Глава 1
– …мужа я нашла на мусорке. Он поставил «Мазду» так, что перекрыл дорогу к мусорным бакам. Просто невозможно пройти с пакетом! Мы насмерть разругались, и я вышла за него замуж.
– А я бежала с работы и увидела длинную очередь. Подошла к хмурому бритоголовому типу, мающемуся в хвосте последним, и спросила: «Что дают?». Он прорычал: «Рыбу». И всё. Вышла замуж.
Геля приоткрыла один глаз и покосилась на стеклянную перегородку, которая отгораживала ее от соседей по процедуре. Хотелось бы взглянуть на счастливиц, но не было возможности подняться: на спине холодными бляхами лежали испускающие ток электроды, и подопытную ощутимо потряхивало. Она смотрела на толстое стекло и обдумывала полученную информацию.
О замужестве Геля даже не помышляла, но чужой опыт озадачивал. Исходя из подслушанного, с мусорным пакетом следует выходить при полном параде и в боевой раскраске. Чтобы взбодрить кожу лица, с утра накладываешь увлажняющую маску, а чуть позже, слой за слоем, крем, тональник, румяна, на губы – помаду соответствующую, – и все потому, что возле баков с отходами бродят неженатые мужчины. Пакеты для мусора купить приятного глазу экологично-зеленого цвета. Серые и фиолетовые – это отстой, безвкусица и антисексуальность, как и телесное белье.
Геля опасно выгнула шею, приподняла одеяло и взглянула на свои простенькие голубые слипы.
«Не готова!»
С точки зрения удобства – ее трусы прекрасны, но совершенно не подходят для встречи с будущим супругом.
Поморщилась. Медсестра обещала, что во время процедуры она лишь почувствует легкую вибрацию. Ей же казалось, будто кожу возле загривка собирают в кулак, а после резко отпускают. Даже плечи вздрагивают. Две секунды перерыв, и очередной удар током. Терпи, больная!
Так и есть. Она здесь не отдыхающая, а больная, попавшая в санаторий то ли по великому блату, то ли по природной глупости. И все из-за Марго, которая пока даже не приехала.
Ее подруга Маргарита Селивёрстова держала руку на пульсе жизни. В отличие от неторопливой Гели, она умела выхватить из потока информации нужный абзац, вовремя подойти, куда надо, и познакомиться, с кем следует. Полгода назад Марго занесло ВКонтакт, где она, руководствуясь нюхом, отыскала группу «Селивёрстовы, объединяйтесь!» Будучи расчетливой, Марго объединилась с абсолютной тезкой, Маргаритой Андреевной Селивёрстовой, обеим в марте стукнул тридцатник, и эти две грымзы стали дружить против всех Селивёрстовых.
Упомянутая однофамилица оказалась дочерью замминистра железнодорожного транспорта, и Марго немедленно принялась извлекать пользу из чужого семейного положения. Неделю назад дочь замминистра по личным причинам раздумала ехать в санаторий, а горящую путевку подкинула любезной сердцу однофамилице. Марго сразу же взбрело на ум лечить нервы и колено, которое она по чужим воспоминаниям ушибла в глубоком детстве. Но бродить по дорожкам санатория в одиночестве Селивёрстовой было бы скучно, и она прицепилась к подружке. Выманила Гелю в город на очную ставку и обвинила в том, что та…
– …сидит за компьютером день и ночь, буквой «зю» согнувшись. А потом у тебя спина болит! Или шея?
– Все нормально.
– Сейчас болит? – не отступала Марго.
– Почти нет.
– Глаза красные. Опять дедлайн, а ты в команде?
– В команде, – осторожно подтвердила Геля.
– Слушай, Штосс, – это Марго обратилась к подружке по фамилии. В родственниках у Гели числились немцы, – ты мужика от женщины отличишь? Или вы уже там все бесполые в штанах и кроссовках-унисекс? То, что было отличием, благополучно сгладилось и заросло?
– Начинается.
Селивёрстова работала врачом-гинекологом и цинизма в ней – цистерна. Хоть ковшом черпай!
– Санаторий по тебе, Штосс, плачет. И по мне. Телефон и ноутбук забудь дома.
– Не-ет! У меня…
– Брейк. Отпуск. Скажи всем, что прохудилась твоя талантливая крыша, и ты будешь латать ее целых десять дней.
В санаторий «Солминводы» Геля прибыла седьмого июня в полдень. Приехала одна, не считая компании чемодана, с наспех собранными вещами. Накануне у Селивёрстовой объявилась важная пациентка, которую она не могла обделить врачебным вниманием.
– Задержусь на день.
И Гелю дерзким пионером «отправили осваивать земли и торить пути-дороги».
– Тебя встретит лучшая из устроительниц Лариса, телефон ее СМС-кой сбросила. На всякий случай, твой корпус – четвертый. Не вздыхай, я приеду вечером или на следующий день. Скажи им, что Маргарита Андреевна в дороге. Пускай бдят.
Устроительница Лариса явилась к воротам в сопровождении высоченного парня, который сразу отобрал чемодан у Гели. В ней мутной водицей всколыхнулись задавленная опаска и плохое предчувствие. Подсознание давило опытом «непуганых пропавших сестер». Она твердо решила, ни под каким предлогом не вручать в чужие руки паспорт. А тряпки пусть горят синим пламенем! Все одно ничего путного!
Разливаясь соловьем, Лариса заманила Гелю на облагороженную территорию и повела по дороге, где та буквально захлебнулась свежим запахом хвои и сладким ароматом цветущей акации. Одурманенная, она была готова упасть на первую попавшуюся скамейку и расплакаться от неожиданного счастья.
Все растительное вокруг радовало праздничной раскраской. Разворачивали розовые бутоны цветы шиповника, свесила белые кисти нежная акация, и повсюду целые поля из одуванчиков, тянущие круглые головки в бездонное небо. А чуть дальше, если гулять между березами и елями, первозданные участки нескошенной травы. Должно быть, приехав сюда, отдыхающие сразу попадали в рай.
Ошеломленную Гелю завели в четвертый корпус, заботливо направили к лестнице на второй этаж, впустили в двести пятый номер. На тот момент она бы отдала и паспорт, и деньги, лишь бы ее оставили здесь жить. Совсем недолго, хотя бы на пару дней. Следом за устроительницей она прошла через квадратную прихожую и оказалась в большой комнате, из окон которой открывался живописный вид на старую башню. Ее пустые бойницы располагались как раз напротив окна.
«Точно два дуэлянта со взведенными курками, мы глядим в глаза друг другу и…»
– Вам нравится? – пожилая женщина вошла в номер и встала рядом с Гелей.
Новая жиличка промычала нечто восторженное, заставляя себя оторваться от картинки за окном.
– Меня зовут Мария Семеновна, и я ваш врач. Сейчас мы побеседуем…
Геля во все глаза смотрела на даму-врача, которая тянулась к ней с рукавом тонометра.
«Селивёрстова, ты хотя бы предупредила, что меня будут встречать, как жену президента. Ах да, кто-то же у нас превратился в дочь замминистра!»
Геля присела на предложенный табурет, растянув губы в механической улыбке. Дальше опекунов стало четверо: присоединилась горничная, которая сдувала с подоконников невидимые пылинки. А у «больной» меряли давление, слушали взволнованное дыхание, считали участившийся пульс. Тактично интересовались здоровьем. Геля в растерянности выдавала чистую правду, жалуясь на боль в области «спина-шея». Ее заверили, что уже сегодня она примет лечебные процедуры.
«Приму обязательно. А завтра явится Маргарита Андреевна, самая наглая из всех Селивёрстовых, и пускай отдувается за обман».
Сейчас Гелю и вчетвером бы не выпроводили из санатория. Красная башня в окружении нескошенных одуванчиков – это сладкий сон, дивный мираж, ее личный рай. Никуда она отсюда не уедет! Только не сегодня. И не завтра тоже.
Через двадцать минут, дружно восхитившись инициалами Гели, полное ФИО которой звучало как Ангелина Францевна Штосс, ей вручили санаторно-курортную книжицу, где черным по белому расписали причитающиеся процедуры. Сразу же обязали сдать все анализы. Согласно робкой просьбе, добавили плавательный бассейн и, хлопотливо попрощавшись, разбежались. В номере осталась энергичная Лариса, которая повела Гелю на обед.
– По этой дорожке, Ангелина Францевна.
– Можно на «ты» и просто Геля.
– Видишь двухэтажный корпус? Это ресторан. Будете там питаться.
– С другими отдыхающими? – забеспокоилась Геля.
– С другими, – подтвердила устроительница. – Сейчас диет-сестра укажет номер столика, и пойдешь знакомиться с соседями.
Геля потянула ворот свитера. Только-только избавилась от излишка внимания и, на тебе, очередной представитель радушного персонала.
К ее радости, диет-сестра за три минуты заполнила формуляр и распорядилась насчет стола.
– В крайнем ряду, возле окна, шестой. Место третье. Уже накрыли. Четвертое место приедет позже?
– Абсолютно точно, – подтвердила Лариса с ослепительной улыбкой. – Маргарита Андреевна прибудет завтра утром.
И наступило счастье. Все опекуны разбежались, оставив Гелю в блаженном покое. Как обычная отдыхающая она подошла к шестому столику и вежливо поприветствовала рассеянного брюнета лет тридцати и дамочку неопределенного возраста. Эти двое расположились на противоположной стороне стола.
– Приятного аппетита. Я буду вашей соседкой.
Дамочка выстрелила оценивающим взглядом и, забыв поздороваться, коротко представилась:
– Алла.
– Меня зовут Геля.
– Рей, – отрекомендовался брюнет, занимаясь исключительно рассольником.
Геля деликатно покосилась на соседку, а та же, совершенно не стесняясь, в упор рассматривала новоприбывшую блондинку. Взгляд Аллы зацепился за соломенные волосы, обрезанные строго по прямой, оценил серые глаза под светлыми бровями, мазнул по бледной коже, слегка припорошенной мелкими веснушками, не одобрил объемный спортивный костюм, который превращал в квадрат любую фигуру, и застрял в толстой подошве молодежных кроссовок. Да уж, косящая под тинэйджера девица лет двадцати шести или…
– Двадцать восемь, – Геля вслух поправила чужие мысли.
– Простите? – оскорбилась соседка.
– Мне двадцать восемь лет.
И задумалась, сколько же годочков доброжелательной соседке?
«Тридцать? Омолаживающая инъекция еще не рассосалась: лицо Аллы было слегка одутловатым и неестественно-гладким. Тридцать пять? Рыжего цвета волосы художественно разметались по плечам. Аккуратный дневной макияж. Глаза зеленые. Линзы? И грудь. Высокая грудь, подчеркнутая кофточкой с низким декольте».
Геля еще раз улыбнулась и села за стол, чтобы по примеру Рея заняться обедом. Как только она поднесла ложку ко рту, ее настиг контрольный выстрел от любопытной соседки:
– Вы по профсоюзной путевке или через соцстрах?
– Не знаю, – призналась новенькая. – Завтра приедет моя подруга и расскажет вам всю правду.
Алла поджала губы:
– О-о, так вы пополамщицы?
– Да, восемнадцать дней разделили на двоих. И номер тоже.
– Кем работаете?
Геля замешкалась. Отвечать не хотелось, но сочтут грубой.
– Художник. Диджитал. Специализация – компьютерные игры. Рисую персонаж…
Соседка фыркнула и отмахнулась:
– Сейчас модно целый день таращиться в экран компьютера или часами висеть на телефоне. Раньше вас называли паразитами.
Алла откровенно развлекалась, с улыбкой нападая на приехавшую тихоню.
– Я работаю в офисе, и мне некогда зависать в телефоне.
– Какое точное слово – «офисный планктон».
– Словосочетание, – пробормотала паразитка и вернула подачу: – А кем вы работаете? Комбайнёром?
Рей не сдержался и подавился смехом. Геля осторожно покосилась на развеселившегося соседа. Судя по тому, что его ноги с трудом помещались под столом, парень он высокий. К росту прилагалась породистая голова с крупными чертами лица, кудрявые темные волосы и густые брови. Сосед смахивал на известного рокера из девяностых.
Рокер изучал салат в тарелке.
«В упор меня не видит. Может, губы накрасить? И не розовым, а вишневым или темно-сливовым. Угу. Вместо спортивных брюк – набедренную повязку со свисающими кусочками ткани в остросюжетных местах, как у моих персонажей-воительниц. Мало. Надо лифчик нацепить с шипами, ошейник, налокотники и наколенники, еще наплечники стальные с чеканкой, рунами и остальной дребеденью. Тогда обратит внимание. Или нет? Самое беспроигрышное, взять в руки меч и приставить к горлу рокера. Стопудово заметит».
– Я врач-гастроэнтеролог, – фальцет Аллы вторгся в размышления Гели. – Частная клиника.
«Два врача за одним столом? Это уже слишком. Ей бы и Селивёрстовой с головой хватило».
– Вы тоже доктор? – вцепилась Геля в рокера.
Он бросил ворошить вилкой салат, поглядел на нее внимательно и выдал признание дня:
– Механизатор я. Пшеницу скосил и сразу сюда.
– В начале июня скосили, – согласилась Геля.
Не хочет говорить и не надо. Мутный тип. Бровями играет по-клоунски: то приподнимет их домиком, то опустит поочередно, потом в одну линию сведет.
– Рей, вы мне Вячеслава Бутусова напоминаете, – голос Аллы обрел бархатные нотки, – солиста группы «Наутилус Помпилиус».
– Родственник я его. О-очень дальний.
«Вот врун! Ведь ни слова правды».
Алла рассыпалась дребезжащим смехом, будто стакан стеклянный разбила и распинала осколки по углам.
Механизатор пожал плечами и продолжил копать салат. Что уж он там искал?
Какое-то время все молчали, а потом Рей покинул неинтересную компанию и отправился на выход.
– Шифруется, – доверительно заявила Алла. Ее распирало посплетничать. – Сначала отрекомендовался Реймондом, а когда я удивилась, превратился в Рея. Вроде не иностранец, говорит без акцента. Вдруг шпион?
– В санатории, – кивнула Геля. – Шпионы сюда косяками тянутся. Раны боевые залечивают.
– Знаменитость, – решила соседка. – Или олигарх.
– И что он делает за нашим столом? Сидел бы в вип-зоне. – Геля кивнула на столики за резной перегородкой. – Там бы никто вопросов не задавал. И блюда изысканные, а не курица.
Она подвигала вилкой остывшую ножку.
– Скучно им, богатым. Хочется острых ощущений. Идут к людям.
Глава 2
После обеда Геля вернулась в корпус, чтобы рассмотреть апартаменты без свидетелей. На этот раз номер встретил ее тишиной и приветственно взметнувшейся красной занавеской. По комнате гулял ветер. Ее чемодан по-прежнему стоял возле шкафа, как бы намекая, что неплохо бы вещи разобрать, а одежду повесить.
Она присела на придвинутую к стене кровать, окидывая взглядом незатейливую меблировку. Второе ложе стояло чуть поодаль, строго параллельно первому. Возле каждой кровати – тумбочка, в изголовьях – бра. Дальше стандартно: стол, два стула, маленький холодильник, шкаф, электрический чайник на табурете, телевизор и кондиционер. Сушилка и утюг притаились в углу. Комната без намека на уют.
– Надо обживать, – бормотала Геля, выгружая вещи из чемодана.
Позже она переоделась в длинную цветастую юбку и белую футболку с розовым самолетиком на груди. Лицо и волосы замаскировала широкополой шляпой из коричневой псевдосоломы.
На выходе взглянула в зеркало: плечи расправлены, нос независимо задран, радостное ожидание в глазах. И время самое подходящее для исследования: персонал занят работой, а большинство отдыхающие предпочли послеобеденный сон.
Сначала Геля спустилась к бювету, оценив крутые марши тройной лестницы с боковыми ограничениями в виде кованых перил. Каждая уголок ступеньки – в стальной окантовке. Длинный спуск был роскошно оформлен стилизованными под старину фонарными столбами, а сами фонари выполнены из темно-коричневого стекла, украшены завитками и для полноты образа чуть подкопчены сверху. Последний лестничный марш заканчивался дорожкой, которая вела к пузатому мосту через добродушно журчащую речку.
Геля медленно сошла на обочину, побродила по узкой лужайке, нашла в траве чужую панаму и, не задумываясь, повесила ее на еловую лапу, после чего направилась к мосту.
