Двое лежали на истерзанной постели. Виктор обнимал любимую сзади и прижимал к себе, жадно вдыхая запах её волос. Порыв был сильнее его воли, и он никак не желал отпускать Адалин, не смотря на духоту, наполнявшую комнату при каждой новой вспышке страсти. Он целовал её шею, плечи. Адалин ёжилась, когда его губы щекотали нежную кожу и старалась не засмеяться. Несколько раз за эту ночь она чуть не вскрикнула от наслаждения, но поцелуи любимого вовремя останавливали порыв. К середине ночи силы покинули обоих, но расставаться даже для того, чтобы выспаться, никто из них не хотел.
— Ты выбрала не самый лучший день, чтобы сделать меня счастливым, — промурлыкал он ей на ушко. — Завтра у меня совещание с утра. Точнее, уже сегодня.
— Вы снова недовольны мной, господин генерал? — ответила она, оборачиваясь к нему через плечо. Я всё ещё могу перейти в комнату Адамсона. Вы только прикажите, — она уже глухо смеялась, ощущая, как её щиплют за все места, куда только могли дотянуться руки мужчины.
— Я не хочу больше слышать про Адамсона, — он уже подмял её под себя и смотрел прямо в вишнёвые глаза. — Завтра мы поженимся.
— Чего? Зачем? Как? — лицо Адалин обрело серьёзность, и она даже подтянулась вверх, чтобы присесть. — И, главное, где?
— Здесь церковь недалеко, — Виктор выпустил её и лёг рядом.
— Но не проще потом, когда вернёмся, расписаться в ратуше? Я не могу в вашей церкви, я православная.
Виктор глянул на неё исподлобья.
— А я протестант в четвёртом поколении и что теперь? Главное, чтобы выглядело натурально и чтобы свидетели были.
— Но зачем так спешить?
Мужчина немного выждал, подбирая слова.
— Есть все основания полагать, что нас ждёт тяжёлое сражение в ближайшее время. Мы долго готовились к нему и отступать теперь нельзя. Я не знаю, чем оно закончится лично для меня, — он взял Адалин за руку и прижал её к губам. — И не прощу себе... — Он не успел договорить, как девушка стремительно обхватила ладонями лицо мужчины, покрывая его поцелуями.
— Пообещай, что будешь беречь себя и не станешь рисковать, если этого можно будет избежать, — она серьёзно посмотрела в голубые глаза.
— Обещаю, — тихо проговорил Виктор, аккуратно стирая с её щеки блестящую слезинку.
Четыре фигуры попарно выходили из дверей церкви. Двое мужчин и две женщины, о чём-то переговариваясь и весело смеясь, торопились к повозке, возле которой курил солдат. Виктор первым поднялся и подал руку Адалин. За ними подтянулись Габриэль с Патрицией и сели напротив. В кой-то веке девушки наконец были одеты не в солдатскую форму, а в привычные простые платья. Молодожёны сидели, прижавшись друг к другу и насмешливо поглядывали на парочку, пристроившуюся около них. Габе с Патрицией не прекращали пререкаться ни на минуту, чем вызывали умиление у попутчиков.
— А мы когда поженимся с тобой, лейтенант? — Хорес обнял девушку и прижал к себе.
— С чего это? — буркнула Пати. — Я замуж не собиралась и от слов своих не откажусь.
— Не по-людски как-то, — Габриэль сурово свёл брови.
— А меня всё устраивает, — она высокомерно глянула на него. — Ты мой, я твоя и больше ничего не нужно. Вся округа знает, что мы вместе. Считаю, что формальности ни к чему.
— Вот как с ней спорить? — задал Габриэль риторический вопрос в пустоту.
— Даже не пытайтесь, — со знанием дела проговорила Адалин.
— Что вы решили? — Пати переключилась на неё. — Ты останешься или всё-таки вернёшься в госпиталь?
— Останусь здесь.
— Она уедет, — хором проговорили Виктор и Адалин. Мужчина сурово глянул на неё. — Ты опять? Мы же всё обсудили.
— Ну, да, я сяду, поеду, а потом опять вернусь потому, что не смогу уехать. Я хочу быть там, где ты. Работать в госпитале, когда ты дома. Работать здесь, когда и ты здесь. Теперь уже обратной дороги нет, иначе зачем мы поженились? — она ласково взглянула ему в глаза.
— Здесь опасно, — попытался ещё оказать сопротивление побеждённый её очарованием мужчина.
— Я теперь под твоей защитой и мне ничто не страшно, — Адалин потянулась, чтобы поцеловать мужа.
— Смотрю, с твоей тоже не поспоришь, — усмехнулся Габриэль. Пати пихнула его локтем в бок. — Берни, давай поживее! — крикнул он вознице, оборачиваясь к нему. — Ни начальства, ни врачей в лагере. Там уже все на ушах стоят. Поднажми!
И повозка покатила дальше по просёлочной дороге, скрываясь в редколесной дали и в клубах дорожной пыли.
Бьянка сидела в дилижансе, зажатая между двумя тучными пассажирками. Она размышляла о том, что предпочла бы пройтись пешком. Но дойти на своих двоих до порта Пизы она сумела бы лишь к завтрашнему дню, и вся затея потеряла бы смысл. В тесном экипаже было людно, а плачущий напротив неё малыш добавлял колорита и без того утомительной атмосфере. Плантации оливы за окном сменялись видами на пересохшие реки, а редкие домики разбавляли этот полный умиротворения пейзаж до тех пор, пока плотная городская застройка не завладела пространством. Когда дилижанс остановился возле припортовой линии, возница громко, не особо заботясь о вежливости, попросил пассажиров покинуть транспорт. Оказавшись на залитой солнцем улице, Бьянка, несмотря на пылающий зной, вздохнула с облегчением. Кто-то пихнул её в плечо и даже не извинился. Девушка, недовольно цыкнув, проводила прохожего укоризненным взглядом, поправила сумку, чтобы та не подминала под себя подол её лёгкого летнего платья, чуть сдвинула на бок голубую шляпку и уверенным шагом направилась в сторону причала.
На привозе царила суета. Бьянка и раньше видела такое, когда торговый корабль или только пришёл или уже собирался уходить, а рабочие и грузчики сновали туда-сюда с коробками и тюками. Вокруг стоял шум, ругань, смех и лучшим решением в данных обстоятельствах было не попадаться никому под ноги, а влезть на забор и наблюдать за происходящим со стороны. Но так как все места на заборе были заняты местными оборванцами и детьми рабочих, Бьянка встала рядом и тоже с интересом стала наблюдать за происходящим. Дети не обращали на неё внимания ровно до тех пор, пока она не начала есть яблоко, предусмотрительно захваченное с собой. Дефицит пресной воды в это время учил всех от мала до велика любым удобным способом находить, чем утолить жажду, а потому, спустя полминуты испытания умоляющими взглядами, девушка отдала детям своё яблоко, а также все остальные, которые были у неё в сумке. Дети были счастливы, а Бьянка, несмотря ни на что, довольна и горда собой. Неожиданно кто-то подошёл сзади и закрыл её глаза ладонями. Девушка усмехнулась.
— Алонсо, — протянула она, оборачиваясь. Как и ожидалось, перед взором предстал блистательный Алессандро Манчини собственной персоной в лёгком летнем костюме и с белозубой улыбкой от уха до уха. Глаза его почти скрывали поля шляпы, но это не мешало им светиться лукавыми искорками. Мужчина приложил палец к губам.
— Алессандро, — поправил он. — Давно стоишь?
— Только приехала. Правда я не поняла, на чём ты поедешь? Тут только грузовые суда.
— С ними и поеду, — легко отозвался он.
— Но там же нет условий, — начала было Бьянка.
— Я тебя умоляю, — слегка возмутился друг. — Когда меня это останавливало?
Оба рассмеялись.
— Ты неисправим, — Бьянка прижалась к его плечу.
— Да, дорогая моя. Каких бы высот в своей жизни я ни достиг, всегда с лёгкостью смогу прокатиться в трюме торгового судна или, — он обнял её за талию и прижал к себе, — отужинать в дешёвой забегаловке с дорогой моему сердцу подругой.
Бьянка невольно заозиралась по сторонам в поисках того, кто мог бы следить за ней. Вчерашнее признание Джона оказалось для неё неожиданностью и теперь мания преследования завладевала ею. Алонсо, как будто, понял без лишних слов её тревогу и отпустил.
— Ты вернёшься? — девушка поправила сбившуюся шляпку.
— Как пойдёт. В моём деле иногда приходится убегать со всех ног из страны, где за мою голову назначена кругленькая сумма. В этом мире есть люди, которые до сих пор горят желанием расквитаться со мной, а потому мне просто необходимо достичь в жизни таких высот, на которых я стану недосягаем ни для кого из врагов.
Пока он говорил, лёгкая улыбка не сходила с его лица, но глаза выдавали серьёзность человека, который уже успел разочароваться в жизни и в людях, встать на кривую дорожку, пройти по ней, потерпеть ряд неудач и, несмотря ни на что, укрепиться в своём выборе. Бьянка не ощущала к нему ничего, кроме сочувствия и жалости. Она успела понять, кем он стал и более не горела желанием увидеться вновь. Она пришла проводить Алонсо не из-за большой любви. Нужно было кое-что закончить.
— Скажи, Бьянка, — вступил он вновь. — Если бы я позвал тебя отправиться со мной, ты бы согласилась? — Алонсо взял девушку за руку. — Конечно, не на этом корыте. Я бы организовал всё в лучшем виде, — он со всей искренностью прижал её руку к своей груди.
— Полагаю, я была бы помехой во всех твоих предприятиях, но спасибо за предложение, — она аккуратно высвободилась и смущённо отвернулась.
— Ты чего-то боишься? Скажи мне, — он подался вперёд. — Этот Коул... Он следит за тобой, да? И ты не можешь ни говорить, ни делать ничего без его разрешения. Думаешь, я не вижу? Поехали со мной! — Алонсо ещё сильнее подался вперёд, почти вжимая девушку в деревянный забор, — так жить нельзя! Он превратил тебя в рабыню, в свою собственность. Ты не сумеешь отделаться от него, как бы ни старалась. А он не отпустит тебя, что бы ни говорил и будет пользоваться тобой до тех пор, пока ты ему не надоешь!
— Хватит! — не выдержала Бьянка. На глаза её навернулись слёзы. — Ты говоришь, что так жить нельзя, но ты даже не подумал о том, что будет со мной, если тебя поймают? Мы вместе окажемся на эшафоте или в ссылке, а что будет с нашими детьми? Об этом ты не подумал? Хотел бы ты, чтобы твой сын или твоя дочь оказались в сиротском приюте? Я этого точно не хочу потому, что знаю, что это такое.
— Ты не веришь в меня.
— Я хочу верить, но я боюсь и должна думать о будущем. Не только своём. Прости меня, — она смотрела в карие глаза с жалостью. Она желала ему добра и того, чтобы он добился всего, к чему стремился, она очень хотела, чтобы прежний трепет вернулся и не позволил бы ей совершить задуманное, но прошло слишком много времени и многое изменилось. Она повзрослела и уже не готова была броситься вслед за кораблём, будучи не в силах смириться с расставанием. Бьянка уже сделала свой выбор и он, вопреки ожиданию, дался ей без особого труда.
— Он не похож на дурака, этот Коул, — Алонсо снова поравнялся с девушкой и прижался спиной к забору. — Но обмануть его не составило труда. Я даже заподозрил какой-то подвох, когда мне передали деньги за картины, — Алонсо огляделся по сторонам.
— Ты везёшь их с собой? Тебе не страшно? — спросила Бьянка с искренней тревогой в голосе.
— Моя милая, при себе я имею средства лишь для оплаты проездного билета и покупки пары яблок у портовой торговки, когда доберусь до места. Все деньги хранятся на моих счетах в банке и с каждым днём приумножаются сами собой, — он улыбнулся, находя во взгляде дорогой подруги неподдельное участие к тому, что он говорил ей.
Суета на причале поутихла. Алонсо, решив, что ему пора идти, прижал к себе Бьянку. Она не сопротивлялась. Её глаза полнились слезами, мужчина держался, но и на него нахлынули былые чувства и приятные воспоминания. У него было много женщин. Никого из них он не воспринимал иначе, как развлечение на пару ночей. Он вообще не имел привязанностей, но при встрече с девушкой, которая впервые пробудила в нём нежные порывы, что-то качнулось в душе циничного и самолюбивого мошенника.
— Я всегда буду помнить тебя, Бьянка. Будь счастлива.
Они разжали объятия. Оба ещё с минуту не могли разойтись и держались за руки, а когда Алонсо уже отвернулся, чтобы двинуться в сторону причала, Бьянка удержала его.
— Возьми, — протянула она ему конверт. — Нет, — девушка пресекла его попытку вскрыть послание. — Откроешь потом. Будь осторожен, Алонсо, — она ласково погладила его по плечу.
Последний взгляд, тихий вздох, шаги по пристани и вот девушка упирается в перила набережной, а мужчина в первых рядах на борту выискивает её взглядом. Бьянка взмахнула рукой, посылая воздушный поцелуй. Когда корабль стал отчаливать, Алонсо вспомнил про письмо. Крохотная газетная вырезка чуть не пустилась по ветру, но её успели поймать. Беглый взгляд по строчкам с каждой секундой придавал лицу мужчины всё более суровый вид. Когда он окончил чтение, Алонсо медленно поднял глаза и смял листок в сжатом кулаке. Как хорошо, что Бьянка уже не могла этого видеть.
Она вернулась ближе к вечеру. Обратный дилижанс сильно задержался из-за аварии на дороге, а потому у Бьянки было достаточно времени на то, чтобы подумать о своём поступке и о том, как жить дальше. В общем-то она всё решила ещё вчера, а когда проснулась одетая на застеленной постели окончательно уверилась в своём решении. Поначалу она, конечно, сомневалась и искала, за что бы зацепиться в своих размышлениях, но в конце концов ей всё же удалось справиться с эмоциями и сделать выводы. Бьянке очень хотелось верить в правильность этих выводов, ведь они ломали на корню все её прежние верования.
Она очень устала и проголодалась. И так как этикет её особо не беспокоил, она прошествовала через холл гостиницы, жуя пирожок с картошкой, который купила в лавке за углом и жмурилась от наслаждения. Главные часы на входе показывали половину пятого. Девушка поднялась по лестнице и направилась вдоль коридора к себе в номер. Внезапно, она остановилась и задумалась о чём-то. Мгновение, и она уже шла в противоположную от назначенной комнаты сторону.
Волнение подступало, но Бьянка не намеревалась сдаваться. Необходимо было закончить кое-что, не теряя времени. И так как вопрос касался не её лично, то она намеревалась со всей ответственностью подойти к нему, чего бы ей это ни стоило. Она остановилась возле нужной двери и постучала. Никто не ответил. Девушка постучала более настойчиво. Дверь качнулась. Бьянка тихонько толкнула её и замерла в нерешительности. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с собой. Ступив за порог, она скинула туфли и не слышно на цыпочках сделала несколько шагов вперёд. Коул сидел на диване спиной к ней и не видел её. Он знал, что кто-то вошёл — не мог не знать, не слышать стука. Но он не реагировал. Рыжие волосы кое-где беспорядочно разбегались по спинке дивана. На невысоком столике в стороне от мужчины в стеклянном стакане поблескивала буроватая жидкость.
Бьянка неуверенно прошествовала вперед и наконец увидела то, на что был направлен внимательный взгляд. Напротив Джона, прислонённые к стене, стояли те самые картины, которые девушка надеялась найти в целости и сохранности, подозревая худшее. Бьянка выдохнула с облегчением. Она прошла ещё и остановилась у самой спинки дивана. Она взглянула на строгий профиль мужчины. Джон внешне никак не отреагировал на её приход. Одет он был небрежно, почти так же, как вчера, когда пришёл к ней отчитывать за прогулку. Это казалось странным, если знать, что в тот день у него были дела и он никак не мог позволить себе являться на встречи в таком виде. Коул сделал глоток из своего стакана и поставил его на место с глухим стуком.
— Ты выбрала не самый лучший день, чтобы сделать меня счастливым, — промурлыкал он ей на ушко. — Завтра у меня совещание с утра. Точнее, уже сегодня.
— Вы снова недовольны мной, господин генерал? — ответила она, оборачиваясь к нему через плечо. Я всё ещё могу перейти в комнату Адамсона. Вы только прикажите, — она уже глухо смеялась, ощущая, как её щиплют за все места, куда только могли дотянуться руки мужчины.
— Я не хочу больше слышать про Адамсона, — он уже подмял её под себя и смотрел прямо в вишнёвые глаза. — Завтра мы поженимся.
— Чего? Зачем? Как? — лицо Адалин обрело серьёзность, и она даже подтянулась вверх, чтобы присесть. — И, главное, где?
— Здесь церковь недалеко, — Виктор выпустил её и лёг рядом.
— Но не проще потом, когда вернёмся, расписаться в ратуше? Я не могу в вашей церкви, я православная.
Виктор глянул на неё исподлобья.
— А я протестант в четвёртом поколении и что теперь? Главное, чтобы выглядело натурально и чтобы свидетели были.
— Но зачем так спешить?
Мужчина немного выждал, подбирая слова.
— Есть все основания полагать, что нас ждёт тяжёлое сражение в ближайшее время. Мы долго готовились к нему и отступать теперь нельзя. Я не знаю, чем оно закончится лично для меня, — он взял Адалин за руку и прижал её к губам. — И не прощу себе... — Он не успел договорить, как девушка стремительно обхватила ладонями лицо мужчины, покрывая его поцелуями.
— Пообещай, что будешь беречь себя и не станешь рисковать, если этого можно будет избежать, — она серьёзно посмотрела в голубые глаза.
— Обещаю, — тихо проговорил Виктор, аккуратно стирая с её щеки блестящую слезинку.
***
Четыре фигуры попарно выходили из дверей церкви. Двое мужчин и две женщины, о чём-то переговариваясь и весело смеясь, торопились к повозке, возле которой курил солдат. Виктор первым поднялся и подал руку Адалин. За ними подтянулись Габриэль с Патрицией и сели напротив. В кой-то веке девушки наконец были одеты не в солдатскую форму, а в привычные простые платья. Молодожёны сидели, прижавшись друг к другу и насмешливо поглядывали на парочку, пристроившуюся около них. Габе с Патрицией не прекращали пререкаться ни на минуту, чем вызывали умиление у попутчиков.
— А мы когда поженимся с тобой, лейтенант? — Хорес обнял девушку и прижал к себе.
— С чего это? — буркнула Пати. — Я замуж не собиралась и от слов своих не откажусь.
— Не по-людски как-то, — Габриэль сурово свёл брови.
— А меня всё устраивает, — она высокомерно глянула на него. — Ты мой, я твоя и больше ничего не нужно. Вся округа знает, что мы вместе. Считаю, что формальности ни к чему.
— Вот как с ней спорить? — задал Габриэль риторический вопрос в пустоту.
— Даже не пытайтесь, — со знанием дела проговорила Адалин.
— Что вы решили? — Пати переключилась на неё. — Ты останешься или всё-таки вернёшься в госпиталь?
— Останусь здесь.
— Она уедет, — хором проговорили Виктор и Адалин. Мужчина сурово глянул на неё. — Ты опять? Мы же всё обсудили.
— Ну, да, я сяду, поеду, а потом опять вернусь потому, что не смогу уехать. Я хочу быть там, где ты. Работать в госпитале, когда ты дома. Работать здесь, когда и ты здесь. Теперь уже обратной дороги нет, иначе зачем мы поженились? — она ласково взглянула ему в глаза.
— Здесь опасно, — попытался ещё оказать сопротивление побеждённый её очарованием мужчина.
— Я теперь под твоей защитой и мне ничто не страшно, — Адалин потянулась, чтобы поцеловать мужа.
— Смотрю, с твоей тоже не поспоришь, — усмехнулся Габриэль. Пати пихнула его локтем в бок. — Берни, давай поживее! — крикнул он вознице, оборачиваясь к нему. — Ни начальства, ни врачей в лагере. Там уже все на ушах стоят. Поднажми!
И повозка покатила дальше по просёлочной дороге, скрываясь в редколесной дали и в клубах дорожной пыли.
Глава 54
Бьянка сидела в дилижансе, зажатая между двумя тучными пассажирками. Она размышляла о том, что предпочла бы пройтись пешком. Но дойти на своих двоих до порта Пизы она сумела бы лишь к завтрашнему дню, и вся затея потеряла бы смысл. В тесном экипаже было людно, а плачущий напротив неё малыш добавлял колорита и без того утомительной атмосфере. Плантации оливы за окном сменялись видами на пересохшие реки, а редкие домики разбавляли этот полный умиротворения пейзаж до тех пор, пока плотная городская застройка не завладела пространством. Когда дилижанс остановился возле припортовой линии, возница громко, не особо заботясь о вежливости, попросил пассажиров покинуть транспорт. Оказавшись на залитой солнцем улице, Бьянка, несмотря на пылающий зной, вздохнула с облегчением. Кто-то пихнул её в плечо и даже не извинился. Девушка, недовольно цыкнув, проводила прохожего укоризненным взглядом, поправила сумку, чтобы та не подминала под себя подол её лёгкого летнего платья, чуть сдвинула на бок голубую шляпку и уверенным шагом направилась в сторону причала.
На привозе царила суета. Бьянка и раньше видела такое, когда торговый корабль или только пришёл или уже собирался уходить, а рабочие и грузчики сновали туда-сюда с коробками и тюками. Вокруг стоял шум, ругань, смех и лучшим решением в данных обстоятельствах было не попадаться никому под ноги, а влезть на забор и наблюдать за происходящим со стороны. Но так как все места на заборе были заняты местными оборванцами и детьми рабочих, Бьянка встала рядом и тоже с интересом стала наблюдать за происходящим. Дети не обращали на неё внимания ровно до тех пор, пока она не начала есть яблоко, предусмотрительно захваченное с собой. Дефицит пресной воды в это время учил всех от мала до велика любым удобным способом находить, чем утолить жажду, а потому, спустя полминуты испытания умоляющими взглядами, девушка отдала детям своё яблоко, а также все остальные, которые были у неё в сумке. Дети были счастливы, а Бьянка, несмотря ни на что, довольна и горда собой. Неожиданно кто-то подошёл сзади и закрыл её глаза ладонями. Девушка усмехнулась.
— Алонсо, — протянула она, оборачиваясь. Как и ожидалось, перед взором предстал блистательный Алессандро Манчини собственной персоной в лёгком летнем костюме и с белозубой улыбкой от уха до уха. Глаза его почти скрывали поля шляпы, но это не мешало им светиться лукавыми искорками. Мужчина приложил палец к губам.
— Алессандро, — поправил он. — Давно стоишь?
— Только приехала. Правда я не поняла, на чём ты поедешь? Тут только грузовые суда.
— С ними и поеду, — легко отозвался он.
— Но там же нет условий, — начала было Бьянка.
— Я тебя умоляю, — слегка возмутился друг. — Когда меня это останавливало?
Оба рассмеялись.
— Ты неисправим, — Бьянка прижалась к его плечу.
— Да, дорогая моя. Каких бы высот в своей жизни я ни достиг, всегда с лёгкостью смогу прокатиться в трюме торгового судна или, — он обнял её за талию и прижал к себе, — отужинать в дешёвой забегаловке с дорогой моему сердцу подругой.
Бьянка невольно заозиралась по сторонам в поисках того, кто мог бы следить за ней. Вчерашнее признание Джона оказалось для неё неожиданностью и теперь мания преследования завладевала ею. Алонсо, как будто, понял без лишних слов её тревогу и отпустил.
— Ты вернёшься? — девушка поправила сбившуюся шляпку.
— Как пойдёт. В моём деле иногда приходится убегать со всех ног из страны, где за мою голову назначена кругленькая сумма. В этом мире есть люди, которые до сих пор горят желанием расквитаться со мной, а потому мне просто необходимо достичь в жизни таких высот, на которых я стану недосягаем ни для кого из врагов.
Пока он говорил, лёгкая улыбка не сходила с его лица, но глаза выдавали серьёзность человека, который уже успел разочароваться в жизни и в людях, встать на кривую дорожку, пройти по ней, потерпеть ряд неудач и, несмотря ни на что, укрепиться в своём выборе. Бьянка не ощущала к нему ничего, кроме сочувствия и жалости. Она успела понять, кем он стал и более не горела желанием увидеться вновь. Она пришла проводить Алонсо не из-за большой любви. Нужно было кое-что закончить.
— Скажи, Бьянка, — вступил он вновь. — Если бы я позвал тебя отправиться со мной, ты бы согласилась? — Алонсо взял девушку за руку. — Конечно, не на этом корыте. Я бы организовал всё в лучшем виде, — он со всей искренностью прижал её руку к своей груди.
— Полагаю, я была бы помехой во всех твоих предприятиях, но спасибо за предложение, — она аккуратно высвободилась и смущённо отвернулась.
— Ты чего-то боишься? Скажи мне, — он подался вперёд. — Этот Коул... Он следит за тобой, да? И ты не можешь ни говорить, ни делать ничего без его разрешения. Думаешь, я не вижу? Поехали со мной! — Алонсо ещё сильнее подался вперёд, почти вжимая девушку в деревянный забор, — так жить нельзя! Он превратил тебя в рабыню, в свою собственность. Ты не сумеешь отделаться от него, как бы ни старалась. А он не отпустит тебя, что бы ни говорил и будет пользоваться тобой до тех пор, пока ты ему не надоешь!
— Хватит! — не выдержала Бьянка. На глаза её навернулись слёзы. — Ты говоришь, что так жить нельзя, но ты даже не подумал о том, что будет со мной, если тебя поймают? Мы вместе окажемся на эшафоте или в ссылке, а что будет с нашими детьми? Об этом ты не подумал? Хотел бы ты, чтобы твой сын или твоя дочь оказались в сиротском приюте? Я этого точно не хочу потому, что знаю, что это такое.
— Ты не веришь в меня.
— Я хочу верить, но я боюсь и должна думать о будущем. Не только своём. Прости меня, — она смотрела в карие глаза с жалостью. Она желала ему добра и того, чтобы он добился всего, к чему стремился, она очень хотела, чтобы прежний трепет вернулся и не позволил бы ей совершить задуманное, но прошло слишком много времени и многое изменилось. Она повзрослела и уже не готова была броситься вслед за кораблём, будучи не в силах смириться с расставанием. Бьянка уже сделала свой выбор и он, вопреки ожиданию, дался ей без особого труда.
— Он не похож на дурака, этот Коул, — Алонсо снова поравнялся с девушкой и прижался спиной к забору. — Но обмануть его не составило труда. Я даже заподозрил какой-то подвох, когда мне передали деньги за картины, — Алонсо огляделся по сторонам.
— Ты везёшь их с собой? Тебе не страшно? — спросила Бьянка с искренней тревогой в голосе.
— Моя милая, при себе я имею средства лишь для оплаты проездного билета и покупки пары яблок у портовой торговки, когда доберусь до места. Все деньги хранятся на моих счетах в банке и с каждым днём приумножаются сами собой, — он улыбнулся, находя во взгляде дорогой подруги неподдельное участие к тому, что он говорил ей.
Суета на причале поутихла. Алонсо, решив, что ему пора идти, прижал к себе Бьянку. Она не сопротивлялась. Её глаза полнились слезами, мужчина держался, но и на него нахлынули былые чувства и приятные воспоминания. У него было много женщин. Никого из них он не воспринимал иначе, как развлечение на пару ночей. Он вообще не имел привязанностей, но при встрече с девушкой, которая впервые пробудила в нём нежные порывы, что-то качнулось в душе циничного и самолюбивого мошенника.
— Я всегда буду помнить тебя, Бьянка. Будь счастлива.
Они разжали объятия. Оба ещё с минуту не могли разойтись и держались за руки, а когда Алонсо уже отвернулся, чтобы двинуться в сторону причала, Бьянка удержала его.
— Возьми, — протянула она ему конверт. — Нет, — девушка пресекла его попытку вскрыть послание. — Откроешь потом. Будь осторожен, Алонсо, — она ласково погладила его по плечу.
Последний взгляд, тихий вздох, шаги по пристани и вот девушка упирается в перила набережной, а мужчина в первых рядах на борту выискивает её взглядом. Бьянка взмахнула рукой, посылая воздушный поцелуй. Когда корабль стал отчаливать, Алонсо вспомнил про письмо. Крохотная газетная вырезка чуть не пустилась по ветру, но её успели поймать. Беглый взгляд по строчкам с каждой секундой придавал лицу мужчины всё более суровый вид. Когда он окончил чтение, Алонсо медленно поднял глаза и смял листок в сжатом кулаке. Как хорошо, что Бьянка уже не могла этого видеть.
Глава 55
Она вернулась ближе к вечеру. Обратный дилижанс сильно задержался из-за аварии на дороге, а потому у Бьянки было достаточно времени на то, чтобы подумать о своём поступке и о том, как жить дальше. В общем-то она всё решила ещё вчера, а когда проснулась одетая на застеленной постели окончательно уверилась в своём решении. Поначалу она, конечно, сомневалась и искала, за что бы зацепиться в своих размышлениях, но в конце концов ей всё же удалось справиться с эмоциями и сделать выводы. Бьянке очень хотелось верить в правильность этих выводов, ведь они ломали на корню все её прежние верования.
Она очень устала и проголодалась. И так как этикет её особо не беспокоил, она прошествовала через холл гостиницы, жуя пирожок с картошкой, который купила в лавке за углом и жмурилась от наслаждения. Главные часы на входе показывали половину пятого. Девушка поднялась по лестнице и направилась вдоль коридора к себе в номер. Внезапно, она остановилась и задумалась о чём-то. Мгновение, и она уже шла в противоположную от назначенной комнаты сторону.
Волнение подступало, но Бьянка не намеревалась сдаваться. Необходимо было закончить кое-что, не теряя времени. И так как вопрос касался не её лично, то она намеревалась со всей ответственностью подойти к нему, чего бы ей это ни стоило. Она остановилась возле нужной двери и постучала. Никто не ответил. Девушка постучала более настойчиво. Дверь качнулась. Бьянка тихонько толкнула её и замерла в нерешительности. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с собой. Ступив за порог, она скинула туфли и не слышно на цыпочках сделала несколько шагов вперёд. Коул сидел на диване спиной к ней и не видел её. Он знал, что кто-то вошёл — не мог не знать, не слышать стука. Но он не реагировал. Рыжие волосы кое-где беспорядочно разбегались по спинке дивана. На невысоком столике в стороне от мужчины в стеклянном стакане поблескивала буроватая жидкость.
Бьянка неуверенно прошествовала вперед и наконец увидела то, на что был направлен внимательный взгляд. Напротив Джона, прислонённые к стене, стояли те самые картины, которые девушка надеялась найти в целости и сохранности, подозревая худшее. Бьянка выдохнула с облегчением. Она прошла ещё и остановилась у самой спинки дивана. Она взглянула на строгий профиль мужчины. Джон внешне никак не отреагировал на её приход. Одет он был небрежно, почти так же, как вчера, когда пришёл к ней отчитывать за прогулку. Это казалось странным, если знать, что в тот день у него были дела и он никак не мог позволить себе являться на встречи в таком виде. Коул сделал глоток из своего стакана и поставил его на место с глухим стуком.
