От автора: В романе использованы названия кельтских праздников, однако традиции празднования в Нисселине - мире "Инеистого мрамора" несколько отличаются. Год длится 360 дней и 8 Дней Безвременья, не входящих в основной счёт. В эти дни открываются врата меж мирами, и обитатели Иного Мира посещают людей. Эти дни – праздничные, ибо люди стараются почтить и задобрить своих могущественных гостей.
Йоль – зимнее солнцестояние, середина зимы, начало года, рождение нового солнца, приход Короля-Дуба.
Имболк – конец зимы, прощание с Королевой Зимней Стужи, возможность выкупить у неё своих умерших до срока близких. Одновременно это встреча Весенней Королевы, но её власть, по сути, начнётся только с середины весны, ибо её зимняя сестра не склонна отдавать бразды правления раньше.
Остара – весеннее равноденствие, середина весны. Холод окончательно уходит, а миром правит юность и сама жизнь.
Бельтайн – конец весны и начало лета, когда две вечно юных сестры, Весенняя и Летняя Королевы танцуют и дарят всем свою любовь и щедрость.
Лита – летнее солнцестояние, середина лета, приход зрелого Короля-Падуба на смену юному Королю-Дубу.
Лугнасад – конец лета и начало осени, приход Осенней Королевы. Начало сбора урожая.
Мабон – осеннее равноденствие, середина осени. Праздник урожая и принесение даров щедрой Осенней Королеве. Жгут осенние костры с добавлением опавших листьев, как символ начала умирания перед ежегодным возрождением.
Самайн – начало зимы, время выезда Дикой Охоты, приход Королевы Зимней Стужи. Начало самого тёмного, тревожного времени в году – и одновременно наполненного предвкушением от грядущего Йоля и начала нового оборота Колеса Года.
Каждый период между праздниками равняется 45 дням. Сезон делится на два периода, молодой и старый. Дни считаются так: 1-й день молодой весны, 20-й день старого лета, 45-й день старой осени и т.д.
ГЛАВА 1
Слёзы Королевы Зимней Стужи застыли на чёрных оголённых ветвях деревьев, уснувших до весны. Замёрзшие капли ослепительно сверкали на солнце, решившемся ненадолго выглянуть из-за хмурых суровых туч. Говорят, если Королева плачет в Самайн, в её Ледяном саду в ближайшие месяцы прибавится статуй, а зима будет злой и кусачей…
Возможно, эта примета относилась ко дню накануне Самайна тоже, а может, Королева будет плакать и в ближайшую ночь, чтобы уж точно оправдать все недобрые предзнаменования. Так или иначе, Хельме не суждено увидеть грядущую зиму, а значит, и беспокоиться о её суровости не стоит.
Молодая женщина приблизилась к окну и осторожно опёрлась руками о подоконник, чтобы не коснуться стекол с застывшими ледяными потёками. Решётка силовых линий на переплёте окна угрожающе засветилась, готовясь больно ужалить, но Хельме не собиралась совершать подобной глупости. Сторожевые заклятия городской тюрьмы Тенигена не обманешь ничем. Первое касание решётки карается разрядом молнии, второе заканчивается сильным ожогом, третье – парализует заключённого и сообщает тюремщикам о попытке совершить побег. Дверь и стены зачарованы так же, ведь камеры были рассчитаны на тех, кто имел хотя бы небольшой магический дар.
Хельме задумчиво смотрела в окно, выходившее на унылый пустырь, поросший жёсткой травой, кустарником и редкими старыми деревьями, невесть как избежавшими вырубки. Всё сверкало и переливалось, пуская жизнерадостные солнечные зайчики, но весёлые разноцветные искры не могли отогреть заиндевевшую душу Хельме. Солнце, будто уловив её настроение, стыдливо спряталось за облачко, а потом плотно задрапировалось насупленными серыми тучами. Оптимистичное сияние померкло, и пустырь сразу превратился в неуютное место, каким и являлся на самом деле. Женщина невесело усмехнулась: вот это гораздо больше соответствовало окружающей действительности.
Зима в этом году, похоже, собиралась в гости точно по календарю, ведь осень завершалась сегодня. Самайн был одним из восьми Дней Безвременья, точкой посередине между осенним равноденствием и зимним солнцестоянием. Только зима в душе Хельме наступила ещё раньше, даже задолго до Мабона, когда она совершила своё преступление. То самое, за которое и была приговорена к смерти.
Медленно тикали невидимые часы, отсчитывая истекавшие минуты её жизни. Скоро принесут последний обед, а ближе к десяти вечера за ней придут, чтобы отвести на вершину Башни Справедливости, самой высокой в городе. На верхней площадке башни установлен столб, к которому Хельме прикуют и оставят на милость Дикой Охоты. Самайн – время, когда открываются двери меж мирами, так что нынче Король-Охотник со свитой непременно пожалует в гости…
Наутро в цепях находили иссохший старческий труп, даже если жертва была молода и полна сил. Никто доподлинно не знал, что именно Дикая Охота делает с отданной ей на откуп преступницей, но результат был впечатляющ. Ежегодно люди оставляли одну из приговорённых к смертной казни на вершине Башни Справедливости. Взамен Король-Охотник даровал славному городу Тенигену свою благосклонность и не позволял Охоте резвиться в его пределах. Не было своей преступницы - осуждённую выкупали в другом городе, но такая замена действовала хуже.
В этом году недостатка в приговорённых не было, но за кандидатуру Хельме Совет Старейшин проголосовал единогласно. Одним из проголосовавших был её собственный отец…
Хельме, не отрываясь, смотрела на пустырь, успевший изрядно поднадоесть ей за все сорок пять дней старой осени. Но что делать, если других развлечений всё равно не имелось? Да и не деревья с кустарниками она на самом-то деле рассматривала. Сейчас ей полагалось бы взглянуть на свою жизнь и пожалеть о былых ошибках, приведших к столь плачевному положению, да вот беда, не хотелось. Ничего ей уже не хотелось – ни жизни, ни смерти, лишь бы поскорее всё закончилось.
О своём поступке она поклялась себе не жалеть ещё тогда, на осеннее равноденствие – и не жалела, и не раскаивалась. Что сделано, то сделано. Результат достигнут, а какой ценой… Не так уж важна её жизнь. Оплакивать точно будет некому, но это и хорошо – скверно было бы причинить боль тем, кто её любит. А так она готова уйти… почти готова. Если бы её, как прочих женщин-преступниц, казнили Поцелуем Смерти, было бы проще - милосердное заклинание просто погружало жертву в вечный сон. Предстоящее общение с Дикой Охотой пугало до дрожи, что скрывать. Бессмертный Король-Охотник жесток и равнодушен, он будет долго забавляться с подаренной человечкой, а после отдаст своим верным слугам. Ночь Самайна порой может длиться вечность…
Хельме передёрнула плечами и заставила себя любоваться кружившимися в воздухе снежинками. Тучи пришли не просто так, их раздувшиеся чрева были битком набиты снегом, готовившимся выбелить деревья, мостовые и крыши домов древнего Тенигена. Раньше она любила это ощущение подступающей зимы и ожидание первого снега, когда грязь и уныние осенней распутицы вдруг в один миг преображались, сменившись торжественным бархатно-снежным нарядом. Дома, лавки, вывески и фонари казались перенесёнными сюда из какой-то волшебной сказки, а улыбающиеся прохожие – добрыми кудесниками, припасшими маленькое, но особенное чудо только для тебя одной…
Сегодня город принарядится к празднику, хотя грядущая ночь будет холодной. Зато на Ратушной и других площадях города до утра будут пылать священные костры. В полночь жрецы добудут новый огонь с помощью древнего огнива, которое, согласно легенде, было однажды подарено кем-то из давно ушедших сидхе. Иные горожане, следуя уже почти забытым древним обычаям, погасят дома очаг, чтобы после принести факел, зажжённый от обновлённого, священного огня. Прочие довольствуются угольком от догоревших костров Самайна, брошенным в камин гостиной или кухонную печь. Считается, что это приносит в дом счастье и достаток, все домочадцы будут здоровы, а беды, подстерегающие людей в Дни Безвременья, минуют их.
Хельме тоже случалось приносить в дом такие угольки из священного костра, а Денрек даже однажды озаботился заменой старого огня на новый, очищенный жрецами от бед. Может, поэтому тот год выдался самым счастливым и мирным в их совместной жизни…
За окном начали медленно сгущаться ранние сумерки конца осени. После Самайна в последующие сорок пять дней молодой зимы дни будут становиться короче и темнее, и так до самого Йоля, когда родится новое солнце. Молодая женщина всё стояла у окна, проигнорировав просунутый в специальное отверстие поднос с её последней трапезой. Есть не хотелось, да и зачем теперь?..
Под потолком зажёгся тусклый светильник, работавший на магической энергии бытовиков. В стекле отразился смутный силуэт, постепенно сделавшийся чётче. Хельме неохотно перевела взгляд на своё отражение: похудела, серое тюремное платье висит как на вешалке, скулы выпирают, губы бледные, а васильковые глаза, семь лет назад так очаровавшие Денрека "наивностью и чистотой", смотрят недобро и устало. Была чистота, да вся вышла. Сам Денрек как раз помог избавиться, а заодно и от наивности тоже…
***
Лорд Аральд Мейзиндер вышел из стационарного портала в ратуше Тенигена и, не дожидаясь своих людей, направился к приёмной, где должен был дежурить секретарь. День клонился к вечеру, и члены Совета Старейшин, несомненно, уже разошлись, канун Самайна ведь. Ничего, явятся обратно, никуда не денутся.
Секретарь вскочил при виде важного посетителя и принялся почтительно кланяться. Не исключено, что узнал – Аральд несколько раз в год бывал в Тенигене по делам. Он не любил этот "юг севера", как его полупрезрительно именовали, но признавал его полезность и необходимость. В Тенигене северные лорды закупали необходимую им провизию, оружие, бытовые артефакты и предметы роскоши, взамен продавая привезённые из-за Завесы драгоценные шкуры ледяных вервольфов, клыки саблезубых полярных тигров и прочие трофеи, добытые охотой на опасных тварей с Изнанки. И, конечно, обитатели настоящего севера привозили льдистые алмазы и бесценный инеистый мрамор – материал, с которым решался работать далеко не каждый опытный скульптор.
Узнав, что Лорд Севера настаивает на встрече с Советом Старейшин в полном составе, секретарь начал было что-то там блеять и просить прийти через день. Пришлось на него слегка рявкнуть и сыпануть колючим снегом в лицо. Побелев от ужаса, тощий канцелярский крысёныш пообещал, что всё будет сделано, и через час Совет соберётся, как было угодно пожелать уважаемому лорду. Тот усмехнулся угрожающе, прибавив секретарю прыти, и покинул ратушу, отправившись в гостиницу.
Там уже вовсю распоряжался Стиффен, позаботившись и об обеде, и о том, чтобы закупленные ранее товары начали доставлять к грузовому порталу Тенигена. Следовало поторапливаться, Самайн Аральд намеревался встретить в Иссехольме. Жаль, что не успели до праздника в Мейзен, но столица Севера – это тоже почти дом, там встречать праздник всегда было весело. Не то чтобы лично ему хотелось веселиться, тоска по Орнелии вцепилась в сердце не хуже ледяного вервольфа, но не почтить обитателей Иного Мира – это накликать беды пострашнее смерти жены. Он отвечает не только за себя - за всех обитателей родовых земель Мейзиндеров.
Дела задержали Аральда в южных провинциях дольше намеченного, а поиски подходящей смертницы он оставил на последний момент. Кручёный волчий хвост, из-за этого теперь придётся задержаться на пару-тройку часов в Тенигене, но оно того стоило. В Имболк он вернёт своё рыжее солнце, без которого жизнь стала пустой и пресной.
Стиффен, докладывая о сделанном, приволок своего лорда в обеденный зал, где их уже дожидалась расторопная подавальщица. Дождавшись кивка и плутоватой ухмылочки Стиффа, девица заулыбалась в ответ и сноровисто натаскала с кухни полный стол дымящихся мисок и запотевших кружек. Аральд не любил тенигенский эль, предпочитая северный, но надо же было горло промочить! Чем он и занялся, лениво слушая друга. Тот налегал на эль и еду не меньше лорда, но успевал молотить языком, хоть и по делу.
- Ар, ты меня вообще слушаешь? – насмешливо поинтересовался Стифф.
- Ещё как, - заверил он друга. – К тому же я знаю, что могу на тебя полностью положиться. Но есть то, что могу сделать только я.
Стиффен посерьёзнел, недовольно прищурив свои ярко-бирюзовые глаза, заставлявшие толпы девиц вешаться ему на шею.
- Зря ты это затеял, Аральд, - помолчав, негромко сказал он. – Мне тоже больно, что Орнелии больше нет с нами – потому что тебе от этого плохо, но есть сделки, которых лучше не заключать.
Лорд Мейзиндер пожал плечами.
- Ничего, моя совесть это выдержит, я тебе уже говорил. Я не изменю своего решения, хватит об этом! И потом, я не невинную жертву беру, а приговорённую к смерти преступницу, не забыл случайно?
Стиффену что, не он потерял любимую жену. К Орнелии друг, по правде, всегда относился сдержанно, но уважительно, как к супруге своего лорда.
- Тогда тебе придётся выкупить ту, что отдают в жертву Дикой Охоте.
Аральд поперхнулся проклятущим местным элем, неизящно забрызгав стол. Ничего, гостиничные нравы и не такое стерпят.
- Стифф, ты сдурел? – наконец-то откашлявшись, вопросил он.
- Не больше тебя. - Лучший друг вернул на лицо привычную ухмылку. – Просто я поинтересовался личностями смертниц. Единственная подходящая – та самая, которую нынче вечером собираются оставить на вершине Башни Справедливости.
- Старейшины сдерут с меня тройную цену… хотя не в деньгах дело. Просто столько лишней возни, а у нас времени мало. Я на уговоры ещё битый час ухлопаю!
- Да брось, Ар, глянь на них со своим морозным прищуром, присыпь сверху ледяным градом, они и растают… в смысле, замёрзнут. И согласятся, конечно же.
- Не проще ли взять другую?
- Там ещё четверо, они обычные убийцы, одна и вовсе осуждена за разбой. Та банда грабила и убивала своих жертв с отменной жестокостью. Ты хочешь оскорбить Королеву Зимней Стужи подобной заменой?
- Кручёный волчий хвост, лучше бы я южанку взял, зря отложил это до Тенигена, - буркнул Аральд, чувствуя недовольство собой. Даже наваристая мясная похлёбка по-южному, со специями, вдруг показалась пресной. – А эту твою за что осудили?
У друга ответ нашёлся и на это. И когда только он успевает раздобыть нужные сведения? Посверкает своими бирюзовыми очами, похлопает томно длинными ресницами – девушки сами всё выкладывают, только успевай слушать и вылавливать нужное в потоке трескотни обо всём подряд. Вон, давешняя подавальщица так и крутится неподалёку, взгляды понравившегося красавчика ловит.
- Говорят, за святотатство. То самое. В смысле, Священное Древо.
Аральд презрительно поморщился:
- Ещё одна дурочка, решившая продлить молодость за счёт других? Полагаешь, она понравится Королеве больше?
- Зато всё ж таки не убийца, - рассудительно заметил друг. – И потом, больше брать некого. Не в Иссехольме же искать…
- Своих не продаю и не покупаю, - подтвердил Аральд. – А кто с настоящего Севера, тот свой.
Даже совершившие непростительное преступление заслуживают мгновенной смерти. Быстрая Стрела Мороза в сердце, а не медленное ожидание смерти в виде статуи в Ледяном саду Королевы.
