– Здрасьте! – обреченно заявила Войтовская.
– Добрый вечер! – обрадовалась та, сверкая цветной брошкой на груди. – Как отдохнули?
– Чудесно, – расплылась в улыбке пассажирка. – Живая – и то хорошо!
Она кивнула на Галла, закидывающего чемодан в ее вагон.
– Провожающий, – и развернулась к подруге.
Прощаться Яна не любила. После вымученных напутственных слов у нее всегда оставалось тоскливое послевкусие. Лучше уж брякнуть что-нибудь веселенькое и сбежать с улыбкой. Можно поскандалить – тоже бодрит.
– Вечером созвонимся, поговорим спокойно. – Она обняла Олю и прямо из-за ее спины скромно помахала рукой Андрею. – Занятная получилась встреча. Будет о чем вспомнить долгими зимними вечерами. В старости.
Яна мысленно оценила развернувшуюся картинку, где основной акцент приходился на розовую шаль, войлочные боты и пушистое вязание в корзинке.
– Через десять минут отправляемся, – высказалась проводница.
– Подожди про старость, – отмахнулся Андрей. – Вчера вечером Толик кое-что вспомнил, а час назад мне рассказал. Это касается Грааля.
– Бред, – фыркнула Яна. – Чаши нет, а он начал вспоминать.
– На голове той девчонки, которую он видел в день исчезновения Грааля, была кепка в бело-зеленую полоску.
– Он совсем… это же у Луизы была такая бейсболка! Ну Чуев – тормоз.
– Мало того, поделился с нянькой своим чудесным озарением, силился вспомнить больше.
– И тогда она отвела его в корчму, где напоила, – сердилась Войтовская.
– Слушала жалобы, щедро подливала, а дальше он не помнит.
– Лихо устранила свидетеля. Значит, это Луиза двадцать лет назад выкрала чашу. Когда увидела Толика, бросила Грааль в воду. Боялась, что Чуев догонит и отберет? Ха, слишком хорошо о нем думала.
Яна притопнула от досады.
– Все! Страница перевернута. Не хочу ни видеть ее, ни слышать о ней. У меня каждая косточка кричит: «Ахтунг, Луиза!» Вдруг она ко мне приедет или к нему, – кивнула на Галла. – Сталкерша.
– Не приедет, – обнадежил Андрей. – Я позабочусь. Она наша, местная. Побудет пока невыездной.
– Восемь минут до отправления, – выкрикнула проводница.
Яна вздрогнула, махнула друзьям и поспешила в вагон.
Андрей и Оля медленно шли вдоль поезда, заглядывая в окна. Там, за мутными стеклами, мелькали рыжие волосы Войтовской. Она все еще думала о Луизе, когда над ее ухом прозвучал недовольный голос Галла:
– Какое у тебя место?
– Тринадцатое.
– Странный вагон. Пустой. Где пассажиры?
Она тоскливо огляделась, в душе поселилось привычное чувство тревоги.
– Вагон – другой, а проводница и купе те же. Надеюсь, обстоятельства…
Конец фразы потонул в грохоте, с которым Галл укладывал чемодан под нижнее сидение. Яна открыла окошко в коридоре и помахала одноклассникам, подзывая их ближе, потом зашла в купе, огляделась. Дверь она предусмотрительно оставила открытой. С ее удачей опасно искушать судьбу.
– Увидимся через год! – объявила она Борису. – Иди на перрон, пять минут осталось.
Он улыбнулся, осторожно прижал ее к груди, неуклюже склонился и поцеловал в щеку. В купе заглянула любопытная проводница.
– Заканчивайте целоваться! – взорвалась она чудовищным воплем и вцепилась в двери. – На выход!
– Только вы… – начала Яна и задергалась в дружеских объятиях.
Проводница с размахом прогрохотала дверью.
– …не захлопывайте!
Она с ужасом смотрела на запертую дверь. После секундной растерянности оттолкнула Галла. Он присел на полку и обиженно уставился на Войтовскую. Та же обернулась к двери, автоматически взглянула в зеркало, поправила взлохмаченную челку и взялась за ручку.
– У меня с ними сложные отношения, – посчитала своим долгом объяснить недружелюбное поведение.
Дёрнула. Дверь вздрогнула, но не поддалась.
– Только не это.
Галл жалостливо вздохнул: «Ох, уж эта Войтовская! Из ничего сотворит бурю! Поднялся с сидения, расправил плечи и, отодвинув в сторону Яну, играючи потянул за ручку. Дверь не поддавалась! Дернул сильнее, слабее, в ход пошли разные варианты.
– Провожающие-е! – где-то далеко голосила проводница.
Багровый взлохмаченный Галл яростно боролся с дверью, рядом подпрыгивала взбешённая Яна.
– Признавайся! – осенило ее. – Что ты нашептал своему куску Грааля? Остаток жизни размечтался провести со мной?
– Не-ет, – кряхтел Галл, обессилев в борьбе с вредной дверью. – Нет! Я четко сформулировал, хотя…
– Ты, гад здоровый, сколько можно говорить? Не надо упоминать меня в своих желаниях! – бушевала Войтовская.
Оля и Андрей стояли напротив купе и вслушивались в звуки разгорающегося скандала. Дверь угрожающе тарахтела и дергалась. Яна звонко возмущалась. Борис аккомпанировал ей глухими оправданиями.
– Открывай немедленно! Погибла моя репутация. Боречка, стукни ее ногой!
Грохот в дверь и вопль Галла:
– Моя нога!
Андрей побежал к проводнице, которая отчаянно переругивалась с товаркой по соседнему вагону.
– Больно?! – возмущалась Яна. – Так тебе и надо! Нечего цепляться к замужней женщине! Слушай, а попробуй вылезти через окно.
Сдерживая приступ дурного смеха, Оля лихорадочно рылась в сумке. Не в состоянии отыскать затерявшийся среди вещей кусочек Грааля, она присела на корточки и буквально согнулась над своей сумкой. Наконец, вытащила фиолетовый кристалл и попробовала произнести желание:
– Хочу, я хочу… ха-ха!
– Выламывай ее! – командовала подружка.
– С ума сошла, Войтовская?
– Я уже восемнадцать лет как не Войтовская, я – Королёва. Выламывай, говорю.
– Королёва?
– Королёва, королева. Ты читал легенду про Ланселота и Гвиневру, умник? Тогда вспоминай: «А королева Гвиневра позвала к себе рыцарей Круглого стола и сказала им, что поедет с ними майским поездом по лесам и полям близ Камелота, ибо настал месяц май, когда распустились деревья и цветы…», – будто с листа читала она. – Что замер? Со мной ехать собрался?
По вагону бежали проводница с ключами наперевес и задыхающийся от смеха Андрей. Они возились с дверями, когда поезд плавно тронулся с места. Яна Войтовская-Королёва, в пику легенде, увозила обоих женихов к горячо любимому супругу.
– Добрый вечер! – обрадовалась та, сверкая цветной брошкой на груди. – Как отдохнули?
– Чудесно, – расплылась в улыбке пассажирка. – Живая – и то хорошо!
Она кивнула на Галла, закидывающего чемодан в ее вагон.
– Провожающий, – и развернулась к подруге.
Прощаться Яна не любила. После вымученных напутственных слов у нее всегда оставалось тоскливое послевкусие. Лучше уж брякнуть что-нибудь веселенькое и сбежать с улыбкой. Можно поскандалить – тоже бодрит.
– Вечером созвонимся, поговорим спокойно. – Она обняла Олю и прямо из-за ее спины скромно помахала рукой Андрею. – Занятная получилась встреча. Будет о чем вспомнить долгими зимними вечерами. В старости.
Яна мысленно оценила развернувшуюся картинку, где основной акцент приходился на розовую шаль, войлочные боты и пушистое вязание в корзинке.
– Через десять минут отправляемся, – высказалась проводница.
– Подожди про старость, – отмахнулся Андрей. – Вчера вечером Толик кое-что вспомнил, а час назад мне рассказал. Это касается Грааля.
– Бред, – фыркнула Яна. – Чаши нет, а он начал вспоминать.
– На голове той девчонки, которую он видел в день исчезновения Грааля, была кепка в бело-зеленую полоску.
– Он совсем… это же у Луизы была такая бейсболка! Ну Чуев – тормоз.
– Мало того, поделился с нянькой своим чудесным озарением, силился вспомнить больше.
– И тогда она отвела его в корчму, где напоила, – сердилась Войтовская.
– Слушала жалобы, щедро подливала, а дальше он не помнит.
– Лихо устранила свидетеля. Значит, это Луиза двадцать лет назад выкрала чашу. Когда увидела Толика, бросила Грааль в воду. Боялась, что Чуев догонит и отберет? Ха, слишком хорошо о нем думала.
Яна притопнула от досады.
– Все! Страница перевернута. Не хочу ни видеть ее, ни слышать о ней. У меня каждая косточка кричит: «Ахтунг, Луиза!» Вдруг она ко мне приедет или к нему, – кивнула на Галла. – Сталкерша.
– Не приедет, – обнадежил Андрей. – Я позабочусь. Она наша, местная. Побудет пока невыездной.
– Восемь минут до отправления, – выкрикнула проводница.
Яна вздрогнула, махнула друзьям и поспешила в вагон.
Андрей и Оля медленно шли вдоль поезда, заглядывая в окна. Там, за мутными стеклами, мелькали рыжие волосы Войтовской. Она все еще думала о Луизе, когда над ее ухом прозвучал недовольный голос Галла:
– Какое у тебя место?
– Тринадцатое.
– Странный вагон. Пустой. Где пассажиры?
Она тоскливо огляделась, в душе поселилось привычное чувство тревоги.
– Вагон – другой, а проводница и купе те же. Надеюсь, обстоятельства…
Конец фразы потонул в грохоте, с которым Галл укладывал чемодан под нижнее сидение. Яна открыла окошко в коридоре и помахала одноклассникам, подзывая их ближе, потом зашла в купе, огляделась. Дверь она предусмотрительно оставила открытой. С ее удачей опасно искушать судьбу.
– Увидимся через год! – объявила она Борису. – Иди на перрон, пять минут осталось.
Он улыбнулся, осторожно прижал ее к груди, неуклюже склонился и поцеловал в щеку. В купе заглянула любопытная проводница.
– Заканчивайте целоваться! – взорвалась она чудовищным воплем и вцепилась в двери. – На выход!
– Только вы… – начала Яна и задергалась в дружеских объятиях.
Проводница с размахом прогрохотала дверью.
– …не захлопывайте!
Она с ужасом смотрела на запертую дверь. После секундной растерянности оттолкнула Галла. Он присел на полку и обиженно уставился на Войтовскую. Та же обернулась к двери, автоматически взглянула в зеркало, поправила взлохмаченную челку и взялась за ручку.
– У меня с ними сложные отношения, – посчитала своим долгом объяснить недружелюбное поведение.
Дёрнула. Дверь вздрогнула, но не поддалась.
– Только не это.
Галл жалостливо вздохнул: «Ох, уж эта Войтовская! Из ничего сотворит бурю! Поднялся с сидения, расправил плечи и, отодвинув в сторону Яну, играючи потянул за ручку. Дверь не поддавалась! Дернул сильнее, слабее, в ход пошли разные варианты.
– Провожающие-е! – где-то далеко голосила проводница.
Багровый взлохмаченный Галл яростно боролся с дверью, рядом подпрыгивала взбешённая Яна.
– Признавайся! – осенило ее. – Что ты нашептал своему куску Грааля? Остаток жизни размечтался провести со мной?
– Не-ет, – кряхтел Галл, обессилев в борьбе с вредной дверью. – Нет! Я четко сформулировал, хотя…
– Ты, гад здоровый, сколько можно говорить? Не надо упоминать меня в своих желаниях! – бушевала Войтовская.
Оля и Андрей стояли напротив купе и вслушивались в звуки разгорающегося скандала. Дверь угрожающе тарахтела и дергалась. Яна звонко возмущалась. Борис аккомпанировал ей глухими оправданиями.
– Открывай немедленно! Погибла моя репутация. Боречка, стукни ее ногой!
Грохот в дверь и вопль Галла:
– Моя нога!
Андрей побежал к проводнице, которая отчаянно переругивалась с товаркой по соседнему вагону.
– Больно?! – возмущалась Яна. – Так тебе и надо! Нечего цепляться к замужней женщине! Слушай, а попробуй вылезти через окно.
Сдерживая приступ дурного смеха, Оля лихорадочно рылась в сумке. Не в состоянии отыскать затерявшийся среди вещей кусочек Грааля, она присела на корточки и буквально согнулась над своей сумкой. Наконец, вытащила фиолетовый кристалл и попробовала произнести желание:
– Хочу, я хочу… ха-ха!
– Выламывай ее! – командовала подружка.
– С ума сошла, Войтовская?
– Я уже восемнадцать лет как не Войтовская, я – Королёва. Выламывай, говорю.
– Королёва?
– Королёва, королева. Ты читал легенду про Ланселота и Гвиневру, умник? Тогда вспоминай: «А королева Гвиневра позвала к себе рыцарей Круглого стола и сказала им, что поедет с ними майским поездом по лесам и полям близ Камелота, ибо настал месяц май, когда распустились деревья и цветы…», – будто с листа читала она. – Что замер? Со мной ехать собрался?
По вагону бежали проводница с ключами наперевес и задыхающийся от смеха Андрей. Они возились с дверями, когда поезд плавно тронулся с места. Яна Войтовская-Королёва, в пику легенде, увозила обоих женихов к горячо любимому супругу.
