— Привет, — разглядывая фонтан сквозь солнцезащитные очки, поприветствовал меня он, — рад встрече.
Не могу ответить взаимностью в сложившейся ситуации, поэтому промолчала.
— Вижу, ты сняла амулет. Зря, — ровным, ничего не выражающим тоном, заметил он.
Я механически мельком посмотрела на свою руку.
— Ты приняла решение? — нарочито отстранённо поинтересовался Ярослав и обратил всё же свой взор на меня.
Его глаз не было видно за стеклами очков, и это немного нервировало.
— Прежде чем решить, я хочу, чтобы ты честно ответил на мой вопрос, — я помнила о просьбе не выкать ему и прилежно её выполняла.
— Я тебя слушаю, — его голос по-прежнему не выражал никаких эмоций.
— Ты — «кровавый»? — взволнованно задала мучавший меня вопрос я.
Он молча смотрел в сторону.
— Не буду тебя обманывать, рано или поздно ты всё равно узнаешь, ?
Очень хотелось пить. Во рту было так сухо, будто я неделю странствовала по пустыне без еды и воды. Попытка пошевелить конечностями убедила в горизонтальной ориентации тела. Каждое движение давалось с трудом, и такое небольшое копошение слегка утомило.
Скоро тишину нарушил какой-то загадочный звук, больше похожий на сдавленное карканье, который неприятно резанул по ушам. И только через пару мгновений я поняла, что источник этого звука — я.
Затем с трудом разлепила глаза, но ничего не увидела — неужели я потеряла зрение? Ужас холодной волной захлестнул тело: как я буду дальше жить слепая? А, может, мне совсем недолго осталось?.. Очень, очень оптимистичная мысль! От этих ненавязчивых выводов стало ещё холоднее.
К счастью и невероятному облегчению, немного погодя я стала различать очертания предметов. Огляделась: просторная комната, мебель — платяной шкаф, стеллажи с книгами, весьма немаленькая кровать, которую занимала я. Где находятся дверь и окна разглядеть пока не удавалось.
Я пошевелила руками, потом ногами и приподняла голову — комната начала вращение как детская карусель — так меня стошнит, вероятнее всего, пончиками. Я уронила голову и закрыла глаза — так хотя бы не тошнит.
Пончики! То, что я помню о недавних событиях, — уже хорошо.
Где я? Кто меня похитил? Что им нужно? Чем меня накачали? То, что накачали, было очевидно: только от дряни на тряпке вряд ли бы так эффективно и качественно срубило. Наркотик или что-то, связанное с силой? Когда пройдет это состояние? Как отсюда убежать? Куча вопросов, на которые нет ответа.
Хотя на один из них предположительный ответ имелся.
С большой долей вероятности, меня похитили по приказу отца. Но те бравые парнишки — люди... А кто сказал, что он не может нанять для этого людей? Хотя бы для того, чтобы я не почувствовала приближение одарённого. И опять же они, возможно, использовали «ненаркотик». Я ждала звонка, как он обещал, и пока не позвонил, чувствовала себя в относительной безопасности. Не стал ждать, когда я передумаю.
Мысли вяло барахтались в голове, медленно, но верно, сходя на нет. Самоотверженная борьба со сном не принесла результата, и совсем скоро мой организм позорно сдался — я отключилась.
Проснулась от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечи и звал по имени. И, конечно же, это был Ярослав собственной персоной. Теперь в комнате было светло: глаза слепило от солнца, лучи которого радостно рассеивались сквозь кружевной тюль на окне.
— Полагаю, ты пришла в себя. Прости, нет времени на сантименты, — он присел на краешек кровати и с улыбкой провёл по моей щеке тыльной стороной ладони.
От его прикосновения меня пробрал озноб.
Я села и, подтянув к себе колени, отодвинулась от него подальше. Голова уже почти не кружилась.
— Что тебе от меня нужно? — сдавленно прошептала я.
— Глупо задавать вопросы, ответы на которые очевидны. Добро пожаловать в мой Род, — он раскинул руки, предлагая, видимо, обняться. — Неужели, детка, ты думала, что я оставлю тебя одну и просто так отпущу? Напрасно. Теперь ты со мной, в комфорте и безопасности.
Я угрюмо смотрела на него исподлобья.
— Ты ещё скажи, что твоя забота обо мне продиктована отцовскими чувствами.
— Конечно. Ты моя дочь, и принадлежишь моей семье, — он невозмутимо встал и прошелся по комнате.
— Я никому не принадлежу. И подчиняться тебе не стану.
Внезапно его благодушное настроение резко переменилось: гневно сверкнув глазами, Ярослав вдруг навис надо мной и больно ухватил за подбородок.
— Я очень не люблю, когда со мной спорят, — вкрадчиво предупредил он. — И я всегда получаю то, чего хочу. — Ярослав холодно смотрел в мои глаза, а я испуганно сжалась в комок. Вероятно, он решил, что я уже прочувствовала серьёзность его высказывания, с нарочитой улыбкой заправил мне за ухо выбившуюся прядь, распрямился и подошёл к окну. — Надеюсь, ты умная девочка и не станешь проверять, что будет, если меня ослушаться.
Я сидела и боялась пошевелиться — ведь натурально псих! Что же делать? «С психами надо соглашаться» — всплыло из недр мозга. Но следовать этому совету мне хотелось сейчас меньше всего. Поэтому я решила просто молчать.
— Будь добра спуститься к ужину сегодня — все жаждут знакомства с тобой. И это не просьба, — предупреждая мои возражения, значительно добавил он. — Приведи себя в порядок — одежда в шкафу. Пришлю за тобой Артёма, будь готова к шести.
Как только он скрылся за дверью, я вскочила с постели — немного штормило — и первым делом бросилась к окну. Открывшийся пейзаж обескуражил: огромный дом старинной постройки, ухоженный сад с отсыпанными гравием дорожками, со статуями и фонтаном, а главное — вопреки здравому смыслу, климату наших широт и времени года — буйная зелень и цветущие гибискус, магнолии и жасмин. Два крыла здания в три этажа, не знаю что за стиль — почти что замок, ей-богу! — черепичная крыша, флюгер в виде дышащего пламенем дракона.
Так, что мы имеем. Второй этаж, окна заперты. Да даже если бы и нет: спрыгнуть и не переломать ноги стало бы большой удачей... А за садом, далее по курсу —кованый забор выше человеческого роста. Кроме того, уверена, что и помимо физических преград имеется иная защита.
Я обвела взглядом обстановку: дорогая мебель из натурального дерева — кровать, платяной и книжные шкафы. Осмотр гардероба поразил щедростью папеньки: разномастные повседневные и вечерние платья, жакеты, костюмы, пальто и шубы из натурального меха, обувь рядами. И даже бельё! Всё нужного размера, новое, с бирками известных марок. Похоже, меня тут ждали.
Я с остервенением захлопнула дверцу шкафа. Пойду в своём — в джинсах, толстовке и кедах. Чтобы хоть как-то выразить протест. В том, что придётся идти, сомневаться не приходилось. Артём, которого Ярослав пришлет за мной, наверняка проинструктирован доставить меня к ужину любой ценой.
Артём — молодой голубоглазый парень лет двадцати трёх — явился ровно в шесть. После стука и деликатной паузы вошёл, флегматично оглядел мой наряд.
— Пошли? — кивнул он на дверь.
Я пожала плечами.
В столовой, убранной, словно для приёма особ королевских кровей, со скатертями, хрусталём и свечами, меня ждали семеро мужчин и одна женщина. Одетые, кстати, классически, но несколько демократично, без галстуков. На моё появление в основном отреагировали безразлично, лишь один парень ухмыльнулся, оценив дерзость в выборе одежды, а женщина с нескрываемым любопытством принялась рассматривать меня. Ярослав поморщился, но промолчал.
Не говоря ни слова, я проследовала за Артёмом, невозмутимо уселась на вежливо отодвинутый для меня стул и чопорно сложила руки на коленях.
— Позвольте представить, Майя — моя дочь, — церемонно откашлялся Ярослав, не стал перечислять каждого поочерёдно, ограничившись обобщением «славные потомки рода Лютичей».
Наперекор обещаниям никто особо не «жаждал знакомства», кроме разве что женщины — красивой брюнетки лет тридцати, сидящей по правую руку от отца, — которая поинтересовалась моим самочувствием и всем ли я осталась довольна. Попросила составить список вещей, и заверила, что необходимое будет доставлено в ближайшее время. Остальных я интересовала не больше тикающих часов на каминной полке.
Ужин в целом прошёл спокойно, минут через пять меня перестала беспокоить всеобщая церемонность, прислуга ненавязчиво и предупредительно старалась угодить каждому гостю, и я разрешила себе поесть. Надо сказать с большим удовольствием. Стоило признать, что отец знает толк в удобной и красивой жизни.
— Можешь брать любые книги, твои теперешние передвижения ограничатся спальней, библиотекой и столовой. Сама понимаешь, пока большего позволить не могу, — спокойно объявил мне Ярослав.
Здесь, в библиотеке, куда после ужина меня пригласил с собой отец, мне в принципе, нравилось: книгами уставлены многочисленные полки, кожаный диван, массивный стол, кресло. Я провела рукой по корешкам книг и развернулась к Ярославу.
— О, я потрясена твоим великодушием.
— События последних недель показали, что распорядиться с умом полученным ты не умеешь, — преднамеренно пропуская мимо ушей моё язвительное замечание, продолжил он. — Ты не оставила мне выбора. Стоило больших усилий исправить последствия твоей выходки. Поэтому впредь, наказывать буду сурово, своеволия не потерплю. Также ты должна уяснить правила и соблюдать их неукоснительно, а контакты с оборотнями и, тем более, одолжения, помощь им недопустимы. Категорично. Они — враги.
— Мне не враги… — попыталась возразить я, но Ярослав меня жёстко оборвал.
— Это не обсуждается.
— Нет. Я хочу обсудить.
— Оборотни давние наши враги. У них свои жизненные принципы, которые идут вразрез с нашими. Рано или поздно Инквизиция заинтересуется твоим даром, и «друзья»-оборотни первыми донесут. Обсуждать это не вижу смысла.
Лаконично. Но спорить, и вправду, бесполезно. Так, стоп. Заинтересуется моим даром? Ему с самого начала известно о сути моего дара?.. Похоже на то. Насколько далеко, интересно, простираются его знания? И «распорядиться полученным»? Он и в курсе событий моего сна?!
— Дай угадаю, маму ты тоже окружил «заботой» и правилами? — прочистив горло, уточнила я. — И именно поэтому она предпочла не сообщать тебе о беременности? И наказал её сурово?.. — мой голос дрогнул после такого умозаключения.
На удивление Ярослав не вспылил. Только опустил глаза и грустно качнул головой.
— Ты ошибаешься. Я любил её. Очень. И моё снисходительное отношение к её желаниям и поведению всё испортило. Маше я позволил много вольности и скоро пожалел об этом. И уверяю тебя, снова я этой ошибки не совершу.
— Отчего она умерла?.. — шепотом спросила я, начисто игнорируя его последнее утверждение.
— Насколько мне известно, от истощения сил. Вышла за порог возможностей и жизненный ресурс иссяк. А просить моей помощи твоя бабка считала, видимо, чем-то ниже своего достоинства.
— Как это произошло? — с трудом совладала с собой я.
— Это всё, что мне известно. Разве Анна ничего не говорила тебе о смерти матери?
— Очень мало.
Она и этого мне не говорила. Теперь понятно почему. Если он, конечно, не выворачивает ситуацию в свою пользу…
— Давай, продолжим этот разговор в другой раз, — попытался изобразить улыбку на лице он, но не вышло. Было видно, что тема для него болезненна. — А на сегодня довольно, иди к себе, отдохни.
Артём тихой тенью материализовался следующим вечером. За день я ни разу не спустилась в столовую (сказалась больной, а еду мне исправно приносили в комнату), только набрала в библиотеке кучу книг и развлекала себя чтением. Естественно, после того, как проверила все доступные двери на первом этаже, была изгнана экономкой в спальню и попыталась открыть окно в библиотеке. Безуспешно, естественно.
— Куда мы идём? — ненавязчиво поинтересовалась я у конвоира.
Ответом меня не удостоили. Оставалось только тащиться за ним. Артём долго вёл меня тёмными коридорами, затем мы спустились вниз по лестнице в подвальное помещение, тускло освещённое множеством свечей. Здесь нас ждал Ярослав. Он жестом отправил Артёма вон и повернулся ко мне.
— Мне жаль, но будет немного неприятно, — он указал глазами на пол, где была начертана пентаграмма, испещрённая огромным количеством непонятных знаков. Прямо к каменному полу на четырех концах лучей звезды были прикреплены кожаные ремни. Я поёжилась. Он что, меня собирается здесь распнуть?
— Зачем? За что?.. — попятилась от него я.
Что он затеял? А ведь после вчерашнего разговора во мне шевельнулось что-то… Теперь же я снова была готова его ненавидеть.
— Придётся сегодня открыть главную твою дверь.
— Что? Я не понимаю… Пожалуйста, не делай со мной что-то, за что я не смогу тебя простить…
Он продолжал жёстко смотреть, ни один мускул не дрогнул на лице.
— Я верю, что мы сможем наладить отношения, поговорить… Не заставляй возненавидеть тебя.
— Ты поймёшь меня. Когда пройдёт время.
На лестнице послышались шаги, и я обернулась на звук.
В помещение вошёл Артём, за собой он вёл Фёдора со связанными перед собой руками! Я сдавленно пискнула. Друг поднял на меня глаза и взволнованно спросил:
— Ты в порядке?
Я неопределённо повела плечами. Да, вряд ли в моём положении можно сказать, что я в порядке.
— Что ты здесь делаешь? — шепнула ему я.
Он недоумённо на меня посмотрел, явно не понимая вопроса. За него ответил Ярослав:
— Фёдор Дрегович любезно согласился помочь открыть для тебя дверь в Навь.
Что? Дверь в Навь?
— Зачем? Я не хочу! Не нужно, прошу тебя…
Ярослав поочередно зажёг ещё несколько свечей в массивных канделябрах, подвел меня к пентаграмме и приказал:
— Ложись.
— Не буду!
Он с раздражением окинул взглядом с ног до головы и вдруг размашисто влепил мне хлёсткую пощёчину. От удара из глаз брызнули слёзы, и я прижала холодную ладонь к полыхающей щеке.
Сволочь!
Федька дёрнулся было в нашу сторону, но его взмахом руки остановил Ярослав — друг повалился на пол и, прижав связанные на запястьях руки к животу, скорчился от боли.
— Федечка! — испуганно мяукнула я и метнулась в его сторону. Ярослав поймал меня за шиворот и, тряхнув так, что моя толстовка затрещала по швам, швырнул меня на прежнее место.
— Я сказал, ложись! — рявкнул он.
Всхлипнув, я подползла к рисунку и легла спиной на его середину. Ярослав присел на корточки, поочередно пристегнул мои руки и ноги ремнями. Меня колотило от холода и страха. Он обратился к Артёму, который стоял с непроницаемым лицом, наблюдая за происходящим:
— Освободи Дреговичу руки и оставь нас.
Тот наклонился к лежащему на полу Федьке, лицо которого было белым как простыня, и развязал ему руки, после чего быстро ушёл.
Ярослав медленно подошёл к резному комоду, стоявшему у стены и, выдвинув верхний ящик, достал из него что-то вроде стилета. Также неспешно он вернулся ко мне и опустился на одно колено. От страха меня парализовало.
— Не бойся, больно не будет, — ласково шепнул он, склонившись к моему лицу, и погладил по щеке, — только слушайся меня.
Ярослав положил мне руку на лоб и стал бормотать что-то на неизвестном языке с интонациями сатаниста из дешёвого фильма ужасов. Псевдолатынь странным образом убаюкивала, сознание стало мутиться, словно я находилась между сном и явью.
Не могу ответить взаимностью в сложившейся ситуации, поэтому промолчала.
— Вижу, ты сняла амулет. Зря, — ровным, ничего не выражающим тоном, заметил он.
Я механически мельком посмотрела на свою руку.
— Ты приняла решение? — нарочито отстранённо поинтересовался Ярослав и обратил всё же свой взор на меня.
Его глаз не было видно за стеклами очков, и это немного нервировало.
— Прежде чем решить, я хочу, чтобы ты честно ответил на мой вопрос, — я помнила о просьбе не выкать ему и прилежно её выполняла.
— Я тебя слушаю, — его голос по-прежнему не выражал никаких эмоций.
— Ты — «кровавый»? — взволнованно задала мучавший меня вопрос я.
Он молча смотрел в сторону.
— Не буду тебя обманывать, рано или поздно ты всё равно узнаешь, ?
Прода от 07.07.2024, 13:20
Глава девятнадцатая. Плен, пламя и древние руины почты
Очень хотелось пить. Во рту было так сухо, будто я неделю странствовала по пустыне без еды и воды. Попытка пошевелить конечностями убедила в горизонтальной ориентации тела. Каждое движение давалось с трудом, и такое небольшое копошение слегка утомило.
Скоро тишину нарушил какой-то загадочный звук, больше похожий на сдавленное карканье, который неприятно резанул по ушам. И только через пару мгновений я поняла, что источник этого звука — я.
Затем с трудом разлепила глаза, но ничего не увидела — неужели я потеряла зрение? Ужас холодной волной захлестнул тело: как я буду дальше жить слепая? А, может, мне совсем недолго осталось?.. Очень, очень оптимистичная мысль! От этих ненавязчивых выводов стало ещё холоднее.
К счастью и невероятному облегчению, немного погодя я стала различать очертания предметов. Огляделась: просторная комната, мебель — платяной шкаф, стеллажи с книгами, весьма немаленькая кровать, которую занимала я. Где находятся дверь и окна разглядеть пока не удавалось.
Я пошевелила руками, потом ногами и приподняла голову — комната начала вращение как детская карусель — так меня стошнит, вероятнее всего, пончиками. Я уронила голову и закрыла глаза — так хотя бы не тошнит.
Пончики! То, что я помню о недавних событиях, — уже хорошо.
Где я? Кто меня похитил? Что им нужно? Чем меня накачали? То, что накачали, было очевидно: только от дряни на тряпке вряд ли бы так эффективно и качественно срубило. Наркотик или что-то, связанное с силой? Когда пройдет это состояние? Как отсюда убежать? Куча вопросов, на которые нет ответа.
Хотя на один из них предположительный ответ имелся.
С большой долей вероятности, меня похитили по приказу отца. Но те бравые парнишки — люди... А кто сказал, что он не может нанять для этого людей? Хотя бы для того, чтобы я не почувствовала приближение одарённого. И опять же они, возможно, использовали «ненаркотик». Я ждала звонка, как он обещал, и пока не позвонил, чувствовала себя в относительной безопасности. Не стал ждать, когда я передумаю.
Мысли вяло барахтались в голове, медленно, но верно, сходя на нет. Самоотверженная борьба со сном не принесла результата, и совсем скоро мой организм позорно сдался — я отключилась.
Проснулась от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечи и звал по имени. И, конечно же, это был Ярослав собственной персоной. Теперь в комнате было светло: глаза слепило от солнца, лучи которого радостно рассеивались сквозь кружевной тюль на окне.
— Полагаю, ты пришла в себя. Прости, нет времени на сантименты, — он присел на краешек кровати и с улыбкой провёл по моей щеке тыльной стороной ладони.
От его прикосновения меня пробрал озноб.
Я села и, подтянув к себе колени, отодвинулась от него подальше. Голова уже почти не кружилась.
— Что тебе от меня нужно? — сдавленно прошептала я.
— Глупо задавать вопросы, ответы на которые очевидны. Добро пожаловать в мой Род, — он раскинул руки, предлагая, видимо, обняться. — Неужели, детка, ты думала, что я оставлю тебя одну и просто так отпущу? Напрасно. Теперь ты со мной, в комфорте и безопасности.
Я угрюмо смотрела на него исподлобья.
— Ты ещё скажи, что твоя забота обо мне продиктована отцовскими чувствами.
— Конечно. Ты моя дочь, и принадлежишь моей семье, — он невозмутимо встал и прошелся по комнате.
— Я никому не принадлежу. И подчиняться тебе не стану.
Внезапно его благодушное настроение резко переменилось: гневно сверкнув глазами, Ярослав вдруг навис надо мной и больно ухватил за подбородок.
— Я очень не люблю, когда со мной спорят, — вкрадчиво предупредил он. — И я всегда получаю то, чего хочу. — Ярослав холодно смотрел в мои глаза, а я испуганно сжалась в комок. Вероятно, он решил, что я уже прочувствовала серьёзность его высказывания, с нарочитой улыбкой заправил мне за ухо выбившуюся прядь, распрямился и подошёл к окну. — Надеюсь, ты умная девочка и не станешь проверять, что будет, если меня ослушаться.
Я сидела и боялась пошевелиться — ведь натурально псих! Что же делать? «С психами надо соглашаться» — всплыло из недр мозга. Но следовать этому совету мне хотелось сейчас меньше всего. Поэтому я решила просто молчать.
— Будь добра спуститься к ужину сегодня — все жаждут знакомства с тобой. И это не просьба, — предупреждая мои возражения, значительно добавил он. — Приведи себя в порядок — одежда в шкафу. Пришлю за тобой Артёма, будь готова к шести.
Как только он скрылся за дверью, я вскочила с постели — немного штормило — и первым делом бросилась к окну. Открывшийся пейзаж обескуражил: огромный дом старинной постройки, ухоженный сад с отсыпанными гравием дорожками, со статуями и фонтаном, а главное — вопреки здравому смыслу, климату наших широт и времени года — буйная зелень и цветущие гибискус, магнолии и жасмин. Два крыла здания в три этажа, не знаю что за стиль — почти что замок, ей-богу! — черепичная крыша, флюгер в виде дышащего пламенем дракона.
Так, что мы имеем. Второй этаж, окна заперты. Да даже если бы и нет: спрыгнуть и не переломать ноги стало бы большой удачей... А за садом, далее по курсу —кованый забор выше человеческого роста. Кроме того, уверена, что и помимо физических преград имеется иная защита.
Я обвела взглядом обстановку: дорогая мебель из натурального дерева — кровать, платяной и книжные шкафы. Осмотр гардероба поразил щедростью папеньки: разномастные повседневные и вечерние платья, жакеты, костюмы, пальто и шубы из натурального меха, обувь рядами. И даже бельё! Всё нужного размера, новое, с бирками известных марок. Похоже, меня тут ждали.
Я с остервенением захлопнула дверцу шкафа. Пойду в своём — в джинсах, толстовке и кедах. Чтобы хоть как-то выразить протест. В том, что придётся идти, сомневаться не приходилось. Артём, которого Ярослав пришлет за мной, наверняка проинструктирован доставить меня к ужину любой ценой.
***
Артём — молодой голубоглазый парень лет двадцати трёх — явился ровно в шесть. После стука и деликатной паузы вошёл, флегматично оглядел мой наряд.
— Пошли? — кивнул он на дверь.
Я пожала плечами.
В столовой, убранной, словно для приёма особ королевских кровей, со скатертями, хрусталём и свечами, меня ждали семеро мужчин и одна женщина. Одетые, кстати, классически, но несколько демократично, без галстуков. На моё появление в основном отреагировали безразлично, лишь один парень ухмыльнулся, оценив дерзость в выборе одежды, а женщина с нескрываемым любопытством принялась рассматривать меня. Ярослав поморщился, но промолчал.
Не говоря ни слова, я проследовала за Артёмом, невозмутимо уселась на вежливо отодвинутый для меня стул и чопорно сложила руки на коленях.
— Позвольте представить, Майя — моя дочь, — церемонно откашлялся Ярослав, не стал перечислять каждого поочерёдно, ограничившись обобщением «славные потомки рода Лютичей».
Наперекор обещаниям никто особо не «жаждал знакомства», кроме разве что женщины — красивой брюнетки лет тридцати, сидящей по правую руку от отца, — которая поинтересовалась моим самочувствием и всем ли я осталась довольна. Попросила составить список вещей, и заверила, что необходимое будет доставлено в ближайшее время. Остальных я интересовала не больше тикающих часов на каминной полке.
Ужин в целом прошёл спокойно, минут через пять меня перестала беспокоить всеобщая церемонность, прислуга ненавязчиво и предупредительно старалась угодить каждому гостю, и я разрешила себе поесть. Надо сказать с большим удовольствием. Стоило признать, что отец знает толк в удобной и красивой жизни.
***
— Можешь брать любые книги, твои теперешние передвижения ограничатся спальней, библиотекой и столовой. Сама понимаешь, пока большего позволить не могу, — спокойно объявил мне Ярослав.
Здесь, в библиотеке, куда после ужина меня пригласил с собой отец, мне в принципе, нравилось: книгами уставлены многочисленные полки, кожаный диван, массивный стол, кресло. Я провела рукой по корешкам книг и развернулась к Ярославу.
— О, я потрясена твоим великодушием.
— События последних недель показали, что распорядиться с умом полученным ты не умеешь, — преднамеренно пропуская мимо ушей моё язвительное замечание, продолжил он. — Ты не оставила мне выбора. Стоило больших усилий исправить последствия твоей выходки. Поэтому впредь, наказывать буду сурово, своеволия не потерплю. Также ты должна уяснить правила и соблюдать их неукоснительно, а контакты с оборотнями и, тем более, одолжения, помощь им недопустимы. Категорично. Они — враги.
— Мне не враги… — попыталась возразить я, но Ярослав меня жёстко оборвал.
— Это не обсуждается.
— Нет. Я хочу обсудить.
— Оборотни давние наши враги. У них свои жизненные принципы, которые идут вразрез с нашими. Рано или поздно Инквизиция заинтересуется твоим даром, и «друзья»-оборотни первыми донесут. Обсуждать это не вижу смысла.
Лаконично. Но спорить, и вправду, бесполезно. Так, стоп. Заинтересуется моим даром? Ему с самого начала известно о сути моего дара?.. Похоже на то. Насколько далеко, интересно, простираются его знания? И «распорядиться полученным»? Он и в курсе событий моего сна?!
— Дай угадаю, маму ты тоже окружил «заботой» и правилами? — прочистив горло, уточнила я. — И именно поэтому она предпочла не сообщать тебе о беременности? И наказал её сурово?.. — мой голос дрогнул после такого умозаключения.
На удивление Ярослав не вспылил. Только опустил глаза и грустно качнул головой.
— Ты ошибаешься. Я любил её. Очень. И моё снисходительное отношение к её желаниям и поведению всё испортило. Маше я позволил много вольности и скоро пожалел об этом. И уверяю тебя, снова я этой ошибки не совершу.
— Отчего она умерла?.. — шепотом спросила я, начисто игнорируя его последнее утверждение.
— Насколько мне известно, от истощения сил. Вышла за порог возможностей и жизненный ресурс иссяк. А просить моей помощи твоя бабка считала, видимо, чем-то ниже своего достоинства.
— Как это произошло? — с трудом совладала с собой я.
— Это всё, что мне известно. Разве Анна ничего не говорила тебе о смерти матери?
— Очень мало.
Она и этого мне не говорила. Теперь понятно почему. Если он, конечно, не выворачивает ситуацию в свою пользу…
— Давай, продолжим этот разговор в другой раз, — попытался изобразить улыбку на лице он, но не вышло. Было видно, что тема для него болезненна. — А на сегодня довольно, иди к себе, отдохни.
Прода от 08.07.2024, 07:46
***
Артём тихой тенью материализовался следующим вечером. За день я ни разу не спустилась в столовую (сказалась больной, а еду мне исправно приносили в комнату), только набрала в библиотеке кучу книг и развлекала себя чтением. Естественно, после того, как проверила все доступные двери на первом этаже, была изгнана экономкой в спальню и попыталась открыть окно в библиотеке. Безуспешно, естественно.
— Куда мы идём? — ненавязчиво поинтересовалась я у конвоира.
Ответом меня не удостоили. Оставалось только тащиться за ним. Артём долго вёл меня тёмными коридорами, затем мы спустились вниз по лестнице в подвальное помещение, тускло освещённое множеством свечей. Здесь нас ждал Ярослав. Он жестом отправил Артёма вон и повернулся ко мне.
— Мне жаль, но будет немного неприятно, — он указал глазами на пол, где была начертана пентаграмма, испещрённая огромным количеством непонятных знаков. Прямо к каменному полу на четырех концах лучей звезды были прикреплены кожаные ремни. Я поёжилась. Он что, меня собирается здесь распнуть?
— Зачем? За что?.. — попятилась от него я.
Что он затеял? А ведь после вчерашнего разговора во мне шевельнулось что-то… Теперь же я снова была готова его ненавидеть.
— Придётся сегодня открыть главную твою дверь.
— Что? Я не понимаю… Пожалуйста, не делай со мной что-то, за что я не смогу тебя простить…
Он продолжал жёстко смотреть, ни один мускул не дрогнул на лице.
— Я верю, что мы сможем наладить отношения, поговорить… Не заставляй возненавидеть тебя.
— Ты поймёшь меня. Когда пройдёт время.
На лестнице послышались шаги, и я обернулась на звук.
В помещение вошёл Артём, за собой он вёл Фёдора со связанными перед собой руками! Я сдавленно пискнула. Друг поднял на меня глаза и взволнованно спросил:
— Ты в порядке?
Я неопределённо повела плечами. Да, вряд ли в моём положении можно сказать, что я в порядке.
— Что ты здесь делаешь? — шепнула ему я.
Он недоумённо на меня посмотрел, явно не понимая вопроса. За него ответил Ярослав:
— Фёдор Дрегович любезно согласился помочь открыть для тебя дверь в Навь.
Что? Дверь в Навь?
— Зачем? Я не хочу! Не нужно, прошу тебя…
Ярослав поочередно зажёг ещё несколько свечей в массивных канделябрах, подвел меня к пентаграмме и приказал:
— Ложись.
— Не буду!
Он с раздражением окинул взглядом с ног до головы и вдруг размашисто влепил мне хлёсткую пощёчину. От удара из глаз брызнули слёзы, и я прижала холодную ладонь к полыхающей щеке.
Сволочь!
Федька дёрнулся было в нашу сторону, но его взмахом руки остановил Ярослав — друг повалился на пол и, прижав связанные на запястьях руки к животу, скорчился от боли.
— Федечка! — испуганно мяукнула я и метнулась в его сторону. Ярослав поймал меня за шиворот и, тряхнув так, что моя толстовка затрещала по швам, швырнул меня на прежнее место.
— Я сказал, ложись! — рявкнул он.
Всхлипнув, я подползла к рисунку и легла спиной на его середину. Ярослав присел на корточки, поочередно пристегнул мои руки и ноги ремнями. Меня колотило от холода и страха. Он обратился к Артёму, который стоял с непроницаемым лицом, наблюдая за происходящим:
— Освободи Дреговичу руки и оставь нас.
Тот наклонился к лежащему на полу Федьке, лицо которого было белым как простыня, и развязал ему руки, после чего быстро ушёл.
Ярослав медленно подошёл к резному комоду, стоявшему у стены и, выдвинув верхний ящик, достал из него что-то вроде стилета. Также неспешно он вернулся ко мне и опустился на одно колено. От страха меня парализовало.
— Не бойся, больно не будет, — ласково шепнул он, склонившись к моему лицу, и погладил по щеке, — только слушайся меня.
Ярослав положил мне руку на лоб и стал бормотать что-то на неизвестном языке с интонациями сатаниста из дешёвого фильма ужасов. Псевдолатынь странным образом убаюкивала, сознание стало мутиться, словно я находилась между сном и явью.
