Эйфория от осознания этого ударила по ощущениям как бокал холодного шампанского на голодный желудок. Неудивительно, что пытаясь совладать со стремительно наполнившими моё сознание образами, эмоциями и ощущениями я совершенно не заметила как оборотень, в сопровождении охраны, покинул палату. Мы говорили с Джоном не размыкая рук и не отводя друг от друга взгляда даже на мгновение. Только вновь ощущая его эмоции, я чувствовала себя живой. Это было просто потрясающе.
ПРОДОЛЖЕНИЕ от 3.10.2017
Дни в клинике проходили незаметно. Я была почти все время занята – то выздоровлением, то учебой, то общением с визитерами. Дед, как и обещал, прислал мне на подпись документы, необходимые для оформления патента на изобретение моего биологического отца. На моё имя. Мне разрешили после регистрации человеческого брака оставить собственную фамилию. Джон же, расстроенный очередной выходкой отца в мой адрес, о которой ему рассказала медсестра, даже не пытался меня уговорить именоваться после свадьбы миссис Грей. В общем, если дело выгорит, то одно из обвинений магната можно будет смело списывать со счетов – я сама по себе буду достаточно богата для того чтобы «оставить его мальчика без гроша за душой». Да и для его финансовой империи производство вещества может стать золотым дном. Но говорить с ним я отказалась. Даже после того как он услышал «чистосердечное признание» несостоявшегося убийцы и узнал о замыслах своей обожаемой невестки ничего в его отношении ко мне координально не изменилось. Он конечно попытался принести мне извинения, но в очередной раз это прозвучало как одолжение той, кто не достойна дышать с ним одним воздухом. Так что – увы, но «добрыми друзьями» нам с ним не стать. Нет у меня лишнего здоровья для таких упертых в своих заблуждениях двуногих. Поведение отца моего милого Джона лишний раз доказывало – причина вовсе не в моей «испорченности», «недостатке воспитания», «сомнительном происхождении», а в том, что я ему кого-то слишком напоминаю. Я дала себе обещание разобраться с этим вопросом более детально. И собиралась привлечь к этому процессу Джона. В конце концов, узнать правду и в его собственных интересах. Ведь своего отца, несмотря на все его недостатки, он все-таки любил и ценил.
С Эстель мы встречались ещё пару раз. Именно от неё я узнала о том, что она после покушения на её жизнь пересмотрела некоторые свои жизненные приоритеты и наконец, смогла разорвать длившуюся уже более пяти лет помолвку с тем человеком, что перепутал нас с нею в день нашего с Джоном пребывания у неё дома. Я её поздравила с этим решением, поскольку видела, что решение явно пошло ей на пользу. О дополнительных причинах я спрашивать не стала, хотя о том, что именно они стали главными было заметно по её сияющим, полным жизни глазам. Я лишь мысленно пожелала девушке счастья. Про фотографии найденные в оставленном мне в наследство жилище мы разговорились совершенно случайно. А в свой следующий приезд ко мне Эстель привезла их с собой, объяснив, что ей их передал Джон. Для меня. И она точно знала, кто именно был изображен на снимках. Ведь именно эти фотографии – единственное зримое напоминание о том, что у неё когда-то тоже была счастливая семья, где мама и папа любили друг друга. На фотографиях был изображен её отец и её мать. Не моя мама, как я могла подумать в тот день, обнаружив фотографии рядом с довольно пространным стихотворением, показавшимся мне предсказанием моей собственной судьбы. Она выпросила у меня фотографии и я отдала их с легким сердцем, в ответ, заставив девушку дать мне слово познакомить с собственной неуловимой мамочкой. Эстель согласилась сделать это при первой возможности, честно предупредив, что возможность эта может появиться ох как не скоро. У них с матерью были довольно сложные взаимоотношения. Взрослая дочь, да ещё так похожая на мать поневоле могла вызвать у поклонников закономерные вопросы об истинном возрасте самой матери. Порой они не виделись по полгода и даже более. А сами встречи больше напоминали дежурную формальность. Для Эстель в их отношениях давно уже наступил такой момент, когда девушка перестала ожидать от своей матери того, что она не могла дать по определению. Да у неё были лучшие учителя, отличные дорогие вещи, личная прислуга, возможность посещать лучшие учебные заведения страны и развивать свои способности с максимальной отдачей. Но в её маленькой жизни уже давно пропало ощущение счастья и тепла. Все это ушло из их с матерью жизни вместе с отцом Эстель. Но стало ясно это далеко не сразу. Поначалу им удавалось создавать видимость прежних отношений, но основы, того, что соединяло их почему-то не стало. Девушка тянулась к родному человеку, но не находила отклика. Она была нужна матери только как мостик к мужу. Как шанс привлечь его внимание. И больше не для чего.
Вероятно потому с матерью, по мере взросления Эстель виделась все реже. А уж сейчас, когда девушка считалась взрослой и самостоятельной, встречи этой можно было вообще ждать годами. Хотя они довольно часто созванивались по скайпу, обмениваясь новостями. Но их жизни, цели, стремления и приоритеты были настолько далеки друг от друга, что особых тем для доверительных бесед все никак не находилось. О стихе- предсказании я Эстель тоже рассказала. С долей шутки конечно, но все же, часть из написанного там, уже нашло место в моей жизни. И да – я все-таки пригласила девушку на нашу с Джоном свадьбу. Все-таки для такого события двоих людей в качестве свидетелей было слишком мало. Мне хотелось похвастаться платьем и собой в нем. И, по странному, но довольно забавному человеческому обычаю, кинуть букет в Эстель. Прицельно. Ведь я так хотела, чтобы и в её жизни появился такой же близкий ей внутренне человек, каким Джон стал для меня самой.
Мне назначили множество процедур, половину из которых в обычном учреждении такой как я бы просто не предложили. Но Джон так заботился о моем и малыша здоровье, что отказываться от восстановительной терапии я не стала. К тому же, тут, в клинике, у меня, наконец, появилось время для настоящей передышки. А она мне, как оказалось, ещё как требовалась. Особенно в свете новых обстоятельств. Ребенок развивался несколько быстрее, чем это принято у людей, но для оборотней в том не было ничего необычного. Меня наблюдали два доктора – специалист-оборотень, порекомендованный кланом и человеческий акушер-гинеколог с большим стажем и впечатляющими рекомендациями от счастливых мамочек. Одаренные клана приходили ещё пять раз, и с каждым их посещением я чувствовала себя заметно лучше. А вот они – явно «выжатыми почти досуха» в энергетическом плане. Но ребята не роптали. Приказ есть приказ. У меня же частенько начала появляться мысль о том, что после смерти художника и гибели той жуткой картины, со мною, и в особенности моими способностями что-то произошло, но я старалась об этом не распространяться. Даже Джону. Теперь же, узнав, что у меня скоро появиться ребенок, тихонько молилась всем известным мне богам – и звериным, и человеческим о том, чтобы проклятый дар полу-эльфа к созданию живых полотен не перешел на него. Ему и моих даров хватит с избытком. И я, в отличии от моих собственных родителей, сделаю все возможное, чтобы развить весь его потенциал. Не дело пренебрегать наследием предков. Особенно если это наследие такое полезное для жизни в этом полном опасностей мире.
ПРОДОЛЖЕНИЕ от 4.10. 2017
Дни выздоровления летели незаметно – один за другим. И настал момент, когда мне не только сняли повязки, но и оформили выписку с массой дополнительных рекомендаций по уходу. Джон волновался за меня, даже больше, чем я сама, но в день выписки мы были с ним одинаково счастливы. Ребенок развивался нормально и особых недомоганий в связи с этим я не испытывала. Разве что все время хотелось чего-нибудь скушать. Причем довольно необычное. Питание мне расписали в подробностях на все время – вплоть до рождения ребенка и Джон уже озаботился закупкой всего необходимого.
Дома после клиники было удивительно хорошо. Все – таки, какой бы чудесный уход мне там не обеспечивали, здоровой я себя в больнице не чувствовала. За эти дни я немного поправилась, но доктора уверяли, что мой вес вполне в пределах нормы. Я опасалась, что чудесное платье, выбранное мною для свадьбы из-за этого придется корректировать, но этого не потребовалась. Торжество мы назначили на следующий день после выписки. Однако ограничится тремя посторонними в лице Юджина, его подруги и Эстель у нас все-таки не получилось. Дед оплатил спец. обслуживание в одном из самых престижных ресторанов города и даже нанял ведущего для проведения неформальной части свадьбы. Нас он уведомил об этом сразу после выписки через своих людей. Отказ от его предложения естественно им не рассматривался в принципе. Джон порывался было съездить к деду лично, но я удержала. Ни к чему нам ссориться с кланом и моим единственным кровным родственником по такому ничтожному поводу. Ведь он хотел как лучше. Где ему было догадаться, что мы не желали шумной свадьбы и большого количества гостей. А их в снятый им ресторан пришло с полсотни, в основном из числа статусных оборотней и их разодетых по последней моде лощеных спутниц. Естественно пришли и аккредитованные дедом журналисты. Не явился только отец Джона, хотя дед уверял, что приглашение на торжество было ему доставлено персонально в руки.
Сама церемония бракосочетания мне почти не запомнилась – прошла она довольно тихо и как-то… буднично. Единственное, что меня порадовало, так это взгляд Джона на преобразившуюся меня. И в эти мгновения я поняла, что не прогадала, выложив за платье его немалую стоимость.
Остальная же часть торжества, где знакомых лиц я могла пересчитать лишь по пальцам одной руки, напоминала скорее испытание моего терпения. Но когда к исходу вечера я почувствовала упадок сил и сильное утомление от всего этого незапланированного нами количества посторонних нетрезвых существ, мы с Джоном тихо сбежали из ресторана домой. Точнее нас отпустили с благословения деда. Поскольку охранники на трех машинах последовали за нами как нитка за иголкой.
В этот день, точнее уже полночь, мы с Джоном стали свидетелями маленького чуда – наш малыш впервые проявил себя, слабо толкнувшись в ладонь Джона. Вероятно, этот день оказался не простым не только для нас, но и для него.
ПРОДОЛЖЕНИЕ от 5.10.2017
В свете изменений с моим телом Джон никак не желал оставлять меня дома в одиночестве. Но и седеть со мною дома я ему не позволяла. Так что на его работу мы появлялись вместе. Правда возвращалась я раньше него в сопровождении неизменной охраны из оборотней с которой постепенно свыклась. Ребята оказались не плохими, почти сплошь семейными и были даже рады этой не пыльной работе по заданию клана. Покушений на меня больше никто не совершал, но они все равно неизменно оставались начеку. Настоящие профессионалы. Адвокатам клана моего деда все-таки удалось добиться от человеческих властей признания виновности невестки брата моего Джона в преступном сговоре с целью моего убийства. Она получила два года условно и развод. По настоянию старшего Грея власти настояли на принудительном переселении молодой женщины в другой город на все время до истечения условного срока, к её единственной, оставшейся в живых родственнице. Получив символические «подъемные» женщина поспешно уехала из города. По моему мнению, Греи даже вздохнули с облегчением от того, как именно разрешилась эта во многих смыслах неприятная для них ситуация. Уж брат моего детектива – точно. Его это «затянувшееся супружество», оказавшееся вовсе не таким, как он представлял в своих мечтах, изрядно тяготило, а тут такой железный повод разорвать надоевшие отношения и пуститься во все тяжкие с молчаливого одобрения вечно хмурого отца. Ну и Джону тоже повезло – отпала необходимость расследовать дело о любовнице-шантажистке. Брат его, к слову, вновь вернулся к этой предприимчивой особе и теперь наверстывал упущенное время разлуки, задаривая любовницу знаками внимания в их вещественном эквиваленте. Любовница не возражала. Ведь подарки всегда можно было позже продать, а деньги никогда не бывают лишними. Отец Джона передо мною все-таки извинился. И не так, как пытался до этого, а по настоящему. От Пару раз появившейся после моей свадьбы сияющей от счастья Эстель я случайно услышала историю которая во многом прояснила моменты отношения моего свекра ко мне. Как я и подозревала, дело оказалось давним и глубоко личным. Мать Эстель на заре становления своей профессиональной популярности одно время встречалась со старшим Греем, тогда бывшим не в пример юнее и наивнее. Вот она его и «обманула». Точнее там виновным был в основном его отец, решивший откупиться от «мошенницы», и, чтобы она исчезла из жизни его сына и наследника, согласившийся расстаться с весьма солидной по тому времени суммой. Мать Эстель оказалась особой практичной – деньги взяла и сама рассказала ухажеру о коварстве его старшего родственника. Они разругались в пух и прах, мой свёкр разучился доверять женщинам, женился на просватанной его отцом невесте и даже был по своему счастлив. У него родилось два сына. А девушка исчезла из жизни семейки, с толком распорядившись полученной суммой для создания собственного небольшого состояния.
Стоило ли говорить, что моя внешность напомнила старшему Грею о той истории?
Я продолжала учиться и постигать новые грани специальности секретарь - референт. Даже парочку сопутствующих курсов закончила, пусть и дистанционно. Сертификаты об окончании мне прислали по почте. Так что я скоро собиралась стать «дипломированным специалистом». Но на работу, как мы договаривались ранее, Джон меня брать по-настоящему все-таки отказался, как и отпускать в другое место, мотивируя это заботой о моём и ребенка здоровье. Формально у меня стаж шел, вот только числилась я у детектива сначала «стажером», а потом «временно исполняющим обязанности личного помощника». В общем, смех один. Контора эта детективная по прежнему была лишь поводом для Джона заняться любимым делом и отказываться от места в правлении предприятиями финансовой империи его отца. Не лежала у него душа к унылому офисному существованию, пусть и не в роли «офисного планктона». А для меня, когда на мой личный счет начали поступать первые серьезные отчисления с запущенной кланом и отцом моего детектива линии по производству «сыворотки от бесплодия», наши совместные выезды по утрам, стали лишь шансом побыть рядом с любимым. Я и не протестовала. Быть рядом – уже счастье. А деньги у нас и так были в достатке. Так я и числилась у него «личным помощником» при настоящей секретарше. Которая, к слову, поняв, что у нас все «по взрослому», и даже вскоре появится малыш, сменила свою холодность на милость, и с удовольствием поясняла непонятные для меня моменты в секретарском деле. «Конкуренткой» я для неё быть перестала, являюсь официальной женой, детектива от обязанностей не отвлекаю, так чего бы мне и не помочь. Как говорится, «нет предела совершенству» в одной отдельно взятой области. А учиться мне нравилось. Беременность протекала удивительно легко.
ПРОДОЛЖЕНИЕ от 3.10.2017
Дни в клинике проходили незаметно. Я была почти все время занята – то выздоровлением, то учебой, то общением с визитерами. Дед, как и обещал, прислал мне на подпись документы, необходимые для оформления патента на изобретение моего биологического отца. На моё имя. Мне разрешили после регистрации человеческого брака оставить собственную фамилию. Джон же, расстроенный очередной выходкой отца в мой адрес, о которой ему рассказала медсестра, даже не пытался меня уговорить именоваться после свадьбы миссис Грей. В общем, если дело выгорит, то одно из обвинений магната можно будет смело списывать со счетов – я сама по себе буду достаточно богата для того чтобы «оставить его мальчика без гроша за душой». Да и для его финансовой империи производство вещества может стать золотым дном. Но говорить с ним я отказалась. Даже после того как он услышал «чистосердечное признание» несостоявшегося убийцы и узнал о замыслах своей обожаемой невестки ничего в его отношении ко мне координально не изменилось. Он конечно попытался принести мне извинения, но в очередной раз это прозвучало как одолжение той, кто не достойна дышать с ним одним воздухом. Так что – увы, но «добрыми друзьями» нам с ним не стать. Нет у меня лишнего здоровья для таких упертых в своих заблуждениях двуногих. Поведение отца моего милого Джона лишний раз доказывало – причина вовсе не в моей «испорченности», «недостатке воспитания», «сомнительном происхождении», а в том, что я ему кого-то слишком напоминаю. Я дала себе обещание разобраться с этим вопросом более детально. И собиралась привлечь к этому процессу Джона. В конце концов, узнать правду и в его собственных интересах. Ведь своего отца, несмотря на все его недостатки, он все-таки любил и ценил.
С Эстель мы встречались ещё пару раз. Именно от неё я узнала о том, что она после покушения на её жизнь пересмотрела некоторые свои жизненные приоритеты и наконец, смогла разорвать длившуюся уже более пяти лет помолвку с тем человеком, что перепутал нас с нею в день нашего с Джоном пребывания у неё дома. Я её поздравила с этим решением, поскольку видела, что решение явно пошло ей на пользу. О дополнительных причинах я спрашивать не стала, хотя о том, что именно они стали главными было заметно по её сияющим, полным жизни глазам. Я лишь мысленно пожелала девушке счастья. Про фотографии найденные в оставленном мне в наследство жилище мы разговорились совершенно случайно. А в свой следующий приезд ко мне Эстель привезла их с собой, объяснив, что ей их передал Джон. Для меня. И она точно знала, кто именно был изображен на снимках. Ведь именно эти фотографии – единственное зримое напоминание о том, что у неё когда-то тоже была счастливая семья, где мама и папа любили друг друга. На фотографиях был изображен её отец и её мать. Не моя мама, как я могла подумать в тот день, обнаружив фотографии рядом с довольно пространным стихотворением, показавшимся мне предсказанием моей собственной судьбы. Она выпросила у меня фотографии и я отдала их с легким сердцем, в ответ, заставив девушку дать мне слово познакомить с собственной неуловимой мамочкой. Эстель согласилась сделать это при первой возможности, честно предупредив, что возможность эта может появиться ох как не скоро. У них с матерью были довольно сложные взаимоотношения. Взрослая дочь, да ещё так похожая на мать поневоле могла вызвать у поклонников закономерные вопросы об истинном возрасте самой матери. Порой они не виделись по полгода и даже более. А сами встречи больше напоминали дежурную формальность. Для Эстель в их отношениях давно уже наступил такой момент, когда девушка перестала ожидать от своей матери того, что она не могла дать по определению. Да у неё были лучшие учителя, отличные дорогие вещи, личная прислуга, возможность посещать лучшие учебные заведения страны и развивать свои способности с максимальной отдачей. Но в её маленькой жизни уже давно пропало ощущение счастья и тепла. Все это ушло из их с матерью жизни вместе с отцом Эстель. Но стало ясно это далеко не сразу. Поначалу им удавалось создавать видимость прежних отношений, но основы, того, что соединяло их почему-то не стало. Девушка тянулась к родному человеку, но не находила отклика. Она была нужна матери только как мостик к мужу. Как шанс привлечь его внимание. И больше не для чего.
Вероятно потому с матерью, по мере взросления Эстель виделась все реже. А уж сейчас, когда девушка считалась взрослой и самостоятельной, встречи этой можно было вообще ждать годами. Хотя они довольно часто созванивались по скайпу, обмениваясь новостями. Но их жизни, цели, стремления и приоритеты были настолько далеки друг от друга, что особых тем для доверительных бесед все никак не находилось. О стихе- предсказании я Эстель тоже рассказала. С долей шутки конечно, но все же, часть из написанного там, уже нашло место в моей жизни. И да – я все-таки пригласила девушку на нашу с Джоном свадьбу. Все-таки для такого события двоих людей в качестве свидетелей было слишком мало. Мне хотелось похвастаться платьем и собой в нем. И, по странному, но довольно забавному человеческому обычаю, кинуть букет в Эстель. Прицельно. Ведь я так хотела, чтобы и в её жизни появился такой же близкий ей внутренне человек, каким Джон стал для меня самой.
Мне назначили множество процедур, половину из которых в обычном учреждении такой как я бы просто не предложили. Но Джон так заботился о моем и малыша здоровье, что отказываться от восстановительной терапии я не стала. К тому же, тут, в клинике, у меня, наконец, появилось время для настоящей передышки. А она мне, как оказалось, ещё как требовалась. Особенно в свете новых обстоятельств. Ребенок развивался несколько быстрее, чем это принято у людей, но для оборотней в том не было ничего необычного. Меня наблюдали два доктора – специалист-оборотень, порекомендованный кланом и человеческий акушер-гинеколог с большим стажем и впечатляющими рекомендациями от счастливых мамочек. Одаренные клана приходили ещё пять раз, и с каждым их посещением я чувствовала себя заметно лучше. А вот они – явно «выжатыми почти досуха» в энергетическом плане. Но ребята не роптали. Приказ есть приказ. У меня же частенько начала появляться мысль о том, что после смерти художника и гибели той жуткой картины, со мною, и в особенности моими способностями что-то произошло, но я старалась об этом не распространяться. Даже Джону. Теперь же, узнав, что у меня скоро появиться ребенок, тихонько молилась всем известным мне богам – и звериным, и человеческим о том, чтобы проклятый дар полу-эльфа к созданию живых полотен не перешел на него. Ему и моих даров хватит с избытком. И я, в отличии от моих собственных родителей, сделаю все возможное, чтобы развить весь его потенциал. Не дело пренебрегать наследием предков. Особенно если это наследие такое полезное для жизни в этом полном опасностей мире.
ПРОДОЛЖЕНИЕ от 4.10. 2017
Дни выздоровления летели незаметно – один за другим. И настал момент, когда мне не только сняли повязки, но и оформили выписку с массой дополнительных рекомендаций по уходу. Джон волновался за меня, даже больше, чем я сама, но в день выписки мы были с ним одинаково счастливы. Ребенок развивался нормально и особых недомоганий в связи с этим я не испытывала. Разве что все время хотелось чего-нибудь скушать. Причем довольно необычное. Питание мне расписали в подробностях на все время – вплоть до рождения ребенка и Джон уже озаботился закупкой всего необходимого.
Дома после клиники было удивительно хорошо. Все – таки, какой бы чудесный уход мне там не обеспечивали, здоровой я себя в больнице не чувствовала. За эти дни я немного поправилась, но доктора уверяли, что мой вес вполне в пределах нормы. Я опасалась, что чудесное платье, выбранное мною для свадьбы из-за этого придется корректировать, но этого не потребовалась. Торжество мы назначили на следующий день после выписки. Однако ограничится тремя посторонними в лице Юджина, его подруги и Эстель у нас все-таки не получилось. Дед оплатил спец. обслуживание в одном из самых престижных ресторанов города и даже нанял ведущего для проведения неформальной части свадьбы. Нас он уведомил об этом сразу после выписки через своих людей. Отказ от его предложения естественно им не рассматривался в принципе. Джон порывался было съездить к деду лично, но я удержала. Ни к чему нам ссориться с кланом и моим единственным кровным родственником по такому ничтожному поводу. Ведь он хотел как лучше. Где ему было догадаться, что мы не желали шумной свадьбы и большого количества гостей. А их в снятый им ресторан пришло с полсотни, в основном из числа статусных оборотней и их разодетых по последней моде лощеных спутниц. Естественно пришли и аккредитованные дедом журналисты. Не явился только отец Джона, хотя дед уверял, что приглашение на торжество было ему доставлено персонально в руки.
Сама церемония бракосочетания мне почти не запомнилась – прошла она довольно тихо и как-то… буднично. Единственное, что меня порадовало, так это взгляд Джона на преобразившуюся меня. И в эти мгновения я поняла, что не прогадала, выложив за платье его немалую стоимость.
Остальная же часть торжества, где знакомых лиц я могла пересчитать лишь по пальцам одной руки, напоминала скорее испытание моего терпения. Но когда к исходу вечера я почувствовала упадок сил и сильное утомление от всего этого незапланированного нами количества посторонних нетрезвых существ, мы с Джоном тихо сбежали из ресторана домой. Точнее нас отпустили с благословения деда. Поскольку охранники на трех машинах последовали за нами как нитка за иголкой.
В этот день, точнее уже полночь, мы с Джоном стали свидетелями маленького чуда – наш малыш впервые проявил себя, слабо толкнувшись в ладонь Джона. Вероятно, этот день оказался не простым не только для нас, но и для него.
ПРОДОЛЖЕНИЕ от 5.10.2017
В свете изменений с моим телом Джон никак не желал оставлять меня дома в одиночестве. Но и седеть со мною дома я ему не позволяла. Так что на его работу мы появлялись вместе. Правда возвращалась я раньше него в сопровождении неизменной охраны из оборотней с которой постепенно свыклась. Ребята оказались не плохими, почти сплошь семейными и были даже рады этой не пыльной работе по заданию клана. Покушений на меня больше никто не совершал, но они все равно неизменно оставались начеку. Настоящие профессионалы. Адвокатам клана моего деда все-таки удалось добиться от человеческих властей признания виновности невестки брата моего Джона в преступном сговоре с целью моего убийства. Она получила два года условно и развод. По настоянию старшего Грея власти настояли на принудительном переселении молодой женщины в другой город на все время до истечения условного срока, к её единственной, оставшейся в живых родственнице. Получив символические «подъемные» женщина поспешно уехала из города. По моему мнению, Греи даже вздохнули с облегчением от того, как именно разрешилась эта во многих смыслах неприятная для них ситуация. Уж брат моего детектива – точно. Его это «затянувшееся супружество», оказавшееся вовсе не таким, как он представлял в своих мечтах, изрядно тяготило, а тут такой железный повод разорвать надоевшие отношения и пуститься во все тяжкие с молчаливого одобрения вечно хмурого отца. Ну и Джону тоже повезло – отпала необходимость расследовать дело о любовнице-шантажистке. Брат его, к слову, вновь вернулся к этой предприимчивой особе и теперь наверстывал упущенное время разлуки, задаривая любовницу знаками внимания в их вещественном эквиваленте. Любовница не возражала. Ведь подарки всегда можно было позже продать, а деньги никогда не бывают лишними. Отец Джона передо мною все-таки извинился. И не так, как пытался до этого, а по настоящему. От Пару раз появившейся после моей свадьбы сияющей от счастья Эстель я случайно услышала историю которая во многом прояснила моменты отношения моего свекра ко мне. Как я и подозревала, дело оказалось давним и глубоко личным. Мать Эстель на заре становления своей профессиональной популярности одно время встречалась со старшим Греем, тогда бывшим не в пример юнее и наивнее. Вот она его и «обманула». Точнее там виновным был в основном его отец, решивший откупиться от «мошенницы», и, чтобы она исчезла из жизни его сына и наследника, согласившийся расстаться с весьма солидной по тому времени суммой. Мать Эстель оказалась особой практичной – деньги взяла и сама рассказала ухажеру о коварстве его старшего родственника. Они разругались в пух и прах, мой свёкр разучился доверять женщинам, женился на просватанной его отцом невесте и даже был по своему счастлив. У него родилось два сына. А девушка исчезла из жизни семейки, с толком распорядившись полученной суммой для создания собственного небольшого состояния.
Стоило ли говорить, что моя внешность напомнила старшему Грею о той истории?
Я продолжала учиться и постигать новые грани специальности секретарь - референт. Даже парочку сопутствующих курсов закончила, пусть и дистанционно. Сертификаты об окончании мне прислали по почте. Так что я скоро собиралась стать «дипломированным специалистом». Но на работу, как мы договаривались ранее, Джон меня брать по-настоящему все-таки отказался, как и отпускать в другое место, мотивируя это заботой о моём и ребенка здоровье. Формально у меня стаж шел, вот только числилась я у детектива сначала «стажером», а потом «временно исполняющим обязанности личного помощника». В общем, смех один. Контора эта детективная по прежнему была лишь поводом для Джона заняться любимым делом и отказываться от места в правлении предприятиями финансовой империи его отца. Не лежала у него душа к унылому офисному существованию, пусть и не в роли «офисного планктона». А для меня, когда на мой личный счет начали поступать первые серьезные отчисления с запущенной кланом и отцом моего детектива линии по производству «сыворотки от бесплодия», наши совместные выезды по утрам, стали лишь шансом побыть рядом с любимым. Я и не протестовала. Быть рядом – уже счастье. А деньги у нас и так были в достатке. Так я и числилась у него «личным помощником» при настоящей секретарше. Которая, к слову, поняв, что у нас все «по взрослому», и даже вскоре появится малыш, сменила свою холодность на милость, и с удовольствием поясняла непонятные для меня моменты в секретарском деле. «Конкуренткой» я для неё быть перестала, являюсь официальной женой, детектива от обязанностей не отвлекаю, так чего бы мне и не помочь. Как говорится, «нет предела совершенству» в одной отдельно взятой области. А учиться мне нравилось. Беременность протекала удивительно легко.
