КНИГА ПЕРВАЯ
Северное лето коротко. Кавалерийской лавой проносится оно над землями Дагании, оставляя по себе лишь воспоминания. И вот уже кажется, что никогда не было ни белых ночей, насквозь пропитанных ароматом цветущего шиповника, не пел своих песен соловей, лиловый вересковый ковер, гудящий от тружениц пчел, попросту привиделся. Не склоняли до земли ветви, отягощенные налитыми плодами, яблони... Впрочем, нет. Яблоки в этом году как раз удались. И вообще урожай порадовал. Погреба и кладовки наполнены под завязку.
Так что не страшны становятся проливные дожди, и нудная серая морось. Не пронять им даганцев. Просто немного жаль ушедшего тепла, да щемит иногда сердце по ласковому теплому солнышку.
Понапрасну старается осень, поливает горькими слезами землю, наводит тоску печаль. А, как устанет она, захочет уйти, заступает на вахту злобная старуха зима. Прилетает она на крыльях метелей и буранов, укрывает весь мир белым ледяным саваном, воет, злится, не выпускает на улицу, норовит засыпать снегом дома по самые крыши. И хоть недолог век злодейки, он страшен.
Но не отчаиваются люди. Есть у них спасение не только от холода и голода, но и от грусти, скуки и тоски. Жарко растапливают даганцы печи и камины, собираются рядом с ними всей семьей, пьют горячее вино с медом и пряностями, чай, сдобренный ягодным соком, а то и грог, благоухающий привезенным из заморских колоний ромом и лимонами. Они никуда не торопятся, смакуют по глоточку, жмурятся от удовольствия.
И конечно же рассказывают сказки... Разными бывают они: веселыми и грустными, печальными и ужасающими, но обязательно волшебными.
И нестрашна становится непогода, уходит скука. И хочется жить. И ждать весну, точно зная, что за ней придет лето.
Освещенная мягким светом свечей кухня казалась удивительно уютной. Просторная обставленная добротной резной мебелью, она была самой любимой комнатой хозяев дома. Вот и сейчас все они собрались вокруг, накрытого к чаю стола, прислушиваясь к тишине, нарушаемой частым стуком дождя по крыше, тиканьем ходиков да потрескиванием поленьев в печи.
- Разгулялась нынче непогода, - хозяин дома, подслеповато жмурясь посмотрел в окно. - Задвинь, милая, шторы, надоело дождем любоваться, - попросил он внучку.
Черноволосая егоза тут же вскочила на ноги.
- Стул не переверни, - остерегла бойкую внучку хозяйка, всего на секундочку отвлекаясь от приготовления пышек. - Стрекозка моя.
- Не волнуйся, бабуль, - засмеялась та.
- Ага, бабуль, - поддержал сестру парнишка чуть постарше. - И не отвлекайся, а то пышки пригорят.
- Когда такое было?! - бабушка грозно замахнулась лопаткой на мальчишку.
- Никогда, - моргнул бесстыжими серыми глазищами тот. - И начинать нечего. Вот!
- Вот же поганец вырос! Весь в отца. Просто как с него лепили! И, главное не промолчит никогда!
- Мамуль, ну чего ты? - спасая доброе имя мужа и спокойствие сегодняшнего вечера, на ноги поднялась глубоко беременная молодка. - Марин тебя очень уважает, даже любит.
- В глубине души, - подмигнула девочка.
- Где-то ооочень глубоко, - согласился с сестрой сорванец. Хорошо еще, что ему достало ума понизить голос, а то подзатыльника не миновать.
- В родном доме, про родного зятя уже и слова сказать нельзя, - шваркнув очередную порцию пышек в раскаленное масло, возмутилась бабуля.
- Можно, мамочка, можно. Только...
- Деда, - подал голос самый младший, похожий на вороненка мальчишка, до этого тихо читавший книгу, - расскажи сказку.
- А давай, - легко согласился тот. - Вспомнилась мне одна забавная история...
Словно по волшебству воцарилась тишина. Домашние заинтересованно замолчали. Внучата заинтересованно вытянули шеи, молодка, успокоившись, опустилась на стул, погладила круглый свой живот, умостила на нем руки и облегченно выдохнула. Даже дождь за окошком притих, изготовился собирался подслушивать. Только пышки упрямо шкворчали, но им простительно. Они за бабулю переживали.
- Правда это или нет, не знаю, а только дело было так, - усевшись поудобнее, начал рассказчик. - Велика и могуча наша Дагания. На зависть соседям, - назидательно поднял палец он. - Населяют ее честные труженики, и неважно маги они или воины, крестьяне или купцы. Потому и выделяет нас Пресветлая, посылая всяческие чудеса. Сегодня я расскажу вам об одном из них.
На берегу глубокого холодного озера стоит прекрасный замок. Сильным чародейством скрыт он. Необыкновенным. Невиданным. Если пройдет мимо него человек плохой завистливый жадный да ленивый, а хуже того чужой, то увидит он лишь древние развалины. Обветшалые стены, увитые плющом, черные провалы окон, приземистую лишенную крыши башню, что гнилым зубом торчит посреди заброшенного двора. Даже озеро обернется для такого человека процветшим прудом.
В гостиной пробили часы, заставив присутствующих вздрогнуть.
- Восемь по полудни, - посчитала хозяйка, - а, зятек мой где-то шляется, домой не спешит, - она с сердцем бухнула на стол блюдо с румяными пышками.
- Цыц! - осадил ее дед, бросив тревожный взгляд на дочь. - Ишь, взяла моду перебивать меня. Скоро Марин явится, я чую.
- Да тьфу на тебя, - уперла руки в бока старая. - Полюбуйтесь на него! Всю жизнь сказочником был, а ноне еще и в предсказатели подался.
- Баба, - взмолился вороненок, - не ругайся, дай послушать! Интересно же.
- Молчу, солнышко, - не умея отказать внуку, чмокнула мальца в смоляную макушку и отвернулась к плите.
- Всю сказочную атмосферу мне нарушила, - попенял дед, отхлебывая из кружки. - Балаболка старая. Хоть по новой сказывай. Эх... И, главное, всю жизнь такой была! - сердито покосился на жену.
Та не прониклась, позволив перебранке стихнуть.
- Продолжаю, - откашлялся рассказчик. - Не показывается, стало быть, чужому человеку заветный замок, потому как скрывает он от худых людей редкостное сокровище - свою хозяйку. Стан ее тонок, волосы белы. Серебрятся они словно лунная дорожка, что ложится на воды священного озера Данаан. Глаза... Глядя в них не враз догадаешься какого они цвета: то вроде синие, а то зеленью отливают. Моргнет Хозяйка Серебряного озера, и очи ее голубеют словно небушко весеннее, иногда и серыми становятся...
- Погоди, папуль, - очнулась от полудремы беременная. - Разве такое бывает? Цвет глаз ведь указывает на магические способности. Зеленые глаза - магия земли, голубой - воздух, синий - вода, серый - боевая, карий - огонь, а сиреневый - магия разума.
- Правильно.
- Значит не может меняться цвет глаз?
- А вот и может, - отложил пышку младшенький. - Это же сказка, мама! Ну как ты не понимаешь!
- Наяву такое тоже сплошь и рядом случается, - заметила бабушка, разливая чай. - Детки все синеглазенькими рождаются, а после глазенки цвет меняют. Масть чаще всего тоже. Эта ваша хозяйка небось тоже не сразу серебряные волосы заимела.
- Скорее всего, - согласился дед. - Мне про то ничего неизвестно. Зато о магии, дарованной Хозяйке, сказать могу. Дана сей чародейке способность договариваться с минералами всякими, чаровать их, наделяя волшебными свойствами. Огромной силы артефакты делают из таких камней: родовые кольца, охранные и лечебные амулеты, много всего. И все чудесное.
- Она сама делает, штоль? - поднял голову присмиревший было постреленок. - Для того и магия разная?
- Не угадал, - растрепал ему волосы дедушка. - Вокруг замка целое селение имеется. Проживают в нем ювелиры да гранильщики. Все из себя сильнейшие мастера. Их имена по всему королевству гремят. Но не это главное. Может Хозяйка жемчуг растить в своем озере. Да не ту мелочь, что в наших холодных реках добыть можно. У нее-то перлы крупные отборные, словно из-за моря привезенные, из далеких стран.
- Из колоний?
- Ага, но у Хозяйки жемчуг волшебный. Приносит он здоровье, иной раз даже смерть отогнать может, потому как великой силой обладает.
- Вот это да! - восхитился вороненок. - Нам бы такую жемчужинку.
- Жаль, что это только сказка, - мечтательно вздохнула его сестренка. Видно, примеряла уже в мыслях жемчужный убор.
- Жаль, - эхом откликнулась бабушка, украдкой покосившись на дочь. Слишком уж тяжело давалась ей нынешняя беременность. А всему виной зятек загулявший! Не может штаны на замке держать. Кобелюка озабоченный!
- А вот и не сказка! - прозвучало от двери веселое. - И не жаль совсем.
Крупный сильный, но смертельно усталый мужчина прислонился к притолоке, не сводя глаз с жены.
- Марин! - обрадовалась та. - А мы не слышали, как ты вошел!
- Явился, не запылился, - скривилась теща. - Натоптал небось, грязи нанес.
- Папа, папочка, где ты был? - вразнобой загомонили дети.
А он все молчал и глядел на любимую. А потом улыбнулся светло-светло, шагнул к ней.
- Тебе, зоренька, - сказал негромко и выложил на стол крупную серо-сизо-голубую дивной красоты жемчужину на сверкающей серебром цепочке. - Хозяйка Серебряного озера передала и здоровья пожелала.
- До чего ж не хочется уезжать из дому, Нэнни, - в который уже раз вздохнула Софи, отодвинула от себя чашку чая с молоком и пригорюнилась.
- Глупости какие! - нарочито громко всплеснула руками та и решительно придвинула чашку поближе к своей воспитаннице. - Другие-то девицы небось впереди кареты готовы в столицу скакать. Ведь не куда-нибудь, а в саму академию магическую! - Нэнни многозначительно воздела палец к потолку. - Да еще и на последний курс сразу!
- Я не все, - напомнила очевидное Софи и брезгливо заглянула в чашку. - Вели убрать эту гадость.
- Нормальный чаек, - уверила женщина и даже сделала несколько глотков то ли, желая доказать свою правоту, то ли мечтая успокоить ненаглядную свою Софьюшку, - вкусненький...
- Фу...
- Ну выпей тогда с лимончиком, - взмолилась Нэнни, - и булочку скушай. Нельзя в дорогу голодной. Укачает.
- И пусть! Ничего не хочу, - на кончиках длиннющих ресниц Софи повисли слезинки.
- А и ладно, - согласилась нянюшка. - Не ешь, детка, не пей ничего, плачь побольше. Ослабнешь, опозоришься перед чужими, а они, чтоб ты знала, только этого и ждут. Род опозоришь, предков... И нас заодно. О вассалах да арендаторах всегда по хозяевам судят.
- Нэнни! Ты как бабушка прям!
- Куда уж мне до покойной лэры, - покачала головой та. - Второй такой свет не родил. Хотя... Ты, милая, со временем с ней вровень станешь. Ей-ей Пресветлая!
- Правда? - не торопилась верить Софи.
- Истинная, - уверила нянюшка. - Только случится это, если ты как следует кушать начнешь.
- Нэнни, - Софи укоризненно покачала головой, - опять ты за свое.
- На том стоим и стоять будем, - с готовностью согласилась нянюшка. - Так вот о бабушке твоей, пусть земля ей будет пухом... Покойная лэра никогда не пренебрегала завтраком. Яйца, сосиски, бекон, жареные грибы, бобы в томате, знаменитая кровяная колбаса по-дагански и картофельные лепешки ежедневно оказывались у нее в тарелке, и это я еще не говорю о тостах с джемом и чашечке чая, - не теряя времени, достойная женщина заполнила вышеуказанными яствами тарелку и торжественно поставила ее перед своей воспитанницей. - А все почему?
- Почему? - послушно повторила Софи, с ужасом разглядывая предложенное ей продуктовое изобилие.
- А потому, девочка моя, что лэра Карр была женщиной ответственной. Она прекрасно понимала, сколько энергии расходуется магом, особенно такого уровня. Так что ешь и не спорь. И не беспокойся! - повысила голос Нэнни, видя, что ее дорогая лэри собралась что-то сказать.
Софи ничего не оставалось кроме как сдаться. Со вздохом она вооружилась ножом и вилкой, подцепила жареный грибок и принялась с самым мученическим видом жевать.
- Умница, - похвалила нянюшка, умильно наблюдая за своим ненаглядным чадушком. - А в ААМ (аргайлская академия магии) за тобой поганки присмотрят, никого чужого не подпустят и в обиду не дадут. Хотя, я бы с удовольствием глянула на того идиота, который рискнул бы обидеть мою горлинку нежную, - она мечтательно прижмурилась. - Ты уж там пожалей убогих магиков, не разноси к демонам рогатым старейшее в королевстве учебное заведение.
- Нэнни! - Софи чуть не подавилась сосиской.
- Ну а что? Нрав у тебя ого-го какой, силища немереная, девать ее на учебе некуда будет. Пока маги это поймут, ты таких делов понаделать можешь. Мама не горюй!
- Я, между прочим, никогда дома себе ничего плохого не позволяла, - не на шутку обиделась лэри Карр.
- Дома тебе есть чем заняться, солнышко. К тому же здесь все тебя любят. А там по-другому будет. Но ты держись, не нервничай, копи силы на выходные...
- Значит, удалось договориться, чтобы меня отпускали к вам? - уловила главное для себя Софи.
- Да, милая. У нас получилось. Конец недели будешь проводить дома.
- Ну хоть какая-то радость.
- Попробовали бы они запереть тебя в академии, - впервые за утро голос Нэнни похолодел, превращая добрую нянюшку в родовитую дворянку лэру Нэлианну Марию Каррлайл. Ту самую, к мнению которой прислушивался даже всемогущий Совет Матерей Дагании. Вдову. Мать. Тетку. Суровую немногословную женщину, отдавшую всю себя служению семье Карр да своим девочкам: Софи, Эдме и Фионе. Их она любила безмерно, с ними шутила и улыбалась, остальным такой милости не доставалось.
Судьба лэри Нелианны не была простой и легкой, но она никогда не жаловалась и не плакала. Последний раз ее слезы видели лет восемнадцать назад. На похоронах мужа. А потом как-то не сложилось с этим. Может характер не позволил, а может времени не хватало. Да что там времени? Даже и возможности подобной лэре Неэлианне не представлялось.
Судите сами. Овдовев, она сразу же затеяла менять фамилию, потому как возвращение во взрастивший ее род полагала делом первостепенным. Одновременно с этим ей пришлось хлопотать об опеке над осиротевшей племянницей, родители которой сгорели в ядовитом огне серой лихорадки.
Жуткая хворь в тот год сняла огромную жатву. Она не пощадила ни бедных, ни богатых. Промчалась смрадным вихрем над землями Дагании, Леории и Парлама, сея смерть, выкашивая жителей могучих королевств словно трудолюбивый жнец ячменное поле. От нее невозможно было спрятаться за могучими стенами родовых мэноров и замков. Все были равны перед лихорадкой: рожденные в порфире, черноногие сервы, жречество, маги, шлюхи и воины... Стоило только заболеть - все, спасения не жди, готовься к встрече с Великой Неназываемой Госпожой.
Сладить с серой лихорадкой могли, пожалуй, только маги жизни, но слишком уж редко посылала их Пресветлая на землю. Существовало и еще одно средство против заразы - жемчужные талисманы семьи Карр - рода властительниц Серебряного озера. В тот год за них были готовы убивать. И убивали...
Всю осень буйствовала зараза, убравшись только зимой. Не по нраву ей пришлись ядреные даганские холода.
ПРОЛОГ
Северное лето коротко. Кавалерийской лавой проносится оно над землями Дагании, оставляя по себе лишь воспоминания. И вот уже кажется, что никогда не было ни белых ночей, насквозь пропитанных ароматом цветущего шиповника, не пел своих песен соловей, лиловый вересковый ковер, гудящий от тружениц пчел, попросту привиделся. Не склоняли до земли ветви, отягощенные налитыми плодами, яблони... Впрочем, нет. Яблоки в этом году как раз удались. И вообще урожай порадовал. Погреба и кладовки наполнены под завязку.
Так что не страшны становятся проливные дожди, и нудная серая морось. Не пронять им даганцев. Просто немного жаль ушедшего тепла, да щемит иногда сердце по ласковому теплому солнышку.
Понапрасну старается осень, поливает горькими слезами землю, наводит тоску печаль. А, как устанет она, захочет уйти, заступает на вахту злобная старуха зима. Прилетает она на крыльях метелей и буранов, укрывает весь мир белым ледяным саваном, воет, злится, не выпускает на улицу, норовит засыпать снегом дома по самые крыши. И хоть недолог век злодейки, он страшен.
Но не отчаиваются люди. Есть у них спасение не только от холода и голода, но и от грусти, скуки и тоски. Жарко растапливают даганцы печи и камины, собираются рядом с ними всей семьей, пьют горячее вино с медом и пряностями, чай, сдобренный ягодным соком, а то и грог, благоухающий привезенным из заморских колоний ромом и лимонами. Они никуда не торопятся, смакуют по глоточку, жмурятся от удовольствия.
И конечно же рассказывают сказки... Разными бывают они: веселыми и грустными, печальными и ужасающими, но обязательно волшебными.
И нестрашна становится непогода, уходит скука. И хочется жить. И ждать весну, точно зная, что за ней придет лето.
***
Освещенная мягким светом свечей кухня казалась удивительно уютной. Просторная обставленная добротной резной мебелью, она была самой любимой комнатой хозяев дома. Вот и сейчас все они собрались вокруг, накрытого к чаю стола, прислушиваясь к тишине, нарушаемой частым стуком дождя по крыше, тиканьем ходиков да потрескиванием поленьев в печи.
- Разгулялась нынче непогода, - хозяин дома, подслеповато жмурясь посмотрел в окно. - Задвинь, милая, шторы, надоело дождем любоваться, - попросил он внучку.
Черноволосая егоза тут же вскочила на ноги.
- Стул не переверни, - остерегла бойкую внучку хозяйка, всего на секундочку отвлекаясь от приготовления пышек. - Стрекозка моя.
- Не волнуйся, бабуль, - засмеялась та.
- Ага, бабуль, - поддержал сестру парнишка чуть постарше. - И не отвлекайся, а то пышки пригорят.
- Когда такое было?! - бабушка грозно замахнулась лопаткой на мальчишку.
- Никогда, - моргнул бесстыжими серыми глазищами тот. - И начинать нечего. Вот!
- Вот же поганец вырос! Весь в отца. Просто как с него лепили! И, главное не промолчит никогда!
- Мамуль, ну чего ты? - спасая доброе имя мужа и спокойствие сегодняшнего вечера, на ноги поднялась глубоко беременная молодка. - Марин тебя очень уважает, даже любит.
- В глубине души, - подмигнула девочка.
- Где-то ооочень глубоко, - согласился с сестрой сорванец. Хорошо еще, что ему достало ума понизить голос, а то подзатыльника не миновать.
- В родном доме, про родного зятя уже и слова сказать нельзя, - шваркнув очередную порцию пышек в раскаленное масло, возмутилась бабуля.
- Можно, мамочка, можно. Только...
- Деда, - подал голос самый младший, похожий на вороненка мальчишка, до этого тихо читавший книгу, - расскажи сказку.
- А давай, - легко согласился тот. - Вспомнилась мне одна забавная история...
Словно по волшебству воцарилась тишина. Домашние заинтересованно замолчали. Внучата заинтересованно вытянули шеи, молодка, успокоившись, опустилась на стул, погладила круглый свой живот, умостила на нем руки и облегченно выдохнула. Даже дождь за окошком притих, изготовился собирался подслушивать. Только пышки упрямо шкворчали, но им простительно. Они за бабулю переживали.
- Правда это или нет, не знаю, а только дело было так, - усевшись поудобнее, начал рассказчик. - Велика и могуча наша Дагания. На зависть соседям, - назидательно поднял палец он. - Населяют ее честные труженики, и неважно маги они или воины, крестьяне или купцы. Потому и выделяет нас Пресветлая, посылая всяческие чудеса. Сегодня я расскажу вам об одном из них.
На берегу глубокого холодного озера стоит прекрасный замок. Сильным чародейством скрыт он. Необыкновенным. Невиданным. Если пройдет мимо него человек плохой завистливый жадный да ленивый, а хуже того чужой, то увидит он лишь древние развалины. Обветшалые стены, увитые плющом, черные провалы окон, приземистую лишенную крыши башню, что гнилым зубом торчит посреди заброшенного двора. Даже озеро обернется для такого человека процветшим прудом.
В гостиной пробили часы, заставив присутствующих вздрогнуть.
- Восемь по полудни, - посчитала хозяйка, - а, зятек мой где-то шляется, домой не спешит, - она с сердцем бухнула на стол блюдо с румяными пышками.
- Цыц! - осадил ее дед, бросив тревожный взгляд на дочь. - Ишь, взяла моду перебивать меня. Скоро Марин явится, я чую.
- Да тьфу на тебя, - уперла руки в бока старая. - Полюбуйтесь на него! Всю жизнь сказочником был, а ноне еще и в предсказатели подался.
- Баба, - взмолился вороненок, - не ругайся, дай послушать! Интересно же.
- Молчу, солнышко, - не умея отказать внуку, чмокнула мальца в смоляную макушку и отвернулась к плите.
- Всю сказочную атмосферу мне нарушила, - попенял дед, отхлебывая из кружки. - Балаболка старая. Хоть по новой сказывай. Эх... И, главное, всю жизнь такой была! - сердито покосился на жену.
Та не прониклась, позволив перебранке стихнуть.
- Продолжаю, - откашлялся рассказчик. - Не показывается, стало быть, чужому человеку заветный замок, потому как скрывает он от худых людей редкостное сокровище - свою хозяйку. Стан ее тонок, волосы белы. Серебрятся они словно лунная дорожка, что ложится на воды священного озера Данаан. Глаза... Глядя в них не враз догадаешься какого они цвета: то вроде синие, а то зеленью отливают. Моргнет Хозяйка Серебряного озера, и очи ее голубеют словно небушко весеннее, иногда и серыми становятся...
- Погоди, папуль, - очнулась от полудремы беременная. - Разве такое бывает? Цвет глаз ведь указывает на магические способности. Зеленые глаза - магия земли, голубой - воздух, синий - вода, серый - боевая, карий - огонь, а сиреневый - магия разума.
- Правильно.
- Значит не может меняться цвет глаз?
- А вот и может, - отложил пышку младшенький. - Это же сказка, мама! Ну как ты не понимаешь!
- Наяву такое тоже сплошь и рядом случается, - заметила бабушка, разливая чай. - Детки все синеглазенькими рождаются, а после глазенки цвет меняют. Масть чаще всего тоже. Эта ваша хозяйка небось тоже не сразу серебряные волосы заимела.
- Скорее всего, - согласился дед. - Мне про то ничего неизвестно. Зато о магии, дарованной Хозяйке, сказать могу. Дана сей чародейке способность договариваться с минералами всякими, чаровать их, наделяя волшебными свойствами. Огромной силы артефакты делают из таких камней: родовые кольца, охранные и лечебные амулеты, много всего. И все чудесное.
- Она сама делает, штоль? - поднял голову присмиревший было постреленок. - Для того и магия разная?
- Не угадал, - растрепал ему волосы дедушка. - Вокруг замка целое селение имеется. Проживают в нем ювелиры да гранильщики. Все из себя сильнейшие мастера. Их имена по всему королевству гремят. Но не это главное. Может Хозяйка жемчуг растить в своем озере. Да не ту мелочь, что в наших холодных реках добыть можно. У нее-то перлы крупные отборные, словно из-за моря привезенные, из далеких стран.
- Из колоний?
- Ага, но у Хозяйки жемчуг волшебный. Приносит он здоровье, иной раз даже смерть отогнать может, потому как великой силой обладает.
- Вот это да! - восхитился вороненок. - Нам бы такую жемчужинку.
- Жаль, что это только сказка, - мечтательно вздохнула его сестренка. Видно, примеряла уже в мыслях жемчужный убор.
- Жаль, - эхом откликнулась бабушка, украдкой покосившись на дочь. Слишком уж тяжело давалась ей нынешняя беременность. А всему виной зятек загулявший! Не может штаны на замке держать. Кобелюка озабоченный!
- А вот и не сказка! - прозвучало от двери веселое. - И не жаль совсем.
Крупный сильный, но смертельно усталый мужчина прислонился к притолоке, не сводя глаз с жены.
- Марин! - обрадовалась та. - А мы не слышали, как ты вошел!
- Явился, не запылился, - скривилась теща. - Натоптал небось, грязи нанес.
- Папа, папочка, где ты был? - вразнобой загомонили дети.
А он все молчал и глядел на любимую. А потом улыбнулся светло-светло, шагнул к ней.
- Тебе, зоренька, - сказал негромко и выложил на стол крупную серо-сизо-голубую дивной красоты жемчужину на сверкающей серебром цепочке. - Хозяйка Серебряного озера передала и здоровья пожелала.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
- До чего ж не хочется уезжать из дому, Нэнни, - в который уже раз вздохнула Софи, отодвинула от себя чашку чая с молоком и пригорюнилась.
- Глупости какие! - нарочито громко всплеснула руками та и решительно придвинула чашку поближе к своей воспитаннице. - Другие-то девицы небось впереди кареты готовы в столицу скакать. Ведь не куда-нибудь, а в саму академию магическую! - Нэнни многозначительно воздела палец к потолку. - Да еще и на последний курс сразу!
- Я не все, - напомнила очевидное Софи и брезгливо заглянула в чашку. - Вели убрать эту гадость.
- Нормальный чаек, - уверила женщина и даже сделала несколько глотков то ли, желая доказать свою правоту, то ли мечтая успокоить ненаглядную свою Софьюшку, - вкусненький...
- Фу...
- Ну выпей тогда с лимончиком, - взмолилась Нэнни, - и булочку скушай. Нельзя в дорогу голодной. Укачает.
- И пусть! Ничего не хочу, - на кончиках длиннющих ресниц Софи повисли слезинки.
- А и ладно, - согласилась нянюшка. - Не ешь, детка, не пей ничего, плачь побольше. Ослабнешь, опозоришься перед чужими, а они, чтоб ты знала, только этого и ждут. Род опозоришь, предков... И нас заодно. О вассалах да арендаторах всегда по хозяевам судят.
- Нэнни! Ты как бабушка прям!
- Куда уж мне до покойной лэры, - покачала головой та. - Второй такой свет не родил. Хотя... Ты, милая, со временем с ней вровень станешь. Ей-ей Пресветлая!
- Правда? - не торопилась верить Софи.
- Истинная, - уверила нянюшка. - Только случится это, если ты как следует кушать начнешь.
- Нэнни, - Софи укоризненно покачала головой, - опять ты за свое.
- На том стоим и стоять будем, - с готовностью согласилась нянюшка. - Так вот о бабушке твоей, пусть земля ей будет пухом... Покойная лэра никогда не пренебрегала завтраком. Яйца, сосиски, бекон, жареные грибы, бобы в томате, знаменитая кровяная колбаса по-дагански и картофельные лепешки ежедневно оказывались у нее в тарелке, и это я еще не говорю о тостах с джемом и чашечке чая, - не теряя времени, достойная женщина заполнила вышеуказанными яствами тарелку и торжественно поставила ее перед своей воспитанницей. - А все почему?
- Почему? - послушно повторила Софи, с ужасом разглядывая предложенное ей продуктовое изобилие.
- А потому, девочка моя, что лэра Карр была женщиной ответственной. Она прекрасно понимала, сколько энергии расходуется магом, особенно такого уровня. Так что ешь и не спорь. И не беспокойся! - повысила голос Нэнни, видя, что ее дорогая лэри собралась что-то сказать.
Софи ничего не оставалось кроме как сдаться. Со вздохом она вооружилась ножом и вилкой, подцепила жареный грибок и принялась с самым мученическим видом жевать.
- Умница, - похвалила нянюшка, умильно наблюдая за своим ненаглядным чадушком. - А в ААМ (аргайлская академия магии) за тобой поганки присмотрят, никого чужого не подпустят и в обиду не дадут. Хотя, я бы с удовольствием глянула на того идиота, который рискнул бы обидеть мою горлинку нежную, - она мечтательно прижмурилась. - Ты уж там пожалей убогих магиков, не разноси к демонам рогатым старейшее в королевстве учебное заведение.
- Нэнни! - Софи чуть не подавилась сосиской.
- Ну а что? Нрав у тебя ого-го какой, силища немереная, девать ее на учебе некуда будет. Пока маги это поймут, ты таких делов понаделать можешь. Мама не горюй!
- Я, между прочим, никогда дома себе ничего плохого не позволяла, - не на шутку обиделась лэри Карр.
- Дома тебе есть чем заняться, солнышко. К тому же здесь все тебя любят. А там по-другому будет. Но ты держись, не нервничай, копи силы на выходные...
- Значит, удалось договориться, чтобы меня отпускали к вам? - уловила главное для себя Софи.
- Да, милая. У нас получилось. Конец недели будешь проводить дома.
- Ну хоть какая-то радость.
- Попробовали бы они запереть тебя в академии, - впервые за утро голос Нэнни похолодел, превращая добрую нянюшку в родовитую дворянку лэру Нэлианну Марию Каррлайл. Ту самую, к мнению которой прислушивался даже всемогущий Совет Матерей Дагании. Вдову. Мать. Тетку. Суровую немногословную женщину, отдавшую всю себя служению семье Карр да своим девочкам: Софи, Эдме и Фионе. Их она любила безмерно, с ними шутила и улыбалась, остальным такой милости не доставалось.
Судьба лэри Нелианны не была простой и легкой, но она никогда не жаловалась и не плакала. Последний раз ее слезы видели лет восемнадцать назад. На похоронах мужа. А потом как-то не сложилось с этим. Может характер не позволил, а может времени не хватало. Да что там времени? Даже и возможности подобной лэре Неэлианне не представлялось.
Судите сами. Овдовев, она сразу же затеяла менять фамилию, потому как возвращение во взрастивший ее род полагала делом первостепенным. Одновременно с этим ей пришлось хлопотать об опеке над осиротевшей племянницей, родители которой сгорели в ядовитом огне серой лихорадки.
Жуткая хворь в тот год сняла огромную жатву. Она не пощадила ни бедных, ни богатых. Промчалась смрадным вихрем над землями Дагании, Леории и Парлама, сея смерть, выкашивая жителей могучих королевств словно трудолюбивый жнец ячменное поле. От нее невозможно было спрятаться за могучими стенами родовых мэноров и замков. Все были равны перед лихорадкой: рожденные в порфире, черноногие сервы, жречество, маги, шлюхи и воины... Стоило только заболеть - все, спасения не жди, готовься к встрече с Великой Неназываемой Госпожой.
Сладить с серой лихорадкой могли, пожалуй, только маги жизни, но слишком уж редко посылала их Пресветлая на землю. Существовало и еще одно средство против заразы - жемчужные талисманы семьи Карр - рода властительниц Серебряного озера. В тот год за них были готовы убивать. И убивали...
Всю осень буйствовала зараза, убравшись только зимой. Не по нраву ей пришлись ядреные даганские холода.
