазине подарок из серии "главное, чтобы подороже" и поехали на другой конец Москвы.
Вино и водка, как добросовестный доктор, справились с тоской и печалью, и вот мы уже смеемся и довольны жизнью. Даже внезапно пропавшее электричество не выбило из колеи. Зажженные свечи только добавили романтики и хорошего настроения. Такого шикарного стола я не видел сто лет. Это Женькина сестра Ленка расстаралась. И дело тут было даже не в дорогих продуктах, а в немыслимом количестве разносолов, от которых ломился стол. Компания подобралась большая и веселая, поэтому отсутствие традиционных танцулек под ритмичное "бум-бум" никого не расстроило, и было успешно заменено душевным пением под гитару.
Солировал Ленкин муж Виталик. А когда количество пустых бутылок превысило количество полных, не бренчал только ленивый.
Потом как-то незаметно женская часть общества отделилась от мужской, чтобы пощебетать о своем, а мужики, устроив из гостиной курилку, принялись решать мировые проблемы. Правда от конфликта между Индией и Китаем и цен на нефть, как-то быстро перешли к ценам на бензин и закрывающимся то тут то там магазинам. В последнее время такие вот застольные базары за жисть сильно изменились. Если еще год-полтора назад кто-то понтовался новой иномаркой с роботом-автопилотом, голографическим 4D-кинотеатром или делился впечатлениями о суборбитальном перелете в штаты или Южную Америку, то теперь если и хвалились, то корешем, работающим на свиноферме или знакомыми пацанами с одного из складов Росрезерва.
Я, некурящий, одурев от табачного дыма, вышел подышать на балкон.
Кромешная тьма внизу, лишь изредка рассекаемая лучами фар проезжающих по улице машин, казалось, медленно переползала через поручни, стремясь отвоевать у бликов свечей еще немного пространства. В доме напротив лишь на десятом этаже за плотными шторами еле угадывался свет, да в окнах лестничной клетки, кто-то, подсвечивая себе фонариком, бодро топал вниз.
— Народ шухерится, — за моей спиной хлопнула балконная дверь. Виталик тоже решил освежиться. — Делает вид, что его нет дома, а сам из него носа не высовывает.
— Ну не все, — я кивнул в сторону нашего подъезда, возле которого мелькало несколько огоньков зажженных сигарет и слышались вопли на не обезображенном литературой русском языке.
— А, это Шурик со своими дружками. Никого не боятся и думают, что все боятся их.
— А может, они и правы? Сдается мне, что наступает как раз их время.
— Нет, — Виталик махнул рукой, — их время не наступит никогда. Поверь мне, получали раньше, а будут получать еще больше. Только не срок, а пулю.
— Не буду спорить, только и сейчас из-за них просто так ходить по улице стремно, — я незаметно потрогал кобуру с Макаровым.
— А ты ходи не просто так, — засмеялся Виталик. — А вообще, что думаешь делать дальше?
Больше позориться со своими разглагольствованиями об огородничестве не хотелось, и мне оставалось только пожать плечами.
— А меня брательник к себе в Тверскую область зовет. Они там ремонтные мастерские восстанавливают. Работа есть. Даже рук не хватает. Опять же со жратвой точно проблем не будет.
— А тут что, совсем херово? — спросил я, хотя и так знал, что владевший сетью автосервисов Виталик, еще зимой уволил всех своих сотрудников, а сам перебивался редкими заказами в маленькой мастерской в гаражах. Можно сказать, вернулся к тому, с чего начал.
По-другому и быть не могло. Производство накрылось медным тазом, торговля чахла на глазах. А это ведь все обеспечивало хлеб перевозчикам и работу многотысячному парку грузовиков. Опять же много народа уехало из столицы, а большинство оставшихся поставили свои тачки на прикол из-за бешеной цены на бензин. Чинить стало нечего.
— Да, херово, — Виталик достал сигарету. — Заначки вот подъедим и все. Наверное, все же уедем. Вот Ленку уговорю и… А то давай и ты вместе с Женькой с нами. Чего тут ловить?
Я бы согласился ей богу, если бы знал, чего ловить в колхозе без пяти минут безработному проектировщику скоростных лифтов и безработному декоратору.
После одиннадцати народ начал потихоньку расходиться. Первыми, в сопровождении своих половин, ушли две Ленкины подружки, живущие неподалеку. Потом на своем 'Ниссане' отвалила Ленкина коллега с мужем. Они живут за городом в двадцати минутах езды отсюда.
Дальше всего ехать было нам с Женькой, поэтому ночевать остались здесь. Ясно, что оставшиеся в строю автобусы, маршрутки и дерущие семь шкур частники не справятся с хлынувшими из вставшего метро пассажирами, даже не смотря на то, что час пик давно миновал.
Если завтра электричество не дадут, будем думать, как добираться до дому, до хаты, а пока баиньки.
14.04.2024 г. Краснодар.
— Иса, что встал как столб? Не светись, уже почти все разгрузили.
— Тише, Анвар! Что орешь, как ишак? Сам знаю, что мне делать. Маму свою учи. — Иса Мурзаев, сверкнул белками глаз в темноте возле забора, по-кошачьи метнулся к дому, во дворе которого стояла 'Газель', набитая ящиками с оружием. Точнее почти все оружие перекочевало с машины в погреб.
Вот это дело!
Прятаться Исе порядком надоело, но скоро все кончится. Вернее начнется. Начнется настоящее дело, и наконец-то Кавказ будет очищен от этих гяуров.
Главное нигде не проколоться в эти дни. А то вон как с фугасами и гранатами в Пятигорске напортачили — рванул дом, в котором на выкупленной квартире был организован транзитный склад. Вся местная правоохранительная шобла на ушах стоит.
Но у них такого не будет. Асланбек привез с собой из Турции этого… Палмера. Бывший 'морской котик', спец по подрывному делу. Так что федералам со своими колоннами очень скоро будет неудобно ездить по земле великого халифата.
Соленые огурчики, квашеная капуста…. Захотелось пить. Потягивая дешевое светлое пиво, углядел скучающего мужика неопределенного возраста, то и дело поправляющего кепку, сползающую с его лысой головы. На прилавке у него лежала всякая кухонная утварь. В том числе и ножи. Некоторые из них меня заинтересовали. Особенно тот, с канавкой для стока крови и такой предохранительной хренью, чтобы при ударе свою же ладонь не порезать.
— Интересуешься? — небритая физиономия лысого расплылась в улыбке.
— Да. Вот этим. — Я ткнул пальцем в понравившийся мне нож и тут же задал самый дурацкий вопрос, который только можно было придумать. — А это законно?
Улыбка медленно сползла с лица мужика.
— Ты кто такой? — он высморкался в рукав и, прищурившись, осмотрел меня с головы до ног. — от Ящера что ли?
— Н-нет… Я просто… — тут я выдал еще хлеще. Сам от себя такого не ожидал. — Мне пистолет нужен.
От удивления у продавца аж приподнялся козырек его потертой кепки. Он секунд десять смотрел куда-то мне за плечо, нервно жуя при этом спичку, а потом как-то буднично сказал:
— Пошли.
За товаром осталась приглядывать вынырнувшая откуда-то толстая девчонка лет двенадцати, а мы зашли за ларек и по узкой тропинке, петляющей между кустов с сохранившейся еще прошлогодней листвой, потопали к старому железнодорожному мосту.
Мда. Ну и местечко! Сейчас заведут подальше и грохнут. Ну в лучшем случае просто дадут по башке и обчистят. И что я за идиот? Надо было у того же Марата разузнать: как, где, почем.
Железнодорожный мост представлял из себя две толстенные бетонные плиты, перекинутые через овраг, по дну которого шла та самая тропинка, что привела нас сюда. Здесь она превращалась в вяло текущий ручеек. Склоны оврага укреплены сырым, потрескавшимся от времени, украшенным граффити бетоном. Бетонные же опоры моста образовывали темный тоннель, с едва угадывающимся прямоугольником выхода в конце.
В этой-то темени я и разглядел двоих, стоявших возле видавшей виды шестерки, да и то только благодаря на мгновение вспыхнувшему огоньку зажигалки. Сердце екнуло, и по спине пробежал холодок.
— Малхаз, я тебе клиента привел, — крикнул мой проводник.
— Тише. Что орешь, Шмуля?
Шмуля поручкался с тем, кого назвал Малхазом, и с его компаньоном, и этот второй кавказец открыл багажник шестерки, набитый доверху ящиками с помидорами.
— Что конкретно желаешь, уважаемый? — обратился ко мне Малхаз. Говорил он практически без акцента, но без "уважаемого" не обошлось.
— Что-нибудь попроще. 'Макаров', например.
— Вот и хорошо, что 'Макаров'. Далеко лезть не придется, — с этими словами хозяин шестерки отставил в сторону верхний ящик и, покопавшись в следующем, извлек на белый свет коробку, завернутую в грязное вафельное полотенце.
— Вот, практически новый, — Малхаз покрутил в руке пистолет, передернул затвор, вынул и вставил магазин. — Пять штук.
— Хуя се, — решил я поторговаться, хотя совершенно не представлял, сколько может стоить ПМ.
— Ну, четыре пятьсот и запасная обойма, — легко согласился торговец, чем вернул меня к мыслям о том, что никто и ничего продавать мне не собирается. Правда, может быть и такое, что пистолет стоит еще меньше и кавказцы элементарно пытались развести лошка. Но вся-то беда в том, что у лошка денег всего ничего. На коробку тушенки и мешок крупы максимум. Времена, когда за автомат Калашникова можно выменять разве что пяток банок тушняка, еще не наступили. Программа нефть в обмен на продовольствие исправно действовала в нашей стране с начала девяностых и по сей день. Только многие спинным мозгом почувствовали, что кому-то там за бугром сильно надоела эта ситуация, когда эти русские бездельники и неумехи живут буквально за чужой счет, выкачивая из земли ресурсы, по праву принадлежащие всему человечеству.
Я-то сам так в принципе не думал, но после того, как в последние год-два вдруг иссякла раздражающая американофобия в наших СМИ и после некоторых событий, стал об этом задумываться.
Однако сейчас мне было не до мировых проблем. Денег мало, а отказаться от покупки уже нельзя. Наивно рассчитывать, что вот сейчас скажу, мол, передумал я, мужики, и меня просто так отпустят. Предложение сгонять домой за деньгами тоже явно не прокатит.
— В рублях потянет? — я огляделся по сторонам в поисках путей к отступлению. Вариантов практически не было. Ночью опять приморозило, утром подтаяло, и под слоем жухлой листвы притаилась вязкая грязь. Особо не побегаешь. Да и пуля всяко быстрее.
— Потянет, потянет. Ты не тормози, давай бабло.
Нужно что-то делать. Ну хотя бы сначала отдать им все, что у меня есть.
Я медленно сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил пачку десятитысячных купюр. Подозрительно толстую, кстати. Там было явно больше, чем собирался взять с собой на оптовку. Одна, две, пять тысяч евро, и даже больше. Почти половина того, что мне дал Марат.
Отслюнявил четыре пятьсот Малхазу, убрал остальные обратно в карман, схватил коробку и, запихав ее в пустой рюкзак, потопал в сторону оптовки.
Добрался без приключений, пошатался немного туда-сюда, чтобы окончательно придти в себя, наполнил помаленьку рюкзак всякой жратвой и поехал домой.
Пока стоял на остановке и трясся в автобусе, голова была совершенно пустой. Поэтому и не спросил Женьку про деньги. Она сама сообщила мне, что зная мою жлобскую натуру, положила побольше. (Вдруг пригодятся?)
Вот ведь дура баба, а получается, жизнь мне спасла. Однако сколько денег… Похоже, Марат мне штук пятнадцать европейских тугриков тогда сунул. Это он от меня, получается, откупался тогда. Подсознательно вину свою заглаживал. Чувствовал себя, значит, виноватым, в том, что останется жив, а мы все тут вымрем.
Я стоял в душе, под теплыми струями чистой воды и мне вдруг стало страшно, что скоро ее не будет, как не будет газа и климатического холодильника, теплого пола и кофе-машины с таймером. Да много чего…
14.04.2024 г. МакЛин, графство Фэрфакс, штат Виргиния. Лэнгли
Чарльз Стейни вот уже полтора года возглавлял офис российского и европейского анализа в директорате разведки ЦРУ. Не дай Бог какая должность, но по сравнению с тем же Национальным контртеррористическим центром, откуда его перевели, куда как спокойнее. Было спокойнее. Но в последние месяцы — словно сглазил кто-то. Особенно Стейни не нравилось иметь дело с агентами, работающими по программе 'Самум'. Попрошайки еще те. Еще со времен Джона Теффта с его 'Конгрессом горских народов Кавказа' повелось это безобразие. Тогда через 'Американский Комитет за мир в Чечне' переименованный позже в 'Американский Комитет за мир на Кавказе' прокачивались бешенные суммы, что характерно — наличными и без расписок. Но в те годы в его состав входили Кеннет Адельман и Мидж Дектер со своим 'Фондом Наследие', Майкл Ледин с 'Американ Энтерпрайз Интститут', Джошуа Муравчик с 'Американским Исследовательским институтом Общественной Политики' и даже Алексей Семенов с 'Фондом Сахарова'. Вот эта компашка и пилила отпускаемые средства вместе с немытыми горцами, пока кто-то на верху не решил, что затраченных усилий и средств вполне достаточно. Денег не хватало, в приоритете ныне была Азия и Ближний восток — финансирование сократили. Теперь на расплодившиеся национально-освободительные движения Кавказа выделяли столько же средств, сколько и в других территориальных отделах. И по стандартной бюрократической процедуре, с отчетностью за каждый потраченный цент.
Сейчас перед Стейни лежал очередной отчет от куратора 'Свободной Адыгеи'. Куратор был не свой, из кузенов, они давно на Кавказе работают и понимание ситуации у них не в пример лучше. Все хорошо: схема с ФИО и должностями разветвленной сети информаторов, список лояльных и готовых к сотрудничеству, не бесплатному естественно, чиновников, состав и укомплектованность боевого крыла… И внизу кругленькая сумма со многими нулями. Конечно же, она расшифрована постатейно. Сорок три пункта…
Чарльз вздохнул, поставил свою визу и поплелся в офис поддержки — так это теперь называлось — собирать остальные.
Михаил Гришин
14.04.2024 г. Москва
Как-то муторно на душе. Не греет ничего. Со всеми последними событиями был похерен и забыт день космонавтики. Ни одна сволочь по телевизору о нем не вспомнила, ну и нам вроде как не надо. Предстоящая Пасха тоже пройдет мимо. Разве что бабушки подсуетятся, куличей напекут. А, в общем-то, меня никогда и не прельщала эта псевдопатриотическая волна прошлого десятилетия. Знал, что так оно и будет. Ушли в прошлое массовые гулянки по поводу и без, спонсируемые городской администрацией, канули в лету православные традиции и память о великих свершениях прошлого.
Верхушке по какой-то причине это стало не нужно, и выяснилось, что люди-то толпились на Васильевском спуске не из великого патриотизма, а развлечения ради.
Народ и сегодня, правда, все еще пытается разнообразить серые будни бутылочкой, но собирается все больше по семейному поводу или вовсе без оного. Вот и мы с Женькой были приглашены к ее сестре на день рождения. Нарядились, собрались, купили в ближайшем к дому магазине подарок из серии "главное, чтобы подороже" и поехали на другой конец Москвы.
Вино и водка, как добросовестный доктор, справились с тоской и печалью, и вот мы уже смеемся и довольны жизнью. Даже внезапно пропавшее электричество не выбило из колеи. Зажженные свечи только добавили романтики и хорошего настроения. Такого шикарного стола я не видел сто лет. Это Женькина сестра Ленка расстаралась. И дело тут было даже не в дорогих продуктах, а в немыслимом количестве разносолов, от которых ломился стол. Компания подобралась большая и веселая, поэтому отсутствие традиционных танцулек под ритмичное "бум-бум" никого не расстроило, и было успешно заменено душевным пением под гитару.
Солировал Ленкин муж Виталик. А когда количество пустых бутылок превысило количество полных, не бренчал только ленивый.
Потом как-то незаметно женская часть общества отделилась от мужской, чтобы пощебетать о своем, а мужики, устроив из гостиной курилку, принялись решать мировые проблемы. Правда от конфликта между Индией и Китаем и цен на нефть, как-то быстро перешли к ценам на бензин и закрывающимся то тут то там магазинам. В последнее время такие вот застольные базары за жисть сильно изменились. Если еще год-полтора назад кто-то понтовался новой иномаркой с роботом-автопилотом, голографическим 4D-кинотеатром или делился впечатлениями о суборбитальном перелете в штаты или Южную Америку, то теперь если и хвалились, то корешем, работающим на свиноферме или знакомыми пацанами с одного из складов Росрезерва.
Я, некурящий, одурев от табачного дыма, вышел подышать на балкон.
Кромешная тьма внизу, лишь изредка рассекаемая лучами фар проезжающих по улице машин, казалось, медленно переползала через поручни, стремясь отвоевать у бликов свечей еще немного пространства. В доме напротив лишь на десятом этаже за плотными шторами еле угадывался свет, да в окнах лестничной клетки, кто-то, подсвечивая себе фонариком, бодро топал вниз.
— Народ шухерится, — за моей спиной хлопнула балконная дверь. Виталик тоже решил освежиться. — Делает вид, что его нет дома, а сам из него носа не высовывает.
— Ну не все, — я кивнул в сторону нашего подъезда, возле которого мелькало несколько огоньков зажженных сигарет и слышались вопли на не обезображенном литературой русском языке.
— А, это Шурик со своими дружками. Никого не боятся и думают, что все боятся их.
— А может, они и правы? Сдается мне, что наступает как раз их время.
— Нет, — Виталик махнул рукой, — их время не наступит никогда. Поверь мне, получали раньше, а будут получать еще больше. Только не срок, а пулю.
— Не буду спорить, только и сейчас из-за них просто так ходить по улице стремно, — я незаметно потрогал кобуру с Макаровым.
— А ты ходи не просто так, — засмеялся Виталик. — А вообще, что думаешь делать дальше?
Больше позориться со своими разглагольствованиями об огородничестве не хотелось, и мне оставалось только пожать плечами.
— А меня брательник к себе в Тверскую область зовет. Они там ремонтные мастерские восстанавливают. Работа есть. Даже рук не хватает. Опять же со жратвой точно проблем не будет.
— А тут что, совсем херово? — спросил я, хотя и так знал, что владевший сетью автосервисов Виталик, еще зимой уволил всех своих сотрудников, а сам перебивался редкими заказами в маленькой мастерской в гаражах. Можно сказать, вернулся к тому, с чего начал.
По-другому и быть не могло. Производство накрылось медным тазом, торговля чахла на глазах. А это ведь все обеспечивало хлеб перевозчикам и работу многотысячному парку грузовиков. Опять же много народа уехало из столицы, а большинство оставшихся поставили свои тачки на прикол из-за бешеной цены на бензин. Чинить стало нечего.
— Да, херово, — Виталик достал сигарету. — Заначки вот подъедим и все. Наверное, все же уедем. Вот Ленку уговорю и… А то давай и ты вместе с Женькой с нами. Чего тут ловить?
Я бы согласился ей богу, если бы знал, чего ловить в колхозе без пяти минут безработному проектировщику скоростных лифтов и безработному декоратору.
После одиннадцати народ начал потихоньку расходиться. Первыми, в сопровождении своих половин, ушли две Ленкины подружки, живущие неподалеку. Потом на своем 'Ниссане' отвалила Ленкина коллега с мужем. Они живут за городом в двадцати минутах езды отсюда.
Дальше всего ехать было нам с Женькой, поэтому ночевать остались здесь. Ясно, что оставшиеся в строю автобусы, маршрутки и дерущие семь шкур частники не справятся с хлынувшими из вставшего метро пассажирами, даже не смотря на то, что час пик давно миновал.
Если завтра электричество не дадут, будем думать, как добираться до дому, до хаты, а пока баиньки.
14.04.2024 г. Краснодар.
— Иса, что встал как столб? Не светись, уже почти все разгрузили.
— Тише, Анвар! Что орешь, как ишак? Сам знаю, что мне делать. Маму свою учи. — Иса Мурзаев, сверкнул белками глаз в темноте возле забора, по-кошачьи метнулся к дому, во дворе которого стояла 'Газель', набитая ящиками с оружием. Точнее почти все оружие перекочевало с машины в погреб.
Вот это дело!
Прятаться Исе порядком надоело, но скоро все кончится. Вернее начнется. Начнется настоящее дело, и наконец-то Кавказ будет очищен от этих гяуров.
Главное нигде не проколоться в эти дни. А то вон как с фугасами и гранатами в Пятигорске напортачили — рванул дом, в котором на выкупленной квартире был организован транзитный склад. Вся местная правоохранительная шобла на ушах стоит.
Но у них такого не будет. Асланбек привез с собой из Турции этого… Палмера. Бывший 'морской котик', спец по подрывному делу. Так что федералам со своими колоннами очень скоро будет неудобно ездить по земле великого халифата.
