кусочки головоломки встали на свои места: жалобы Мары на самочувствие и нервная природа её заболевания, способность диххов общаться посредством неизвестно чего (назовём, для простоты это ментальными волнами) и их количество, уже давно перевалившее в этой долине за второй десяток, её неверие и их желание поделиться мудростью с благодетельницей. Ух, не зря ведь говорят, что не надо лезть в чужой монастырь со своим уставом.
- А вы способны будете общаться с остальными диххами этой долины?
- Конечно. Ты бы хотела что-нибудь им передать?
- Хотела. Хотела попросить, чтобы вы так не напирали на разум Мары. Всё-таки мы, люди, не слишком привычны к такому способу общения.
Взгляд глаза в глаза и, могу поклясться, что он по-настоящему меня понял и принял мою просьбу. Может быть, это была гениальная догадка, а может быть полная фигня, но мне казалось, что скорее первое, чем второе. По крайней мере, повредить вроде бы ничему не должно. Ведь не должно же?
Негромкая мелодия, наигрываемая на трещотках и колокольчиках, прервала наше занимательное общение. Старик У Двери плавно соскользнул со своего насеста, подхватив по пути начавшее падать сиденье и аккуратно прислонил его к стенке.
- Пошли, - он крепко ухватил меня костлявой рукой чуть повыше запястья и повлёк за собой. Драххов вообще не назовёшь низкорослой расой, а конкретно этот, когда встал, оказался на две головы выше меня. И вообще-то я и сама собиралась напроситься в качестве гостьи, а потому даже и не подумала вырываться.
Саму церемонию я почти не запомнила. Может потому, что не понимала её смысла? Какие-то сложные перестановки, пространные речи «ни о чём», песни, с переводом текстов которых мой лингворетранслятор не справлялся, крошечные порции каких-то сложных кушаний на малюсеньких тарелочках и море одуряющее пахнущих цветов, от запаха которых я даже слегка «поплыла». И только напряжённое лицо Мары, силящейся казаться весёлой и энергичной намертво врезалось в память, да постепенно одеревеневающее тело Старика У Двери и черты его лица, навсегда замирающие в неподвижности. Нет, это не выглядело так, словно он умирает, не уходят в мир иной с таким одухотворённым видом, скорее уж было действительно похоже, что он перерождается к другому, возвышенному существованию.
А запись мне не удалась. Постоянно работающий напульсник зафиксировал всё празднество, вплоть до ключевого момента, а потом пошли полосы и цветные кляксы. Обидно.
- Я думаю, надо вызывать службистов и экспертов по работе с памятью, - сказал Мика на следующее утро, откладывая очередную запись сновидения. – Что бы с ней не творилось, естественные причины это иметь не может и мало того, явление набирает интенсивность. Сегодня вообще аншлаг какой-то был.
Забежавшая к нам с утра ненадолго Мара действительно имела вид настолько усталый, как будто не спала, а всю ночь занималась перемножение четырёхзначных чисел и извлечением корней квадратных из них же.
- Закономерно, - ответила я, прикидывая, не могло ли это быть связано с возросшей интенсивностью ночного общения Мары с диххами. – Кстати, ты, скорее всего, не прав, и это, как ты его назвал «явление» имеет вполне естественное происхождение. Для Даута естественное, конечно.
- Это ты о чём? – проявил нешуточный интерес Мика.
И только тут я поняла, что о какой бы фигне мы в последние дни с ним не трепались, профессиональными сведениями не обменивались. Он – по вполне понятным причинам, я – ну просто в голову не пришло, что ему это тоже будет интересно. Этот пробел было необходимо заполнить, чем я и занималась, с переменным успехом, следующие полчаса.
– Нет, и имея такие сведения, ты молчала! – кипятился Мика, я только руками развела. – Это же полностью меняет картину.
- Я как-то привыкла, что об анатомии, физиологии и физических возможностях инопланетников ты знаешь побольше моего, - попробовала я оправдаться, хотя это соображение пришло в мою голову только что.
- Не в этом случае. Драххи с незаконными миссиями на Землю не совались, а потому возможностей изучить их поподробней у наших спецслужб не было. Ну, а как ты думала, - начал он оправдываться, увидев мой обалдевший взгляд, - информацией по собственному строению ни одна раса не делится. Не то, чтобы это было так уж секретно и совершенно невозможно получить эти знания … э-э, нетравматичным способом, но и в открытом доступе их нет. Данные о себе – это оружие, вложенное в руки потенциального противника, так что целенаправленно ими делиться никто не спешит.
- Но ведь никто не мешает послать сюда несколько специалистов, которые изучат и переведут местные источники информации. Их же никто никогда не засекречивает. Да это и невозможно, наверное.
- Никто не мешает. И наверняка это даже делается. Но рас в космосе много, всех сразу не охватишь, не говоря уж о том, что одно дело знания эмпирические и совсем другое – практические. К тому же, кто к нам сам полез, на того и стоит обратить наиболее пристальное внимание. Такой принцип отбора. И, согласись, он не лишён логики.
- Да-а, - протянула я, - вот так начнёшь об одном, а узнаешь сто-олько интересного совсем о другом.
- Кстати, о «совсем другом», по шее бы тебе надавать за такие эксперименты над психикой моей пациентки. И особенно за то, что предварительно со мной не посоветовалась.
- Никак не могла, - я сделала «щенячьи» глазки, - это был экспромт и к тому же в самый последний момент. Будем надеяться, что психика у неё всё-таки выдержит.
- Не «будем надеяться», - строго поднял вверх указательный палец Мика, - а сделаем для этого всё возможное и проконтролируем.
И для реализации этого принципа мне пришлось всеми правдами и неправдами выдирать Мару из празднично-деловой круговерти, хотя бы на обеденные два часа, а Мику укладывать её спать под контролем аппаратуры и устроив изоляцию от всех возможных влияний извне. А чего мы наслушались, когда в положенный час её разбудили! Самым мягким эпитетом было: «Вредители!». Но дело того стоило и потому, мы не раскаялись, а, наоборот, преисполнились сознанием выполненного долга.
Нельзя сказать, что дальше, на следующую ночь, произошло чудо. Точнее, если оно и произошло, то не с нами. На нашу с Миком долю досталось ночное бдение в ожидании не то избавления от Мариных напастей, не то катастрофы (меня наконец-то проняло осознание возможных последствий собственной безответственной выходки), а потому, когда Мара с утра пораньше постучалась в нашу комнату, мы были готовы практически к чему угодно. Мика только и успел, что убрать с экрана данные наблюдения за её состоянием.
- Я сегодня во сне Старика У Двери видела. Как настоящего, как живого! – по щекам Мары растёкся лихорадочный румянец, но выглядела хозяйка дома в целом неплохо. Бодренько так. Правда так и не зашла в нашу комнату – осталась стоять прислонившись спиной к входной двери.
- И что? – Мика протёр кулаками усталые глаза.
- Нет, вы не понимаете, я действительно с ним во сне разговаривала! – Мара смотрела на нас квадратными, без преувеличения, глазами.
- Ну да, так и должно было быть, - я успокаивающе положила руку её на плечо. – И если у тебя будет такое желание, ещё поговоришь. Уж ты-то должна знать об уникальных способностях местных жителей.
- Но мне же…, но я же…, но ведь это же не первый дихх, навсегда оставшийся в Доме Мечты и никогда раньше я ничего такого не чувствовала. Я имею ввиду, никто не пытался со мной разговаривать во сне.
- Но ни один из них и не был твоим хорошим знакомым. А пытаться они пытались…
- … а ты не верила и инстинктивно сопротивлялась постороннему вторжению, - подхватил Мика.
– И есть большая вероятность, что именно это послужило основной причиной возникновения мигреней и прочих «радостей жизни»…
- … но мы, конечно, это ещё проверим.
Ради проверки мы задержались ещё на неделю. Собственно, а почему бы и нет? Во времени нас не ограничивали, убедиться в правоте нашей теории, как и в действительном улучшении состояния хозяйки Дома Мечты, было действительно нужно, а кроме того, когда ещё нам случится заполучить себе внеплановые каникулы на далёкой экзотической планете?
- В биологии, в эволюционной теории есть такая штука, которая называется «половой отбор» и при помощи которой можно объяснить практически любую штуку: хоть роскошный хвост у самца павлина, хоть массивные рога у оленя. Для выживания вида они совершенно не нужны и даже мешают, но почему-то нравятся особям противоположного пола и потому не только сохраняются отбором, но ещё и разрастаются до совершенно неприличного размера.
- Это к чему это ты? – насторожилась я. Как только мы отошли от Даута на арендованном катере и процесс управления им перестал требовать непрерывного вмешательства, Мика погрузился в размышления, но такого результата его умственной деятельности я как-то не ожидала.
- Это к тому, что у гуманитариев примерно для того же, для объяснения того, к чему рациональные причины подобрать сложно, существует теория «религиозного помешательства». На любое «всё что угодно» можно махнуть: «А, это у них просто верования такие!», и больше не пытаться ничего осмысливать.
- Ксенология – не гуманитарная наука, - оскорбилась я за любимую профессию.
- Вот именно, - веско подтвердил Мика. – И, могу поспорить, тебе и в голову не пришло считать верования драххов чушью собачьей просто по умолчанию.
- Хочешь сказать, что так поступило бы большинство нормальных людей?
- А хочешь сказать, что это «нормальное большинство» привыкло копаться в причинах и следствиях? А?
Вопрос остался без ответа.
- И чего эти ба… барышни к тебе так липнут! – я сметила неприязненным взглядом очередную девицу, от которой Мику с трудом удалось отвязаться. Эта была из когорты благодарных пациенток, которых даже «женатый» статус доктора не расхолаживал. - У тебя там вместе с потом феромоны не выделяются?
Нет, правда, мало ли какие особенности в эту уникальную геномодификацию заложили?
- Феромоны. Ага. Сама-то, между прочим, года два на меня внимания не обращала, - Мика скорбно заломил брови. - Вообще. От слова «совсем».
- Ну-у, - протянула я, не то что бы совсем не обращала внимания, просто видела в нём скорее приятеля, чем потенциального любовника. Не говоря уж о чём-то более серьёзном.
- Так что не сочиняй сама себе страшилок, - он подхватил меня под локоток и развернул в сторону поворота, который я чуть было не проскочила. Ковровая растительность, плотной шубой покрывавшая все стены общественных коридоров, но не смевшая вылезать за отведённые ей границы, здесь обнаглела окончательно и бесповоротно, настолько, что даже пыталась цепляться усиками за рукава и штанины. И это служило хорошим показателем посещаемости коридора.
И кто бы мог подумать, что офис серьёзной организации может оказаться в таком «медвежьем углу»? А организация была по-настоящему серьёзной: нас вызвали для важного разговора с «дядей» Гераном – большой шишкой в службе безопасности, курировавшей аж две людские Пересадочные Станции. Тема предстоящей беседы нам известна не была, но трепета это обстоятельство не вызывало. Не те сейчас времена, чтобы перед службистами трепетать.
- Для начала, - торжественно проговорил Геран Гржевский, после традиционных и обязательных приветствий, - позвольте поздравить вас с удачно выполненным заданием.
- Это вы о чём? – я насторожила ушки и чуть склонила голову на бок. Мика моментально насупился, явно о чём-то догадываясь.
- Ну как же! – службист просиял неестественно лучезарной улыбкой. - Вы прекрасно и в минимальные сроки предотвратили кризис в отношениях с Даутом.
- Это как? – мягко переспросил Мика, но было в его тоне нечто такое, что заставило меня напряжённо выпрямить спину.
- А вы не в курсе? – кажется, господин Гржевский искренне удивился. – В настоящее время мы имеем более чем дружественнее отношения с Даутом благодаря Маре и её Дому Мечты. Вы даже не представляете, каким весом в обществе она там обладает! Колоссальным! И пусть сама она в решении торгово-политических вопросов участия не принимает, но уже одно то, что она человек… А если бы она вдруг решила вернуться на Землю, всё пришлось бы начинать заново.
У меня после посещения Даута, впечатления, что Мара является такой уж важной персоной, не осталось, но мало ли, не так уж много я там видела. А если это правда? А как мы её лечили, как лечили… Чуть не угробили! Спасательная операция настолько секретная, что даже прямым исполнителям о ней сообщить не удосужились. Между тем Геран плавно перешёл к тому, для чего нас сюда вызвал:
- У нас давно назрела необходимость создания структуры для помощи людям, попавшим в сложные ситуации в Дальнем Внеземелье. Как, к примеру, Мара, или тот мальчик, который ухитрился потеряться на Солле. Что-то вроде небольших мобильных групп, состоящих из специалиста по людям, - кивок в сторону Мика, - и по инопланетникам, - теперь уже ощутимо тяжёлый взгляд остановился на мне.
- Ага. «Чип и Дейл спешат на помощь. Космические спасатели», - выдавила я из себя, вспомнив восьмую, что ли, реинкарнацию любимого в детстве мультика. Представила себя в роли такой вот мультяшной зверушки, кидающейся из одного конца галактики в другой, и поняла, что эта картина мне чем-то глубоко несимпатична. И вообще, я всегда считала свою работу на Пересадочной Станции вершиной карьеры ксенолога и никогда не мечтала ни о чём ином. Баста.
- Что-то вроде того, - невозмутимо кивнул Геран Гржевский.
- Нам это не подходит, - покачал головой Мика и откинулся на спинку стула.
Вот что мне нравится, в принципиальных вопросах (а иногда и в мелочах) мы единодушны настолько, что даже не советуясь друг с другом принимаем одни и те же решения.
- Вы даже не выслушали условия! А они, между нами говоря, очень даже неплохи, - продолжил «дядя» Геран тоном змея-искусителя.
- Какие бы там ни были условия, а работа эта связана с разъездами и потому нам не подходит, - непреклонно возразил Мика. - У нас ребёнок скоро появится. Вот-вот.
- А чем он вам помешает? – службист приподнял брови в преувеличенном удивлении. – Ребёнка - в коляску и можете тащить его хоть на край ойкумены.
Я постаралась удержать лицо и не сморщиться. Знаю я эти монстры роботизированные, с климат-контролем, запасами молочной смеси, и интерактивным игровым центром. Нет, оно конечно неплохо, когда деточку нужно на часок с рук спустить, но для постоянного пребывания младенца в ней эта штуковина не годится. Что бы там не писали разработчики, нормального человека робот не вырастит. По крайней мере, так говорила моя мама, а у меня есть основания ей верить.
- А давайте вы не будете диктовать нам, как воспитывать нашего сына? – нет, была бы настоящей кошкой, точно бы шерсть дыбом встала, а так, только хвост раздражённо мотнулся из стороны в сторону.
- Нет-нет, - Геран поднял раскрытые ладони. – Ничего такого не имел ввиду. Не претендую. Даже и не думал.
- Но на ваш вопрос мы ответили? – Мика встал и подал мне руку.
- Я не считаю этот ваш ответ окончательным, - донеслось нам в спины, когда створки двери мягко сходились за ними. И что-то мне подсказывало, что было это сказано не ради того, чтобы оставить последнее слово за собой.
- А вы способны будете общаться с остальными диххами этой долины?
- Конечно. Ты бы хотела что-нибудь им передать?
- Хотела. Хотела попросить, чтобы вы так не напирали на разум Мары. Всё-таки мы, люди, не слишком привычны к такому способу общения.
Взгляд глаза в глаза и, могу поклясться, что он по-настоящему меня понял и принял мою просьбу. Может быть, это была гениальная догадка, а может быть полная фигня, но мне казалось, что скорее первое, чем второе. По крайней мере, повредить вроде бы ничему не должно. Ведь не должно же?
Негромкая мелодия, наигрываемая на трещотках и колокольчиках, прервала наше занимательное общение. Старик У Двери плавно соскользнул со своего насеста, подхватив по пути начавшее падать сиденье и аккуратно прислонил его к стенке.
- Пошли, - он крепко ухватил меня костлявой рукой чуть повыше запястья и повлёк за собой. Драххов вообще не назовёшь низкорослой расой, а конкретно этот, когда встал, оказался на две головы выше меня. И вообще-то я и сама собиралась напроситься в качестве гостьи, а потому даже и не подумала вырываться.
Саму церемонию я почти не запомнила. Может потому, что не понимала её смысла? Какие-то сложные перестановки, пространные речи «ни о чём», песни, с переводом текстов которых мой лингворетранслятор не справлялся, крошечные порции каких-то сложных кушаний на малюсеньких тарелочках и море одуряющее пахнущих цветов, от запаха которых я даже слегка «поплыла». И только напряжённое лицо Мары, силящейся казаться весёлой и энергичной намертво врезалось в память, да постепенно одеревеневающее тело Старика У Двери и черты его лица, навсегда замирающие в неподвижности. Нет, это не выглядело так, словно он умирает, не уходят в мир иной с таким одухотворённым видом, скорее уж было действительно похоже, что он перерождается к другому, возвышенному существованию.
А запись мне не удалась. Постоянно работающий напульсник зафиксировал всё празднество, вплоть до ключевого момента, а потом пошли полосы и цветные кляксы. Обидно.
- Я думаю, надо вызывать службистов и экспертов по работе с памятью, - сказал Мика на следующее утро, откладывая очередную запись сновидения. – Что бы с ней не творилось, естественные причины это иметь не может и мало того, явление набирает интенсивность. Сегодня вообще аншлаг какой-то был.
Забежавшая к нам с утра ненадолго Мара действительно имела вид настолько усталый, как будто не спала, а всю ночь занималась перемножение четырёхзначных чисел и извлечением корней квадратных из них же.
- Закономерно, - ответила я, прикидывая, не могло ли это быть связано с возросшей интенсивностью ночного общения Мары с диххами. – Кстати, ты, скорее всего, не прав, и это, как ты его назвал «явление» имеет вполне естественное происхождение. Для Даута естественное, конечно.
- Это ты о чём? – проявил нешуточный интерес Мика.
И только тут я поняла, что о какой бы фигне мы в последние дни с ним не трепались, профессиональными сведениями не обменивались. Он – по вполне понятным причинам, я – ну просто в голову не пришло, что ему это тоже будет интересно. Этот пробел было необходимо заполнить, чем я и занималась, с переменным успехом, следующие полчаса.
– Нет, и имея такие сведения, ты молчала! – кипятился Мика, я только руками развела. – Это же полностью меняет картину.
- Я как-то привыкла, что об анатомии, физиологии и физических возможностях инопланетников ты знаешь побольше моего, - попробовала я оправдаться, хотя это соображение пришло в мою голову только что.
- Не в этом случае. Драххи с незаконными миссиями на Землю не совались, а потому возможностей изучить их поподробней у наших спецслужб не было. Ну, а как ты думала, - начал он оправдываться, увидев мой обалдевший взгляд, - информацией по собственному строению ни одна раса не делится. Не то, чтобы это было так уж секретно и совершенно невозможно получить эти знания … э-э, нетравматичным способом, но и в открытом доступе их нет. Данные о себе – это оружие, вложенное в руки потенциального противника, так что целенаправленно ими делиться никто не спешит.
- Но ведь никто не мешает послать сюда несколько специалистов, которые изучат и переведут местные источники информации. Их же никто никогда не засекречивает. Да это и невозможно, наверное.
- Никто не мешает. И наверняка это даже делается. Но рас в космосе много, всех сразу не охватишь, не говоря уж о том, что одно дело знания эмпирические и совсем другое – практические. К тому же, кто к нам сам полез, на того и стоит обратить наиболее пристальное внимание. Такой принцип отбора. И, согласись, он не лишён логики.
- Да-а, - протянула я, - вот так начнёшь об одном, а узнаешь сто-олько интересного совсем о другом.
- Кстати, о «совсем другом», по шее бы тебе надавать за такие эксперименты над психикой моей пациентки. И особенно за то, что предварительно со мной не посоветовалась.
- Никак не могла, - я сделала «щенячьи» глазки, - это был экспромт и к тому же в самый последний момент. Будем надеяться, что психика у неё всё-таки выдержит.
- Не «будем надеяться», - строго поднял вверх указательный палец Мика, - а сделаем для этого всё возможное и проконтролируем.
И для реализации этого принципа мне пришлось всеми правдами и неправдами выдирать Мару из празднично-деловой круговерти, хотя бы на обеденные два часа, а Мику укладывать её спать под контролем аппаратуры и устроив изоляцию от всех возможных влияний извне. А чего мы наслушались, когда в положенный час её разбудили! Самым мягким эпитетом было: «Вредители!». Но дело того стоило и потому, мы не раскаялись, а, наоборот, преисполнились сознанием выполненного долга.
Нельзя сказать, что дальше, на следующую ночь, произошло чудо. Точнее, если оно и произошло, то не с нами. На нашу с Миком долю досталось ночное бдение в ожидании не то избавления от Мариных напастей, не то катастрофы (меня наконец-то проняло осознание возможных последствий собственной безответственной выходки), а потому, когда Мара с утра пораньше постучалась в нашу комнату, мы были готовы практически к чему угодно. Мика только и успел, что убрать с экрана данные наблюдения за её состоянием.
- Я сегодня во сне Старика У Двери видела. Как настоящего, как живого! – по щекам Мары растёкся лихорадочный румянец, но выглядела хозяйка дома в целом неплохо. Бодренько так. Правда так и не зашла в нашу комнату – осталась стоять прислонившись спиной к входной двери.
- И что? – Мика протёр кулаками усталые глаза.
- Нет, вы не понимаете, я действительно с ним во сне разговаривала! – Мара смотрела на нас квадратными, без преувеличения, глазами.
- Ну да, так и должно было быть, - я успокаивающе положила руку её на плечо. – И если у тебя будет такое желание, ещё поговоришь. Уж ты-то должна знать об уникальных способностях местных жителей.
- Но мне же…, но я же…, но ведь это же не первый дихх, навсегда оставшийся в Доме Мечты и никогда раньше я ничего такого не чувствовала. Я имею ввиду, никто не пытался со мной разговаривать во сне.
- Но ни один из них и не был твоим хорошим знакомым. А пытаться они пытались…
- … а ты не верила и инстинктивно сопротивлялась постороннему вторжению, - подхватил Мика.
– И есть большая вероятность, что именно это послужило основной причиной возникновения мигреней и прочих «радостей жизни»…
- … но мы, конечно, это ещё проверим.
Ради проверки мы задержались ещё на неделю. Собственно, а почему бы и нет? Во времени нас не ограничивали, убедиться в правоте нашей теории, как и в действительном улучшении состояния хозяйки Дома Мечты, было действительно нужно, а кроме того, когда ещё нам случится заполучить себе внеплановые каникулы на далёкой экзотической планете?
- В биологии, в эволюционной теории есть такая штука, которая называется «половой отбор» и при помощи которой можно объяснить практически любую штуку: хоть роскошный хвост у самца павлина, хоть массивные рога у оленя. Для выживания вида они совершенно не нужны и даже мешают, но почему-то нравятся особям противоположного пола и потому не только сохраняются отбором, но ещё и разрастаются до совершенно неприличного размера.
- Это к чему это ты? – насторожилась я. Как только мы отошли от Даута на арендованном катере и процесс управления им перестал требовать непрерывного вмешательства, Мика погрузился в размышления, но такого результата его умственной деятельности я как-то не ожидала.
- Это к тому, что у гуманитариев примерно для того же, для объяснения того, к чему рациональные причины подобрать сложно, существует теория «религиозного помешательства». На любое «всё что угодно» можно махнуть: «А, это у них просто верования такие!», и больше не пытаться ничего осмысливать.
- Ксенология – не гуманитарная наука, - оскорбилась я за любимую профессию.
- Вот именно, - веско подтвердил Мика. – И, могу поспорить, тебе и в голову не пришло считать верования драххов чушью собачьей просто по умолчанию.
- Хочешь сказать, что так поступило бы большинство нормальных людей?
- А хочешь сказать, что это «нормальное большинство» привыкло копаться в причинах и следствиях? А?
Вопрос остался без ответа.
ГЛАВА 4. Основной инстинкт
- И чего эти ба… барышни к тебе так липнут! – я сметила неприязненным взглядом очередную девицу, от которой Мику с трудом удалось отвязаться. Эта была из когорты благодарных пациенток, которых даже «женатый» статус доктора не расхолаживал. - У тебя там вместе с потом феромоны не выделяются?
Нет, правда, мало ли какие особенности в эту уникальную геномодификацию заложили?
- Феромоны. Ага. Сама-то, между прочим, года два на меня внимания не обращала, - Мика скорбно заломил брови. - Вообще. От слова «совсем».
- Ну-у, - протянула я, не то что бы совсем не обращала внимания, просто видела в нём скорее приятеля, чем потенциального любовника. Не говоря уж о чём-то более серьёзном.
- Так что не сочиняй сама себе страшилок, - он подхватил меня под локоток и развернул в сторону поворота, который я чуть было не проскочила. Ковровая растительность, плотной шубой покрывавшая все стены общественных коридоров, но не смевшая вылезать за отведённые ей границы, здесь обнаглела окончательно и бесповоротно, настолько, что даже пыталась цепляться усиками за рукава и штанины. И это служило хорошим показателем посещаемости коридора.
И кто бы мог подумать, что офис серьёзной организации может оказаться в таком «медвежьем углу»? А организация была по-настоящему серьёзной: нас вызвали для важного разговора с «дядей» Гераном – большой шишкой в службе безопасности, курировавшей аж две людские Пересадочные Станции. Тема предстоящей беседы нам известна не была, но трепета это обстоятельство не вызывало. Не те сейчас времена, чтобы перед службистами трепетать.
- Для начала, - торжественно проговорил Геран Гржевский, после традиционных и обязательных приветствий, - позвольте поздравить вас с удачно выполненным заданием.
- Это вы о чём? – я насторожила ушки и чуть склонила голову на бок. Мика моментально насупился, явно о чём-то догадываясь.
- Ну как же! – службист просиял неестественно лучезарной улыбкой. - Вы прекрасно и в минимальные сроки предотвратили кризис в отношениях с Даутом.
- Это как? – мягко переспросил Мика, но было в его тоне нечто такое, что заставило меня напряжённо выпрямить спину.
- А вы не в курсе? – кажется, господин Гржевский искренне удивился. – В настоящее время мы имеем более чем дружественнее отношения с Даутом благодаря Маре и её Дому Мечты. Вы даже не представляете, каким весом в обществе она там обладает! Колоссальным! И пусть сама она в решении торгово-политических вопросов участия не принимает, но уже одно то, что она человек… А если бы она вдруг решила вернуться на Землю, всё пришлось бы начинать заново.
У меня после посещения Даута, впечатления, что Мара является такой уж важной персоной, не осталось, но мало ли, не так уж много я там видела. А если это правда? А как мы её лечили, как лечили… Чуть не угробили! Спасательная операция настолько секретная, что даже прямым исполнителям о ней сообщить не удосужились. Между тем Геран плавно перешёл к тому, для чего нас сюда вызвал:
- У нас давно назрела необходимость создания структуры для помощи людям, попавшим в сложные ситуации в Дальнем Внеземелье. Как, к примеру, Мара, или тот мальчик, который ухитрился потеряться на Солле. Что-то вроде небольших мобильных групп, состоящих из специалиста по людям, - кивок в сторону Мика, - и по инопланетникам, - теперь уже ощутимо тяжёлый взгляд остановился на мне.
- Ага. «Чип и Дейл спешат на помощь. Космические спасатели», - выдавила я из себя, вспомнив восьмую, что ли, реинкарнацию любимого в детстве мультика. Представила себя в роли такой вот мультяшной зверушки, кидающейся из одного конца галактики в другой, и поняла, что эта картина мне чем-то глубоко несимпатична. И вообще, я всегда считала свою работу на Пересадочной Станции вершиной карьеры ксенолога и никогда не мечтала ни о чём ином. Баста.
- Что-то вроде того, - невозмутимо кивнул Геран Гржевский.
- Нам это не подходит, - покачал головой Мика и откинулся на спинку стула.
Вот что мне нравится, в принципиальных вопросах (а иногда и в мелочах) мы единодушны настолько, что даже не советуясь друг с другом принимаем одни и те же решения.
- Вы даже не выслушали условия! А они, между нами говоря, очень даже неплохи, - продолжил «дядя» Геран тоном змея-искусителя.
- Какие бы там ни были условия, а работа эта связана с разъездами и потому нам не подходит, - непреклонно возразил Мика. - У нас ребёнок скоро появится. Вот-вот.
- А чем он вам помешает? – службист приподнял брови в преувеличенном удивлении. – Ребёнка - в коляску и можете тащить его хоть на край ойкумены.
Я постаралась удержать лицо и не сморщиться. Знаю я эти монстры роботизированные, с климат-контролем, запасами молочной смеси, и интерактивным игровым центром. Нет, оно конечно неплохо, когда деточку нужно на часок с рук спустить, но для постоянного пребывания младенца в ней эта штуковина не годится. Что бы там не писали разработчики, нормального человека робот не вырастит. По крайней мере, так говорила моя мама, а у меня есть основания ей верить.
- А давайте вы не будете диктовать нам, как воспитывать нашего сына? – нет, была бы настоящей кошкой, точно бы шерсть дыбом встала, а так, только хвост раздражённо мотнулся из стороны в сторону.
- Нет-нет, - Геран поднял раскрытые ладони. – Ничего такого не имел ввиду. Не претендую. Даже и не думал.
- Но на ваш вопрос мы ответили? – Мика встал и подал мне руку.
- Я не считаю этот ваш ответ окончательным, - донеслось нам в спины, когда створки двери мягко сходились за ними. И что-то мне подсказывало, что было это сказано не ради того, чтобы оставить последнее слово за собой.
