Автор выражает благодарность своим верным музикам Наташе и Насте.
Что бы я без вас делала?
Пламя лениво лизало ветки, наваленные в костер. Дым летел в небо. Накануне лил дождь, потому дрова были сырыми. Две лошади паслись неподалеку от костра, иногда тихо всхрапывая и прядая ушами. Они были весьма примечательны. Холеный вороной конь с длинной шелковистой гривой и стройными тонкими ногами свидетельствовал о хорошем достатке владельца, его любви к скорости, но, одновременно, и об отсутствии практичности. Такие лошади хороши для курьеров, но вовсе не для неспешных деловых поездок — слишком привлекают внимание конокрадов и разбойников. Второй конь был другой породы — рослый, с огромными копытами, мускулистыми ногами, мощным крупом, гнедой. Он периодически грозно фыркал, поводил злыми глазами и, пожалуй, если б не путы, связывающие его ноги, попытался бы напасть на своего соседа. Вот уж на кого конокрады даже не посмотрят. Зверюга являлась боевым конем дестриэ — из тех, что служат лишь одному хозяину.
На ворохе хвороста, закутавшись с головой в теплый дорожный плащ, сидел путник. При свете костра он читал письмо. Сторонний наблюдатель наверняка бы удивился, заметив на одном из уголков послания остатки печати, некогда его скреплявшей — оттиск перстня на сургуче чистого белого цвета. Этот факт явственно свидетельствовал о том, что письмо доставили из Кастель-Рива, а написал его некто, занимающий высокое положение в ордене Святого Себастьяна, сиречь в инквизиции. Сам по себе этот факт способен был навести на не слишком приятные мысли. Инквизиция в этих тихих, далеких от городской суеты местах, никогда не появлялась просто так.
Из темноты, громко ступая, вышел здоровенный детина с охапкой хвороста. Косматый, с черной густой бородой и могучими плечами, яснее ясного говорившими о недюжинной силе молодца. На вид ему было лет за тридцать, но точнее сказать затруднительно — за бородой толком и лица-то не разглядеть. Какой-то медведь, а не человек. Хворост с тихим хрустом упал около костра. Детина снова исчез в темноте, но вскоре вернулся, волоча за ветку поваленную ветром небольшую сосну. Его спутник даже ухом не повел, весь погруженный в чтение письма.
Костер запылал ярче, получив новую порцию дерева. Здоровяк взял дорожный мешок, извлек оттуда шмат сала с мясом, крупу, какие-то специи и захлопотал, готовя ужин. Вскоре вкусно запахло кашей.
— Ужин готов, — доложил слуга, со всей очевидностью это был именно он, протягивая своему господину деревянную миску с благоухающей кашей. Капюшон плаща откинулся и костер высветил явственно девичьи черты лица. Второй путешественник оказался вовсе не господином, а молоденькой девушкой лет двадцати. Девушка поправила сбитую капюшоном шляпку с небольшим перышком, заостренную на переднем конце и округлую сзади, а потом перекинула на спину темную косу, перевитую черной атласной лентой.
— Спасибо, Чар, — голос сеньориты оказался звонким, мелодичным, наверное, был бы и красивым, если бы не повелительные интонации и излишняя холодность. — Надеюсь, в этот раз ты с солью не переборщил.
— Не извольте беспокоиться, сеньорита Кара.
Письмо было спрятано в дорожную сумку, а девушка приступила к ужину. Попробовав еду, она одобрительно кивнула.
— Неплохо, но слишком жирно.
Выждав положенное время, слуга взял свою миску и расположился по другую сторону костра от хозяйки. Он ел быстро, но аккуратно. Судя по отрешенному взгляду черных бездонных глаз, мысли его в это время витали где-то очень и очень далеко.
Закончив трапезу, девушка поставила на землю миску и вновь извлекла из сумки письмо.
— Теперь не отвлекай меня, — приказала она. Слуга, поклонившись, тотчас захлопотал, убирая миски, протирая их пучком травы и складывая обратно в мешок. После он принялся обустраивать ночлег.
Девушка вновь уткнулась в послание, в который раз уже его перечитывая. На свитке беглым витиеватым почерком значилось:
«Дитя мое, да пребудет с тобой благословение Всевышнего! Решил позабавить тебя одним несложным, но, по всей видимости, любопытным делом. Считай это моим пробным заданием, коль скоро ты вознамерилась выбрать путь служения Господу вместо более приличествующего тебе, как женщине, замужества. Посмотрим, насколько ты готова к избранной стезе.
В ближайшее время тебе следует прибыть в Кассарийское урочище, что находится во владениях герцога Вильма Кассадийского. Селение появилось там сравнительно недавно, около полувека назад. Четыре года тому герцог выделил средства на постройку церкви и приюта при ней, чтоб разгрузить Лансарот, выведя за его пределы больных и убогих, великодушно предоставив им возможность поправлять свое здоровье на лоне природы. Никаких сложностей не было, но пятнадцать дней назад приют посетил один из наших братьев. Преподобный Максимилиан намеревался там переночевать с тем, чтобы с утра продолжить путь в Галату. Он вез долговые расписки баронов Скорси, намереваясь договориться о графике выплаты долга. Как ты догадываешься, до места он так и не добрался. Расследование, проведенное моими людьми, позволило проследить его путь до приюта. Далее следы были безнадежно потеряны. Вероятность, что в деле замешаны бароны Скорси, минимальная. В последнее время им удалось погасить большую часть долгов покойного родителя. Им не было резона убивать нашего посланника и навлекать на себя неудовольствие церкви и инквизиции. Судя по всему, проблема в приюте или в селении.
Обитатели урочища встревожены. По ночам боятся выходить из домов, но никаких жертв нет и объективных причин для страхов тоже нет. Следователь инквизиции не нашел никаких зацепок. Личное мнение: «Здесь что-то нечисто». Но не подкрепленное фактами личное мнение ценности не имеет. Причин высылать полноценный боевой крест или дознавателей покуда нет — в конце концов, преподобный Максимилиан ранее был известен своей приверженностью хмельным напиткам, а потому вполне мог попасть в неприятную историю по собственной вине. Посему, дочь моя, прошу, попробуй справиться своими силами, используя дарованные тебе Создателем нашим и взращенные моим незабвенным другом ум и наблюдательность.
В твою задачу входит разобраться в том, что за страхи подстерегают жителей селения в ночной тьме, а также попытаться выяснить, куда делся преподобный Максимилиан с документами. Если обнаружишь что-то действительно тревожащее и опасное, не рискуй. Пошли весточку в Кастель-Риву и мы направим к тебе крест. Прими мое благословение».
Внизу была приписка:
«Это письмо ты получишь от моего личного слуги. Зовут его Чар. Он верный сын нашей церкви и в его задачу с сего дня входит следить за твоей безопасностью. Будь уверена, что он способен защитить тебя от большинства неприятностей, которые могут подстерегать в дороге и на месте. Можешь всецело ему доверять, что бы ни случилось. Не пренебрегай и его советами. Некогда он был воином креста, а потому имеет значительный опыт в делах, подобных твоему. Будет весьма разумным прислушиваться к его словам. И, дочь моя, Чар — не простой слуга, а потому не удивляйся и не пугайся, если вдруг обстоятельства сложатся так, что ему придется воспользоваться своими особыми способностями. Знай — кем бы он ни был, он состоит на службе в церкви и предан мне всей душой».
Далее красовалась затейливая подпись крестного, дата, а еще ниже — расшифровка «Дейго Саргори, великий инквизитор Альвароссы».
Девушка надолго задумалась, невидяще уставившись на послание. Она явно сейчас обдумывала что-то серьезное. Слуга успел закончить свои дела и вновь уселся у костра, выжидательно поглядывая на молодую хозяйку.
— Чар, крестный написал, что я должна тебе доверять. Но хотелось бы задать, точнее, повторить несколько вопросов. Тех самых, на которые ты так упорно не отвечал мне в последние дни с момента нашего отъезда. Ты мой слуга? — отлично. Я бы хотела знать, что ты умеешь, что собираешься делать и какие мои приказы будешь выполнять. Монсеньор написал и много, и мало. Но ясно одно — ты не простой слуга и явно здесь не только для того, чтобы готовить походную еду, к слову, не очень вкусную, и обустраивать место для ночлега. Давай начистоту — какие тебе дали указания и для чего ты здесь? Только честно. И, кроме того, расскажи, о каких таких твоих особых способностях меня предупреждал крестный? — спросила Кара, закончив чтение.
— Вот вы упорная, — с легкой иронией улыбнулся Чар. — Ну хорошо. Как вам и написал монсеньор, я здесь для того, чтобы следить за вашей безопасностью, за тем, чтобы вы не попали в неприятную ситуацию по своей неопытности и еще для того, чтобы помогать вам словом или делом. Это первое ваше задание по приказу инквизиции. Вам нужен кто-то опытный, у кого можно спросить совета. Насчет особых способностей мне нечего вам сказать, простите, — склонил голову слуга. — Будем надеяться, что нам достанет моих обычных умений.
— А что у нас идет как «обычные умения»? — уточнила девушка.
Вместо ответа Чар перевел взгляд на лежащий около дорожного мешка огромный двуручный меч.
— Я служил в кресте, сеньорита.
— Интересно, — нахмурилась Кара. — С каких пор воины креста становятся обычными слугами?
— Спросите об этом у монсеньора, — поклонился Чар.
— Я задала уже два вопроса и ни на один не получила ответ. Ты очень странно ведешь себя для слуги. Вчера ты и вовсе за весь день ни слова не произнес, но, допустим, места были людные. Сегодня можешь уже и нарушить свой обет молчания. В конце концов, должна же я знать, с кем путешествую!
— Это не только моя тайна, сеньорита Кара, — тряхнул головой Чар. — В первую очередь я слуга монсеньора. Мне велено оберегать вас. Будьте спокойны — со своими обязанностями я справлюсь. О прочем же следует спрашивать самого монсеньора.
— Прекрасно, — недовольно буркнула девушка. — О порученном мне монсеньором деле ты тоже ничего сказать не можешь?
— Отчего же, могу, — пожал плечами Чар, усаживаясь у костра. Свой меч он положил на колени и принялся тщательно полировать его тряпицей. — Это как раз входит в мои обязанности. Сейчас мы едем в Кассарийское урочище. Монсеньор должен был написать в письме основные сведения о нем. Каковы ваши мысли? С чего бы вы хотели начать ваше расследование?
— Что-то я не поняла, — вскинула голову Кара. — Вообще говорить сейчас должна не я, а ты.
— Монсеньор велел мне проследить за вашим обучением.
— Но ты не был следователем.
— И все же мой опыт в этих делах куда больше вашего, — проведя еще раз тряпочкой по клинку, Чар отложил ее в сторону. — Так с чего вы планируете начать? У вас уже есть план действий? К кому вы пойдете? Где остановитесь?
— В селении есть храм, урочище находится на проезжей дороге, — неохотно ответила Кара. — Стало быть, таверна у них есть. Остановлюсь там. Потом поговорю со священником. Он будет обязан мне помочь…
— Вы собираетесь показать ему грамоту от монсеньора?
— Разумеется, — пожала плечами Кара.
— Уже неправильно.
— А кто мне без грамоты на вопросы будет отвечать?
— А вам и не надо задавать вопросы. Вам нужно улыбаться и изображать наивную приезжую девушку. Потому можно совет?
— Если нельзя, ты же все равно его выскажешь.
— Разумеется. Это входит в перечень моих обязанностей, — невозмутимо повел плечами Чар. — Переоденьтесь и… у вас зеркало с собой есть?
— Допустим.
— Так вот, потренируйтесь изображать благожелательность и наивность.
— А я что, не выгляжу благожелательной? — возмутилась Кара.
— В зеркало посмотрите, сеньорита. У вас взгляд бывалого инквизитора. Ума не приложу, откуда на вашем юном личике взялось такое… пронзительное выражение. Даже у меня мурашки по коже. Вас так ведьмой объявят.
— За взгляд инквизитора? — фыркнула Кара.
— Женщина со взглядом инквизитора — типичная ведьма, — развел руками Чар. — Инквизиторов-женщин до сих пор не было. Счастье еще, что у вас не рыжие волосы. Хотя, в сочетании с вашим взглядом, даже черные волосы могут быть сочтены рыжими.
— Вот спасибо, — напыжилась девушка, одаряя слугу очередным пронзительно-презрительным взглядом из своего репертуара.
— И я о том же. Сохраните это выражение и тут же посмотрите в зеркало. Даже у монсеньора такого взгляда нет, когда он с нечистью и колдунами в застенках беседует. Ему б ваши глаза, арестованные бы во всех грехах каялись еще до того, как заплечных дел мастер приступит к своей работе.
Кара покопалась в сумке и, вытащив из нее маленькое дорожное зеркальце, посмотрелась в него. Темно-серые, почти черные, глаза действительно смотрели оценивающе, неприязненно и вместе с тем пронзительно, словно пытались познать самую суть того, на что глядят. В них отражалось пламя костра, придавая глазам почти потусторонний магнетизм. Длинная челка прикрывала тонкие, черные, будто подкрашенные углем, брови.
— Вот в кого вас превратить? На селянку не похожи, но и на благородную даму тоже вовсе не тянете, — Чар задумчиво склонил голову на бок.
— Это почему не тяну? — вспыхнула Кара.
— Вы вообще за модой следите?
— Ну… — растерялась девушка. — Не очень.
— Вам бы брови куда-нибудь убрать. Сейчас в моде высокий лоб. Благородные девушки брови сбривают. Челка ваша, — он закатил глаза, изобразив полное недоумение пополам с негодованием. — И это… Вот эта штука, — Чар весьма бесцеремонно указал пальцем на головной убор девушки. — Что это?
— Шляпа. Не могу же я без нее ходить.
— Такие шляпы носят охотники, а не девушки. Еще один резон для того, чтобы заподозрить в вас ведьму.
— Чар, ты не слишком много воли взял? — голос Кары стал звонким и резким. — Я — крестная дочь монсеньора Дейго Саргори — великого инквизитора Альвароссы. Называть меня ведьмой…
— Очень надеюсь, что о вашем родстве с монсеньором селяне не узнают, — довольно грубо перебил ее слуга, иронично улыбаясь в бороду, словно и не замечая гнева хозяйки. — Эти сведения для них будут явно лишними. Я взял на себя смелость велеть вашей служанке собрать кое-что подходящее из одежды. Подъедем к урочищу, переоденетесь. Думаю, разумней всего вас выдать за путешественницу, следующую из, скажем, Маракассы на богомолье в Прего. Служанка ваша сильно заболела в дороге и не смогла вас сопровождать. Вы оставили ее и, встретив служителя инквизиции, попросили у него защиты и охраны. На некоторое время решили остановиться в гостеприимном местечке и отдохнуть.
— Интересное дело, а кто будет служителем инквизиции?
— Я, — Чар с благожелательным любопытством посмотрел на Кару.
Девушка рассмеялась.
— Ты? Тебе зеркало дать? Ты ж на медведя похож. Какой из тебя инквизитор?
— Такой же, как из вас — благородная госпожа. В том виде, в каком есть — никакой, а если приложить старание, то… как знать. Можно былое вспомнить.
Кара посмотрела на грамоту.
— Здесь же ясно написано: «Оказывать всяческое содействие сеньорите Каре Консуэло де Кардона». Знаешь, ты как-то на сеньориту настолько не тянешь, что… — она развела руками. — Даже если тебя полностью побрить… с бровями вместе, — добавила девушка мстительно, — то с сеньоритой тебя все равно даже слепой и глухой не спутает.
— У меня есть своя грамота. Неужели вы думаете, сеньорита, что монсеньор об этом не позаботился?
— Я вот только одного не понимаю, — глаза Кары, в которых отражалось пламя, внимательно сощурились, разглядывая Чара, — зачем крестный отправил меня с тобой? Кто, на самом-то деле, кого сопровождает?
Что бы я без вас делала?
ГЛАВА 1 — Просьба крестного
Пламя лениво лизало ветки, наваленные в костер. Дым летел в небо. Накануне лил дождь, потому дрова были сырыми. Две лошади паслись неподалеку от костра, иногда тихо всхрапывая и прядая ушами. Они были весьма примечательны. Холеный вороной конь с длинной шелковистой гривой и стройными тонкими ногами свидетельствовал о хорошем достатке владельца, его любви к скорости, но, одновременно, и об отсутствии практичности. Такие лошади хороши для курьеров, но вовсе не для неспешных деловых поездок — слишком привлекают внимание конокрадов и разбойников. Второй конь был другой породы — рослый, с огромными копытами, мускулистыми ногами, мощным крупом, гнедой. Он периодически грозно фыркал, поводил злыми глазами и, пожалуй, если б не путы, связывающие его ноги, попытался бы напасть на своего соседа. Вот уж на кого конокрады даже не посмотрят. Зверюга являлась боевым конем дестриэ — из тех, что служат лишь одному хозяину.
На ворохе хвороста, закутавшись с головой в теплый дорожный плащ, сидел путник. При свете костра он читал письмо. Сторонний наблюдатель наверняка бы удивился, заметив на одном из уголков послания остатки печати, некогда его скреплявшей — оттиск перстня на сургуче чистого белого цвета. Этот факт явственно свидетельствовал о том, что письмо доставили из Кастель-Рива, а написал его некто, занимающий высокое положение в ордене Святого Себастьяна, сиречь в инквизиции. Сам по себе этот факт способен был навести на не слишком приятные мысли. Инквизиция в этих тихих, далеких от городской суеты местах, никогда не появлялась просто так.
Из темноты, громко ступая, вышел здоровенный детина с охапкой хвороста. Косматый, с черной густой бородой и могучими плечами, яснее ясного говорившими о недюжинной силе молодца. На вид ему было лет за тридцать, но точнее сказать затруднительно — за бородой толком и лица-то не разглядеть. Какой-то медведь, а не человек. Хворост с тихим хрустом упал около костра. Детина снова исчез в темноте, но вскоре вернулся, волоча за ветку поваленную ветром небольшую сосну. Его спутник даже ухом не повел, весь погруженный в чтение письма.
Костер запылал ярче, получив новую порцию дерева. Здоровяк взял дорожный мешок, извлек оттуда шмат сала с мясом, крупу, какие-то специи и захлопотал, готовя ужин. Вскоре вкусно запахло кашей.
— Ужин готов, — доложил слуга, со всей очевидностью это был именно он, протягивая своему господину деревянную миску с благоухающей кашей. Капюшон плаща откинулся и костер высветил явственно девичьи черты лица. Второй путешественник оказался вовсе не господином, а молоденькой девушкой лет двадцати. Девушка поправила сбитую капюшоном шляпку с небольшим перышком, заостренную на переднем конце и округлую сзади, а потом перекинула на спину темную косу, перевитую черной атласной лентой.
— Спасибо, Чар, — голос сеньориты оказался звонким, мелодичным, наверное, был бы и красивым, если бы не повелительные интонации и излишняя холодность. — Надеюсь, в этот раз ты с солью не переборщил.
— Не извольте беспокоиться, сеньорита Кара.
Письмо было спрятано в дорожную сумку, а девушка приступила к ужину. Попробовав еду, она одобрительно кивнула.
— Неплохо, но слишком жирно.
Выждав положенное время, слуга взял свою миску и расположился по другую сторону костра от хозяйки. Он ел быстро, но аккуратно. Судя по отрешенному взгляду черных бездонных глаз, мысли его в это время витали где-то очень и очень далеко.
Закончив трапезу, девушка поставила на землю миску и вновь извлекла из сумки письмо.
— Теперь не отвлекай меня, — приказала она. Слуга, поклонившись, тотчас захлопотал, убирая миски, протирая их пучком травы и складывая обратно в мешок. После он принялся обустраивать ночлег.
Девушка вновь уткнулась в послание, в который раз уже его перечитывая. На свитке беглым витиеватым почерком значилось:
«Дитя мое, да пребудет с тобой благословение Всевышнего! Решил позабавить тебя одним несложным, но, по всей видимости, любопытным делом. Считай это моим пробным заданием, коль скоро ты вознамерилась выбрать путь служения Господу вместо более приличествующего тебе, как женщине, замужества. Посмотрим, насколько ты готова к избранной стезе.
В ближайшее время тебе следует прибыть в Кассарийское урочище, что находится во владениях герцога Вильма Кассадийского. Селение появилось там сравнительно недавно, около полувека назад. Четыре года тому герцог выделил средства на постройку церкви и приюта при ней, чтоб разгрузить Лансарот, выведя за его пределы больных и убогих, великодушно предоставив им возможность поправлять свое здоровье на лоне природы. Никаких сложностей не было, но пятнадцать дней назад приют посетил один из наших братьев. Преподобный Максимилиан намеревался там переночевать с тем, чтобы с утра продолжить путь в Галату. Он вез долговые расписки баронов Скорси, намереваясь договориться о графике выплаты долга. Как ты догадываешься, до места он так и не добрался. Расследование, проведенное моими людьми, позволило проследить его путь до приюта. Далее следы были безнадежно потеряны. Вероятность, что в деле замешаны бароны Скорси, минимальная. В последнее время им удалось погасить большую часть долгов покойного родителя. Им не было резона убивать нашего посланника и навлекать на себя неудовольствие церкви и инквизиции. Судя по всему, проблема в приюте или в селении.
Обитатели урочища встревожены. По ночам боятся выходить из домов, но никаких жертв нет и объективных причин для страхов тоже нет. Следователь инквизиции не нашел никаких зацепок. Личное мнение: «Здесь что-то нечисто». Но не подкрепленное фактами личное мнение ценности не имеет. Причин высылать полноценный боевой крест или дознавателей покуда нет — в конце концов, преподобный Максимилиан ранее был известен своей приверженностью хмельным напиткам, а потому вполне мог попасть в неприятную историю по собственной вине. Посему, дочь моя, прошу, попробуй справиться своими силами, используя дарованные тебе Создателем нашим и взращенные моим незабвенным другом ум и наблюдательность.
В твою задачу входит разобраться в том, что за страхи подстерегают жителей селения в ночной тьме, а также попытаться выяснить, куда делся преподобный Максимилиан с документами. Если обнаружишь что-то действительно тревожащее и опасное, не рискуй. Пошли весточку в Кастель-Риву и мы направим к тебе крест. Прими мое благословение».
Внизу была приписка:
«Это письмо ты получишь от моего личного слуги. Зовут его Чар. Он верный сын нашей церкви и в его задачу с сего дня входит следить за твоей безопасностью. Будь уверена, что он способен защитить тебя от большинства неприятностей, которые могут подстерегать в дороге и на месте. Можешь всецело ему доверять, что бы ни случилось. Не пренебрегай и его советами. Некогда он был воином креста, а потому имеет значительный опыт в делах, подобных твоему. Будет весьма разумным прислушиваться к его словам. И, дочь моя, Чар — не простой слуга, а потому не удивляйся и не пугайся, если вдруг обстоятельства сложатся так, что ему придется воспользоваться своими особыми способностями. Знай — кем бы он ни был, он состоит на службе в церкви и предан мне всей душой».
Далее красовалась затейливая подпись крестного, дата, а еще ниже — расшифровка «Дейго Саргори, великий инквизитор Альвароссы».
Девушка надолго задумалась, невидяще уставившись на послание. Она явно сейчас обдумывала что-то серьезное. Слуга успел закончить свои дела и вновь уселся у костра, выжидательно поглядывая на молодую хозяйку.
— Чар, крестный написал, что я должна тебе доверять. Но хотелось бы задать, точнее, повторить несколько вопросов. Тех самых, на которые ты так упорно не отвечал мне в последние дни с момента нашего отъезда. Ты мой слуга? — отлично. Я бы хотела знать, что ты умеешь, что собираешься делать и какие мои приказы будешь выполнять. Монсеньор написал и много, и мало. Но ясно одно — ты не простой слуга и явно здесь не только для того, чтобы готовить походную еду, к слову, не очень вкусную, и обустраивать место для ночлега. Давай начистоту — какие тебе дали указания и для чего ты здесь? Только честно. И, кроме того, расскажи, о каких таких твоих особых способностях меня предупреждал крестный? — спросила Кара, закончив чтение.
— Вот вы упорная, — с легкой иронией улыбнулся Чар. — Ну хорошо. Как вам и написал монсеньор, я здесь для того, чтобы следить за вашей безопасностью, за тем, чтобы вы не попали в неприятную ситуацию по своей неопытности и еще для того, чтобы помогать вам словом или делом. Это первое ваше задание по приказу инквизиции. Вам нужен кто-то опытный, у кого можно спросить совета. Насчет особых способностей мне нечего вам сказать, простите, — склонил голову слуга. — Будем надеяться, что нам достанет моих обычных умений.
— А что у нас идет как «обычные умения»? — уточнила девушка.
Вместо ответа Чар перевел взгляд на лежащий около дорожного мешка огромный двуручный меч.
— Я служил в кресте, сеньорита.
— Интересно, — нахмурилась Кара. — С каких пор воины креста становятся обычными слугами?
— Спросите об этом у монсеньора, — поклонился Чар.
— Я задала уже два вопроса и ни на один не получила ответ. Ты очень странно ведешь себя для слуги. Вчера ты и вовсе за весь день ни слова не произнес, но, допустим, места были людные. Сегодня можешь уже и нарушить свой обет молчания. В конце концов, должна же я знать, с кем путешествую!
— Это не только моя тайна, сеньорита Кара, — тряхнул головой Чар. — В первую очередь я слуга монсеньора. Мне велено оберегать вас. Будьте спокойны — со своими обязанностями я справлюсь. О прочем же следует спрашивать самого монсеньора.
— Прекрасно, — недовольно буркнула девушка. — О порученном мне монсеньором деле ты тоже ничего сказать не можешь?
— Отчего же, могу, — пожал плечами Чар, усаживаясь у костра. Свой меч он положил на колени и принялся тщательно полировать его тряпицей. — Это как раз входит в мои обязанности. Сейчас мы едем в Кассарийское урочище. Монсеньор должен был написать в письме основные сведения о нем. Каковы ваши мысли? С чего бы вы хотели начать ваше расследование?
— Что-то я не поняла, — вскинула голову Кара. — Вообще говорить сейчас должна не я, а ты.
— Монсеньор велел мне проследить за вашим обучением.
— Но ты не был следователем.
— И все же мой опыт в этих делах куда больше вашего, — проведя еще раз тряпочкой по клинку, Чар отложил ее в сторону. — Так с чего вы планируете начать? У вас уже есть план действий? К кому вы пойдете? Где остановитесь?
— В селении есть храм, урочище находится на проезжей дороге, — неохотно ответила Кара. — Стало быть, таверна у них есть. Остановлюсь там. Потом поговорю со священником. Он будет обязан мне помочь…
— Вы собираетесь показать ему грамоту от монсеньора?
— Разумеется, — пожала плечами Кара.
— Уже неправильно.
— А кто мне без грамоты на вопросы будет отвечать?
— А вам и не надо задавать вопросы. Вам нужно улыбаться и изображать наивную приезжую девушку. Потому можно совет?
— Если нельзя, ты же все равно его выскажешь.
— Разумеется. Это входит в перечень моих обязанностей, — невозмутимо повел плечами Чар. — Переоденьтесь и… у вас зеркало с собой есть?
— Допустим.
— Так вот, потренируйтесь изображать благожелательность и наивность.
— А я что, не выгляжу благожелательной? — возмутилась Кара.
— В зеркало посмотрите, сеньорита. У вас взгляд бывалого инквизитора. Ума не приложу, откуда на вашем юном личике взялось такое… пронзительное выражение. Даже у меня мурашки по коже. Вас так ведьмой объявят.
— За взгляд инквизитора? — фыркнула Кара.
— Женщина со взглядом инквизитора — типичная ведьма, — развел руками Чар. — Инквизиторов-женщин до сих пор не было. Счастье еще, что у вас не рыжие волосы. Хотя, в сочетании с вашим взглядом, даже черные волосы могут быть сочтены рыжими.
— Вот спасибо, — напыжилась девушка, одаряя слугу очередным пронзительно-презрительным взглядом из своего репертуара.
— И я о том же. Сохраните это выражение и тут же посмотрите в зеркало. Даже у монсеньора такого взгляда нет, когда он с нечистью и колдунами в застенках беседует. Ему б ваши глаза, арестованные бы во всех грехах каялись еще до того, как заплечных дел мастер приступит к своей работе.
Кара покопалась в сумке и, вытащив из нее маленькое дорожное зеркальце, посмотрелась в него. Темно-серые, почти черные, глаза действительно смотрели оценивающе, неприязненно и вместе с тем пронзительно, словно пытались познать самую суть того, на что глядят. В них отражалось пламя костра, придавая глазам почти потусторонний магнетизм. Длинная челка прикрывала тонкие, черные, будто подкрашенные углем, брови.
— Вот в кого вас превратить? На селянку не похожи, но и на благородную даму тоже вовсе не тянете, — Чар задумчиво склонил голову на бок.
— Это почему не тяну? — вспыхнула Кара.
— Вы вообще за модой следите?
— Ну… — растерялась девушка. — Не очень.
— Вам бы брови куда-нибудь убрать. Сейчас в моде высокий лоб. Благородные девушки брови сбривают. Челка ваша, — он закатил глаза, изобразив полное недоумение пополам с негодованием. — И это… Вот эта штука, — Чар весьма бесцеремонно указал пальцем на головной убор девушки. — Что это?
— Шляпа. Не могу же я без нее ходить.
— Такие шляпы носят охотники, а не девушки. Еще один резон для того, чтобы заподозрить в вас ведьму.
— Чар, ты не слишком много воли взял? — голос Кары стал звонким и резким. — Я — крестная дочь монсеньора Дейго Саргори — великого инквизитора Альвароссы. Называть меня ведьмой…
— Очень надеюсь, что о вашем родстве с монсеньором селяне не узнают, — довольно грубо перебил ее слуга, иронично улыбаясь в бороду, словно и не замечая гнева хозяйки. — Эти сведения для них будут явно лишними. Я взял на себя смелость велеть вашей служанке собрать кое-что подходящее из одежды. Подъедем к урочищу, переоденетесь. Думаю, разумней всего вас выдать за путешественницу, следующую из, скажем, Маракассы на богомолье в Прего. Служанка ваша сильно заболела в дороге и не смогла вас сопровождать. Вы оставили ее и, встретив служителя инквизиции, попросили у него защиты и охраны. На некоторое время решили остановиться в гостеприимном местечке и отдохнуть.
— Интересное дело, а кто будет служителем инквизиции?
— Я, — Чар с благожелательным любопытством посмотрел на Кару.
Девушка рассмеялась.
— Ты? Тебе зеркало дать? Ты ж на медведя похож. Какой из тебя инквизитор?
— Такой же, как из вас — благородная госпожа. В том виде, в каком есть — никакой, а если приложить старание, то… как знать. Можно былое вспомнить.
Кара посмотрела на грамоту.
— Здесь же ясно написано: «Оказывать всяческое содействие сеньорите Каре Консуэло де Кардона». Знаешь, ты как-то на сеньориту настолько не тянешь, что… — она развела руками. — Даже если тебя полностью побрить… с бровями вместе, — добавила девушка мстительно, — то с сеньоритой тебя все равно даже слепой и глухой не спутает.
— У меня есть своя грамота. Неужели вы думаете, сеньорита, что монсеньор об этом не позаботился?
— Я вот только одного не понимаю, — глаза Кары, в которых отражалось пламя, внимательно сощурились, разглядывая Чара, — зачем крестный отправил меня с тобой? Кто, на самом-то деле, кого сопровождает?
