ПРОЛОГ
– Не морочь ей голову, Канада! Ты сел в самолет или нет?
– Пока нет. Марта, передай телефон Нике, пожалуйста!
– Не хочет она с тобой разговаривать, – с усмешкой заявила добрая жена его брата. – Хотя-а… неблагодарное это дело стоять между влюбленными. И невесту твою зовут Николь. Не коверкай красивое имя.
– Говори! – приказала девушка с красивым именем.
Сейчас она его убьет, испепелит и развеет по ветру. Время в Москве близится к полуночи, а он с недобрыми вестями о внезапно задержавшемся рейсе.
– Ника, здесь снег, буран и погода нелетная. Я уже зарегистрировался, распечатал бирку на сумку и прилечу девятого, скорее всего.
– Девятого? – саркастически переспросили в телефоне. – Кто-то клялся, что день моего рождения, а именно восьмое февраля, мы проведем вместе.
– На работе сплошные форс-мажоры. Но билет я зарезервировал на седьмое, просто…
– Да пошли ты его! – расслышал он пожелание Марты.
– Завтра мне не звони, – холодно закруглила беседу Ника и отключила телефон.
Максиму захотелось спрятаться от чужих глаз, чтобы в одиночестве пережить крушение надежд. Все-таки тяжело бороться за личное счастье, когда ты находишься в семи тысячах километрах от невесты, в пригороде канадского Торонто.
В аэропорт Пирсона Максим Канадин, для друзей – Канада, прибыл на экспрессе загодя, но это не спасло его от неприятностей. На взлетно-посадочной полосе бушевала метель, и рейс Торонто-Москва задерживался из-за плохих погодных условий. Не его вина, но он виноват... и долгосрочные планы Максима прочно увязли в свежевыпавшем канадском снегу.
Последние рабочие дни в преддверии его отпуска были слишком напряженные. Из-за аврала поездка в Россию отодвинулась на второй план. Он понадеялся на удачу, а она махнула хвостом и улетела к другому менее занятому и более счастливому соискателю.
Максим неприкаянно бродил по модернизированному терминалу среди таких же разочарованных пассажиров, пил энную чашку кофе и надеялся на чудо.
«Еще есть время. Вдруг метель утихнет, и я покину Торонто...».
Чудо случилось. Пережив пересадки во Франкфурте и Стамбуле, восьмого февраля, в половине девятого вечера, он покидал Домодедово на такси, с каждой минутой приближаясь к цели путешествия. В багажнике тряслась огромная сумка, на соседнем сиденье валялся рюкзак, а на коленях лежали белоснежные розы ошеломительной красоты, ровно двадцать пять штук.
«Ура, я победил. Восемнадцать часов пути. Устал жутко, зеваю каждую минуту и немного тревожит то, что Ника отключила телефон, поэтому свалюсь я к ней в постель большим сюрпризом».
Почему-то в полете Максиму совершенно не спалось: смотрел фильмы, роман читал, с соседом разговаривал, а теперь его нешуточно клонило в сон.
Такси выгрузило зевающего пассажира с внушительным багажом у занесенного снегом подъезда и, яростно полыхнув фарами дальнего света, умчалось в ночную тьму. Сначала счастливый путешественник в приятном ожидании давил на кнопки домофона, но никто не отозвался на его вызов. Пришлось доставать ключи, самому открывать тяжелую дверь и подниматься лифтом на шестой этаж.
В подъезд нежданный гость проник, а вот в квартиру не получилось. Ключ не входил в замочную скважину и при ближайшем рассмотрении Максим определил, что замок меняли. Он долго звонил в дверь, потом атаковал телефон, но все его попытки достучаться до любимой девушки оказались безуспешными. Разочарованный и усталый, путешественник пристроил сноп белых роз на подоконнике, спрятав их за пластмассовыми вазонами с переросшей геранью, присел у стены и провалился в короткий сон. Проснулся он с затекшей шеей и мутной головой, целую минуту таращился на циферблат часов, соображая, чего десять? Вечера или утра?
«Похоже, моя Ника с кем-то другим празднует день рождения. Надеюсь, что с подругами. Ругается и жалуется на меня, а я с дверью сражаюсь. Что все же с замком приключилось?».
Максим усердно морщил лоб, но не смог припомнить разговора на эту тему. Потом ему в одночасье надоело охранять стоическую дверь, захотелось глотнуть свежего морозного воздуха и проветрить больную голову.
Он нацепил рюкзак на одно плечо, огромную сумку повесил на другое и покинул осточертевшую площадку, спустившись лифтом на первый этаж. Лифт сочувственно гудел и ободряюще подмигивал кнопками. Минут пятнадцать Максим мерз на лавочке, потом не торопясь обошел двенадцатиэтажную домину по большому периметру и убедился, что окна его квартиры темные.
– Никого, – бормотал он, непонятно чем успокоенный.
Медленно возвращался назад, вытаптывая фигурную дорожку под окнами: все одно заняться было нечем. Пока он возился за углом, к подъезду подкатило такси, откуда, как из рукавички, вывалилась шумная компания. Первым из салона выскочил незнакомый парень, второй по неведомому списку выпорхнула подружка Марта, а следом за ней объявилась Ника-Николь в пепельно-розовой норковой шубке, хрупкая и прекрасная. Четвертым из автомобиля вышел щеголь в черной шляпе и длинном пальто – Максим видел его со спины – парень без экивоков подхватил именинницу на руки и понес драгоценную ношу к подъезду. Ника обняла победителя за шею, обмотанную шарфом в черно-белую клетку, а потом коснулась губами… его губ? Спустя долгую минуту она глухо рассмеялась, добавив сцене интима и сексуальности.
Лица соперника Максим не разглядел, но рост, широкие плечи и стильная одежда были оценены им вполне. Веселая компания скрылась в подъезде, а он еще долго следил за красными габаритами удаляющегося таксомотора, что натужно прокладывал дорогу в свежевыпавшем снегу.
Прямо от угла Максим Канадин отправился за автомобилем, решив не подниматься на шестой этаж. Конечно, можно было ворваться в свою квартиру и с порога устроить драку, но как-то неправильно спустя год с хвостиком начинать встречу со скандала.
Он давил в себе ревность, злость и обиду, глуша их словом «усталость».
«Сейчас пешком до метро, здесь идти всего ничего, с пересадками доберусь до квартиры деда, благо ключ имеется, высплюсь с дороги и завтра подумаю, за каким лешим я добирался сюда восемнадцать часов».
ГЛАВА 1
Первую СМС-ку Катя получила в понедельник.
«Короче вроде как более-менее точно скорее всего в среду приеду».
Спустя сутки абонент разродился вторым сообщением. Звучало оно лаконично и важно:
«Подтверждается».
Катя сидела на диване, постукивала пальцем по экрану телефона и в голос тосковала:
– Я не хочу его видеть. Не хочу-у!
Оба гениальных сообщения прислал незабвенный Валерик. Таким способом он информировал «бывшую» о своем ежемесячном визите, не сильно церемонясь с чужим мнением и желаниями. Пресловутое мнение о нем не менялось уже два года, и желание было единственным:
– Забудь про нас, пожалуйста!
Но Валерик помнил и, сочась ядом, ехал, чтобы повидать Лёльку, которая по документам его дочерью не являлась. Катя в свое время вынырнула из мути отношений и не допустила официального закрепления отцовства. Смелого решения биологический папаша Лёльки ей не простил.
Завтра явится, застынет монументом попранной истины у порога, брезгливо пнет коврик и, не глядя на Катю, распахнет объятия дочери с возгласом:
– Лёлик, папка приехал!
Крепкие объятия и пустые руки. Он не утруждал себя игрушками, вечно необходимой детской одеждой, фруктами, считая свое лучезарное явление лучшим подарком. Еще два месяца назад это проходило, но в три с половиной года дочь поумнела и в прошлый визит, глядя на широко улыбающегося Валерика, высказалась твердо:
– Хочу полицейскую машину и… и батарейки.
Возможно, она собиралась стать автомехаником, потому как уже пару месяцев орудовала разными видами отверток, раскручивая-закручивая все виды винтов и легко подбирая к ним гайки.
«Может позвонить ему? Напомнить про игрушку. Лёля ничего не забыла, а потому спросит обязательно».
И да будут разборки! Кто с кем станет разбираться и кого назначат виноватым, думать не хотелось. Голос у Валерика будет бархатным, тон глуховатым и напористым, а в процессе убеждения обязательно прозвучит ядовитое слово «мразь». Мразь – это она, Екатерина Зимина.
«Может, из города уехать? Номер телефона поменять? Фамилию, имя, внешность…»
Мысли глупые, потому что никуда она не поедет, а отправится сейчас выносить мусор. Пока Лёля спит, надо помыть полы на кухне, почистить плитку в ванной, внести кое-какие правки в презентацию, посмотреть на Марсоход, что забавной букашкой ползает по красной планете и в полном умиротворении заснуть, крепко обняв подушку.
«А с Валериком разберусь завтра. Это же нетрудно вытерпеть час его актерских потуг!»
На большее биологического отца не хватало, а там он снова исчезнет дней на тридцать-сорок, до следующей попытки разыграть из себя любящего папашу.
Катя бесшумно прошла в кухню, вытащила из-под умывальника пакет с мусором и повозилась с замком входной двери. Очень тихо нажала на ручку, скользнула в приоткрытый проем, сделала два шага и наткнулась на высоченного парня с огромной дорожной сумкой. Одетый в толстую зимнюю куртку парень вытаскивал из внутреннего кармана связку ключей, но при появлении Катерины изумленно открыл рот и почесал ключами помпон на шапке.
«Должно быть, в этом растянутом свитере и штанах с начесом я особенно хороша», – мысленно сыронизировала она и вежливо поприветствовала незнакомца:
– Здравствуйте!
– Вы кто? – спросил парень с сумкой.
В его худом лице, прямой линии носа и задранном подбородке Катерине привиделось что-то высокомерное. Стальные глаза парня недоброжелательно щурились.
– Соседка ваша новая, – примирительно улыбнулась она. – Меня зовут Катя.
– Здорово, – парень сорвал шапку с головы, ощетинившись непокорным ежиком светло-русых волос. – И кто вас, Катя, пустил в квартиру моего деда?
Она ничего не понимала, но на всякий случай попятилась к двери.
– Николь. Мы договор подписали.
– Кто? – поразился пришлый. – Вот так просто? Оставил ключи, чтобы цветы поливала и…
– Я поливала, – заверила его Катя. – Боюсь только, что некоторые погибли до моего заселения.
– Чудесно. Больше не надо бояться. Вещи собирайте.
– Какие вещи? Я заплати… куда я пойду? Ночью?!
Парень-сталь потянулся к мусорному пакету, но Катя успела швырнуть его в захватчика, метнулась назад и захлопнула дверь перед лицом новоявленного хозяина. Гремел замок, в панике прокручиваемый на все обороты, звенела контрольная цепочка.
– Девушка, мне полицию вызвать? – спросил разъяренный внук неизвестного дедушки.
– Максим, – донеслось из-за спины, – она здесь при чем? Кто сдал эту квартиру, с тем и разбирайтесь. Вы же знаете Николь?
Он развернулся, чувствуя, что захлебывается и тонет в волнах абсурда.
– Знаю.
– Вот и звоните ей. Добрый вечер! Извините, не поздоровалась.
– Добрый? А вы кто?
– Соседка ваша, Тамара Акоповна. Вы меня не помните?
Она показала на свою деревянную дверь, которой было лет тридцать или сорок.
– Помню, – признался он.
Последний раз Максим видел соседку на дедовых поминках, два года назад. С тех пор они не встречались, потому что, во-первых, у него имелась своя квартира, а во-вторых, уже год с приличным хвостиком, как он живет и работает в Канаде.
– Приятно… очень вас видеть, – выдавил он, хотя на самом деле ситуация патовая, и виноват в ней сам внучок.
Его редко заносило в гневе, но сегодня он, загнанный в угол, не смог остановиться.
Он провел рукой по волосам, как бы отбрасывая то, что произошло минуту назад, и деликатно стукнул в дедову дверь.
– Девушка… э-э, Катя, вы на какой срок сняли квартиру?
– На полгода, – глухо ответили из коридора. – Мне еще две недели здесь жить.
– И я приехал на две недели, – вздохнул он. – Хоть в чем-то мы с вами совпадаем.
Тамара Акоповна кашлянула, переводя внимание на себя.
– Максим, давайте вы занесете сумку ко мне. Чаю попьем, проблему решим.
– Спасибо, – криво улыбнулся он. – Можете звать меня Максом. Так привычнее.
– Точно. Николь вас так и называла. Вы меня не заметили, потому что были влюблены и невнимательны.
Лицо Тамары Акоповны не выражало ни осуждения, ни обиды. Она бесстрастно объясняла факт своего знания, но при этом Максиму показалось, что соседка его слегка троллит.
«Сколько ей лет? Сорок девять или пятьдесят пять? Высокая, под метр восемьдесят, с царственной осанкой, упакованная в узкие черные брючки и короткий полосатый свитер. Темные волосы, перехваченные кожаным шнурком на затылке, нос с горбинкой, брови стрелами, миндалевидные карие глаза. Красивая».
– Я мечтал принять душ с дороги, – признался он. – Из Торонто до Москвы самолетом. Почти сутки добираюсь, толком не спал. Извините, Катя.
Он примирительно стукнул в дедову дверь и вошел в прихожую радушной соседки. Девушка Катя ко всей этой истории имеет косвенное отношение. Невысокая и хрупкая, она смахивала на солнышко в ореоле торчащих золотистых волос. Глаза у солнца были перепуганные, личико сердечком, пальцы, что сжимали мусорный пакет, изящные.
«Фарфоровая кукла, а не девушка. Ладно, проехали».
Когда Максим в облаке пара выплыл из ванной комнаты, Тамара Акоповна заканчивала накрывать стол в кухне. Он оценил роскошный ужин в исполнении добросердечной соседки. Особенно его порадовали дымящиеся голубцы в центре художественной композиции, о чем он прямодушно высказался.
– Толма, – поправила хозяйка, – в виноградных листьях.
Закуской служила острая бастурма, нарезанная тонкими красными ломтиками, а еще на его тарелке лежал горячий лаваш с жидким яичным желтком и расплавленным сыром. Тамара Акоповна устроила настоящий праздник в честь возвращения блудного внука безвременно почившего соседа.
Максим горько усмехнулся. Почему-то в этом городе встретил его и накрыл стол совершенно чужой человек, совсем не тот, ради которого он летел в даль несусветную.
– Приятного аппетита, – пожелала соседка. – Я тоже выпью чая, если вы не возражаете.
Он абсолютно не возражал: одобрительно мычал и перекладывал темно-зеленые рулеты «голубцов» в тарелку, а глаза… они бы съели все.
«Какой же я голодный! Злой, должно быть, из-за этого».
Когда мысли о еде отступили, Максим обратил внимание на миниатюрные детские машинки, разбросанные по подоконнику и спрятавшиеся между горшков с бегониями и «женским счастьем». Пластмассовый подъемный кран стоял по-хозяйски возле стены, а трактор с прицепом притаился под столом рядом с его ногами. Иногда Максим задевал пяткой прицеп и неосознанно шарил взглядом в поисках остальных игрушек.
– Спасибо огромное, – поблагодарил он. – Вы потрясающе готовите. Словами не выразить, как было вкусно. У вас есть внук? – кивнул он на подъемный кран.
Тамара Акоповна улыбнулась.
– Три внука, но они живут в пяти тысячах километрах отсюда. А это Лёлькины игрушки. Лёля – Катина дочь, ей три с половиной года, и завтра вы с ней познакомитесь.
Максим едва не подавился чаем. Его вина росла несоразмерными темпами. Он не просто час назад вышвыривал на улицу молодую девушку, он «в ночное» выгонял мать с ребенком. Надо же было за пять минут столько плохих дел наворотить. Впрочем, воротить он начал не сегодня. Со вчерашнего дня все пошло наперекосяк.
– Может, мне еще раз постучать и извиниться? – подумал он вслух.
– Не надо никуда стучать, – пресекла очередные извинения Тамара Акоповна. – Уже за полночь.
