Неприятности молодой художницы Кары Небесной начались с того, что она согласилась написать портрет богатого иностранца — графа де Скорси, приехавшего с визитом в Москву. Неприятности Леандро де Скорси начались намного раньше, чем на его голову окончательно обрушилась небесная кара. Наверное, все могло бы закончиться одной встречей в ресторане дорогого отеля, если бы не важное «но» — до сих пор еще никому не удавалось сфотографировать графа или нарисовать его портрет. Но кто мог предположить, что попытка выполнить заказ вовлечет Кару в расследование серии жестоких убийств...
Полная луна, словно прожектор, подсвечивала мертвенным потусторонним светом очертания заброшенной больницы. Огромное, похожее на гигантскую снежинку, здание таращилось слепыми окнами на серые многоэтажные жилые дома по ту сторону дороги. Поговаривали, будто в скором времени этого каменного монстра должны снести, но пока он все еще наводил страх на местных жителей.
По пустынным коридорам гулял холодный осенний ветер. Рассеянные лучи ночного светила выхватывали из темноты уродливое граффити на стенах, торчащую из пола арматуру, груды мусора и осыпавшегося кирпича.
— Серег, глянь, там кто-то есть, — шепотом сказал Димка, указывая фонариком в сторону лестницы, ведущей в затопленный подвал. Там, внизу, действительно что-то горело — скорее всего, костер, судя по длинным черным теням, устроившим пляску на стенах, слегка подсвеченным далеким пламенем.
— Сатанисты, наверное, или еще кто похуже, — так же шепотом ответил Серега. — Ну нафиг. Пойдем отсюда. Фотку сняли, спор выиграли и хорош. У меня от этого места мурашки по коже.
— Ладно тебе, давай глянем. Или слабо? — Димка всегда был выпендрежником и хотел показать свое бесстрашие даже сейчас, когда друг первым предложил отступить.
— Да иди ты! — Серега досадливо поморщился, но вниз все же пошел. Прослыть трусом не хотелось.
Они медленно и осторожно спустились в подвал и выглянули в темный коридор. Костер горел дальше, за лифтовыми шахтами, в одной из дальних комнат. Пришлось погасить фонарь, чтобы не выдать своего присутствия.
Прижимаясь к стенам и не забывая поглядывать под ноги, приятели подобрались к дверному проему, из которого были видны отсветы огня, и слышались тихие мужские голоса, хором произносившие слова на непонятном языке. Димка заглянул внутрь, некоторое время, не отрываясь, смотрел на то, что происходит в комнате, а потом в ужасе отпрянул и бросился прочь, почти не глядя под ноги. Серега, не понимая, что происходит, ринулся следом за ним, но, не добежав до лестницы, нырнул в крохотную комнатку у самых лифтов — на верхних ступенях появилась чья-то тень, а потом Димка вскрикнул и захрипел, оседая на пол.
С замирающим от ужаса сердцем Сергей опрометью ринулся к груде битого кирпича и кафеля, упал на пол за ней и попытался спрятаться, сжавшись в клубок и впервые в жизни радуясь своему небольшому росту. Он закрыл глаза и молился, обещая самому себе, что больше никогда не полезет в заброшенные здания, помирится с родителями, сдаст сессию на одни пятерки...
..Из коридора в комнату ползли клочья густого тумана. Холодное, влажное и липкое марево стелилось по полу, заволакивало комнату, белой пеленой висело в воздухе. Его становилось все больше и больше. Капельки воды оседали на коже, стекали слезами по щекам. Одежда стала неприятно влажной. Тусклый свет в коридоре ослепительно вспыхнул, а потом… потом раздался чудовищный нечеловеческий вопль, полный невероятной муки...
Телефон тихонько звякнул. На экране появилось сообщение: «Кузька, срочно приезжай к «Марио»! Дело на миллион. Я не шучу. Возьми свой планшетник!»
Хихикнув, девушка быстро набрала ответ «Через 40 минут» и вернулась к прерванному занятию, бормоча под нос:
«Вот так… а теперь более легкомысленный взгляд… только подумать — один единственный пиксель, а совсем другое дело… и еще немного высокомерия в слащавую улыбку... Представляю, как ты обрадуешься, когда получишь два одинаковых портрета от своих милых и наивных девочек. Так… — Кузька полюбовалась на дело рук своих, подправила пару штрихов. — И теперь главная шутка, которую поймешь только ты», — девушка сделала на графическом планшете две копии готового портрета. На одной справа написала красивыми буквами, имитируя роспись художника «К.О.», а на другой копии, уже слева, но на той же высоте «З.Е.Л».
Ошибка в диагнозе полностью исключалась — Кузька людей видела насквозь. С самого детства. Все их недостатки и достоинства. Даже то, что они пытались скрывать. Поэтому ее портреты иногда получались слишком реалистичными и полностью передавали внутренний мир изображенных людей. Для написания портрета Кузьке непременно нужно было понять человека, увидеть его целиком, каждый недостаток и каждое достоинство. Лишь после этого она могла создавать свои творения. Какие угодно. Даже такие, которые трудно отличить от фотографии.
Вообще она спокойно относилась к человеческим слабостям — и сама святой себя не считала, но личности, порхающие по нескольким «цветкам» разом, вызывали желание поразвлечься и похулиганить. Тем более, что такой повод имелся — две девушки порознь обратились к ней с просьбой нарисовать портрет их парня в подарок на его день рождения… вот только парень оказался один на двоих. Посмотрев на фото, Кузька сразу поняла, какой «фруктик» стал предметом массового обожания.
Удостоверившись, что надпись на портретах хорошо читается, когда они стоят рядышком, художница отправила готовые файлы в знакомую типографию, где должны были напечатать ее работы на холсте. После этого она накинула косуху, подхватила небольшой рюкзак-торбу, засунула туда упакованный в чехол графический планшет, добавила к нему запасной аккумулятор и побежала на встречу с Васькой Кургановым — хитрюгой и пронырой, а также специалистом по добыче заказов разной степени авантюрности.
Перед тем как покинуть лифт, Кузька задержала дыхание, натянула красную арафатку на самый нос, а потом опрометью бросилась на улицу. Здесь, на первом этаже, кто-то из жителей завел собак и не очень-то рвался за ними ухаживать, а обоняние у девушки было ого-го какое. В итоге приходилось спасаться бегством. Только так. Иначе можно задохнуться.
Выскочив из подъезда, Кузька с наслаждением вдохнула стылый осенний воздух. Потрясла головой, стараясь побыстрее избавиться от запаха псины. В кои-то веки сегодня необходимость пробежки не раздражала до такой степени. Приподнятое настроение художницы объяснялось двумя причинами — выполненным заказом и безоблачной погодой. В такую погоду просто категорически не рекомендуется сидеть дома, так что после встречи Кузька твердо намеревалась погулять в парке. Может быть, податься в кино.
Пиццерия «Марио» находилась всего-то в двадцати минутах ходьбы. Мелодично тренькнул колокольчик, подвешенный над дверью, в нос ударил запах выпечки, соусов и колбасы, к нему примешивались терпкие нотки кофейного аромата. Хороший кофе, итальянский — Кузька сразу это почуяла. Впрочем, здесь она бывала частенько, и за то время сорт не менялся.
Оглядевшись, девушка помахала рукой — Васька сидел на обычном месте, в неприметном закутке из разряда «не знаешь — не найдешь», и с аппетитом доедал большую пиццу. Рыжие вихры, веснушки на носу и лукавые зеленые глаза придавали парню абсолютно несерьезный, даже дурашливый вид. В сочетании с обычными футболками или клетчатыми рубашками это выглядело привычно, но сегодня Васька явно приложил усилия, чтобы выглядеть солидно... в его понимании. Серая майка, сверху бежевый льняной пиджак, закатанные узкие джинсы и даже галстук не забыл… с нарисованными на нем лошадями. Именно нарисованными. Краской. И вон пальто висит на вешалке за спиной, а не обычная куртка. Откуда только раздобыл?
— По какому случаю парад? — заинтересовалась Кузька, утаскивая кусочек пиццы с лежащего перед Васькой блюда.
Посмотрев на нее укоризненно, парень вздохнул, воздел глаза к потолку, будто призывая небо в свидетели, а потом заявил:
— Позже узнаешь. Сейчас у тебя двадцать минут на еду. Потом рвем когти в центр. Вот только… — он внимательно осмотрел Кузьку. — Вот же… забыл сказать, чтоб ты оделась поприличней. В таком виде тебя могут и не пустить.
— Куда именно? — удивилась девушка.
— В «Карингтон», — сообщил ей Васька с важным видом.
— В «Карингтон»?! — переспросила Кузька, огорошенная новостью. В этом отеле останавливались только ну очень богатые гости города. Таким, как Кузька и Васька там уж точно не были рады.
— Именно, — парень поджал губы. — Так… Что ж с тобой делать-то, Кара ты наша… Небесная. Дома есть что-нибудь более подходящее?
— Обычные черные джинсы? — предложила Кузька, которой не очень-то нравилось, когда ее называли настоящим именем да еще и в сочетании с фамилией.
— Да хоть их, а не это драное непойми что! — до сих пор Васька никогда еще не выказывал неодобрения любимым Кузькиным рваным джинсам, что немного задело девушку.
— Вот это уже обидно! — возмутилась она, дергая приятеля за кончик яркого галстука. — Ты на себя-то посмотри. Цирк… с конями!
— Ничего, переживешь! — отмахнулся от нее Васька и решительно встал из-за стола. — Все, еда отменяется. В ресторане пообедаешь. Или, вернее сказать, поужинаешь.
— Позавтракаю! — исправила его Кузька. — Я еще не завтракала.
— А пицца? — Васька посмотрел на последний кусочек, лежащий на тарелке, и великодушно разрешил. — Да бери уже, а то с такими голодными глазами тебя точно в «Карингтон» не впустят — побоятся за жизни постояльцев.
— А за чей счет планируется банкет? — спохватилась Кузька.
— Уж не за твой — точно, — съехидничал Васька.
Трофейная пицца оказалась и вкусной, и сытной, а большего от нее и не требовалось. Пепперони, грибы, томатный соус… счастье было таким близким, но, конечно, Васька не мог не добавить ложку дегтя:
— Слышала, утром опять нашли жертву Сальери?
Кузька поморщилась:
— Вот ты это к чему сейчас, а?
— К тому, что на сей раз это был твой коллега по цеху. Художник. В Строгановке учился, между прочим, как и ты.
— Опознали уже? — спросила девушка, не очень-то желая слышать ответ.
— Да. Я специально даже имя и фамилию запомнил — Сергей Мефодин. Вдруг ты его знала. По возрасту-то он на год всего старше.
Помрачнев, Кузька отложила в сторону недоеденную пиццу. Это просто в голове не укладывалось. Васька не ошибся, они действительно были знакомы. Серега закончил Строгановку с отличием на год раньше. Про него легенды ходили. У парня получались по-настоящему живые картины, а его дипломная работа поразила всех, включая преподавателей. На полотне было окно в сад, и не нашлось ни одного человека в экзаменационной комиссии, который бы не потрогал нарисованные стекла, желая убедиться, что все это не настоящее. Казалось даже, будто на деревьях по ту сторону холста шевелятся листья. Сереге прочили великое будущее и… как же так?
Аппетит напрочь отшибло. Хорошо смотреть или слушать хроники происшествий, когда тебя это не касается. А вот когда среди пострадавших знакомые…
Нет, друзьями они с Серегой не были, но Кузька восхищалась его работами. Было дело, даже пыталась привлечь внимание. Безуспешно. Тот, кроме своих картин, ничего не видел. Чудной, одним словом, как и большинство талантливых людей.
— Не хочется мне сегодня никуда ходить, — буркнула девушка, поглядывая на пиццу. — Может, в другой раз?
— Что, неужто знакомый? — догадался Васька.
— Был.
— Ох, Кузь, а не гуляла бы ты больше по ночам.
— Я не гений, а Сальери убивает одаренных.
— Те, кому ты выполняешь заказы, посредственностью тебя не считают.
— Ну да, конечно, главные ценители и знатоки художественного искусства, — фыркнула девушка, и, посмотрев на пиццу, все же поддалась соблазну и быстро доела кусок, сиротливо лежащий на тарелке.
Заказанный Васькой кофе почти вернул позитивный настрой. Во всяком случае, Кузька подобрела до такой степени, что согласилась вернуться домой и одеться чуть менее вызывающе.
— Вот… связался ж на свою голову, — ныл Васька, разглядывая Кузьку в черных джинсах и толстовке с изображением орущего котенка работы всем известного Васи Ложкина.. — Тебе мама не говорила, что девушкам платья нужны? Хоть одно. Вдруг на концерт пойдешь…
— На Rammstein в вечерних платьях не ходят! — фыркнула Кузька.
— Можно подумать, ты на Rammstein ходишь, — буркнул Васька.
— Были бы деньги, ходила бы!
— А нормальная куртка или пальто есть? — парень жалобно посмотрел на видавшую виды косуху.
— Только дубленка, но я в ней зажарюсь! А куртку новую покупать надо! Так что пойду в косухе. Не нравится, могу дома остаться! — Кузька показала приятелю язык и пошла обуваться.
Через пять минут они уже спешили к метро. Объяснять что-либо Васька отказался. Сказал, что на месте все расскажет. До центра города было десять остановок. Двадцать с лишним минут. Кричать в шумном вагоне никто не захотел, поэтому Кузька, забившись в уголок у поручня, достала планшет и огляделась в поисках интересного лица. Конечно, портрет в таких условиях не напишешь, но набросок создать вполне можно.
Искомое обнаружилось ровно напротив. Обаятельный молодой человек лет двадцати пяти примерно. Худощавый, с высокими скулами и удивительными, не по возрасту мудрыми, серо-зелеными глазами. Его пушистые каштановые волосы находились в творческом беспорядке, однако при этом одет он был весьма и весьма стильно. Кузька не знала, что и подумать. Похоже, что парень из очень обеспеченной семьи, и родители следят за его гардеробом, но сам он… Вот точно не экономист и не юрист. Наверняка какой-нибудь аспирант. Будущий ученый. Биолог? Нет. Химик. Вот это ближе. Да, наверное, химик. Или что-то в этом духе. И, скорее всего, даже иностранец. Было в нем нечто неуловимо чуждое.
Кузька еще раз окинула его взглядом. Характер считывался легко. Добрый, вежливый и воспитанный, довольно общительный, увлекающийся, что свойственно многим людям, занимающимся наукой, иногда слегка рассеянный, но при этом надежный и умеющий ценить дружбу. И, самое главное, очень светлый. Кузьке еще не доводилось видеть таких светлых людей. Ни одной червоточинки, ни одного серьезного порока, если не считать за таковой рассеянность. Девушка даже пожалела, что нет времени завести знакомство. Посмотрела на свою торбу и сообразила.
Прикусив губу, она включила планшет и начала быстро набрасывать портрет парня. Стилус скользил по экрану. Почти не мешала даже легкая тряска и торможение поезда на остановках. Эскиз был готов быстро, минут за пятнадцать. Очень даже хороший такой эскиз, который можно потом превратить в полноценный портрет. Правда, почему-то захотелось нарисовать парня не в вагоне метро и не в той одежде, в которой он ехал, а в средневековом антураже. Все потому, наверное, что Кузька не так давно пересматривала «Властелина колец» и «Хоббита», вот и тянуло ее теперь на фэнтезийную тематику. Впрочем, никаких эльфов она, разумеется, не рисовала, просто сделала легкую стилизацию: обрядила своего натурщика в простую рубашку со шнуровкой на груди, нарисовала за ним очертания антикварного кресла и потом, подумав, изобразила сбоку часть старого камина. Вот и все, что успела. Счастье, что до часа пик было далеко, народа в вагоне было немного, а парень до «Тверской» спокойно сидел на своем месте и явно не собирался выходить.
ПРОЛОГ
Полная луна, словно прожектор, подсвечивала мертвенным потусторонним светом очертания заброшенной больницы. Огромное, похожее на гигантскую снежинку, здание таращилось слепыми окнами на серые многоэтажные жилые дома по ту сторону дороги. Поговаривали, будто в скором времени этого каменного монстра должны снести, но пока он все еще наводил страх на местных жителей.
По пустынным коридорам гулял холодный осенний ветер. Рассеянные лучи ночного светила выхватывали из темноты уродливое граффити на стенах, торчащую из пола арматуру, груды мусора и осыпавшегося кирпича.
— Серег, глянь, там кто-то есть, — шепотом сказал Димка, указывая фонариком в сторону лестницы, ведущей в затопленный подвал. Там, внизу, действительно что-то горело — скорее всего, костер, судя по длинным черным теням, устроившим пляску на стенах, слегка подсвеченным далеким пламенем.
— Сатанисты, наверное, или еще кто похуже, — так же шепотом ответил Серега. — Ну нафиг. Пойдем отсюда. Фотку сняли, спор выиграли и хорош. У меня от этого места мурашки по коже.
— Ладно тебе, давай глянем. Или слабо? — Димка всегда был выпендрежником и хотел показать свое бесстрашие даже сейчас, когда друг первым предложил отступить.
— Да иди ты! — Серега досадливо поморщился, но вниз все же пошел. Прослыть трусом не хотелось.
Они медленно и осторожно спустились в подвал и выглянули в темный коридор. Костер горел дальше, за лифтовыми шахтами, в одной из дальних комнат. Пришлось погасить фонарь, чтобы не выдать своего присутствия.
Прижимаясь к стенам и не забывая поглядывать под ноги, приятели подобрались к дверному проему, из которого были видны отсветы огня, и слышались тихие мужские голоса, хором произносившие слова на непонятном языке. Димка заглянул внутрь, некоторое время, не отрываясь, смотрел на то, что происходит в комнате, а потом в ужасе отпрянул и бросился прочь, почти не глядя под ноги. Серега, не понимая, что происходит, ринулся следом за ним, но, не добежав до лестницы, нырнул в крохотную комнатку у самых лифтов — на верхних ступенях появилась чья-то тень, а потом Димка вскрикнул и захрипел, оседая на пол.
С замирающим от ужаса сердцем Сергей опрометью ринулся к груде битого кирпича и кафеля, упал на пол за ней и попытался спрятаться, сжавшись в клубок и впервые в жизни радуясь своему небольшому росту. Он закрыл глаза и молился, обещая самому себе, что больше никогда не полезет в заброшенные здания, помирится с родителями, сдаст сессию на одни пятерки...
..Из коридора в комнату ползли клочья густого тумана. Холодное, влажное и липкое марево стелилось по полу, заволакивало комнату, белой пеленой висело в воздухе. Его становилось все больше и больше. Капельки воды оседали на коже, стекали слезами по щекам. Одежда стала неприятно влажной. Тусклый свет в коридоре ослепительно вспыхнул, а потом… потом раздался чудовищный нечеловеческий вопль, полный невероятной муки...
ГЛАВА 1 — Кара Небесная
Телефон тихонько звякнул. На экране появилось сообщение: «Кузька, срочно приезжай к «Марио»! Дело на миллион. Я не шучу. Возьми свой планшетник!»
Хихикнув, девушка быстро набрала ответ «Через 40 минут» и вернулась к прерванному занятию, бормоча под нос:
«Вот так… а теперь более легкомысленный взгляд… только подумать — один единственный пиксель, а совсем другое дело… и еще немного высокомерия в слащавую улыбку... Представляю, как ты обрадуешься, когда получишь два одинаковых портрета от своих милых и наивных девочек. Так… — Кузька полюбовалась на дело рук своих, подправила пару штрихов. — И теперь главная шутка, которую поймешь только ты», — девушка сделала на графическом планшете две копии готового портрета. На одной справа написала красивыми буквами, имитируя роспись художника «К.О.», а на другой копии, уже слева, но на той же высоте «З.Е.Л».
Ошибка в диагнозе полностью исключалась — Кузька людей видела насквозь. С самого детства. Все их недостатки и достоинства. Даже то, что они пытались скрывать. Поэтому ее портреты иногда получались слишком реалистичными и полностью передавали внутренний мир изображенных людей. Для написания портрета Кузьке непременно нужно было понять человека, увидеть его целиком, каждый недостаток и каждое достоинство. Лишь после этого она могла создавать свои творения. Какие угодно. Даже такие, которые трудно отличить от фотографии.
Вообще она спокойно относилась к человеческим слабостям — и сама святой себя не считала, но личности, порхающие по нескольким «цветкам» разом, вызывали желание поразвлечься и похулиганить. Тем более, что такой повод имелся — две девушки порознь обратились к ней с просьбой нарисовать портрет их парня в подарок на его день рождения… вот только парень оказался один на двоих. Посмотрев на фото, Кузька сразу поняла, какой «фруктик» стал предметом массового обожания.
Удостоверившись, что надпись на портретах хорошо читается, когда они стоят рядышком, художница отправила готовые файлы в знакомую типографию, где должны были напечатать ее работы на холсте. После этого она накинула косуху, подхватила небольшой рюкзак-торбу, засунула туда упакованный в чехол графический планшет, добавила к нему запасной аккумулятор и побежала на встречу с Васькой Кургановым — хитрюгой и пронырой, а также специалистом по добыче заказов разной степени авантюрности.
Перед тем как покинуть лифт, Кузька задержала дыхание, натянула красную арафатку на самый нос, а потом опрометью бросилась на улицу. Здесь, на первом этаже, кто-то из жителей завел собак и не очень-то рвался за ними ухаживать, а обоняние у девушки было ого-го какое. В итоге приходилось спасаться бегством. Только так. Иначе можно задохнуться.
Выскочив из подъезда, Кузька с наслаждением вдохнула стылый осенний воздух. Потрясла головой, стараясь побыстрее избавиться от запаха псины. В кои-то веки сегодня необходимость пробежки не раздражала до такой степени. Приподнятое настроение художницы объяснялось двумя причинами — выполненным заказом и безоблачной погодой. В такую погоду просто категорически не рекомендуется сидеть дома, так что после встречи Кузька твердо намеревалась погулять в парке. Может быть, податься в кино.
Пиццерия «Марио» находилась всего-то в двадцати минутах ходьбы. Мелодично тренькнул колокольчик, подвешенный над дверью, в нос ударил запах выпечки, соусов и колбасы, к нему примешивались терпкие нотки кофейного аромата. Хороший кофе, итальянский — Кузька сразу это почуяла. Впрочем, здесь она бывала частенько, и за то время сорт не менялся.
Оглядевшись, девушка помахала рукой — Васька сидел на обычном месте, в неприметном закутке из разряда «не знаешь — не найдешь», и с аппетитом доедал большую пиццу. Рыжие вихры, веснушки на носу и лукавые зеленые глаза придавали парню абсолютно несерьезный, даже дурашливый вид. В сочетании с обычными футболками или клетчатыми рубашками это выглядело привычно, но сегодня Васька явно приложил усилия, чтобы выглядеть солидно... в его понимании. Серая майка, сверху бежевый льняной пиджак, закатанные узкие джинсы и даже галстук не забыл… с нарисованными на нем лошадями. Именно нарисованными. Краской. И вон пальто висит на вешалке за спиной, а не обычная куртка. Откуда только раздобыл?
— По какому случаю парад? — заинтересовалась Кузька, утаскивая кусочек пиццы с лежащего перед Васькой блюда.
Посмотрев на нее укоризненно, парень вздохнул, воздел глаза к потолку, будто призывая небо в свидетели, а потом заявил:
— Позже узнаешь. Сейчас у тебя двадцать минут на еду. Потом рвем когти в центр. Вот только… — он внимательно осмотрел Кузьку. — Вот же… забыл сказать, чтоб ты оделась поприличней. В таком виде тебя могут и не пустить.
— Куда именно? — удивилась девушка.
— В «Карингтон», — сообщил ей Васька с важным видом.
— В «Карингтон»?! — переспросила Кузька, огорошенная новостью. В этом отеле останавливались только ну очень богатые гости города. Таким, как Кузька и Васька там уж точно не были рады.
— Именно, — парень поджал губы. — Так… Что ж с тобой делать-то, Кара ты наша… Небесная. Дома есть что-нибудь более подходящее?
— Обычные черные джинсы? — предложила Кузька, которой не очень-то нравилось, когда ее называли настоящим именем да еще и в сочетании с фамилией.
— Да хоть их, а не это драное непойми что! — до сих пор Васька никогда еще не выказывал неодобрения любимым Кузькиным рваным джинсам, что немного задело девушку.
— Вот это уже обидно! — возмутилась она, дергая приятеля за кончик яркого галстука. — Ты на себя-то посмотри. Цирк… с конями!
— Ничего, переживешь! — отмахнулся от нее Васька и решительно встал из-за стола. — Все, еда отменяется. В ресторане пообедаешь. Или, вернее сказать, поужинаешь.
— Позавтракаю! — исправила его Кузька. — Я еще не завтракала.
— А пицца? — Васька посмотрел на последний кусочек, лежащий на тарелке, и великодушно разрешил. — Да бери уже, а то с такими голодными глазами тебя точно в «Карингтон» не впустят — побоятся за жизни постояльцев.
— А за чей счет планируется банкет? — спохватилась Кузька.
— Уж не за твой — точно, — съехидничал Васька.
Трофейная пицца оказалась и вкусной, и сытной, а большего от нее и не требовалось. Пепперони, грибы, томатный соус… счастье было таким близким, но, конечно, Васька не мог не добавить ложку дегтя:
— Слышала, утром опять нашли жертву Сальери?
Кузька поморщилась:
— Вот ты это к чему сейчас, а?
— К тому, что на сей раз это был твой коллега по цеху. Художник. В Строгановке учился, между прочим, как и ты.
— Опознали уже? — спросила девушка, не очень-то желая слышать ответ.
— Да. Я специально даже имя и фамилию запомнил — Сергей Мефодин. Вдруг ты его знала. По возрасту-то он на год всего старше.
Помрачнев, Кузька отложила в сторону недоеденную пиццу. Это просто в голове не укладывалось. Васька не ошибся, они действительно были знакомы. Серега закончил Строгановку с отличием на год раньше. Про него легенды ходили. У парня получались по-настоящему живые картины, а его дипломная работа поразила всех, включая преподавателей. На полотне было окно в сад, и не нашлось ни одного человека в экзаменационной комиссии, который бы не потрогал нарисованные стекла, желая убедиться, что все это не настоящее. Казалось даже, будто на деревьях по ту сторону холста шевелятся листья. Сереге прочили великое будущее и… как же так?
Аппетит напрочь отшибло. Хорошо смотреть или слушать хроники происшествий, когда тебя это не касается. А вот когда среди пострадавших знакомые…
Нет, друзьями они с Серегой не были, но Кузька восхищалась его работами. Было дело, даже пыталась привлечь внимание. Безуспешно. Тот, кроме своих картин, ничего не видел. Чудной, одним словом, как и большинство талантливых людей.
— Не хочется мне сегодня никуда ходить, — буркнула девушка, поглядывая на пиццу. — Может, в другой раз?
— Что, неужто знакомый? — догадался Васька.
— Был.
— Ох, Кузь, а не гуляла бы ты больше по ночам.
— Я не гений, а Сальери убивает одаренных.
— Те, кому ты выполняешь заказы, посредственностью тебя не считают.
— Ну да, конечно, главные ценители и знатоки художественного искусства, — фыркнула девушка, и, посмотрев на пиццу, все же поддалась соблазну и быстро доела кусок, сиротливо лежащий на тарелке.
Заказанный Васькой кофе почти вернул позитивный настрой. Во всяком случае, Кузька подобрела до такой степени, что согласилась вернуться домой и одеться чуть менее вызывающе.
— Вот… связался ж на свою голову, — ныл Васька, разглядывая Кузьку в черных джинсах и толстовке с изображением орущего котенка работы всем известного Васи Ложкина.. — Тебе мама не говорила, что девушкам платья нужны? Хоть одно. Вдруг на концерт пойдешь…
— На Rammstein в вечерних платьях не ходят! — фыркнула Кузька.
— Можно подумать, ты на Rammstein ходишь, — буркнул Васька.
— Были бы деньги, ходила бы!
— А нормальная куртка или пальто есть? — парень жалобно посмотрел на видавшую виды косуху.
— Только дубленка, но я в ней зажарюсь! А куртку новую покупать надо! Так что пойду в косухе. Не нравится, могу дома остаться! — Кузька показала приятелю язык и пошла обуваться.
Через пять минут они уже спешили к метро. Объяснять что-либо Васька отказался. Сказал, что на месте все расскажет. До центра города было десять остановок. Двадцать с лишним минут. Кричать в шумном вагоне никто не захотел, поэтому Кузька, забившись в уголок у поручня, достала планшет и огляделась в поисках интересного лица. Конечно, портрет в таких условиях не напишешь, но набросок создать вполне можно.
Искомое обнаружилось ровно напротив. Обаятельный молодой человек лет двадцати пяти примерно. Худощавый, с высокими скулами и удивительными, не по возрасту мудрыми, серо-зелеными глазами. Его пушистые каштановые волосы находились в творческом беспорядке, однако при этом одет он был весьма и весьма стильно. Кузька не знала, что и подумать. Похоже, что парень из очень обеспеченной семьи, и родители следят за его гардеробом, но сам он… Вот точно не экономист и не юрист. Наверняка какой-нибудь аспирант. Будущий ученый. Биолог? Нет. Химик. Вот это ближе. Да, наверное, химик. Или что-то в этом духе. И, скорее всего, даже иностранец. Было в нем нечто неуловимо чуждое.
Кузька еще раз окинула его взглядом. Характер считывался легко. Добрый, вежливый и воспитанный, довольно общительный, увлекающийся, что свойственно многим людям, занимающимся наукой, иногда слегка рассеянный, но при этом надежный и умеющий ценить дружбу. И, самое главное, очень светлый. Кузьке еще не доводилось видеть таких светлых людей. Ни одной червоточинки, ни одного серьезного порока, если не считать за таковой рассеянность. Девушка даже пожалела, что нет времени завести знакомство. Посмотрела на свою торбу и сообразила.
Прикусив губу, она включила планшет и начала быстро набрасывать портрет парня. Стилус скользил по экрану. Почти не мешала даже легкая тряска и торможение поезда на остановках. Эскиз был готов быстро, минут за пятнадцать. Очень даже хороший такой эскиз, который можно потом превратить в полноценный портрет. Правда, почему-то захотелось нарисовать парня не в вагоне метро и не в той одежде, в которой он ехал, а в средневековом антураже. Все потому, наверное, что Кузька не так давно пересматривала «Властелина колец» и «Хоббита», вот и тянуло ее теперь на фэнтезийную тематику. Впрочем, никаких эльфов она, разумеется, не рисовала, просто сделала легкую стилизацию: обрядила своего натурщика в простую рубашку со шнуровкой на груди, нарисовала за ним очертания антикварного кресла и потом, подумав, изобразила сбоку часть старого камина. Вот и все, что успела. Счастье, что до часа пик было далеко, народа в вагоне было немного, а парень до «Тверской» спокойно сидел на своем месте и явно не собирался выходить.
