Она торопливо влезла в тапки, побежала к двери и споткнулась об коврик, настигнутая ехидным комментарием:
– Проверяй-проверяй, а то среди ночи порядочные набегут и голые стены останутся. Да, и пожалуйста, выключи фонарь во дворе. Светит сквозь шторы. Я не усну при такой иллюминации, – Яна натянула одеяло на нос.
Ольга повозилась в прихожей, щелкнула выключателем: крылечко возле маленького коттеджа погрузилось во тьму. Она вернулась в постель, выключила свою настольную лампу и завозилась, устраиваясь на ночь.
Яна вытаращилась в кромешную темноту и пожалела о высказанном желании. Ох, уж эти желания!
– Страшно, – призналась она. – Моральному уроду, наверное, тоже не спиться. Вдруг он мучается бессонницей? Вздумает навестить нас.
– Спи, – буркнула Ольга.
– Может, не надо было выключать?
Подруга промолчала. Яна закрыла глаза и принялась считать хрестоматийных овец. На двадцатой особи она подумала, что уши у них слишком длинные, и похожи они на трусливых кроликов, а встреча одноклассников – сплошная нервотрепка. На тридцатой – ей стало жалко себя: в поезде плохо спала и здесь никак не уснет. Сорок четыре овцы, сорок пять… завтра будут красные от недосыпа глаза, и она станет бросаться на одноклассников, как собака на сорок шестую глупую овцу…
Глубокая ночь, чернильная тьма и безлюдье – верные помощники преступника. И вот он, поминаемый в хвост и гриву усталой Яной, тенью скользил по краю лужайки. Черные брюки, просторная куртка с капюшоном и темные кроссовки успешно маскировали личность погромщика. Луна, перепуганная чужими недобрыми планами, поспешно скрылась среди облаков, чтобы не стать невольным свидетелем грядущего преступления.
Человек огляделся: вокруг никого не было. Крадучись, преодолел мостик и бесшумно приблизился к маленькому коттеджу. Он слишком долго ждал, пока болтливые подружки лягут спать. С усилием распрямил пальцы рук, сжатые в кулаки злобой и нетерпением. Невыносимо иметь дело с истеричными бабами! Устроили светомузыку: включат свет – через минуту выключат, включат – выключат и так до бесконечности. Но фонарь перед домом они вовремя погасили. Вот дуры! Он с трудом сдержал рвущийся из горла хриплый смех.
Погромщик взялся за железную ручку, медленно повернул и приналег на дверь. Не открывается. Удивительно, не забыли закрыть. Все одно – дуры! Он отпустил ручку, достал что-то из кармана, шагнул назад, а потом неожиданно, со всей силы, ударил в дверь. Она затрещала и содрогнулась. В глубине дома раздался испуганный возглас. Негодяй хохотнул, глубже надвинул капюшон на лицо и скрылся во мраке.
– Слышала? – дрожащим голосом спросила Яна. Она сидела в постели, прижав к груди одеяло. Ей казалось, если она его отпустит, случится ужасное.
– Что это было? – сонным голосом удивилась подруга. Она потянулась к настольной лампе, но передумала и перевернулась на другой бок.
Яна в темноте перебирала вещи на тумбочке. Паникуя, скинула на пол духи, щетку для волос и стакан. Отыскав мобильник, она судорожно сжала его в руке, собираясь при следующем ударе звонить в полицию, мужу, одноклассникам и звать на помощь. Не дождавшись громкого продолжения, с головой забралась под одеяло.
– Это была сорок девятая овца, – прозвучал из укрытия дрожащий голос, – или белка очень сильная. Метнула в нашу дверь огромную шишку. Если еще раз метнет, позвоню разведчику. Пускай ночует на коврике перед телевизором и охраняет нас от сумасшедших белок.
Утреннее солнце набирало силу. Нежно-розовый цвет неба постепенно перетекал в яркую синеву, прозрачные облака легкой стайкой летели вдаль, на траве перед коттеджами таяли клочки серебристого тумана.
Андрей бодро спускался по ступенькам, наслаждаясь прохладой и разноголосым птичьим пением. Проходя мимо бассейна, засмотрелся на лепестки магнолии, белыми лодочками покачивающиеся в прозрачной воде, задержался на секунду, чтобы поставить на место сдвинутый шезлонг. Направляясь к большому коттеджу, он отметил тот факт, что створки окна на первом этаже безмятежно распахнуты, шторы раздвинуты, а ветерок перебирает страницы брошенной на подоконнике книги. Он негромко постучал по деревянному наличнику:
– Девочки, вы где?
– Доброе утро! – раздался сверху мелодичный голос. Ника, свежая и сияющая, спускалась по ступенькам со второго этажа.
– Привет красавица! – улыбнулся Андрей.
Полина с зубной щеткой в руках выглянула из ванной комнаты нижнего этажа.
– О, ребята выспались и выслали разведку. Приветствую вас, полковник.
– Здравствуй, дорогая. Вы на ночь окно закрываете?
– А зачем? Мы гостей уважаем.
Вероника отодвинула книгу и облокотилась на подоконник.
– Это я утром открыла. Люблю свежий воздух.
Краем глаза Андрей заметил движение позади себя и обернулся. По каменной лестнице спускались взлохмаченный Галл и энергичная Луиза в спортивном костюме.
– Утренняя пробежка – это заряд бодрости на целый день, – поборница здорового образа жизни выдавала прописные истины.
В подтверждении своих слов она скакнула через три ступеньки на траву и запрыгала по лужайке, словно проколотый воздушный шарик. Галл замер на траве, с опасением наблюдая за ее рискованными выпадами.
– Луиза, осторожнее с пируэтами, а то сломаешь что-нибудь. Я отдыхать сюда ехал, – напомнил он.
Привлеченный голосами, из-за деревьев появился Гера с теннисной ракеткой в руке.
– Сыграл партию в настольный теннис. Дружеская ничья. – Он кивнул на вчерашнего фотографа-официанта. – Девочки-и! Как вам спалось в этой обители тишины и покоя?
– Чудесно! – выглянула из окошка Полина.
Андрей махнул другу, кивнул Борису и направился к соседнему домику. Глухо зашторенный, с плотно закрытым окном, подозрительно тихий и нежилой, он являл собой полную противоположность веселой кают-компании. Андрей стукнул по стеклу.
– Девчонки, завтрак… – он не договорил, лишившись дара речи.
К деревянной двери коттеджа охотничьим ножом был грубо пришпилен зеленый шарфик Яны. Слабый ветерок колыхал его воздушные концы: они с надеждой взлетали вверх, а потом бессильно опадали вниз, придерживаемые страшным и тяжелым оружием.
– С добрым вас утром! – саркастичный возглас Германа, прозвучавший за его спиной, послужил толчком к развитию событий.
Из дверей кают-компании объявилась безупречная, волосок к волоску, Ника, следом выкатилась жизнерадостная Полина. Они присоединились к оторопелым мужчинам.
– Живописный натюрморт, – насмешливо фыркнула староста.
Андрей покосился в ее сторону, несколько удивленный стервозными нотками в голосе.
– Кто-нибудь что-то понимает? – тоненько спросила Ника.
К квартету присоединились Луиза и Галл. Физкультурница тут же начала дознание:
– Чей нож? – она всегда любила ясность и точность.
Ника обошла толпу, пригляделась к экспонату с резной ручкой.
– Я им вчера яблоки резала, – сообщила она. – И Толик резал.
– Это мой нож, – высокомерно заявил Галл и скривился.
– Так сильно ненавидишь Янку? – удивилась Полина, глядя на перекошенное лицо соседа.
Тот открыл рот, в надежде объясниться, но дверь маленького коттеджа внезапно распахнулась. На пороге стояла Оля, позади которой маячила ярко-рыжая копна Войтовской. Обладательница скандального шарфа сидела на тумбочке и завязывала шнурки. Она подняла голову и окинула компанию тусклым взглядом: на бледном лице – россыпь веснушек, синева под глазами.
– Там, – Ника кивнула на раскрытую дверь, – шарфик висит.
Оля уставилась на деревянную обшивку двери, непонимающе дернула плечом. Яна поднялась с тумбы, на ходу поправляя кроссовки.
– Здравствуйте все! – с усмешкой приветствовала очень тихих одноклассников. – С утра пораньше имя мое склоняете? Не устали?
Настороженная молчанием, она с оглядкой захлопнула дверь. Пришпиленный шарфик, птицей взметнулся вверх и коснулся ее лица. Яна коротко вскрикнула и отшатнулась, едва не свалившись с порога. Андрей был начеку, он подхватил падающую Войтовскую.
– А-а! – вывернулась она из его рук. – Не надо меня убивать! – крикнула потенциальная жертва, таращась на нож. – Я мало что видела и совсем ничего не знаю, – обхватила руками плечи, обернулась, разыскивая глазами бывшего соседа. – Галл, забери свой дурацкий кинжал и не смей мне угрожать!
Борис запустил обе пятерни в волосы, поставив буйные кудри дыбом.
– Не истери! Неужели не понятно, что это чья-то провокация? И так держусь от тебя подальше. Слушай, дорогая, если по мобильному получишь письмо или сообщение с моим автографом, не верь. Я тебе никогда ничего не напишу!
Яна топнула ногой и обернулась к двери. Двумя руками схватившись за нож, потянула изо всех сил.
– Нашелся мне, дорогой! С какой злостью надо было… бедный, – погладила она шарфик, – пострадал.
Сначала Полина, а затем Герман почувствовали, что кто-то использует их в качестве добровольных опор: к одноклассникам присоединился опухший и помятый Чуев. В легкой курточке, отчаянно дрожащий, недостаточно твердо стоящий на ногах, он был лихорадочно деятелен и духовно силен.
– Я выдерну! – пылал энтузиазмом настоящий мужик, цепляясь за нож.
Зависнув с поджатыми ногами на рукоятке, Толик внес в суровый дизайн двери нотку похмельного соцреализма.
Галл подошел к сопящему и брыкающемуся другу, снял его с опоры, бережно отставил в сторону. Сильным рывком он выдернул нож из двери и молча удалился прочь.
Пока Оля проверяла закрытую дверь, Яна пришла в себя и возмутилась:
– Варвар белобрысый! Бегает тут с холодным оружием. Я, между прочим, мать двоих детей, и не надо делать их сиротами!
В результате волнительного дня, беспокойной ночи и последних событий в голове ее воцарился сумбур. Мысли напоминали ночных овец с кроличьими ушами, разбредшихся по углам. Она мучилась желанием собрать их в кучу и понять…
– Галл – новый король Артур! – выпалила Яна, оборачиваясь к разведчику. – Выдернул Эскалибур из камня, из двери то есть. Ты не помнишь, чем по легенде этот поступок грозит простым смертным?
– Миром он завладеет, – успокоил ее Андрей. – Пошли завтракать. Толик, крепись, скоро станет легче.
Упомянутый Толик радостно встрепенулся, надеясь, что трапеза в ресторане вылечит похмельный синдром. Остальные тоже потянулись на завтрак, подгоняемые не столько голодом, сколько желанием обсудить утреннее событие, увлекательно разбавляющее скучный быт друзей-одноклассников. Яна твердо решила, что в ресторане она не будет принимать участие в круглом, то есть в квадратном столе. Кто-то из этих добрых людей – псих, в этом она уже в этом не сомневалась, и спасти ее может…
– …мудрость и осмотрительность, – выдала она итог размышлений. Привычка думать вслух никуда не делась.
– Лучше держись рядом, – посоветовал Андрей, преследующий начинающую мудрость по пятам.
– Не лучше, – воспротивилась Яна. – Ты ничем не отличаешься других. Кроме Оли, больше никому не доверяю.
В конце завтрака Андрей объявил, что стоящий на стоянке синий микроавтобус, отвезет их на экскурсию, где, сами увидите, наступит примирение. Своевременное заявление. Присутствующих раздражал колючий взгляд Войтовской: каждого одноклассника она рассматривала как потенциальную угрозу. Вероника прямо заявила:
– Я ни в чем не виновата!
Атмосфера накалилась. Все постарались быстрее покончить с завтраком. Когда подруги пришли на стоянку, они обнаружили сладкую парочку – артиста и пивзавод, любезничающих перед распахнутой дверью маршрутки.
– Сэр, у меня мигрень, – томно жаловалась Полина. – Пожалейте прекрасную даму! – Она подала руку сопровождающему ее джентльмену.
– Леди, – подхватил игру Гера и повел партнершу в странном танце, – сегодня нас ожидают винные подвалы. Дегустация поправит ваше драгоценное здоровье.
– Утренняя мигрень – это у нее профессиональное, потому не лечится, – мудрости у Войтовской хватило ровно на завтрак. Слова сметали границы сдержанности. – Если бы грипп…
– Согласно дворцовому этикету, слово грипп заменяем изысканным – инфлюэнца, – осклабился Гера и согнулся в почтительном поклоне.
Все дамы присели в реверансах и с помощью придворного угодника забрались в салон микроавтобуса. Подруги уселись рядом.
– Инфлюэнца, – не могла успокоиться Яна. – Прелестно. Герман – чудо! – она склонилась к подружке. – Как ты думаешь, этот великодушный рыцарь мог пришпилить мой шарфик к двери?
Ольга нахмурилась и в знак отрицания решительно мотнула головой, но Яна все же усмотрела в ее глазах частицу сомнения. К машине подтягивались остальные участники действия. Войтовская достала из сумки шарф, автоматически сунула палец в дыру, пошевелила им и заулыбалась, всецело отдавшись детской радости. Маршрутка заполнялась людьми. Луиза уронил сумку между сиденьями, грубовато рассмеялась.
– Почему ты не захотела жить с девчонками в большом коттедже? – обернулась к ней Яна.
Физкультурница поморщилась. Она всегда менялась в лице, когда видела или слышала Войтовскую.
– Не переношу деревню. Эти кривые домишки на краю леса, жучки-паучки по углам, живность в траве и кустах, – передернула плечами Луиза. – Самое подходящее для меня место – это номер в отеле без ядовитой зелени в окне.
– И к мальчикам поближе, – хмыкнула Полина.
В дверях микроавтобуса появился Галл. Хмуро взглянув на Войтовскую, он уселся рядом с водителем и завел с ним разговор, старательно избегая бывшей соседки. Андрей зашел в салон последним. Хлопнул дверью, сказал пару слов водителю, и автобус сорвался с места.
– Мы едем в поселок Среднее, – обернулся он к одноклассникам.
– И что там? – не выдержала Яна.
– Винные подвалы, которым пять сотен лет.
– Как я люблю историю! – возрадовалась Полина.
– Поэтому и работаешь на пивзаводе, – не удержалась от комментария Войтовская и охнула. Подруга чувствительно стукнула ее по ноге, призывая к осторожности в выражениях.
– В подвалах нашу группу встретит мастер-винодел, – фыркнул Андрей, – проведет обзорную экскурсию и на посошок – дегустационный зал. Потом в хорошем настроении побродим по руинам замка рыцарей-тамплиеров.
– Средневековые байки в широком ассортименте, – пробормотала Яна.
– Прошлое – это прекрасно! – Полина склонила голову на плечо Герман.
К одиннадцати часам дня на улице воцарилась немилосердная жара, обычная для мая в этих широтах и непривычная для приезжих. Своей очереди на экскурсию они ждали минут двадцать. За это время куртки и кофты перекочевали в сумки, а жаждущие одноклассники занялись поисками воды. Как благую весть, они восприняли позволение пройти в прохладу винного хранилища. Ведомые Галиной Тарасовной, полноватой румяной женщиной лет пятидесяти пяти, туристы осторожно спускались по крутой лестнице, не забывая держаться руками за гладкие поручни.
В подвальном помещении царил таинственный полумрак, приправленный щедрым благоуханием бродящего виноградного сока. Яна огляделась: справа от них, на высоком прилавке, красовалась экспозиция производимых вин, а перед ними, двумя темными рукавами, расходились туннели подвалов, заставленные длинными рядами бочек. Дубовые емкости лежали на деревянных подставках и удивляли огромными размерами. Яна поежилась, чихнула, – резкая смена температуры сразила слабый иммунитет – и вслед за подругой надела теплую куртку. Изучив помещение, она прислушалась к рассказу экскурсовода:
– Проверяй-проверяй, а то среди ночи порядочные набегут и голые стены останутся. Да, и пожалуйста, выключи фонарь во дворе. Светит сквозь шторы. Я не усну при такой иллюминации, – Яна натянула одеяло на нос.
Ольга повозилась в прихожей, щелкнула выключателем: крылечко возле маленького коттеджа погрузилось во тьму. Она вернулась в постель, выключила свою настольную лампу и завозилась, устраиваясь на ночь.
Яна вытаращилась в кромешную темноту и пожалела о высказанном желании. Ох, уж эти желания!
– Страшно, – призналась она. – Моральному уроду, наверное, тоже не спиться. Вдруг он мучается бессонницей? Вздумает навестить нас.
– Спи, – буркнула Ольга.
– Может, не надо было выключать?
Подруга промолчала. Яна закрыла глаза и принялась считать хрестоматийных овец. На двадцатой особи она подумала, что уши у них слишком длинные, и похожи они на трусливых кроликов, а встреча одноклассников – сплошная нервотрепка. На тридцатой – ей стало жалко себя: в поезде плохо спала и здесь никак не уснет. Сорок четыре овцы, сорок пять… завтра будут красные от недосыпа глаза, и она станет бросаться на одноклассников, как собака на сорок шестую глупую овцу…
Глубокая ночь, чернильная тьма и безлюдье – верные помощники преступника. И вот он, поминаемый в хвост и гриву усталой Яной, тенью скользил по краю лужайки. Черные брюки, просторная куртка с капюшоном и темные кроссовки успешно маскировали личность погромщика. Луна, перепуганная чужими недобрыми планами, поспешно скрылась среди облаков, чтобы не стать невольным свидетелем грядущего преступления.
Человек огляделся: вокруг никого не было. Крадучись, преодолел мостик и бесшумно приблизился к маленькому коттеджу. Он слишком долго ждал, пока болтливые подружки лягут спать. С усилием распрямил пальцы рук, сжатые в кулаки злобой и нетерпением. Невыносимо иметь дело с истеричными бабами! Устроили светомузыку: включат свет – через минуту выключат, включат – выключат и так до бесконечности. Но фонарь перед домом они вовремя погасили. Вот дуры! Он с трудом сдержал рвущийся из горла хриплый смех.
Погромщик взялся за железную ручку, медленно повернул и приналег на дверь. Не открывается. Удивительно, не забыли закрыть. Все одно – дуры! Он отпустил ручку, достал что-то из кармана, шагнул назад, а потом неожиданно, со всей силы, ударил в дверь. Она затрещала и содрогнулась. В глубине дома раздался испуганный возглас. Негодяй хохотнул, глубже надвинул капюшон на лицо и скрылся во мраке.
– Слышала? – дрожащим голосом спросила Яна. Она сидела в постели, прижав к груди одеяло. Ей казалось, если она его отпустит, случится ужасное.
– Что это было? – сонным голосом удивилась подруга. Она потянулась к настольной лампе, но передумала и перевернулась на другой бок.
Яна в темноте перебирала вещи на тумбочке. Паникуя, скинула на пол духи, щетку для волос и стакан. Отыскав мобильник, она судорожно сжала его в руке, собираясь при следующем ударе звонить в полицию, мужу, одноклассникам и звать на помощь. Не дождавшись громкого продолжения, с головой забралась под одеяло.
– Это была сорок девятая овца, – прозвучал из укрытия дрожащий голос, – или белка очень сильная. Метнула в нашу дверь огромную шишку. Если еще раз метнет, позвоню разведчику. Пускай ночует на коврике перед телевизором и охраняет нас от сумасшедших белок.
ГЛАВА 9 - в которой фигурирует нож, варвар белобрысый и потенциальная жертва
Утреннее солнце набирало силу. Нежно-розовый цвет неба постепенно перетекал в яркую синеву, прозрачные облака легкой стайкой летели вдаль, на траве перед коттеджами таяли клочки серебристого тумана.
Андрей бодро спускался по ступенькам, наслаждаясь прохладой и разноголосым птичьим пением. Проходя мимо бассейна, засмотрелся на лепестки магнолии, белыми лодочками покачивающиеся в прозрачной воде, задержался на секунду, чтобы поставить на место сдвинутый шезлонг. Направляясь к большому коттеджу, он отметил тот факт, что створки окна на первом этаже безмятежно распахнуты, шторы раздвинуты, а ветерок перебирает страницы брошенной на подоконнике книги. Он негромко постучал по деревянному наличнику:
– Девочки, вы где?
– Доброе утро! – раздался сверху мелодичный голос. Ника, свежая и сияющая, спускалась по ступенькам со второго этажа.
– Привет красавица! – улыбнулся Андрей.
Полина с зубной щеткой в руках выглянула из ванной комнаты нижнего этажа.
– О, ребята выспались и выслали разведку. Приветствую вас, полковник.
– Здравствуй, дорогая. Вы на ночь окно закрываете?
– А зачем? Мы гостей уважаем.
Вероника отодвинула книгу и облокотилась на подоконник.
– Это я утром открыла. Люблю свежий воздух.
Краем глаза Андрей заметил движение позади себя и обернулся. По каменной лестнице спускались взлохмаченный Галл и энергичная Луиза в спортивном костюме.
– Утренняя пробежка – это заряд бодрости на целый день, – поборница здорового образа жизни выдавала прописные истины.
В подтверждении своих слов она скакнула через три ступеньки на траву и запрыгала по лужайке, словно проколотый воздушный шарик. Галл замер на траве, с опасением наблюдая за ее рискованными выпадами.
– Луиза, осторожнее с пируэтами, а то сломаешь что-нибудь. Я отдыхать сюда ехал, – напомнил он.
Привлеченный голосами, из-за деревьев появился Гера с теннисной ракеткой в руке.
– Сыграл партию в настольный теннис. Дружеская ничья. – Он кивнул на вчерашнего фотографа-официанта. – Девочки-и! Как вам спалось в этой обители тишины и покоя?
– Чудесно! – выглянула из окошка Полина.
Андрей махнул другу, кивнул Борису и направился к соседнему домику. Глухо зашторенный, с плотно закрытым окном, подозрительно тихий и нежилой, он являл собой полную противоположность веселой кают-компании. Андрей стукнул по стеклу.
– Девчонки, завтрак… – он не договорил, лишившись дара речи.
К деревянной двери коттеджа охотничьим ножом был грубо пришпилен зеленый шарфик Яны. Слабый ветерок колыхал его воздушные концы: они с надеждой взлетали вверх, а потом бессильно опадали вниз, придерживаемые страшным и тяжелым оружием.
– С добрым вас утром! – саркастичный возглас Германа, прозвучавший за его спиной, послужил толчком к развитию событий.
Из дверей кают-компании объявилась безупречная, волосок к волоску, Ника, следом выкатилась жизнерадостная Полина. Они присоединились к оторопелым мужчинам.
– Живописный натюрморт, – насмешливо фыркнула староста.
Андрей покосился в ее сторону, несколько удивленный стервозными нотками в голосе.
– Кто-нибудь что-то понимает? – тоненько спросила Ника.
К квартету присоединились Луиза и Галл. Физкультурница тут же начала дознание:
– Чей нож? – она всегда любила ясность и точность.
Ника обошла толпу, пригляделась к экспонату с резной ручкой.
– Я им вчера яблоки резала, – сообщила она. – И Толик резал.
– Это мой нож, – высокомерно заявил Галл и скривился.
– Так сильно ненавидишь Янку? – удивилась Полина, глядя на перекошенное лицо соседа.
Тот открыл рот, в надежде объясниться, но дверь маленького коттеджа внезапно распахнулась. На пороге стояла Оля, позади которой маячила ярко-рыжая копна Войтовской. Обладательница скандального шарфа сидела на тумбочке и завязывала шнурки. Она подняла голову и окинула компанию тусклым взглядом: на бледном лице – россыпь веснушек, синева под глазами.
– Там, – Ника кивнула на раскрытую дверь, – шарфик висит.
Оля уставилась на деревянную обшивку двери, непонимающе дернула плечом. Яна поднялась с тумбы, на ходу поправляя кроссовки.
– Здравствуйте все! – с усмешкой приветствовала очень тихих одноклассников. – С утра пораньше имя мое склоняете? Не устали?
Настороженная молчанием, она с оглядкой захлопнула дверь. Пришпиленный шарфик, птицей взметнулся вверх и коснулся ее лица. Яна коротко вскрикнула и отшатнулась, едва не свалившись с порога. Андрей был начеку, он подхватил падающую Войтовскую.
– А-а! – вывернулась она из его рук. – Не надо меня убивать! – крикнула потенциальная жертва, таращась на нож. – Я мало что видела и совсем ничего не знаю, – обхватила руками плечи, обернулась, разыскивая глазами бывшего соседа. – Галл, забери свой дурацкий кинжал и не смей мне угрожать!
Борис запустил обе пятерни в волосы, поставив буйные кудри дыбом.
– Не истери! Неужели не понятно, что это чья-то провокация? И так держусь от тебя подальше. Слушай, дорогая, если по мобильному получишь письмо или сообщение с моим автографом, не верь. Я тебе никогда ничего не напишу!
Яна топнула ногой и обернулась к двери. Двумя руками схватившись за нож, потянула изо всех сил.
– Нашелся мне, дорогой! С какой злостью надо было… бедный, – погладила она шарфик, – пострадал.
Сначала Полина, а затем Герман почувствовали, что кто-то использует их в качестве добровольных опор: к одноклассникам присоединился опухший и помятый Чуев. В легкой курточке, отчаянно дрожащий, недостаточно твердо стоящий на ногах, он был лихорадочно деятелен и духовно силен.
– Я выдерну! – пылал энтузиазмом настоящий мужик, цепляясь за нож.
Зависнув с поджатыми ногами на рукоятке, Толик внес в суровый дизайн двери нотку похмельного соцреализма.
Галл подошел к сопящему и брыкающемуся другу, снял его с опоры, бережно отставил в сторону. Сильным рывком он выдернул нож из двери и молча удалился прочь.
Пока Оля проверяла закрытую дверь, Яна пришла в себя и возмутилась:
– Варвар белобрысый! Бегает тут с холодным оружием. Я, между прочим, мать двоих детей, и не надо делать их сиротами!
В результате волнительного дня, беспокойной ночи и последних событий в голове ее воцарился сумбур. Мысли напоминали ночных овец с кроличьими ушами, разбредшихся по углам. Она мучилась желанием собрать их в кучу и понять…
– Галл – новый король Артур! – выпалила Яна, оборачиваясь к разведчику. – Выдернул Эскалибур из камня, из двери то есть. Ты не помнишь, чем по легенде этот поступок грозит простым смертным?
– Миром он завладеет, – успокоил ее Андрей. – Пошли завтракать. Толик, крепись, скоро станет легче.
Упомянутый Толик радостно встрепенулся, надеясь, что трапеза в ресторане вылечит похмельный синдром. Остальные тоже потянулись на завтрак, подгоняемые не столько голодом, сколько желанием обсудить утреннее событие, увлекательно разбавляющее скучный быт друзей-одноклассников. Яна твердо решила, что в ресторане она не будет принимать участие в круглом, то есть в квадратном столе. Кто-то из этих добрых людей – псих, в этом она уже в этом не сомневалась, и спасти ее может…
– …мудрость и осмотрительность, – выдала она итог размышлений. Привычка думать вслух никуда не делась.
– Лучше держись рядом, – посоветовал Андрей, преследующий начинающую мудрость по пятам.
– Не лучше, – воспротивилась Яна. – Ты ничем не отличаешься других. Кроме Оли, больше никому не доверяю.
В конце завтрака Андрей объявил, что стоящий на стоянке синий микроавтобус, отвезет их на экскурсию, где, сами увидите, наступит примирение. Своевременное заявление. Присутствующих раздражал колючий взгляд Войтовской: каждого одноклассника она рассматривала как потенциальную угрозу. Вероника прямо заявила:
– Я ни в чем не виновата!
Атмосфера накалилась. Все постарались быстрее покончить с завтраком. Когда подруги пришли на стоянку, они обнаружили сладкую парочку – артиста и пивзавод, любезничающих перед распахнутой дверью маршрутки.
– Сэр, у меня мигрень, – томно жаловалась Полина. – Пожалейте прекрасную даму! – Она подала руку сопровождающему ее джентльмену.
– Леди, – подхватил игру Гера и повел партнершу в странном танце, – сегодня нас ожидают винные подвалы. Дегустация поправит ваше драгоценное здоровье.
– Утренняя мигрень – это у нее профессиональное, потому не лечится, – мудрости у Войтовской хватило ровно на завтрак. Слова сметали границы сдержанности. – Если бы грипп…
– Согласно дворцовому этикету, слово грипп заменяем изысканным – инфлюэнца, – осклабился Гера и согнулся в почтительном поклоне.
Все дамы присели в реверансах и с помощью придворного угодника забрались в салон микроавтобуса. Подруги уселись рядом.
– Инфлюэнца, – не могла успокоиться Яна. – Прелестно. Герман – чудо! – она склонилась к подружке. – Как ты думаешь, этот великодушный рыцарь мог пришпилить мой шарфик к двери?
Ольга нахмурилась и в знак отрицания решительно мотнула головой, но Яна все же усмотрела в ее глазах частицу сомнения. К машине подтягивались остальные участники действия. Войтовская достала из сумки шарф, автоматически сунула палец в дыру, пошевелила им и заулыбалась, всецело отдавшись детской радости. Маршрутка заполнялась людьми. Луиза уронил сумку между сиденьями, грубовато рассмеялась.
– Почему ты не захотела жить с девчонками в большом коттедже? – обернулась к ней Яна.
Физкультурница поморщилась. Она всегда менялась в лице, когда видела или слышала Войтовскую.
– Не переношу деревню. Эти кривые домишки на краю леса, жучки-паучки по углам, живность в траве и кустах, – передернула плечами Луиза. – Самое подходящее для меня место – это номер в отеле без ядовитой зелени в окне.
– И к мальчикам поближе, – хмыкнула Полина.
В дверях микроавтобуса появился Галл. Хмуро взглянув на Войтовскую, он уселся рядом с водителем и завел с ним разговор, старательно избегая бывшей соседки. Андрей зашел в салон последним. Хлопнул дверью, сказал пару слов водителю, и автобус сорвался с места.
– Мы едем в поселок Среднее, – обернулся он к одноклассникам.
– И что там? – не выдержала Яна.
– Винные подвалы, которым пять сотен лет.
– Как я люблю историю! – возрадовалась Полина.
– Поэтому и работаешь на пивзаводе, – не удержалась от комментария Войтовская и охнула. Подруга чувствительно стукнула ее по ноге, призывая к осторожности в выражениях.
– В подвалах нашу группу встретит мастер-винодел, – фыркнул Андрей, – проведет обзорную экскурсию и на посошок – дегустационный зал. Потом в хорошем настроении побродим по руинам замка рыцарей-тамплиеров.
– Средневековые байки в широком ассортименте, – пробормотала Яна.
– Прошлое – это прекрасно! – Полина склонила голову на плечо Герман.
ГЛАВА 10 - в которой Враг загоняет Яну под восьмисотлитровую бочку
К одиннадцати часам дня на улице воцарилась немилосердная жара, обычная для мая в этих широтах и непривычная для приезжих. Своей очереди на экскурсию они ждали минут двадцать. За это время куртки и кофты перекочевали в сумки, а жаждущие одноклассники занялись поисками воды. Как благую весть, они восприняли позволение пройти в прохладу винного хранилища. Ведомые Галиной Тарасовной, полноватой румяной женщиной лет пятидесяти пяти, туристы осторожно спускались по крутой лестнице, не забывая держаться руками за гладкие поручни.
В подвальном помещении царил таинственный полумрак, приправленный щедрым благоуханием бродящего виноградного сока. Яна огляделась: справа от них, на высоком прилавке, красовалась экспозиция производимых вин, а перед ними, двумя темными рукавами, расходились туннели подвалов, заставленные длинными рядами бочек. Дубовые емкости лежали на деревянных подставках и удивляли огромными размерами. Яна поежилась, чихнула, – резкая смена температуры сразила слабый иммунитет – и вслед за подругой надела теплую куртку. Изучив помещение, она прислушалась к рассказу экскурсовода:
