ПРОЛОГ
Сибил Ардиан прожила очень долгую жизнь. С одинаковым достоинством она встречала радости и невзгоды, и всегда смело смотрела в будущее. Оттого-то и не испугалась, почувствовав, что настал ее последний день.
– Наконец-то, ты сподобился забрать меня отсюда, – ворчливо обратилась почтенная дама к портрету мужа. – Обещал, умереть в один день со мной, а сам сбежал в страну Вечной охоты сорок лет назад. И ладно бы ты навострился туда один. Нет же, – оборотница возмущенно воздела руки, словно желала призвать небо в свидетели. - Ты, паразит старый, переманил к себе сына с невесткой и старшего внука, вместо того, чтобы забрать законную супругу.
Мэддок Ардиан насмешливо смотрел на жену со стены и по понятным причинам с ответом не торопился.
– Молчишь? – укорила его Сибил. – Ну молчи, молчи. Я привыкла к тому, что ты раскрываешь рот только для того чтобы рассказать свои дурацкие сказочки и пожрать повкуснее. Как полагается покорной супруге, я год за годом принимала все твои чудачества. Но сегодня ты превзошел самого себя: умудрился пристать за мной баридийский фургон вместо приличествующего моим сединам катафалка. Бесстыдник! Выживший из ума паразит! Позор клана! – ярилась почтенная дама.
У старой Сибил были веские причины для гнева. Не далее, как сегодня ночью, ей было явлено видение. Вещий сон, предсказывающий скорую смерть, а именно похоронная повозка Имры – богини нижнего мира. Мрачный, запряженный белой лошадью катафалк, посылаемый покойными родичами за теми, кому суждено в самое ближайшее время отправиться в страну Вечной охоты.
Медленно и печально везет он (катафалк в смысле) душу усопшего по радужному мосту. Мерно цокают алмазные копыта Имры (богиня смерти на Итилане), жемчужные слезы катятся из ее глаз, неспешно катится катафалк. Торжественное и печальное шествие, позволяющее умершему проститься с миром живых и настроиться на встречу с мертвыми.
Сибил долго ждала повозку Имры, но к увиденному оказалась не готова.
Начать с того, что печальные дроги были явлены почтенной матроне в виде крепкого фургончика с ярко-голубым тентом, а богиня смерти предстала перед ней в образе здоровенного жеребца. Истины ради следовало признать, что сей тяжеловоз был белым, печальным и роняющим слезы, но, Матерь Божья, зачем он норовил стереть их копытами???
– Этого я тебе никогда не прощу, Мэддок, – пообещала гордая оборотница, еще раз вспомнив позорный транспорт на тот свет. – Совсем скоро мы увидимся, и ты ответишь за все.
Погрозив сухим кулачком озадаченному портрету, обиженная в лучших чувствах женщина отправилась в семейный склеп дабы упокоиться в роскошном беломраморном саркофаге, как нельзя лучше подходящим даме ее возраста и положения.
Разместившись со всеми возможными удобствами, Сибил закрыла глаза и погрузилась в вечный сон... в котором крепкий, крытый ярко-голубой парусиной фургончик катил по дорогам Южного Даргара. Неутомимо пожирая милю за милей, он приближался к побережью моря Драммонда. Там, в краю персиковых садов и виноградников располагалось родовое гнездо Ардианов. Оно-то и было целью поездки.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Хозяйка столь горячо проклинаемого фургона знать не знала, что ее дом является в кошмарах почтенной бабушке Ларса. Она спокойно укачивала сына и думала о том, как сильно изменилась жизнь за последние месяцы. Совсем недавно Алиса Михайловна Курочкина – бодрая пенсионерка пятидесяти восьми лет волею одной местных богинь перенеслась в мир иной. Нет, она не умерла, все оказалось куда интереснее. Илира – местная покровительница брака и деторождения почему-то решила, что землянка станет прекрасной парой командиру третьего кирасирского полка его величества Дезмонда III, гвардии полковнику Коулу Кресли.
Желающая причинять добро и наносить справедливость небожительница не только не поинтересовалась мнением потенциальных жениха и невесты, но и не учла отсутствия магии на Земле. А ведь из-за этого прискорбного факта суженая годилась если не в бабки, то в матери насильно осчастливленного Коула. Богиня просто поставила «молодых» перед фактом и умыла руки. Напоследок подарив Алисе Михайловне парочку магических животных, она сочла свою миссию выполненной и удалилась.
Неизвестно как сложились бы отношения жениха и невесты, если бы во время ночного нападения на военный лагерь Алиса Михайловна не исчезла, по случайности прихватив подаренных Илирой фамильяров, козу редкой ленстерской породы, фургон маркитантки, а заодно ее детей. В оправдание похитительницы следует заметить, что сама она в этот момент крепко спала. Зато не дремали подаренные богиней симаргл и метаморф. Они-то и провернули преступление века, забросив хозяйку со всем скарбом в заповедную рощу.
Поставленной перед фактом пенсионерке только и осталось взвалить на себя детей и зверей. Как и полагается нормальной русской женщине, она не ударила в грязь лицом. Деток обиходила, звериков откормила, запасы на зиму заготовила, пользуясь последними магическими достижениями, помолодела да и отправилась навстречу приключениям, не сидеть же в лесу.
Ветер перемен, которому не было ходу в древнюю чащу, подхватил Алису Михайловну, закружив ее вместе с фургоном, словно девочку Элли из старой сказки. В общем, покидало помолодевшую пенсионерку изрядно, но она не унывала. Ведь рядом всегда были дети и магические друзья, а потом еще и суженый нашелся. И не только он, а еще и один интересный оборотень из высших. Именно к его поместью и приближался в данный момент фургончик, крытый ярко-голубой парусиной.
Неспешно пожирая милю за милей, он катился по дорогам, влекомый недовольным Халком. Бедняга метаморф никак не мог окончательно проснуться, а потому злился и ворчал.
– Обеща-у-ли переме-у-ститься бли-у-же к по-у-бережью и со-у-врали, – еще менее разборчиво чем обычно бурчал он. Удила мешали бедному котику, то есть конику внятно излагать свое безусловно ценное мнение. – То-у-пографические кре-у-тины, – ругательски ругал возрожденных драконов Итилана он.
Да-да, никакой ошибки в словах обиженного Халка не было. Волею судьбы полковник Кресли и Ларс Ардиан (тот самый высший оборотень, который умудрился прибиться к тесной компании) стали драконами. Как это случилось метаморф не знал. Он все проспал, да и сейчас еще не совсем проснулся и восстановил силы. Бедолагу постоянно клонило в сон. На привалах, кое как перекусив, он оборачивался котиком, сворачивался клубком и спал. Без задних лапок. И без передних.
Конечно, гуманнее было не мучить бедного метаморфа, заставляя того день за днем тащить по жаре тяжело груженый фургон, а еще раз телепортироваться, благо местность была хорошо известна Ларсу. Но такое энергетическое возмущение привлекло бы излишнее внимание чувствительных к магии оборотней, а этого до поры до времени решено было избегать из соображений осторожности.
– Доберемся до дома, наберемся сил, тогда и заявим о себе, – предложил Ларс, и все с ним согласились. Кроме Халка, понятно. Но он как обычно все проспал и был поставлен перед фактом.
***
В отличие от метаморфа Алиса Михайловна не стремилась как можно быстрее попасть в родовое имение клана Ардиан. Если бы у нее был выбор, древние стены поместья никогда бы не увидели ни сам фургончик, ни его обитателей. Алиса предпочла бы жить самостоятельно, ни от кого не зависеть и быть самой себе хозяйкой. Однако реальность этого мира диктовала иное: женщины тут нуждались в защите.
О правах человека, равноправии, эмансипации и идеалах гуманизма на Итилане слыхом не слыхали. Тут царило право сильного. А у Алисы дети – невероятно ценные по здешним диким меркам девочки оборотницы, мальчик дракон, симаргл, метаморф и коза редкой ленстерской породы. Без защитников все они стали бы добычей первого встречного оборотня из высших. Да и уродов, устроивших бойню в храме Оноры, со счетов сбросить не получится. Вряд ли они смирились с пропажей Оливии и Ивы и не ищут девочек.
Так что имение Ардианов стало лучшим, а точнее единственным выбором в сложившейся ситуации. К тому же не стоило забывать о Коуле и Ларсе, которые не позволили бы землянке проявлять самостоятельность в столь серьезном вопросе. Как никак родители. Отцы-молодцы. И, главное, никуда не денешься от них. А Коул еще и назначенный богами суженый.
Последнее обстоятельство Алису Михайловну страшно бесило. Сколько женщин безуспешно ищут отцов свои детям? Миллионы! А она столкнулась с папашами усыновленных малышей прямо посреди дороги. И оба, вместо того, чтобы оказаться нормальными уклонистами от алиментов, вцепились в свое потомство когтями и зубами. И давай командовать.
Конечно, на Алису где сядешь, там и слезешь, но сам факт!!! Сильнее всего выводили из себя намеки Коула на истинность, избранность и прочую муру. На этом эфемерном основании он взялся командовать дарованной богами женщиной. Пришлось объяснить зарвавшемуся солдафону свою точку зрения по этому вопросу. Провести, так сказать, разъяснительную работу с местным населением.
Случилось сие досадное происшествие аккурат во время приготовления обеда. Алиса мирно раскатывала тесто на лепешки – ужасно захотелось шаурмы, и тут как на грех нарисовался полковник с претензиями. И началось-то все с мелочи. Сейчас и не упомнишь с какой. Скандал, однако, вышел знатный. Едва до скалки дело не дошло. Хорошо, что обоим хватило ума остановиться.
Однако, позицию свою Алиса до суженого-ряженого донести успела, во всех подробностях обсказав, где она его избранность видела и на чем ее вертела. Аристократ в энном поколении выслушав аргументацию землянки побледнел, скривился словно нюхнул дерьма, коротко поклонился и ушел. А она осталась, вернувшись к приготовлению обеда и немного сожалея о допущенной резкости. Вся в муке и растрепанных чувствах.
И это было странно. Казалось бы, оставили тебя в покое – живи да радуйся, ан нет. Алиса Михайловна против воли чувствовала себя оскорбленной. Получается, что Коул говорил об избранности только из чувства долга, а на самом деле тяготился обществом навязанной богами тетки. Не принадлежащая к местному дворянству иномирянка казалась ему простушкой, а союз с ней мезальянсом.
– В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань, – очень кстати вспомнила Пушкина Алиса Михайловна и больше в сторону графа Кресли не смотрела. Ибо не достоин.
С того дня суженые разговаривали лишь в случае крайней необходимости, обращались друг к другу исключительно на «вы» и страшно этим веселили Ларса Ворона. Впрочем, оборотень ушел от Коула не слишком далеко. В гендерном вопросе так уж точно. Он вообще пребывал в уверенности, что прав тот, у кого больше прав. Такая вот жизненная позиция. Получите, распишитесь.
Если бы не дети, послала бы Алиса местных шовинистов куда подальше, а так приходилось терпеть и мириться с их обществом. «Я взрослая, разумная женщина, – раз за разом напоминала себе землянка. – Квалифицированный врач в конце концов. Я справлюсь с этой идиотской ситуацией. Переломлю. Поверну себе на пользу. Заставлю летучих крокодилов разглядеть уважать меня. А пока расслаблюсь и буду получать удовольствие от жизни.»
Уговоры действовали слабо, зато прекрасное настроение детей оказывало на Алису Михайловну самое благотворное действие. То с каким аппетитом Олив и Ива лопали сахарные даргарские арбузы и виноград приводило в восторг и умиление. Она и сама не отставала от девочек. Вообще, если не зацикливаться на мужиках, то путешествие Алисе очень нравилось.
Богатый, щедрый край, населенный спокойными, уверенными в завтрашнем дне людьми и оборотнями. Вопреки слухам о высокомерном отношении многоликих к коротко живущим человечкам, ничего такого Алиса не замечала. На первый взгляд все уживались вполне гармонично. Наверняка какие-то разногласия были, но они всегда случаются между соседями. «Похоже, что вся высокомерность досталась высшим оборотням,» – думала она, возвращаясь к наблюдениям.
Каким-то новым для себя чувством определяя человек перед ней или оборотень, Алиса Михайловна заметила смешанные семьи о чем тут же и озаботилась узнать у Ворона.
– Есть такое дело, – не стал отрицать очевидного Ларс. – Вдовцы из наших часто берут молоденьких человечек. Они нежные, мягкие, заботливые, совсем не похожи на наших стервозных самок. Само собой, это касается слабых или больных зверей. И знаешь, я порой завидую им, – со вздохом признался Ворон, но тут же устыдился внезапного порыва и принял свой обычный невозмутимый вид.
С детства приученный скрывать эмоции, оборотень мог буквально кипеть изнутри – наружу не вырвется даже отголосок страстей, клокочущих в душе. Жану он напоминал ожившую статую, Алисе – индейца из вестернов. «Чингачгук во плоти, только белобрысый,» – посмеивалась она. И то сказать, смуглая кожа, орлиный профиль, длинные прямые волосы, крадущаяся походка, ничего не выражающая рожа не оставляли других толкований. Перекрась такого, вручи в одну руку томагавк, а в другую трубку мира, и любой чероки (одно из племен индейцев) примет его за своего.
Хао, мой бледнолицый друг, да и только.
К счастью Алиса Михайловна тоже умела хранить чувства при себе, и гордый сын клана Ардиан не подозревал, что своим покерфейсом мало не до слез веселит иномирянку. Впрочем, даже прочти он мысли матери своих детей, вряд ли расстроился бы. Просто потому, что привык к чудачествам своевольных оборотниц.
Ларс вообще пребывал в отличном настроении. Пережив пожар в степи, найдя девочек и обретя драконью ипостась, Ворон чувствовал себя почти счастливым. Для полного счастья не хватало сущей малости – брошенных под ноги шкур тех ублюдков, которые посмели поднять руку на священных жриц Оноры. «Отомщу за Литу (погибшая мать Оливии и Ивы) и успокоюсь, – загадал оборотень. – Остепенюсь, возьму жену на ложе и буду поднимать клан Ардиан. Первый за многие тысячелетия клан драконов!»
Впрочем, с женитьбой Ларс торопиться не собирался, бессмертным спешка ни к чему, а если и задумывался порой, то будущая супруга отчего-то рисовалась ему смуглой, черноволосой, черноглазой и возмутительно похожей на упрямицу Алису. Должно быть из-за запаха пары, ежечасно терзавшего обоняние оборотня. Но все это, конечно, глупости, томление плоти и бабьи сказки.
А если рассуждать здраво, то ничего у Ларса и смешной человечки не получится: он не сможет на ней жениться, она не пойдет в любовницы, да и брата по полету ранить не хочется. Он и так хмурый последнее время.
***
Коул действительно был мрачен сильнее обычного, и виновата в этом была одна небезызвестная чернокудрая особа. «Воистину, все зло от женщин!» – с полным правом мог бы воскликнуть оскорбленный полковник, если бы писал любовные романчики, столь обожаемые дамами высшего света. К счастью он был человеком военным, а потому к нытью и рефлексиям не расположенным.
И все же болела душа, и надсадно ныло задетое иномирянкой самолюбие. Подумать только, граф Кресли, в чьих жилах течет кровь основателей Аттилии (королевство, откуда родом Коул), снизошел до вульгарной простолюдинки и оказался отвергнут. Вместо того чтобы с восторгом и благодарностью ответить на интерес со стороны благородного дворянина, не понимающая своего счастья особа расхохоталась. Бесстыдница.
